КЫРГЫЗЫ

Сорок томов

17 ТОМ

Источники: история, этнография, фольклор

Составители: Кеңеш ЖУСУПОВ,   Каныбек ИМАНАЛИЕВ

В основу сборника вошли местные исторические хроники и агиографические сочинения XVII–XVIII вв. Взаимоотношения кыргызов с калмаками Джунгарии.

История Джунгарского ханства.

К.И. ПЕТРОВ

ИСТОРИИ ДВИЖЕНИЯ КЫРГЫЗОВ НА

ТЯНЬ-ШАНЬ И ИХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ С ОЙРАТАМИ В XIII–XV ВВ.

I ГЛАВА

МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ КЫРГЫЗСКИХ ПЛЕМЕН И РАССЕЛЕНИЕ ТЮРКО-МОНГОЛЬСКИХ

НАРОДОВ АЛТАЙСКО-ХАНГАЙСКОГО НАГОРЬЯ

И ВОСТОЧНОГО ТЯНЬ-ШАНЯ НАКАНУНЕ

ВОЗВЫШЕНИЯ МОНГОЛОВ

С антропологической точки зрения современные тянь-шань ские кыргызы, занимают особое место в семье тюркоязычных народов. Причиной тому являются как специфические особенн ости их физического типа, так и большие расовые различия среди тюрков.

Поскольку закономерности смены расовых типов у тюрков проявляются в соответствии с территориальным расположени ем, то наиболее отдаленные друг от друга тюркоязычные на роды оказываются представителями совершенно различных рас. Турки Малой Азии и Азербайджане Кавказа – типичные европеоиды; туркмены, узбеки и другие народы Средней Азии, будучи представителями европеоидных рас (второго порядка: закаспийской и памиро-ферганской), имеют в то же время бол ее или менее заметные примеси монголоидной расы. Больш инство тюрков, живущих далее на восток, – представители уже монголоидной расы. У них европеоидный элемент встречается лишь в виде примесей, в зависимости от варианта или принадлежности к расам второго порядка.

Киргизы вместе с казахами и некоторыми народностями Иртышско-Енисейского междуречья относятся к так называе мой южносибирской монголоидной расе. Кроме того, у кыргызов имеется примесь центральноазиатской (монголоидной) расы.^[1]

Советские антропологи полагают, что южносибирская монголоидная раса, к которой принадлежат кыргызы, будучи расой второго порядка и метисной, сформировалась из двух расовых компонентов: преобладающего монголоидного, пришедшего из Забайкалья, и древнего местного (южносибирского) европеоидного.^[2]

Насколько можно судить по данным палеоантропологии, пограничная полоса между ареалами монголоидов и европео идов в течение довольно долгого времени (с V по II тыс. до н.э.) охватывала Северное Прибайкалье, верховья Лены, Анг ары, Красноярский край. Монголоиды занимали в это время Забайкалье, европеоиды – верховья Енисея. Примесь евро пеоидов к монголоидам в эпоху неолита и раннего металла по ка прослеживается «лишь в южных районах Прибайкалья».^[3] На рубеже нашей эры, в эпоху распространения так называем ой таштыкской культуры, монголоидный элемент усиливаетс я уже в верховьях Енисея и на Алтае. В период VII–VIII вв. н.э. «следы древнего европеоидного населения почти совсем улаживаются. Антропологическое население Южного Алтая в эту эпоху совершенно идентично населению Минусинского края очень близко к населению Забайкалья». Антропологические материалы этого времени, «которые могут быть приписаны древним тюркам, характеризуются теми же расовыми чертами, то и большинство современных тюркских народов Северной Азии (тувинцы, южные ойроты, казахи)».^[4]

Так как современные тянь-шаньские кыргызы по своим антропологическим данным близко стоят к алтайским собратьям и их предкам,^[5] и, кроме того, ряд других фактов свидетельствует, что основная масса племен, определившая этнический облик тянь-шаньских кыргызов, – выходцы из Енисейско-Иртышкого междуречья, то это дает основание рассматривать ука занный район как исходную территорию при перемещении кыргызских племен на юг и юго-запад, а древнее тюркское насе ление его – как один из основных компонентов современных Тянь-шаньских кыргызов. Следует все же остерегаться отождес твления их с так называемыми енисейскими кыргызами первог о тысячелетия н.э., что имело место в работах ряда исследователей, выдвигавших гипотезы о переселении кыргызов с Ени сея на Тянь-Шань еще в древние времена.

Так как на Енисее еще сравнительно недавно жил народ, именовавшийся «кыргызами», то совпадение этнонима «кыргызы» у народов Сибири и Тянь-Шаня наталкивало исследовате лей на мысль об их родстве. Такие предположения делались еще Миллером и Фишером.^[6] В дальнейшем М.Радлов высказал предположение, что тянь-шаньские кыргызы пришли с Ени сея в период их возвышения, или «великодержавия» в VIII–X вв.^[7]

Н. А. Аристов выдвинул гипотезу о переселении тяньшаньс ких кыргызов, согласно которой кыргызы прибыли на Тянь-Шань за полтора столетия до нашей эры, находясь в составе усуней, удалившихся из Южной Сибири под давлением хуннов. Хунны в 177 г. до н. э. «утвердили свою власть над усунями и Восточным Туркестаном. Юечжи удалились в Западный Тянь-Шань, вытеснив… саков. Лет через тридцать или сорок усуни, по воле шаньюя (вероятно, Гюньченя, 162–127) вытеснили юечжей из Западного Тянь-Шаня и водворились на их место».^[8] Так как значительную часть усуней составляли, по предполож ению автора, племена енисейских кыргызов, то после распад ения усуньского государства «усуни-кыргызы» навсегда осе ли на Тянь-Шане. Во время существования Западнотюркского каганата они входили в его состав якобы под именем нушеби.^[9] «Истинное народное имя» усуней, по мнению Аристова, «было всегда кыргыз».

«Против этих мнений, – писал В.В. Бартольд, – помимо полного отсутствия известий о кыргызах в Западном Тянь-Шане до XVI в., говорит факт, что эти кыргызы и в XVI в. считались чуждыми исламу и мусульманской культуре. Из этого можно заключить, что их присутствие в Западном Тянь-Шане в XVI в. не находилось в связи с теми событиями эпохи кыргызского великодержавия, когда влияние кыргыз, действительно, расп ространилось до Западного Тянь-Шаня; по-видимому, после утраты кыргызами великодержавного могущества никаких киргиз на юго-западе не осталось. Столь же мало вероятно, что бы кыргызы были здесь в эпоху принятия ислама среднеазиат скими монголами. Более правдоподобно, что кыргызы принима ли участие в походах на запад их южных соседей, языческих ойратов или калмыков. Из «Тарих-и Рашиди» и некоторых других источников видно, что вторжение калмыков в Моголистан начались в 1420 гг. и временно прекратились в 1470 гг., когда калмыки очистили Моголистан и вернулись в свою стра ну; только Мансур-хан после своего оттеснения в Карашар и Турфам вновь должен был воевать с калмыками. Возможно, что в калмыцком движении приняли участие некоторые племе на кыргыз и что эти кыргызы после ухода калмыков остались на западе, в Тянь-Шане, хотя и об этом в источниках ничего не говорится».^[10]

Таким образом, В. В. Бартольд не считал возможным допу скать пребывание кыргызов на Тянь-Шане с X в. Как большой знаток истории тюркоязычных народов Средней Азии, он, хотя интуитивно (за отсутствием сведений), но все же склонялся к предположению о приходе кыргызов на Тянь-Шань во время вторжений «калмыков» в XV в.

К сожалению, сам В. В. Бартольд, проявляя колебания в этом вопросе, ограничился лишь приведенными замечаниями, а другие мало обращали на них внимания. Поэтому Г.Е. Грумм-Гржимайло, рецензируя очерк Бартольда «Киргизы», даже не счел нужным остановиться на приведенных соображениях¹¹. При рассмотрении проблемы переселения кыргызов с Енисея на Тянь-Шань он следовал гипотезе Радлова.

Хотя многочисленные антропологические, лингвистические, археологические, этнографические и другие материалы, накапл ивавшиеся в последние десятилетия, все очевиднее показыва ли несостоятельность гипотез Аристова–Радлова о переселении кыргызов на Тянь-Шань в первом тысячелетии и предос тавляли новые возможности для решения этой проблемы, раз работка истории тянь-шаньских кыргызов до XVI в. продолжал а основываться на старых концепциях.

В последние годы некоторые историки-кыргызоведы продол жали придерживаться мнения о переселении кыргызов с Енис ея на Тянь-Шань с 1 в. до н.э., что нашло отражение в недав но вышедшей «Истории Киргизии»¹². В частности, этого мнения придерживался известный археолог Киргизии А. Н. Бернштам, который, следуя гипотезам Аристова–Радлова, повторял версии о трех этапах переселения кыргызов на Тянь-Шань.¹³

«Отвергать гипотезу Н. Аристова… сто мысль о раннем заселении Тянь-Шаня нет никаких оснований. Ниже мы попытаемс я обратиться к фактам, которые позволяют пересмотреть вопр ос о появлении кыргыз на Тянь-Шане и нащупать далекие в древности связи енисейских племен

• Г Е. Грум-Гржимайло. Хроника. «Изв. Гос. геогр. о-ва», т. (36.1934. «История Киргизии», т. I–II. Фрунзе, 1956. См.: А. Н. Бернштам. Археологический очерк Северной Киргизии. Фрунзе, 1941.

Его же. «Тр. Семиреченской археол. эксп. «Чуйская долина», «Матлы и исслед. по археологии СССР», М., 1950, № 14.

Его же. Историко-археологические очерки Центрального Тянь-Шаня и Памиро-Алая. «Мат-лы и исслед. но археологии СССР», М., 1952, № 26.

Его же. К вопросу происхождения киргизского народа. «Советская этнография», 1955, № 2.

Его же. О появлении кыргызов на Тянь-Шане в IX–X вв. «Советское востоковедение», 1956, № 3.

Его же. Доклад на сессии 1956 г по этногенезу киргизского народа.

Стенограмма сессии.

«История Киргизии», т. 1, гл. II–IV Фрунзе, 1956. кыргызов с Тянь-Ша нем», – писал в одной из ранних работ А. Н. Бернштам, поле мизируя с В. В. Бартольдом.^[11]

Согласно излагаемым А. Н. Бернштамом версиям, енисей ские кыргызы переселились на Тянь-Шань в три этапа. Первое переселение имело место не в составе усуней, как полагав Аристов, а якобы в составе гуннов, предпринявших в 47 г. до н. э. поход против усуней.

«В 49 г до н. э. известный гуннский шаньюй Чжи-Чжи вы ступил против усуней… Чжи-Чжи разбил войска усуньцев… разб ил племена уцзе. Племена уцзе покорились ЧжиЧжи и при няли участие в его последующем походе против племен цзянь-кунь, т е. кыргызов… После цзянь-кунь Чжи-Чжи покорил и племена динлин… После начал отправлять войско против усунь», утвердив свое местопребывание среди кыргызов (А. Н. Бернштам, там же). Основываясь на расплывчатых ориен тациях кийских источников, которые самим А. Н. Бернштамом признавались «неточными» (там же, стр. 50), он утверждал, будто уже в то время, кроме енисейских цзянь-куней (кыргыз ов), существовала западная ветвь кыргызов, проживавшая где-то между Прибалхашьем и отрогами Тянь-Шаня (там же, стр. 49).

«Среди западных цзянь-куней обосновался Чжи-Чжишаньюй и отсюда он совершил свои походы на усуней, т.е., на юг… Чжи-Чжи из страны цзянь-кунь отправился прямо на усуней и, следовательно, племена цзянь-кунь участвовали в его войсках в этом военном походе, происходившем зимой 47–46 гг. Та ким образом, 47 г. до н. э. является первой бесспорной датой проникновения какой-то части племен цзянь-кунь вместе с се верными гуннами на территорию Тянь-Шаня» (подчеркнуто автором. Там же, стр. 51).

При рассмотрении этой версии о первом проникновении кыргызов на Тянь-Шань прежде всего необходимо отметить противоречие, которое опровергает то, что хотел доказать А. Н. Бернш там. Противоречие возникает из гипотезы существования до нашей эры неких «западных» кыргызов, проживавших между Прибалхашьем и отрогами Тянь-Шаня («племена древних кыргыз для данного времени попадают в районы, тяготеющие к Тянь-Шаню и его отрогам, а не к хребтам Саяно-Алтайского горного узла».^[12] Если кыргызы проживали при отрогах Тянь-Шаня (неизвестно с каких времен) еще до похода на Тянь-Шань гуннского предводителя, то в таком случае отпадает надобность связывать проникновение кыргызов на Тянь-Шань именно с этим походом. И тем самым не подтверждается, но отрицается само переселение кыргызов с Енисея на Тянь-Шань. Если гуннский предводитель «обосновался среди западных кыргызов» и именно их перевел из Притяньшанья в Тянь-Шань, то енисейские кыргызы тут совершенно не при чем. Автор, по-видимому, сам впоследствии понял это, и в позднейших работах «за падные» кыргызы перестали фигурировать. Напротив, говори лось, что гуннский предводитель жил на Енисее и именно отсюда должна была уйти с ним некоторая часть кыргызов.^[13]

Что касается участия енисейских кыргызов в походе гуннов, то это – лишь предположение. Никаких прямых или косвенных свидетельств не приводилось.

Второй этап переселения енисейских кыргызов на ТяньШань А. Н. Бернштам относил ко времени существования западнотюркского каганата VI–VIII вв. и третий – ко времени киргизского «великодержавия» – IX–X вв.^[14] «Для VI–X вв.,– говорил он в 1956 г. на сессии по этногенезу кыргызов, – можно привести целый комплекс доказательств в пользу наличия… в Семиречье киргизского населения. К X в. кыргызы уже находились на территории Тянь-Шаня. Об этом можно судить по сообщению автора X в. Истахри и анонимного автора «Худуд-ал-Алам».^[15] «Проникновение кыргызов в Семиречье во врем я борьбы с уйгурским каганатом подтверждается сходством енисейских надписей и надгробных надписей Таласа… Широ кое проникновение кыргызов на Тянь-Шань в ту эпоху было связано с появлением среди племен нушеби, живших на Тянь-Шане, кыргызских родов ассиге и гешу, которые существуют среди кыргызов и сейчас под именем ассык и кущу, или кущук. В Семиречье был даже город с именем «Кыргызхан».^[16] «…Все приведенные факты свидетельствуют о заселении кыргызами как Южного, так и Северного Тянь-Шаня… они с несомненно стью подтверждают предположение, что тянь-шаньская ветвь кыргызов сложилась к X в.», – писал автор в 1956 г. перед сес сией по этногенезу кыргызов.^[17]

Эти утверждения вызвали на сессии серьезные возражения, особенно со стороны археологов, отрицавших наличие свидет ельств в пользу пребывания кыргызов на Тянь-Шане в X в. А. Н. Бернштаму пришлось признать, что на «ранних этапах появления кыргызов на Тянь-Шане численность их была небольшой» и что они «накапливались на Тянь-Шане постепен но». «Накопление и количество кыргызских племен на террито рии Тянь-Шаня даже ко времени монгольского завоевания не были достаточны для образования здесь киргизской народ ности».^[18]

Данные археологии Тянь-Шаня и Семиречья действительно свидетельствуют о непрерывной преемственности местных культурных традиций со времени саков до середины первого тысячелетия н. э. Эту преемственность достаточно ясно удал ось установить в обрядах погребения и связанных с ними приемах строительства погребальных сооружений, а также в инвентаре. Хотя в связи с тюркизацией народов этого района в VI–VIII вв. в обрядах погребений, принадлежащих преимущ ественно европеоидному населению, появляются элементы тюрко-алтайского происхождения, все же вплоть до эпохи караханидов многие погребения продолжали сохранять прежние черты.^[19] Как правильно подмечали Л. П. Зяблин, Л. Р. Кызласов и др., А. Н. Бернштам смешивал хорошо известные нам ранние переселения тюркоязычных народов из Алтайского района на Тянь-Шань с переселением кыргызов и, используя закономерные совпадения, приписывал их без достаточных ос нований киргизам. Поскольку с большинством возражений, высказанных на сессии, следует в общем согласиться, то мы, воздерживаясь от повторений, отметим лишь одно обстоятель ство. В принципе мы не имеем ничего против возможностей проникновения отдельных групп так называемых «енисейских кыргызов» на Тянь-Шань в любой период первого тысячелетия. Можно допустить, что их уводили как пленников, что некоторые группы уходили в составе различных племенных союзов. Однако, не исключая этого, необходимо условиться, во-первых, о том, в какой мере «енисейских кыргызов» первого тысячелет ия можно рассматривать как сформировавшуюся народность; во-вторых, могли ли отдельные осколки кыргызских племен при своем «накоплении» явиться основой, ядром современных тянь-шаньских кыргызов. Если даже допустить случаи перио дического появления на Тянь-Шане небольших групп «енисей ских кыргызов» в составе усуней, гуннов, огузов, карлуков и других тюрков Западнотюркского каганата, то, ввиду своей малочисленности и при этническом родстве с последними, осколки этих племен должны были растворяться и бесследно исчезать как представители «кыргызской» народности. Так что эта теория фактически является не теорией «накапливания», а растворен ия, рассасывания. Если в домонгольские времена какие-то группы «енисейских кыргызов» и появлялись на Тянь-Шане, то это проникновение имело отношение лишь к «енисейским кыр гызам» – с точки зрения их проникновения в отдельные райо ны, как, например, их потомков в XVIII в. в составе калмыков в Поволжье. Что касается основной массы предков собственно тянь-шаньских кыргызов, которые пришли сюда спустя много веков, то они встретили наряду с возможными потомками енисейских кыргызов также потомков саков, гуннов, усуней, по томков самых разнообразных ветвей тюрков, иранцев, монголов – словом, смесь многих народов. В численном, физиче ском, культурном и иных отношениях отдельные группы енисейских кыргызов первого тысячелетия (проникновение которых на Тянь-Шань нами допускается) не могли явиться основой формирования современных тянь-шаньских кыргызов как народности.

«Енисейских кыргызов» конца первого тысячелетия нельзя рассматривать как сформировавшуюся народность, отож дествлять с приенисейским населением гэ-гунь III в. до н. э, цзянь-кунь I в. до н. э. и «кыргызами» V–VII вв.

н.э., хотя с лингвистической и иных точек зрения все как будто бы соотв етствует. Если допустить, что вышедшие с Енисея в X в. нез начительные группы кыргызов могли быть тождественны не ким мелким группам, вышедшим оттуда же за тысячелетие до этого, и что первые, придя на Тянь-Шань, могли встретить в неизменном виде вторых и объединиться с ними – если доп устить все это, то мы должны предварительно доказать факт завершения формирования «енисейских кыргызов» как народн ости еще до нашей эры и последующую неизменяемость ее (даже отдельных осколков) в течение целого тысячелетия. В противном случае рассуждения о «накапливании» «енисейских» кыргызов на Тянь-Шане будут беспредметными. В конеч ном счете это признавал и сам Л. Н. Бернштам, говоря, что «численность кыргызских племен на территории Тянь-Шаня даже ко времени монгольского завоевания не была достаточн ой для образования здесь кыргызской народности» и что «кыргызские племена лишь вкрапливались в среду живших на Тянь-Шане и в Семиречье»^[20] народов, т.е., иными словами, их было столь мало, что они не могли ни образовать народности, ни оставить вообще какой-либо след своего существования. Но это признание фактически равносильно отказу от самой идеи переселения тянь-шаньских кыргызов с Енисея в первом тысячелетии, ибо тем самым фактически признается, что тянь-шаньские кыргызы как народность образовались в основном не за счет пришельцев первого тысячелетия.

Хотя на состоявшейся в 1956 г. сессии по этногенезу кыргызов наметился некоторый сдвиг к преодолению рассмотренных гипотез, никаких других концепций высказано не было. В рез олюции сессии оказалась формулировка, допускающая разн ые толкования. В частности, в ней говорится, что большинс тво предков современных тянь-шаньских кыргызов прибыло на Тянь-Шань в первой половине второго тысячелетия н.э., т.е., возможно, в конце эпохи «великодержавия» – X в.^[21] Эта резолюция, во-первых, допускает переселение в домонгольское и монгольское времена; во-вторых, оставляет дискуссионным вопрос этнического родства тянь-шаньских кыргызов с енисейским и.

В дополнение к замечаниям о несостоятельности гипотез переселения енисейских кыргызов в домонгольское время и отождествления с ними тянь-шаньских кыргызов следует при бавить, что все эти гипотезы основаны только на предположен иях и не подтверждаются привлекаемыми свидетельствами письменных источников (в частности, такими, как известное сочинение конца X в. «Китаб-и Худуд ал-’Алам мил аш-Машрик иля-л магриб» («Книга о пределах мира от востока к западу»), автор которого пользовался трудами Истахри, ибн-Хордадбеха, Джейхани и др. географов. Согласно описан иям в «Худуд ал-’Алам», кыргызы, проживавшие в конце перв ого тысячелетия н. э. в Енисейско-Иртышском междуречье, в совокупности не представляли сформировавшейся народности. «К востоку (от их страны) находится область Чина и Восточ ный океан, к югу от нее находятся пределы тогузогузов и некот орых из карлуков, к западу от нее пределы кимаков, к северу – необитаемые северные страны… В этой стране (кыргызов) добывают много мускуса и много мехов, дерево ходанк и дере во халандж, рог хуту. Правителя их называют киргиз-хаганом»^[22].

Поскольку расселение кимаков, тогузогузов и карлуков можно хорошо определить по другим описаниям, то, соответ ственно, хорошо определяется и местоположение страны кыргызов, занимавших в основном Приенисейский район. Некото рая неясность имеется лишь в отношении области Чина, находившейся между страной кыргызов и океаном: либо под ней разумелся не Китай, либо здесь ошибка. В других описаниях Китай помещается на юге, а на востоке кыргызы далее Байка ла не проживали.

Монгольская степь, согласно источнику, «расположена к северу от Чина; к востоку от нее (берег) Восточного океана… с западной (стороны) река Куча и на севере тогузогузы и кыргызы».^[23] Следовательно, территория Китая лежала на юг от страны кыргызов и их разделяла большая пустыня – степь.

В конце вышеприведенного описания страны кыргызов и за нятий ее населения говорится о восточных соседях кыргызов: «Фури есть название племени (каум) также из кыргызов. Они живут к востоку от кыргызов и не смешиваются с другими кыргызами… Выше их находится город, который называют Кэмиджкет, там сидит кыргыз-хакан».^[24]

В своих на редкость обстоятельных комментариях к «Худуд ал-’Алам» В. Минорский правильно связывает название город а Кемиджкет с названием реки Кэмь – Енисей, т.е., определя ет его как город на реке Енисее.^[25]Правильно, по нашему мнению, и отождествление Минорским народа фури, известного из Гардизи и других авторов, с народом кури (кори), жившим в области Баргуджин Токум и хорошо известным по источникам XIII–XIV вв. В физическом отношении он принадлежал к смешанному монголоидному нас елению Баргуджин Токум (см. далее); по языку был, вероят но, ближе к кыргызам, с которыми, однако, «не смешивался». В связи с излагаемой далее историей ичкиликов можно предполагать, что стоявшее особняком кыргызское племя фури (кури) могло быть предком современных ичкиликов, или, во вся ком случае, находилось с ними в особом родстве.

После описания восточных племен кыргызов в «Худуд ал-’Алам» следует описание западного племени по имени касим, которое также из кыргызов. (Люди этого племени) населяются на склонах гор, в юртах, добывают меха, мускус… Они есть другое племя из кыргызов. Речь ближе их к карлукской, а их одежда такая же, как у кимаков».^[26] В.Минорский отождеств ляет это племя с хорошо известным, народом кистим, обычно причислявшимся в источниках к кыргызам.^[27]

Кроме племени касим, на западе проживали и другие кыргызские племена, о которых упоминается при описании кимаков, западных соседей кыргызов.

«…К востоку (от области кимаков) живет разновидность кыргызов; к югу (находятся) река Артуш и река Итиль, к зап аду – некоторые из кыпчаков и частью необитаемые страны севера. К северу от нее (необитаемые области)… В ней (облас ти кимаков – К. П.) много племен… Главу кимаков называ ют хаганом, он имеет в стране кимаков одиннадцать управите лей (амел); подвластные (им) области переходят по наслед ству. Андар аз Кифчак – область из (числа) кимакских; население ее по некоторым нравам походит на гузов. Каркархан есть другая область из (числа) кимакских. Население ее по нравам похоже на кыргызов».^[28]

Цитированное описание местонахождения страны кимаков находится в соответствии с далее приведенным описанием гор, по отрогам которых проходила граница между кимаками и их восточными соседями, кыргызами. Поэтому В. Минорский правильно отождествляет реку Артуш с Иртышом и относит обл асть Каркархан к Прииртышскому району, т.е., пограничному кимацкокыр гыз скому району, тюркоязычные жители которого, находясь между кимаками и кыргызами, «походили по нравам на кыргызов»^[29].

Как видно из предшествующего описания племени касим, которое по языку «ближе к карлукам, а по одежде ближе к кимакам», подобные явления были закономерными и неизбежными при незавершенности процесса формирования кыргызов, кимаков, карлуков и их соседей как народностей.

Принимая во внимание сходство обычаев жителей области Каркархан с кыргызскими, В. Минорский присоединялся к мнению о возможности ошибки в написании Каркархан и допускал возможность исправления «Каркархан» на «Кыргызхан». Под обное исправление недопустимо по ряду причин. Название у местности Каркара, фигурирующее в сочинении XVI в. «Маджму ат-таварих» Сайф ад-дина Ахсикенти, дожило у кыргызов до XX в.

Интересно, что в преданиях XVI в., зарегистрированных «Маджму ат-таварих», дружина эпического кыргызского ге роя Манаса, вышедшая из страны Каркара, считается кыпчакской.^[30] В «Худуд ал-’Алам» область Каркархан упоминается вслед за областью Андар аз Кифчак, что дает основание пред полагать какие-то особые отношения населения этой области, «по некоторым нравам похожего на гузов», с населением обла сти Каркархан, «похожим по нравам на кыргызов» и именуем ым в Кыргызских преданиях XVI в. кыпчаками. В. Минорский в своих комментариях к «Худуд ал-’Алам» сопоставлял назва ние области Каркархан с названием нынешнего Каркаралинска. Упоминания о Прииртышской области Каркарлык имеются в записках русских путешественников прошлого столетия Для отождествлен ия их с областью Каркархан нет оснований, кроме приближ енного сходства топонимов. Хотя опираться на последнее рискованно, все же сам факт бытования в Прииртышском районе подобных названий областей представляет интерес.

Вопрос об отождествлении Каркары («Маджму ат-таварих») с областью Каркархан требует дальнейших исследова ний. Как известно, на территориях расселения тюркоязычных народов от Енисея до Малой Азии существовало много однои менных названий местностей, рек, гор и пр., которые перенос ились из одних районов в другие при переселениях. Например, Каркарой в настоящее время именуется небольшая река в Прииссыккулье. Окончательное решение вопроса о Каркаре связано с выяснением двух моментов: существовал ли на Тянь-Шане топоним Каркара в докыргызское время или был перенес ен кыпчакско-кыргызскими племенами из области Каркархан, с названием которой он так или иначе связан (не исключено также совпадение). В пользу того и другого можно привести ряд соображений, которые, с одной стороны, равно убедительны, а с другой – в общем недостаточны для окончательного решения. Мы склоняемся ко второму.

Дополнительные материалы для уточнения местонахожде ния областей, занимаемых кыргызами и их соседями, даются при описании в «Худуд ал-’Алам» расположения гор. В част ности, при описании большой горной системы, простирающейс я от Тибета на запад, север и восток говорится об отдельных отрогах, доходящих до страны кыргызов. Каждая часть этих гор, указывается в «Худуд ал-’Алам», имеет много названий, так как ей дается имя ближайшей страны или народа.

«…Другая гора, – пишется там же, – возвышается от на чала границы тогузогузов, близ озера Иссык-Куль, тянется до самого конца страны тухсийцев и начала карлукской границы, там поворачивает. Ветвь (ее) ведет в область одного из кыргызских племен. Ее называют горой Тулас. На этой горе есть со боль и белка и много мускусных газелей. В отроге, идущем к области кыргызов, есть мускусные олени, рог хуту, соболь и серая белка». ^[31] «… Еще есть одна гора, (находящаяся) в север ной области между границей кимаков и началом (страны) кыргызов. Она идет от границы кимаков и проходит к востоку до границ кыргызов, затем поворачивает к северным областям до тех мест, где кончаются населенные области. В северных областях кимаки называют эту гору Кандаврабаги».^[32]

В. Минорский правильно отождествлял первую описанную горную цепь с восточными отрогами Тянь-Шаня – Тарбагатая–Алтая и вторую гору – с собственно Алтаем и его север ными отрогами, богатыми соболем, белкой и другими пушны ми зверями. Такое отождествление подтверждается названием горы «Тулас», происходящим от названия хорошо известного народа толос, занимавшего эту страну.^[33] Объяснение согласует ся с указанием о названии «каждой части гор по имени страны, которая находится вблизи их». Отождествление соответствует последующему описанию в источнике местонахождения страны кимаков, являвшихся западными соседями енисейских кыргызов. Это можно уточнить по позднейшим источникам. При опи сании маршрута похода тимуровских войск (90-е гг. XIV в.) против одного из правителей восточно-тяньшаньских монголов Камар ад-дина у Йезди указывается, что последний, переп равившись через Иртыш, ушел «в страну Тулес, где в лесах… водится соболь и горностай».^[34]

Местонахождение горы (и соответственно области) Тулас (Тюлес, Толос) можно определить по описаниям Рашид адди на, из которых явствует, что область Тулас, населенная племе нем тюлес-төлөс, находилась в стране, именовавшейся по источникам XIII в. «Баргуджин Токум», где вместе с толосами проживали также кури (фури), бул(а)гачи, кэрэмучи и другие племена, именовавшиеся в совокупности «баргутами».^[35] Бул(а)гачи и кэрэмучи, вместе с частью толосов и другими баргутами, явились предками одного из трех главных объедин ений современных тянь-шаньских кыргызов – ичкиликов. Это дает основание подразумевать под «одним из кыргызских пле мен», в область которого по описанию «Худуд ал-’Алам» вел отрог горы Тулас, либо какое-то из упомянутых кыргызских племен (кури, бул(а)гачи и кэрэмучи), либо, во всяком случае, проживавшее вместе с ними и близко родственное им.³⁹

Таким образом, массив близкородственных племен, кото рые можно условно именовать кыргызскими, в конце первого тысячелетия занимал в основном Приенисейский район. Власть его правителей распространялась на востоке на некоторые со седние приенисейские монголоязычные племена и народы, на западе и юго-западе – на тюркоязычные племена прииртышских народов, занимавших в этническом отношении промежу точное положение между кыргызами, кимаками и карлуками.

Что касается юга, то массовое расселение кыргызов и здесь не могло простираться намного далее линии, по которой оно проходило два столетия спустя, т.е., в конце XII–начале XIII в. В середине IX в. (840 г.) кыргызы, разгромив уйгуров, захватил и их столицу на Орхоне и распространили власть на часть Западной Монголии и Приалтайский район до Восточного Тянь-Шаня. На это³⁹ Касаясь указанного описания горной цепи в «Худуд-ал-’Алам», нельзя не отметить неправильность толкований и выводов А.Н.Бернштама, произ вольно заменявшего «гору Тулас» долиной Таласа, чтобы доказать таким образом переселение кыргызов на Тянь-Шань до X в.

Пересказав приведенное описание горы Тулас, находящейся в областях гухсийцев, карлуков (занимавших Северный Тянь-Шань, Талас) и описание ее отрога, доходящего до страны кыргызов, А.Н.Бернштам писал: «Однако крайне любопытно, что в этом тексте, наряду с племенами, населяющими Талас (?), упоминаются и кыргызские племена, живущие в Семиречье (?). Пребывание кыргызов в этих районах отмечается и в других местах «Худуд ал-’Алам». (А.Н. Бернштам. О появлении кыргызов’на Тянь-Шане в IX–X вв. «Советское востоковедение», 1956, № 4, стр. 121). Подобные вы воды не согласуются с текстом. кыргызы упоминаются здесь не «наряду» с тухсийцамн и карлуками (только их можно разуметь под «племенами, нас еляющими Талас», никто другой не упоминается), но отдельно, как живу щие на другом конце горной цепи, один из отрогов которой уходит за гран ицу карлуков. О проживании кыргызов в Семиречье здесь не говорится. В выражении А. Н. Бернштама «пребывание кыргызов в этих районах» под «этими районами» можно разуметь лишь Талас и Семиречье. Но такое тол кование невозможно. Утверждение А. Н. Бернштама «и в других местах» подразумевает указание будто бы и в данном описании на проживание кыргызов в Таласе и Семиречье.

Основываясь на подобном толковании, А. Н. Бернштам в дальнейшем уже прямо говорил о проживании кыргызов в IX–X вв. в Таласе и на Тянь- Шане (К вопросу о происхождении киргизского народа. «Советская этно графия», 1955, № 2, стр. 20–21).

указывает «Худуд ал-’Алам», в котором описывается страна карлуков и города, находящиеся на их терр итории. «Пенчул находится в пределах расселения карлуков; в древности правитель его был из тогузогузов, а теперь им вла деют кыргызы».^[36] В. В. Бартольд определял его местоположе ние в районе современного Уч-Турфана.^[37]

Анализируя это и другое сообщение «Худуд ал-’Алам» о пребывании на Тянь-Шане некоторой группы кыргызов, В. В. Бартольд правильно отмечал, что «известия рукописи… о границах между среднеазиатскими народами не вполне отчет ливы; в главе о кыргызах говорится, что соседями их на юге (т.е., по Алтайскому нагорью – К.П.), кроме тогузогузов, бы ла часть карлуков, но в главе о карлуках кыргызы среди сосе дей этого народа не поминаются. Зато кыргызы названы сред и соседей двух других семиреченских народностей, чигилей и тухсийцев; чигили жили на северном берегу Иссык-Куля, тухсийцы, составлявшие часть тюргешей, – в долине реки Чу. Из всего этого можно заключить, что кыргызы в эпоху своего великодержавия несколько расширили свои владения в сторону юго-запада… слово «теперь» в рукописи Туманского во всяком случае заимствовано из более раннего источника и не может быть отнесено ко времени автора («Худуд ал-’Алам» – К.Я.), когда кыргызы уже утратили свое кратковременное могуще ство».^[38]

К сказанному относительно использования приведенного сообщения о господстве кыргызов в Пенчуле следует добавить три факта, а именно: 1) в источнике указывается, что этот го род находится «в пределах расселения карлуков», а не кыргызов; 2) о проживании кыргызов здесь нет речи, говорится лишь о пребывании города в их владении; 3) об этом сообщается в такой форме: «Прежде его правитель был из тогузогузов, а теп ерь им владеют кыргызы».^[39]

Последний факт многозначителен. Владение городом не бы ло сопряжено или связано с заселением его тогузогузами. От тогузогузов был лишь правитель. А «теперь», говорится, им владеют кыргызы. На каких условиях? Поскольку сначала го ворится об одном правителе, из тогузогузов, а затем о переходе города во владение кыргызов, можно допускать, что в общем здесь имела место смена правителей, владетелей, но не населен ия. Киргизский предводитель во время одного из своих удач ных походов на юго-запад (может быть, даже вслед за уйгурами, отступившими в Гань-Чжоу и к Турфану) мог нанести поражение какому-то правителю восточно-тяньшаньских обла стей и принудить местные города признать его власть, принять гарнизоны или наместников и пр. Это – обычный порядок установления власти кочевых скотоводческих народов над местным населением города. Такое господство продолжалось, как правило, недолго, что случилось и с кыргызами. Прошло несколько десятков лет со времени поражения уйгуров и расп ространения господства кыргызов на Монголию и Алтайское нагорье, «как этому великодержавию пришел конец».^[40]

В конце IX – начале X вв. Северном Китае сложилось мощное государственное объединение монголоидного народа каракитаев (киданей), предводитель которых около 916–917 гг. основал новую династию Ляо. К 924 г. он даже вытеснил кыргызов из Монголии и с Орхона. Желая создать барьер против повторения кыргызских вторжений в эти области, император Ляо предлагал уйгурам, переселившимся в Гань-Чжоу, вер нуться на свою родину – в долину Орхона.

Трудно проследить, как сокращались границы киргизского государства на юго-западе. Во всяком случае, во второй полов ине X в. государству их в Притяньшанье и на большей части территории Алтайского нагорья настал конец. В связи с этим В. В. Бартольд отмечал, что указание источника о владении Пенчулом «теперь» следует относить не ко времени написания «Худуд ал-’Алам» (980-е гг.), а к более раннему периоду.

Вскоре после падения господства кыргызов по Алтайскому нагорью и Восточному Тянь-Шаню распространилась сначала восточная ветвь киданей, именовавшихся кара-китаями, а за тем найманы.

Этнический состав населения района Пенчула–Турфана в период господства кара-китаев, найманов и в эпоху возвыше ния монголов в общем известен. Главную роль в этом районе продолжали играть карлуки, уйгуры. О присутствии здесь кыргызов нигде не упоминается; это дает основания полагать, что либо они здесь никогда не проживали, либо проникли в очень малом количестве и поэтому быстро растворились и исчезли как самостоятельная этническая группа.

Таким образом, рассматривая в свете изложенного сообще ние о владении кыргызами Пенчулом, можно полагать сле дующее:

Поскольку Пенчул находился, как указано, в пределах расселения карлуков, то население города – и тем более при города – в основном состояло из карлуков, а также из смеси племен и народов, сохранившихся с докарлукских времен.

Владение Пенчулом не было связано с массовым переселением в Восточный Тянь-Шань енисейских кыргызов как основного ядра современных кыргызов и потому не может привлекаться как свидетельство этого.

Самое большое о чем оно может говорить, это о возмож ности проникновения (подчеркиваем: не о проникновении, а лишь о возможности проникновения) немногочисленных групп, отдельных лиц, причислявшихся к народу «енисейских кыргызов»; указаний на дальнейшие судьбы этих пришельцев нет.

В. Минорский, придерживаясь примерно такого же мнения, допускает проживание в IX в. «некоторых отдельных групп этог о племени» (т.е., кыргызов) в окрестностях Пенчула и Каш гара.^[41] Минорский допускает возможность проживания их в окрестностях Кашгара на основании другого сообщения «Худуд ал-’Алам». Это допущение, по нашему мнению, вызывает сомнение, если имеющееся в виду свидетельство рассматривать, не изолированно, а в общем контексте.

В разделе «Описания стран света» рассказывается о больш их районах известной в то время части земного шара. Наряду с другими здесь описывается так называемый Чинистан – огромная страна, «к востоку от которой находится Восточный океан, к югу от нее – пределы Ваквака и гора Сарандиб, и Вел икое море, к западу – Хиндустан и Тибет к северу от нее – пределы Тибета, тогузогузы и кыргызы».^[42]

Фигурирующие здесь тогузогузы и кыргызы выступают не столько как действительно пограничные народы, а как широк о известные народы вообще северных стран. Примерно в таком же значении упоминаются тогузогузы наряду с кыргызами и при описании большой пустыни-степи.^[43] Представления о самой страна Чинистан у автора «Худуд ал-’Алам» были довольно туманными. По описанию, на севере эта страна простирается до Тибета; в другом месте к ней отнесены области до Тянь-Шаня. Именно в связи с этим и; говорится: «Кашгар относится к Чинистану, однако он находится на границе между ягма, Тибетом, кыргызами и Чином».^[44]

Если Кашгар рассматривать в соответствии с текстом как часть «Чинистана», то кыргызы выступают в данном случае в качестве соседей его потому, что они являлись северными соседями страны «Чинистан», а не потому, что на самом деле жили близ города Кашгара. В данном контексте «Кашгар» надо понимать не как город с прилегающей округой, но, в широком смысле, как большое государство – страну (вроде позднейшей Кашгарии), простирающуюся на юг до Тибета, на восток – вероятно, до Великой Китайской стены, где прох одила тогдашняя граница Китая. Наиболее известным народом на север от этой территории действительно были енисейские кыргызы, владения которых в X в. соприкасались с ука занным районом и одновременно с Китаем. Только про такое государство-страну Кашгар можно было в тогдашнее время говорить, что она находится «на границе между ягма (на за паде) (см. народ «ягма» в районе Мавераннахра. «Худуд ал-’Алам», л. 17-6), Тибетом (на юге), кыргызами (на севере) и Китаем (на востоке)». Если здесь разуметь лишь собствен но город Кашгар, то это свидетельство нельзя будет понять, потому что граница Китая находилась в то время на огромн ом расстоянии от города Кашгара. Между ними лежали большие области карлуков, тогузогузов и др. народов.

Дальнейший текст источника также говорит в пользу то го, что в данном случае под Кашгаром следует понимать большое государство–страну, простирающуюся на восток, во всяком случае, до Пенчула, а под соседними с этой стран ой кыргызами разуметь именно енисейских кыргызов, гос подствовавших в начале X в. к северо-востоку от Пенчула.

После определения местоположения страны Кашгара с ориентировкой по границам соседних стран-народов, в частности, по границе страны кыргызов, в «Худуд ал-’Алам» на той же странице дается описание местоположения, границ и вообще страны самих кыргызов. Такой факт не случаен. Скор ее он является проявлением естественного порядка изложе ния. Определив местоположение страны Кашгара с ориенти ровкой по границам соседних стран-народов, в частности, по границе кыргызов, автор «Худуд ал-’Алам», желая быть пос ледовательным, перешел далее к описанию местонахождения только что упомянутых им кыргызов. И здесь оказывает ся, что описываемые им кыргызы живут в Приенисейско-Саянском районе и что южными и юго-западными соседями их являются тогузогузы и карлуки, т.е., народы, занимавшие области Кашгарии (см. цитированное выше описание страны кыргызов по «Худуд ал-’Алам»,л. 17-б).

В ходе описания народа кыргызов автор «Худуд ал-’Алам» останавливается на отдельных племенных группах, обособл енных от основной массы, в частности, на обособленной группе фури (кури), касим (кистим), но совершенно не упоминает о существовании какой-либо группы в районе Кашгар а. Такой факт можно было бы объяснить очень небольшой численностью группы в районе Кашгара, поскольку она яко бы не заслуживала упоминания. На первый взгляд, его под ходящее объяснение. Однако, прибегнув к нему, мы оказыв аемся в еще более трудном положении.

Кашгар в те времена был довольно известным городом. Еще более известны были такие народы-страны, как ягма, Тибет, Китай, по границам которых определяется местополо жение самого Кашгара. Нельзя допустить, чтобы наряду с этими равновеликими (всем известными) народами-странами было употреблено название «границы» какой-то мелкой групп ировки кыргызских племен, которая при описании самих кыргызов не заслуживала даже упоминания. Если бы речь шла о группировке кыргызов, и их местонахождение определял ось бы по «границе» Кашгара, тогда понятно. Но речь идет о «границе» кыргызов, по которой ориентируется местополо жение Кашгара. Какая же могла быть «граница» с одной или несколькими мелкими группировками, которые (если допу стить их существование) не упоминаются ни в одном из мно гочисленных описаний этого района и его народов: карлуков, тогузогузов и др.?

Рассматриваемое сообщение не может быть использовано как свидетельство проникновения в район Кашгара какого-либо количества кыргызов – и особенно проникновения «не большого» количества. Именно при этом не могла образов аться граница и тем более такая, которая могла бы фигурир овать в качестве равновеликой наряду с границами Тибета, Китая, народа ягма. Равновеликой (в смысле общеизвестно сти) могла быть лишь граница владений енисейских кыргызов, державших некоторое время в своем подчинении (как было видно на примере Пенчула) области до Восточного Притяньшанья. Эта граница и фигурирует при определении местоположения страны Кашгар. Сообщение о ней практичес ки лишь подтверждает известие о Пенчуле, но ничего не го ворит о проживании кыргызов близ Кашгара.

Кроме рассмотренных сообщений, в обоснование гипотез о проживании современных тянь-шаньских кыргызов на Тянь Шане в первом тысячелетии приводились также упоминания о киргизах, в «Худуд ал-’Алам» в связи с определением места расселения чигилей и тухсийцев. Об этом говорил еще Бартольд, обращая внимание на случаи путаницы в этом источ нике при перечислении соседей кыргызов–карлуков и др. на родов.^[45]

В разделе «Описания морей и озер» в «Худуд ал-’Алам» одиннадцатым озером назван Иссык-Куль, находящийся «между чигилями и тогузогузами».^[46] При описании области чигилей говорится, что она «по своему коренному происхождению принадлежит к карлукам… К востоку от нее и к югу от нее пределы карлуков, к западу Пределы тухсийцев), а к се веру – область кыргызов. Все добываемое в области карлуков и в области кыргызов имеется также и в области чигилей».^[47]

Сопоставляя приведенные сообщения, можно прийти к вы воду, во-первых, что область чигилей, лежавшая за Иссык-Кулем, простиралась весьма далеко на север; во-вторых, что в перечислении южных и северных соседей имеются неточнос ти. В одном случае в качестве южных соседей чигилей фиг урируют тогузогузы, в другом вместо них называются карлуки. Что касается северных соседей, ими могли быть скорее кимаки, чем кыргызы. Причины, по которым здесь названы кыргызы, можно объяснить.

Во всех ранних и средневековых мусульманских и нему сульманских источниках кыргызы описываются как самый се верный народ, страна которых лежит на краю населенной зем ли, простираясь на восток до океана и на запад на неопреде ленное пространство. По некоторым представлениям, она простиралась до самой страны булгар на Волге и до её верховьев. Об этом говорили даже европейские авторы, которые, казалось бы, должны были знать хотя бы районы Москвы, Твери, Нов города^[48]. По всей вероятности, эти представления перешли к ним от мусульманских авторов. Например, в сочинении начала XIII в. Бекрана пишется: «…Атиль обозначает название города хазаров, через который проходит джейхун, направляясь к мо рю. Это и название джейхуна. Верховья его находятся близ кыргызов. Он проходит между областями кимаков и туркмен ских племен, потом течет к булгарам и пределам русских, за тем в Буртас и впадает в озеро Абескун».^[49] В том же самом месте на реке Атиль (Итиль) помещает кыргызов и автор се редины X в. Истахри; он пишет, что река Итиль (Волга), впад ающая в Хазарское море, начинается в стране кыргызов.^[50]

В сочинении «Худуд ал-’Алам» тоже имеется некая река Рас, начинающаяся от страны кыргызов и впадающая в Хазар ское (Каспийское) море^[51]. Так как по другим версиям в преде лах страны кыргызов начиналась река Енисей, то с течение времени описания двух рек перемешались и слились в одно, в результате чего возникла отмеченная выше путаница^[52].

Другой специфической особенностью описаний северной страны кыргызов, якобы простиравшейся от верховьев Енисея до верховьев Волги, были представления об особом богатстве ее мехами, мускусом, рогом хуту (моржовый клык) и др. Пос кольку в приведенном описании страны чигилей говорится, будто в их стране добывается все то, что добывается в области кыргызов и карлуков – в двух столь отдаленных областях – и затем при описании западных соседей чигилей, народа тухсий цев, прямо указывается на добычу в их стране мехов и мускус а, то это свидетельствует о большой протяженности страны чигилей на север. Если допустить протяженность ее настолько же, насколько казахи (соответственно северным границам Казахстана) занимали на правобережной стороне Иртыша Кулундинскую и Барабинскую степи, то страна чигилей действительно соприкасалась со страной енисейских кыргызов, которая доходила до Иртыша (чигили, как и казахи, являлись кочевым скотоводческим народом, жили в «юртах и палатках «не имели городов и сел». Основным богатством их был скот лошади, овцы, коровы («Худуд ал-’Алам», там же), Только страна кыргызов лежала не строго на север от чигилей, а севе ро-восточнее. Принципиально говоря, такая неточность вполне допустима. Но, должно быть, дело не столько в ней, сколько в общем представлении о протяженности страны кыргызов по всему северу до верховьев Волги.

После описания страны чигилей в «Худуд ал-’Алам» следу ет описание страны тухсийцев, где кыргызы тоже фигурируют в качестве соседей: «к востоку от нее (страны тухсийцев. – К-П.) пределы чигилей, к югу – карлуки и гористые местности карлуков, к западу от нее находится группа кыргызов, а на севере – чигили. Страна их более богата, чем (страна) чигилей. Там добывают мускус и разнообразные меха. Их богатство сос тоит в лошадях, овцах, мехах, юртах и палатках».^[53]

Поскольку в предыдущем описании страны чигилей было указано, что пределы страны тухсийцев находятся к западу от чигилей, а здесь чигили фигурируют в качестве восточных соседей, то в соответствии с этим страну тухсийцев следует помещать действительно западнее.

То, что чигили, жившие на север от Иссык-Куля, должны были занимать долины рек Чу и Или, нам известно точно значительной протяженности их страны на север говорилось ранее. Ширина ее, или протяженность на запад, в IX–X вв. должна была доходить минимум до Таласа или Сыр-Дарьи. Таким образом, пределы страны тухсийцев, лежавшей западней страны чигилей, начинались примерно где-то между рекам и Талас–Сыр-Дарья, разделяемыми хребтом Кара-Тау. Нас колько она простиралась на запад, сказать трудно. Можно лишь с уверенностью полагать, что, если даже она начиналась от Таласа, то, во всяком случае, тянулась сотни на три килом етров, т.е., до Сыр-Дарьи. Свидетельством этого может служить сообщение о добыче мехов и мускуса в стране тухсийцев, указывающее на ее протяженность на Север.

В южных пределах, обращенных к Тянь-Шаню и Мавераннахру, мех и мускус не добывались. Следовательно, если они добывались в стране тухсийцев, то лишь в северных пределах, соответствующих северным областям современного Казахстан а, примыкающим к Ишимской степи, лежащей между Барабинской степью и Уралом. Если чигили, населявшие районы рек Чу–Или и Прибалхашье, занимали пути, ведущие к озеру Балхаш, то коммуникации западных соседей их, тухсийцев должны были тяготеть преимущественно к Западному Прибалхашью, через который осуществлялась связь южных пределов с северными.

В общем расположение стран чигилей-тухсийцев и их юж ных и северных соседей можно представить в виде трех ярусов Первый – нижний ярус. На юге соседями чигилей и тухсий цев были карлуки. Граница страны чигилей-тухсийцев со страной карлуков шла от озера Иссык-Куль до лесистых «карлукских гор», т.е., в общем по северному склону Тянь-Шаня до пределов Мавераннахра. Страна карлуков, лежавшая ниже страны чигилей-тухсийцев, представляла собою, условно говор я, нижний, южный ярус. Второй, или средний ярус, – страна собственна чигилей и тухсийцев, простирающаяся с востока на запад от районов Прибалхашья до Приаралья и на севере до Прииртышских степей: правобережной – Барабинской и левобережной – Ишимской. Третий, или северный ярус, – страна кыргызов – большая северная страна, простиравшаяся, сог ласно тогдашним представлениям, вплоть до булгар.

Согласно первому определению местоположения чигилей в «Худуд ал-’Алам», пределы их на севере действительно до ходили до страны кыргызов, которая выступала как северный Ярус. Но при описании местоположения страны тухсийцев в обозначении северных соседей имелась явная несообразность, северными соседями называются не кыргызы, а чигили, что противоречит в совокупности обоим описаниям. Чигили не могли быть северными соседями тухсийцев, а тухсийцы – южными соседями чигилей, потому что при описании страны чигилей, во-первых, в качестве их южных соседей фигурируют карлуки, которые указаны и как южные соседи тухсийцев; во-вторых, страна тухсийцев помещается на запад, а не на юг от страны чигилей. В-третьих, в самом описании страны тухсийцев говорится, что «к востоку от нее пределы (страны) чигилей». Таким образом, одно указание противоречит трем другим. Здесь можно подозревать скорее описку, чем ошибку ав тора, так как при сравнении двух описаний во втором можно подметить некоторое стилистическое отличие.

Согласно первому описанию, страна тухсийцев граничила со страной карлуков с двух сторон: с востока и юга. В соответ ствии с этим автор объединял указание о границах востока и юга в одном выражении: «К востоку и югу от нее пределы (страны) карлуков». Если допустить, что страна тухсийцев граничила со страной чигилей тоже с двух сторон (хотя это противоречило бы трем другим указаниям) – с запада и с се рвера, то должно было бы быть выражение, аналогичное первому, т.е., «к востоку и северу от страны тухсийцев пределы страны чигилей». В описании этого нет. О чигилях здесь сообщается вразбивку, причем без оговорок. «К востоку пределы (страны) чигилей, к югу карлуки и карлукские лесистые горы, западу – группа кыргызов, а на север чигили». Вторичное неоговоренное упоминание о чигилях не гармонирует с другим. Удобнее было бы согласовать и связать его с указанием на «группу», которое играло бы роль некоторой оговорки, т.е., вторичное упоминание о чигилях поменять местами с упомина нием о киргизах. В целом описание было бы следующим: к во стоку от страны тухсийцев пределы чигилей, к югу – карлуки, к западу – группа чигилей, к северу – кыргызы. В таком слу чае вторичное упоминание о чигилях стилистически гармониз овало бы с первым, поскольку при втором упоминании имеетс я оговорка, что западнее тухсийцев жили не вообще все чигили, но лишь группа, разъединенная с основной массой. С исто рической точки зрения отделение некоторой группы чигилей в результате вклинивания тухсийцев вполне допустимо. В VIII в. чигили расселялись от Иссык-Куля до Ферганы и Мавераннахра. В конце VII – начале VIII в. первенствующее положение на Тянь-Шане и в Северном Притяньшанье заняли тюргеши, делившиеся на две ветви: тухсийцев и азов. Они проживали в районе Прибалхашья, гранича на северо-востоке со страной кыргызов. В начале VIII в. тюргеши распространились по долинам рек Чу и Талас и всему Северному Тянь-Шаню. Но их господство не продолжалось и столетие. Под ударами ки тайцев с востока, арабов с запада (из Ферганы), а также под давлением карлуков тюргеши были вытеснены с Тянь-Шаня. Как видно из сообщения нашего источника, часть их (именно тухсийцы), занимавшая междуречье Таласа–Сыр-Дарьи, т.е., район нагорья хребта Кара-Тау, действительно могла иметь в качестве западных соседей некоторую группу чигилей, оттес ненных карлуками из Мавераннахра на север.

Благодаря поправке само сообщение о северных соседях тухсийцев пришло бы в соответствие с предшествующим опи санием страны чигилей. До сих пор мы касались лишь несоот ветствия в, отношении чигилей, которые не могли быть север ными соседями тухсийцев, но не рассматривали вопрос о кир гизах, которые должны были быть северными соседями.

Если по первому описанию страна чигилей на севере граничит со страной кыргызов, то и страна тухсийцев, лежащая на запад от чигилей, на севере, соответственно должна была гра ничить со страной кыргызов, которая по тогдашним представ лениям простиралась до булгар, т.е., до Волги. Вместо этого в результате описки к северу от тухсийцев оказываются не кыргызы, а чигили, а кыргызы переносятся на запад. Конечно, если бы у нас были сомнения лишь в отношении местонахождения одних кыргызов, говорить об описке было бы рискованно.

Но когда налицо несоответствия относительно кыргызов и чигилей как северных соседей и тухсийцев как южных соседей, а также стилистические отклонения, – это дает основания говорить об описке⁵⁸.

Последним упоминанием исчерпываются все сообщения источников, заслуживающие рассмотрения как свидетельства возможного проживания народа кыргызов на Тянь-Шане в перв ом тысячелетии^[54]. Как видно из изложенного, ни одно из сообщений не дает оснований говорить о том, что кыргызы жили на Тянь-Шане в XI в. Нет также сведений о пребывании их в этом районе и в последующие два столетия. Напротив, изучен ие расселения тюрко-монгольских племен Саяно-Алтайского района и Восточного Тянь-Шаня в конце XII – начале XIII в. доказывает, что основная масса, предков современных тяньшаньских кыргызов продолжала оставаться в Иртышско-Енисейском междуречье до самой эпохи возвышения монголов. Письменные источники этого времени сохранили довольно

⁵⁸ Можно ли, невзирая на все несоответствия, все-таки допустить пребы вание некой группы кыргызов западнее страны тухсийцев? Страна тухсий цев доходила до реки Сыр-Дарьи. Допуская проживание некой группиров ки кыргызов западнее тухсийцев, мы должны помещать кыргызов западнее Сыр-Дарьи. Ни в одном источнике первого и второго тысячелетии нет никаких намеков на проживание какой-либо группы кыргызов северо- западнее Ташкента и западнее Сыр-Дарьи. Поэтому допущение, основанное на явно сомнительном тексте, не может быть признано состоятельным. Кро ме того, оно противоречит прекрасным описаниям этих мест авторами IX в. ибн Хордадбехом, Кудамой и др. Например, при описании дороги от Таласа (Тараза) до Кулана (современ. Тарты) говорится: «С правой стороны – горы, слева–пески… За песками пустыня, простирающаяся до страны кимаков». BibLiotheck geographorum arabicorum, т. VI, 1899. Kitab al Masolik w’al Mamalik, auctore Abu’l-Kasim Obaidallah ibn Abhallah ibn Khardadh- beh accedunt excerpta e Kitab al – Kharadj auctore Kodama ibn Djafar. Арабский текст стр. 205, франц. – 157. См. также арабский текст – стр. 27, франц.–стр. 20–21.много сведений о расселении в ту пору тюрко-монгольских пле мен – особенно по сравнению с источниками предыдущих и последующих веков⁶⁰.

В монгольской хронике 40-х гг. XIII в. при изложении об стоятельств покорения Чингиз-ханом кыргызов, ойратов и дру гих соседних больших и малых тюрко-монгольских народов и племен Енисейско-Иртышского междуречья, именовавшихся в совокупности «лесными народами», говорится: «В год зайца (1207) Чжочи был послан с войском… к лесным народам. Прежде всех явился с выражением покорности ойратский Худуха-беки со своими тумен-ойратами. Явившись, он стал провож атым у Чжочи. Проводил его к своим тумен-ойратам… Подчинив ойратов, бурятов, бархунов, урасутов, хабханасов и тубасов, Чжочи подступил к тумен-киргизам. Тогда к Чжочи явились кыргызские нойоны… Они выразили покорность и бил и государю челом… белыми кречетами, белыми меринами да белыми соболями. Чжочи принял под власть многольскую все лесные народы, начиная оттуда по направлению к нам, а имен но: Шибир, Кесдиин, Баит, Тухас, Тенлек, Тоелес,

⁶⁰ К ним относится монгольская хроника 40-х гг. XIII в. Mongol-un iruca tobciyan, или Юань чао би ши, ставшая доступной для ученых с прошлого века (С. А. Козин. Сокровенное сказание, т. 1, М., 1941. дальнейшем цитируется:. «Сокровенное сказание). В 40 – 60-х гг. [III в. из района Средней Азии в Монголию и из Монголии в Среднюю Азию приезжало значительное количество послов, миссионеров, путешественников и других лиц. Мемуары и сочинения некоторых из них дошли до нас, в частности сочинения европейских послов-миссионеров Иоанна де Плано Карпини и Вильгельма де Рубрука и др. (Recueil de

Voyages et de lemoires publie par la Socicte de Geographie, 1939. Иоанн де Плано Кapпини. История монголов. Вильгельм де Рубрук. Путешествие в восточные страны. Пер. А. И. Малеина, СПб., 1910). Чрезвычайно цен также обстоятельное сочинение придворного хорасанских правителей Ал-ад-дин Ата мелик Джувейни «Тарих-и Джехангушай» («История завоевателя мира»), автор которой не только использовал труды предшественни ков, но в 1249–1253 гг. дважды побывал в Монголии.

Кроме этих источников, в распоряжении исследователя тюрко-монгольского мира XII–XIII вв. имеется выдающийся коллективный труд «Джами ат-таварих», или «Сборник летописей» Рашид ад-дина», составленный в первом десятилетии XIV в.

Опираясь на эти и другие источники середины второй половины XIII в., можно достаточно определенно установить, где в эпоху возвышения монголов жили кыргызские и близко родственные им кыпчакские племена, прошедшие позднее в состав тянь-шаньских кыргызов, и как расселялись другие тюрко-монгольские народы на территории от Енисея до Тянь-Шаня.

Тас и Бачжиги (Sibir, Kesdiin, Baid, Tuxas, Tengleg, Toeles, Tas, Bajid». Взял он с собою кыргызских нойонов-темников и тысячников, а также нойонов лесных народов, и, представив Чингиз-хану, ве лел бить челом»^[55].

Местонахождение самих монголов, ойратов и других племен, а также маршрут этого и второго похода Чжочи (1218) против кыргызов нам в общем известны. Соответственно Изве стным оказывается и расселение народа кыргызов. Страна их лежала в верховьях Енисея.

Рубрук, проезжавший по Алтаю и Монголии спустя несколько лет после составления монгольской хроники, писал: «К северу (от монголов)… живет народ, разводящий скот, па имени кергисы. Живут там также оренгаи, которые подвязы вают себе под ноги отполированные кости и двигаются на них по замерзшему снегу и по льду…»^[56]. Дважды побывавший почт и в то же время в Монголии Джувейни, описывая границы собственно монгольской страны, указывал: «На востоке (она граничит) со страной Китай, на западе – со страной уйгур, на севере (со страной) киргиз и (рекой) Селенгой, с южной стороны (находятся) Тангут и Тибет»^[57].

Кроме этих указаний, в нашем распоряжении имеется специальное описание страны кыргызов, в котором составители «Джами ат-таварих» дают определение ее границ..

В описании, тюркских племен и народов, имеющем параграф, посвященный киргизам, говорится: «Киргиз и Кэм-Кэмджиут – две области, смежные друг с другом; обе они состав ляют одно владение (мамлакат). Кэм-Кэмджиут – большая река, одною стороною она соприкасается с областью монголов одна (ее) граница – с рекой Селенгой, где сидят племена тайджиутов; одна сторона соприкасается с (бассейном) боль шой реки, которую называют Анкара-мурэн, доходя до пределов области Ибир-Сибир. Одна сторона Кэм-Кэмджиута соприкасается с местностями и горами, где сидят племена найманов. Племена кори, баргу, тумат и байаут, из коих некотор ые суть монголы и обитают в местности Баргуджин-Токум, также близки к этой области^[58].

Если внимательно присмотреться к началу и всему содер жанию параграфа, посвященного Рашид ад-дином «племени кыргызов», можно заметить, что он отличается от других пара графов этого (третьего) и других разделов. Большинство их начинается с легенды о происхождении, истории, расселении соответствующего народа или племени. Между тем параграф о киргизах начинается рассказом не о народе, а о стране:

«Киргиз и Кэм-Кэмджиут две области, смежные друг с другом; обе они составляют одно владение»… Такое начало тем более обращает на себя внимание, что речь идет о двух об ластях. Но каким народом заселена собственно Кэм-Кэмчуут^[59], далее не уточняется, и в то же время подробно перечисляются названия народов, живших на ее границах. Наиболее вероятным объяснением этого может служить предположение, что ее населяли племена, которые составители летописи причисляли к киргизским.

Предположение, что Кэм-Кэмчуут, будучи заселенной в осн овном какими-то некыргызскими племенами, все же описыва йся в разделе о «племени кыргызов» именно потому, что она оставляла одно (неизвестно чье) владение, не может быть правильным. В этой части сочинения описываются тюрко-монгольские народы и племена, а не области и владения. Причин для исключения в данном случае нет. При таком предположе нии мы не можем убедительно объяснить, почему автор подр обно отмечает названия пограничных с Кэм-Кэмчуут народов, если они не являлись соседями кыргызов (если население Кэм- Кэмчуут считать не близко родственным кыргызам), и почему он не говорит о названии народов области Кэм-Кэмчуут, кото рые в случае, если они не относились к киргизам, являлись действительно их соседями?

Близкая родственность населения областей Киргиз и Кэм-Кэмчуут еще более очевидна из дальнейшего содержания па раграфа: «В этих областях, – продолжает автор, – много го родов и селений и кочевники многочисленны. Титул (каждого) их государя, хотя бы он имел и другое имя, – инал, а родовое имя тех из этой области, кто пользуется уважением и известностью – иди. Государь ее был… (пропуск – К.П.). Название другой области – Еди-урун(«Семь урочищ» – К.П.), государя тамошнего называли Урус-инал.

В году толай (1206–1207) Чингиз-хан послал гонцов этим двум государям Алтака и Букра и призвал их к подчинен ию. Те послали назад вместе с ними трех своих эмиров, коих звали: Уруг-Утаджу, Элик-Тимур и Аткирак, с белым соколом, как выражение подчинения от младшего старшему, и подчини лись»^[60].

Переходя таким образом к описанию населения этих облас тей, составители представляли его себе как однородное. Под ним подразумевались кыргызы.

В приведенном отрывке рассказывалось о покорении имен но кыргызов в 1206–1207 гг. Чингиз-ханом, а в следующем аб заце – об их восстании и усмирении: «Спустя двенадцать лет, в год барса, когда восстало одно из племен тумат, сидевшие в Баргуджин Токуме и Байлуке, для его покорения (монголы) из-за того, что оно было поблизости от кыргызов, потребовали от кыргызов войско; те не дали и восстали». Командовавший авангардом войска Чжочи – Нока – «обратил в бегство кыргызов и вернулся назад от восьмой реки»^[61]. Под «восьмой ре кой» следует понимать одну изрек Секиз мурен («Восьмиречья») – области в верховьях Енисея, населенной соседями кыргызов – ойратами, вставшими во время похода Чжочи на сторону монголов. Естественно предполагать, что кыргызы встречали войска Чжочи на границе своих владений и владений ойратов, помогавших монголам, так как они действительн о встретили их у «восьмой реки», т.е., на границе области Восьмиречья и Кэм-Кэмчуут; это опять-таки указывает на преб ывание там кыргызов. Чжочи после возвращения авангарда преследовал кыргызов со стороны Селенги, перешел р. Кэм, вступил в область Кэм-Кэмчуут и подчинил кыргызов.

О том, что область кыргызов и Кэм-Кэмчуут вследствие» одинакового этнического состава населения рассматривались как единая страна кыргызов и как именно одно их «владение», свидетельствует сам факт превращения сочетания названий двух этих областей в один территориально-географический тер мин.

Название области «Кэм-Кэмчуут» у Рашид ад-дина употребляется обычно в сочетании: «страна кыргызов и КэмКэм чуут»^[62]. В то же время более широкое понятие «страна кыргызов» могло применяться и к области Кэм-Кэмчуут. Об этом свидетельствуют любопытные детали из описания племен кори, баргу, тумат и др. В разделу о племени кыргызов при определе нии границ области Кэм-Кэмчуут говорилось, что они «близки к этой области» Кэм-Кэмчуут). В то же время в разделе, по священном описанию указанных племен, говорится, что тума ны частично «жили в пределах страны кыргызов», а соседние с ними племена булагачин и кэрэмучин – «у самого края страны кыргызов»^[63]. Это описание нельзя понять, если считать что население Кэм-Кэмчуут не относилось к киргизскому. Подоб ный вывод напрашивается и при определении места жительст ва тайджиутов. Из определения границ области Кэм-Кэмчуут было видно, что юго-восточная ее «граница (соприкасается) с рекой Селенгой, где сидят племена тайджиутов». Между тем при определении местоположения самих тайджиутов говорит ся, что они имеют «стоянки между страной монголов, кыргызов  и баргутов»^[64].

Наконец, при определении населения области Кэм-Кэмчуут в конце XII в. необходимо помнить, что за двести лет до того, т.е., в конце X в., как свидетельствует «Худуд ал-’Алам» она бы ла главной коренной страной кыргызов, и в ней сидел главней киргизский каган. Кроме того, у Рашид ад-дина имеется пря мое указание о вхождении Кэм-Кэмчуут в область кыргызов. Это видно из сообщения об отступлении туда найманского Буюрук-хана, разгромленного Чингиз-ханом: «Чингиз-хан и Онхан, направясь на войну против Буюрук-хана, находились в местности Кызыл-Баш, около Алтая. Они захватили племя и учинили грабеж. Буюрук-хан, обращенный в бегство, ушел в область Кэм-Кэмджиут, принадлежащую к местностям, вход ившим (таваби) в область кыргызов» (Рашид ад-дин, т. 1. ч. II, стр. 112).

Из сказанного об этнической однородности населения обла сти кыргызов и Кэм-Кэмчуут не следует, однако, что оно в совокупности представляло собою какую-то уже сформировавшуюся народность. Изучение состава тюрко-монгольского населе ния этого района в XII–XIII  вв. показывает, что оно состояли из многих этнически близко родственных родо-племенных объ единений, принадлежность которых к какой-либо народности иногда затруднялись определять даже они сами. Потомки одн их из этих подразделений бесследно «исчезли», другие обнаруживаются в составе кыргызов, ойратов (калмаков) и многих других тюркских и монгольских народностей. Подтверждением изложенному служит факт бытования самого территориально- этнического термина – страна «Кэмчуут».

Как отмечено выше, второй словообразовательный формант в монгольское время воспринимался как суффикс множествен ного числа, употребляющийся для образования имен собира тельных (в современ. монгольском – чууд (чуул). Таким обр азом Кэм-чуут, которое на русский язык может быть перевед ено как «енисейцы», было собирательным названием жител ей, населявших верховья Енисея. В таком значении оно упот реблялось у монголов еще в XVII в., причем начальный гласн ый произносился у них, вероятно, ближе к «х» (хэмчуут)^[65]. В связи с таким пониманием сочетание «страна кыргызов и ени сейцев» следует рассматривать как парное слово. Появление этого названия и тем более возникновение термина «страна кыргызов и енисейцев» (т.е., страна «киргизов и Кэм-Кэмчуут») было связано с определенной этнической пестротой населения, которое, хотя в общем и причислялось к киргизам, однако име ло значительные племенные различия, т.е., не представляло собою сложившейся народности. Подтверждением тому может служить выражение самого Рашид ад-дина: «В этих областях много городов и селений и кочевники многочисленны. Титул (каждого) их государя…» и т. д. Наряду с другими «по лесам в пределах страны кыргызов и Кэм-Кэмчуут» жили также плем ена урасут, теленгут и кистыми, которые вместе с кыргызами иногда именовались «лесными» народами. Последнее, конечно, не означало, что они жили обязательно в лесах. «Лесных плем ен множество, потому что из одной племенной отрасли у одного брата юрт был вблизи леса, а у другого на равнине; происшедшие, же от них племена получили два имени… От леса до леса бывает расстояние в месяц пути, в два месяца или десять дней». (Рашид ад-дин. Указ, публ., т. 1, кн. 1, стр. 123). Все «лесные» народы были близко родственны между собою и с другими «киргизскими» племенами, с которыми они консолидировались впоследствии на Тянь-Шане, войдя в со став киргизской народности.

Имея в виду урасутов, теленгутов и кистими, автор сочи нения XVII в. «Бахр-ул-Асрар» Махмуд ибн-Вели писал: «Хотя этот туман по внешнему облику походит на монголов, но (они) не происходят из этого народа; их называют лесным племенем, т. к. место их… в лесах между племенем (тейфе) баргу и кирг из. Некоторые из (их) уругов ранее подчинялись Чингиз-хану Ныне (имруз) они входят в киргизский иль»^[66]. Это указание в высшей степени ценно, поскольку известно, что автор использо вал в своей работе многие не дошедшие до нас источники. Оно подтверждается также современными данными.

В частности, кистими (касим «Худуд ал-’Алам» и кесдиин «Сокровенного сказания») действительно входят в число ны нешних тянь-шаньских кыргызов. Хотя в источнике не указано, какие именно теленгутские родоплеменные подразделения консолидировались с кыргызами, тем не менее факт наличия у современных тянь-шаньских кыргызов таких подразделений, как кушчу, мундуз, сары, торо и толес (төлөс) и др., одноименн ых с теленгутскими, прямо подтверждает указанное свидет ельство о консолидации «некоторых из их уругов» с массивом родственных племен, составивших впоследствии киргизскую народность^[67]. При этом особо знаменательны два обстоятельства: вхождение значительного числа их в основном в левое кры ло тянь-шаньских кыргызов и наличие среди них подразделен ия толес. Это может служить, во-первых, доказательством этнического родства левого крыла с ичкиликами, точнее – с населением области Баргуджин Токум XII в. рядом с которым, по Махмуду ибн-Вели, проживали перечисленные подразделе ния теленгутов, вошедшие в левое крыло; во-вторых, свидет ельством передвижения значительной части племен левого крыла (и соответственно правого) на Тянь-Шань после XII в. вместе с ичкиликами. Современные тянь-шаньские кыргызы со стоят из трех главных объединений: правого и левого крыла и группы ичкиликов. Последняя, в свою очередь, состоит из ро доплеменных подразделений бостон, кесек, жоокесек, канды, тейит, ават, оргу, толес, кыпчак, найман и нойгут^[68].

В упомянутом сочинении XVI в. «Маджму ат-таварих» Сайф ад-дина Ахсикенти при перечислении представителен племен, пришедших на поклонение к шейху, среди ичкили ков называются бостон, канды, жоокесек, толос, теит и ханыр шае, имевшие родоначальником Салвас-бия Булгачи, происхо дившего от родоначальника правого крыла кыргызов Акуула⁷⁵.

Название объединения бул(а)гачи было утрачено основным ядром ичкиликов, по-видимому, лет двести назад, так как упоминание о нем встречается еще у автора XVII в. Махмуда ибн-Вели. «Булагачи и кэрэмучи, – писал он об этих двух кыргызских племенах, пришедших с Енисея, – поддерживают межд у собою отношения побратимства-свойства (анда-худа). Нын е улус булагачи стал одним из кыргызских племен (товаиф), над прочими туманами упомянутого или преобладают»^[69].

При рассмотрении состава населения страны кыргызов к кэмчуут было видно, что булагачи и кэрэмучи жили в Приенисейском районе «в пределах Баргуджин Токум и у самого края: страны кыргызов… были близки друг другу»^[70]. Кроме булгачинов и кэрэмучинов, в Баргуджине

⁷⁵ Сведения о генеалогии этих и других кыргызских племен в указанном сочинении «Маджму ат-таварих» обнаружились в связи с работой А. Т Тагирджанова. («Описание таджикских и персидских рукописей»– Ис тория, биография, география. Л., 1959, стр. 362). Другая рукопись была опис ана В. В. Бартольдом («Зап. ВО», т. XII, СПб., 1900, стр. 6). Сочинение на писано в первой половине XVI в. Два известных списка рукописи его отно сятся к концу XVIII–началу XIX в. (в библиотеке востфака ЛГУ – под № 395, в ЛО ИВ АН – под № 667). При работе над ними автор пользовал ся консультациями и советами сотрудника ЛО ИВ АН В. А. Ромодина, ко торому приносит глубокую благодарность.

проживали племена баргу(т), кори и толос^[71]. «Эти племена близки друг с другом. Их называют баргутами вследствие того, что их стойбища и жилища – на той (левой. – К. П.) стороне р. Селенги, на самом краю местностей и земель, которые населяли монголы и кото рые называют Баргуджин Токум. В тех пределах сидело множ ество племен: ойрат, булагачин, кэрэмучин и другое племя, которое они называют хойин-урянка, также было близк о к этим границам. Чингиз-хан покорил всех их….»⁷⁹. «Одна сторона (области кыргызов) Кэм-Кэмджиута, – мы позв олим себе привести вторично указание Рашид ад-дина, – соприкасается с местностями и горами, где сидят племена найманов. Племена кори, баргу, тумат и байуат, из коих некотор ые суть монголы и обитают в местности Баргуджин Токум, также близки к этой области. В этих областях много… селений и кочевники многочисленны…»⁸⁰

Таким образом, население XII в. области Баргуджин Ток ум, вошедшее в значительном числе в объединение ичкиликов современных тянь-шаньских кыргызов, будучи этнически близк о родственным населению страны «киргизов и енисейцев», представляло собою, как и население последней, конгломерат более или менее значительных племенных объединений. В со став их входили как тюркоязычные, так и монголоязычные племена. Из последних наиболее близкими к киргизам были ойрат-монголы, предки «ойратов», или калмаков, проживавш ие частично в Баргуджин Токум. Состав их был тоже пестр; а этногенез и история до XVI в. так же темны, как и история кыргызов.

Согласно монгольскому преданию, у легендарного предка монголов Тороголчина было два сына: Дува Сохор и Добун-Мерган. После смерти Дува Сохора четыре его сына, не желая признавать за родственника своего дядю, отделились от него. «Образовалось особое поколение Дорбен. Отсюда-то и пошло четвероплемение Дорбен-ирген (Dorben irgen)»^[72], над соста вом которого обычно ломал голову каждый из средневековых и новых писателей, касавшихся истории этого народа, придумыв ая самые разнообразные комбинации, которых мы еще будем касаться. По некоторым преданиям, одной из ветвей «четвероплемения» оказывались кыргызы, происходившие якобы от четв ертого сына Дува Сохора, по имени Эрке^[73]. Следует полагать приближающимся к истине мнение Б. Я. Владимирцова, что, если у ойратов некогда и было четыре подразделения (он пол агает – четыре тумана), то с течением времени «ойратов стал о гораздо больше…, в действительности же ойраты представляли собой конгломерат различных племен»^[74]. Искать, исх одя из названия этого народа «четыре ойрата», каких-то оп ределенных четыре племени – все равно, что искать у кыргызов сорок племен^[75].

Ойраты, будучи монголоязычным народом, всегда отличали себя от монголов, как и последние себя от ойратов. В монгольс ких источниках сложилась традиционная формула названий: «(Все) монголы и четыре ойрата или «Сорок (монгольских туманов-уделов) и Четыре» («Docin» и «Dorbon»).

Согласно «Сборнику летописей», «юртом и местопребыва нием ойратских племен было Восьмиречье. В древности по те чению этих рек сидело племя тумат. Из этого места вытекают реки, которые (потом) все вместе соединяются и становятся рекой, которую называют Кэм. Последняя впадает в Анкара-мурэн (т.е., в данном случае считается, что Енисей впадает в Ангару, а не наоборот. – К.Я.)…. Имена этих рек таковы: Кок-мурэн, Он-мурэн, Кара-усун, Санби-тун, Укри-мурэн, Акар-мурэн, Джурчэ-мурэн и Чаган-мурэн. Эти племена (ойратские – К.П.) еще издавле были многочисленны и разветв лялись на несколько отраслей, у каждой в отдельности было определенное название с таким распределением… (далее лакун а). Несмотря на то, что язык их монгольский, он (все же) имеет небольшую разницу от языка других монгольских племен»^[76].

«За то, что ойратский Худуха-беки вышел навстречу Чжочи (шедшего с войском покорять кыргызов и их соседей. – К. П.) с выражением покорности вместе со своими ойратами государь (Чингиз-хан. – К.П.) пожаловал его и выдал за сы на его Инальчи царевну Чечейген. Царевну же Олухаин выдал за Инальчиева брата – Торельчи»^[77]. Скрепление вассалитета ойратов брачными узами со всемонгольскими ханами и други ми представителями «золотого рода» Чингиз-хана стало в дальнейшем обычной практикой, что усиливало власть и влиян ие ойратов на дела всей империи и вместе с тем способствовал о расширению владений ойратов за счет включения разных «лесных народов» в их объединения^[78]. Первыми оказались во владении Худуха-беки хори-туматы, которых Худуха-беки ус мирял по приказанию Чингиз-хана. Передача ему этого княжес тва формально была закреплена браком Худуха-беки с княги ней Ботохой-Толстой, правившей после смерти своего мужа^[79].

С течением времени ойратские тайши подчинили многие тюрко-монгольские «лесные» народы Приенисейского района и Алтайско-Хангайского нагорья.

При существовании в начале XIII в. среди «лесных» племен таких двух сильных государственно-этнических объединении, как кыргызы и ойраты, большая часть тюрко-монгольских пле мен Енисейско-Иртышского междуречья, а также их ближай шие соседи неминуемо должны были попасть в орбиту влияния либо кыргызов, либо ойратов и постепенно консолидироваться с ними, т.е., окиргизиваться или обойрачиваться. Об особой роли кыргызов и ойратов среди лесных племен говорит факт поименного перечисления в источниках только их влиятельных предводителей, представленных Чингиз-хану, чего другие предв одители «лесных» племен не удостаиваются^[80].

К числу таких ближайших соседей могли относиться племе на баарин^[81] с ветвью суканут, три «тысячи» которых совместно с адаркинцами, чиносцами, толесами и теленгутами составля ли тьму нойона Хорчи, управлявшего первое время «лесными» народами^[82], затем племена тургут или торгут^[83], «лесные» урянхайцы, жившие в области Баргуджин Токум и разводившие вместо лошадей и баранов горных быков, которые использовал ись во время перекочевок в качестве вьючных животных^[84].

С основной массой кыргызов и ойрат-монголов неминуемо должно было консолидироваться большое число осколков, ос татков соседних найманских, меркитских и др. племен, разгромленных в кровопролитной борьбе с Чингиз-ханом и отступавш их после поражения к своим соседям: за Селенгу, на террит орию Баргуджин Токум, кэмчуут и в другие области^[85]. Подоб ные отступления соседних племен облегчались тем, что кыргызы, ойрат-монголы, туматы, тайджиуты и др. «лесные» племе на нередко выступали союзниками найманов, меркитов и дру гих противников Чингиз-хана^[86]. С другой стороны, в XIII в. са ми кыргызы и ойраты распространились по всему Алтайско-Хангайскому нагорью до Тянь-Шаня.

В связи с рассмотрением проблемы местонахождения кыргызов в XII в. и расселения тюрко-монгольских племен особый интерес представляет определение территории расселения юж ных и юго-западных соседей енисейских кыргызов найманов и канглов. Хотя Чингиз-хан, частично истребивший, частично рассеявший найманов, как будто бы положил конец существо ванию их как народа и они исчезли со сцены, однако истори ческие судьбы найманов, вернее говоря, последствия их раз грома, оказали значительное влияние и на последующие судьб ы тюрко-монгольского населения Енисейско-Иртышского междуречья.

«Места, на которых они сидели, – говорится в «Сборнике летописей», – таковы: Большой (Екэ) Алтай Каракорум, где Угэдей-каан… построил дворец, горы: Элуй-Сирак и Кок-Ирдыш (Синий Иртыш), – в этих пределах обитало также племя канлы, – Иртыш-мурэн, который есть река Иртыш, горы, ле жащие между той рекой и областью кыргызов и соприкасаю щиеся с пределами той страны, до местностей земель Могулистана (Монголии. – К.П.)… до границ пустынь, соприкасаю щихся со страной уйгуров»^[87].

Приведенные определения границ расселения найманов совпадают со свидетельствами монгольской хроники, довольно подробно излагающей этапы кровопролитной борьбы Чингизхана с найманами^[88]. Это в равной мере подтверждается сооб щениями европейских путешественников, проезжавших по стране найманов и канглов в середине XIII столетия, в частно сти, В. Рубрука и Плано Карпини^[89]. Источники единогласно говорят, что найманы в конце XII – начале XIII в. населяли все Алтайско-Хангайское нагорье от Орхона до Восточного Тянь-Шаня. На севере, по хребту Танну-Ола, с которого стека ют притоки р. Кемчика, а также на Северном Алтае они гранич или с кыргызами; на северо-востоке, по верховьям Енисея и Селенги – с ойрат-монголами; на востоке от Хангайского хребта – с меркитами. На западе и юго-западе (в Восточном Тянь-Шане) они граничили с канглами, уйгурами и с государ ством кара-китаев (киданей), административно-политический центр которого находился в Чуйской долине, на территории со временной Киргизии.

Таким образом, обширное и сильное найманское государст во в начале XIII в. имело границы, с одной стороны, с кыргыз скими, ойрат-монгольскими и близко родственными им племенами Енисейско-Иртышского междуречья и, с другой, с заним авшим территорию нынешней Киргизии Кара-китайским го сударством^[90].

В связи с этим, а также с тем обстоятельством, что часть разгромленных Чингиз-ханом найманов переместилась с Ал тая в Восточный Тянь-Шань и Дешт-и Кыпчак, изучение их взаимоотношений с енисейскими кыргызами и государством кар а-китаев на Тянь-Шане представляет для историков-киргизоведов особый интерес.

Выход найманов на историческую арену относится к концу XII в. Во время объединения Чингиз-ханом монгольских пле мен они оказывали ему долгое сопротивление. В 1203–1204 гг. они вместе с ойратами и другими «лесными» народами входи ли в коалицию Чжамухи – главного врага Чингиз-хана. Война найманов кончилась для них крупным поражением и ги белью их предводителя Таян-хана. Уцелевшие от разгрома найманские силы были уведены сыном Таяна, Кучлуком из Приалтайских степей на север, где соединились с остатками меркитов, ранее разгромленных Чингиз-ханом. Однако Чингиз-хан не оставлял найманов в покое и там. Двигаясь следом за найманами, он также перевалил Монгольский Алтай. В состоя вшемся в 1205 г. у истоков Эрдышской Бухтурмы кровопро литном сражении Чингиз-хан еще раз наголову разбил найманов и их союзников и принудил Кучлука с остатками своего улуса окончательно оставить территорию Монгольского Алтая и бежать на р. Или. Остатки меркитов с частью найманов уш ли в кыпчакские степи.

Найманскому хану Кучлуку спустя некоторое время после прихода на Тянь-Шань удалось разгромить гурхана кара-китаев и овладеть большой частью его государства. Но закрепиться здесь надолго найманам не удалось. Судьба их государ ства в некоторых отношениях оказалась подобной судьбе госуд арства кара-китаев, обосновавшихся незадолго перед тем в здешних местах.

Хотя относительно этнической принадлежности каракита ев (известных также под именем кытаев, киданей), обстоя тельств появления их на территории современной Киргизии и, наконец, исчезновения их с исторической арены многое до сих пор продолжает оставаться неясным, однако все же достаточн о известно, что они пришли на Западный Тянь-Шань в 20-х гг. XII в., в связи с разгромом чжурчженями их государ ства, находившегося в Монголии и Северном Китае.^[91]

Согласно дошедшим до нас сведениям, родственник и глав нокомандующий последнего императора династии Ляо (916–1125 гг.), известный под именем Елюй-даши, не желая признав ать власть чжурчженей, вскоре после освобождения из чжурчженьского плена (1121 г.), в который он попал при взятии ими Пекина (1120 г.), бежал куда-то на северо-запад. По од ним преданиям, с ним было всего несколько десятков человек, по другим – несколько сот, по третьим – многочисленное войско.

При своем движении на северо-запад кара-китаи во главе с Елюй-даши около 1121–1124 гг. «подошли к границе кыргызов (находившихся в верховьях Енисея. – (Я.) и нападали на племена, которые были в тех пределах, а (киргизы) оказывали им противодействие»^[92]. Последнее следует понимать как по пытки кара-китаев утвердиться на территории кыргызов. Но хотя кыргызское государство приходило тогда в упадок, однако оно имело еще достаточно сил отразить вторжение киданей и принудить их к удалению на запад.

Кара-китаям удалось временно закрепиться лишь на Эми ле, где они сумели каким-то образом объединить или подчи нить местные тюркские племена, так что число их подданных увеличилось, согласно Джувейни, до 40 тыс. кибиток^[93]. Так на востоке обширной и как раз в это время разваливавшейся державы караханидов, занимавшей Западный Тянь-Шань и знач ительную часть Средней Азии, неожиданно возникло хотя и небольшое, но в то же время сравнительно сильное новое государственное объединение монголоязычных кочевников.

Караханидский правитель имел в это время особые затруд нения в связи с непрекращавшейся борьбой против его власти местных тюркских племен, особенно карлуков и канглов, о кот орой подробно сообщается в сочинении арабского историка ибн-ал-Асира (20-е гг. XIII в.).^[94] «Тюркские племена, которые были в тех пределах, – карлуки и канглы, вырвались из под чинения и повиновения ему, оказывали противодействие, нападали на слуг и скот, по волчьи лихоимствовали… (Он) ослаб в борьбе с этими племенами».^[95] Не имея достаточно сил, караханидский правитель обратился за помощью к Елюй-даши. Тот отозвался на это приглашение, но, овладев положен ием и столицей государства – Баласагуном, сбросил с пре стола самого карахана и объявил себя в 1125 г. гурханом.^[96]

Таковы были обстоятельства возникновения на Тянь- Шане (из территорий современной Киргизии) государства династии кара-киданей, просуществовавшей до прибытия сюда найманов, изгнанных с Алтая Чингиз-ханом. Территория этого государства накануне появления найманов простиралась от Эмиля и Турфана до Бухары и владений хорезмшаха, который времена ми платил гурхану дань.

Наиболее значительными народами, жившими в его владе ниях, в частности, на территории Тянь-Шаня, кроме самих киданей были карлуки, канглы и некоторые другие племена огузской группы.

Обосновавшиеся в Западном Тянь-Шане и Семиречье кар луки (по китайским источникам Гэлолу) создали здесь свое государство еще в VIII в. Они занимали господствующее поло жение до конца X в., т.е., до возвышения караханидов, и продолжали играть заметную роль в жизни этого района вплоть до монгольского нашествия.^[97] Во времена могущества грани цы их государства на северо-востоке соприкасались с граница ми государства енисейских кыргызов (Н. Я. Бичурин. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние врем ена, т. 1. М., 1950, стр.358). Хотя к концу XII в. они все более растворялись в этнически близкой среде своих собратьев-тюрков, однако численность их в Западном Тянь-Шане и соседних районах, должно быть, убывала медленно, поскольку некото рое число их в это время прибывало сюда в связи с вытеснением из Мавераннахра, о чем достаточно подробно сообщает Ибн-ал-Асир: «Царь хитаев послал распоряжение, – пишет он под 559 г. (1163–64 гг.) – выселить карлукских тюрков из об ластей Бухары и Самарканда в Кашгар, чтобы они бросили но сить оружие… и занялись другими занятиями. Они отказал ись… бежали и рассеялись, многих среди них перебили и ог рабили. Одна часть (племени) из них укрылась в ямах и зарос лях… их поймали и истребили до последнего… и та земля от них избавилась».

Другим довольно многочисленным и влиятельным наро дом в этом районе были канглы, территория которых, как был о видно при описании границ найманов Рашид ад-дином, до ходила до Иртыша. В свое время, как сообщает Абул-Гази, «канглы жили вместе с туркменами; перешедши в область туркменов, они поселились на берегах Иссык-Куля, Джуды и Телаша, здесь жили много лет».^[98]

Их «было много» также в районе города Баласагуна.^[99] «Юрты огузского иля,– пишет он же, – простирались до Иссык-Куля и Алмалыка… Ближе всех (других) илей к туркменам жили китаи, канглы и найманы. Эти стали нападать на оставшихся туркмен. Туркмены пок инули все эти юрты – Иссык-Куль, Алмалык, Сайрам, горы Улу-таг и Кичик-таг – и пришли к устью реки Сыр».^[100]

Кроме указанных народов, Тянь-Шань населяли также уй гуры, занимавшие восточные его районы. Уйгуры, как и другие тюркоязычные народы, пришли сюда с востока – с берегов – Орхона и Селенги – после того, как их северные соседи кыргызы в середине IX в. разгромили их державу и установили над Монголией свое господство. Не желая подчиняться победите лям, часть уйгуров ушла тогда в район Турфана, создав в этом месте новое государство. Наиболее значительными городами его были Бешбалык) Кара-Ходжа и др. Это новое государство в отдельные периоды играло заметную роль в жизни народов Восточного Тянь-Шаня.

Во время распространения господства кара-китаев уйгуры не желали признавать власть гурхана и вступили в борьбу с ним. В ходе этой борьбы они имели какие-то близкие отношения с енисейскими кыргызами, во владения которых незадолго перед тем вторгались кара-китаи.

После того, как гурхан завоевал Кашгар и Хотан, он «посл ал войско к пределу (страны) кыргызов, чтобы отомстить за беспокойства, причиненные ими, и взял Бешбалык».^[101] Уйгурам пришлось признать власть гурхана и принять его наместника, который сидел у них, примерно лет восемьдесят, т.е., до появления в этих краях орды Кучлука.

Не исключена возможность, что разгромленные Чингиз-ханом найманы, отступая с Алтая в сторону уйгуров, рассчитыва ли каким-либо образом извлечь для себя пользу из трений между последними и гурханом и поэтому после поражения направились в сторону уйгуров и карлуков, в то время как их со юзники меркиты отступали в сторону канглов и кыпчаков.^[102]

В свою очередь, последний гурхан по имени Чилуку, нахо дясь в затруднительном положении из-за внутренних смут в государстве, надеялся привлечь Кучлука и его найманов для подавления непокорных. И Кучлук первоначально обе щал ему это: «Моих племен много. Они рассеяны в пределах Эмиля, Киялыга и Бешбалыка. Если я получу разрешение, я соберу их и с помощью этого племени (найманов) окажу пом ощь и поддержку гурхану». Он рассчитывал таким образом усыпить бдительность последнего.^[103]

Кучлук собирал вокруг себя не только своих найманов, но и всех недовольных гурханом. Силы его очень быстро достигли таких размеров, что он вступил в открытую борьбу с самим гурханом, используя его затруднительное положение на западе, где выступали хорезмшах Мухаммед и правитель Самарканда Осман. Гурхан оказался между тремя противниками, причем его собственные подданные отказывались ему повиноваться. Положение стало особенно критическим после поражения под Таласом в 1210 г., нанесенного ему Мухаммедом. Отступавшая армия гурхана вызвала недовольство местного населения: жит ели его собственной столицы Баласагуна закрыли ворота и отказались его впустить. Войска гурхана, штурмом овладев го родом, устроили резню, продолжавшуюся трое суток, причем число убитых, как передает Джувейни, превышало 47 тысяч. После грабежа стали разбегаться и сами войска, и последние эмиры.

Используя все это, Кучлук устремился к Баласагуну, завла дел властью в столице и в стране. Так окончилась на террито рии Тянь-Шаня власть династии монголоязычных кара-китаев и была установлена власть найманов во главе с Кучлуком.^[104]

Последующая судьба кара-китаев изучена пока недостаточно. Если принять во внимание сообщения источников об увеличении войска гурхана именно в районе Эмиля, т.е., за счет местных тюркских племен, а также указания Джувейни, что после резни в Баласагуне, по всей вероятности, именно тюркские «эмиры отошли и покинули гурхана, стали независи мыми и восстали»,^[105] вследствие чего он лишился последних сил, то следует полагать, что пришедшие сюда столетие назад кара-китаи, будучи сравнительно немногочисленными, довольн о быстро растворились в местном тюркском населении. Так что династия гурханов и существовавший в их период правит ельственный аппарат носили наименование кара-китайских не столько потому, что кара-китаи составляли большинство населения, сколько по установившейся традиции, которая исчезла вместе с последним гурханом. Во всяком случае, несмотря на обстоятельное освещение в источниках событий, развертывавш ихся здесь в ближайшие годы в связи с правлением Кучлука и вторжением войск Чингиз-хана, в источниках фигурируют названия тех же народов и племен, что и раньше. О кара-китаях не упоминается. А это дает основания для определенных выводов.^[106]

Кучлук с установлением своей власти, как и следовало ожи дать, скоро изменил отношение к бывшим союзникам – полу независимым правителям отдельных областей и феодальноп леменных объединений, требуя от них покорности и повиновен ия. Значительное сопротивление ему, как и гурхану, оказыв али опять-таки карлуки. Так как установление власти новых правителей сопровождалось новыми налогами и поборами, то некоторые из правителей, желая избежать власти Кучлука, обращались за помощью и поддержкой к его противни ку – Чингиз-хану.

Так, полунезависимый правитель областей Алмалыка и Фулада карлук Узар во время длительной борьбы с Кучлуком лично ездил за помощью к Чингиз-хану. Хотя его подмога не спасла самого Узара (агентам Кучлука удалось все же его убить), однако Кучлуку не удалось подчинить этой области. Еще ранее Узара под покровительство Чингиз-хана перешел правитель Киялыка карлук Арслан-хан.^[107] Много времени Кучл уку пришлось затратить, чтобы подчинить Кашгар и Хотан, которые капитулировали лишь после того, как Кучлук четыре года подряд истреблял посевы вокруг города.

Все это скоро вызвало вражду местного населения. Поэто му, когда через несколько лет (1218 г.) здесь появилось двадцатитысячное монгольское войско во главе с Чжэбэ, посланное Чингиз-ханом, местное население не оказало найманам под держки, и они были легко разгромлены. Более того, местное население, приветствовавшее войска Чингиз-хана как избави телей, само избивало солдат и сторонников Кучлука.^[108]

В этом походе против Кучлука участвовал также уйгурский правитель (идикут) – бывший вассал гурхана, который не хо тел признавать власть Кучлука и обращался за помощью к Чингиз-хану. В дальнейшем уйгурский идикут, как и карлукские правители Алмалыка, Киялыка и др. областей, принимавш ие участие в походах монголов, пользовался как вассал определенными привилегиями, в связи с чем уйгурская и карлукская верхушка продолжала играть здесь довольно видную роль.^[109]

Что касается найманов, то на этот раз войска Чингиз-хана не прекращали преследования разгромленных остатков найманских сил до тех пор, пока не был уничтожен сам Кучлук. Все оставшиеся найманские роды были поделены между вассалами Чингиз-хана и влились в его орды, двигавшиеся на запад. Найманы как отдельный народ с этого времени перестали сущ ествовать.^[110] Европейские путешественники П. Карпини и В. Рубрук, проезжавшие спустя 30 лет после описанных событ ий по территории найманов, говорят о полном уничтожении этого народа.^[111]

Значительный урон понесли также канглы, жившие преимущ ественно в Северной Киргизии, т.е., на пути вторгавшихся в Среднюю Азию полчищ монголов, что дало Абул-Гази повод писать: «…Чингиз-хан во время нашествия… всех, живших там канглов захватил и истребил все юрты. Канглов ныне уже нет, как и народа того, который составлял царство Хорезмское. Скитавшиеся в этом царстве канглы в последующее время соед инились между собою и представляют в себе остаток прежде бывшего поколения».¹²¹

Хотя мы точно не знаем, из каких родо-племенных подраз делений состоял монгольский корпус, приведенный в 1218 г. нойоном Чжэбэ на Тянь-Шань и частично пополнивший его на селение в этот период, однако переселение енисейских кыргызов на Тянь-Шань в его составе исключается.

Киргизы сами вели как раз в это время борьбу с Чингиз-ха ном. Начало ее было связано с восстанием туметов, баргутов и других народов Енисейско-Иртышского междуречья. Для по давления его Чингиз-хан потребовал войска от кыргызов. Те сами восстали. Тогда в 1218 г. против кыргызов и их соседей на правлен был с войсками Чжочи. Передовой отряд Чжочи встретился с кыргызами у «восьмой реки» (Секиз-мурэн). «Когда подоспел Чжочи, лед уже сковал реку Кэм-Кэмджиут. Он прошел по льду и, покорив и подчинив кыргызов, вернулся назад».^[112]

Таким образом, кыргызские племена Енисейско-Иртышского междуречья во время завоевания монголами Средней Азии продолжали оставаться на прежней территории, хотя в связи с изгнанием найманов с Алтая кыргызы и ойраты, как ближай шие их соседи, могли иметь более благоприятные условия для распространения по Алтаю и Или-Иртышскому междуречью.

Найманы до своего изгнания с Алтая являлись непосредст венными соседями кыргызов, и между двумя этими народами были тесные отношения. Незадолго до их изгнания – при от це Таян-хана, Эниат-каане, между ними шла большая война, в которой кыргызы потерпели поражение.^[113] Хотя причины этой войны нам мало известны, однако надо полагать, что она была связана, как это обычно водилось в те времена между скотоводческими народами, со взаимными претензиями на пастби ща или какие-либо вассальные племена.

Естественно, что по изгнании найманов с Алтая их бывшие соседи-киргизы, воевавшие еще ранее с найманами, а также Гойраты не могли упустить благоприятную обстановку для занятия некоторой части земель своих противников. Однако большая часть территории найманов была занята ими лишь некоторое время спустя. Эго подтверждается «Сокровенным Сказанием» (1240) и сочинениями второй половины XIII в., а также основанным преимущественно на них «Джами ат-таварих». Во всех этих сочинениях, содержащих описания расселен ия тюрко-монгольских племен преимущественно в чингиз-хановское время, говорится, как правило, лишь о борьбе и изгна нии с Алтая найманов, но не указывается, чтобы ойраты и кыргызы сразу же заняли их страну. Так, хотя проезжавший в 40-х гг. XIII в. Плано Карпини сообщает нам об изгнании и ист реблении найманов, а также о народах и кочевьях по пути его следования, о народах соседних областей, но об ойратах и киргизах он не упоминает. Напротив, по его описаниям, оба эти народа находились в отдалении, на краю монгольских владе ний.^[114]

Еще более показательны в этом отношении свидетельства Рубрука, который, дважды проезжая по стране, принадлежавш ей ранее найманам, специально интересовался их историей, а также событиями, происходившими в этом краю накануне его приезда. Его сообщения о найманах, о ставках монгольс ких царевичей, через которые и мимо которых он проезжал, о подробностях смуты, поднятой в 1251 г. внуками Угэдэя при воцарении Мункэ, о других событиях показывают большую осведомленность.^[115] Поскольку он пишет о киргизах, как об одн ом из отдаленных народов, живущем вместе с урянхайцами и другими полудикими народами в стране лесов, на север oт монгольской столицы,^[116] то, следовательно, и он ничего не слы хал о них в приалтайских областях, через которые дважды проезжал.

Джувейни, дважды ездивший в 1249–1253 гг. со стороны Тянь-Шаня в Монголию, также ничего не слыхал о пребывании кыргызов на Алтае, иначе он писал бы, что границы расселения кыргызов – не до Селенги, а на Алтае. То же самое го ворится и в «Сборнике летописей» Рашид ад-дина.

Таким образом, рассмотренные материалы о местонахождении кыргызов и расселении некоторых тюрко-монгольских на родов на территории от Енисея до Тянь-Шаня накануне возвышения монголов позволяют сделать следующие краткие выводы.

Народ, именуемый в источниках «кыргызами», накан уне возвышения монголов населял территорию Енисейско-Иртыш ского междуречья. На юго-востоке и востоке соседями его яв лялись ойраты, на юге и юго-западе – найманы и канглы.

У нас нет данных, чтобы рассматривать народ, занимавший эту территорию, как уже сформировавшуюся народность. Напротив, источники свидетельствуют о наличии в составе населения страны кыргызов и енисейцев (Кэмчуут) и Баргуджин Токум довольно значительного количества разных само стоятельных родоплеменных подразделений, значительная часть которых впоследствии вошла в состав тянь-шаньских кыргызов, ойратов, передвинувшихся на Алтайско-Хангайское нагорье, и других тюркских и монгольских народов.

В источниках, позволяющих нам в общем получить пред ставление о расселении народов и племен в это время от Ени сея до Тянь-Шаня, нет заслуживающих доверия указаний на пребывание какой-либо части народа или значительных родоп леменных групп енисейских кыргызов, впоследствии оказавш ихся в составе тянь-шаньских кыргызов, где-либо за предела ми указанного района, в частности, в Или-Иртышском междур ечье или на Тянь-Шане.

Напротив, мы имеем основания отри цать это.

Чрезвычайно важным обстоятельством, которое необходи мо иметь в виду при определении местонахождения «кыргызских», племен третьего потока в домонгольское время, но кот орое обычно упускается из виду, является отсутствие на Тянь Шане в домонгольское время собственно кыпчакских племен, близко родственных киргизским.

В связи с частичным истреблением и изгнанием с Алтая, Хангая и из Притяньшанья основных масс найманов и кереитов, а также с уходом и выселением больших масс монголов в Среднюю Азию и другие страны, для кыргызов и ойратов создавались условия, которые могли способствовать распростран ению их с верховьев Енисея по всему Адтайско-Хангайскому нагорью и Или-Иртышскому междуречью.

[1] Л.В. Ошанин и В.Я. Зезенкова. Вопросы этногенеза народов Средней Азии в свете данных антропологии. Сб. статей. Ташкент, 1953, стр. 14.

[2] Там же.

[3] Л. В. Ошанин и В.Я. Зезенкова. Вопросы этногенеза народов Средней Азии в свете данных антропологии. Сб. статей. Ташкент, 1953, стр. 79.

[4] Г. Ф. Дебец. «Тр. Ин-та этнографии», т. IV, 1948. «Палеоантропология СССР», стр.211, 203.

[5] В. П. Алексеев. Хакасы, енисейские кыргызы, кыргызы. «Тр.

Киргиз, археолого-этногр. эксп.», ч.1. М., 1956, стр. 115.

[6] И.Е. Фишер. Сибирская история. СПб., 1774, стр. 53–63.

[7] W. Rad1оff. Observations sur les Kirghis. Iornal Asiatique, v. 2. Pa ris, 1863, стр. 317.

[8] H.А. Аристов. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей. СПб., 1897, стр. 17, 23–26. Его же. Опыт выяснения этниче ского состава киргиз-казахов Большой Орды и кара-киргизов. СПб., 1893. стр. 60–61. Обоснования и аргументы в пользу этой гипотезы наиболее обс тоятельно даны автором в обширной неопубликованной рукописи. «Запад ный Тянь-Шань. Усуни и кара-киргизы» (хранится во Всесоюзн. геогр о-ве).

[9] Н.А. Аристов. Заметки…, там же.

[10] В.В. Вартольд. кыргызы. Фрунзе, 1927, стр. 36.

[11] А.Н. Бернштам. Археологический очерк… стр. 48.

[12] А.Н. Бернштам. Археологический очерк, стр. 49.

[13] «Первое появление енисейских кыргызов на Тянь-Шане я связываю с движением северо-гуннских племен во главе с Чжи-Чжи шаньюем, когда в 49–47 гг до и. гуннские отряды проникли сюда, и часть их осела в долин е Таласа. Здесь нами исследован Кенкольский могильник, который я соп оставляю с гуннами» (Бернштам. Доклад на сессии 1956  г. по этноге незу кыргызов. Стенограмма сессии. Фонды АН Кирг. ССР. Часть материалов сессии издана в «Трудах Киргизской комплексной археолого-этнографи ческой экспедиции», т. I I I , Фрунзе, 1959.

[14] А. И. Бернштам. Археологический очерк Северной Киргизии, сгр. 55–65. Его ж е. К вопросу о происхождении киргизского народа. Указ, публ., стр. 23 (доклад на сессии 1956 г.).

[15] А. Н. Бернштам. Доклад на сессии 1956 г.

[16] История Киргизии, 1956, сгр. 121.

[17] А.Н. Бернштам. О появлении кыргызов на Тянь-Шане в IX–X вв. «Советское востоковедение», 1956, № 4, стр. 125.

[18] Стенограмма сессии.

[19] Л. П. Зяблин. Доклад на сессии 1956 г. Стенограмма. См. также:

«Тр. Киргйзской комплексной археолого-этногр. эксп.», т. III, 1959.

[20] А. Н. Бернштам. Выступление в прениях на сессии 1956 г Стено грамма сессии.

[21] «Тр. Киргиз, археолого-этногр. эксп.», т. III, Фрунзе, 1959, стр. 233.

[22] «Худуд ал-’Алам». Рукопись Тумянского, и.чд. В.В. Бартольдом Л., 1930, л. 17-6. См. также: Hudud al-’Alam: The regions of the world Trans!, and expl. by Minorsky, London, 1937 Переводы извлечений см. в «Сб. мат-лов По истории кыргызов и Киргизии», подготовляемом ЛО ИВ АН, кот орым пользовался автор при уточнении некоторых переводов персоязыч ных авторов.

[23] «Худуд ал-’Ала.м». Указ, публ., л. 12-а. Комментарии В. Минорского, стр. 221.

[24] «Худуд ал-’Алам». Там же, л. 17-6.

[25] В. Минорский. Указ публ., стр. 284–286. Многие из верхних притоков Енисея до сего времени сохраняют то же название–Улу-Кэм, Кэмчик и др. (см. современные и старые карты Сибири, напр., карту XVII в. в изд. Миллера («История Сибири», М., 1941, т. 2). В. В. Бартольд объяснял вто рую часть слова–«джкет» – как иранское слово, часто прибавляемое к наз ванию городов, вроде Пенджикет (В. В. Бартольд. кыргызы, стр. 21). По нашему мнению, предпочтительнее производить его от двух синонимов. Сохранившихся от местного субстратного кетского населения: «Кэм» и «Чат а», являющихся, по мнению проф. Дульсона («Топонимика Сибири»), синон имами термина «река». В монгольское время название «кэмчуут» употребл ялось как собирательное название жителей по реке Кэмь–«<енисейцы» (от Кэм + формант монг. множ. собирательного «чуут»).

[26] «Худуд ал-’ Алам». Там же, л. 17-б.

[27] В. Минорский. Указ, публ., стр. 286. О местонахождении племени в XII–XIII вв. и вхождении в состав современных кыргызов см. далее.

[28] «Худуд ал-’Алам», л. 18-6.

[29] «Hudud al-’ Alam». Указ, публ., стр. 309.

[30] Сайфад-дин Ахсикенти. «Маджму ат-таварих»: Рукопись ЛО ИВ АН В-667 и ЛГУ – №963. Отдельные отрывки изданы А. Т. Тагирджа- новым («Собрание историй», Изд-во ЛГУ, I960). Упоминание о дружине сгл. но указателям издания.

[31] «Худуд ал-’Алам». Указ. публ. В. В. Бартольда, л. 6-а.

[32] Там же, л. 7-6. Упоминание о горе имеется также у Гардизи при опи сании пути к кимакам (Зап. Имп. Академии наук, серия VIII, т. 1, № 4, СПб., 1897 Персидский текст – стр. 83, русский перевод – стр. 106). При мерно тот же путь описывается у автора XIV в. Димашки (Notes et Kxraits des Manuscrits de la Bibliotheque de Roi et autres bibliotheques. Par Quatremere M., XIII, Paris, 1838).

[33] «Hudud al-’ Alam»: «The regions of the world». Apersian geography 982, a. d. Transl. and expl. by Munorsky, London, 1937, стр. 195–196, 283–287.

[34] Ilhadad Muhammad, The Zafar nameh by Maulana Sharaf uddin Ali of Jazd, v. 1–2, Calcutta, 1888; т. I, стр. 496. В сочинении 1200–1220 гг. Му хаммеда Наджиба»Бекрана «Джехан намэ» при описании гор кыргызы по мещаются в районе того же Саяно-Алтайского нагорья.

«Ку-и Аазем, Большая гора, – начинается у Гарчистана и Гур, тянется мимо Бамияна и Бенджехира, доходя до городов Вехана. Название ее неопределенно. Она представляет собою внешнюю сторону хребта Тибета и разделена так, что большой отрог ее ведет в Туркестан до границы (стра ны) кыргызов, продолжаясь до пределов Китая; другой отрог поворачает к Хатлану и доходит до Ферганы… Бухары. Названия этой горы я не слыш ал. Возможно, она в каждой местности, где она находится, имеет от дельное свое название» (Бекран. «Джехан намэ». Рукопись ЛО ИВ АН, С-612, л. 14-а, см. «Сб. мат-лов по истории кыргызов», подготавливаемый ЛО ИВ АН).

Как можно заключить, под «внешней стороной хребта Тибета» следует подразумевать большую Алтайско-Тянь-Шаньскую горную цепь, отделяемую от цепи Тибета–Тянь-Шань пустынями Такла Макан– Гоби. При разделе нии ее на два «отрога» первым «большим отрогом» оказывается Алтайско- Хангайское нагорье, доходящее одним концом до Китая, другим – до страны енисейских кыргызов; вторым отрогом, поворачивающим к Хатлан у–Фергане–Бухаре, оказывается Тянь-Шань. Это описание, вероятно, заимствовано Бекраном из более ранних источников, возможно, и из «Ху дуд ал-’Алам».

[35] Рашид ад-дин. Сборник летописей, т. I, кн. 1. М., 1952, стр. 121.

[36] «Худуд ал-’Алам». Указ, публ., л. 17-б.

[37]  «Худуд ал-’Алам», стр. 19

[38] В.В. Бартольд. кыргызы, стр. 19–20.

[39]  Определение этнической принадлежности токуз гузов» и отождеств ление их с уйгурами. См. Bang W. und Marquart, Osttiirkische Dialektstudien, Berlin, 1914, стр. 36–40.

[40] В. В. Бартольд. кыргызы, стр. 24.

[41] «Hudud al-’Alam». Указ, публ., стр. 283.

[42] «Худуд ал-’Алам», л. 13-б.

[43] «Худуд ал-’Алам», л. 12-а.

[44]  Там же, л. 17-а-б.

[45] В. В. Бартольд. кыргызы, стр. 20.

[46] «Худуд ал-’Алам». Указ, публ., л. 2-6.

[47] Там же, л. 18-а.

[48] См. Плано Карпин и. Истори монголов. Вильгельм де Рубрук. Путешествие в восточные страны. Пер. А. И. Малеина. СПб., 1910.

[49] Бекран. Джехан намэ. Рукопись ЛО ИВ АН С-612, л. 11-6, по переводу извлечений для «Сб. мат-лов по истории кыргызов и Киргизии».

[50] Bibliotheca geographorum arabicorum ed. МУ de Goeje, Paris, v I–VIII; т. 1, стр. 22 и др. Перевод извлечений см. в «Сб. мат-лов по истории кыргызов и Киргизии», подготовляемом ЛО ИВ АН.

[51] «Худуд-ал’Алам», л. 10-б.

[52] Кроме того, причиной путаницы могло быть и то, что название «Итиль» иногда употреблялось для обозначения вообще большой реки. По- видимому, отчасти этой путаницей объясняется в сочинении некоторых ав торов конца первого начала второго тысячелетия н. э. легенда о проис хождении енисейских кыргызов от славян и о проживании их предков в верх овьях Волги. См. Гардизи. Украшение известий. «Записки Ими. Академ ии наук», 1897, серия VIII, т. I, № 4, СПб., Перс, текст – стр. 85, русс кий – стр. 109.

[53] «Худуд ал-’Алам», стр. 18-а.

[54] В данном случае мы ограничивались лишь рассмотрением свидетельствовавших поводы для предположений о переселении кыргызов на Тянь-Шань в первом тысячелетии. Что касается общего обзора их с точки зрения детального исследования этнического состава населения Тянь-Шаня (племен первого массива, вошедших в состав тянь-шаньских кыргызов), то он держится в указанной работе «Проблемы этногенеза и истории кыргызов [–XVIII вв.».

Точно так же мы не производим в настоящей главе детального исследования состава и расселения кыргызских племен Иртышско-Енисейского межуречья и их взаимоотношений с западными и юго-западными соседями кимаками и др.) в первом – начале второго тысячелетия н. э.

[55] «Сокровенное сказание». Указ, изд., § 239.

[56] Рубрук. Указ, публ., стр. 144; см. также стр. 74, 76.

[57] The Ta’rikh-i Jahan-gusha of Ala’ u’d-din a’ta Malik-i. Juwayni (G. M. S v. XVI) London, 1916, v. I, стр. 16. The history of the world conqueror by Ala-ad Din Ata Malik Juvaini transl. by Boyle, v. 1–2, Oxford, 1958; т, 1.  стр. 21. См. также перевод извлечений в «Сб. мат-лов по истории кыргызов и Киргизии», подготовляемом ЛО ИВ АН.

[58] Рашид  ад-д и н. Сборник летописей, т. 1, кн. 1, стр. 150; см. также стр. 102, 123.

[59] Объяснение предпочтительности такого написания, а не Кэм-Кэмджиут см. далее.

[60] Рашид  ад-дин, т. 1, кн. 1, стр. 150

[61]  Рашид  ад-дин.  Там же  стр. 151

[62] См. напр., Рашид ад-дин, т. 1, кн. 1, стр. 73, 74, 123 и др.

[63] Там же, стр. 121 –122.

[64] Там же.

[65] Geschichte der Ost-Mongolen und ihres Fursten hauses. Verfasst, von .Ssiinang Sset’sen chuntaidschi der Ordus. Von Schmidt j, Spb., 1829, стр. 170 190, 256 и др. В дальнейшем цитируется; Саган Сэцэн. Принимая во внима ние изложенное, далее мы пишем не Кэмджуут, как дается в цитированном переводе Рашид ад-дина, а кэмчуут, т.е., не с заглавной буквы и через «ч». Первое является следствием понимания этого термина как собирательного этнонима, а не топонима. Второе объясняется предпочтением монгольской транскрипции в сравнении с транскрипцией рукописей Рашид-ад-дина, пе редаваемых арабской графикой без дополнительной первичной буквы «чим» (разъяснение по этому поводу см. в цитир. публикации* «Сб. летописей», т, 1,ч. 1, стр. 37).

[66] Махмуд ибн-Вели. Бахр-ул-Асрар. Фотокопия рукописи ЛО ИВ АН FB-82 л. 4-6, по переводу Н. Н. Туманович.

[67] В данном случае перечислены лишь некоторые одноименные подраздел ения у кыргызов и теленгутов, но вообще их больше. Впервые это было подмечено еще Радловым. Rad1оff W., Observations sur les Kirghis. Указ, публ., стр. 316. Кроме упомянутых, одноименны ак-тумат, кара-тума, бурут, найман, меркит кыпчак и др. О подразделениях урасутов сведении пока, к сожалению, нет.

[68] Я. Р. Винников. Родо-племенной состав и расселение кыргызов. Киргиз, археолого-этногр. эксп., т. 1, М., 1956, стр. 157.

[69] Махмуд ибн-Вели. Бахр-ул-Асрар. Рукопись ЛО ИВ АН. ФБ-82, л. 4-6. Объединение кэрэмучин включало, по-видимому, ават и оргу (см. далее). «Бул(а)гачи» указывает на двоякое написание его в источни ках: булагачи и булгачи.

[70] Рашид ад-дин. Сборник летописей, т. 1, кн. 1, стр. 121. Баргуджин Токум – область Приенисейско-Саянского района. Форманты «баргуджин;-: корень «барга» – лесистый, глухой, неосвоенный край; суффикс «л, (д) жан» – обозначение местности. «Токум (тукум) – родина, местность за мужней женщины, где она родилась (См. Т. А. Бертаев. Об этимологии слов баргуджин, баргут и тукум. В сб. «Филология и история монгольских народ ов». М., 1958, стр. 173–174). «Соврем. кыргыз, «тукум» – семья, род, плем я, уруг – по-видимому, от одного корня с указ, монгольским «тукум-тухум». Между прочим, этноним бул(а)гачи и кэрэмучи – «соболевщики», «белковщики», вполне согласуется с топонимом «барга», означающим глу хое лесистое, изобилующее пушным зверем место. Согласуется это и с обычными описаниями страны кыргызов, богатой соболем, белкой, горноста ем и пр. Так как расселение баргутов примерно близко к местонахождению описанного в «Худуд ал-’Алам» народа фури. Проблема их взаимоотноше ний в XI–XII вв. заслуживает серьезного изучения, причем, необходимо принимать во внимание наличие среди баргутов племени кори-кури.

[71] Согласно «Маджму ат-таварих», толосы причислялись как к группе булагачи-ичкилик, так и к потомкам тагая (правого крыла).

Сары-багыш было их подразделением. ⁷⁹ Рашид ад-дин. Там же, стр. 121. ⁸⁰ Рашид ад-дин. Там же, стр. 150.

[72] «Сокровенное сказание», § 11.

[73] Особенно много всевозможных комбинаций «четырех племен» дается В.М. Успенским («Страна Кукэ-нор или Цин-хай, с прибавлением краткой истории ойратов и монголов». «Зап. РГО по отделению этнографии», 1880, VI), а также Г.Е. Грумм-Гржимайло «Западная Монголия и Урянхайский край», т. 2, Л., 1926, стр. 563–570).

[74] Б. Я. Владимирцов. Общественный строй монголов. Л., 1934, стр. 157.

[75] Из числа главных подразделений значительную роль играли чоросы, батуты, хойты, баргу, туметы, хошуты, дорботы и др.

[76] Рашид ад-дин, т. 1, ч. 1, стр. 118. По мнению некоторых, «может быть… ойраты в более отдаленные времена, говорили тюркским языком». (Г Н. Потанин. Очерки Северо-Западной Монголии, вып. IV, 1884, стр. 653–654).

[77] «Сокровенное сказание», § 239. В дальнейшем потомки ойратского Худуха-беки являлись женами Хулагу-хана, Арик Буки, Кара-Хулагу и др.

[78] При скреплении брачными узами предводителей монголов с семьями приеннсейских ойрат-монголов Чингиз-хан придерживался, по-видимому многовековой традиции. Примечательно, что сама легендарная прароди тельница монголов Ала-Гоа была дочерью хори-туматского Хорилартай- Мэргэна («Сокровенное сказание», § 8 и др.). Это указывает на очень древн ие связи монголов с племенами Приенисейского района.

[79] «Сокровенное сказание», § 240.

[80] «Сокровенное сказание». § 239. Рашид ад-дин.

[81] Рашид ад-дин, т. 1, ч. 1, стр. 187.

[82] «Сокровенное сказание», § 207.

[83] Рашид ад-дин, т. 1, ч. 1, стр. 118.

[84] Там же. стр. 123, 156. Об омонголивании потомков этого племени, жившего в верховьях Енисея по Бей-Кэму и Тенгису, см.: Г. Н. Потанин Очерки Северо-Западной Монголии. СПб., 1881–1883, стр. 653–654.

[85] «Сокровенное сказание», § 141 –144, 152 и др.

[86] См. состав войска Чжамухи («Сокровенное сказание», § 141), а также этапы борьбы меркитов, найманов, под руководством Токтай-беки и Кучлука («Сокровенное сказание», § 198; Рашид ад-дин, т. 1, ч. 2, стр. 151–152, 179–189, 256 и др.).

[87] Рашид ад-дин. т. 1, ч. 2, стр. 136–137. См. повторное определ ение их границ. Там же, стр. 73–74.

[88] «Сокровенное сказание», § 188–200 и др.

[89] О довольно подробных сообщениях Рубрука по этому поводу см.далее.

[90] По вопросу этнической принадлежности найманов в науке имеются два противоположных мнения, сторонники которых приводят равно убедительн ые и вместе с тем все же недостаточные свидетельства. Одни считают их монголоязычными, другие – тюркоязычными. Мы склоняемся к первому, считая основную массу их монголоязычной. Но в их государственное объед инение входили также тюркоязычные племена. См. указ. работу «Киргизско-кыпчакские отношения и этногенез кыргызов».

[91] Обстоятельные исследования и материалы см. в издании: Wittfggel К. and Feng Chia Sheng, History of Chinese Society Liao (907–1125), Phila delphia, 1949. По мнению известного ученого Л. Лигети, кидани выделялись из состава монголоязычного народа дун-ху, обитавшего южнее Байкала. После поражения в войне с сюн-шу он разделился на две части: у-хуань и сянь-би (о последних китайские источники, начиная с 1 в. до н. э., приводят довольно подробные сообщения). Из них выделились, с одной стороны, пле мена ситат(а)бы и кидани, с другой, несколько позднее – а-жа. Л.Лигети. Рецензия на книгу Г.Д. Санжеева «Сравнительная грамматика мон гольского языка». «Вопросы языкознания» 1955, № 5. Интересные, хотя по ка и не опубликованные сведения о ранних киданях, их отношениях с монг олами собраны Е.И.Кычановым, который любезно предоставлял их для ознакомления. Из них особенно заслуживают внимания сведения, содержащ иеся в сочинении автора XII в. Е. Лун-ли («Цидань ючжи», 1793, цз. №2. стр. 6-6), а также Хун-Хао («Сунмо цзивэнь» Ляо Хай цун шу, 1933–1936. т. 1, бэнь 7; т. 1, стр. 5-а, 10-б.

[92] Джувейни, там же, т. II, стр. 87.

[93] Там же.

[94] И б н-а л-А сир. Китаб Камил ат-та»рих. По переводу К. Б. Старко вой. Изд. Tornberg’a: ibn al-Athiri chromicon, 1851–1875, UpsalaeLug. Ba-tavorum, m.I–XII. m. XI, С-389, стр. 3–5 (для «Сб. мат-лов по истории кыргызов и Киргизии»).

[95] Джувейни. Там же, стр. 87.

[96] Некоторые относят это событие к 1124 г., сомневаются в правильно сти отождествления основателя кара-китайского государства с Елюй-даши. См. В. В. Бартольд. Очерки истории Семиречья. Фрунзе, 1943, стр. 33.

[97] Ибн-ал-Асир. Там же, С-205. Подробное исследование местного на селения Тянь-Шаня домонгольского периода см. в указ. монографии К. И. Петрова «Проблемы этногенеза и истории кыргызов X–XVIII вв.».

[98] Абул-Гази. Родословное древо тюрков. Пер. Г С. Саблукова. Казань, 1906, стр. 34.

[99] Там же, стр. 44.

[100] А. Н. Кононов. Родословная туркмен. М., 1958, стр. Об–57.

По своей этнической принадлежности канглы примыкали к племенам об ширного объединения, возвышавшегося в XI в. под верховенством кыпчаков. В период монгольского нашествия они были оттеснены на запад. См. указ. статью и работу К. И. Петрова «Киргизско-кыпчакские отношения и этногенез кыргызов», а также монографию «Проблемы этногенеза и истории кыргызов X–XVIII вв.».

[101] Местонахождение бывшего города Бешбалыка определяется несколь ко севернее современных городов Урумчи и Турфана. Подробнее об этом см. Bretschneider Е.,Mediaeval Researches from Eastern Asiatic Sources, v. 1–2, London, 1888; t. 2, стр. 27–30, а также работы A. H.Бернштама.

[102] «Сокровенное сказание», § 198. Джувейни, т. 2, стр. 88. Не исключено также, что отступление найманов на территорию именно монголо язычных кара-китаев (киданей) находилось в связи с тем, что найманы, бу дучи сами монголоязычными, надеялись использовать в своих интересах эту этническую близость.

[103] Джувейни, т. II, стр. 46–47.

[104] Обстоятельное описание последних этапов борьбы с упоминанием участвовавших в ней тюркских племен и народов см.: Рашид ад-дин, т. 1, ч. II. стр. 179–184.

[105] Джувейни, т. II, стр. 92.

[106] Не изсключена возможность, что этноним «кытай», встречающийся у одного из подразделений современных тянь-шаньских кыргызов, как некото рые полагают, действительно связан с именем кара-китаев, указывал тем самым на факт поглощения их местным тюркским населением, вошедш им впоследствии в состав и самих кыргызов. Ассимиляция остатков монго лоидных племен киданей происходила, по-видимому, в общей массе с найманами и монголами, с которыми они слились в начале XIII в.

[107] «Сокровенное сказание», § 235. Джувейни, т. II, стр. 66.

[108] Джувейни, т. 1, стр. 50.

[109] «Сокровенное сказание», § 235, Джувейни, т. II, стр. 56.

[110] Разрозненные осколки его вошли в состав казахов, кыргызов, узбеков и др.

[111] П. Карпини. Там же, стр. 17, 52. В. Рубрук. Там же, стр. 94 и др. ¹²¹ Абул-Гази. Родословное древо тюрков, стр. 34,

[112] Рашид ад-дин, т. 1, ч. I, стр. 151. В другом месте тот же автор пишет: «Он прошел по льду Селенгу и другие реки, которые замерзли, и захватил (область) кыргызов». Там же, стр. 123, а также т. 1, ч. II.стр. 256. и др.

[113] Рашид ад-дин, т. _1, ч. I, стр. 135–136.

[114] Глано Карпини. Там же, стр. 17, 50 и др.

[115] Рубрук Там же, стр. 10, 93, 112–114 и др.

[116] Там же, стр. 134, 76 и др.

 

ГЛАВА II

ОБЩИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА О ПРОЖИВАНИИ

ПРЕДКОВ ТЯНЬ-ШАНЬСКИХ КЫРГЫЗОВ НА АЛТАЕ И В ЕНИСЕЙСКО-ИРТИШСКОМ МЕЖДУРЕЧЬЕ

В XII–XV вв.

Поскольку приход монголоязычных племен второго этниче ского массива-потока на Тянь-Шань в начале XIII  в., как и в предшествующее проживание их на Алтайско-Хангайском наг орье и в Северо-Западной Монголии, достаточно известны, на стоящая глава в основном посвящена рассмотрению свиде тельств, касающихся кыргызских и близко родственных им кыпчакских и др. племен Енисейско-Иртышского междуречья, которые с XIII в. распространились по Алтайско-Хангайскому нагорью, Или-Иртышскому междуречью и к концу XV в. – по всему Тянь-Шаню.

В пользу изложенной концепции движения кыргызов на Тянь-Шань, кроме исторических фактов, приводимых в послед ующих главах, говорят также этнографические и другие свид етельства, указывающие на то, что предки тянь-шаньских кыргызов в XIII–XV вв. долгое время проживали в Восточном Притяньшанье, а до того – на Алтае и в Енисейско-Иртыш ском междуречье. По преданиям, дошедшим до XX в., общими предками кыргызов были Долон-бий и Киргиз-бий^[1].

Среди киргизского народа широко распространены легенды о том, что кыргызы во времена Долон-бия Киргиз-бия, Ногоя и других ранних предков XIII–XV вв. жили в долинах рек Текеса, Кунгеса, Юлдуза^[2]. Эти легенды весьма устойчивы. Например, еще в середине прошлого века зарегистрировано преда ние, по которому родоначальник кыргызов Киргиз-бий, вытесн енный Манасом из долины Или, должен был удалиться в южные горы, где утвердилось его потомство: старший сын Адигине занял верховья Сыр- и Аму-Дарьи и рек, сбегающих в Кашгарию, младший – Тагай – окрестности озера Иссык-Куль^[3].

Среди предков кыргызов воспеваются люди, имена которых тождественны названиям городов и местностей Восточного Тянь-Шаня (Урумчу, Мунгаты и др.)^[4].

Предания другого круга говорят о распространении кыргызских кочевий в прошлом от Или до Иртыша, Алтая и Хангая,^[5] причем последние изображаются как ранняя родина. Об этом говорит перекочевка Бок Муруна, сына Кукотая, для совершения поминок по отцу с Иссык-Куля на Черный Иртыш–Алтай и через него к Саянам, т.е., в Енисейско-Иртышское междуречье, где состоялась знаменитая тризна-пир, на которой Манас убил Джолоя.^[6] Отправляясь туда, он восклицал, что реку Или перейдя, с «калмыками, покрывающими Алтай, буду месте кочевать, с калмыками, вместе улусами стоять… на верхнем Иртыше под Бурун Талом остановлюсь. Шесть дней будет – лошади отдохнут, семь дней пройдет… – народ пусть отдохнет. А оттуда на 90 верблюдах… 90 иноходцах пойду к ички-хану (хану внутренней области «ички».– К. П.) и там кукотаевские поминки устрою на весь мир»^[7].

Предание о праздновании тризны по Кукотаю в Прииртышско-Алтайском районе подтверждается также преданиями, фи гурирующими в других вариантах эпоса, записанных в XX в.

Описанный путь Бок Муруна на северный склон Алтая, где должны были, как на отчизне, состояться поминки, являлся действительно путем следования кыргызов в XIII–XIV вв., поп авших вместе с калмаками по Алтаю. В этом Прикобуко-Иртышском районе, как передается в «Маджму ат-таварих», Манас воевал с Джолоем^[8].

В пользу проживания предков тянь-шаньских кыргызов в Енисейско-Иртышском междуречье и на Алтае до XV в. говорят многие свидетельства. К ним относится прежде всего этно нимика, или названия отдельных родо-племенных подразделен ий у кыргызов и связанные с ними предания, дожившие до наших дней.

Родо-племенная организация своим длительным существо ванием в условиях феодального общества обязана тому, что становление феодализма у кыргызов, как и у некоторых других народов, происходило на развалинах родового строя, а не вслед за рабовладельческой формацией. Перерождавшаяся родо-племенная организация первобытно-общинного общества врастала здесь в феодальное общество и становилась его орга ническим институтом. По мере того, как феодализм все более приспосабливал эту организацию к новым условиям, ее содерж ание все более изменялось. В конечном счете от кровно род ственного института остались название, оболочка, да некото рые функции, позволявшие главам нового «рода» использовать свои права и обязанности бывших членов рода в интересах превращения рода в орудие эксплуатации и угнетения. В результате ряд институтов и норм родовой организации, приспо собленных феодальным обществом, дожил у кыргызов до самой революции. Это способствовало консервированию до наши дней преданий, связанных с именами, происхождением жизнью отдельных родов-племен, что позволяет нам проникнуть в отдаленное прошлое киргизского народа. Однако при этом необходимо учитывать всю сложность этого дела. Оно требует весьма осмотрительного подхода и прежде всего выяс нения природы самой родоплеменной организации у кыргызов.

Как отмечено, тянь-шаньские кыргызы состоят из трех глав ных родоплеменных объединений: правого и левого крыла и группы ичкилик.

Согласно традиции, к правому крылу причисляются бугу, сарыбагыш, джедигер, солто, саяк, асык, адигине, черик и друг ие подразделения, населяющие в основном Иссык-Кульскую и Тянь-Шаньскую области и Чуйскую долину. В левое крыло входят кушчу, саруу, мундуз и др., занимающие Таласскую до лину и некоторые районы Южной Киргизии.

Близость между собою указанных объединений не считает ся одинаковой. Наиболее близки друг к другу правое и левое крыло.

В правом крыле наиболее близкими считаются подразделения солто, сарыбагыш и бугу, как «действительные» потомки Тагая, к которым, например, саяк и асык не принадлежат, так как, по преданиям, их предки были лишь усыновлены Тагаем. Обособленно от них стоят «потомки» брата Тагая, Адигине, и сестры Нелиже. Среди последних также имеются «действительно» родственные подразделения и чужаки, вроде мон голдор.

Хотя многие объяснения взаимоотношений отдельных груп пировок в преданиях довольно наивны, однако они определен ным образом отражают исторический процесс формирования Кыргызской народности. Они дают возможность выделить из общей массы племен более ранние объединения, а это, в свою очередь, помогает установить примерный состав более ранних группировок родо-племенных подразделений, определивших облик киргизской народности.

Исходя из этих соображений, Н.А. Аристов предпринял попытку выделить наиболее распространенные «коренные кости» у кыргызов. Исходной предпосылкой было мнение, что «у южносибирских тюрков и у каракыргызов, в отличие от казак ов, существуют независимо от политическо-общественных или союзно-родовых делений и имен истинные кровные деления и имена, показывающие действительное родопроисхождение. Это сеоки или кости (эль), имеющие имена неизменно и строго сохраняемые, в какой бы родовой союз члены кости ни попадали»^[9]. Хотя в общем опыт Аристова следует, рассматривать положительно, указанная предпосылка требует существенной оговорки. Имея дело с «сеоками», или «костями», необходимо остерегаться переоценки генетических связей.

На протяжении многовековой жизни определенное число отдельных группировок-коллективов было поглощено другими и их самоназвания бесследно исчезли. Последовательное при соединение каким-либо коллективом ряда других групп, сращ ивание их приводили к тому, что удельный вес первоначальных носителей этнонима по отношению к общей массе мог стать совершенно ничтожным. Самоназвание такого коллектив а впоследствии могло размножиться в результате деления, расщепления. Таким образом, позднейшие родо-племенные группировки по своему составу могли иметь мало общего с древними коллективами, носившими то же имя. Вместе с тем нельзя вдаваться и в другую крайность, т.е., вовсе отрицать участие древних носителей тех или иных этнонимов в этноген езе современных коллективов с одноименными названиями. Поэтому при сравнительном изучении нельзя пренебрегать со поставлением самоназваний отдельных родо-племенных под разделений у кыргызов и у других тюрко-монгольских народов Саяно-Алтайского района.

При сопоставлении этнонимики прежде всего нельзя прой ти мимо общего для всех родо-племенных подразделений наз вания «киргизы».

Согласно народной этимологии, этноним «кыргызы» считае тся состоящим из двух слов: кырк+кыз, что означает «сорок девушек», от которых якобы произошел народ. По другим тол кованиям оно связано со словом «кыр», т.е., степь, равнина, в соответствии с чем название «кыргызы» может означать «степ няки». Обе эти версии не могут считаться удовлетворительными как с лингвистической, так и с этимологической точек зре ния. Поэтому исследователи выдвинули третью версию, объяс няя образование этнонима киргиз от числительного «сорок» с прибавлением аффикса множественного числа, т.е., кырк+кыз, что могло истолковываться как «сорокаплеменный» народ. Так ое толкование находит подтверждение в передаче этого наз вания на монгольском языке, где оно употребляется в форме «керг+уд», т.е., с аналогичным прибавлением к тюркскому числительному «сорок» аффикса монгольского множественного числа. Подтверждая правильность подобного толкования, Д. Б. Банзаров отмечал подобные этнонимы от числительных, также у туметов (от тумен – 10 тыс.), мингатов (1000), хори (20), найманов (8), дурбетов (4), хойтов (2). Характерным яв ляется, как он указывал, факт, что «эти численные имена чаще всего встречаются между народами Баргуджин Токума»^[10]. Это замечание заслуживает внимания, поскольку оно ставит само название кыргызов в один ряд с названиями многих других нар одов, живших до XIII в. вместе с киргизскими племенами в этой области и вообще в Енисейско-Иртышском междуречье.

Факт совпадения этнонима «кыргызы» у народов Тянь-Ша ня и Енисейско-Иртышакого междуречья может свидетельство вать о родстве этих народов, особенно если дополняется совпад ением значительного числа названий мелких этнических групп у тянь-шаньских кыргызов и тюрко-монгольских народов Енисейско-Иртышского междуречья.

Эти совпадения замечены были еще М. Радловым, указывавшим на факт тождества названий пяти главных подразде лений (толес, мундуз, сару, торо и кушчу) у тянь-шаньских кыргызов (в основном левого крыла и ички ликов) и у телеутов (теленгутов) Алтая.^[11] В еще большей мере проблема сходства названий «коренных костей» получила освещение в работах Н. А. Аристова^[12].

Так, самая распространенная у кыргызов Тянь-Шаня «кость» сару, по исследованиям этого автора, существовала также у енисейских кыргызов; «кость» каба тянь-шаньских кыргызов отождествлялась им с «костью» отюреченного ени сейскими кыргызами остяцко-самоедского народа по названию Кой-ба; название «кости» ассан (ассык) возводилось им к наз ванию исчезнувшего динлинского народа ассанов; «кость» арык отождествлялась с арыками Енисея; название «кости; етиген, тождественной адигине, возводилось им к названию реки Утиген и горы Этикен; «кость» толес (долос) отождествлялась с «костью» телес (теле) древних гаогюйцев и алтайцев; «кости» мундуз, тор(Г)о он, как и Радлов, отождествлял с одноименными «костями» у алтайцев и теленгутов, «кость» кушчу (кучу) с древним родом хужчу.^[13] Он указывал на наличие Таких тождественных родов и «костей» алтайского происхождений, ак найман, меркит, кыпчак, монгуш, бурут у кыргызов и ойратов, телеутов и урянхайцев и др.^[14]

Хотя не со всем излагаемым отождествлениях Н.Аристо ва можно согласиться, все же бесспорно, что ему удалось дей ствительно выявить наличие широких этногенетических связей между тянь-шаньскими кыргызами и народами Саяно-Алтайского района, что могло явиться предпосылкой правильного ре шения многих проблем истории киргизского народа и его этног енеза. Однако, к сожалению, помехой явилась надуманная самим Н.Аристовым гипотеза, по которой тянь-шаньские кыргызы, отождествлявшиеся с усунями и нушеби, переселялись ав тором еще до начала нашей эры.

В работе Н. Аристова дело сводилось фактически не к осве щению связей тянь-шаньских кыргызов с тюркскими племенами Саяно-Алтайского нагорья XIII–XV вв., но к отношению тянь-шаньских кыргызов к древнему тюркскому населению Южной Сибири и Алтая. Поэтому выявленные Аристовым интересные связи, во-первых, получали неправильное истолкование в его собственных работах; во-вторых, не использовались должным образом в работах последующих исследователей. В частности, в работах тех, кто вслед за Аристовым относит переселение кыргызов на Тянь-Шань в гунно-усуньское время, тяньшань ско-алтайские связи кыргызов фактически игнорируются. В об щем ценные и верные наблюдения Аристова стали выпадать из поля зрения историков-киргизоведов.

Поскольку Аристов стремился подогнать под свою гипотезу отдельные явно противоречившие ей факты, то при объяснении времени и обстоятельств появления отдельных кыргызских род о-племенных групп на Тянь-Шане допускались натяжки. На пример, явно натянуто объяснение наличия у тянь-шаньских кыргызов и алтайских телеутов такого одноименного подраздел ения, как бурут.

Так как осколки этого племени нельзя возвести ни к каким древним предкам, а факт одноименности налицо, то он считал родиной их Тянь-Шань, откуда они якобы «были переведены калмаками в их приалтайские земли в качестве пленных и за тем нашли убежище у алтайцев».^[15]

Специальное исследование, произведенное нами по этому вопросу, показывает, что подразделения буру (бору) сущест вовали среди народов Южной Сибири еще до установления калмацкого господства над тянь-шаньскими кыргызами.^[16] На личие этого подразделения буру в составе теленгутов, качинских татар, сагайцев, енисейских кыргызов, урянхайцев и дру гих^[17] указывает, что родина подразделения буру – енисейско-иртышское междуречье и что тянь-шаньские буру отделились в сравнительно недавнее время.

Нам кажется совершенно правильным мнение Г.Е. Грумм-Гржимайло, решительно утверждавшего, что если и нельзя вслед за Банзаровым рассматривать этноним бурут, как вар иант этнонима бурят, «то все же остается несомненным, что некогда буруты жили в соседстве с бурятами в области, носивш ей название Баргуджин Токум. С ними соседили как кыргызы, так и ойраты… В Барге… жили бок о бок хори, сходные с с ними тумэты и баргуты… И эта несомненная связь между… народами, установившаяся в Саянах, продолжалась засим и в Тянь-Шане, куда буруты переселились, вероятно, в XIII в., подчиняясь общему движению народных масс, в котором такж е приняли участие и другие баргинцы, а именно кори,^[18] осевшие в Хангае после бегства из него найманов (1204)».^[19].

Эти справедливые мысли, свидетельствующие о глубоком понимании передвижений и сопряженных с ними сложных ист орических процессов, происходивших в XIII– XIV вв. в среде тюрко-монгольских племен Саяно-Алтайского района и Тянь-Шаня, к сожалению, не были развиты автором применитель но ко всем кыргызам. Слишком доверяясь гипотезе Радлова о переселении енисейских кыргызов на Тянь-Шань в домонгольс кое время и в то же время ясно видя распространение массы тюрко-монгольских племен из Енисейско-Иртышского междуречья по Алтаю – Хангаю и Тянь-Шаню именно в XIII  в., автор полагает, что подразделения буру, баарин, баргу и др. присоединились к основному ядру тянь-шаньских кыргызов лишь на Тянь-Шане, а не двигались в общем массиве-потоке. В действительности дело было наоборот: все они двигались в составе основного (третьего) потока, вследствие чего оказались соседями и на Тянь-Шане, например, буру и баргу в со ставе адигине.^[20]

В пользу этого, кроме прочего, говорит также особое языко вое сходство отдела адигине с языками хакасским, тувинским и алтайским.^[21]

Конечно, могли быть случаи, когда отдельные осколки од них и тех же родо-племенных групп, придя на ТяньШань раз ными путями, вновь объединялись со своими сородичами. Одн ако и в таком случае их передвижение имело место примерно в одно время, а не с интервалом в пять-десять столетий. Все это, как мы надеемся, получит достаточное обоснование в посл едующих главах. Что касается отмеченных сопоставлений, то основной целью их является констатирование факта наличия у тянь-шаньских кыргызов и тувинцев (урянхайцев), населяющих ныне бассейн Улуг-Кема, Кемчика, Косогола, т.е., область Кэмчуут, следующих одноименных подразделений: монгуш, кapa-монгуш, тумат, тюлют, киргиз, ирхых, иргит;^[22] в составе тянь-шаньских кыргызов и алтайцев, занимающих области Чарыша–Катуни–Телецкого озера, одноименны подразделения мундус, ора, толес, монгол, кыргыз, кергит, ыргыт, кыпчак, найман, меркит.^[23] С телеутскими (теленгутскими) подразделе ниями у кыргызов одноименны: мундуз, сары, торо, кушчу, тол ес, найман, меркит, кыпчак, кочкор-мундуз, пурут, ак-тумат, кара-тумат;^[24] с хакасскими – бугу, монгуш, толес, кыргыз.

Кроме того, в составе кыргызов имеется весьма большое кол ичество подразделений, одноименных с тюрко-монгольскими племенами и народами, жившими а XII–XV вв. в Енисейско-Иртышском междуречье, в частности, ардай (в составе адигине), баргы, баарин, боркемик (бору-кем?), карагунас (сост. адигине), катаган (монг. хатакин), кереит, кунграт, кодогочун (сост. адигене), кыпчак, мангыт, меркит, найман, нойгут (онгут) сиберги, тейит, токум-тейит, булгачи и кэрэмучи ураг и др.^[25]

О чем говорит массовое совпадение этнонимов, в частности совпадение названий мелких подразделений у тянь-шаньских кыргызов и у современных тюркоязычных народов и монголов Енисейско-Иртышского междуречья и Северо-Западной Монг олии, вышедших на историческую арену в XII–XIII вв.? Во-первых, ввиду своей массовости оно исключает случайный ха рактер этого явления, в том числе и случайность совпадения общего этнонима «кыргыз». Во-вторых, оно ясно говорит о генетическом родстве тянь-шаньских кыргызов с указанными народ ами, в частност и с  кыргызскими племенами XII в. Саяно-Алт айского района. В-третьих, поскольку значительная часть сов падающих этнонимов является названиями племен и народов, которые, как нам достоверно известно, не могли оставить свои места ранее эпохи возвышения монголов (например, баргу, булагачи и кэрэмучи, буру, сиберги, баарин, катаган, урат, токум-тейит, кереит, найман, меркит и др.), это дает основание считать, что основная масса предков тянь-шаньских кыргызов (племена второго и третьего потоков), по крайней мере, до конца XII в. находились в Енисейско-Иртышском междуречье и Северо-Западной Монголии.

Эти выводы согласуются со многими другими разнообраз ными по своему характеру свидетельствами, дополняющими и уточняющими их.

Они находятся в соответствии с данными антропологии. Со поставления физических показателей тянь-шаньских кыргызов с показателями других народов говорят, что кыргызы, принад лежащие к южносибирской монголоидной расе и имеющие прим есь монголоидной центральноазиатской, в физическом отношении стоят ближе всего к тюрко-алтайским народам.^[26]

Материалы, опубликованные в последнее время такими авт оритетными учеными, как Г.Ф.Дебец, Н.И..Миклашевская,^[27] совершенно определенно говорят, что появление ближайших физических предков современных кыргызов на Тянь-Шане ранее второго тысячелетия нашей эры не могло иметь места и, по их мнению, «современный антропологический тип кыргызов Тянь-Шаня сложился не ранее XIII в. н. э.»^[28].

Таким образом, совокупность данных этнонимики и антроп ологии говорит, с одной стороны, о пребывании предков кыргызов до конца XII в. в Енисейско-Иртышском междуречье и Монголии, с другой, – о невозможности прихода их на Тянь-Шань ранее XIII в.

Сравнительные лингвистические материалы, кроме подтверж дения изложенного, дают ряд уточнений о племенах третьего массива-потока, ассимилировавших первый и второй массивы (и определивших язык тянь-шаньских кыргызов как народности. Племена, составившие третий массив-поток тянь-шаньских кыргызов, неодновременно отделялись от общего массива близ ко родственных племен и объединений Енисейско-Иртышского междуречья, сформировавшихся позднее в народности хака сов, тувинцев, алтайцев и др. Ранее всего отделились oт своих собратьев племена, передвинувшиеся вместе с кыпчакскими и др. из Приенисейско-Саянского района на Алтайско-Хангайское нагорье (ичкилики и часть левого крыла). Между ними и оставшимися на Енисее (позднее народности хакасов, тувин цев) вклинились ойрат-монголы, постепенно оттеснившие енисейцев на север, а их ушедших сородичей – с Хангая на Мон гольский Алтай – в Притяньшанье – на Тянь-Шань. В рез ультате некоторые племена при движении из Енисейско-Ирт ышского междуречья на юг и юго-запад, т.е., на Хангай – Монгольский Алтай, не удаляясь от Северного Алтая и не пор ывая тесных связей с его населением, описали как бы полу круг и стали теперь не восточными, а южными соседями алтайц ев. Потеряв связь с хакасами и тувинцами, они долгое время, вплоть до окончательного перемещения на Тянь-Шань, находи лись в непосредственном общении с остальными алтайцами.  Это отразилось в языке.

При сопоставлении киргизского, хакасского, тувинского и алтайского языков между ними, как близко родственными, оказывается много общего, и в то же время наблюдаются различия, сближающие между собою языки киргизский и алтай ский и обособляющие их от хакасского и тувинского.^[29] Так как эти явления дают дополнительные сведения для уточнения наш ей концепции, мы считаем необходимым дословно привести некоторые высказывания лингвистов по указанным вопросам, в частности, высказывания Б. М. Юнусалиева.^[30]

Автор сопоставляет киргизский язык с алтайским, под кото рым подразумевается «южноалтайский говор (или диалект), особенности которого отражает современный алтайский лите ратурный язык»^[31] на основе групповых признаков «общенарод ного киргизского языка» по линии фонетики, морфологии и лексики. В результате рассмотрения «общекиргизско-алтайских фонетических признаков» автор приходит к двум вывод ам: во-первых, о наличии элементов особой общности в кир гизском, алтайском, хакасском и тувинском языках; во-вторых, о расхождениях между киргизским и алтайским языками, с одной стороны, и тувинским – хакасским – с другой.¹⁵⁸

К аналогичным выводам приходит исследователь и при рассмотрении морфологических и лексических признаков.¹⁵⁹

• Это свидетельствует, по мнению автора, «о какой-то изолированности этих двух групп языков после их довольно длительной общности. Вместе с этим, совпадения внутри каждой из этих групп говорят о продолжавшемся общении их друг с другом после распада первоначальной общности. Поэто му однотипность образования в киргизском и алтайском языках рассматрив ается нами как результат того, что носители киргизского и алтайского языков после распада древнекиргизской общности первого периода… продол жали общаться еще продолжительное время», (Б. Д. Юнусалиев. Там же, стр. 26).
• «Важнейшие морфологические признаки, отличающие современный киргизский язык от всех окружающих и вообще от других родственных языков, также находят себе соответствия в том же алтайском языке…

При сравнении современных форм в этих двух языках находим очень много общих, притом для киргизского языка общенародных признаков. В то же время, сравнение общекыргызских черт с такими родственными языками, как казахский, узбекский и отчасти уйгурский, пока еще не дало ни одного существенного признака, объединяющего или сближающего специфику сов ременного общенародного киргизского языка с одним из них, хотя киргиз ский народ… в последние века, по крайней мере, – с начала XVI в. живет в географическом окружении с носителями этих языков и имеет тесное культ урно-экономическое и политическое взаимодействие с ними». (Там же, стр. 28–29).

«О том, что указанные фонетические и морфологические общие черты формировались в эпоху совместного развития этих языков, свидетельствуют факты в области основного словарного фонда, который с своей подавляю щей части по своей структуре дает единый общекиргизско-алтайский фоне тический тип и близкую семантику». (Там же, стр. 30).

«Отсюда, – пишет автор, – возникает само собою напрашивающийся и весьма существенный вывод о том, что в главных своих чертах общекиргизский язык сложился в период продолжительной общности предков носителей современного киргизского и южноалтайского диалекта.

Возникает вопрос: где и когда имела место…. общность? Этот важней ший этногенетический вопрос истории киргизского народа, к сожалению, пок а еще нашими историками не разработан. Историки, например,… Н. Арист ов…, А. Бернштам и другие, предполагая о том, что кыргызы пребывали в Центральном и Западном Тянь-Шане до IХ– ХII вв. н. э., в частности в Та ласе, не приводят убедительных фактов…» (Там же, стр. 33),

Основываясь на данных языка, Б. М. Юнусалиев категори чески утверждает, что «…общекиргизско-алтайские черты (языка и) …киргизы формировались как народ не на Тянь-Ша не, а далеко на востоке, т.е., в верховьях Енисея и районах Ал тая…» (стр. 37) и что «киргизы до начала XIV в. были расположены в верховьях реки Кэм (Енисея) юго-западнее от нее» (стр. 34–35). И в то же время, следуя отвергнутым гипотезам, он пишет: «Нахождение небольшой части кыргызов на Тянь-Шане, скорее всего в Восточном Тянь-Шане, в XIII–XIV вв. вполне возможно, ибо в X в. западная граница киргизского государства доходила до Ак-Су (Вост. Притяньшанье) и Кашгар а. Последовавшие одно за другим нашествия каракитаев (киданей) в Х–XII вв.(?) постепенно вытесняли кыргызов с восток а на запад и юго-запад» порою, быть может, увлекая с собою покоренные кыргызские племена» (стр. 35).

Следование гипотезам о переселении части (?) енисейских кыргызов на Тянь-Шань до X в. – гипотезам, отвергнутым сам им автором, – вызвано необходимостью объяснить наличие в языке группировки ичкиликов некоторых элементов, тождественных, с одной стороны, с элементами алтайского, с дру гой – уйгурского языка. «Кыргызы отдела ичкилик (тенты, кесеки и др.), видимо, находившиеся в эпоху кыргызского великодержавия (IX–X вв. – К.П.) на крайнем юго-западе, т.е., в районах Ак-Су – Турфана, оторвались от основной массы кыргызского народа в результате удара каракитаев или монгол ов…», – полагает Б. М. Юнусалиев (там же, стр. 42).

Как видно из предшествующего и будет видно из дальней шего особенности языка ичкиликов (уйгуризмы, алтаизмы, на личие элементов кыпчакского языка и пр.) объясняются тем, что их ядро, выйдя из Приенисейской области Баргуджин Токум в начале XIII в., примерно два столетия проживало в Или Иртышском междуречье (где до сих пор остались осколки его), затем – в середине XV в. – перешло в кыпчакско-узбекское объединение, вступило в тесное общение с населением Дешт-и Кыпчак.

Поскольку содержанием настоящей работы является излож ение новой концепции движения кыргызов, мы считаем возм ожным дать некоторые объяснения другим языковым явле ниям, отмечаемым Б. М. Юнусалиевым.

«…Общенародный кыргызский язык, – заключает Б.М. Юнусалиев, – сложился и в действительности формировался не на Тянь-Шане и не за последние 4–5 веков. Процесс его формирования, вероятно, начался гораздо раньше, еще в пер вом периоде истории енисейских кыргызов, в первых восьми век ах н. э., о чем свидетельствуют отмеченные нами… общие при знаки с хакасским и тувинским языками. Окончательное его формирование может быть отнесено ко второму периоду истор ии киргизского народа, а именно к VIII–XII вв., т.е., до наш ествия каракитаев, подорвавших кыргызскую государственность, окончательно разрушенную, видимо, уже монгольским нашествием в начале XIII в.

Во втором периоде продолжительной общности носителей всех диалектов киргизского языка и южно-алтайского диалек та сложились общекыргызско-алтайские черты… Так как они оказываются по своему объему и значимости основными, опред еляющими, то мы приходим к выводу, что современный обще народный киргизский язык сложился не в тянь-шаньский пери од разобщенности кыргызских племен, а в енисейско-алтайскую эпоху… Если верно положение об одновременности процессов сложения общенародного языка и формирования его носител ей как народа, то можно сделать и другое заключение, вытек ающее из предыдущего, о том, что кыргызы формировались как народ не на Тянь-Шане, а… в верховьях Енисея и в районах Алтая». (Там же» стр. 37).

Таким образом, формирование кыргызского языка и народа, по мнению Б. М. Юнусалиева, прошло в два этапа.

В период с I по VIII вв. н. э., иначе говоря, до «киргизского великодержавия» (с середины IX в.), формировались общие языковые и соответственно этнические признаки хакасов, тув инцев, кыргызов, алтайцев. Это было до распространения кир гизского государства и их самих по Алтаю и по территорий Восточного, Тянь-Шаня, до Кашгара.

Второй период начался с середины IX в. Окончился он яко бы с монгольским нашествием начала XIII в. В течение этого периода сложилась общекыргызско-алтайская языковая общ ность и кыргызы как народ, причем, когда такая общность в ос новном сформировалась, часть кыргызов, а именно группа ичкиликов, находившаяся в районе Восточного Тянь-Шаня (Ак-Су–Кашгара), в результате «удара каракитаев» (1120–1130 гг.) или монголов (вернее было связывать с найманами, занимавшими в XII в. все Алтайско-Хангайское нагорье была якобы отделена от основной массы кыргызов. Поскольку, таким образом, ичкилики могли отделиться от основной массы якобы в 20-х гг. XII  в., когда процесс формирования обшекыргызско-алтайских черт должен был в основном закончиться, вышеуказанный процесс завершился якобы с середины IX по конец XI в., т.е., в течение двух с половиной столетий. Что касается обстоятельств и времени воссоединения ичкиликов, как и вообщ е процесса формирования языка с XIII в., то об этом ничего не говорится.

Каковы свидетельства в пользу формирования особой язы ковой общности хакасов, тувинцев, кыргызов, алтайцев именно в первые восемь веков н. э.? – Свидетельств нет, есть только предположения, против которых имеются серьезные возражения.

В период между I–VIII вв. на территории ЕнисейскоИр тышского междуречья, кроме вышеуказанных народов, прожи вали многие другие тюркские народы, в частности, как извест но по памятникам енисейско-орхонской письменности, народы огузской группы. В связи с этим особая языковая общность хакасов, тувинцев, кыргызов и алтайцев, если она формирова лась в тот период, должна была распространяться и на языки и народов огузской группы. Но памятники енисейской письменн ости по языку ближе к огузской группе, чем к киргизам, и указанная общность не распространилась на огузов. Поэтому одно из двух: формирование общности проходило или не на Енисее, или после выселения из Приенисейско-Алтайского район а огузов и других народов. Это наводит на мысль, что указанная общность формировалась в основном в VII–IX и по следующих веках, т.е., в период «кыргызского великодержавия» и распространения власти кыргызов на соседние народы, включения их в состав киргизского государства, что и явилось материальной предпосылкой формирования общности. Конец этого периода хронологически и причинно совпадал с переме щением в середине XIII в. кыргызских племен третьего потока на юг и юго-запад по Хангаю – Монгольскому Алтаю – Восточному Тянь-Шаню, в ходе которого часть племен отдалилась от оставшихся на Енисее хакасов-тувинцев, не порывая, одна ко, связи с алтайцами.

В соответствии с этим можно внести поправки и в датиров ку второго периода. Основной предпосылкой ее является предп оложение, что с установлением «великодержавия» кыргызы заняли, территории Алтая и частично Тянь-Шаня, отдалившись тем самым от хакасов-тувинцев. Затем, к XVI в., они каким-то образом перешли в Центральный Тянь-Шань.

В первой главе мы уже рассматривали этот вопрос и приш ли к выводу, что в XII в. кыргызов вне пределов Енисейско-Ир тышского междуречья не было. Что касается именно основной территории Алтайско-Хангайского нагорья, то ее, как нам хо рошо известно из «Сокровенного сказания», занимали найманы. Мы знаем, что кыргызы жили в Приенисейско-Саянском районе вместе с хакасами-тувинцами вплоть до возвышения монголов, т.е., до XIII в. Формирование общих специфических признаков в кыргызском и южноалтайском языках могло на ступить лишь после этого, когда кыргызские племена распространились по всему Алтаю. Здесь с ними консолидировались местные тюрко-алтайские племена и восточно-тяньшаньские монголы.

Б. М. Юнусалиев полагает, что формирование общекыргызско-алтайских черт возможно было лишь до прихода кыргызов в Центральный Тянь-Шань, что он датирует не ранее XV в. Следовательно, формирование общекыргызско-алтайских черт протекало в период между XIII–XV вв. Поскольку процесс складывания языковых общностей исчисляется не десятилети ями, а столетиями, то это дает основание полагать, что кыргызы должны были в XIII–XV вв.находиться на Алтае в Ени сейско-Иртышском междуречье.

Таково может быть объяснение обстоятельств и времени формирования общих языковых признаков у хакасов, тувин цев, кыргызов и алтайцев и формирования общекыргызско-алтайского языка, а также самих кыргызов как народности.

Такое объяснение соответствует данным антропологии, в то время как периодизация, предлагаемая Б.М. Юнусалиевым, относящим формирование современного кыргызского языка и народа к первому тысячелетию (т.е., возможно, к появлению каракитаев в 20-х гг. XII в.), противоречит этим данным.

Наконец, такое объяснение учитывает историю языка и народа после XIII в., чего нет в периодизации, по которой завер шение процесса формирования современного общенародного кыргызского языка и тянь-шаньских кыргызов как народа относ ится к XII в. В течение последних семисот-восьмисот лет имел место процесс формирования многих тюркских языков и самих тюркоязычных народов – да и не только тюркоязычных. Он оказывал влияние на судьбы кыргызов. Период XIII–XV вв. был очень важным для кыргызов, и его нельзя оставлять без внимания. Но о нем фактически ничего не говорится. При чина понятна. Все сведения, содержащиеся в научной ис торической литературе, пока исчерпываются лишь констатир ованием факта полного отсутствия данных о тянь-шаньских киргизах XIII–XV вв. Это ставит лингвистов и других специалистов в затруднительное положение.

Весьма интересные замечания по части киргизского (лобнорского) языка были сделаны С. Е. Маловым, который считал «лобнорский (географически) язык за киргизский (этни чески)».^[32]

По наблюдениям С. Е. Малова, произведенным при непос редственном ознакомлении с разговорными тюркскими языка ми Восточного Синь-Цзяна, лобнорцы пришли к месту расселе ния «лет 300–400 тому назад»^[33]. Эти выводы авторитетного лингвиста о приходе лобнорцев (т.е., по его мнению, кыргызов) в XV–XVI вв., о предшествующем проживании их в Северо- Западной Монголии согласуются с другими свидетельствами, в частности – с преданиями местных алтайских калмаков (пот омков ойратов XIV–XV вв.), которые приписывают древние могилы (кэрэксуры) и надмогильные памятники (кишачило) киргизам, жившим ранее в этих местах.

Как было выявлено в свое время Г. Н. Потаниным, боль шая часть этих «кыргызских» погребений находится на террито рии Монгольского Алтая. Записанные Потаниным местные ле генды дорботов (ветвь калмаков) совершенно определенно говорят, что эти «кыргызские погребения сделаны подданными бывшего в древности некоего Кыргыз-хана. Тарбагатайские торгоуты (ветвь калмаков) также рассказывают о кыргызын-юрах как о памятниках войны, бывшей в древности между двум я народами: кыргызын-юрами и дорбэн-юрами».^[34] Бытование подобных преданий на территории Алтая не может быть объяс нено ни влиянием с Енисея, ни заимствованием. Монгольский Алтай довольно далеко от Енисейской области «кыргызов и кэмчуут», чтобы можно было объяснить проникновение оттуда каких-то преданий в домонгольский и тем более сохранение их в монгольский периоды. До возвышения монголов здесь жили найманы. Затем этот район, стал ареной бесчисленных перед вижений огромных масс и длительных войн, которые стерли местные предания. Да и сами торгоуты, дорботы пришли сюда в монгольское время, в XIV–XV вв. Против вероятности заим ствования ими этих преданий от предшественников говорит, во-первых, очевидная стойкость, широкое распространение их в среде калмаков. Во-вторых, из главы IV настоящей работы видно, что кыргызы действительно вели здесь войны с дорбэнами или дорбэн-ойратами, как нередко называли ойрат-монголов, к которым принадлежали сами дорботы и торгоуты^[35].

О пребывании кыргызов на Алтае в монгольское время говорят многочисленные совпадения в топонимике Тянь-Шаня и Алтая.

Память о проживании кыргызов на Алтае в XIII– XV вв., (сохраняется также в среде других тюркоязычных народностей. Например, у алтайцев тоже существуют предания о проживании в прошлом на Алтае Кыргыз-хана. В их фольклоре существ овала поэма о народном кыргызском богатыре-великане Манасе^[36] – явление весьма примечательное, поскольку, как это давно замечено, кыргызские поэмы из цикла «Манас» и малые поэмы («Курманбек» и др.) редко встречаются у остальных (тюркоязычных народов Средней Азии. С другой стороны, сре ди колоссального по своему объему киргизского эпоса нет таких поэм и циклов, какие были у казахов, узбеков, туркменов и др.

О пребывании в прошлом тянь-шаньских кыргызов в приалтайских областях свидетельствует также наблюдаемое у кыргызов и приалтайских народов сходство в устройстве жилищ, утвари, в способах приготовления пищи, в одежде, особенно женской.^[37] Например, кыргызская женская шуба «ичик»; по утв ерждению Е. Маховой, «совершенно такая же», как у телеуток «тон». Для алтайцев, как и для кыргызов, характерно нош ение кушака из ткани – «кур» – и пр.^[38] Значительное сход ство у кыргызов с алтайскими народами наблюдается также в Свадебных обычаях, семейных отношениях, обрядах, верова ниях и культах^[39]. Недавно, в связи с обнаружением на Тянь-Шане надгробных деревянных сооружений, ученые обратила внимание на сходство их с алтайскими.

Установлены сходства в орнаментировке различного рода деревянных, кожаных, войлочных ремесленных изделий тянь-шаньских кыргызов и изделий хакасов, якутов, бурятов, алтайц ев, тувинцев и других тюрко-монгольских народов Енисейско-Иртышского междуречья. По наблюдениям С. В. Иванова, эти сходства наблюдаются не только в выполнении отдельных фиг ур и мотивов, но и в наличии целых сочетаний фигур и комп лексов.

Группируя современный киргизский орнамент в четыре комплекса, С.В.Иванов полагает, что первый комплекс (пальметты, полупальметты, крестообразные фигуры, рогообразные мотивы и др.), который является основным, «опред еляющим характер кыргиызского искусства», сложился и раз вился в среде поздних кочевников в домонгольский период, т.е., в IX–XII вв. (Доклад на сессии 1956 г. по этногенезу кыргызов «Орнамент кыргызов как этногенетический источник». Стенограмма сессии). В полном составе он встречается не только у кыргызов и некоторых среднеазиатских тюркоязыч ных народов, но также у якутов и бурятов. В то же время у алтайцев он присутствует лишь в «виде отдельных элемент ов» (там же). Это свидетельствует не только о пребыван ии кыргызов некогда в соседстве с бурятами и якутами (ушедшими по Лене на север, как полагают, в X в. н. э.), но также, по нашему мнению, о том, что кыргызы распространил ись по Алтаю в сравнительно позднее время, когда и у них, и у алтайцев орнамент в основном уже сложился.

Интересные факты можно наблюдать в отношении киргиз ской музыки. Еще в 1905 г. в «Русской музыкальной газете В. Булгаков указывал на особое сходство принципов песнетворчества у алтайцев и кыргызов. Это подтвердилось при дальн ейшем изучении музыки киргизского и алтайских народов.^[40]

Классифицируя по определенным музыкальным признакам различные тюркские и некоторые нетюркские народы Сибири, Монголии, Средней и Малой Азии, Кавказа и других сопре дельных народов, В. С. Виноградов разбивает все эти народы на пять групп, причем в последней, пятой, оказываются кыргызы, казахи, хакасы и алтайские народы. По заключению Виног радова, «ближайшие родственники кыргызов по музыке» из всех тюрков – телеуты. Что касается музыкальных инструмент ов, то и здесь исследователь отметил значительное сходство. Так например, киргизский щипковый инструмент – трехструн ный комуз – зарегистрирован лишь у народов Алтая (причем киргизское название его – «чевтмек» – совпадает с таким же названием у хакасов). У других среднеазиатских народов нет такого инструмента. Ближайшие родственники его – узбекский, туркменский и таджикский дутар и казахская кобза – двухструнные и имеют на грифе лады, в то время как киргиз ский комуз трехструнный и имеет подобный скрипичному гриф, так что «отличие киргизского комуза очень значительно».

Значительный интерес представляет подмеченный еще Мир ной Хайдаром факт относительно небольшой распространенности религии ислама у кыргызских племен в XV в., что роднит их скорее с алтайско-ойратским миром того времени, чем с восточно-тяньшаньскими монголами.

Так как в задачу настоящей работы не входит детальное осв ещение особых культурно-исторических связей тянь-шаньских кыргызов с тюрко-монгольскими народами Саяно-Алтайского района и Северо-Западной Монголии XIII–XV вв., мы ограни чиваемся приведенными свидетельствами, полагая, что их до статочно для подтверждения изложенной концепции проживания предков тянь-шаньских кыргызов на Алтае и з Енисейско-Иртышском междуречье и их движения на Тянь-Шань в XIII–XV вв.

Факты говорят, что кыргызы в сравнительно недалеком прошлом с точки зрения культурно-исторических связей тяго тели более к народам Приалтайского района, чем к среднеази атским тюркам. Культурные связи кыргызов с последними – либо очень давнего происхождения, восходящие к первому ты сячелетию и более отдаленным временам формирования тюркоязычных народов и потому присущие им всем, куда бы они ни переместились впоследствии, либо эти связи совсем недавние – XVI–XVIII вв., устанавливавшиеся уже после распро странения большинства кыргызских племен по Тянь-Шаню. Культурные связи с кыпчакско-алтайско-ойратским миром отн осятся, напротив, к «среднему периоду», т.е., к первой полов ине второго тысячелетия н. э.

В заключение нам хотелось коснуться состава родоплемен ных объединений кыргызских племен третьего (основного) по тока в период их движения на Тянь-Шань в XIII–XV вв., хотя это – частная проблема, выходящая за рамки данной работы. Необходимо оговориться, что наши высказывания в этом отно шении местами носят предположительный характер и могут подвергаться поправкам.

Крайние мнения ученых, отождествляющих тянь-шаньских кыргызов с енисейскими 1 тыс. н. э. или отрицающих их этниче ское родство, нельзя считать правильными.

Мнения первых нами уже рассмотрены. Что касается втор ых, то они недооценивают или не учитывают достоверные факты выхода из Приенисейского района этнических компонен тов тянь-шаньских кыргызов и переоценивают свидетельства о проживании предков тянь-шаньских кыр гызов в Притяньшанье и на Алтае, считая указанную территорию их исконной ро диной.

Поскольку бесспорность свидетельств о проживании XIII–XV вв. кыргызских племен в Восточном Притяньшанье и на Алтае очевидна, некоторые исследователи категорически утверждали, будто современные тянь-шаньские кыргызы соста вились не из этнических массивов-потоков, но что «на территор ию современного Кыргызстана» пришли племена, «искони» проживавшие в пределах Восточного Притяньшанья, принадлежавшие к «политическому союзу» кыргызов времен кыргыз ского великодержавия (доклады на сессии 1956 г. по этногене зу кыргызов. Стенограмма сессии).

Названия родо-племенных подразделений с точки зрения своего происхождения могут быть разделены на три группы. К одной относятся подразделения, имеющие в качестве этнони ма имя своего «родоначальника» (вроде Елденбай, Ходжагул и т. п.), ко второй – имеющие в качестве этнонимов самоназв ания разных тюрко-монгольских народов, по большей части исчезнувших (найман, меркит и пр.). В третью группу входят подразделения, имеющие в качестве наименований, насколько удается установить их значение, – названия тотемных живот ных (бугу – олень, багыш – лось и др.).

Названия кыргызских племен первой группы – сравнитель но недавнего, второй – более раннего происхождения.^[41] Поскольку этнонимы их (найман, меркит, монгол и т. п.) являют ся названиями распавшихся и исчезнувших в период VIII– XV вв. народов, это дает основания полагать, во-первых, что они генетически в какой-то мере связаны с последними и есть осколки соответствующих племен и народов, во-вторых, что они, следовательно, по отношению к более раннему ядру кыргызов были инородными примесями и консолидировались с ним лишь впоследствии.

Названия родо-племенных подразделений тотемного происхождения известны у многих народов. Подобные названия или, во всяком случае, какие-то особые самоназвания, имели и подр азделения второй группы. В то время, когда они входили в (состав соответствующих народов, у них было два названия: Племени (кунграт, тайджиут и т. д.) и народа, к которому пле мена принадлежали (монголы, найманы, кыргызы и пр.). Прих одя в соприкосновение с другими народами, каждое племя (выступало как представитель своего народа и именовалось эт нонимом его, т.е., общим названием: кыргызы, найманы, монгол ы. При консолидации с чужими народами такие племена утрачивали тотем, и за ними утверждалось название тех народов, к которым они первоначально принадлежали. Таково объя снение причин утраты некоторыми родо-племенными подраз делениями кыргызов тотемов и утверждения за ними названии тех народов (толосы, найманы, нойгуты, меркиты и пр.), осколками которых они являются.

Наряду с этим сохранились и первоначальные тотемные названия племен. К ним относятся самоназвания третьей груп пы, т.е., бугу, сарыбагыш, чонбагыш и др. В свете сказанного в причинах исчезновения подобных самоназваний у инородче ских подразделений, вошедших в состав киргизского народа, можно полагать, что сохранение их было закономерным следс твием обратного явления: поскольку эти племена причисля лись к «киргизам» еще в процессе консолидации ранней груп пировки последних и всегда оставались в составе этого народа, они имели и возможность сохранить свое первоначальное то темное название. Таковы косвенные соображения, подкрепляю щие кыргызские предания о составе наиболее раннего ядра кыргызов, в частности о составе правого и левого крыла перем ещавшихся в XIII–XIV вв. на Тянь-Шань.

Среди подразделений правого крыла наиболее близкими родственниками считаются потомки родоначальника правого крыла Аку(у)ла, происходящие от его сына, Тагая (братья Вогоростон, Койлон и Кылджир). Они признаются родивши мися от первой жены Тагая, которая как старшая занимала особое положение. Племена джедигер, солто, сарыбагыш и буг у считаются происходящими от этих братьев. Другие родо племенные подразделения правого крыла были в менее близк их родственных отношениях с потомками его родоначальника Тагая. Некоторые же считаются чужаками и даже некыргызами (например, ряд подразделений в составе адигине, вроде саяк, черик, азык, монголдор, конграт и др.).

Некоторые исследователи склонны думать, что в этих пред аниях отражается исторический факт приобщения «неродстственных» между собою племен к группе Тагай в поздние врем ена. И это дает, по их мнению, основания рассматривать групп ировку правого крыла в составе племен бугу, сарыбагыш, солто, джедигер как наиболее раннее ядро. Точно так же в ле вом крыле, происходящем от Кубула, выделяются отдельные группировки, например, потомство Ахмата (племена чонбагыш, кутчу, басыз); потомство Ходжакула (саруу и кытай); потомство Акуула (мундуз).^[42]

Мы не возражаем против этих мнений. В пользу их могут быть приведены дополнительные соображения. В частности, заслуживают внимания сами названия родо-племенных подразделений тотемного происхождения, дожившие до наших дней.

Выше нами высказывалось мнение о выходе основных под разделений правого крыла из области Каркара, Прииртышско-Алтайского или Северо-Алтайского районов, о родстве основн ых подразделений левого крыла с теленгутскими, а также о близости левого и правого крыла с ичкиликами-булгачи, вы шедшими из Енисейско-Иртышского междуречья.

Действительно, хотя правое и левое крыло и группа ичкилик представляли собою обособленные объединения, но все они вместе с тем были близки между собою, представляя в сов окупности третий (основной) поток кыргызских племен Енисейско-Иртышского междуречья, определивших этнический и культурный облик тянь-шаньских кыргызов как народности. Все они были близко родственны кыпчакским племенам междуречья, часть которых в результате продолжительного обще ния консолидировались с киргизскими.^[43]

Тесное общение и перемешивание между собою отдельных групп правого и левого крыла и всех их с кыпчаками и с Тянь-Шаньскими монголами можно хорошо видеть в связи с пере движениями в XVII–XVIII вв., когда большая масса кыргызов была вытеснена калмаками в Кашгарию и Фергано-Алайский район.

В начале XVII в. по призывам эпигонов ханствовавшей династии тянь-шаньских монголов, ведших беспрерывные междоусобные войны, из Фергано-Алайского района и Нарына в прив од Кашгара и прилежащие районы переместились большая группа кушчи во главе с Сокур-бием^[44], затем найманы, кыпчаки, канглы, которые разделили между собой области Кашгара, Яркенда, Хотана и Аксу^[45]. Во время ханствования Абдуллы эколо 1638–1670 гг.)^[46] к ним прибавились чонбагыши и новые группы кыпчаков, приведенные из Ферганы и с Нарына Ойсары-бием и Иол Булды^[47]. К концу XVII в. в районе Кашгаpa оказываются толесы и кесеки^[48]. Все они, как и кушчи, найманы и чонбагыши, объединялись под верховенством главы кыпчаков Арзу Мухаммеда, правившего тогда Кашгаром и Янги-Гиссаром^[49].

Юсуф-ходжа, враждовавший с Арзу Мухаммедом, призывал новые группы кыргызов из Ферганско-Алайского района и Или^[50]. «О правители Андижанского вилайета, о предводители кыргызов… окажите помощь исламу», – писал он, призывая их в Кашгарию^[51]. Особое приглашение было послано могущест венному предводителю ферганских кушчи Ковад-бию^[52]. Одновременно призывалась большая группа кыпчаков, родо-пле менной состав которой представляет большой интерес, из Восточного Тянь-Шаня, где они кочевали в районе Или, находятся под властью калмаков. «О мои храбрые кыпчаки!

Знайте, что с давних времен ваши предки были предводите лями мусульманских войск… Приезжайте»^[53]. Глава илийских кыпчаков Амр Мирза с большой охотой принял приглашение. «Вскоре кыргызы – кыпчак, которые летовали на Или… вос пользовавшись удобным случаем, через город Куча прибыли в Хотан. Этим был причинен большой ущерб калмакам»^[54]. Численность переселившихся тогда кыпчаков с Или была, должно быть, велика: «Хотан был полон кыргызами кыпчак, прибыв шими с Или»¹⁸³. «Их глава, заняв область Яркенда, стал везирем всего государства»^[55].

Приведенные сообщения о переселении большой группы илийских кыпчаков в предгорья Западного Куэнь-Луня (обл. Хотан-Яркенд) в 1750 г. представляют для нас интерес в связи с тем, что при исследовании их родо-племенного состава этно ним «кыпчак» оказывается собирательным, наряду с которым существовали названия отдельных родо-племенных групп. В частности, по рукописи ЛО ИВ АН Д-126 оказывается, что сам глава наполнивших Хотан кыпчаков, Амр Мирза, в действительности принадлежал к роду бугу. «У кыргызов (рода) бук а был предводитель по имени Амр Мирза. Он с боль шой охотой принял письмо…», – говорится в рукописи 126 вслед за текстом цитированного письма илийским кыпчакам, начинающегося словами: «О храбрые кыпчаки… ваши предки были предводителями мусульманских войск…»^[56].

Правда, на первый взгляд принадлежность Амр Мирзы к роду бука (бугу) вызывает некоторые сомнения, так как тек сты после письма Юсуф-ходжи к илийским кыпчакам в спи сках рукописей Д-191 и Д-126 различны. В списке рукописи Д-191 говорится: «О храбрые кыпчаки! Знайте, что ваши предки с давних времен были предводителями мусульманских войск… окажите помощь исламу… Привет». Был у этих неверных (?) предводитель по имени Амр Мирза. Он с большой охотой прин ял письмо»^[57]. Разница двух версий»: «У кыргызов (рода) бука был предводитель…» (Д-126) и «У этих кафиров был предвод итель…» (Д-191) – в написании слов «бука» и «букафр». В первом случае оно передано как название рода бука (бугу), во втором – «бука+фир», т.е., «бу+кафир» – «этот неверный». При объяснении разницы можно предположить, что правильно написано в рукописи Д-191, а переписчик рукописи Д-126 мог пропустить две последние арабские буквы слога «фир»^[58]. В действительности две лишние буквы приписаны в рукописи Д-191. Подтверждением тому служат несколько фактов.

Версия Д-191 противоречит смыслу самого рассказа и не вяжется с письмом. Текст «О храбные кыпчаки! Знайте, что ваши предки с давних времен были предводителями мусульман ских войск… приезжайте, окажите помощь исламу. Конец пись ма. Привет». Был у этих неверных (выходит, у кыпчаков – К. П.) предводитель Амр Мирза…» (Д-191) противоестествен в том отношении, что кыпчаки, раз они являлись сторонниками Юсуф-ходжи, «защитниками ислама», не могли тут же назы ваться «неверными кафирами». Мухаммед-Садык Кашгари, как подобострастный биограф ходжей, не мог так писать.

В то же время версия рукописи Д-126, вернее, уточнение «у кыргызов (рода) бука был предводитель»… согласуется со стилем редактора этого варианта сочинения.

Список Д-126, написанный в 1820 г., был охарактеризован В. Д. Смирновым как особая редакция. В нем действительно имеются различия, даются уточнения некоторых деталей, кото рые могли быть непонятными для читателей XIX в. В частнос ти, в списке Д-191 текст после другого цитированного письма (ферганским киргизам) таков:

«О правители андижанского вилайета! О предводители кыргызов!… Окажите помощь исламу. Конец письма. Привет» Предводителя кыргызов племени кушчи Ковад Мирзу… назы вали Бохадур-бием»^[59]. В списке Д-126 дается то же уточнение: «Предводителя племени кушчи у андижанских кыргызов» на зывали Бахадур-бием¹⁸⁹.

Таким образом, уточнение в редакции списка Д-126 у «кир гизов (рода) буку» похоже на уточнение «у андижанских кыргызов». Кроме указанных соображений, в пользу вхождения в состав илийских кыпчаков подразделения буку (причем в ка честве одного из главных, поскольку глава его был предводителем всех илийских кыпчаков) говорит сам факт проживания большой родо-племенной группы «буку» под Яркендом в по следующие десятилетия».^[60]Кроме этой группы, в состав илийских кыпчаков, переме щавшихся с Амр Мирзой в Хотан-Яркенд, входило также под разделение «Сары-калфак»^[61] и ряд других. О вхождении их го ворит то обстоятельство, что киргизское население, наполнив шее в 50-х гг. XVIII в. области Хотана, Яркенда, Мухаммед-Садык Кашгари относил в основном к кыпчакам, между тем как по китайским источникам, точно определяющим границы рассе ления в 60-х гг. XVIII в. каждой группы кыргызов, в этих област ях проживали в основном не кыпчаки, а другие группы, вход ившие в их состав.^[62] Причина этого – не действительная смена киргизского населения в течение 3–5 лет, но употребление в китайских источниках вместо собирательного этнонима «кыпчак» собственных наименований отдельных групп, причисляв шихся к последним. Как видно из перемещений отдельных групп кыпчаков из Ферганы и из Восточного Тянь-Шаня в Кашгарию, среди них существовало много отдельных подразделе ний, вроде «докуз-кыпчак», «таз-кыпчак» и др^[63]. В результате перемешивания всех этих кыпчаков сейчас уже трудно установ ить, какие именно из них двигались из Дешт-и Кыпчак Западн ым Притяньшаньем, какие, происходя из древней местности Каркара (хан) Прииртышско-Алтайского района, двигались Восточным Притяньшаньем. Тем не менее, приведенные факты определенно говорят о существовании у ряда кыргызских групп, вошедших в состав правого и левого крыла и ичкиликов общего собирательного этнонима «кыпчак», пропавшего вместе с другими подобными ему лишь в период окончательного зав ершения формирования кыргызов как народности в XVII–XVIII вв.

О происхождении группы ичкиликов и их принадлежности «к истинным» киргизам было много споров. Полагали, что «отс утствие в именах известных подразделений ичкиликов имен каракыргызских родов и костей удостоверяет их иноплеменность, непринадлежность по происхождению к каракыргызам. Они, – по мнению Аристова, – составились из сброда разных пришельцев, не сохранивших своих народных и родовых наим енований».^[64]

Приведенные в настоящей работе свидетельства говорят о формирований группы ичкилик вокруг основного ядра булгачи-кэрэмучи, вышедшего в XIII в. из области Баргуджин Токум Енисейско-Иртышского междуречья.

Что касается толкования самого этнонима «ичкилик», то мы считаем возможным исходить из того факта, что составивш ие объединение ичкилик основные родо-племенные подразде ления – булгачи и кэрэмучи, толес, сиберги и др., – вышли из Приенисейской области, именовавшейся у алтайских народов «внутренней» (ички). Общее название их «ичкилик» можно понимать, таким образом, как название жителей – выходцев из внутренней – «ички» – области. Предания о существовании области с таким названием, находившейся в Енисейско-Ирт ышском междуречье, сохранились у тюрко-приалтайских нар одов, в частности, у кыргызов и казахов, вплоть до XIX в.^[65]

Поскольку ичкилики представляют собою одно из трех ос новных объединений современных тянь-шаньских кыргызов, то решение проблемы их этногенеза и передвижения есть одно временно решение более чем на одну треть проблем этногенеза и передвижения всего народа. Ичкилики фигурируют в «Маджму ат-таварих» как правое крыло кыргызов, имевшее родона чальником Акуула. Выяснение этногенеза и передвижения ичкиликов дает возможность выяснить ряд вопросов как в отнош ении правого, так и левого крыла, с которыми ичкилики имею т много общего.

Имеются прямые доказательства, что некоторые родопле менные подразделения левого и правого крыла, вроде баргу, бору др. в группе, адигине, занявшей смежные с ичкиликами районы Ошской области, передвигались из Енисейско-Иртыш ского междуречья одновременно с ичкиликами.

Этногенез, движение основных племен группы ичкилик и их консолидация с другими тюрко-монгольскими подразделения ми являют нам в несколько уменьшенном объеме и своеобра зии этногенез, движение всех кыргызских и кыпчакских племен Енисейско-Иртышского междуречья (третий массив-поток) и слияние их с племенами, вышедшими из Монголии (второй пот ок), т.е., в общем этногенез и движение в XIII–XV вв. на Тянь-Шань всего кыргызского народа, поглотившего остатки местного карлуко-уйгурского и субстратного населения.

В настоящей главе мы рассматривали в основном свидетельства, касающиеся племен Енисейско-Иртышского междур ечья, оставляя в стороне свидетельства о монгольских племен ах, поскольку пребывание их в Монголии перед приходом на Тянь-Шань достаточно известно (подробно об этом говорится в указанной работе «Проблемы этногенеза и истории кыргызов X–XVIII вв.»).

[1] Родословные таблицы кыргызских манапов конца XIX в., возводившие себя к ним, насчитывают от 14 до 18 поколений. По родословной манапа племени сарыбагыш Казы, жившего в конце XIX в., его предками были: Чоко, Кулбек, Кайду, Ырыскулба, Ниязбек, Эсэнгул, Болот, Мамткул, Учуке, Сары-Сент, Манап, Доолос, Кылжир, Тагай, Агул, Долон-бий. Считая на каждое поколение 25 лет, получаем 425 лет, или примерно 1450–1427-е гг. По родословной бугинского манаса Ысмаила, жившего тоже в конце XIX в., его предками были: Сарыбай, Солтанкул, Алыбай, Бирназар, Алдаш, Белек, Жамангул, Алсеит, Мырзакул, Орозбакты, Кылжир, Тагай, Агул и Долон-бий (фонды АН Киргиз. ССР,-д. 319, стр. 78–79). При том же расчете на 15 поколений приходится 375 лет, или 1500-е гг.

[2] Фонды Отд. общ. наук АН Киргиз. ССР, д. 1561, стр. 137.

[3] Сведения о дикокаменных киргизах. Зап. Русск. геогр. о-ва, 1851, т. V, тр. 140. Согласно позднейшим записям, кыргызы были уведены оттуда самим Манасом. Фонды Отд. общ. наук АН Киргиз. ССР, д. 1561, стр. 137.

[4] Абрамзон С. М. Доклад на сессии 1956 г. по этногенезу кыргызов. Стенограмма сессии.

[5] Ч. Валиханов. Избр. произв. Алма-Ата, 1958, стр. 106.

[6] Ч. Валиханов. Там же, стр. 114, 351. Алтай как прародина кыргызов фигурирует также во многих других преданиях эпоса «Манас». Описание кочевого пути см. в предании о поминках по Кукотаю. Ч.Валиханов. там же, стр. 350–351.

[7] Ч. Валиханов. Избранные произведения, стр. 350–351.

[8] Маджму ат-таварих, рукопись ЛО ИВ АН, 667, л. 57-а и др.

[9] Н.А.Аристов. Опыт вцяснения этнического состава киргиз-казахов Большой орды и каракиргизов. СПб., 1895, стр. 58.

[10] Д. Банзаров. Об ойротах и уйгурах. Библиогр. воет, историков И. Березина, т. 1, Казань, 1849, стр. 86.

Сайфа ад-дин Ахсикенти в своем сочинении «Маджму ат-та- варих» производит этноним «киргиз» от «кырк гузов», т.е., соро ка гузов, потомками которых он считает кыргызов. Так как в дейст вительности потомками* «сорока гузов» считались туркмены, то это привело автора к смешиванию кыргызов (которых он считает «кочевниками Рума») с туркменами, проживавшими в Прикаспийских областях, а также к ряду других несообразностей.

[11] М. Rad1оff. Указ, публ., стр. 316.

[12] Н.А.Аристов. Опыт…, СПб., 1895.

Его же. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей. СПб., 1897.

[13] Н.А.Аристов. Опыт…, стр. 60–64. Его же. Заметки…, стр. 125.

[14] Его же. Заметки…, стр. 64–75.

[15] Н.А.Аристов. Заметки…., стр. 68.

[16] См. переписку между русскими воеводами и калмацкимн тайшами в делах ЦГАДА, ф. 113, д. 1595–1736, № 1, л. 10–20. Особенно ценно с этой точки зрения перечисление подвластных калмакам приенисейских племен, где наряду с туметами, толесами и др. трижды упоминаются бору, жившие в разных местах, но в окружении одних и тех же соседних подразделений: зету, хор и др. (там же, л. 25–25-а, а также в деле о посольстве Чередова.

[17] Н.Козьмин. Д. А. Клеменц и историко-этнографические исследован ия в Минусинском крае (в «Изв. Восточно-сибирск. отд.Русск. геогр. о-ва» 1916, т. XIV, стр. 48 и др.).

[18] Кори-кури-фури, см. гл. 1.

[19] Г.Е. Грум-Гржимайло_. Реферат (рецензия на книгу В. В.^# Бартольда «Киргизы»). В «Изв. Гос. географ, о-ва», 1934, т. 66, вып. 1, Л._г стр. 180. См. также: «Западная Монголия и Урянхайский край». Л., 1926, т. 2, стр. 537. Что касается значения самого этнонима «бурут», то, вероятно, ближе к истине те, кто связывает его с названием волка как тотемного жи вотного, как, например, Аристов. Возможно также отождествление его с обычным монгольским прилагательным «серый», которое ойраты могли употр еблять, подчеркивая этим внешнее различие между ними самими и соседями-тюрками.

[20] Я.Р.Виников. Родо-племенной состав и расселение кыргызов на территории Южной Киргизии. «Тр Киргиз, археолого-этнограф. эксп.», т. 1, М., 1956, стр. 150.

[21] Поскольку монголы господствовали в Средней Азии много веков, а за это время здесь произошли большие изменения, приход на Тянь-Шань определенной тюрко-монгольской группы всегда можно «приурочить» к каком у-либо передвижению монголов. Например, найманы, по Аристову, могли прибыть на Тянь-Шань в XIV в. в ополчениях шейбанидов. (Н.А.Аристов. Опыт…, стр. 42–43). Но доказать это вряд ли возможно. Найманы находящиеся вместе с бааринцами, например, в одной группе багыш (Я. Винников, там же, стр. 144), вошли в ее состав скорее всего вместе о последними во время пребывания их на Алтае. Бааринцы и найманы долгое время были соседями кыргызов в Приенисейско-Саянском районе и иногда бывали на их территории. Причем три «тысячи» бааринцев по распоряжению Чингиз-хана возглавляли «тьму» лесных народов Енисейско-Иртышско го междуречья.

[22] Н.А.Аристов. Заметки…, стр. 73, Г.Н.Потанин. Очерки Севе-ро Западной Монголии, вып. IV. 1883, стр. 10–20.

[23] Н.А.Аристов. Там же, стр. 65.

[24] Н.А. Аристов. Там же, стр. 66.

[25] С.М. Абрамзон. Доклад на сессии 1956 г. Стенограмма сессии. Я.Р.В_{инникоВ}. Родо-племенной состав и расселение кыргызов на территории Южной Киргизии. «Тр. Киргиз, археолого-этногр. эксп.», т. 1, М., 1956; стр. 140–168 и др.

[26] Примесь центральноазиатской монголоидной расы следует относить, по-видимому, прежде всего за счет племени второго потока.

[27] Г. Ф. Дебец. Проблема происхождения киргизского народа в свете антропологических данных. Н. И. Миклашевская. Соматологические исследования в Киргизии. «Тр. Киргиз археолого-этногр. эксп.», т. 1, М., 1956.

[28] Н. И. Миклашевская. Доклад на сессии 1956 г. по этногенезу киргизского народа. Стенограмма сессии. Фонды АН Киргиз. ССР (частично опубликована в «Тр. Киргиз, археолого-этногр. эксп.», т. III, 1959 г.).

[29] Ф. Корш. Классификация тюркских племен по языкам. «Этногр. обоз рение», 1910, №2; Самойлович. Некоторые дополнения к классификации тюркских языков. ПГР, 1922; И. А. Батманов. Краткое введение в изучение кирг. языка. Фрунзе, 1947; Н. А. Баскаков. К вопросу классификации тюркских языков. «Изв. АН СССР, Отд. лит. и яз.», ывп. 2, 1952.

[30] Б.М.Юнусалиев. К вопросу о формировании общенародного киргизского языка. «Тр. И ЯЛ АН Киргиз. ССР», вып. VI. Фрунзе, 1956. Более обстоятельные материалы по этим вопросам см. в стенограммах сессии 1954 г. по вопросам киргизского языкознания и сессии 1956 г. по этногенезу кыргызов (в частности, доклад И. А. Батманова. «Некоторые лингвистич еские данные к этногенезу киргизского народа» на последней сессии.

[31] Б.М.Юнусалиев. Там же, стр. 25.

[32] С. Е. Малов. Лобнорский язык. Фрунзе, 1956, cтр. 3.

[33] «Некоторые факты языка указывают, – писал С. Е. Малов,–что они бродили (?) (знак поставлен С. Е. Маловым. – К. П.) по всему Китайском у Туркестану, были где-то у Турфана и Хами. А еще севернее Турфана и Хами, в северо-западной части Монголии… жил тюркский народец хотоны. Можно думать, что хотоны – это кыргызы. …Язык лобнорский есть древний разговорный язык древних кыргызов. Кыргызы, удалившиеся на запад из Монголии, восприняли в свой язык «ж» в ряде слов, но все же много они не могли изменить свой язык, так как их (т.е., кыргызов) было довольно много, и они жили достаточно компактно, начиная от Карашара по горам Юлдуз и Алтаю…» (подчеркнуто нами – К. П.).

[34] Г. Н. Потанин. Очерки Северо-Западной Монголии, вып. 2, СПб., 1881, стр. 48–49. Как добавляет Потанин, торгоут, рассказывавший это предание на киргизском языке, «сам не понимал значения слова «алык-даге», являвшегося причиной войны. Подыскивая значения созвучных слов в мон гольском, Потанин говорит, что у халхасцев оно может значить «пегий же ребенок» и «тушканчик». Мы склонны подозревать в этом искаженную торгоутом передачу «ала-даг», что имело бы ясный смысл, поскольку в данном случае причиной войны являлась бы территория. Именно в районе Тарбагатая (в долине Кобука), согласно «Маджму ат-таварих», воевал Манас про тив калмацкого предводителя Джолоя.

[35] Во избежание могущего возникнуть недоразумения, считаем необхо димым специально оговориться, что, расценивая эти предания как достоверные, мы совершенно не касаемся вопроса действительной принадлежности указанных погребений, о чем имеется довольно значительная специальная археологическая литература («Материалы и исследования по археологии СССР», 1949, № 9).

[36] Н.Улагашев. Ойротский народный эпос, под ред. А. Коптелова. Новосибирск, 1941, Пер. с алтайского издания, Улагашев Н. Ойрат албагынын, 1940.

[37] Е. И. Махова. Материальная культура кыргызов как источник для изучения их этногенеза. Стенограмма сессии 1956 г…

[38] Е.И.Махова. Там же.

[39] П.Н. Берков. Ойротский эпос и «Манас». Фонды АН Киргиз. ССР, оп. 2-а, инв. 1145, стр. 112–148; С. М. Абрамзон. Доклад на сессил 1956 г. по этногенезу.

[40] В. С. Виноградов. Музыка Советской Киргизии. М., 1939; Его же. Доклад на сессии по этногенезу 1956 г. («Киргизское народное творчес тво, как источник изучения проблемы происхождения кыргызов»).

[41] Появление нового отдела, как писал Г С. Загряжский в 1870 г., «…зависит от появления нового батыра; около него собирается дружина удальцов, его именем прикроются несколько бедняков и называют себя его детьми; отсюда происходят названия: дети Каная, Карабека, Карбуза, Сарыбагыша и т. д. Отец передает сыну свой народ, который он успеет связ ать с собою привычкой, грабежом, общими счетами по баранте, и вот поя вляется новый род: Канай, Карбуз и т. д. Появление многих новых родов очень недавнее – одно-два поколения; даже теперь формируются новые ро ды. Так, отделение Канай распадается на три: Байтыковы дети, Башкаевы и Байсеитовы дети. Манапы, по имени которых начинают теперь разли чаться некоторые новые каракыргызские отделения, все живы и все родные дети Каная». (Г. С. Загряжский; Очерки Токмакского уезда. «Туркестан: ские ведомости», 1873, № 10).

[42] Я.Р.Винников. Указ. соч., стр. 138.

По «Маджму ат-таварих», сыновьями родоначальника левого крыла Акуула являлись хитай, сару санджак, чонбагыш, кушчи, мундуз и басыз, потомками родоначальника правого крыла Акуула являлись родоначаль ник ичкиликов Салвас-бий Булгачи и Отуз Огул. От первого произошли канды, ханыр шае, толес, жоо-кесек, теит, бостон; от второго– тагай, кара- багыш, монгкуш, адй (ги)не. В свою очередь, потомками Тагая были толес и сарыбагыш, кара-чоро и саяк, бугуростон и солто, халач и бугу, койлан и ядкар.

[43] См. далее, а также работы К…И. Петрова «Очерки феодальных отношений у кыргызов в XV–XVIII вв.», Фрунзе, 1961, и подготовленную к изданию работу «Киргизско-кыпчакские отношения и этногенез кыргызов».

[44] «Аноним Кашгарии», рукопись ЛО ИВ АН С-576, л. 73-6 (по перево ду Л. А. Покровской для указ. «Сб. мат-лов по истории кыргызов»). Про никновение сюда кушчи началось, видимо, еще с конца XV – начала XVI в. при сыновьях известного Ходжи Ахмеда ибн-Джалил ад-дин Касани (см– Йухаммед-Садык Кашгари, Тазкира-и Ходжагай. Рукопись ЛО ИВ АН, Д-191, стр. 209 (по переводу М А. Салахетдиновой. «Изв. АН Киргиз. ССР, серия историч.», т. 1, вып. 1. Фрунзе, 1959, стр. 93–125).

[45] Аноним Кашгарии. Указ, рукопись, л. 93-б.

[46] Внук Рашид-хана, сын Абд ал-Рахима.

[47] Аноним Кашгарии, л. 91-б, 92-б, 99-а.

[48] Аноним Кашгарии, л. 104.

[49] Аноним Кашгарии, л. 104.

[50] Юсуф Ходжа, правивший тогда в Яркенде и Хотане, был потомков ходжи Ахмеда ибн Джалил ад-дина Хасана.

[51] Мухаммед-Садык Кашгари, стр. 208.

[52] Мухаммед-Садык Кашгари, стр. 209; о прибытии в Яркендскую область см. там же, стр. 316 и др.

[53] Мухаммед-Садык Кашгар и, стр. 149–150.

[54] Там же, стр. 168–169. Правителем калмаков в то время (1752– 175.5 гг.) был Даваци, враждовавший с Амурсаной. ¹⁸³ Мухаммед-Садык Кашгари, стр. 189.

[55] Там же, стр. 207

[56] Мухаммед-Садык Кашгари, рук. ЛО ИВ АН, Д-126, стр. 70. Примечание к указ, переводу сочинения по рукописи Д-191 («Изв. АН Кир гиз. ССР», т. 1, Фрунзе, 1959, стр. 104).

[57] Указ, рукопись Мухаммед-Садыка Кашгари, стр. 150.

[58] Примечание к указ. переводу «Мухаммед-Садыка Кашгари в «Изв. АН Киргиз. ССР», т. 1, 1959, стр. 104.

[59] Указ, рукопись, Д-191, стр. 208, ¹⁸⁹ Там же, стр. 116.

[60] Сунь Юнь, Циндин Синь-Цзян шилюе («Высочайше утвержденная (книга) основных сведений о Синь-Цзяне»), цз. 3, стр. 13-а по специально му переводу Е. Кычанова.

[61] Мухаммед-Садык Кашгари, Д-191, стр. 194 и др,.

[62] См. К.И.Петров. «Очерки феодальных отношений у кыргызов в XV–XVIII в.».

[63] Мухаммед-Садык Кашгари, там же, стр. 316.

[64] Н.А. Аристов. Опыт… «Живая старина», 1894, вып. III–IV, стр. 434–435.

[65] Ч. В.алиханов. Избранные произведения. Алма-Ата, 1958, стр. 350–351. В примечании издателями, между прочим, добавляется, что и у казахов область в верховьях Оби-Енисея называлась тоже «ишки-жак» – внутренняя сторона; «жылкы иште жатыр» – «табуны находятся во внут ренней тайге» (там же, прим. 4). Последнее наводит на мысль, не воспри нималось ли название таежной, лесистой области «ички-ишки» аналогично монг. «барга»

 

Г Л А В А  III

ДВИЖЕНИЕ ТЮРКО-МОНГОЛЬСКИХ ПЛЕМЕН ЕНИСЕЙСКО-ИРТИШСКОГО МЕЖДУРЕЧЬЯ И МОНГОЛИИ НА ТЯНЬ-ШАНЬ В XIII–XIV вв.

Основная масса физических предков современных кыргызов, т.е., племена второго и третьего потоков, двигалась на Восточный Тянь-Шань после истребления и изгнания Чингиз-ханом найманов с Алтайско-Хангайского нагорья. Обстановка благоприятствовала распространению на юг кыпчакско-кыргызских племен Енисейско-Иртышского междуречья, причислявшихся к «кыргызам», кыпчакам и ойрат-монголам. Этому способствовало завоевание монголами территории Тянь-Шаня и выселение из Западной Монголии и сопре дельных областей больших масс монголов, уводивших с со бою толпы разных тюрко-монгольских племен и народов, нав однившие в XIII в. всю Среднюю и Переднюю Азию, Восточн ую Европу, Китай и др. страны.^[1] Массовые выселения совп али с особыми территориально-государственными отноше ниями на Саяно-Алтайско-Хангайском нагорье и в Восточ ном Тянь-Шане, которые и обусловили распространение кыргызских и близко родственных им кыпчакских племен Енисей скоИртышского междуречья по всему Алтайско-Хангайскому нагорью и Восточному Тянь-Шаню.

Поскольку главной целью нашей работы является осве щение движения племен основного, третьего, потока, то в дальнейшем мы лишь кратко касаемся истории монголов, прибывших на Тянь-Шань: она интересует нас только с точ ки зрения взаимоотношений и консолидации с тюркоязычным и племенами, двигавшимися из Енисейско-Иртышского меж дуречья. По распоряжению Чингиз-хана, последовавшему за изг нанием найманов с Алтая, все покоренные «лесные» народы Енисейско-Иртышского междуречья в 1206 г. были переданы во владение четвертого нойона-тысячника баарина Хорчи., «Пусть Хорчи владеет не только-тремя тысячами бааринцев, – повелел, Чингиз-хан, – но также и пополненными до тьмы адаркинцами, чиносцами, тоолесами и теленгутами, совместно, однако, с (тысячниками) Тахаем и Ашиком. Пусть он невозбранно кочует по всем кочевьям вплоть до При-Эрдышских лесных народов, пусть он также начальствует над тьмою лесных народов. Без разрешения Хорчи лесные народы не должны иметь права свободных передвижений. По поводу самовольных переходов – нечего задумываться!»^[2].

Учреждение Чингиз-ханом особой «тьмы» «лесных» наро дов Енисейско-Иртышского междуречья во главе с тремя «тысячами» баарин, как отдельного административно-военного округа, выставлявшего смешанное монголо-тюркское войско, сыграло в дальнейшем большую роль в перемещении племен этого района за Иртыш.

Вышеупомянутые баарины – монгольское племя^[3], чиносцы – одна из ветвей тайджиутов, соседствовавших с киргизскими племенами^[4]. В послечингизхановское время основная масса бааринов с зависимыми от них кыпчакско-киргизскими племенами оказалась в составе улуса Ак-Орды и на Тянь- Шане. В конце XIV в. они входили в состав кыпчакско-киргизского улуса Инка тюря Бай Мурата черика, в XV в. кочев али в большом количестве по Тянь-Шаню, входя в объединения тянь-шаньских монголов (см. далее). В настоящее врем я баарины вместе с чериками входят в состав правого крыла кыргызов^[5].

При разделе Чингиз-ханом покоренных стран и народов Енисейско-Иртышское междуречье и примыкающая к нему территория Дешт-и Кыпчак были переданы во владение его старшего сына, Джучи, который получил из состава монгольс ких племен четыре «тысячи»: «тысячу» сиджиут, «тысячу» кингит и две «тысячи» хушин^[6]. Ставка Джучи находилась на Иртыше. После его смерти, предшествовавшей смерти самог о Чингиз-хана, старший сын Джучи, Орда, вместе с четырьмя младшими братьями получил коренной юрт отца, т.е., Енисейско-Иртышское междуречье и юго-восточные области Дешт-и Кыпчак. Второму сыну, Бату, объявленному главой улуса, предназначались западные области Дешт-и Кыпчак, подлежавшие завоеванию объединенными силами империи. В этом разделении сказывалась большая предусмотритель ность Чингиз-хана, сумевшего сочетать традиции наследован ия с прекрасным знанием качеств людей и со своими завоевательными планами. По традиции первым наследником счи тался старший сын, наследниками коренного юрта – «очага» – являлись младшие сыновья. И Орда вместе с младшими братьями фактически получил это^[7]. В то же время второй сын, Бату, большие способности которого сумел оценить Чингиз-хан, будучи объявленным «главой» всего улуса без коренных земель, чтобы приобрести себе владения, должен был осуществить завоевательные планы Чингиз-хана на за паде. И он действительно блестяще справился с этим, осно вав новое государство, известное впоследствии под названием Кок-Орды, или «Золотой Орды».

Кроме того, Чингиз-хан, учитывая опыт неповиновения Джучи (по некоторым свидетельствам он был отравлен по распоряжению самого Чингиз-хана), возможно, не желал пе редавать столь обширный юрт-улус во владение одного ли ца и сознательно разделил его между двумя сыновьями Джу чи, причем так, что старший сын, получив коренной юрт, не был главою улуса, а второй сын, будучи номинально главою, не имел коренного юрта.

На основе юрта Орды, юртов его четырех младших бра тьев, а также соседних юртов Шибана и др. сложился впо следствии улус, известный под названием Ак-Орды, или Бе лой Орды, границы которого простирались от Енисея до Тянь-Шаня и реки Яика.

Хотя Орда и другие ак-ордынские потомки Джучи (име новавшиеся царевичами «левого крыла») формально счита лись вассалами Бату и его преемников, однако фактически их зависимость первое время была более номинальной, а в XIV в. они сами претендовали на верховенство во всем улусе.

Главные кочевья Орды первоначально находились в Енисейско-Иртышском междуречье; затем, лет через двадцать, пере местились в Или-Иртышское междуречье, в район Эмиля. Све дения об этом имеются в дневнике Плано Карпини, проез жавшего там в 40-х гг. XIII в. накануне возведения на ханс тво Гуюка (1246–1248 гг.). Описывая район Эмиля, он от мечал: «В этой земле живет Орду…, он древнее всех татар ских князей; там имеется также орда, или двор, его отца (т.е., Джучи. – К. П.), в котором живет управляющая им одна из его жен. У татар… обычай, что дворов князей они не разрушают, а всегда назначают для управления ими каких-нибудь женщин, и отдают им часть подарков… После этого мы приехали к первой орде императора… (Гуюка)…, в кото рой была одна из его жен… Выехав отсюдa… мы попали в землю найманов… (т.е., на Алтай – К. П.). Эта земля… го риста и холодна».^[8]

Это указание о перемещения улусных племен Орды из Енисейско-Иртышского междуречья к Эмилю, в соседство с кочевьями сына Угэдэя, Гуюк-хана, очень важно. По сооб щениям Джувейни и Рашид ад-дина, владения Орды и eго преемников в Северном Тянь-Шане доходили до Киялыка и Сайрама.

Область Эмиля по первоначальному распределению Чингиз-хана была передана во владение его третьего сына, Угэд эя. Из числа монгольских племен ему были переданы четы ре «тысячи»: «тысяча» племени джалаир, «тысяча» сулдус, «тысяча» конкотан и еще одна «тысяча», названия которой не было в основном списке.^[9]

По соседству с юртом Угэдэя в том же Или-Иртышском междуречье находился юрт его старшего брата, Чагатая, ставка которого была на Или. Он получил четыре «тысячи»: «тысячу» племени барулас, «тысячу» кунгарт и еще две «тыс ячи», названия которых в основном списке отсутствовали.^[10]

Таким образом, по первоначальному распределению в Или-Иртышском междуречье и Восточном Тянь-Шане сосре доточились два целых улуса монголов. Хотя часть улусных племен Чагатая переместилась затем (во времена правления Угэдэя) с Тянь-Шаня в Мавераннахр, но вместо них в Или-Иртышское междуречье, как отмечено, прибыли улусные кыпчакско-кыргызские племена Орды из Енисейско-Иртыш ского междуречья.

Последнее перемещение, по-видимому, было согласовано самим Угэдэем, когда он занял престол всемонгольского хана (1229–1241 гг.). С переездом в долину Орхона он фак тически присоединил к своим притарбагатаиским владениям бывшие найманские области Алтайско-Хангайского нагорья. Вместе с тем он принимал меры к упрочению связей владет елей своего коренного юрта (т.е., его наследников) с пред водителями кыргызских племен, живших в соседней области Енисейско-Иртышского междуречья. На это указывают нали чие у него третьей жены киргизки^[11] и особые отношения его наследников с кыргызами, проявившиеся в период мятежа гэдэевичей против сына Тулуя, Мункэ, узурпировавшего в 251 г. престол после ханствования старшего сына Угэдэя, Гуюк-хана (1246–1248 гг.). Как сообщает Джувейни, при по явлении угэдэевичей, сопровождавшемся казнями и лишением их уделов, Мункэ направлял против кыргызов специаль ное войско.

«Когда Менгу каан сел на царство,– указывает Рашид ад-дин, – он роздал все их личные войска (потомков Угэдэя)».^[12] Вместе с тем он, как великий хан, передал часть тер ритории Енисейско-Иртышского междуречья во владение своему брату Арик Буке.^[13] По свидетельству Рашид ад-динa, летнее становище Арик Буки было на Алтае, а зимнее – в области кыргызов, причем расстояние между ними состав ляло три дня пути.^[14]

Мункэ и Арик Бука не имели прав на Енисейско-Иртышское междуречье. Их отец Тулуй, будучи младшим сыном Чингиз-хана и наследником коренного юрта, получил основн ое войско (центр, правое и левое крыло) и во владение – собственно Монголию.

Включение междуречья в состав владений наследников коренного юрта (Монголии) было нарушением государствен но-этнических и династийных связей, складывавшихся в предшествующие десятилетия у племен этого района с племен ами и преемниками улусов Орды и Угэдэя. Они не замедлили оказать влияние на поведение самого Арик Буки, начав шего после ханствования Мункэ (1251–1259 гг.) борьбу со своим старшим братом Хубилаем за престол великого хана.

В период борьбы Арик Буки за престол, начавшейся посл е смерти Мункэ, область кыргызов Енисейско-Иртышского междуречья с Прихангайским районом являлась фактически центром и основной территорией его владений. К сожалению, историки-кыргызоведы при исследовании проблемы распро странения кыргызов по Алтайско-Хангайскому нагорью и Или-Иртышскому междуречью не обращали на это внимания.

Смерть настигла Мункэ во время его похода на Китай. Хубилай находился при армии, действовавшей против Нангяса. Младший его брат, Арик Бука, был, видимо, в своих владениях. Желая использовать сложившуюся после смерти Мункэ-хана обстановку, Арик Бука направил своих эмиров Дорджи и Алямдара в Монголию с поручением комплекто вать армию, которая должна была обеспечить ему перевес над Хубилаем, если бы последний воспротивился его восше ствию на престол. Но Хубилай, поддерживаемый армией, стоявшей в Китае, стал хозяином положения и в Монголии. Поэтому хотя Арик Бука и объявил себя великим ханом, ему не удалось распространить власть на всю Монголию. Под властная ему территория первоначально в основном ограни чивалась его прежними владениями – страной енисейских кыргызов и примыкающей к ней Северо-Западной Монголией, т.е., в общем Енисейско-Иртышским междуречьем и Хангайским нагорьем. Поэтому ему пришлось объединяться с владетелями Или-Иртышского междуречья, где правили преем ники Угэдэя и Чагатая. В частности, он привлек на свою сто рону внука Угэдэя, Хайду, и правительницу Чагатайского улуса Эргэнэ, жену умершего Кара-Хулагу, внука Чагатая. Будучи дочерью Торельчи, сына ранее упомянутого правите ля ойрат-монголов Худуха-беки, она имела широкие родственные связи среди племен Енисейско-Иртышского между речья.

В столкновении осенью 1260 г. Арик Бука потерпел пора жение и вынужден был уйти в свои владения – на террито рию кыргызов.^[15] Ресурсы этой области были недостаточны для ведения столь большой войны. Его армия стала испыты вать острую нужду в снаряжение и продовольствии, и Арик Бука направил внука Чагатая, Алгуя, в улус деда, чтобы он, утвердившись там, «прислал бы помощь оружием и провиант ом»^[16]. Сам же, в ожидании помощи «с отощавшим и голодным войском стоял на границе (области) Кэм-Кэмчуут».^[17]

Когда Арик Бука привел в порядок войска, он неожидан но напал на заградительные отряды Хубилая. Каракорум снова оказался в его руках. Хубилай поспешил со своей ар мией навстречу Арик Буке. Решительное сражение состоя лось у озера Шимултай. Войска Хубилая нанесли противни ку поражение, причем было перебито «много людей из племе ни ойратов».²¹³ После поражения Арик Бука вернулся в стра ну кыргызов. Участие значительных масс ойратов в войске Арик Буки представляет значительный интерес.  После второго поражения и отхода в страну кыргызов  Арик Бука стал настоятельно требовать от Алгуя «скот, ло шадей и оружие».^[18] Алгуй отказал и перешел на сторону Хубилая. Когда это стало известно Арик Буке, он сначала хотел обеспечить потребности армии за счет налогообложения населения Каракорума. Но каракорумцы тоже отказались, ссылаясь на чрезвычайную «тяжесть повинности».^[19] Не имея средств для ведения дальнейшей борьбы против Хубилая, Арик Бука в 1262 г. решил перейти с армией в Или-Иртышское междуречье, куда он ранее направил Алгуя.^[20]

Поскольку правительница улуса Эргэнэ с самого начала поддерживала борьбу Арик Буки, посланный им сюда Алгуй силой и ловкими интригами овладел Алмалыком и властью в улусе. Эргэнэ в 1261 г. пришлось удалиться к Арик Буке в Енисейско-Иртышское междуречье. Когда в 1262 г. Арик Бука направился в Чагатайский улус, Алгуй не пожелал отдать ему приобретенные владения. Первые действия его были успешны: в 1262 г. около оз. Сайрам ему удалось разбить аванг ард Арик Буки. Но на следующий год Арик Бука нанес Алгую в долине р. Или поражение. Хотя власть в Или-Иртышском междуречье перешла к Арик Буке и Эргэнэ, и Алгуй беж ал в Восточный Туркестан, Арик Буке все же не удалось здесь удержаться. Репрессии, проводившиеся им, вызвали недовольство в среде правящей верхушки монголов и местного населения, и они стали переходить на сторону Алгуя и Хубилая. В дезорганизованных войсках, приведенных из Ени сейско-Иртышского междуречья, в 1264 г. начался падеж лошадей. Между тем Алгуй со значительными силами шел на него. Арик Бука, видимо, заранее считая свое дело окон чательно проигранным, оставил улус и направился с повинн ой к старшему брату – Хубилаю, где вскоре умер. В 1265–1266 гг. умер и Алгуй.

Перебазирование Арик Буки из Енисейско-Иртышского междуречья в долину р. Или в 1262–1263 гг. представляет большой интерес с точки зрения изучения перемещения тюр ко-монгольских масс из Саяно-Алтайского нагорья в Восточ ный Тянь-Шань. Приведенные им в долину реки Или войска не вернулись обратно. Отделившись от своего предводителя, они разбрелись во Восточному Тянь-Шаню. Этнический сос тав их пока не изучен. Но наличие в их числе тюркоязычных племен Енисейско-Иртышского междуречья, причислявшихся к киргизским или впоследствии консолидировавшихся с ними, не может вызывать сомнений. Об этом говорит не только факт комплектования сил Арик Буки на территории страны кыргызов, но и наличие в его войске большого числа соседне го с кыргызами местного населения, в частности ойратов,^[21] включавших в свой состав много разношерстных тюрко-мон гольских племен Баргуджин Токум и вообще Енисейско-Ир тышского междуречья.

Хотя Арик Бука после пятилетней борьбы смирился перед Хубилаем, военные действия и массовые передвижения кыпчакско-кыргызских и ойратских племен из Енисейско-Иртыш ского междуречья по Алтайско-Хангайскому нагорью и Вос точному Тянь-Шаню не прекращались почти полстолетия. Для общей обстановки в этом районе характерно было то, что в связи с массовыми выселениями монголов, основавших в середине XIII в. ряд обширных государств в Восточной Евр опе, Иране, Средней Азии и в Китае, собственно Монголия и Северо-Западная Монголия превратились в окраинную про винцию империи.^[22]

В результате перемещения вместе с Хубилаем в Китай больших масс монголов и превращения Северо-Западной Монголии в окраинную провинцию новой империи, в этом крае возрастало влияние сопредельных, в частности, тюрко монгольских народов, живших севернее Каракорума; по сравн ению с населением собственно Монголии они принимали меньшее участие в завоевательных походах. Наиболее значит ельными из них были кыргызы и ойрат-монголы, занимав шие видное положение еще во времена Чингиз-хана. Теперь они, находясь на окраине вновь возникшего обширного госу дарства, оказались на стыке владений наследников коренног о юрта с владениями правителей улусов Угэдэя, Орды и Чаг атайского. В ходе длительной борьбы между ними Северо-Западная Монголия с сопредельными областями стала форп остом, а нагорье – главной ареной схваток юаньских им ператоров, носивших одновременно титул всемонгольских (великих) ханов, с многочисленными соперниками из улусов Угэдэя и Чагатайского, опиравшимися на восточно-тяньшаньский плацдарм. Хубилаю и его преемнику Тимуру после вой ны против Арик Буки пришлось вести почти тридцатилетнюю войну против внука Угэдэя, Хайду, и его союзника Дувы.^[23]

Хайду в предшествующие годы воевал вместе с Арик Бу кой. После его смерти он пытался самостоятельно воевать против Алгуя, но потерпел поражение и уцелел только благодаря смерти последнего (1265–1266 гг.). Смуты, наступивш ие в Чагатайском улусе, оказалась для него весьма свое временными.

В начале 1266 г. джагатаиды провозгласили своим ханом сына Кара-Хулагу и Эргэнэ, Мубарек-шаха. Хотя он был за конным наследником, Хубилай не согласился с его кандида турой. Он направил туда своего ставленника – двоюродного брата Мубарек-шаха Борака. Борак, прибыв в улус, привлек на свою сторону местную монгольскую верхушку и в конце, 1266 г. сверг Мубарек-шаха.

Используя междоусобия, Хайду предпринял попытку ов ладеть коренными землями Чагатайского улуса. С этой целью он сблизился с правителями Джучиева улуса: внуком Бату, Менгу Тимуром (мать которого была ойрат-монгольской – правление 1266–1280/1282 гг.); внуком Орды, Коничи, и с преемниками младших братьев Орды, владевшими прииртышскими областями Дешт-и Кыпчак. В 1268 г. Хайду в союзе с Менгу Тимуром нанес Бораку поражение и на съезде в Таласе в 1269 г. принудил его к отказу от претензий на восточную часть улуса. После смерти Борака (1270– 1271 гг.) во власти Хайду оказался почти весь Чагатайский улус. Сын Борака Дува (Тува) признал его верховенство. (После смерти Борака претендентом на престол выступал снач ала внук Чагатая, Никби, убитый Хайду в 1272 г., затем нем ного правил Тука Тимур).

Так же Хайду использовал междоусобия и в улусе Орды, в результате чего присоединил к своим владениям и его об ширные области. Таким образом, созданное Хайду крупное государственное объединение включало все Или-Иртышское и междуречье, большую часть Тянь-Шаня, прииртышские об ласти Дешт-и Кыпчак, все Енисейско-Иртышское меж дуречье и значительную часть Алтайско-Хангайского нагорья. Административно-политическим центром его был коренной юрт Угэдэя на Эмиле.^[24]

Что касается состава войск Хайду, позволяющего судить о составе самих подвластных племен, то формирование их нач алось вокруг ядра племени бекрин, или мекрин, перешедше го к Хайду по наследству с материнской стороны. Местом расселения этого племени была горная область, находящаяс я где-то в пределах Или-Иртышского междуречья или при мыкающая к нему. «Стойбище их (бекринов),– по описа нию Рашид ад-дина, – находится в области уйгуров (Уйгуристан) в труднодоступных горах. Они не монголы и не уйгу ры. Из-за того, что они живут в местности чрезвычайно го ристой, они хорошо ходят по горам… (Это племя) составлял о одну войсковую тысячу (хазарэ). Они подчинялись Чингиз-хану. Так как их область близка к пределам улуса Кай ду, то Кайду их… присоединил к себе. В то время эмиром у них был некто по имени Джинанч (Инанч)».^[25]

В других источниках племя бекрин упоминается как со седнее с кыргызами, туметами, меркитами, канглами и уйгурами.^[26] Остальные войска были набраны из состава всех подв ластных ему тюрко-монгольских племен. «Так как войска уруга Угэдэй-каана были разделены и розданы,– писал Ра шид ад-дин, имея в виду раздел этого улуса Мункэ-ханом, – то войско, которое собрал Кайду, было не коренное войско, потому что Кайду во время смуты Арик Буки был с ним зао дно. После того, как тот, обессилев ушел к своему брату, Кубилай-каану, Кайду бежал и прибыл в коренной юрт отца и деда в пределах страны (лакуна. Но совершенно очевидно ( должно иметься в виду Или-Иртышское междуречье.–К.П.). Туда из каждого угла к нему собирались рассеянные войска. Постепенно из каждой родовой группы (тайфэ) собирались (люди) и к нему приставали все оставшиеся воины из старых войск тех краев. Войско, которое ныне принадлежит его пот омкам, – такого рода, а из того войска, которое Чингиз-хан дал его деду, они больше ничего не имеют».^[27]

Начало враждебных действий Хайду против Хубилая отно сится 70 гг. XIII в. Вообще спокойствия на северо-восточной границе владений Хубилая, т.е., в районе Алтайско-Хангайскского нагорья, не было и перед тем. Уже посланный им в свое вре мя Борак, овладев улусом, быстро встал во враждебные отнош ения к великому хану. В результате тому пришлось снаряж ать армию против своего же ставленника. Положение стало особенно напряженным, когда на горизонте появились союз ные войска Хайду и Дувы.

Относительно датировки первых столкновений Хайду с Хубилаем в источниках имеются расхождения. Ход борьбы в разных источниках и научных работах излагается также довольно противоречиво. Согласно Рашид ад-дину, Хайду после смерти Арик Буки в течение трех лет уклонялся от по ездки к Хубилай-хану, а потом напал на его владения, что будто бы и явилось началом. На усмирение его Хубилай от правил армию во главе с сыновьями Нумуханом и Кукджу. Во главе войск стояли потомки Угэдэя, сын Мункэ, по имени Ширеки, сыновья Арик Буки, брат великого хана Тука Тим ур и др.^[28] Гобиль первое выступление Хайду датирует 1268 г., но вторжение Хайду со стотысячным войском в Уйгурию и поход Нумухана относит к 1275 г,^[29] «Что этот год наи более достоверен, явствует хотя бы из того обстоятельства, то при осаде города Бешбалыка находился джагатайскмй князь Дува, вступивший в союз с Хайду не ранее 1273», – полагал Грум-Гржимайло.^[30]

Хотя численный перевес был на стороне войск Хубилая, однако среди царевичей возйик заговор. Во главе его стояли Тука Тимур и Ширеки, которые отделились от Хубилая, схват или его сыновей Нумухана и Кукджу и присоединились к Хайду. Вследствие этого Хубилай-хану пришлось высылать новую армию уже против Тука Тимура и Ширеки. Потерпев поражение, оба они со своими войсками вынуждены были уйти в Енисейско-Иртышское междуречье.^[31]

Хотя по некоторым источникам Нумухан был отправлен будто бы не к Каракоруму, а Алмалыку, это неправильно, Хайду и его вассалы вели военные действия в основном в прихангайском районе, отступая при поражениях на Монголь ский Алтай или в Енисейско-Иртышское междуречье.

Как ранее отмечалось, не все кыпчакско-кыргызские князь ки-ханы Енисейско-Иртышского междуречья держали сторо ну Хайду. Некоторые (как, например, Тутук, служивший при дворе Хубилая) были преданными вассалами Хубилая. По скольку факты, содержащиеся в биографии

Тутука, интересн ы с точки зрения изучения обстоятельств передвижения кыргызско-кыпчакских племен, следует привести некоторые сооб щения о его деятельности.^[32]

Тутук происходил из древней кыпчакской династии, ханствовавшей с давних пор в Иртышско-Енисейском между речье. Возможно, его имя было иное, а «тутук» означало старинный титул, обычно употреблявшийся у прииртышских народов в значении «владетель» – «хан». Отец Тутука, Баньдуча, будучи ханом кыпчаков Енисейско-Иртышского меж дуречья, в свое время признал верховенство Чингиз-хана, пе решел на службу к нему, сопровождал его со своим войском во многих походах. После смерти Баньдуча его «должность наследовал» сын, Тутук. К 1276  г. Тутук командовал уже крупными армиями Хубилая. Когда «в 14 году девиза лет правления Чжи-юань (1276 г.) восстали Тотому (Тука Тимур) и Шилецзи (Ширеки), – говорится в биографии Туту ка, – разорили все племена… разграбили великий юрт… и ушли. Тутука, встав во главе войск, покарал их», т.е., нанес несколько поражений.^[33]

В 1277 г. большая армия была отправлена в поход на се вер (т.е., против владений Хайду – К.П.), и был отдан приказ набрать тысячу отборных кыпчакских всадников для учас тия в этом походе. Армия преследовала Шилецзи и перевалила через горы Цзиньшань (Алтай)…»^[34].

Хотя при описании боевых действий во время этого похо да, как обычно, восхваляются победы императорских войск, однако действительные успехи их были, вероятно, гораздо меньшими. Тутук был ранен, затем вместе с войсками вер нулся обратно. За верную службу в последующие годы ему в 1281–1282 гг. дали в удел земли в Халачи площадью в 400 цин с 800 приписанными к ним китайцами. По-видимому, число кыпчаков – выходцев из его наследственных владений в Енисейско-Иртышском междуречье, служивших в его войл оке, было значительным. Это можно заключить из того, что «в 1285 г. был учрежден отряд личной охранной гвардии императора из кыпчаков, при этом Тутука получил чин дач-жирхуйши с правом требовать подчинения от чиновников, должностных лиц и военачальников из числа членов императорского дома»^[35]. В дальнейшем он со своими войсками много раз выступал против Хайду, сражаясь при этом с его кыпчакско-кыргызскими войсками. В частности, во время борьбы против коалиции Хайду – Наяна (см. далее), относимой в биографии Тутука к 1286 г., а по другим данным – к 1289 г., он после разгрома Ебуганя на реке Тола двинулся по приказанию Хубилая вниз, где столкнулся с кыпчакским войском противника. «Он доставил пленных в ставку Хубилая, где они были казнены. Все мятежники из кыпчаков и канглы, сдавшиеся добровольно, были отданы Тутуку. Был учрежден департамент Хёладу из 10 тыс. дворов. Все кыпчакские ко чевья, разбросанные в разных местах, все племена и все ваны (князья) Аньси попали под управление Тутука»^[36] (выделено, нами – К.П.).

Это свидетельство о распространении в конце XIII в. кыпч акских кочевий по Хангайскому нагорью и Монголии пред ставляет большой интерес, поскольку одновременно с ними распространялись и кыргызские племена, входившие в состав войск.

В период до 1290 г. Тутук находился со своими войсками все время в Хангайском районе, противостоя вторжениям вассалов Хайду. «В 1290 г. Тутука разграбил район Алтай ских гор и захватил более трех тысяч семей, принадлежав ших Хайду. На обратном пути он посетил Хэлинь (Карако рум). Здесь он получил приказ овладеть кыргызами. Весной 1291 г. (1292 г.) войска встали лагерем у реки Цяньхэ (Ени сей), по льду шли несколько дней и только тогда дошли до границ их владений. (Армия Тутука) полностью овладела всем народом пяти их (кыргызских) племен, и разместили (в их владениях) войска, чтобы охранять их… Тутука доложил о заслугах и был повышен в чине до звания Мунху увэй шан-цзянцзюнь.

Ему, как обычно, была предоставлена печать шуминюань (т.е., главы высшего военного управления. Прим. наше – К. П.). Хайду, получив известие о захвате кыргызов, послал войска на реку Цяньхэ (т.е., для обороны своих обла стей Енисейско-Иртышского междуречья.– К. П.) Тутука снова их разбил и взял в плен полководца Хайду, Болоча» (выделено нами – К.П.).^[37]

Эти сообщения о захвате нескольких тысяч семей на Ал тае и всего народа пяти кыргызских племен, бывших в под чинении Хайду, представляют большой интерес, поскольку наряду с этими сообщениями имеются другие, говорящие о переселении в 1280–1290-х гг. с Алтая и из Енисейско-Ирт ышского междуречья многих групп кыргызов. Эти сведения имеются в тех же анналах, посвященных основанной Хубилаем новой династии Юань. В «Юань ши» и позднейших ки тайских источниках кыргызы называются обычно именем ц(з)илиц(з)исы или ци (э)рц(з) ису. (Цинь-дин-сюй-Вэнь-сянь-тункао. Продолжение Вэньсянь-тункао, составленное по высочайшему повелению, 1747–1772 гг., цз. 29, л. 43-а). В изд ании Юань ши 1824 г. они называются по второму вариан ту ( Юань ши, 1824, разд. II, цз. 63), в издании 1935–1937 гг., в серии Сы-бу бэй яо – по первому (Юань ши, изд. в серии Сы-бу бэй яо, том 034, Шанхай, 1935–1937 гг., цз. 63, стр. 487). Употребление в этих изданиях разных названий объяс няется результатами деятельности комитета ученых, в сере дине XVIII в. работавшего по пересмотру иностранных имен, географических названий и т. д. с целью приближений их к действительности, что впоследствии, однако, было подверг нуто сомнениям.

Хотя описание народа кыргызов, дошедшее до нас в 63 гл. «Юань ши», в общем известно и цитировалось, однако в связи с особым толкованием его, даваемым нами ниже, мы счи таем необходимым обратиться к нему еще раз.

«Народ кыргызов (по изд. 1824 г. – цзиэрцзису, по изд. 1935–1937 г.г. – цзилицзисы) ведет свое происхождение с тех пор, как на землях Хань 40 девушек вступили в брак с мужчинами Усы. По их честности (добродетелям) и были на званы эти земли. От территории (их) на юг до Великой сто лицы более 10 тыс. ли. По преданию, в этой местности первон ачально жили племена найманов. С приходом к власти дин астии Юань этот народ разделили и создали 9 тыс. семей. Длина их владений 1400 ли, а ширина их составляет половин у длины. Река Цяньхэ как раз протекает через центр их вла дений и течет на северо-запад. Кроме того, на юго-западе есть река по названию Ону, а на северо-востоке река Юйсюй. У всех этих рек бесчисленное число притоков. Все они собир аются с Цяньхэ и стекают в реку Анкэла… Обычаи кыргызов отличаются от других народов… Их язык похож на язык уйг уров. Живут кыргызы в хижинах и юртах. Занимаются ско товодством и кочуют в зависимости от наличия воды и паст бищ. Имеют значительные сведения об обработке земли…». Далее рассказывается о жителях по реке Ангаре (Анкэла), находящихся в вассальной зависимости от кыргызов, о наро дах Усы и Ханьхэна – восточнее кыргызов,– а также об округах Цянь-Чжоу, Илань-Чжоу.

В седьмой год правления династии Юань, говорится да лее, Хубилай назначил Лю Хао-Ли правителем кыргызов Ханохэна, округов Цянь-Чжоу и Илань-Чжоу. Под его руководством в этих областях были созданы склады и зернохра нилища, устроены почтовые станции. Присланные из Китая ремесленники научили жителей неизвестным им ранее прои зводствам: гончарному делу, плавке металла, изготовлению лодок.

При комментировании этого описания исследовате ли обычно ограничивались лишь замечаниями о «малочисленно сти» кыргызов на Енисее, не вникая в смысл самого сообщения.^[38] В частности, не ставился вопрос, как понимать: «С при ходом к власти династии Юань этот народ разделили и соз дали (образовали) 9 тыс. семей» и предшествующее указание: «По преданию в этой местности _% первоначально жили племена найманов».

Поскольку «разделение» народа нельзя понимать как не кое разделение его на семьи, которые и без того существуют, а допущение создания (образования) чиновниками неких се мей искусственным путем – явная нелепость, то в общем смысл этого может быть лишь таков: в начале ханствования Хубилая енисейских кыргызов разделили, точнее говоря, отд елили часть (долю) и создали (из последней) отдельную группировку в 9 тыс. семей.^[39]

Замечание о проживании ее в местности, где первоначаль но жили найманы, указывает, что китайские летописцы в данном случае имели в виду не исконную страну кыргызов на Енисее.^[40] Та страна фигурировала во всех китайских лето писях и преданиях как искони населявшаяся кыргызами, что видно, впрочем, с первых слов приведенного описания, кото рое начинается временем усуней и династии Хань, правившей во II в. до н. э. – II в. н. э.

В китайских летописях не могло быть и речи о прожива нии там найманов в докыргызское время. Найманы как народ вышли на историческую арену и стали известны лишь в мон гольское время (XII в.), т.е., спустя более тысячи лет после династии Хань и усуней и, во всяком случае, через несколько столетий после «великодержавия» самих енисейских кыргызов, распространявших в IX–X вв. власть до Тибета. Поэтом у совершенно ясно, что при указании о занятии кыргызами земель найманов имеется в виду занятие ими Алтайско-Хангайского нагорья в период между истреблением и изгнанием найманов Чингиз-ханом и правлением его внука Хубилая, т.е., в 1210–1260 гг. Подтверждением тому служат прямые указания о появлении кыргызов во времена Хубилая в районе Каракорума, долине Орхона и других местах нагорья.

Первым указанием является сообщение, что в 1239 г. «из Хэлина (Каракорума) была отправлена расквартированная там армия кыргызов (цзиэрцзисы)».^[41] Аналогичное свидетель ство имеется и у Гобиля, который, сообщая об отправке в 1289 г. из района Каракорума «большого корпуса кыргызских войск» под начальством Тутука, специально уточняет, что это были те самые енисейские кыргызы, которые «до сего времени» живут в Сибири.^[42]

Таким образом, факт расквартирования в 80-х гг. XIII в. большой кыргызской армии в районе Каракорума можно считать несомненным.

Принимая во внимание численность действовавших в тот год отдельных армий и отрядов, факт употребления в «Юань ши» и у Гобиля терминов «армия» кыргызов, «большой кор пус кыргызских войск», а также самое назначение высланной армии (см. далее), можно полагать численность ее в несколь ко десятков тысяч человек.

В связи с пребыванием в 1289 г. армии кыргызов в райо не Каракорума нельзя не обратить внимания на другой факт, о котором говорится в «Юань ши» перед сообщением о выс туплении кыргызской армии из Хэлина (Каракорума): «…В 1289 г. проинспектировали семьи кыргызов, живущих в Хэлинь, и оказали помощь бедным семьям».^[43] Армии монголо-тюркских кочевых скотоводческих наро дов представляли собою фактически ополчения. Обычно воины жили и передвигались вместе со своими семьями, скотом и имуществом.^[44][45] В таком составе уходили монголо-тюркские армии в Персию, Среднюю Азию, Китай и другие страны. Армии отделялись обычно лишь при ведении боевых операций. Соответственно то же самое могло быть и у кыргызов, расквартированных в Хэлине, тем более, что имеется указан ие о проживании кыргызских семей и даже об обследовании их перед выступлением киргизской армии.

Какой могла быть вероятная численность кыргызского на селения, проживавшего в районе Каракорума (точнее гово ря, не в районе собственно города: скотоводам-кочевникам здесь нечего было делать). Местом пребывания их должны были являться пастбища Хангайского нагорья, где в долине Юрхона располагался Каракорум.

Как указано, численность выступившей киргизской армии не могла быть менее нескольких десятков тысяч. Например, по Шотту семья из 5 человек (отец, мать и трое детей, из которых чаще двое сыновей и одна дочь или наоборот) мож ет выставить не более двух воинов: отца и старшего сына. Следовательно, максимальное соотношение между числен ностью армии и численностью населения 25.^[46]

Таким образом, войско в несколько десятков тысяч чело век могло быть выставлено лишь многочисленным населе нием.

Можно ли отождествлять эту кыргызско-хангайскую группировку кыргызов с группировкой, образованной из 9 тыс. се мей, численность которой определялась, например, Шоттом, в 50 тыс. душ? Не будет ли тут противоречия или расхожде ния?^[47]

Для устранения расхождения, принципиально говоря, до статочно напоминания о приблизительности и условности обоих исчислений. Прикидывая численность 9000 семей, Шотт брал за основу семью в 5–6 человек, т.е., среднюю семью XIX в. у европейских народов, что не всегда правильно.²⁴³

Если мы при исчислении количества душ 9000 семей при мем во внимание большую семейную общину, то нам надо будет увеличить цифру, указанную Шоттом. Это может со ответствовать численности Хангайской группировки кыргызов, выставлявшей армию в несколько десятков тысяч чело век.

Наличие значительного числа кыргызских племен на Хангайском нагорье дает нам ответ на первую неясность в ци тировавшемся описании кыргызов в «Юань ши», т.е., на ука зание, что «по преданию в этой местности первоначально жи ли племена найманов». Действительно, говоря о расселении кайманов по Алтаю–Хангаю, Рашид ад-дин указывает: «Ме ста, на которых они сидели… Алтай, Каракорум, где Угэдей-каан, в тамошней равнине построил величественный дво рец».^{[48]     243} В XIII в. и даже в более позднее время у тюрко-монгольских наро дов, да и у ряда европейских оседлых народов, еще существовала боль шая патриархальная семья. Кроме главы семьи и его жены (а при тюрко монгольском многоженстве – нескольких жен), в нее входили сыновья вместе со своими женами (у тюрков – вместе с несколькими женами) и детьми. Зависимые люди тоже причислялись к ней, хотя они и не были кровными родственниками. У европейских народов образчиком такой семьи может служить большая славянская патриархальная семья, иногда «до полусотни лиц», описания М. Ковалевским. (М. Ковалевский). Очерк происхождения и развития семьи и собственности. СПб.1895, с.тр. 52–89. С. М. Абрамзон. К вопросу о патриархальной семье у кочев ников Средней Азии.

Время распространения кыргызов с левого берега Селенг и на правый берег по Хангайскому нагорью следует отно сить, вероятно, к 1250–1280 гг., или примерно ко второй по ловине XIII в. В пользу этого, помимо прочего, может свиде тельствовать вышеупомянутое указание на разделение кыргызов «с приходом к власти династии Юань», что, возможно, находилось в связи с назначением к киргизам чиновника в седьмой год династии Юань. Однако приурочивать распро странение кыргызов по Хангаю к какому-то одному или двум годам все же не следует. Распространение их из Енисейско-Иртышского междуречья на юг проходило, вероятно, постеп енно. Первоначально оно было связано с освобождением Алтайско-Хангайского нагорья от найманов. Распространению кыргызов по Хангаю в дальнейшем благоприятствовало высел ение больших масс монголов в Среднюю Азию и Китай, особенно при Хубилае и Хулагу, что совпадало с многочисленными передвижениями племен Саяно-Алтайско-Хангайского нагорья. Чтобы удержать за собой этот район, Хубилай должен был переселять сюда население с севера. То же самое делали и его противники, переселяя кыргызов в Или-Иртышское Междуречье.

В связи с указанными свидетельствами о проживании в 1289 г. в районе Каракорума значительной массы кыргызских племен и о комплектовании там киргизской армии Тутука привлекают внимание другие сообщения из биографии Тутук а, правда, не совсем ясные и требующие дальнейшего иссле дования.

При описании службы отца Тутука, Баньдуча, при Хуби лае говорится: «Он часто находился в свите Хубилая и ведал породистыми лошадьми. Ежегодно он поставлял кумыс ко двору. Тот кумыс был голубоватого цвета и

предположение подкрепляется сообщениями о предоставлении правительством скота, се мян и пр. ряду небольших других групп кыргызов, которых правительство тогда переселяло в район города Кайпинфу, бывшего в начале правления Хубилая тоже столицей империи, и в другие места (см. далее). Указа ниями о переселении отдельных групп кыргызов тоже не следует прене брегать при рассмотрении степени вероятности перемещения большой группы кыргызов в район Каракорума, поскольку все они могут быть пос тавлены в ряд и явиться звеньями одной цепи в политике Хубилая и его ореемника Тимура по отношению к киргизам.

исключительно приятен на вкус. Его называли «кумыс от черных кобылиц», потому что их глаза называли калачи».^[49] На первый взгляд, смысл названия «кумыс калачи», т.е., Карачи, как будто по нятен, поскольку замена букв «р» на «л» в китайском язык е – обычное явление. Но вместе с тем следует обратить внимание на уделы «халачи», которые находились во владе нии Тутука: «В 1282 г. он просил дать в удел ему и его пле мени земли в халачи. Ему были выделены угодья в уезде Вэнь-Ань округа Бочжоу, общей площадью в 400 цин, и пе редано 800 китайцев, вновь приписанных к армии, чтобы он», вели его дела».^[50]

Далее в связи с деятельностью Тутука сообщается: «Вна чале, когда Ши-цзу Хубилай завоевал Сун, он приказал ты сячу крепких хозяйств арендаторов сделать халачи. К ним добавили семь тысяч пленных семей и подарили все эти семьи Тутуку. Один чиновник ведал всем оброком, поступав шим с этих семей. В 1289 г. Тутука докладывал, что армия халачи насчитывает десять тысяч человек и находится в пол ной боевой готовности. Приказали подарить ему шапку и платье, украшенное жемчугами…, а его подчиненным подарил и платье из шерсти и 10 тыс. кусков белого шелку. В это врем я Тутука во главе 10 тыс. халачи отправился на звериную ловлю на север в Ханьтай. Когда пограничные разбойники уз нали об этом, они все тотчас бежали».^[51]

Таким образом, за 1289 г. имеются два сообщения о комп лектовании двух армий Тутука: одной – из удельно зависимых людей халачи, другой – из кыргызских семей у Кара корума. Поскольку у Тутука было несколько уделов-владений в том числе «все кыпчакские кочевья, разбросанные в раз ных местах» – см. выше), а в датировках некоторых событ ий имеются расхождения, то определение взаимоотношений сказанных армий требует дополнительных исследований.

Возможно, кыргызская армия, сформированная в 1289 г., участвовала во вторжении Тутука в алтайско-енисейские владения Хайду (1290 г.). Возможно, она участвовала в борьбе против коалиции Хайду-Наяна, относимой в биографии самого Тутука к 1286 г., а в других местах – к 1289 г. Как бы то не было, во всяком случае приведенные сообщения определенно говорят о распространении кыпчакско-кыргызских племен ю владениях Хубилая по всему Алтайско-Хангайскому нагорью.

После того, как коалиция Тука Тимура и Ширеки распа лась, Хайду организовал еще большую.^[52] «Он подстрекнул против Хубилая многие татарские орды на севере и северо-востоке от Хэлина», т.е., все тюрко-монгольские племена Саяно-Алтайско-Хангайского района.^[53] Он привлек на свою сторону потомков братьев Чингиз-хана, имевших большие уделы в Восточной Монголии. Наиболее энергичным и силь ным из них был один из потомков дома Тогачар-нойона, по имени Наян, владения которого находились в районе Гуаннина. Обстановка стала особенно опасной для Хубилая, когд а ойраты, многие кыпчаки и канглы энергично поддержали Хайду, и армия под начальством внука Хубилая, Канмала, сказалась окруженной. Несмотря на преклонный возраст, Хубилай в 1289 г. сам выступил в поход. Силы его по численности как будто бы уступали силам Наяна. В состоявш емся сражении Наян потерпел поражение, попал в плен и был казнен. Большинство мятежных царевичей было лишен о уделов. Часть захваченных в плен кыпчакско-кыргызских племен была расселена по разным районам.

В связи с дальнейшей судьбой владений самого Наяна в «Юаньши» имеется интересное упоминание о переселении ту да кыргызов. «Согласно биографии Халабадулу, в 1293 г., Обращаясь к нему, император Ши-цзу (Хубилай) сказал: «Древние земли Наяна называются Абалаху… Сейчас я в тех землях построил город и поселил там три племени: юань-сухань, ханасы и кыргызов. Этот город был назван Чжао Чжоу. Ты отправляйся туда и займи пост сюань-вэйши. Как только прибудешь туда, определи города и поселен ия, обеспечь жизнь народа».^[54]

Относительно датировки этого события существуют раз ные мнения. Грумм-Гржимайло относит его к 1276 г., Шотт – к 1293 г.,²⁵¹ Гобиль и Рашид ад-дин поход Хубилая против Наяна относят к 1289 г. (688 г. х.). В биографии Тутука оно относится к 1286 г. Палладий, проезжавший в этих местах, специально интересовался судьбой упомя нутых переселенцев и ничего не выяснил: «Трудно сказать, оставила ли эта горсть людей следы своего существован ия в Северной Маньчжурии или исчезла бесследно», – писал он.^[55]

Хотя, судя по всему, переселенцев действительно не мог ло быть много, интересен сам по себе факт переселения кыргызов и их соседей.^[56] Он определенно говорит о насильственн ом переселении Хубилаем кыргызов в только что отвоеван ные им и присоединенные к империи области. В еще большей мере использовалась, им часть кыргызов в борьбе против Хайд у, операции которого шли успешно.

Хайду удалось до прибытия баарина Баяна, командовавшего основными силами, не только разбить императорские войска, но даже окружить на берегу Селенги армию под начальством Канмала. Чтобы спасти положение, Баян направил сюда из Каракорума армию Тутука, состоявшую из кыргызов. Ко времени ее прихода Канмал находился в самом бедственном положении и был спасен от явного плена. Пос ле этой операции Тутук пошел на соединение с армией само го Хубилая.^[57]

Хайду, не дожидаясь подхода главных сил Хубилая, от ступил в свои владения. Хотя борьба в течение последующих четырех лет шла с переменным успехом, но в общем Хайду удерживал свои Алтайские владения. Вместе с Тутуком прот ив Хайду воевал главнокомандующий армией баарин Баям. В 1293 г. Баян был отозван. Вместо него в армию прибыл внук Хубилая, Тимур, который, однако, пробыл здесь недол го, так как вскоре вернулся в Китай и занял престол. Вмес те с троном он «унаследовал» и войну, продолжавшуюся все его ханствование (до 1307 г.).

«В 1295 году Тутука, – говорится в его биографии, – опять отправился охранять северную границу. В 1296 году все князья, ранее подчинявшиеся Хайду, покорились Тимуру. Чтобы предостеречь пограничных жителей от смут, Тутука лично дошел до границы Юйлунгань, раздавал народу про довольствие и тем самым успокоил его»^[58]. Как видно по дру гим замечаниям, эти действия Тутука также сопровожда лись переселением кыргызов цз алтайских владений Хайду в 1295 году,– говорится в другом месте «Юань ши»,– кыргызов, проживавших в горах ЦзиньШань, переселили в Шаньдунь и дали им поля, быков и семена».^[59] Поскольку Дзинь-Шанем в китайских источниках именовался Монголь ский Алтай (Алтайин-нуру), это сообщение указывает на распространение кыргызов к 1295 году уже далеко на юг.^[60] Хотя в источнике не говорится о причинах переселения и численности переселенных, можно полагать, что переселение кыргызов с Монгольского Алтая в Шаньдунь было обусловл ено тем же, что и переселение их Хубилаем за несколько лет перед тем во владения казненного им Наяна (в район вновь построенного города Чжао Чжоу). В один ряд с ними может быть поставлено и переселение Хубилаем в 1293 г. группы кыргызов численностью в 700 семей «в качестве военных по дселенцев на землях Хэсыхе».^[61] Так как правительство при пе реселении в 1295 г. кыргызов с Алтая наделяло их на новом месте землями, предоставляло семена и рабочий скот, то, очевидно, и эта группа выступала в качестве военных, полув оенных или, во всяком случае, государственных поселен цев.

Хотя, как указано в биографии Тутука, «все князья, ранее подчинявшиеся Хайду», в 1296 г. «покорились» Тутуку, это – явное преувеличение, опровергаемое самими военными де монстрациями Тутука с целью «предостеречь пограничных жителей от смут». В 1297 году он в звании главнокомандую щего (дучшихуйши) кыпчакской армией^[62], продолжал оставаться со своими войсками на границе, где и умер в возрасте 61 года. Его место со званием «главнокомандующего кыпчак ской армией» занял сын, Чоангур.^[63] В том же 1297 г. он вторгся в Енисейско-Иртышскую кыпчакско-киргизскую обл асть Хайду. «Он перевалил через Алтай и напал на земли Балинь (баарин?). К югу от Балинь есть река Далуху. Воен ачальник (Хайду) Телянтай закрепился у реки. …(Войсками Чоангура) были захвачены люди, лошади, юрты. Возвра щаясь обратно, войска стали лагерем у реки Алей и столкн улись с полководцем Бобо, высланным Хайду на помощь Балинь. В верховьях реки Алей^[64] есть высокая гора. Войска Бобо закрепились на этой горе».^[65]

Хотя войска вассала Хайду, Бобо, как будто бы понесли поражение, большая часть Енисейско-Иртышского междуречья, входившего в состав государства Хайду и улуса Орды, все же оставалась в его составе. Более того, в этот период власть Хайду распространилась на восточную часть улуса Ак-Орды, где возникли междоусобия.

После смерти внука Орды, Кучи (Коничи), на верховенст во в улусе стали претендовать его сын – Баян – и потомок одного из младших братьев Орды, Куйлюк (Кублюк), имев ший коренной юрт на Иртыше. В ходе борьбы Баян обратил ся за помощью к хану Золотой Орды, Токте, а Куйлюк – к Хайду, с помощью которого он изгнал соперника и овладел всем улусом Орды. В дальнейшем борьба шла с переменным успехом. Войска Хайду и Куйлюка имели 18 сражений с вой сками Баяна и Токты. Когда Хайду потерпел несколько по ражений от вассалов великого хана (каана), он, «опасаясь, что (войска Баяна) могут соединиться с войсками каана, от правил второго своего сына, Баянджара, и другого сына, Шаха, до Тура-Тимура, сына Ширеки, сына Менгу-каана, и Мелик Тимура, сына Арик Буки, с войском к пределам облас тей Баяна и поручил им эти пределы, чтобы они служили завесой между войсками каана и вюйском Баяна и не дозволяли им соединиться. Куйлюк с тем войском, которое отпало от Баяна, и с тем, которое пришло к нему на помощь со стороны Хайду и Дувы, захватил часть областей и улуса Баяна».^[66]

Таким образом, в ходе борьбы Хайду с великим ханом, шедшей с переменным успехом, восточная часть улуса Орды, в том числе кыргызские племена Енисейско-Иртышского междуречья, оставалась под верховенством Хайду. Как ука зывается в китайских анналах, он привлекал на свою сторону «старейшин орд, расположенных на западе и севере от Алт айских гор от Турфана, с помощью которых делал набеги по всей Татарии (Монголии)^[67]. «В 1298 г. несколько князей северной границы (Енисейско-Иртышского междуречья. – К. П.) – Дувачэчэту’ и другие, выслав тайно войска, внезапн о напали на земли Хорхату»²⁶⁵. «В 1301 г. войска Хайду пер ешли через Алтай и устремились на юг. Хайду стал лаге рем в горах Тецзяньгу, поскольку горы были высоки и, укрепившись там, можно было хорошо обороняться… Хайду вмес те с Дува укрепился в Урту».^[68]Хайду воевал с великим ханом и командующим его кыпчакско-киргизской армией Чоангуром до самой смерти. По рассказу Вассафа, он умер во время похода 1301–1303 гг. Похоронен был в центре своих владений между реками Или да Чу.^[69]

Восшествие на престол его старшего сына, Чапара, состоялось в 1303 г. в Эмиле. Борьба сыновей Хайду (в союзе с Дувой и самостоятельно) против Чоангура продолжалась.

Чоангур пытался в 1303 г. привлечь на свою сторону ста рого союзника великого хана – правителя западной части Ак-Орды Баяна, боровшегося с правителем восточной (придартышской) части улуса Куйлюком, владения которого про должали оставаться под защитой сыновей Хайду. Таким об разом, территориально-государственное объединение Хайду и восточных ак-ордынских ханов, включавшее в свой состав Или-Иртышское междуречье, Прибалхашье и Прииртышье, представляло собою как бы коридор, по обе стороны которо го действовали кыпчакские войска: на западе – войска Баяна, на востоке – войска Тутука и его преемника Чоангура. Движение кыпчакско-кыргызских племен по этому коридору из Енисейско-Иртышского междуречья к Или и обратно в те чение полустолетней войны было столь же обычным явле нием, как и вторжения вражеских войск.^[70] В район Или-Иртышского междуречья в конце концов переместились и те кыпчакско-кыргызские войска, несшие охрану пограничных областей наподобие русского казачества, из которых формир овались силы Тутука и Чоангура. Касаясь действий этих войск на границе владений великого хана, передвинувшейся во времена преемника Хубилая, Тимура, в Или-Иртышское межд уречье, на линию Кобук (Тарбагатай) – Кара Ходжа, состав ители «Сборника летописей», современники событий того времени, писали: «С обеих сторон на границе стоят войска и караулы, которые охраняют ее. Временами случаются сраже ния. Граница владений каана с этой стороны тянется на во сток на месяц пути. В большинстве мест находятся войска и караулы. В начале восточной стороны стоит с войском брат бабки каана по отцу, Камила, ниже его – зять каана, Кур- гуз-гургэн, и ниже его – Чоангур, сын Тутука – одного из великих эмиров Хубилай-хана; ниже его – Нанкидай, сын другого великого эмира (баарина) Баяна Кубукчи. Далее граница доходит до области Тангут… Царевич Ананда стоит с войском в том краю в пределах Чаган-нора. Ниже его – владения уйгурского города Кара

Ходжа…, что расположен между владениями каана и Хайду. Уйгуры живут в соглас ии с обеими сторонами».^[71]

Поскольку кыпчакская армия Тутука-Чоангура включала, как видно из предшествующего, кыргызские подразделения, то кыргызы, находившиеся в ее составе, были здесь же. За воинами, как обычно в то время, должны были потянуться и семьи, скот и пр. Вероятность этого тем более значительна, что в данном случае имел место не один кратковременный марш-поход, но многолетнее пребывание, длившееся несколь ко десятилетий и превратившееся в конце концов в постоян ное проживание.

Киргизы легко могли переместиться с Хангая на Алтайин-нуру и в Или-Иртышское междуречье и другим путем. Как известно, необходимое условие ведения кочевого скотовод ческого хозяйства – систематические перекочевки с летних пастбищ на зимние и наоборот. Обычно они связаны с перех одами с одного склона гор на другой. Из предшествующегонам известно о проживании кыргызов по Хангаю, в частно сти – в долине Орхона, у Каракорума. Переход на другую (западную) сторону сравнительно невысокого Хангайского хребта по долине Орхона и коротким рекам, впадающим, например, в озеро Цаган-нор, был для кыргызов совершенно естественным. Перевалив на западный склон Хангая, кыргызы оказывались как раз на описанной границе на Монгольском Алтае, поскольку расстояние между предгорьями Хангая и Алтайин-нуру не превышает местами сотни километров. Местами же они сливаются в одно Алтайско-Хангайское на горье. Таким образом, перемещение кыргызов с Хангая на Монгольский Алтай, при описанных условиях пребывания здесь киргизской армии и при ведении кочевого скотоводческого хозяйства, – дело совершенно естественное. Если об становка способствовала распространению кыргызов за перев ал Танну-Ола по северному Хангаю, то они равным обра зом должны были одновременно распространяться по Ал тайин-нуру с Северного Алтая. Кроме того, необходимо иметь виду насильственные или вынужденные переселения.

В ходе полустолетней войны отдельные области и их население переходили то к Хайду и его вассалам, то к вассалам Хубилая. В связи с этим Б. Я. Владимирцов справедливо от вечал, что хотя в отдельные годы границы между их владен иями были определенными, но в общем «Монголия не знал а постоянных границ, в особенности в северо-западном углу ее, где рубеж между владениями великого хана и царевич ей других улусов часто передвигался с востока на запад и обратно в результате военных действий».^[72] Следствием этог о было то, что кыргызские и близко родственные им кыпчакские племена, занявшие бывшие земли найманов от Хангая до Восточного Тянь-Шаня, участвуя на стороне то одних, то других, могли массами перемещаться по Или-Иртышскому междуречью от Алтая на Тянь-Шань и обратно. Особенно благоприятные условия для этого наступили при преемниках Тимура, Хайду и Дувы в связи с бесконечными междоусоби цами среди их сыновей, сочетавшимися с войнами правителей восточных и западных частей улуса. Указанные перемещения были тем более естественными, что зимние кочевья кыпчакско-кыргызских племен, охранявших области великого хана, находились в Притарбагатайской долине Кобука,^[73] открывавшей перед кочевниками-скотоводами путь в богатую пастбищами долину Эмиля и Северо-Восточного Тянь-Шаня.

Хотя по заключенному в 1404 г. в Персии договору о ми ре между чингизидами и о номинальном признании верховен ства Тимур-каана сын Хайду, Чапар, как будто бы признал главенство последнего, однако договор этот оказался, по выр ажению В. В. Бартольда, мертвой буквой. Военные дейст вия возобновились уже в следующем году, причем сыновьям Хайду пришлось воевать как против Тимура, так и против Дувы, бывшего союзника их отца, возбуждавшего междоусо бицы в своих интересах.

Когда в 1305 г. Чапар нанес поражение джагатайским царевичам, поднявшимся против него в Мавераннахре, Дува сначала выступил в роли посредника, а затем вместе с ними напал на владения младшего брата Чапара, Шаха, занимавшего территорию современной Северной Киргизии^[74]. Сам Чапар не мог придти ему на помощь, так как в это вре мя воевал около Иртыша и Алтая с военачальниками вели кого хана, которых Дува уговорил открыть враждебные дей ствия.²⁷³ Чапар потерял здесь всю свою армию.

Не входя в рассмотрение сложного вопроса, в какой мере враждебные действия подданных каана являлись резуль татом дипломатии Дувы, мы хотим обратить внимание на факт ведения Чапаром в 1405–1406 гг. военных действий в районе Алтая и сопоставить его с посылкой вскоре после этого Чапаром и его братьями специального посольства к сыну Дувы, Куньджеку.

Владения Чапара и других сыновей Хайду находились по соседству с владениями Куньджека. До смерти Дувы (в кон це 1406 г. или в 1407 г.) Куньджек правильна восточном краю отцовских владений, в районе Баркуля. Восшествие его на престол состоялось в районе Алмалыка, смерть последовала в 1408 г. на Юлдузе.^[75] Таким образом, его владения, зани мавшие восточную часть Тянь-Шаня, примыкали непосредств енно к Алтайин-нуру. Владения Чапара, имевшие центром области Эмиля – Тарбагатая, примыкали к Прииртышско-Алтайскому району. Следовательно, оба они в войнах с Чоангуром должны были иметь столкновения прежде всего с кыпчакско-кыргызскими войсками, занимавшими восточные области Или-Иртышского междуречья. Это подтверждается переговорами, которые вел Чапар с Куньджеком в 1407–1408 гг., т.е., непосредственно после неудач на Алтае, где он потерял свою армию.

«Из-за вражды между нашими и вашими отцами погибло много людей, были опустошены многие страны, иссохла зем ля на пашнях…,– говорили послы от имени сыновей Хайду сыну Дувы, Куньджеку. – Из-за усобиц обе враждующие стороны потеряли людей. Верховые животные стали бессиль ными. Казна пуста. Города и строения разрушены и покину ты. В конце концов враги воспользовались удобным случаем, напали и подчинили страну. Куда лучше заняться нужными дел ами; ибо что же можно взрастить и получить на этих развали нах, где из-за грабежей кыргызов и китайцев не стало спокойствия» (подчеркнуто нами. – К.П.)^[76].

В пользу того, что в данном случае речь шла о кыргызских племенах кыпчакско-кыргызских войск Чоангура, подчи нявшихся каану, говорит, во-первых, факт объединения кыргызов и китайцев, как подданных каана, являвшегося одно временно китайским императором. Во-вторых, выражение «на этих развалинах» могло относиться только к области запад ной части Или-Иртышского междуречья или к области Эми ля – Тарбагатая и Баркуля, являвшегося уделом Куньджека, во владениях которого находились послы. Западнее ука занных областей китайцы и вообще подданные юаньского императора (каана) не могли быть.

Приводимые сообщения о систематических вторжениях в начале XIV в. кыргызов и «китайцев» (надо понимать – подд анных каана) в области сыновей Хайду и Дувы представ ляют значительный интерес не только как подтверждение накопления и хозяиничания в Восточном Тянь-Шане кыпчакс ко-кыргызских племен, передвинувшихся из Енисейско-Ир тышского междуречья. Они интересны также с точки зрения рассмотрения обстоятельств распространения этих племен далее по территории Тянь-Шаня, где в то время, особенно после смерти Ильчидая, царили хаос и междоусобицы. После его смерти престол захватил представитель боковой ветви джагатаидов Талику, дед которого – Бури – доводился братом деду Хайду, Есен Дуве. Но против него восстали мно гочисленные сыновья Дувы. Одному из них – Кебеку – удалось убить Талику между 1308–1310 гг.

Желая использовать в своих интересах междоусобные войны сыновей Дувы и занять первенствующее положение, сын Хайду, Чапар, в союзе с братьями и племянниками, а также своим родственником-угэдэевичем, правнуком Гуюка, Тюкме, выступил против Кебека. Они были разбиты к югу от реки Или. После этого Чапар разграбил юрт своего союз ника Тюкме и ушел с улусом в Тянь-Шань во владения вели кого хана, т.е., на Алтай. Тюкме во время бегства от Чапари встретился с Кебеком и был убит. Затем по инициативе Кеб ека был созван курултай, и на престоле оказался брат Кебека, Эсэн Бука, находившийся в то время в Прииртышско-Алтайских областях, занимаемых кыпчакско-киргизскими племенами Чоангура.

Объединив вокруг себя бывших вассалов отца и Хайду, Эсэн Бука по примеру своих предшественников обратился против вассальных приалтайских владений великого хана, т.е., против областей Чоангура. В ходе последовавшей (неу дачной для Эсэн Буки) войны кыпчакско-кыргызские вой ска Чоангура заняли большую часть территории Эсэн Буки на Тянь-Шане, захватив его зимнюю ставку на Иссык-Куле и летнюю ставку в Таласе.

Как сообщается в биографии, «в 1314 году Чоангур раз бил армию мятежников вана Ясянь Бухуа в Итэшхай-миши и послал гонца доложить о победе. Ему пожаловали дорогие одежды. В 1315 году он разбил полководцев, Ебуганя и Худу-Тэмура, посланных Ебухуа в Чимайгань, и, преследуя их вышел, за пределы своих границ и дошел до заставы Темынь-Гуань. Здесь он встретил главные силы противника в местнос ти Чжаир и снова нанес им поражение».^[77]

В мусульманских источниках в дополнение к этому сооб щаются детали, правда, не всегда совпадающие. По сообще нию арабского автора второй половины XIV в. Шехаб ад-ди на Димашки, писавшего со слов шейха Ала ад-дина бен Лом ана, «когда Эсэн Бука собирал армию против каана и хана Кыпчака…, каан приказал принцу кыпчаков Тактеке нака зать этого бунтовщика за разграбление караванов. Этот принц (по его распоряжению) приказал взять в войско каж дого десятого человека. И число войск, которые выступили против Эсэн Буки, превышало двести пятьдесят тысяч, не считая добровольцев. Каждый всадник был обязан взять с собою двух рабов (видимо зависимых людей – К.П.), трид цать голов скота, пять лошадей, два медных котла и поводу для транспортировки оружия. Эта армия, выступившая прот ив Эсэн Буки, вернулась победоносной».^[78]

Поскольку подчиненный великому хану (каану) «принц кыпчаков» именуется здесь не Чоангуром, но Тактеке, можно полагать, что это, видимо, искаженный кыпчакский титул «тутук» («владетель», «хан», «принц»), который носил отец Чоангура и который, видимо, имел сам Чоангур как потомок ханствовавшей кыпчакской династии.

В пользу этого предположения говорит искажение титула-имени «Тутук» также в персидских сочинениях, где сооб щаются другие важные свидетельства. Тюркско-кыпчакский титул-имя «Тутук» передается здесь без удвоения слога «ту», то есть в форме не «тутук», а Туга(чи)^[79]. Эсэн Бука в 1313 г. напал на армию великого каана Баянту, под началь ством Тугачи-чингсанга.^[80] Но был разбит недалеко от гор Тэнгри. Эсэн Бука, задержав и приказав умертвить послов великого хана, возвращавшихся из Персии со свитой в 70 че ловек, снова напал на Тугачи и дал второе сражение, продолж авшееся целый день и без решительного результата. Но Туг ачи двинулся вперед и занял большую часть территории Эсэн Буки (т.е., большую часть Тянь-Шаня – К. П.). Этот хан (Эсэн Бука), чтобы возместить свои потери на востоке, решил завоевать Хорасан. Его армия под начальством Кебека в 1315 г. действительно овладела Хорасаном и опустошал а его четыре месяца, но должна была возвратиться обрат но, потому что Эсэн Бука нуждался в своих силах против войск великого каана, которые проникли уже до Таласа и Иссык-Куля».^[81]

Не подлежит сомнению, что во всех этих сообщениях речь идет о борьбе Эсэн Буки в 1313–1315 гг, против одного и то го же кыпчакского вассала великого хана, хотя имя его в раз ных источниках передается по-разному. Наместником вели кого хана в приалтайских областях и «главнокомандующим» кыпчакской армией в то время был сын Тутука, Чоангур, принадлежавший к древней местной кипчакской ханской дин астии. Имя его в китайской передаче, по-видимому, как обычно, искажено. Возможно, что это даже не имя, а китай ское прозвище (не исключено – от тюркского чон-чонгчи, «Великий»). Имя Чонкчи, например, имел кимакско-кыпчакский хан XII  в., отец жены хорезмшаха. Чоангур был до сам ой смерти фактическим правителем этих областей, верней шим слугой императора. «Старый вассал получает щедрые милости двора. Мои сыновья и внуки должны отдать жизнь за такое государство». Умер в 1322 г. в возрасте 63 лет. По смертно пожалован титулом «ян-вана».^[82]

Поскольку войска Чоангура имели в своем составе наря ду с кыпчакскими подразделениями также кыргызские, вторж ения его войск в Прииссыккулье и Талас можно рассмат ривать как свидетельство передвижения до Западного Тянь-Шаня даже тех кыргызов, которые находились при отце Чоангура, Тутуке, на Хангайском нагорье. Хотя основная мас са их возвратилась с войсками в восточные области Или-Иртышского междуречья, часть их (отставшие, раненые и пр.), по-видимому, рассеивалась в этих местах. Оставались здесь и другие их группы. Например, кыпчакско-алтайские войска, приведенные на Тянь-Шань ставленником великого хана, Ясавуром, после его смерти присоединились к Кебеку.^[83]

Так как кыпчакско-кыргызские родо-племенные подраз де ления прибывали в Или-Иртышское междуречье еще со врем ен Орды, при Хайду, и некоторые из них, по-видимому, дав но уже кочевали по территории Тянь-Шаня, то указанные группы, следовавшие за ними в начале XIII в., могли присо единяться к ранее пришедшим.

Но основная масса кыргызских племен в начале XIV в. »все же продолжала пребывать в Или-Иртышском междуречье. Об этом можно судить по ходу борьбы в 20-х–30-х гг. младших братьев Куньджека, Ильчидая и Дува (Дурра) Ти мура, с кыргызами.^[84]

«Когда Ильчидай устроил важные дела султанатства и утвердил устои правления, – говорится у Махмуда ибн-Вели, – (он) двинул войска на Туркестан, освободив эту стра ну от господства чужеземцев (т.е., пришлых кыпчакско-кыргызских племен: – К.П.). Границы тех областей он вверил сведущим эмирам. Наказал предводителей кыргызских пле мен, от них прибыл на берег реки Артыш (Иртыш), пересел ил лесные племена, устраивавшие на окраинах смуты, в центр своей страны», т.е., видимо, на территорию Централь ного Тянь-Шаня.^[85]

Хотя из текста, к сожалению, не видны ни названия, ни количество племен, но сам факт прямо говорит о переселен ии на Тянь-Шань кыпчакско-тюркских «лесных» племен Прииртышско-Алтайского района, составлявших одно целое с киргизскими и воевавших вместе с ними против правителей соседних областей.

Действия Ильчидая не оказали, видимо, серьезного влия ния на кыргызские племена, и они продолжали вторгаться во владения тянь-шаньских монголов, поэтому его брату Дуве (Дурра) Тимуру пришлось вскоре организовывать новый по ход. Так, когда он был занят делами в западной части вла дений, «пришли послы из Туркестана и доложили о смятении в тех краях. Дува Тимур-хан направился в ту страну, чтобы погасить пламя (грабежей) кыргызов. По прибытии он разрешил важные дела, (связанные) с этим презренным племенем».^[86]

До тех пор, пока центральная власти в Юаньской импе рии и среди тянь-шаньских монголов пользовалась авторитет ом, взаимоотношения между племенами Прииртышско-Алтайского района и Восточного Тянь-Шаня и их перемещения в какой-то степени регулировались правительствами. Но та кое положение сохранялось лишь при первых преемниках Тимура, Хайду и Дувы. В дальнейшем отношения стали опр еделяться местными князьками-ханами, которые то затева ли междоусобицы, то объединялись для захвата скота и пастбищ соседей. Предоставленные сами себе, они стали сво бодно перемещаться по Или-Иртышскому междуречью от Тянь-Шаня на Алтай и обратно, кочевать по удобной для скотоводства Притарбагатайской области в долинах Кобука – Эмиля.^[87]

Улус-юрт Угэдэя как обособленное удельное владение во время междоусобной борьбы сыновей Хайду навсегда прекра тил свое существование. Его «исчезновение» бсталось незаме ченным как тогдашними летописцами, так и исследователя ми, хотя оно и имело большое влияние на дальнейшие судь бы кыпчакско-кыргызских племен, переместившихся из-за Ир тыша на его территорию (в Или-Иртышское междуречье), и на взаимоотношения этих племен с их соседями.

Невнимание современников к исчезновению улусаюр та Угэдэя объясняется тем, что фактически он перестал суще ствовать еще при жизни самого Хайду. Хотя обширное гос ударство Хайду, объединявшее на севере и северо-востоке кыпчакско-кыргызские племена восточных областей Ак-Ордынского улуса и Енисейско-Иртышского междуречья, на во стоке – тюрко-монгольские племена Алтайско-Хангайского нагорья и на западе – конгломерат тянь-шаньских монголов, было создано им на основе, улуса-юрта Угэдэя, однако в пер иод существования этого объединения наблюдались перед вижения больших масс тюрко-монгольских кочевых пле мен, т.е., перемена населением своего местожительства, следс твием чего было нарушение территориально-государственн ых, этнических, династийных и других связей. Таким обра зом, улус Угэдэя «исчезал» в процессе организации государ ства самим Хайду, хотя Хайду как будто бы «восстанавливал» и расширял улус своего деда после мастичного раздел а его (улуса) Мункэ-ханом. В результате этого процесс распада государственного объединения Хайду сопровождался не восстановлением старых территориально-этнических от ношений, но появлением новых. Большое влияние на дальнейший распад государства оказ ывали также междоусобия. «Государство страшно пострада ло от этих междоусобий, которые нанесли удар земледелию и торговле», – писал В. В. Бартольд,^[88] ссылаясь на картину положения, нарисованную писателем первой половины XIV в. Аль-Омари: «В Туркестане теперь можно найти только развалины, более или менее хорошо сохранившиеся. Издали видишь хорошо построенное селение, окрестности которого, покрыты цветущей зеленью. Приближаешься к нему в надежде (встретить жителей, но находишь дома совершенно пустыми. Все жители страны – кочевники и нисколько не занимаются земледелием».

Передвижения на значительные расстояния отдельных тюрко-монгольских кочевых скотоводческих, орд при таких условиях были обычным явлением. Передвижения происхо дили с территории прииртышского улуса Орды на террито рию бывшего улуса Угэдэя и обратно, с территории последнего на территорию тянь-шаньского улуса Чагатая и обратно, т.е., с Алтайско-Хангайского нагорья в Или-Иртышское междуречье на Тянь-Шань и обратно.

При распаде государственного объединения Хайду кыпчакско-кыргызские племена северных районов Или-Иртышского междуречья сохраняли, как и ранее, тесные связи с кыпчакскими племенами улуса Орды, а преемники Хайду и Дувы сохраняли союз с потомками младших братьев Орды, претендовавшими на верховенство в улусе.

Как отмечалось, сыновья Хайду, Баянджар, Шах и др. при жизни отца занимали со своими войсками прииртышские области Ак-Ордынского улуса и вместе с другими чингизханидами – вассалами Хайду – помогали Куйлюку утвердить ся на ак-ордынском престоле, на который претендовал правнук Орды, Баян, стремившийся отвоевать престол при содей ствии хана Золотой Орды Токты (1290–1312гг.). Они продолжали поддерживать Куйлюка и после смерти Хайду «Сколько Токта ни отправлял послов к Чапару, сыну Хайду, и к Дуве, (требуя) высылки Куйлюка, они не исполняют (этог о требования) и прибегают к (разным) уверткам, – писа ли как раз в эти годы составители «Сборника летописей». – Их соображение такое; «Мы поможем Куйлюку сделаться государем (того) улуса, чтобы он был заодно с нами…».^[89]

После Куйлюка борьбу против западных соперников вел его сын Кошой, или Куштай.^[90] В конце концов верх взяли по томки Орды-Баяна. По мере того, как потомки Орды-Баяна объединяли под своим верховенством улус Орды, их вмешательства в дела Золотой Орды стали принимать все более ак тивный характер. Один из них, Мубарек Ходжа, пытался овладеть даже золото-ордынским престолом. В период этой, правда, неудачной борьбы, он в течение почти трех лет имел значительную поддержку со стороны кыргызских племен. Хот я попытка самого Мубарек Ходжи не увенчалась успехом, тем не менее ак-ордынские чингизханиды через несколько дес ятилетий все же установили свое господство в Золотой Орде. Их представитель Тохтамы и стал правителем огромной терри тории Дешт-и Кыпчак от Иртыша до Крыма.

Одновременно с продвижением на запад кыпчакско-ак-ордынские и вместе с ними кыргызские племена стали во вто рой половине XIV в. широким фронтом напирать на Тянь- Шань: сначала на северо-восточные области его, затем и на Западное Притяньшанье (Мавераннахр). Их продвижение в этом направлении и возвышение улуса Ак-Орды совпадало с так называемым «распадом» государства Чагатая в 40-х гг. XIV в., как обычно трактуются события этого периода в на учной литературе.^[91]

Такая трактовка событий вызывает возражения. В дей ствительности имело место не разделение улуса, или госуд арства Чагатая, но объединение коренных юртов-территорий бывших улусов Чагатая и Угэдэя, занимаемых тянь-шаньским и монголами, и обособление их от Мавераннахра (или по следнего от них), где относительно немногочисленные мон гольские пришельцы подвергались быстрому отюречиванию.

Согласно первоначальному распределению, юрт-улус Ча гатая занимал территорию Тянь-Шаня от Или примерно до хребта Кара-Тау или до Сыр-Дарьи. Мавераннахр не входил в его состав. Им управлял наместник великого хана Махмуд Ялвадж, сидевший в Ходженте. Наместник имел в своем распоряжении несколько тысяч императорских войск.

Около 1240 г незадолго до своей смерти, Чагатай, улус которого был по соседству с Мавераннахром, вознамерился овладеть последним. Махмуд Ялвадж был удален. Место Махмуда Ялваджа занял его сын Мас’уд-бек. Хотя самовольство Чагатая первоначально вызвало возражения великого хана Угэдэя, он тем не менее отдал брату Мавераннахр в качестве инджу. Таким образом, Мавераннахр был присоединен к владениям Чагатая. Это присоединение не сопровождалось перемещением на его территорию улусных племен Чагатая. Вернее, переместилось лишь незначительное количество. Основная масса монголов улуса Чагатая оста лась по-прежнему на Тянь-Шане.

Административно-политический центр государственного объединения коренного юрта Чагатая с присоединенными к нему Мавераннахром оставался в Восточном Тянь-Шане. Вскоре после смерти Чагатая Мавераннахр перешел под правление джучида Бату (ум. 1256 г.), затем его брата Берке (1257–1266 гг.).

Оба брата с целью закрепления за собой Мавераннахра переводили сюда некоторое количество монгольских войск из своего улуса, т.е., из улуса Джучи.

Власть потомков Чагатая в Мавераннахре была восставлена, и он был вновь воссоединен с коренной территорией улуса Чагатая лишь в 1260 г., при внуке Чагатая, Алгуе, эмиры которого, как писал Рашид ад-дин, изгнали из городов Мавераннахра всех нукеров и приверженцев Берке. В 1265–1266 гг. Алгуй умер. Хотя в период междоусобия в среде его преемников последние в общем владели Мавераннахром и временами присоединяли к нему даже соседние юго-западные области, однако одновременно, с этим они потеряли большую власть собственного коренного юрта, восточная часть которого была занята Хайду и присоединена к коренным землям улуса Угэдэя.

Во главе джагатаидов в период правления Хайду стоял его верный вассал – Дува. Все его владения в Западном Тянь-Шане и Мавераннахр входили фактически в государственное объединение Хайду. В этот период в Мавераннахр переместилось довольно значительное количество монгольских племен, оттесненных из Восточного и Центрального Тянь-Шаня улусными племенами Хайду, в том числе кыпчакско-киргизскими племенами, прибывавшими с севера – с территории улуса Орды – в Или-Иртышское междуречье.

Междоусобицы при преемниках Хайду и Дувы до 40-х гг. XIV в., когда джагатаиды временами восстанавливали власть до Или-Иртышского междуречья, т.е., распространяли ее и на коренные земли бывшего улуса Угэдэя, сопровождались нов ыми массовыми передвижениями по Тянь-Шаню монгольс ких племен, принадлежавших в прошлом к улусам Угэдэя и Чагатая, что привело к их окончательному перемешиванию- консолидации, т.е., фактически к слиянию этих улусов. Первенствовавшие тогда потомки Чагатая объединяли под свои верховенство как Мавсраннахр, так и территорию Тянь-Шаня.

Это непрочное территориально-государственное объединение именовалось в общем Чагатайским улусом. В хозяйстве» по-экономическим, культурным и этническим отношениям оно как и ранее, резко разделялось на две части. Мавераннахр оставался страной с оседло-земледельческим тюркоязычным населением, где намечался хозяйственно-экономический подъем. Население коренных юртов Чагатая и Угэдэя, т.е., Тянь-Шань и Восточного Притяньшанья, представляло собою смешанный монголо-тюркский конгломерат кочевых скотоводческих племен. В 40-х гг. XIV в. эти части окончательно обособились. Дальнейшая государственная жизнь их развивалась в разных направлениях.

Таким образом, в 40-х гг. XIV в. имело место фактически не «разделение» Чагатайского улуса, но отделение Мавераннахра от коренных земель улуса Чагатая и завершение процесса слияния последнего с коренными землями бывшего улуса Угэдэя, или, точнее говоря, поскольку дело касалось территорий кочевых племен, перемешивание последних между собою, формирование одного конгломерата. Уяснение этого чрезвычайно важно для понимания дальнейшей жизни населения Тянь-Шаня и истории кыргызского народа.

Согласно существующей в науке терминологии, восточная часть Чагатайского улуса (т.е., фактически коренные юрты Чагатая и Угэдэя) после 40-х гг. XIV в. именуется государством «Моголистан». В действительности это недоразумение: такого государства реально не существовало. Термин «Моголистан» следует понимать как название «страны мо(н)голов», которая, по понятиям того времени, включала территорию всего Тянь-Шаня и Восточного Притяньшанья до Иртыша – Алтая (в этом значении, т.е., в значении топонима, он употребляется в нашей работе).^[92]

На этой территории существовало несколько независимых улусов-ханств. Во главе их стояли потомки монгольской зна ти, пришедшей во времена Чагатая и Угэдэя и при их ближай ших преемниках. Поскольку задержавшиеся здесь навсегда монгольские племена потеряли к этому времени связи с насе лением собственно Монголии, обособились от своих соплеменников кыпчакско-кыргызских выходцев Енисейско-Иртышского междуречья (условно именуемых нами «кыргызами»), мы считаем обоснованным именовать эти монгольские племена, как и ранее, «тянь-шаньскими монголами», в отличие от других групп их соплеменников, оседавших в других странах и проживавших в Монголии.^[93]

Наиболее значительным владением на Тянь-Шане после 40-х гг. XIV в. была так называемая область Мангалай Субэ, занимавшая Кашгарию и современную Южную кыргызыю. Границы ее на западе доходили до Ферганы–Ташкента, на се вере – до Иссык-Куля, на востоке – до Чалыша – Лобнора, юге – до Хотана. Оседлое – преимущественно тюркоязычное население ее в этническом отношении было крайне разнообразным. Волны бесчисленных тюрко-монгольских вторже ний, истреблявших и пополнявших в течение предшествующих столетий население городов и сельских районов этого края, перемешали здесь осколки многих племен и народов. В городах население занималось ремеслом и торговлей, в сельских ме стностях – земледелием.

По южному склону Тянь-Шаня проживало значительное количество монголов-скотоводов, господствовавших над местным населением. Они находились в Мангалай Субэ (в дальнейшем именуется Кашгарией) преимущественно лишь зимой, располагаясь со своими стадами вдали от городов. На лето откочевывали на север – «в Моголистан». Как писал автор сочинения «Тарих-и Рашиди», посвященного специально истории этих монголов, в большинстве своем они никогда не жили в деревнях и даже не видели, как возделывается почва. «Они были подобны горным зверям».^[94] Во главе их стоял известный монгольский род дуглатов, пришедший сюда во времена Чагатая. Какова была их численность в то время, установить трудно. К середине XV в. улус тянь-шаньских монголов, включ авший некоторое количество кыпчакско-кыргызских племен, насчитывал около 60 тыс. кибиток.^[95] Так как в ходе мирных и немирных отношений с соседями значительные группы монголов откалывались от основной массы и отюречивались, то к середине XVI в. их, по свидетельству того же Мирзы Хайдара, оставалось уже всего 30 тыс. душ. Местами постоянного пребывания дуглатских правителей в зимнее время, т.е., админис тративно-политическими центрами, были обычно Кашгар и Аксу – первый – как наиболее крупный город, второй – а силу своего выгодного географического положения, позволявш его контролировать собственно Кашгарию и легко перемещ аться через Иссык-Куль, по Юлдузу и Кунгесу в богатые пастбищами области Центрального и Восточного Тянь-Шаня, носившие у самих восточно-тяньшаньских монголов название «Моголистан», у населения Мавераннахра – название «Джете».

Мангалай Субэ как наследственное удельное владение ро да дуглатов не была самостоятельной, хотя владетели ее факт ически правили большей частью монголо-тюркских племен.

Двойственность их положения, как и могущественных феода лов в других улусах, состояла в том, что традиция не позволя ла им объявлять себя ханами. Ханами могли быть лишь потом ки «золотого» рода чингизханидов. Используя их в качестве ставленников-марионеток, такие крупные феодалы придавали видимость законности подчинению ими других, менее значит ельных феодалов. В результате образовались ханства-улусы.

На таких началах владетели Мангалай Субэ объединяли большинство отдельных монголо-тюркских родо-племенных групп Тянь-Шаня, составлявших в совокупности монголь ский улус (у нас он именуется улусом тянь-шаньских монго лов). Улус тянь-шаньских монголов, существовавший на ос нове Мангалай Субэ, включал кочевые монгольские племе на, прибывавшие на Тянь-Шань в разное время, некоторое количество местных карлуко-уйгурских и других племен до монгольского времени и отдельные кыпчакско-кыргызские подразделения, распространявшиеся по Тянь-Шаню с XIII в. вместе с монгольскими племенами. Занимаемая им террито рия ограничивалась по большей части Тянь-Шанем, хотя в отдельные периоды, например, при вторжениях соседей, он перемещался в полном составе в Мавераннахр, Кашгарию и другие области.

По соседству с ним, в Восточном Тянь-Шане и Или-Иртышском междуречье, существовало несколько отдельных кыпчакско-кыргызских родо-племенных объединений-улусов, как, например, киргизский улус булгачи-ичкилик, кыпчакско-киргизский улус Инка тюря Бай Мурата черика и др.

Фактически они были самостоятельными, хотя некоторые из них в отдельные периоды подпадали под власть более сильных соседних улусов: улуса тянь-шаньских монголов, алтайских объединений ойрат-монголов и, по-видимому, более всего – под власть кыпчакского улуса Ак-Орды, в состав которого многие из них уходили с XIII в. и ханы которого как раз со второй четверти XIV в. стали занимать первенствующее положение в Дешт-и Кыпчак, распространяя свою власть от Иртыша до Тянь-Шаня и Волги.

Как отмечено, распространение власти ханов ак-ордынского улуса на западные области Дешт-и Кыпчак стало на мечаться с начала XIII в., хотя по традиции они должны бы ли уступать потомкам Бату. Конец этой традиции положил Мубарек Ходжа. Взойдя на престол после смерти брата (Эрзэн, умер в 1320–1321 гг.) как законный престолонаслед ник, Мубарек Ходжа, говорится в «Анониме Искандера», из-за большого желания и жадности начал смуту (булкак), (которая)… и до сих пор известна в Дешт-и Кыпчак… Через 6 месяцев он распростился с подобной раю долиной Сарая (т.е., столицей Золотой Орды – К. П.) и еще два года и 6 месяцев …скитался в краях и странах кыргызов и Алтая, пок а не погиб там».^[96]

Хотя предводители кыргызских племен, как можно судить на основании приведенного, в общем поддерживали Мубарек Ходжу, однако ему все же не удавалось удержаться на прес толе. Большую роль в этом сыграли, по-видимому, разно гласия с братом Чимтаем, проводившим осторожную поли тику даже тогда, когда позже сами «… эмиры Кок-Орды (т.е., Золотой Орды. – К.П.) письмами и посольствами звали его на свое царство; но он не захотел, а послал туда своего бра та Орда Шейха с несколькими огланами». Последовавшие кровавые перевороты и убийства на золотоордынском престоле ближайших родственников Орды Шейха (Хызра, Хальфая, Мурида, Тимур Ходжи, Азиз-хана и др.), занимавших престол в ближайшие годы, оправдывали предусмотритель ность Чимтая.^[97]

Причиной этой борьбы было нежелание западно-кыпчахских феодалов, вроде Мамая, признавать верховенства восточно-кыпчакских ак-ордынских ханов. Но, несмотря на их упорное сопротивление, последние брали верх. Как отмечал А. Ю. Якубовский, «эти ханы не удерживались на престоле, свыше трех лет, враждовали между собой – и все-таки были сильными настолько, чтобы не отдать Поволжья Мамаю».^[98]

С возвышением Тохтамыша восточно-кыпчакские ак-ордынские феодалы установили полную гегемонию. Власть Тох тамыша простиралась на всю область Дешт-и Кыпчак от Иртыша до Тянь-Шаня и Волги и далее за нее.

Распространение власти ак-ордынских ханов на запад ные области сопровождалось передвижениями в этом направле нии самих восточнокыпчакских племен, напиравших на Тянь-Шань от Иртыша до Сыр-Дарьи. В продвижении на этом нап равлении наряду с кыпчакскими племенами принимали участие кыргызские племена Или-Иртышского междуречья, имевшие дело с тянь-шаньскими монголами. Как отмечалось, это продвижение общей массы кыпчакско-кыргызских племен на Тянь-Шань было временно приостановлено встречным мощным отпором – наступлением Тимур Ленга, подорвавш его своими вторжениями также улус тянь-шаньских монго лов.¹⁰³

Гигантские сражения, разыгравшиеся в Дешт-и Кыпчак, окончились полным разгромом Тохтамыша и его кыргызских союзников, разорением огромных территорий как Дешт-и Кыпчак, так и Тянь-Шаня. Поскольку тянь-шаньские монго лы пострадали более кыргызских племен, их ассимиляция ус корилась.

Как указано выше, улус тянь-шаньских монголов был создан главой дуглатского рода на основе его наследственного владения Мангалай Субэ. В частности, эмир Пуладчи, в 1348 г. «отыскал» некоего безвестного потомка джатагаидов, являвшегося по одной версии внуком Дувы, по другой – сы ном Эсэн Буки, причем Мирза Хайдар указывал, что он был привезен из «земли (страны) кыпчаков».

Если последнее соответствует действительности, то это – многозначительное указание на рост влияния кыпчакских предводителей в среде тянь-шаньских монголов.^[99]

С помощью этого ставленника, объявленного «законным» ханом тянь-шаньских монголов, Пуладчи стремился не толь ко подчинить своему влиянию других феодалов, но и восста новить господство в Мавераннахре. Вместе со своим ставленником, Туглук Тимуром, он имел в течение нескольких лет некоторые успехи.

После смерти Туглук Тимура (около 1362–1363 гг.) эми ры во главе с Ширамуном при участии братьев ранее умер шего Пуладчи, Шаме ад-дина и Камар ад-дина, сначала по садили сына Туглук Тимура, Ильяс-ходжу. Затем претендо вавший на первенство Камар ад-дин убил Ильяса, объявил верховным правителем всех тянь-шаньских монголов своего брата Шаме ад-дина «и совместо с другими эмирами» вы ступил на Мавераннахр.^[100] Шаме ад-дин практически был ору дием Камар ад-дина, которому принадлежала реальная власть.^[101] Следствием возвышения Камар ад-дина было еще большее разъединение в среде монголов. Примкнувшие к Кам ар ад-дину эмиры отказались признавать верховенство старш ей линии дуглатов – дома Пуладчи, владевшего Мангалай Субэ. Эмиры, оставшиеся на стороне жены Пуладчи, Мирен Аги, и его малолетнего сына Худайдада, укрыли у себя младшего сына Туглук Тимура, Хызр Ходжу, а затем объявили его ханом.

Кратковременное объединение в 60-х гг. XIV в. монгольских правителей кочевых племен Восточного Тянь-Шаня под верховенством Камар ад-дина не сопровождалось консоли дацией области в государственном отношении. Оно было свя зано с завоевательными устремлениями в Мавераннахр, ко торые оказались, однако, несвоевременными: там как раз в это время поднималось грозное государство Тимура. Предво дители тянь-шаньских монголов не только не имели успеха, но сами скоро оказались вынужденными искать спасенья от тимуровских войск в отдаленных областях Прииртышско-Алтайского района, где умерли Камар ад-дин, его противник Хызр Ходжа-хан, преемник последнего Шам Джехан и др. Следствием поражения Камар ад-дина, Хызр Ходжи и др. монгольских правителей были отпадение и дезорганизация подвластных им племен. Так как тимуровские предводители по завершении грабительских походов возвращались в Мавераннахр, то центральная власть на Тянь-Шане во второй половине XIV в. перестала существовать даже номинально. Во второй половине этого столетия на Тянь-Шане и в Или-Иртышском междуречье существовало несколько самостоятельн ых владений, как, например, упомянутая область Мангалам Субэ (в Южной Киргизии), улус Камар ад-дина (в Северн ой Киргизии), кыпчакско-кыргызский улус Инка тюря Баи Мурата черика, кочевавший восточнее; улус ичкиликов (булагачи), кочевавший в Или-Иртышском междуречье, ханство киргиза Угэчи Хашага в южной части этого междуречья и областях, примыкающих к Монгольскому Алтаю и др.

Вторжения Тимура вплоть до Алтайско-Иртышского райо на, его политика в отношении мелких феодальных владений тянь-шаньских монголов способствовали массовому распространению по Тянь-Шаню кыпчакско-кыргызских и родствен ных им племен, скопившихся в середине XIV в. в Или-Ирт ышском междуречье, а также ассимиляции последними тянь-шаньских монголов.

При оценке последствий политики Тимура и тимуридов в Восточном Тянь-Шане необходимо иметь в виду, что вообще процесс убывания численности, распада – «рассасывания» монголоязычных племен, приведенных на Тянь-Шань при Чингиз-хане и его преемниках, начался сразу же по их прибытии в результате войн и междоусобий и особенно в связи с про грессирующей феодализацией монгольского общества, след ствием чего было дробление, распадение компактной массы монголов на многие мелкие группы, оседание и перемешивание их, с одной стороны, с уцелевшими осколками местных тюркоязычных племен (карлуки, огузы, уйгуры и пр.), с друг ой – с киргизскими племенами, притекавшими из приалтайских областей. Таким образом, мероприятия Тимура фактиче ски только ускорили процесс дезорганизации государственно-политической жизни тянь-шаньских монголов, окиргизивание их остатков, а также распространение до Западного Тянь-Шаня самих кыргызов, появлявшихся там отдельными группами еще в XIII в.

В первый поход 1470–1471 гг. тимуровские предводители разорили весь Северо-Восточный Тянь-Шань, изгнали Камар ад-дина за р. Или. Значительное число его подданных рас сеялось, «многие» попали в плен и были уведены во владения Тимура.³⁰¹ Большое количество тянь-шаньских монголов было переселено в подвластные Тимуру области Западного Тянь-Шаня во время последующих вторжений его войск. Об отношении их к местным жителям Тянь-Шаня или Или-Иртышского междуречья можно судить по таким описаниям: «Разграбив вражеский иль, захватив скот и имущество и разделив на курени покорившиеся тысячи, они отправили их в Самарканд… В намерении искоренить неприятелей Тимур разослал отряды… (по всему Или-Иртышскому междуречью. – К. П.). Они разорили джетинские хазаре (тыся чи)³⁰² в Уч-Фирмане…

³⁰¹ Описание этого и последующих походов см. в сочинении известного историографа Шараф ад-дина Али Иезди, который, кроме Шами, поль зовался также другими сочинениями XIV–XV вв., что позволило ему в некоторых случаях дать описания ряда событий более детально и систематично.

I1hadad Muhammad. The Zafar nameh by Maulana -Sharaf uddin Ali of Jazd. v. 1–2, Calcutta, 1888, т. I, стр. 227–230.

Далее цитируется: Йезди.

Как отмечалось, улусы Чагатая и Угэдэя насчитывали 13 тыс. юрт, т.е., при семье в 5–6 человек, до 80 тыс. душ. Если прибавить несколько десятков тысяч, прибывших позже, то общую численность монголов, пришедших в Притяньшанье и на Тянь-Шань в XIII в., можно определять примерно в 100 тыс. душ. Чтобы составить представление о количестве оттесненного ими на запад и оставшегося с монголами на Тянь-Шане местного населения, достаточно принять во внимание, что численность кыргызов, занимавших Тянь-Шань, например, в XIX в., определялась в 300 тыс. душ (примерно еще 200 тыс. проживало в Фергане и на Памиро-Алае)

³⁰²         «Джетинские» – от названия Моголистана «Джете». и, пройдя сквозь иль и улус (Камар ад-дина), разграбили все его местности и стоянки».^[102][103]

Особый интерес с точки зрения изучения обстоятельств распространения в XIV в. по Тянь-Шаню кыргызских племен Или-Иртышского междуречья представляют события 80-х гг. XIV в., связанные с передвижениями в Притяньшанье и по Тянь-Шаню улуса Инка тюря Бай Мурата черика, боровшегося в союзе с Хызр Ходжой-ханом против Тимура.

Поражения, понесенные улусом Камар ад-дина, ослабили его непрочное объединение. Феодалы Мангалай Субэ исполь зовали это и в конце 80-х гг. XIV в. объявили ханом Хызр Ходжу. Хотя улус Камар ад-дина продолжал существовать самостоятельно, все же эмиры Мангалай Субэ и примыкав шие к ним правители племен Моголистана стали формально считать Хызра, как чингизханида, «законным» ханом всех тянь-шаньских монголов Хызр также рассматривал всех монголов Тянь-Шаня, в том числе и орду Камар ад-дина, как своих подданных.

В этот период кратковременной стабилизации вла сти у тянь-шаньских монголов в Или-Иртышском междуречье возвысилось третье феодальное объединение под верховенством Инка тюря (Анга тюря) Бай Мурата черика. В хозяйственно-политическом отношении оно было обычным для того времени феодальным объединением кочевников-скотоводов. Находилось между Или и Черным Иртышом. Население его кочевало в Притарбагатайских долинах Кобука– Эмиля – оз. Ала-Куль и в сопредельных долинах северо-тяньшаньских рек бассейна Ала-Куля и Балхаша до р. Кара-тал.^[104] Власть и претензии Хызра как хана всех восточно-тяньшаньских монголов, в том числе и орды Камар ад-дина, на него не распространялись. Оно сосуществовало наряду с ними.^[105] Генеалогия Инка тюри дает основание полагать о вхождении в состав его улуса значительного числа кыпчакско-кыргызских племен, проживавших до 70-х гг. XIV в. в Прикобуко-Эмильском районе, в местах бывших кочевий кыпчакско-кыргызских выходцев из Енисейско-Иртышского меж дуречья и кыпчакско-алтайских подданных великого хана. По генеалогии он в качестве главы племени чериков возвод ился к общекыргызским родоначальникам правого крыла и через некоего предка Онг Могола имел родство с Тохтамышем^[106]. В настоящее время черики входят в состав правоте крыла тянь-шаньских кыргызов. В состав его входят и баарины, три «тысячи» которых во времена Чингиз-хана были пер еселены в Енисейско-Иртышское междуречье и стояли во главе «тьмы» народов этого района и тоже входили в улус Инка тюри.^[107] Судя по характеру отношений с соседями, черики в конце XIV–середине XV в. стояли во главе значительного феодально-племенного кыпчакско-киргизского (или киргизско-кыпчакского) объединения (см. гл. IV).

Столкновения улуса Инка тюря Бай Мурата черика с Ти муром начались с вторжений войск самого Инка тюри в Мавераннахр. Около 1387–1388 гг. Инка тюря нанес несколько поражений сыну Тимура, Омар Шейху. Тот запросил у отца помощи. Накануне возвращения Тимура из Фарса Инка тюр я разграбил Андижанскую область и вернулся с добычей в свои владения.^[108] Его действия были согласованы с Камар ад-дином и Тохтамышем, в коалицию которых он входил. Тим ур спешно вернувшись в Мавераннахр, первоначально хо тел идти против Тохтамыша в Дешт-и Кыпчак. Но эмиры по советовали ему разгромить сначала улус Инка тюря.^[109] Пройд я Северо-Восточным Притяньшаньем через оз. Ала-Куль – р. Эмиль до Тарбагатая, он направил своего сына, Омар Шейха, на розыски ставки Инка тюри. Неудачное для Инка тюри сражение состоялось в долине Кобука. Тимуровские войска «разорили его вилайет… захватили неисчислимую до бычу, пленных… и изгнали из страны Инкатуру».^[110] Разорению подверглось не только местное притарбагатайское на селение, но также население Алтая. Войска Тимура, перейдя Иртыш, «разорили население области… (затем), собрав все население, передали его (в ведение) эмира Лала, который привел его в Самарканд».^[111]

После ухода тимуровских войск из Притяньшанья улус чериков снова вернулся в свои области. В дальнейшем, в се редине XV в., он временно входил в состав ойратского (калмацкого) государственного объединения под верховенством Эсэн-тайши.

Приведенное свидетельство о массовом переселении Ти муром тюркоязычных «лесных», в том числе кыпчакско-кыргызских племен Прииртышско-Алтайского района в Централь ный Тянь-Шань не единично. Имеются указания о переселе нии из Или-Иртышского междуречья также пленных из объединения улусов булгачи и кэрэмучи (составляющих ядро нынешних ичкиликов), проживавших в начале XIII в. в При енисейской области Баргуджин Токум (см. главу I) и пере местившихся затем в Или-Иртышское междуречье. Булагачины и кэрэмучины передвинулись из Баргуджин Токум на найманские земли в общей массе с баргутами, одновременно с другими киргизскими и ойратскими племенами. Во второй половине XIII – первой четверти XIV в. они находились на территории, бывшей театром войн государства Хайду и им перии Юань, граница между которыми проходила в последн ее время, как отмечалось, от Кобука (Тарбагатай) до Кара-Ходжа. В период распада государства Хайду и империи Юань в середине XIV в. Объединение бул(а)гачинов кочевало в Или-Иртышском междуречье между Алтайин-нуру и Тянь-Шанем (в четырехугольнике между долиной Урунгу – Кобук а – оз. Эби-нор – Урумчи).

Улус булгачи представлял собою в то время обособленное феодально-племенное объединение кочевников-скотоводов. Его кочевья соседствовали на Монгольском Алтае с владе ниями кыргызских ханов Угэчи Хашага и его сына Эсэху-хана; в Притарбагатайском (Кобуко-Эмильском) районе – с юрт ом-улусом Инка тюри, на Тянь-Шане – с улусами тянь-шаньских монголов Камар ад-дина и Хызр Ходжи-хана. Око ло 1389–1390 гг. улус бул(а)гачи тоже подвергался нападе ниям войск Тимура.

Мы уже отмечали, что в состав объединения булгачи, согласно «Маджму ат-таварих», входили подразделения толос канды, ханыр-шае, жоокесек, теит и бостон, образую щие в настоящее время основные подразделения группы ичкилик. Несколько других подразделений происходит, по-видимому, из числа присоединенных близкородственных кэрэмучин, а также осколков разных других племен. В пользу отождествл ения улуса бул(а)гачи с улусом ичкилик нами уже приво дились доводы.^[112]

Можно добавить факт сочетаний названий булгачи-ичкилик в основных источниках, хотя, правда, в несколько иска женной форме.

В частности, у Абд ар-Раззака Самарканди улус именуется «булгачи (булгами) и и(ч)кили» – «благами в икле» – и несколькими строками ниже – «илгачи»^[113]. Разночтения «булгачи» с точки зрения арабской графики вполне понятны: в первом случае (булгами) вместо неразборчивого «ч» напи сано сходное «м», во втором случае начальное «б» при пом арке превратилось в «и». Что касается второго названия «ичкилик», написанного с пропуском «ч» (икиле) и без пос ледней согласной, то это может быть объяснено непонятно стью для персоязычных переписчиков самого названия «ичкил ик», которое, между прочим, остается неясным до сего врем ени.^[114] Вполне возможно, что, зная в какой-то мере тюркс кий счет «бир, ики, уч…» (один, два, три…), они ассоцииров али это название с «ики», т.е., с двумя, воспринимая «икилик» в смысле «двойные», что было обычно для названий тюркских и монгольских племен (докуз-гузы, отуз-огул и др.).

Непонятность этого названия для переписчиков видна также по написанию его в рукописях сочинений Шараф аддина Али Йезди и Низам ад-дина Шами, которые Абд ар-Раззак Самарканди использовал наряду с другими.

У Йезди название улуса булгачи-ичкилик можно читать как «булгачи-виликир», что с точки зрения арабской графи ки понятно.^[115] Букву «в» (т.е., союз «и», стоящий между дву мя названиями – «булгачи и ичкилик») переписчик мог отн ести ко второму слову, принять последнюю букву «и» за «р». В результате вместо «в икли» получается «виклр». При этом одновременно имеет место перестановка букв «к» и «л» (вмес то «кл» читается «лк»). Так «виклр» можно читать как «вилкр».

У Шами название булгачи-ичкилик можно читать как «булгачи-далкир», т.е., добавляется еще две ошибки: буква «в», будучи отнесенной ко второму слову, принимается за сходную «д», а начальная буква «и» принимается за крупно написанное «а».^[116] В результате получается уже не «вилкр», как у Йезди, но «далкр».

Поскольку эти названия у всех трех авторов даются при описании одного и того же нападения на улус войск Тимура в одной и той же местности, а сами авторы заимствовали описание друг у друга, то никаких сомнений не может быть в том, что во всех случаях речь идет об одном улусе, булгачи-ичкилик. Первое название его, как отмечалось ранее, было утрачено, по-видимому, в XVII– XVIII вв.^[117] Второе за крепилось за всей группой, объединявшей булгачи и кэрэмучи и ряд консолидировавшихся с ними осколков других тюр ко-монгольских племен.

Выше говорилось о переселении Тимуром пленных из улуса булгачи-ичкилик. После разгрома улуса Инка тюря Бай Мурата черика и разорения северных областей Или-Иртышского междуречья Тимур развернул аналогичные операции п южном направлении против улуса тянь-шаньских монголов, Хызр Ходжи и мелких ханств, занимавших центральные и южные области Или-Иртышского междуречья. Исходным плацдармом служила долина Эмиля, где некоторое время стояли главные силы Тимура. Отсюда по обеим сторонам междуречья, т.е., по предгорьям Алтайин-нуру и Восточного Тянь-Шаня, было направлено несколько десятков отрядов на поиски улуса самого Хызра, скрывавшегося в приалтайских степях. Отряды совершали планомерное ограбление и уводил и в плен кочевое население. Каждый из отрядов имел свой маршрут и область ддя операций. Так, отряд Омар Шейха действовал за Кара-Ходжа и Турфаном; отряд Осман Аббаса следовал по маршруту Саксаган, Сукур-Лагу, Кок Яр, отряд Худайдада шел через Уруджку к Биктуру. Войска под начальством Ядгара (йалгара) и Сулеймана, отдельно при шедшие из Туркестана, перейдя Или, шли по дороге через оз. Сют-Куль (Сайрам) – Чичалыг–Болай Каз и далее на юг по междуречью.^[118] Местом сбора всех отрядов назначалась долина Юлдуза, обеспечивавшая свободное возвращение через Кашгарию.

Отряд Худайдада численностью в 20 тыс., двигавшийся через Уруджку, столкнулся в районе Бикут с улусом булгачи-ичкилик, предводители Тимура «сражались там  целый день и ночь. Они обратили врагов в бегство и разгромили их, затем после разорения области возвратились обратно. (По прибытии их в ставку) Тимур… выступил с отборными сила ми… Достигнув местности Сычкан-Дабан, он нашел там иль и вилайет булгачи; приказал, чтобы убили всех (булгачи), ко го возможно, остальных разорили… Войска захватили огромные богатства. Тимур, приведя войска в порядок, направился далее».^[119]

Из этих сообщений видно, что улус булгачи представлял особою весьма значительное объединение. Хотя летописцы Тимypa пишут, будто его «победоносные» военачальники при первом нападении разгромили улус булгачи, но это явное преувеличение. Оно опровергается последующим выступлен ием против булгачи главного корпуса самого Тимура, чего не должно бы быть, если бы улус был действительно разгромлен. По-видимому, при первом столкновении поражение понесли не булгачи, а отряд Худайдада, который был вынужд ен обратиться за помощью к Тимуру.

Хотя потери булгачи убитыми и пленными при нападении главных войск Тимура, вероятно, были весьма велики, все же их улус в общем избежал уничтожения, уйдя в приалтайские области. На это указывают последующие поиски улуса отрядом Ядгара в приалтайских областях.^[120]

Район поисков булгачи отрядом Ядгара определяется в связи с неожиданной встречей его с монгольским улусом Хызра. Не вступая в решительное сражение за недостатком сил, Ядгар направился в главную ставку на Юлдуз, куда, получив извещение, спешил сам Тимур. Так как Тимур, спе рва на Юлдуз, переходил Кунгез (Йезди, стр. 481), следова тельно, он шел с севера, в то время как разыскивавший булагачинов Ядгар должен был прибыть на Юлдуз с востока. Движение обоих с севера было бы бессмысленным. Дальнейшее уточнение производится по направлению стремительной операции Тимура против Хызра и месту разгрома его, а также по пути возвращения Тимура на Юлдуз. Поражение Хызру было нанесено северо-восточнее Кара-Ходжа – Турфана, где действовал корпус Омар Шейха (что следует из описания уничтожения большей части войск Хызра, которая бежал а как раз «в ту самую сторону, откуда пришли победонос ные войска и встретились с Омаром Шейхом». Йезди, стр. 482) Обратный путь Тимура лежал через Чалыш (Шами,стр. 116), т.е., с востока. Омар Шейх возвращался тоже с этой стороны (Ш а м и, стр. 117).

Разгром улуса Хызра был последней операцией Тимура в этот поход. Войска Тимура с огромной добычей вернулись в Мавераннахр, уводя с собою в Западный Тянь-Шань огр омные толпы тянь-шаньских монголов, некоторое количество кыпчакско-кыргызских и приалтайских племен, в числе кото рых находились и захваченные из улуса бул(а) гачин-ичкиликов.^[121]

Хотя во время этого похода Тимура и последующих вторж ений тимуридов значительное количество тянь-шаньских монголов и кыпчакско-кыргызского населения Или-Иртышского междуречья было истреблено, а часть переселена в западно-притяньшаньские владения тимуридов, основная мас са кыпчакско-кыргызских племен междуречья вместе с некот орыми племенами тянь-шаньских монголов временно пере местилась на Алтайско-Хангайское нагорье, где кочевали ойратские племена.^[122]

Предания об отношениях кыргызских племен с другими восточнокыпчакскими племенами, а также с тянь-шаньскими монголами и ойратами XIV в. нашли отражение в сочинении автора начала XVI в. муллы Сайф ад-дина Ахсикенти «Маджму ат-таварих».^[123] Сочинение агиографического характера посвящено в основном прославлению ширкентских и касанских шейхов XIV–XV вв. и их деятельности в деле при общения к исламу разных племен и народов, в том числе кыргызов. Кроме того, автор ставил целью прославление Тохтамыша наряду с игнорированием шейбанидов. Последнее обстоятельство дает ключ к пониманию многих его сообщений, связанных с кыргызами, Тохтамышем и другими лицами.

Сайф ад-дин жил во время завоевания его страны (Мавераннахра) кыпчакско-узбекскими кочевниками Мухаммеда Шейбани-хана в конце XV–начале XVI в. (см. далее), что сопровождалось, как обычно, экспроприацией местной феод альной верхушки и части духовенства, в том числе некоторыx шейхов, к которым близко стоял сам автор. Сочинение было написано в период утверждения шейбанидов в Мавераннахре и борьбы последних с другими джучидами и тохтамышевичами. Поскольку симпатии автора были на сторонке тохтамышевичей, он стремился возвысить их и обосновать иx наследственные права на Мавераннахр, игнорируя права щейбанидов.

Противопоставление тохтамышевичей и шейбанидов на шло отражение и в других сочинениях; среди них были так ие, которые, например, обосновывали права шейбанидов. Особый интерес в этом отношении представляет сочинение современника Сайф ад-дина, Утемиша Хаджи, автора «Чингиз-намэ», черпавшего некоторые сведения из того же источ ника, что и Сайф ад-дин.

Утемиш Хаджи жил в Хорезме, завоеванном в 1538 г. шейбанидом Убайдуллой-ханом; писал сочинение для Иш-султана (убит в 50-х гг. XVI в.), по просьбе которого он сна чала рассказывал, а затем записал предания прошлых вре мен, почерпнутые им из письменных источников и услышан ные из уст разных рассказчиков, из числа которых лучшими «знатоками преданий» явились, по его словам, Ильбар-хан (1511–1533 гг.) (у него автор был на службе) и два астра ханца, находившиеся в 30-х гг. XVI  в. в Хорезме – Хаджи Нияз и Баба Али Хитай.

Баба Али Хитай ранее был главным беком Абд ал-Керима, правившего в Астрахани в конце XV– начале XVI  в. После его смерти Баба Али Хитай совершил паломничество в Мекку, вернулся в Астрахань и затем появился в Хорезме у Султан Гази-султана (убит в конце 30-х гг. XVI  в.), любителя древних преданий, заставившего паломника рассказать предания о Тохтамыше. От него-то и получил сведения Утемиш Хаджи.^[124]

Баба Али Хитай, по-видимому, часто бывал в южных городах Мавераннахра, приобщился там к ордену Ишкия, яв лялся последователем шейха Сейид Мир Джалила, того са мого Сейид Мир Джалила, по просьбе и «с благословлением которого писал свое сочинение мулла Сайф аддин. Таким образом, знаменитый рассказчик преданий о Тохтамыше и его современник Сайф ад-дин являлись последователями од ного шейха, принадлежали к одному ордену. И Сайф ад-дин включил Баба Али Хитая в число действующих лиц своего сочинения.^[125]

Вряд ли можно сомневаться, что они были лично знакомы и что многие из преданий о Тохтамыше Сайф ад-дин записал со слов именно этого «знатока преданий», как их записал Утемиш Хаджи – автор «Чингиз-намэ». Более того, можно полагать, что Баба Али Хитай оказал на автора в этом отношении болшое влияние.

В сочинении Утемиш Хаджи, писавшего для хана-шейбанида, специально перечисляются преимущества потомков Шейбана перед потомками Тохтамыша, обосновываются их исконные наследственные права на занятие ханских престолов и отрицаются права тохтамышевичей.

Предания Баба Али Хитая о Тохтамыше не могли получит здесь широкого распространения как противоречившие целям сочинения. Зато тем более благодатная почва для них оказыв алась в сочинении Сайф ад-дина, который, напротив, стремился к возвеличиванию Тохтамыша.

Правда, он жил в государстве шейбанидов, и нельзя было писать открыто. Приходилось просто не упоминались о шейбанидах и одновременно возвеличивать Тохтамыша. Поэтому он включал в сочинение пространные преданияопи сания деятельности самого Тохтамыша и его вассалов, а ими являлись буд то бы все правители Средней Азии, Тянь-Шаня и других райо нов. В этом отношении сочинение Сайф ад-дина было как бы противовесом пришейбадинским сочинениям, вроде «Чингиз-намэ» Утемиш Хаджи.

Использование автором «Собрания историй» подобного приема было тем более естественным, что «Собрание» являю сь полуисторическим-полулегендарным жизнеописанием, в котором переплетались легендарные и исторические события разных народов и эпох. В общем оно представляло собою ле гендарную историю XIV–XV вв.

Согласно заявлению автора, он писал будто бы с благословения шейха Сейид Мир Джалила, умершего на самом деле нa целое столетие ранее (в 30-х гг. XV в.). Упомянутый современник автора Баба Али Хитай фигурирует тоже как современник Сейид Мир Джалила. А Сейид Мир Джалил оказывается современником Манаса и других кыргызских богатырей, которых он приобщал к исламу.

При описании деятельности Тохтамыша в качестве его васалов подданных выступают Манас и другие легендарные богатыри киргизского эпоса и вместе с ними реальные исторические лица конца XIV в.: Инка тюря Бай Мурат черик, Камар ад-дин, Тимур Ходжа; исторические лица конца XV в.: Баба Али Хитай и др. Тохтамыш фигурирует в качестве сына некео го Онг-хана, являвшегося будто бы современником и сподвиж ником самого Чингиз-хана, умершего, как известно, в начале ХIII в. Поскольку автор не мог не знать, что многие из этих лиц, живших в разные времена, в действительности не обща лись друг с другом, то это говорит не просто о некритической передаче им преданий, но и о сознательном соединении исто рических фактов с легендами, т.е., о творческой переработке реальной истории в легендарную.

Сведения о киргизах, сообщаемые автором в связи с описанием деятельности Тохтамыша и его борьбы с врагами в Пов олжье, представляют собою варьирование в основном одного сюжета: в то время, когда Тохтамыш отлучается в поход против своих врагов в Поволжье, калмаки, пользуясь его от сутствием, нападают на кыпчакско-кыргызские улусы. Те отраж ают врагов с помощью самого Тохтамыша или своих союзников, так или иначе связанных либо с Тохтамышем, либо с му сульманскими шейхами.

По преданиям «Маджму ат-таварих», кыргызы воевали с калмаками еще до Тохтамыша. Они боролись против калмаков под верховенством кыпчакских союзников еще во времена отца Тохтамыша, некоего легендарного Онг-хана. Онг-хан был современником и сподвижником Чингиз-хана, почти равным ему по знатности. После его смерти Онг-хан стал правителем Ташкента.

Поскольку Ташкент перешел от него якобы к его сыну Тохтамышу, шейбаниды, захватившие его во времена автора, не имели на него прав. Имя Он (Онг) хана, возможно, каким-либ о образом ассоциировалось с именем отца Кучлука, Он (Ван)-хана найманского или известного Он (Ван)-хана кереитского, бывшего одно время действительно союзником Чингиз-хана, но потом враждовавшего с ним. Хотя предания об Он-хане в Дешт-и Кыпчак в XIV–XV вв., по-видимому, еще сохранялись (кереитские, найманские племена, бежавшие сю да ох чингизхановского погрома, играли здесь в XIV–XVI вв. заметную роль; позднее, они вошли в значительном количестве в состав казахов), все же Он-хан из «Маджму ат-таварих» – фигура совершенно легендарная, введенная в сочинение взам ен чингизханидов. По мнению некоторых, имя Онг (Он) можно связывать с делением тюркских племен-войск на «он» «сол», т.е., на правое и левое крыло, в связи с чем «он» можно рассматривать как титул предводителей правого крыла. По наш ему мнению, его можно связывать с китайским титулом «ван» (князь), который превратился у самого кереитского хана в имя и который был в ходу у многих тюрко-Монгольских племен, в том числе кыргызов (см. главу IV настоящей работы). При изучении вопросов, связанных с Онг-ханом, необходимо иметь в виду также широко распространенный тотем онгона (см. Культ онгонов в Сибири. М., 1936 и др. работы). По древним преданиям сын Огуза, Кун-хан, назначил каждому из 24 плем ен свой онгон. Рашид ад-дин связывал с онгоном слово «инак» (о титуле «инак» см. гл. V настоящей работы).

В то время, когда Онг-хан ушел в свои приволжские владе ния воевать против Шамая (двойника Мамая, с которым бо ролся Тохтамыш), изгнавшего его вассалов – правителя Кры ма Ак Хусейн-ногоя и правителя Булгар Кара Хусейн-ногоя, калмаки, воспользовавшись его отсутствием, во главе с Дамбур-калмаком напали на Ширкент. Кыпчаки-киргизы Каркары и Ульмас-Кулана пришли последнему на помощь^[126].

Борьба с калмаками продолжалась при сыне Каркары, Якуб-беке, возглавлявшем кыпчаков. Вождь калмаков Чонкчи (двойник Чонгмыша, воевавший ранее с Онг-ханом), напал на кыпчаков. Якуб-бек обратился за помощью к Онг-хану. Тот вместе с союзниками прогнал Чонкчи.

Далее следует период борьбы сыновей указанных предво дителей, сюжет повторяется.

Родившийся у Онг-хана сын Тохтамыш наследовал от отца Ташкент с территорией до Волги. Сын Тограя Тимур (Тимур Ленг) наследовал Самарканд. Сыновья Ак Хусейна и Кара Хусейна, Ак Ногай и Кара Ногай, по праву наследования должны были стать правителями Хорезма и Сыр-Дарьи до Туркестана.

Их права основывались на том, что Ак Хусейн прибыл в Хорезм после захвата его владения (Крыма) Хулагу-ханом, Кара Хусейн прибыл в Туркестан после захвата его владения (Булгар) Шамаем.

Двоюродный брат Тохтамыша, Инка тюря Бай Мурат черик, хотя и неохотно, принял во владение Тянь-Шань от Кашг ара до Кух-и Мо(н)гол, с центром в Ат-Баши.

В этом «распределении» владений примечательны три об стоятельства.

Во-первых из числа «законных» наследников Мавераннахра и Хорезма исключаются шейбаниды. Во-вторых, уделяется внимание выходцам из Крыма и Поволжья, что явно указывает на заимствование автором преданий от самих выходцев Поволжья, вроде Баба Али Хитая и Хаджи Нияза. Наконец, вставляется без должного внимания сын Якуб-бека, Манас, ко торый получает в дальнейшем удел от Тохтамыша. Со стороны калмаков против этого второго поколения воюет сын Чонкче, Джолой, захвативший половину Джете (Или-Иртышское междуречье).

Как только Онг-хан умер, Джолой захватил Кара-Кишлак («Главное зимовье») Якуб-бека и взял в плен его самого. За тем совершил нападение на Талас и Чаткал, куда откочевал Манас со своим народом. Подданные – дружина Манаса – именуются кыпчаками Каркары (Кыркары). «Каркара» фигур ирует то как название местности–топоним, то как имя отца Якуб-бека.

На помощь Манасу из правителей, связанных с Тохтамышем и Поволжьем, пришли сам Тохтамыш, вернувшийся с Волги, где у него имелся свой враг, Мамай; двоюродный брат Тохтамыша, Инка тюря Бай Мурат черик; сын правителя Тур кестана Кара Ногая (отец которого Кара Хусейн бежал из Золгар), Кукира Мирза, и ранее упоминавшийся астраханский бек Баба Али Хитай.

На стороне калмаков против кыргызов выступали предвод ители враждебных Тохтамышу приволжских племен, в част ности, предводитель мангытов Фулад-оглан, его союзник Ши рин Тигана, Ямгурчи, Сарай-Мамай и др.

Таким образом, Манас, как вассал Тохтамыша, оказался участником событий, связанных с его борьбой в Повол жье. Он воевал затем с врагами Тохтамыша на Яике. Поскольку все это объясняется, на наш взгляд, поволжским про исхождением самих преданий о Тохтамыше (заимствованных автором у поволжских выходцев вроде Баба Али Хитая и Хаджи-Нияза), «творчески» переработанных автором сочинение со включением сюжетов о Манасе, то в данном случае они не представляют для нас интереса^[127].

Действительный интерес представляют события, связанные с местными союзниками Манаса, в частности, с упомянутым Инка тюря Бай Муратом, с предводителем кыпчаков Ульмас-Кулана, правителем Джете Тимур Ходжой, с его сыном Каш Ходжой (возможно, двойник первого) и другими соседями.

Описанная борьба Манаса с Джолоем закончилась перемирием Тохтамыша с Джолоем. Тохтамыш возвратил Маната с Якубом в Кара Кишлак, а Кара Ходже передал город Манасию (г. Манас?), якобы построенный им первоначально для Манаса.

Последующие столкновения кыпчаков-каркаринцев Мана са с калмаками описываются по той же схеме. Пользуясь трехлетним отсутствием Тохтамыша, который воевал против Фулада и других своих врагов на Яике и в Крыму, калмак Джолой и Солон Шива напали на Кара Кишлак и Манасию. Манас оборонялся в союзе с Кара-Ходжой, Инка тюря Бай Муратом чериком. Их поддерживал Шир Бахрам с чагатайс кими силами, бывший мюридом Сейид Мир Джалила. Затем вернулся с Яика сам Тохтамыш.

Побежденный Джолой попытался отравить Манаса, ис пользовав для этого некоего Тубая, прибывшего к нему от Фу лада (в версии прибытия Тубая от Фулада, т.е., из Поволжья, следует видеть влияние тех же астраханских «знатоков», под воздействием которых видоизменялись местные кыргызские предания). После смерти Джолоя, убитого Манасом, калмаков возглавлял его сын Камар ад-дин. Хотя Камар ад-дин как сын и преемник Джолоя стал, таким образом, главным врагом кыпчакско-кыргызских племен, однако при нашествии Тимура он вошел в состав кыпчакеко-киргизской коалиции, в которую входили Тохтамыш, Камар ад-дин, Хызр Ходжа, Инка тюря, кыпчаки Каркары и Ульмас-Кулана во главе с дядей Манаса, Карнасом, и Кара Ходжой. Победу в этой борьбе одержала, как обычно, коалиция Тохтамыша, нанесшая поражение войскам сына Тимура, Омар Шейха.

Рассматривая эти описания с точки зрения интересующих нac вопросов взаимоотношений кыргызских племен с кыпчакскими, тяньшаньско-монгольскими и ойратскими, мы считаем необходимым обратить внимание на особую близость-родство кыргызских племен с кыпчакскими, проявляющуюся особенно наглядно в наименовании «кыпчаками»-каркаринцами поддан ных Манаса.

Собирательный этноним «киргизы» автором сочинения употребляется редко. Чаще фигурируют самоназвания отдель ных родо-племенных групп и объединений, связанных в той или иной форме родством по линии общих предков. Другим указанием на тесные связи кыргызских племен с восточно-кыпчакскими являются традиционные союзы кыпчакско-кыргызских предводителей с кыпчакскими в их совместной борьбе против калмаков. В первую очередь, это касается традиционн ого единения-союза кыпчаков-каркаринцев Манаса кыпчаками Ульмас-Кулана; чериком Инка тюря Бай Муратом, улус которого в конце XIV в. кочевал в Или-Иртышском межд уречье; войсками правителя «Северного Джете» (т.е., Или-Иртышского междуречья) Тимур Ходжой и с его сыном Кара Ходжой, правившим в Манасии, построенной якобы Тохтамышем (можно отождествлять с г. Манас в Приилийской облас ти).

Все эти связи, как видно из обзора исторических событий XIV в., отражают действительные традиционные отношения кыпчакско-кыргызских племен Или-Иртышского междуречья с восточно-кыпчакскими племенами и правителями улуса Ак-Орды. Особенно ярко отражены исторические отношения кыргызских племен с ак-ордынским ханом Тохтамышем, хотя автор под влиянием астраханско-поволжских сказителей допустил большие преувеличения. Конечно, акордынские ханы, вроде, например, связанного с кыргызами Мубарек Ходжи; вмешивав в какой-то мере вовлекали отдельных кыргызских предводите лей в тамошние дела. Однако кыргызы не принимали в них не посредственного участия. Многочисленные указания на послед нее в «Маджму ат-таварих» объясняются тем, что отношения кыргызских племен с восточнокыпчакскими ак-ордынскими и их предводителями отразились в легендарном описании дея тельности ак-ордынского хана Тохтамыша, причем это описа ние давалось под влиянием астраханско-поволжских рассказч иков. В результате смешения местных традиций с поволжски ми получилось сочинение, по которому приволжские враги Тохтамыша воевали на Тянь-Шане с кыргызами, а кыргызско-тяньшаньские «вассалы» воевали с его врагами в Поволжье.

В одних случаях тянь-шаньские монголы выступают как сою зники кыпчакско-кыргызских племен, в других – как их главные враги. Это – отражение исторической обстановки. Хан тянь-шаньских монголов Хызр Ходжа, правитель северо-восточных племен тянь-шаньских монголов Камар ад-дин дейс твительно были союзниками Инка тюри и кыпчакско-кыргызских племен в борьбе против Тимура. С другой стороны, кыпчакско-кыргызские племена, распространявшиеся из Или-Иртышского междуречья на Тянь-Шань, имели систематические столкновения с правителями тянь-шаньских монголов, которых они оттесняли на запад. Свидетельства об этой борьбе в преданиях «Маджму ат-таварих» особенно примечательны: тяньшаньские монголы здесь смешиваются и отождествляются с калмаками.

Отождествление тянь-шаньских монголов с калмаками объясняется тем, что кыргызские племена Енисейско-Иртышского междуречья, с отдаленных времен имея дело со своими соседями–монголоязычными ойратами, принимали за ойратов (калмаков) и все другие монголоязычные племена, в том числе тяньшаньских монголов, фактически мало отлич авшихся от ойрат-монголов^[128]. В результате этого известный правитель северо-восточных тянь-шаньских монголов второй половины XIV – начала XV в. Камар ад-дин оказался в «Маджму ат-таварих» сыном и преемником Джолоя главно го калмацкого предводителя и главного врага кыргызов (родо словная легендарная, как и в других случаях).

Небезынтересно отметить сообщение «Маджму ат-таварих» о борьбе с ним некоего союзника кыргызов, Тохтамыша и Сейид Мир Джалила. По «Маджму ат-таварих», Шир Бахрам был одним из правителей Джете (Или-Иртышского междуречья), жившим во второй половине XIV  в. По-видимому, в этом есть доля правды.

Один из крупных правителей Или-Иртышского междуречья, живший во времена Камар ад-дина, действительно имел такое имя. Через владения его сына на Юлдузе в 1420 г. проезжал автор сочинения. «Из сливок истории» Хафизи Абру, следовавш ий в составе посольства Шахруха и других тимуридов в Китай. Любопытно, что сын Шир Бахрама и соседний крупный правитель, по имени Мухаммед-бек, во время проезда посольства тимуридов враждовали с ханом тянь-шаньских монголов Увейсом.

Сыновья Мухаммед-бека ограбили послов Увейса, это могло иметь опасные последствия для послов тимуридов и вынудило их поспешно бежать в Турфан^[129].

Таким образом, участие или-иртышских, или джетинских, союзников кыргызов в борьбе против тянь-шаньских монголов является косвенным указанием на пребывание основной массы кыргызских племен в Северо-Восточном Притяньшанье. Сочинение «Маджму ат-таварих» в свойственной ему форме отражает исторические отношения кыргызско-кыпчакских племен с их западными соседями – тянь-шаньскими монголами. В еще большей степени здесь отражены отношения кыргызских пле мен с ойрат-монгольскими или калмаками. По преданиям «Маджму ат-таварих», калмаки были исконными главными врагами кыргызов. Их предводитель Джолой – личность, по-видимому, целиком легендарная–олицетворение враждебного, темного начала в кыргызских преданиях с самых отдаленных времен (во всяком случае, в преданиях XIV– XV вв., зареги стрированных в «Маджму ат-таварих»). Что касается окружен ия Джолоя, вроде Чонгмыша, Чонкчи и др., то это, вероятно, его двойники.

Поскольку ойрат-монголы (калмаки) до начала XV в. еще не появлялись на Тянь-Шане и в Или-Иртышском междуречье где проживали кыргызские племена, а указанная традиция в преданиях уже явно имела следы многовековой давности, то начало формирования ее следует относить к домонгольским временам совместного проживания кыпчакско-кыргызских и ойрат-монгольских племен в Енисейско-Иртышском междуречье, а также в последующие века совместного распространения по Алтайско-Хангайскому нагорью, где некоторые из кыргызских племен проживали до конца XIV в. В конце этого столетия, когда многие кыпчакско-кыргызские племена были отброше ны Тимуром снова за Иртыш, на Алтайско-Хангайское нагорье, их территориально-государственные отношения с проживав шими здесь ойратами стали снова более тесными. Кыргызские племена входили в их объединения, принимали участие в междоусобиях ойратских князей и пр.

С перемещением в 80-х гг. XIV в. на Алтай большой массы кыргызских племен, изгнанных Тимуром из Или-Иртышского междуречья, предводители кыргызов стали более активно вме шиваться в ойратские распри. Некоторым из них удалось ско ро занять первенствующее положение. В частности, Угэчи Ха- шаг в конце 90-х гг. XIV в. подчинил себе нескольких ойрат ских феодалов, которые считались его вассалами.

[1] После смерти Чингиз-хана большие выселения имели место, в частн ости, при сыновьях первого наследника коренного юрта Тулуя. В 1254 г. на запад ушла огромная армия его сына Хулагу (вместе с семьями, скот ом), предназначавшаяся для покорения Передней Азии. Еще большие толпы монголов переместились в Китай во время завоевательных походов Мункэ и Хубилая в 1250–1270 гг.

[2] «Сокровенное сказание», § 207.

[3] Рашид ад-дин. Указ. соч. т. 1, ч. 1, стр. 187.

[4] Рашид ад-дин. Указ, соч., т. I, ч. 1, стр. 183.

[5] Подробнее о бааринах см. указ, работу К. И. Петрова «Киргизско-кыпчакские отношения и этногенез кыргызов».

[6] Рашид ад-дин. Указ, соч., т. I, ч. 2, стр. 274.

[7] Его младшими братьями были: девятый сын Джучи, Шингкур, две надцатый – Удур, тринадцатый – Тука (Бука) Тимур, четырнадцатый– Сингкум,

[8] Плано Карпини. История монголов. Пер. А. И. Малеина. СПб.„ 1911, стр. 51–52.

[9] Рашид ад-дин. Указ, публ., т. I, ч. 2, стр. 275. По «Сокровен ному сказанию» Угэдэю было выделено 5000 юрт (См. «Сокровенное сказание», § 242–243).

[10] Рашид ад-дин. Указ, публ., т. I, ч. 2, стр. 275. По «Сокровенн ому сказанию» (§ 243) он получил 8000 юрт во главе с тремя нойона ми: Харачаром, Мункэ и Идохудайем. Затем к ним был присоединен Кок о-Цос.

[11] Юань ши. Серия Сы бу бэй яо, т. 034, Шанхай, 1935–1937, цз. 106. Раздел табл, «бяо», табл. 1. Императрицы. Стр. 835.

Китайские источники здесь и далее цитируются по переводам, испол ненным специально для автора. Особую благодарность за переводы и по мощь автор приносит мл. научному сотруднику ЛО ИВ АН Е. И. Кычанову.

[12] Рашид ад-дин. Указ, соч., т. I, ч. 2, стр. 276.

[13] Об условиях передачи и взаимоотношениях с Ордой, владевшим племенами Енисейско-Иртышского междуречья и умершим в эти годы, см. указ. работу К.И. Петрова «Киргизско-кыпчакские отношения и этноге нез кыргызов».

[14] Рашид ад-дин. Рукопись ЛО ИВ АН FA-182, л. 183, 169. По переводу, подготовленному к изданию Ю. П. Верховским.

[15] Рашид ад-дин. Рукопись ЛО ИВ АН FA-182, л. 170-а.

[16]  Там же.

[17] Там же. Так как в его расчеты входило выиграть время, то он одновременно отправил к Хубилаю послов с выражением притворного повиновения. Хубилай как будто бы принял извинения брата, но вместе с тем; не прекращал оживленных переговоров с Хулагу и Алгу о разделе империи, предлагая первому владения «от берегов Джейхуна до ворот Мисра», второму – владения «сотой» (западной) стороны Алтая до Джейхуна». Себе он оставлял территорию до океана (там же, л. 170-а, 170-б). ; Таким образом, по разделу Хубилай оставлял за собой Алтай и земли, простирающиеся от него на восток. ²¹³ Рашид ад-дин. Там же, л. 170-а

[18] Там же, л. 171-а.

[19] Там же, л. 171-6.

[20] Административно-политичесткий центр Чагатайского улуса при жизни самого Чагатая находился в Восточном Тянь-Шане, близ г. Бешбалыка. Ко времени правления Эргэнэ он переместился в долину р. Или, в Алм алык, который оставался столицей до переноса ее в XIV в. в г. Карши. Границы улуса на северо-востоке доходили до Монгольского Алтая, который у местного населения обычно назывался просто Алтаем или Алтайин-нуру (впоследствии название Алтай было распространено также на горную систему бассейна Оби и Иртыша).

[21] Рашид ад-дин. Указ, рукопись, стр. 170-6,483, 169.

[22] Об этом красноречиво говорит факт утраты Каракорумом значения столицы. Арик Бука и другие претенденты на престол великого хана в ходе борьбы с Хубилаем без большого ущерба оставляли Каракорум, доли ну Орхона и все Хангайское нагорье, предпочитая им области Енисея или Восточного Тянь-Шаня, а Хубилай с самого начала не желал здесь оста ваться. Став всемонгольским ханом, он первоначально перенес столицу в основанный им в 1255–1259 гг. новый город Кайпинфу (Шаньдунь), а затем в Пекин.

[23] Описания ее даны у Рашид ад-дина (указ, рукопись, л. 172 и да лее), в китайских анналах «Юань ши» и извлечениях G a u b i l , Histoire de Centchiscan et de toute la Dynastie des Mongous, ses successeurs. Paris, 1739, стр. 168 и далее.

[24] Карту государственного объединения Хайду см. в указ. работе К.И. Петрова «Киргизско-кыпчакские отношения и этногенез кыргызов».

[25] Рашид ад-дин. Указ. публ., т. 1, ч. I, стр. 149.

[26] См.: Г. Е. Грумм-Гржимайло. Западная Монголия и Урянхайский край, т. 2, М., стр. 480 и др.

[27] Рашид ад-дин. Указ. публ., т. 1, ч. II, стр. 276–277.

[28] Рашид ад-дин. Там же, л. 172.

[29] Gaubil. Указ, публ., Р., 1739, стр. 168.

[30] Г. Е. Грум-Гржимайло. Западная Монголия и Урянхайский край, т. 2., Л., 1826, стр. 492–493.

[31] Рашид ад-дин. Там же, л. 173-б.

[32] Его биография содержится в «Юань ши». Издание в серии «Сыбу бэй яо», Шанхай, 1935–1936 гг., т. 092, гл. 128. Биография Тутука, стр. 952–953.

Цитируется по переводам, специально исполненным для автора Е. И. Кычановым, которому автор приносит глубокую благодарность.

[33] Там же, стр. 952.

[34] Там же, стр. 952. Пояснения см. далее.

[35] Там же, стр. 952.

[36] Там же.

[37] Юань ши, там же, стр. 952.

[38] Шотт, беря в расчет семью в 5 душ, определял численность кыргызов в 50 тыс. душ. S c h o t t W., Ober die achten Kirgisen. Abhandf der Koniglichen Akademie der Wissenschaften zu Berlin, 1865, стр. 432. «Кир гизы описываются в Юань ши, – замечал но этому поводу В.В.Бар тольд, – как народ очень малочисленный, их было будто бы всего 9000 семей, что едва ли может соответствовать» (В. В. Б а р т о л ь д . кыргызы, стр. 29).

[39] Начало правления основанной им династии Юань по китайской тра диции датируется 1280 г. Поэтому под «седьмым» годом правления мож но подразумевать 1287 г.

[40] Сообщения о проживании тянь-шаньских кыргызов во времена ле гендарного Байтура в стране найманов содержатся также в киргизском эпосе «Манас». Фонды Отд. общ. наук АН Киргиз. ССР, инв. № 592, стр. 138.

[41] Юань ши, раздел Бень-цзи, цз. 15, стр. 126.

[42] Gaubi1. Указ, публ., стр. 210–211.

[43] Юань ши. Там же, стр. 125.

[44] Б.Я.Владимирцов. Общественный строй монголов. Л., 1934, стр.

[45] и др.

[46] Но это минимальное, заведомо заниженное гарантированное опреде ление численности армии и соотношения 2:5. Подобное соотношение возможно при первом и кратковременном наборе. Между тем набор у кыргызов в 1289 г. не мог быть первым. Борьба Хубилая с Арик Букой, Хайду длилась почти уже 30 лет. Из семей кыргызов, так или иначе принимавших в ней участие, выбывали убитые, раненые. И именно в связи этим должно было стоять обследование и «помощь» бедным семьям кыргызов перед выступлением армии. При обследовании устанавливались возможности выделения воинов и снаряжения, «помощь бедным» предн азначалась на экипировку воинов, которые не могли на свои средства приобрести коня, оружие и пр.

[47] Т е. Шотт, Бартольд и другие исследователи, говоря о группировк е 9000 семей кыргызов, имели в виду вообще кыргызов Енисея, которые жили там с первого тысячелетия. Никакого «раздела» кыргызов они не ви дели. Разделение их имеем в виду лишь мы.

[48] Рашид ад-дин. Сборник летописей, т. 1, ч. 1, стр. 136. На основании приведенных фактов и соображений в описании народа «киргизов, данном в 63 гл. «Юань ши», можно видеть одновременно и описание вооб ще этого народа, и упоминание о факте отделения Хангайско-Каракорумской группировки в 9000 семей (патриархальных). Сначала здесь гово рится о происхождении вообще кыргызов. Затем имеется переход – упо минание об отделении (при Хубилае) группировки в 9 тыс. семей, рас пространившейся по Хангаю на территорию найманов.

После указания размеров владений вообще кыргызов дается определе ние их местонахождения с ориентировкой на главные реки: Енисей, Ан гару. В заключение говорится о посылке в седьмой год правле ния династии Юань чиновника Лю Хао-Ли в качестве правителя кыргызов и сопредельных народов и областей.

Можно предполагать, что упоминание о создании складов и зернохра нилищ (вероятно, запасов для ведения войн с джагатаидами), станций, об обучении населения ремеслам имеет в виду и хангайских кыргызов, о которых правительство должно было иметь заботу. Такое

[49] Юань ши. Указ, биография Тутука, стр. 952.

[50] Там же.

[51] Там же.

[52] Сведения о их действиях в кыргызских прииртышских областях Хайду содержатся у Рашид ад-дина в указ. рукописи, л. 173-б, О действиях и их преемников на прииртышской территории кыпчакского и ак-ордынскогo улуса см. далее.

[53] Gaubi1. Там же, стр. 211.

[54] Юань ши, цз. 59. Геогр. отд. Описание 2, стр. 441. О местонахождении города см.: Мен-гу-ю-му-цзи, гл. 1 и комментарии. СПб., 1895. ²⁵¹ Г.Е.Грумм-Гржимайло, там же, стр. 495–499.

[55] Палладий. Дорожные заметки на пути от Пекина до Благовещенска, через Маньчжурию. СПб., 1870, стр. 444–445.

[56] Объяснение названий племен, переселенных вместе с кыргызами, см.: Г. Е. Грумм-Гржимайло. Там же, стр. 425.

[57] Как видно из биографии, Тутук во время военных действий против коалиции Хайду-Наяна (относимой в его биографии к 1286 _г.) захватил много пленных кыпчаков, канглов и других племен, боровшихся в вой сках Хайду (см. выше).

[58] Юань ши. Указ, биография Тутука.

[59] Юань ши, цз. 18, разд. бэнь-цзи, стр. 150.

[60] Разъяснение по поводу этого названия Алтая у китайцев см. Мен-гу-ю-му-цзи, стр. 437–443, а также в алфавитном географическом указа теле. (Цзинь-Шань).

[61] Там же, цз. 17, стр. 142.

[62] Т.е., как видно из предшествующего, фактически кыпчакско-киргизской армией. Наряду с кыпчаками и кыргызами, в ее составе были также близко родственные им племена – канглы.

[63] Биография содержится в «Юань ши», стр. 953. Там же имеется ука зание о присвоении ему звания «главнокомандующего кыпчакской ар мией».

[64] Река Алей, начинающаяся в предгорьях Алтая у верховьев Иртыша и впадающая в Обь.

[65] Юань ши. Там Же, биография Чоангура.

[66] Рашид  ад-дин. (В «Сб. материалов, относящихся к Золотой Орде», т. II, М., 1941, стр. 41). Подробнее о ходе этой борьбы, в которой участвовали кыпчакско-кыргызские племена,, см. в указ, работе «Киргизско-кыпчакские отношения и этногенез кыргызов».

[67] D е M a i l l . Histoire Generate de la Chine ou Annals de cet Empire. Trad, du Tong-Kien-Kang-Mou, Paris, 1779, vol. IX, стр. 390 ²⁶⁵ Юань ши. Там же, биография Чоангура.

[68]  Там же.

[69] В.В.Бартольд. Очерки истории Семиречья. Фрунзе, 1943, стр. 60

[70] См. работу К. И. Петрова «Киргизско-кыпчакские отношения и этногенез кыргызов».

[71] Рашид ад-дин. Указ, рукопись, F А-182, л. 177-б–178-а.

[72] Б. Я. Владимирцов. Общественный строй монголов. М.; 1934, стр. 125–126.

[73] В. В. Бартольд. Очерки истории ’Семиречья. Фрунзе, 1943, стр. 60.

[74] Как видно из предшествующего, при Хайду он охранял с войском Прииртышскую область Ак-Ордыиского улуса. По-видимому, после ухода Шаха его место в Прииртышье занял брат – Кыпчак, имевший тесные связи в среде кыпчакской верхушки.       ‘ ²⁷³ В. В. Бартольд. Очерки истории Семиречья, стр. 58.

[75] В. В. Бартольд. Указ, соч., стр. 59.

[76] Махмуд ибн-Вели, Бахр-уль-Асрар. Указ, фотокопия рукопи си FB-82, л. 11-а/2 (так как нумерация в рукописи после 32 л. начинаетс я сначала, то цифра 2 указывает на повторную нумерацию).

[77] Юань ши. Указ, биография Чоангура, стр. 954.

[78] Notes et Extraits des Manuscrits de la Bibliotheque du Roi et autres biblioteques. Par Quatremere, M. XIII. Paris, 1838, стр. 284.

[79] Имя, возможно, воспринималось как «знаменосец» – от тюркского «гуг» знамя, а не от «тумак».

[80] Чингсанг – китайский титул главнокомандующего армии, унасле дованный Чоангуром от отца. См. биографию, а также далее об этом ти туле

[81] D’ Оhssor, Histoire des Mongols, т .4, стр. 563–566. О вторже ниях кыпчаксхих войск великого хана в Талас и к Иссык-Кулю, где бы ли разграблены личные ставки Эсэн Буки, имеются также сообщения _б других источниках. См. journal Asiatique, 1852, т. XIX., стр. 226. В. В Бартольд. Указ, очерк «Киргизы» и др.

[82] Между прочим, в кыргызских преданиях, зарегистрированных в «Маджму ат-таварих», в числе врагов кыргызов фигурируют некий Чонгче, нападавший на сына Каркары, Якуб-бека (отца Манаса). Якуббек, стоявший в то время во главе кипчаков, воевал против Чонгче в союзе с Онг-ханом и войском монголов. Можно предположить, что в преданиях нашла отражение борьба против вторжений Чоангура. Правда, в предан ии он причисляется к калмакам. Но это можно объяснить тем, что к калмакам причислялись все враги (см. далее), а Чоангур, как наместник великого монгольского хана, принес кипчакским и кыргызским племенам, воевавшим против него, много несчастий. Однако все это – предположения, которые в настоящее время лишь следует иметь в виду. Как будет видно далее, с тем же Чонгче можно сравнивать и другого современника Чоангура – внука Дувы, Дженкши, правившего в Восточном Тянь-Шане (ставка в Алмалыке) в 1334–1338 гг. Он был ханом тянь-шаньских монг олов, которые тоже иногда причислялись к калмакам (см. далее).

[83] Му’ин ад-дин  Натанзи. «Аноним Искандера». Рукопись ЛО ИВ АН, С-381, л. 243–244. По переводу извлечений О. Акимушкина для указ. «Сб. мат-лов по истории кыргызов».

[84] Правление их относят к 1325–1335 гг. См. В. В. Бартольд. Очерки истории Семиречья, стр. 59–62, с. Лен-Пуль. Мусульманские династии, СПб., 1899, Oliver Е., The Chaghatai Mughais, в журнале: The Journal of the Poyal Asiatic Society of Britain and Ireland, v. XX, London, 1888, стр.105–113

[85] Maxмуд ибн-Вели, там же, л. 19-а,–19-б/2.

[86] Махмуд  ибн-Вели. Там же, л. 20-а/2.

[87] Чтобы яснее представить себе легкость и обыденность подобных передвижений кочевников-скотоводов с Алтая на Тянь-Шань и обратно, достаточно принять во внимание, что расстояние от нагорья Алтайин-нуру до предгорий, например, восточно-тяньшаньского хребта Баркуль, где были владения сына Дувы, Куньджека, составляет всего полсотни кило метров; до предгорий соседних восточно-тяньшаньских хребтов Карлык-Тага, Богдо-Шань – сто–полтораста километров. В общем весь Тянь-Шань, простирающийся от Урумчи на восток более чем на шестьсот километров, лежит от расположенного от него на севере Алтайин-нуру в среднем на 100–200 км.

[88] В.В.Бартольд под «государством» подразумевал Чагатайский улус, хотя речь шла и о территория улуса Угэдэя.

[89] Рашид ад-дин. «Сб. мат-лов, относящихся к истории Золотой Орды», т. II. М., 1941, стр. 44.

[90] Имя его, между прочим, напоминает имя известного богатыря кирг изского эпоса Кошоя.

[91] С. Лен-Пуль. Мусульманские династии. СПб., 1899. В. В. Бартольд. Очерки истории Семиречья. Фрунзе, 1943, стр. 41.

[92] Распространение термина «Моголистан» связано в значительной ме ре с употреблением его в сочинении Мирзы Хайдара. Но сам автор упот реблял его в смысле «страна мо(н)голов». Так как улус последних часто менял место своего пребывания, то и границы его были в общем непо стоянными.

[93] Некоторые исследователи именуют их иногда «моголами», что, по нашему мнению, не выделяет их как особую этническую массу, так как такое название – простое повторение передачи на персидском языке эт нонима мо (н) гол. Все же далее для краткости мы допускаем и такое наименование их, имея, однако, в виду указанную оговорку.

[94] Мирза Мухаммед Хайдар. Тарих-и Рашиди. Рукопись ЛО ИВ АН по переводу Н. Н. Туманович, С-395, л. 104. Далее цитируется: (Мирза Хайдар. См также: The Tarikh-i Rashidi of Mirza Muhammed Haid er, N.Elias, D. Ross, London, 1895.

[95] Mиpзa Xайдap. Там же, л. 64.

[96] Муин ад-дин Натанзи. «Аноним Искандера». В. Г Тизенгаузен. «Сб. мат-лов, относящихся к историй Золотой Орды», т. II, Л., 1941, стр. 130. По некоторым родословным таблицам Мубарек Ходжа считался не братом, а сыном Эрзэна и доводился братом ханствовавшему после него Чимтай-хану (1344–1361 гг.), – отцу Урус-хана (1361 –1381 гг.), который, в свою оче редь. доводился дядей Тохтамышу. Замечания и уточнения по этому поводу см.: Б. Д. Греков и А. Ю. Якубовский. Золотая Орда и ее паден ие. М., 1950, стр. 310–312, а также работу К. И. Петрова «Киргизско-кыпчакские отношения и этногенез кыргызов».

[97] Некоторые из упомянутых ханов, имевших наследственные уделы в Прииртышских областях Ак-Ордынского улуса, находились, по-видимому, как и Мубарек Ходжа, в близких отношениях с кыпчакско-киргизскими пле менами северных областей Или-Иртышского междуречья (возможно, некотор ые из этих племен даже входили в их объединения-уделы). В первую оче редь это касается Тимур Ходжи. По преданиям в «Маджму ат-таварих», Тимур Ходжа – правитель Северного Джете (т.е., Или-Иртышского меж дуречья). Сыном его был Кара Ходжа, и оба они являлись союзниками Манаса – Тохтамыша (см. далее)

[98] Б.Д.Греков и А. Ю. Якубовский. Указ, соч.,стр. 289.

[99] Об отражении в кыргызских преданиях событий этого периода и взаи моотношений кыргызских племен с кыпчакскими и тянь-шаньскими монго лами см. далее.

[100] «Аноним Искандера» датирует 765 г. х. (л. 248-а).

[101] По кыргызским преданиям XVI в., зарегистрированным в «Маджму ат-таварих», Камар ад-дин считался сыном Джолоя, главного врага Манаса, других кыргызских богатырей и вообще кыргызского народа.

[102] Йезди. Указ, публ., т. 1, стр. 254–255. См. также Tauer F. Histoire des conquetes de Tamerlan, intitulee Zafar nama Nizam uddin Sam i, v. I. Praha, 1937, стр. 69–70. Далее цитируется: Шами. О последующей борьбе Камар ад-дина в союзе с отпавшими от Тимура предводителями Адил Шахом и Сары Бугой см.: Шами, стр. 71 – 74; Йезди I т. 1, стр.

[103] –264, 268, 272–273, 357–358 и др.

[104] Шами. Указ, публ., стр. 114–115. Йезди, т. 1, стр. 494.

[105] В некоторых случаях Инка тюря ставится иногда даже выше, чем Хызр. См., напр., совет эмиров Тимура выступить против «Инка тура и Хызр Ходжи-оглана» (Й е з д и, там же, стр. 469 и др.).

[106] Родословную черика Инка тюри в сопоставлении с другими см. в «Маджму ат-таварих», рукопись № 667, л. 52-б–57;. 86-а, 154. У Иезди в качестве дяди Инка тюри фигурирует Хаджи-бек, юрт которого находил ся на Каратале ( И е з д и . Указ, публ., т. 1, стр. 440, рукопись ЛО ИВ АН под «Л», л. 122-а). Некоторые склонны подразумевать под легендарн ым предком Тохтамыша и Инка тюри известного Он (Ван)-хана кереитского. Против этого может быть приведен ряд возражений.

[107] Ш а м и. Указ, публ., стр. 114. Небезынтересно отметить, что на чальники одной из «тысяч» Инка тюри, собиравшие дань с племени баарин, носили имена Улан Буга и Инка-джак. Хотя имя первого у монголов часто встречалось, все же следует помнить о существовании в составе правого крыла тянь-шаньских кыргызов родоплеменной группы бугу, счи тающейся одной из «коренных» кыргызских групп.

[108] Шами. Указ, публ., стр. 105–107; Йезди, 1, стр. 440–468. «Аноним Искандера», л. 282–284.

[109] Поход датируется 1388–1389 гг.; описание см.: Шами. Там же, стр 114–115, Йезди, 1, стр. 469–476 и др.

[110] Шами, стр. 114.

[111] Шами, стр. 115; Йезди, утр. 475–476. Так как население состояло в основном из кыпчакско-кыргызских скотоводов-кочевников, то в дальнейшем большинство его было размещено, по-видимому, на горных пастбищах Западного Тянь-Шаня.

[112] См. статью К. И. Петрова. «Этногенез кыргызов…» и указ. рабо ту К. И. Петрова. «Очерки феодальных отношений…».

[113] Абдар-Раззак. Самарканди. Матла’ ас-са’ дейн ве Маджма’ ал Бахрейн («Место восхода двух счастливых светил и место соеди нения двух морей»). Рукопись ЛО ИВ АН С-443, л. 142. См. по переводу извлечений для указ. «Сб. мат-лов по истории кыргызов».

[114] Как отмечалось нами, название объединения «ичкилик» следует, по- видимому, понимать как название жителей-выходцев из внутренней об ласти (ички-лик) Баргуджин Токум Приенисейского района. См. указ, статью К.И. Петрова «Этногенез кыргызов и их движение на Тянь-Шань в XIII–XV вв.».

[115] Йезди. Указ, публ., т. 1, стр. 478. См. по переводу извлечении для «Сб. мат-лов по истории кыргызов».

[116] Шами. Указ, публ., стр. 116. См. по переводу извлечений для указ. «Сб. мат-лов по истории кыргызов».

[117] См. указ, статью К. И. П е т р о в а . «Этногенез кыргызов и их дви жение на Тянь-Шань в XIII–XV вв.».

[118] Описание движений и действий армии см.: Ш а м и. Указ, публ., стр. 114–117; Йезди, стр. 478–487.,

[119] Шами. Указ, публ., стр. 116. Йезди. Указ, публ., 1, стр. 478– 479. У Шами улус именуется «булга’чи-далкир» и просто «булгачи»; у Иезди – «булгачи-виликир» и просто «булгачи»; у Абд ар-Раззака Самарканди «булгачи и и(ч)кили» и просто «илгачи» (см. указ, рукописи С-443., л. 142).

[120] Общее направление движения отряда Ядгара, шедшего со стороны р. Или на восток через оз. Сют-Куль (Сайрам), Чичалык – Болай Каз, а также определение местонахождения отдельных пунктов см.: Шами, Указ. публ., стр. 115–117  Йезди, т. 1, стр. 479–482. Сообщения о поражении булгачи и других племен, понесенном от войск Тимура, имеются «в Маджму ат-таварих» (см. рукопись ЛО ИВ АН, №667, л. 101-б.

[121] Из числа тянь-шаньских монгольских улусов-ханств на этот раз разгрома избежал лишь улус Камар ад-дина. Но посланный Тимуром на следующий год специальный отряд довершил разгром и его объединения. Спасаясь от преследования, Камар ад-дин увел свой улус за Иртыш, в сторону Толёса, где он распался, а сам Камар ад-дин погиб. Преследо вавшие его за Иртышом тимуровские эмиры в знак распространения вла сти на Алтай производили клеймление и тамгование лесов ( Й е з д и , т. 1, стр. 493–496).

[122] Туда удалялся со своими людьми, в частности, сын Хызр-хана. Шам Джехан (ум. около 1408 г.).

[123] К сожалению, это сочинение, появившееся в поле зрения исследователей в конце 1959г., не могло быть полностью использовано автором настоящей работы, подготовленной к изданию еще в 1958 г. Вообще говоря, сочинение Сайф ад-дина было известно и ранее, в частности, еще В. В. Бартольду, который в своем сообщении (ЗВО, т. XII, 1899–1900, стр. V–VI) отозвался о нем как об источнике, не содержащим серьезных исторических сведений, что соответствует действительности. Рукопись с его аннотацией, хранившаяся в ЛО ИВ АН (В-667), с тех пор не привлекала внимания исследователей.

А. Т. Тагирджанов при составлении в 1959 г. «Описания таджикских и персидских рукописей» Восточного отделе библиотеки ЛГУ в него было включено описание другого списка сочинения, хранившегося в ЛГУ (№963), причем составителем «Описания», как и в других случаях к счастью, был дан перечень названий глав сочинения. Когда «Описание» А. Т. Тагирджанова поступило на обсуждение в ЛО ИВ АН, В. А. Ромодин обратил внимание А. Т. Тагирджанова и автора настоящей рабо ты на имена Манаса, Джолоя и др. героев киргизского эпоса, упоминаемые в перечне глав. В процессе дальнейшего ознакомления с сочинением автор имел возможность обмениваться с В. А. Ромодиным мнениями, за что приносит ему глубокую благодарность. В настоящее время автор вместе с В. А. Ромодиным и другими намеревается подготовить перевод этого сочинения.

[124] См. описание рукописи его сочинения и другие замечания В.В.Бар тольда (Отчет о командировке в Туркестан (1902). ЗВО РАО, XV, 1904, стр. 229).

[125] См. Сайф ад-дин. Маджму ат-таварих. Спис ЛГУ № 963, л. 43–58 и др.

[126] Кулан – местность на Северном Тянь-Шане

[127] По-видимому, автор точно так же сочинил легенду о происхождении кыргызов от «кырк-гузов», т.е., «сорока гузов кочевников Рума» (Византии». Легенда о «кырк-гузах», от которых происходили туркмены, бытовала в Ас трахани еще во времена арабского географа-путешественника XII в. Ал Андалузи-ал-Гарнати. Она была широко известна и в последующие века, поскольку в определенной мере отражала действительную историю туркмен, кочевавших по-соседству с Византийской империей. При передаче легенды автору астраханско-поволжскими «знатоками» преданий тот, по-видимому, ассоциировал «кырк-гуз» с народной этимологией этнонима «кыргыз» и смеш ал их вместе, в результате чего кыргызы превратились у него в кочевник ов Византии.

[128] Между прочим, это – одно из красноречивых указаний на непроживание кыргызских племен на Тянь-Шане в предмонгольское время, ибо в так ом случае кыргызские племена, имея длительное время дело с тянь-шань скими монголами, должны были бы отождествлять именно с ними все дру гие близкородственные им племена, в том числе и ойрат-монголов.

[129] Описание событий см. у Абд ар-Раззака Самарканда (там же, л. 348-а). который, заимствуя сведения в основном из «Сливок истории» Ха физи Абру, передает их с некоторыми изменениями. Это могло быть рез ультатом использования также других источников. Между прочим, в «Маджму ат-таварих» в качестве правителя «Джете», кроме Шир Бахра ма, фигурирует также и Мухаммед-бек, являвшийся будто бы сыном Ин ка тюря Бай Мурата черика. Владения Мухаммед-бека, упоминаемого у Хафизи Абру, находились на реке Кангар. Его сын, Султан Шади-гурган, был женат на сестре эмирзаде Джуки-бахадура.

Указывая на все эти и другие факты, мы хотели бы предостеречь читателей от поспешного отождествления некоторых действующих лиц «Маджму а ат-таварих», вроде Мухаммед-бека с историческими деятелями того времени.

 

ГЛАВА IV

КЫРГЫЗСКО-ОЙРАТСКИЕ ОТНОШЕНИЯ  В XIV–XV вв.^[1]

Согласно общепринятому в науке мнению, территориально-государственные отношения кыргызов с ойратами, или так называемыми калмаками, складывались в процессе вторжений последних с конца XIV–начала XV вв. на ТяньШань, где кыргызы проживали якобы с домонгольского времени. В действи тельности тесно переплетавшиеся территориально-государст венные отношения и этнические связи предков тянь-шаньских кыргызов с предками калмаков восходят к самым отдаленным временам совместного проживания их в составе общей массы тюрко-монгольских племен Енисейско-Иртышского междуреч ья, часть которых впоследствии консолидировалась с ойрат-монголами, часть – с кыргызами (см. гл. I наст, работы).

Равным образом в состав, тех и других вошло много родст венных племен в процессе их распространения с начала XIII в. по всему Алтайско-Хангайскому нагорью и Восточному Тянь-Шаню, когда с ними консолидировались осколки племен, разгромленных Чингиз-ханом (меркиты, кереиты, найманы и др.), а также тянь-шаньские монголы, что привело к значительным изменениям в этническом отношении как кыргызских племен ных объединений, так и бывших ойрат-монголов Восьмиречья. Особое значение имело то обстоятельство, что многие группи ровки тянь-шаньских монголов, вроде баарин, джирас и др., то входили в объединения ойрат-монголов, то объединялись с кыпчакско-киргизскими племенами.

По мнению Аристова, «калмыки или вала, олоты и т.д. произошли в XIII–XIV вв. из смеси «лесных народов», т.е., отюреченных и омонголенных самоедов и различных монгольских и омонголенных тюркских родов…, во главе которой стояли ойраты времен Чингиз-хана и которая составляла население и войска (в то время это было одно и то же) западной окраины Монголии»^[2]. Аристов считал, что калмаки образовались в XIII и XIV столетиях из соединения «лесных народов» с монгольс кими и омонголенными тюркскими родами, «составлявшими войска и население западной окраины Монголии при Хубилае и его преемниках»^[3].

Хотя во мнениях исследователей имеются расхождения по частным вопросам, все же проблема распространения ойрат-монголов по Алтаю-Хангаю в общем решается довольно опре деленно^[4]. Ойрат-монголов ранее на этой территории не было. Они переместились с верховий Енисея в после найманское вре мя, т.е., в XIII в. Здесь они установили свою гегемонию над конгломератом монголоя зычных и тюркоязычных племен, часть которых впоследс твии обойратилась, часть консолидировалась с племенами кыпчакскими, кыргызскими, алтайским, теленгутскими, приняв участие в этногенезе последних. Хотя возникавшие на Алтае-Хангае под верховенством ойрат-монголов обширные государственные объединения именовались по их этн ониму «ойратами», однако указанный термин применительно к XIII–XV вв. следует понимать в государственном, а не этни ческом значении.

В связи с тем, что в источниках и литературе часто смеши ваются этнонимы ойрат-монголы, ойраты, вала, калмаки, кал мыки, олоты, джунгары и др., считаем необходимым уточнить употребление их далее в нашей работе. Термином «ойраты» обозначаются указанные государственные объединения XIII–XV вв. конгломерата монголо-тюркских племен Алтайско-Хангайского нагорья, именовавшиеся у китайцев – вала, у му сульман – калмаками. При необходимости выделения в их со ставе монголоязычных выходцев из енисейского Восьмиречья последние именуются «ойрат-монголами». Так как существование государственных объединений «ойратов» на Алтае не сопровождалось консолидацией их в общем как народности, но, напротив, обособлением значительных групп кыргызских, теленгутских, ойрат-монгольских и др. племен и формирова нием их как народностей, то объединение «ойратов» во второй половине XV в. распалось и навсегда прекратило свое существо вание. Объединения, возродившиеся в XVI  в. на той же территории, хотя находились тоже под верховенством ойрат-монголов, но в общем были иными по составу, кыргызы входили в объединения XVII–XVIII вв. (которые, в отличие от объединений XIII–XV вв., правильнее было бы именовать «калмаками») на новых началах. Олоты, джунгары и др. – отщельные ветви их. Часть их, переселившаяся на Волгу, называлась у русских «калмаками». Согласно предан иям самих калмаков, прозвище халимак (хадабари рэрэ) дано было тюрками «именно тем ойратам, которые… выселив шись, уцелели после распада их родины (nyty ebdereji)». (Сказание о Дорбен ойратах Убаши-Туменя. По Козину, Эпос монг. народов, 1948, стр. 18). Хотя этноним «калмак» встречается в среднеазиатских мусульманских источниках XIV–XV вв., но в общем широкое распространение его» как и самих связей калмаков со среднеазиатскими народами, проис ходило с XVI в.

Особая близость кыргызов к ойратам и их вхождение в со став ойратских объединений в XIV–XV вв. нашли отражение в ойратско-монгольских традициях. Например, согласно ле генде, зарегистрированной у Саган Сэцэна, кыргызы оказыва лись в числе главных ветвей четырехплеменного ойратского народа – «Дорбен ойрат». Поясняя состав последних, он ука зывал, что «сыновья Дува Сохора (легендарного родоначальника четвероплемения–К. П.) Доной, Дошкин, Эмнек и Эрке являлись четырьмя родоначальниками ойратских народов: олотов, батутов, хойтов и кыргызов (кергуд)^[5]. Эта версия расс матривалась как обычная и в других сочинениях^[6].

Некоторые монголоведы правильно допускали возможность вхождения кыргызов в государственные объединения ойратов еще в ранние времена. Известный монголовед Банзаров³³⁶ даже утверждает это. С ним соглашались Г.Н.Потанин, Г Е. Грумм-Гржимайло и др.³³⁷ То же отмечал академик Б. Я. Владимир цов.³³⁸

Публикатор и переводчик Саган Сэцэна Шмидт в специаль ном комментарии к свидетельству Саган Сэцэна о вхождении кыргызов в состав ойратов прямо указывал, что в данном слу чае следует иметь в виду кыргызов, как народ, который «вместе с бурятами и теленгутами сост авлял одну Nation», т.е., государственное объединение ойратов³³⁹.

К сожалению, монголоведы и калмыковеды специально этой проблемой не занимались, а кыргызоведы, склонные все объяснять господством (кратковременным) калмаков над ча стью тянь-шаньских кыргызов в XVIII в., оставили ее без внимания. Из источников известно о существовании на Алтайско-Хангайском нагорье в конце XIV в. нескольких

Легенда о существовании «народа дев» (т.е., кыргызов) была широко изв естна монголам, китайцам, тибетцам и другим народам Центральной Азии, о чем свидетельствует запись ее в Юань ши. Другим наглядным примером распространенности ее среди монголов и даже у омонголивавшихся кыргызов, уже забывавших свой родной язык, может служить факт существования так называемых хотонов. (Г.Н. Потанин. Очерки Северо-Западной Монголии, вып. 2, стр. 162. Владимирцов и Самойлович, статьи о хотонах в журнале «Зап. Воет. отд. Русск. археол. о-ва», Игр. 1915, т. 23, стр. 280, 263 и др.).

• Д. Банзаров. Собрание сочинений. М., 1955, стр. 180–186.
• Г. Н. Потанин. Указ, работа, 1883, вып. IV, стр. 654. Г.Е. Грумм-Гржимайло. Западная Монголия и Урянхайский край. Т.2, стр. 538 и др.
• «Смешение монгольских родов и племен, вызванное делением на «ты сячи», выделение уделов царевичам с контингентами монгольских войск, уводимых навсегда на запад, феодальные войны эпохи Юаньской династии и связанные с этим перераспределения народа между феодалами, – все это имело большие последствия для социального строя монголов. Большинство древних монгольских племен так или иначе сохранилось…, входя в состав новых племенных монгольских групп… Можно отметить, что за период Мон гольской империи, по-видимому, много иноплеменных групп омонголилось. Действительно, среди монгольских племен мы находим несколько таких, как ие носят имена, под которыми известны были чуждые монголам народы или, даже, вероисповедания. Так, нам известны, например…, следующие племена и поколения: 1) Asud, т.е., Асы или Аланы…. 2) христиане, вош едшие в состав халхасов… 3) Kergiid, т.е., кыргызы,… они входили в со став ойратов» (Б. Я. Владимирцов. Общественный строй…. стр.131).
• Sсhmidt. Указ. публ. соч. Саган Сэцэна, стр. 373.

независимых ойрат-монгольских княжеств и значительно го киргизского ханства. Во главе первых стояли Махаму, Тайпин и Батуболо. Киргизское ханство возглавлял Угэчи Хашага. Все княжества враждовали то друг с другом, то с монгольскими ханами, ко торые после изгнания их в 1368 г. из Китая стремились укреп ить свою власть над ойратами, не имея достаточных сил, вследствие чего нередко случалось обратное. После неудачных столкновений с ойратскими тайшами тот или иной монгольский хан мог держаться на престоле лишь при определенных уступк ах в пользу своего победителя т.е., ойратского тайши, а иногда превращался просто в его марионетку. Поскольку же претендентов на престол из потомков «золотого рода» было много, а ойратские предводители сами враждовали друг с другом, то в результате этого с конца XIV в. создалась та необычайно не устойчивая обстановка, при которой монгольские ханы менял ись чуть ли не каждые три-четыре года. «Их власть была пол ностью дискредитирована… И затем начинается среди монгол ов время полнейшей анархии и неурядиц, причем разобраться в этой смутной эпохе представляется делом очень нелегким».^[7] Так как в этих распрях, междоусобиях и коалициях кыргызские предводители участвовали наравне с ойрат-монгольскими, то временами они могли занимать первенствующее положение, и их влияние в отдельных случаях могло распространяться даже на Монголию. Это стало сказываться особенно тогда, когда многие из кыргызских племен были изгнаны Тимуром из Или- Иртышского междуречья на Алтай, где они пришли снова в тесное общение со своими бывшими соседями по верховьям Енисея.

Ближайшими четырьмя преемниками последнего правителя Юаньской империи, изгнанного из Китая в 1368  г., являлись два его сына – Биликту-хан (Аюшридара) и Уссахал-хан (Тогус Тэмур) – и два сына последнего – Энгке Зорикту и Элбэк Нигулсугчи, Элбэк-хан, родившийся в

1361 г., сел на трон, по Саган Сэцэну, в возрасте тридцати трех лет – в 1393 г., убит в 1399 г.³⁴¹. Обстоятельства его убийства, сообщаемые мон гольскими летописями «Алтай тобчи», «Шара туджи» и Саган Сэцэном таковы³⁴².

Увидев однажды на снегу кровь убитого зайца, Элбэкхан спросил, есть ли на свете женщина, у которой кожа была бы как снег, а щеки – как кровь. Один из приближенных, Хухай Тайфу из тысячи Джаха ойратов, указал на Ульдзейту Гоа – жену его младшего брата Харгацуга Дугурэн-хун-тайджи (по «Алтай тобчи», стр. 156, последний был якобы его сыном, что, безусловно, ошибка, которых так много в «Алтай тобчи» и кот орые доходят иногда до несуразностей). Хан просил Хухая помочь в овладении ею и обещал ему пожаловать за это титул чинсанга передать под его власть «четырех ойратов».³⁴³ Элбэк-хан при содействии Хухая взял ее в жены, убив своего младшего брата Харгацуга. Ульдзейта Гоа была в то время на третьем месяце беременности.

Вряд ли можно сомневаться, что действительной причиной столкновения двух братьев и – за их спиной – двух сильных феодальных группировок, была не женщина, но ханский пре стол, который, вероятно, Харгацуг хотел отнять у Элбэка, а также власть над ойратами, которую

• Здесь, как и везде далее, Саган Сэцэн ведет исчисление возраста и годов ханствования, включая первый или последний год, вследствие чего, напри мер, Элбек-хану, родившемуся в 1361 г., в 1393 г оказывается не 32, а 33 года.
• Наиболее обстоятельно это излагается у Саган Сэцэна, который, кро ме указанных летописей, пользовался другими источниками. Саган Сэц эн. Указ, публ., стр. 138; Алтан тобчи. Монгольская летопись в подлинном тексте и переводе (Гомбоева). «Тр. Вост. отд. археол. о-ва VI. 1858; Шара туджи. Монгольская летопись XVII в. Публикация текста и перевод Н. П. Шастиной. М., 1957.
• Приложение к имени Хухая «Тайфу» некоторыми принимается за вто рую часть его имени. В действительности это второй государственный тит ул после чжэнеяна (везира). При Юаньском дворе он давался начальнику войска или соединения. Хухай был начальником «тысячи» ойратов.

Иерархическая лестница монгольского феодального общества в после юаньскую эпоху и титулы, употребляемые далее (по Владимирцову): хаган   –   тайша

джинонг   табунанг чинсанг хонтайша,   онг (гурган) тайша (Б. Я. Владимирцов. Указ. coч, стр. 144) О титуле чинсанг; или командующего крылом, см. там же, стр. 141.

хотел отнять ойрат Хухай у киргиза Угэчи Хашага, рас пространившего в то время, как видно из дальнейшего, свою власть на часть ойратов, в том чис ле и на дом чоросских князей, к которому принадлежал Хух ай. Так как Хухай хотел получить власть над ойратами с помощью Элбэк-хана, то поддержка Угэчи Хашагой претензий Харгацуга и противопоставление его Элбэк-хану были одновр еменно и борьбой Угэчи против Хухая.

Хотя на первом этапе борьбы (с убийством Харгацуга) победа как будто склонилась на сторону Хухая – Элбэк-хана, с основными силами противной партии располагал не Харгацуг, а Угэчи Хашаг, который был энергичным предводителем и оказывал влияние на многие дела ойратов и монголов. Следствием было то, что в течение четырех месяцев после убийства Харгацуга были уничтожены как неудачный претендент на правление над ойратами Хухай Тайфу, так и сам Элбэк-хан, а Ульдзейта Гоа, будучи на седьмом месяце беременности, стала женой Угэйи Хашага^[8].

Эти события излагаются в «Алтай тобчи», «Шара туджи» и у Саган Сэцэна довольно путано.

Согласно рассказу Саган Сэцэна, местами совпадающему с текстами двух указанных источников, Хухай был убит через несколько недель после смерти Харгацуга, когда прибыл во дворец для получения титула чинсанга и правления над ойра тами^[9].

Организатором убийства Хухая следует считать его главного противника, Угэчи Хашагу, использовавшего в качестве орудия Ульдзейту Гоа, на честь которой тот якобы покусился. Так как дело оказалось связанным, таким образом, с ханской семьей, то в конечном счете вес это произошло как бы по «во ле» самого хана. Именно поэтому Элбэк-хан сразу же перед ал правление над ойратами сыну Хухая, Батуле, и сделал его своим зятем. Это было еще более тесное сплочение прот ивников Угэчи Хашаги.

Когда Угэчи Хашага узнал о передаче Элбэком Батуле власти над ойратами, титула чинсанга и дочери, он, как пишет Саган Сэцэн, пришел в негодование, особенно возмутившись тем, что Элбэк-хан назначил Батулу правителем ойратов. «Он отдает «четырех (ойратов)» во владение моему человеку из черни (minu xaracu) – Батуле, в то время как я – его госпо дин – жив», – с возмущением говорил Угэчи³⁴⁶.

Не давая противникам времени собраться с силами, Угэчи Хашага выступил сам, убил Элбэк-хана, сделал своей женой Ульдзейту Гоа, «и ему подчинилась большая часть монгольского народа»³⁴⁷. Это произошло в 1399 г., спустя четыре месяц а после убийства Харгацуга. Родившегося через несколько месяцев у Ульдзейты Гоа мальчика (от Харгацуга) Угэчи Ха шага оставил у себя и, усыновив этого законного престолонаследника-чингизидовича, вскоре сделал попытку объявить се бя монгольским ханом³⁴⁸. После длительной борьбы Угэчи нез адолго до своей смерти,

Все это изложение Саган Сэцэна, дополняющее «Шара туджи» и «Алтай тобчи», сомнительно. Вряд ли Элбэк мог на слово поверить Ульдзейте Гоа или бывшему слуге Харгацуга спустя несколько недель после того, как он убил последнего. Еще менее вероятно, что он мог убить Хухая (с помощью которого он только что одержал победу над Харгацугом) , имея перед собою такого противника, как Угэчи Хашага. Невозможно, чтобы он сразу перед ал правление сыну убитого им Хухая, отдал бы ему свою дочь, оделав, таким образом, Батулу табунангом, т.е., зятем и родней потомков Чингиз-хана. ³⁴⁶ Саган Сэцэн, стр. 142.

• Саган Сэцэн, стр. 144. «Алтай тобчи», стр. 158.
• Хотя сын Харгацуга, Ачай-тайша, живший до 25 лет в семье кыргызов, сам не занимал престола, но именно его дети и потомки утвердились на престоле. Ввиду этого изучение его судьбы представляет большой интерес.

в 1415 г., удалось убить Батулу. За хватив жену Батулы, Цамур Гунджи – дочь Элбэк-хана, сын Угэчи, Эсэху, в том же 1415 г. объявил себя ханом и носил этот титул до 1425 г.

Выяснение происхождения Угэчи и Эсэху-хана представляет значительный интерес. В том отрывке, где Саган Сэцэн впервые упоминает об Угэчи Хашаге, он определяет его этническую принадлежность обычным выражением: «Когда ойрат (из ветви, народа) кыргызов Угэчи Хашага узнал,…».^[10] Это выражение можно поставить в один ряд с опр еделениями: «…ойрат (из ветви, народа) бурятов^[11], «ойрат (из ветви, народа) бахатудов» и др.

Таким образом, Угэчи Хашага принадлежал к одной из четырех ветвей «четырехплеменных ойратов», в состав которых, по сообщению автора, входили кыргызы^[12]. Именно к этой ветви относил его Б. Я. Владимирцов, отмечая наличие кыргызов в составе ойратов.^[13] Публикатор и переводчик Саган Сэцэна Шмидт в соответствии со своим комментарием о вхождении кыргызского народа в ойратское объединение^[14] переводил прям о: «Угэчи Хашага из кыргызов (Ugetschi chaschaga von den Kergud)»^[15].

Саган Сэцэн, считая свое указание о принадлежности Угэчи к киргизам достаточным, в дальнейшем говорит об Угэчи Хашаге как об известной фигуре и по интересующему нас вопросу ничего не добавляет. Сообщения «Алтай тобчи» о рассказанных событиях, как впрочем, и о ряде других, очень запутанны^[16].

В «Шара туджи» такой путаницы нет, но Угэчи называется просто ойратом без указания его принадлежности к определенной ветви этого народа. Между тем отсутствие имен Угэчи и Эсэху в генеалогических таблицах собственно ойрат-монголов и монголов говорит о том, что Угэчи и Эсэху не принадлежали к последним – факт весьма многозначительный³⁵⁶.

Владения кыргызских ханов Угэчи и Эсэху находились в районе Монгольского Алтая и Или-Иртышского междуречья, где в XIV в., как видно из предыдущего, существовало несколько кыргызских феодально-племенных объединений, изгнанных Тимуром на Алтай, причем Эсэху в период ханствования снова занял со своими подданными Или-Иртышское междуречье, выт еснив оттуда улус тянь-шаньских монголов Увейс-хана.

Сведения о местонахождении владений Угэчи Хашаги и о наличии в его подданстве кыргызов можно получить при сопо ставлении событий, происходивших в Монголии, со свидетель ствами «Зафар намэ» Шараф ад-дина Йезди и «Матла асс-саа дайн ва маджма ал-бахрайн» Абд ар-Раззака Самарканди.

У первого говорится о прибытии ко двору Тимура некое го тайши-оглана, который, не желая повиноваться

 Монгольские летописцы очень ревниво относились к родословным своих и ойрат-монгольских предков. Родословия нередко являлись основ ным стержнем летописей. Особенно выделяется в этом отношении «Шара туджи», половина которой является фактически родословием монгольских ханов и ойратских тайшей. В частности, здесь даются родословные таблицы всех ветвей ойрат-монголов: хошоутов, торгоутов, чоросов, хойтов и др., начиная с Чингиз-хана и его современников до конца XVI в. («Шара туджи», стр. 170–177). И хотя Угэчи и Эсэху-хан фигурируют в предшествующем тексте этой летописи как ойраты, однако в родословных нет упоминания ни о них самих, ни об их предках и потомках. Оба они стоят вне родословных таблиц. Между тем оба были известными среди ойратов и монголов лицами.

Почему Угэчи Хашага и Эсэху-хан, будучи кыргызами, могли слыть у монголов под именем «ойратов», объяснить просто. Так оно и должно быть, поскольку сами кыргызы принимались в одну из четырех ветвей ойратов. Однако, поскольку это было лишь временным явлением, и кыргызы входили в состав ойратов лишь в государственном смысле, а в действительности представляли собою другой народ, то следствием было отсутствие имен их ханов в генеалогических монголо-ойратских таблицах. Так как Howorth Н. (Howorth, History of the Mongols, part 1–4, London, 1876–1927; ч. 1, стр. 560 и др.), произвольно отождествляя кыргызов с предками торгоутов кереитами, принимали киргиза Угэчи за кереита, то уже одного факта отсут ствия имен Угэчи и Эсэху в родословной торгоутов, начинающейся с Ван- хана кереитов и доходящей до Гоа Орлука и его правнука Аюши, достаточ но, чтобы исключить возможность этого (см. «Шара туджи», стр. 173). хану, в боль шом юрте» бежал от калмаков»^[17]. Хотя рассказ о приеме его Тимуром помещен автором в главе «О прибытии послов с разных сторон» и вслед за описанием приема послов Тимур Кутлуга из Дешта, Идигу и Хызр Ходжи, но его не следует пони мать как описание одновременного приема-аудиенции.

Начало описания приема у Шами и йезди сходно. Шами датирует прием послов на пиру 17 августа 1398 г. ^[18] Указа ния на присутствие на этом приеме беглого монгольского царевича у Шами нет. Действительно, он мог появиться при двор е Тимура после убийства Элбэк-хана, не ранее 1399 г. По скольку же он появился на самом деле около этого времени, т.е., вскоре после вышеуказанного приема, когда ранее при нятые послы других стран еще находились при дворе, то Йезди включил в свой рассказ и милостивый прием этого ца ревича, которого Тимур оставил в своей свите.

Пети де ля Круа, Ховорс и другие авторы отождествляют его с сыном убитого Элбэк-хана, Ульдзей Тимуром, бежавшим от Угэчи Хашаги^[19]. Подтверждением служит его дальнейшая борьба за отцовский трон, а также указание Йезди, что царе вич, не желая повиноваться хану, бежал от калмаков. Не зная обстановки, трудно понять, от кого он бежал: от монгольского хана или от ойратов. Смысл становится понятным, если иметь в виду, что ханом пытался объявить себя правитель калмаков (ойратов) киргиз Угэчи.

Бежав от Угэчи к Тимуру, Ульдзей стремился заручиться поддержкой повелителя мировой империи, изгнавшего кыргызские улусы на Алтай и планировавшего поход в Китай. С этим стремлением следует связывать события похода внука Тимура, эмирзаде Искандера, около того времени в Или-Иртышское Междуречье и к Монгольскому Алтаю.

Этот поход был связан в основном с желанием Искандера использовать благоприятную обстановку междоусобий в Моголистане, поднявшихся в 1399 г. после смерти Хызр Ходжи. Наступление смут в Монголии в 1399 г. в связи с убийством Элбэк-хана, прибытие беглого «законного» наследника монголь ского престола Ульдзей Тимура в данном случае были кстати. Именно с этим следует связывать продвижение Искандера до самых отдаленных пределов Моголистана в сторону Монгольского Алтая.

Армия Искандера следовала по южной стороне ТяньШань ских гор. После завоевания области Яркенда, Бая и Аксу она направилась на северо-восток и вторглась в области Тарим, Кусан к Бешбалыку, где было захвачено «много пленных»^[20], в числе которых, как видно из дальнейшего, были красавицы «кыргызов и Бешбалыка», посланные впоследствии в виде под арка ко двору Тимура^[21]. Нельзя сомневаться в том, что эти киргизки могли быть взяты в плен только в Или-Иртышском междуречье: во-первых, это видно из самого названия «краса вицы кыргызов из Бешбалыка», указывающего на их соседство; во-вторых, в другие области Искандер не удалялся, потому что его армия вернулась на зимовку в Хотан.

Из предшествующего было видно, что главным противником Ульдзей Тимура во время его борьбы за трон был киргиз Угэчи Хашага. Поэтому вторжение армии Искандера, связанное с интригами Ульдзей Тимура, должно было быть направлено именно против Угэчи, имевшего в своем распоряжении кыргызские силы что видно из наличия пленных кыргызов, захва ченных Искандером.

О борьбе Ульдзея и Искандера против Угэчи в районе Мон гольского Алтая говорит также другое столкновение Ульдзей Тимура с Угэчи в этом районе спустя несколько лет (между 1407–1408 гг.), когда на стороне Ульдзей Тимура выступал сын Хызр Ходжи, Шам Джехан-хан. Помимо того соображе ния, что Шам Джехан в это время не мог удаляться от Иле-Иртышского междуречья, т.е., далее Алтайин-нуру, в китайских источниках имеются прямые указания на Бешбалык как на место, где произошло столкновение и был объявлен ханом Ульдзей Тимур (см. далее).

Хотя история монголов и ойратов конца XIV – начала XV в., полная смут и неурядиц, излагается в китайских, как и монгольских источниках, сбивчиво, все же отдельные указания позволяют в общем воссоздать картину взаимоотношений кыргызских ханов с ойрат-монголами и монголами.

По монгольским источникам, Элбэка унаследовал его старший сын Тогон (Гун) Тимур, родившийся в 1377 г. и восшедший на престол в 1400 г. В 1402 г. этот хан был убит (по хронологии в «Алтай тобчи» он взошел на престол в 1401 г. и, проханствовав четыре года, умер в 1404 г.)^[22]. Саган Сэцэн считает преемником Гун Тимура его младшего брата, Ульдзей Тимура, который стал ханом якобы в 1403 г., в возрасте двадцати пяти лет, и умер в 1410 г.^[23].

После Ульдзея, по Саган Сэцэну, в 1411 г. на трон будто бы сел его сын, семнадцатилетний Дэлбэк, который умер в 1415 г. Так как у Элбэк-хана не было наследников, то первыми прет ендентами на престол могли быть сын Харгацуга, шестнадцатилетний Ачай, усыновленный Угэчи Хашагой, и Батула, котор ый, будучи женатым на дочери Элбэк-хана, мог при исключи тельных обстоятельствах претендовать на трон как зять-табунанг. Прямо об этом в «Шара туджи» и у Саган Сэцэна не говорится, но за сухим сообщением о смерти Дэлбэка в 1415 г. имеется многозначительное указание, что в тот самый год у Угэчи пробудилась старая вражда против сына Хухая, Батулы, и он убил его. Жена Батулы, Цамур, Гунджи, стала женой Эсэху-хана^[24].

После уничтожения давнего соперника Угэчи собрал под властных ему ойратских предводителей для утверждения очер едного хана; судя по всему, ханом был признан сам Угэчи, еще в 1402 г. пытавшийся захватить престол. Но через нескольк о месяцев Угэчи умер. Ханом в том же 1415 г. стал его сын, Эсэху (1387 г. рождения)» имевший основания претендовать на престол как табунанг-гурган, муж дочери Элбэк-хана Ца мур Гунджи. Ульдзейту Гоа, ее сына Ачай-тайшу, так же как и Ароктай-тайшу, он превратил в слуг в своем доме, Эсэху-хан умер в возрасте тридцати девяти лет в 1425 г.»^[25].

Таким образом, по монгольским источникам видно, что в конце XIV–первой четверти XV в. первенствующее положен ие на Алтайско-Хангайском нагорье занимали кыргызские ханы, в вассальной зависимости от которых находились ойратские князья. То же видно и из китайской летописи династии Мин, сообщающей другие интересные факты (Угэчи фигури рует здесь под именем Гуйличи).

За период анархии и неурядиц 1390–1400 гг., говорится «Мин-ши», на монгольском престоле перебывало пять ханов, умиравших насильственной смертью. После описания событий у монголов в годы правления китайского императора Цзянь вень (1399–1403 гг.) перед восшествием на престол Чэн-цзу (Юн-ло) (1403–1425 гг.) в «Мин-ши» говорится о верховен стве в Северо-Западной Монголии некоего Гуйличи, который узурпировал власть и объявил себя ханом. Он отменил прежн ее название государства и стал называть его Да-дань. Когда Чэн-цзу вступил на престол, он отправил к Гуйличи посла с императорским указом и щедрыми подарками. Подарки получи ли также Чжи-юань по имени Алутай, Чжен-сян по имени Ма эрхацза, и др.^[26] Далее говорится о вражде Гуйличи с ойратами (вала) После описания событий 1405 г. сообщается, что через некоторое время Алутай разбил Гуйличи, объявив ханом законного престолонаследника Беньяшили (Ульдзей Тимура). Событие это произошло в районе Бешибали (Бешбалыка) весной 1408 г. Китайский император направил к Беньяшили поздравительную грамоту, в которой говорилось: «от потомка Юаньского императора… Айюшилидала до Гун-Тэмура прош ло шесть поколений. (Мы) не слышали» чтобы хоть один из них умер естественной смертью. Ныне линия (наследников) дома Юань не прерывается»^[27].

Из раздела, посвященного княжеству Хамц, видно, что владения упоминаемого китайцами Гуйличи-хана лежали на север от Хами, т.е., в областях, принадлежавших Угэчи, и что у Гуйличи происходили трения с китайским двором из-за стрем ления обеих сторон установить свое господство над княжест вом Хами^[28].

В связи с борьбой за установление влияния в Хами Гуйличи-хан оказался во враждебных отношениях с халами тянь-шаньских монголов. Когда Чжун-шунь-ван Ан-кэ-Тимур был отравлен ханом Гуйличи, Шами Чжаган (сын Хызра), говорит ся в «Мин-ши», повел свои войска, чтобы наказать его. Импер атор «в награду за его верность» направил к Шами Чжагану посла с шелковыми тканями и приказал ему жить в мире с Тото, наследником Чжуншунь-вана^[29].

Как можно судить по другим фактам, столкновения хана тянь-шаньских монголов Шам Джехана со своим соседом про исходили не только из-за Хами. Они были связаны также с поддержкой притязаний на престол Ульдзей Тимура, пребыв авшего при дворе Тимур Ленга до смерти последнего (1405 г.), а затем перебравшегося к Шам Джевдну В Северо Западной Монголии Ульдзей Тимура поддерживал один из мо гущественных вассалов Гуйличи Алутай. При таких обстоятельствах Алутай совместно с Шам Джехан-ханом области Бешбалыка (как именуют его авторы «Мин-ши», подразумевая под Бешбалыком улус тянь-шаньских монголов, или «Моголистан») нанес поражение Гуйличи (Угэчи) хану и «встретил потомка дома Юань, по имени Беньяшили, в местности Бешбали и объявил его ханом» (Мин-ши, отд. Да-дань, л. 4). Из указа ния о встрече и объявлении Алутаем Беньяшили (Ульдзей Тим ура) ханом после разгрома Угэчи видно, во-первых, что Ульдзей Тимур до этого не был вместе с Алутаем. Во-вторых, встре ча в местности Бешбалыка свидетельствует о том, что Ульдз ей Химур был если не в обозе Шам Джехан-хана, то, во вся ком случае, двигался с принадлежащей ему территории. Это согласуется с предшествующими указаниями на пребывавшего у Тимур Ленга до 1405 г. Столкновение следует датиров ать серединой 1407 г.

В «Мин-ши» сразу за указанным сообщением говорится о посылке весной 1408 г. китайским императором поздравления Беньяшйли по поводу объявления его ханом и восстановлении прав Юаньской династии. Следовательно, объявление его ха ном должно было состояться не ранее конца 1407 г. С другой стороны, высылка бабки Ан-кэ-Тимура из Хами к Гуйличи-хану датируется 1407 г. (отд. Хами, л. 2). Так что Гуйличи, по крайн ей мере, хотя бы в начале 1407 г. еще признавался китайцами за хана. Вероятно, и сама высылка была связана с борьбой и выступлениями как раз в это время против Гуйличи (Угэчи) его противников: Алутая, Ульдзей Тимура, Шам Джехана.

Покотилов датирует поражение Гуйличи и объявление Ульдзей Тимура ханом 1408 г., что близко к истине. Нас не должно смущать то обстоятельство, пишет он, что началом ханствования Ульдзей Тимура Саган Сэцэн считает 1403 г. «что вполне естественно, так как он игнорирует существование Гуйличи…, и заставляет Улчжей Тимура воссесть на престол немедленно после смерти Гун-Тимура», свергнутого в 1402 г. (Покотилов. Там же).

Это правильно. Как уже сказано, «Шара туджи», не призна вая 1403–1407 гг. годами ханствования Гуйличи (Угэчи), вос полняет пробел противоположным образом, т.е., неправильно отводит Гун-Тимуру восемь лет ханствования (1400–1408 гг.). Вероятно, тем же самым объясняется и путаница с годами царс твования Гун-Тимура и Ульдзей Тимура в «Алтай тобчи». Согл асно «Алтай тобчи», Гун Тимур, воссевший в 1401 г., проханствовав четыре года, умер все-таки в 1402 г., а Ульдзей Тимур, проханствовав после него тринадцать лет, умер в 1410 г («Ал тай тобчи», стр. 158). Таким образом, хотя годы смерти обоих ханов указаны здесь правильно, однако налицо явное стремлен ие прибавить им лишние годы ханствования. За счет тринадцатилетнего ханствования Ульдзей Тимура, воссевшего, как получается, еще при жизни Элбэк-хана. т.е., еще в 1397–1398 гг., можно исключить не только хансгвование Гуйличи (Угэчи)-хана, но и Гун Тимура.

Хотя в «Мин-ши» говорится, что Алутай перед объявлением ханом Ульдзей Тимура убил Гуйличи, однако Ховорс правильн о заключал, что он не был убит, но продолжал править в сво их владениях и даже вести борьбу против своего бывшего вассала и его ставленника (Howarth. Указ, соч., стр. 357).

О личности хана Туйличи, не упоминаемого в монгольских летописях, существует несколько мнений^[30].

Ховорс отождествл яет его с Угэчи Хашагой, Шмидт – с Ульдзей Тимуром, В. М. Успенский принимает его за Куйланчу-бахадура^[31]

Правильным является мнение Ховорса. «Гуйличи анналов «Мин-ши», – пишет он, – был узурпатором, который силой овладел престолом и который не брал титула хана монголов, но только хана татар, ибо он боялся поднять против себя чле нов императорской фамилии Юань. Таким образом, он не был членом этой фамилии, но узурпатором, и вся его история пока зывает, что он был не кто иной, как Угэчи Саган Сэцэна, иска жением имени которого являются Гуйличи и Гулчи»^[32]

Почему в монгольских источниках Угэчи не фигурирует в качестве хана, а в китайских фигурирует, объяснить просто. Все представители изгнанной из Китая Юаньской династии претендовали на власть над Китаем и организовывали походы. Ослабление или низвержение этой ненавистной династии осво бождало китайское правительство от забот. Поэтому оно пос пешило с признанием узурпатора Гуйличи-Угэчи, чтобы уста новить с ним дружественные отношения. В другом положении были монгольские летописцы, которые стремились не допус кать на трон «незаконных» правителей и поэтому либо при думывали для них фиктивное родство, либо не упоминали о них вовсе. Примером служит история с сыном Угэчи, Эсэху, ханствовавшим в 1415–1425 гг. У Саган Сэцэна и в «Алтай тобчи» он признается за хана, а в «Шара туджи» о его ханствовании умалчивается и преднамеренно перестанавливаются годы ханствования его предшественников, чтобы скрыть про бел 1415–1425 гг.

На основании данных монгольских и китайских источников можно установить, что в 1400–1402 гг. ханом считался Гун Ти мур; 1403–1407 гг. – годы ханствования Гуйличи (Угэчи); в 1408 г., наряду с Гуйличи, которого не все признавали ханом, был объявлен законный престолонаследник Ульдзей Тимур, убитый в 1410 г.; с 1411 или 1412 по 1415 гг. ханом- считался Дэлбэк, доводившийся будто бы сыном Ульдзей Тимуру; в 1415–1425 гг. ханствовал Эсэху; в 1426 г. ханом был объявлен Адай.

В «Шара туджи» ханствованию Гун Тимура отводится во семь лет, т.е., 1400–1408 гг., в результате ханствование Гуйличи-хана выпадает (Саган Сэцэн проделывает то же самое в обратном порядке, объявляя Ульдзей Тимура ханом не в 1408 г., а в 1403 г.). На ханствование Ульдзей Тимура в «Шара туджи» отводится не два года; а восемь, в результате чего на 1415/1416 гг. приходится начало ханствования не Эсэху-хана, а Дэлбэка. После окончания ханствования Дэлбэка (в 1420/1421 гг.) следует разрыв, т.е., не указывается, через сколько времени после него последовало объявление следую щего хана-Адая, а прямо говорится, что последний воссел в возрасте тридцати пяти (несколькими строками ниже – трид цати семи) лет («Шара туджи» стр. 74–78). Таким образом, в «Шара туджи» сводятся концы с концами, чтобы восполнить пробелы годов ханствования Гуйличи (Угэчи) и Эсэху, не приз наваемых за ханов. Кстати, если Гуйличи (Угэчи) фигурирует в китайских и не фигурирует в монгольских источниках, то его сын – наоборот. «В 13 год правления Юн-ло (1916 г.) Дэлбэк-хан умер и монголы в течение более 10 лет оставались без гос ударя», – говорится в Мен-гу-ю-му-цзи (Менгу-ю-му-цзи. Записки о монгольских кочевьях. Пер. П. С. Попова. СПб., 1895, стр. 162).

Объявление ханом Ульдзей Тимура не означало признания его другими или распространения его власти (точнее говоря, власти Алутоя) на всех ойратов и монголов. Последовавшая борьба показывает непризнание нового хана ойратами, прич ем она была связана, вероятно, отчасти с сопротивлением Гуйличи (Угэчи)-хана.

Вероятно, Угэчи (Гуйличи) после поражения для облегчен ия борьбы со своим непокорным вассалом Алутаем вынужден был пойти на временное примирение с другим непокорным вас салом – Батулой, что обеспечивало прочный союз со всеми ойрат-монголами. Этим мы объясняем их быстрое выступление против Ульдзей Тимура и стоявшего за его спиной Алутая. Кроме того, Гуйличи-Угэчи нуждался в союзе ойрат-монголов и для борьбы со своими западными соседями – ханами тянь-шаньских монголов.

Поражение Угэчи, временно ослабившее его влияние на ойратские дела, все же не имело существенного влияния на его политику в Притяньшанье. Дело в том, что Шам Джехан сам был изгнан тимуридами на Алтай, а затем фактически переста ла иметь значение и власть тимуридов.

Хотя господство Тимура и тимуридов на Тянь-Шане продол жалось недолго, тем не менее их государство было подорвано, разорено.

В 1409 г. ойратские силы под руководством Батулы (в «Мин-ши» фигурирует под именем Махамы) нанесли Алутаю и Ульдзей Тимуру поражение, за которым последовал раздор между Алутаем и Ульдзеем. На следующий год китайская ар мия довершила их разгром, а Батула, воспользовавшись этим, убил Ульдзея^[33]. Почувствовав себя достаточно сильным, Батул а вместо признания верховенства Угэчи (Гуйличи) решил пос адить своего хана, по имени Дэлбэк (ок. 1411–1415 гг.), а затем, подобно Алугаю, вступил в войну с китайцами, с по мощью которых он только что одолел своих противников^[34].

Война Батулы против Китая кончилась так же плачевно, как и война Алутая. Император, нанеся в 1414 г. поражение войскам Батулы (Махамы), преследовал их до р. Толы. «Здесь Махаму сложил с себя обязанности (командующего) и беж ал»^[35]. Угэчи Хашага не замедлил воспользоваться бедствен ным положением своего соперника и убил его. Что касается хана-ставленника, то он, как полагают, погиб во время бегства от китайцев^[36].

Угэчи умер через несколько месяцев после убийства им Ба тулы, и ханский престол занял его сын Эсэху, ханствовавший до 1425 г.^[37] Поскольку монгольские летописцы уклонялись от прямого включения в летописи сына киргиза-узурпатора Угэчи, они не только переставляли годы ханствования предшественников, но опускали либо имя Эсэху, либо титул. В «Алтай тобчи» после Дэлбэка называется некто «Ойратай хан» (т.е., хан-ойрат, ханствовавший в 1415–1425 гг.). Кого следует под ним подразумевать, видно из буддийского сочинения: «После (Дэлбэка) троном овладел сын Угэчи из ойратов, по имени Эсэху» (Huth. Указ, публ., ч. II, стр. 44). Определение «из ойратов» не следует понимать как указание, что он был не киргиз, поскольк у автор, как отмечалось выше, включал в ойратское четырехплемение и кыргызов, как ветвь ойратов. Главное для автора здесь состояло в том, что Эсэху в противовес монголам был из ойратов, а был ли он бурятом, киргизом или олотом, в данном случае не имело значения.

В «Шара туджи» Эсэху не признается ханом; с целью со крытия его ханствования допускается, как указано, прибавка продолжительности ханствования двум предшествующим ха нам. Но описание в «Шара туджи» событий, последовавших за смертью Эсэху, подтверждает, что он был именно ханом. «Эсэх у умер, – говорится в «Шара туджи», – тогда Цамур Гунджи отправила Ульдзейту Гоа и Ачай-тайшу к своим родственник ам монголам… (с извещением)  «Эсэлу умер. У ойратов смут а… Адай-тайша Ульдзейту Гоа (в жены) взял, тридцати пяти лет на ханский престол воссел, Аруктаю титул тайши дал…

Совершенно очевидно, что Адай-тайша воссел на ханский пре стол, освободившийся лишь со смертью Эсэху («Шара туд жи», стр. 75–76).

С деятельностью Эсэху связано отвоевание подвластными ему кыргызами Или-Иртышского междуречья и оттеснение улу са тянь-шаньских монголов за р. Или^[38]

По мере роста своего влияния среди ойратов на Алтае, кыргызские ханы Угэчи и Эсэху активизировали свою политику и в Восточном Тянь-Шане, где постепенно складывались благо приятные для них условия.

Согласно красочному описанию историком тянь-шаньских монголов Мирзой Хайдаром поражений, понесенных Увейс-ханом от Эсэху в Или-Иртышском междуречье и на территории Тянь-Шаня, Увейс иэ шестидесяти одного сражения проиграл только одно и дважды попадал в плен к своему противнику (в р-не Бешбалыка–Турфана)^[39][40]. У Мирзы Хайдара содержатся также другие интересные сведения о ханстве Эсэху, однако необходимо иметь в виду, что автор ошибочно именует победо носнее противника Увейса не Эсэху-ханом, а Эсэн-тайшой.

Основанием для отождествления противника Увейс-хана с Эсэху-ханом, а не с Эсэн-тайшой, служат несколько соображе ний.

Внук Хызр-хана, Увейс-хан, утвердил свою власть в Вос точном Тянь-Шане, в районе Бешбалыка, около 1417– 1420 гг., во время ханствования его дяди Шир Мухаммеда, т.е., в годы ханствования у ойратов на Алтае Эсэху-хана. По словам са мого Мирзы Хайдара и по свидетельству «Мин-ши», Увейс был убит в 1428 г., т.е., три года спустя после смерти своего соврем енника Эсэху. Так как владения Эсэху, являвшегося сыном и наследником Угэчи, привыкали к Бешбалыку с востока, и главной фигурой в этом районе в этот период мог быть только сын воевавшего здесь в 1400–1408 гг. Угэчи (Гуйличи), Эсэху-хан, то Увейс-хан мог вести борьбу в районе Бешбалыка – Турфана и вообще в Восточном Тянь-Шане только против это го ближайшего соседа – хана кыргызов и ойратов. Время ее приходилось на 1415–1425 гг., во всяком случае – не позднее 1428  г. (год смерти самого Увейс-хана). Участие в ней в этот период Эсэн-тайши, родившегося в 1417 г., исключается.

В пользу Эсэху-хана говорят титулы его сыновей Ибрагим-онга и Ильяс-онга. Захватив однажды в плен в районе Турфана Увейс-хана, Эсэн-тайша, как пишет Мирза Хайдар, потребовал от пленника его сестру Махтум-ханым себе в жены, что тому пришлось исполнить. В дальнейшем у Эсэн-тайши ро дились от нее два сына – Ибрагим-онг и Ильяс-онг^[41], и дочь, которая впоследствии была отдана в жены сыну могущественн ого тянь-шаньского монгола Карим Берды.^[42]

Мирза Хайдар специально поясняет читателю значение ти тула «онг», говоря: «по-калмацки ханзаде называют онг». Подобные титулы они могли получить лишь от ханствовавшего в то время отца Эсэху-хана, а не от Эсэн-тайши. Монгольская традиция не признает Эсэна ханом: его именуют тайшой. Пос кольку лично за самим Эсэном не закрепился титул хана, то невозможно, чтобы его сыновья имели титулы онгов (ханзаде), с другой стороны, наличие подобных титулов у сыновей Эсэху-хана вполне естественно. Его сыновья действительно должны были носить титулы ханзаде-онгов. Двоеханствия в то время у ойратов не было, а ханом был именно Эсэху-хан. Никто, кроме него, в то время нe мог дать своим сыновьям такие титулы. Распространенность титула «онг» у кыргызских феодалов прек расно подтверждается «Маджму ат-таварих». Согласно гене алогиям кыргызских родоначальников в «Маджму ат-тавар их», многие из них имели титул «онг».

Третьим обстоятельством, указывающим на то, что эти люд и не могли быть сыновьями Эсэн-тайши, но сыновьями Эсэху-хана, является определение их происхождения и происхожде ния третьего брата по линии матерей.

В связи с выяснением киргизского происхождения

Ибрагим-онга и Ильяс-онга, возникает важная проблема выяснения родственных отношений Амасанджи-тайши, который впоследс твии занимал со своим улусом весь ТяньШань до Сыр -Дарьи.

«…Эсэн-тайша потребовал… Махтум-ханым. От нее было два сына и дочь, – пишет Мирза Хайдар. – Когда Увейс-хан отда вал Махтум-ханым, он обязал своего зятя стать мусульмани ном. И ханым вступила в брак по мусульманскому обычаю. Ханым обратила в мусульманство своих приближенных. Своих сыновей она назвала Ибрагим и Ильяс… Ввиду принятия мус ульманства между Ибрагим-онгом и Ильяс-онгом, с одной стороны, и Амасанджи-тайшой, с другой стороны, началась междоусобная борьба. Амасанджи-тайша бежал от них в Моголистан. У Амасанджи-тайши было 300 тыс. человек…. Изве стно, что 18 тыс. человек оставалось с Ибрагим-онгом и Ильяс-онгом^[43]. В дальнейшем между ними и ханом калмаков случи лась вражда. Они бежали от хана калмаков в Китай с 40 тыс. чел. Междоусобицы между братьями имели место до смерти Мухаммед-хана. Дост Мухаммед хан умер в 873 г. (июль 1468–июнь 1469). Бегство Ибрагим-онга и Ильяс-онга и их приезд в Китай имели место около 910 года (июль 1504–май 1505)^[44].

В этом отрывке заслуживают внимания два свидетельства: «Ввиду принятия мусульманства между Ибрагим-онгом и Ильяс-онгом, с одной стороны, и Амасанджи-тайшой… началась междоусобная борьба».

«Междоусобица между братьями имела место».

Согласно этому, Ибрагим-онга, Ильяс-онга и Амасанджи-тайшу следует считать сыновьями одного отца (т.е., Эсэху-ха на), но от разных матерей.

Из жен Эсэху нам известны две: дочь Элбэк-хана, Цамур Гунджи, и сестра Увейса, Махтум-ханым – мать Ибрагима и Ильяса. Наличие у Амасанджи титула тайши указывает на высокое происхождение по линии матери-монголки, так как по линии отца он не мог получить этого титула: сам отец не имел на него прав. Тайшой, или царевичем-ханом, надо было ро диться, быть кровно связанным с «золотым родом» Чингиз-хана. Из этого следует предположение о происхождении Амас анджи от Цамур Гунджи, дочери Элбэк-хана³⁸⁴.

³⁸⁴ Будучи по женской лилии внуком Элбэка, он мог иметь титул тайши и рассматриваться законным престолонаследником Эсэху-хана по отнош ению к ойратам и монголам. Возможность получения Аманджой титула тайши от Цамур Гунджи подтверждается получением от нее же ти тула тайши Тогоном, передавшим его впоследствии Эсэну. В связи с выяв лением происхождения у Амасанджи титула тайши можно объяснить, поче му его младшие братья имели титулы онгов. Эсэху-хан сам не имел наслед ственного монгольского титула. Присвоение своим младшим сыновьям кит айских титулов онгов (ханзаде) было лучшим выходом из положения.

Указанные соображения подкрепляются также отсутствием у Эсэн-тайши таких сыновей, как Амасанджи, Ибрагим-онг и Ильяс-онг. Но все же Амасанджи доводился Эсэн-тайше, как сын Цамур Гунджи и Эсэху-хана, близким родственником. Дочь Элбэк-хана Цамур Гунджи до 1415 г. была замужем за Батулой. У них был сын Тогон-тайша, у которого в 1417 г. ро дился Эсэн-тайша. С 1415 г. Цамур Гунджи стала женой киргиза Эсэху-хан а, и у нее в этот период родился другой сын, Амасанджи-тайша. Таким обр азом, Амасанджи-тайша, как родной (по матери) брат Тогопа, доводился Эсэн-тайше дядей. Не исключено, что эта близость могла быть одной из причин путаницы.

Английский переводчик Мирзы Хайдара ошибочно принимал Амасанджи- тайшу за отца Ибрагима и Ильяса и фразу о рождении у Махтум-ханым детей переводил: «От нее он (Амасанджи-тайша) имел двух сыновей, и одну дочь – by her he (Amasanji taishi) had two sons and one daughter» (The Tarikh-i Rashidi of Mirza Muhammed Haidar, N. Elias, D. Ross. Lon don, 1895, стр. 95). Это противоречит источнику. Противник Увейса, требуя в жены его сестру, говорил: «Ты должен отдать мне сестру Махтум-ханым» (рукопись С-395, л. 50). Амасанджи-тайша, не будучи сам ханом, не мог передать и своим детям титулы ханзаде (онгов).

В других списках «Тарих-и Рашиди» то же лицо именуется не Амасан джи, а Санджи Баши (см. Мирза Хайдар. Тарих-и Рашиди. Рукопись биб лиотеки Востфака ЛГУ, №272, л. 40-а. (Возможно, оно искажено в обоих случаях и является просто китайским титулом «саньчжи», который носили некоторые кыргызские бии в позднейшее время (см. напр., титул киргизского бия «саньчжи дачэн» – «нештатный генерал» в сочинении Чунь Юаня «Сиюй вэнь цзянь лу», 1777, цз. 3-стр. 4). Не исключено сочетание титула «сань чжи» с тюркским «баши». Наши попытки выяснить личность Амасанджи, или Санджи Баши, по монгольским и китайским источникам остаются пока безрезультатными, что, впрочем, может объясняться малой ролью его сам ого в делах ойратско-монгольского мира.

Дополнительные свидетельства в пользу отождествления Амасанджи, Иб рагима и Ильяса с сыновьями киргизского хана Эсэху см. в конце V главы.

Причин для смешивания киргиза Эсэху-хана с ойратом Эсэном в сочинении автора тянь-шаньских монголов было много^[45]. В частности, большое значение имело то, что Эсэху официально именовался ханом ойратов (калмаков) и использовал их как своих вассалов в борьбе против тянь-шаньских монголов; улус которых он оттеснил из Или-Иртышского междуречья^[46].

Эсэху удерживал власть над ойратами и частью монголов около десяти лет. Ее падению предшествовала ожесточенная борьба возникшая в 1424 г. среди ойратских вассалов. По этой причине, как говорится в «Мин-ши», многие из них обращались к императору с просьбой принять в подданство. Правительство дало указание награждать перебежчиков, отводить им земли и даже давать сельскохозяйственные орудия^[47].

Смерть Эсэху была, возможно, насильственной. По Саган Сэцэну, главным организатором переворота 1425 г. была женa Эсэху-хана, Цамур Гунджи, у которой якобы пробудилась старая вражда против Угэчи и которая освободила Ульдзейту Гоа и ее сына, Ачай-тайшу, направив их к монголам с призыв ом напасть на ойратов^[48]. В действительности положение ее шло двойственным, поскольку она имела давнишние связи с ойрат-монголами, во главе которых поднимался ее сын от Багулы, Тогон^[49]. Главным предводителем монголов был Алутай – давнишний враг Угэчи (Гуйличи) и его сына Эсэху-хана. Под его руководством монголы в 1426 г. нанесли поражение соединенным силам ойратов (в том числе и киргизам). Ханом был объявлен ставленник Алутая, Адай-хан, взявший в жены Ульдзейту Гоа^[50].

На этом окончилась кратковременная гегемония кыргызских ханов среди ойратов на Алтайско-Хангайском нагорье. В дальнейшем судьбы их были связаны с сыновьями Ачая, усыновленного в 1399 г. Угэчи Хашагой. Ачай до смерти Эсэху жил вместе с матерью приставке Эсэху. При организации монг ольского нашествия 1426 г. он первоначально поддерживал Алутая и монгольскую партию, рассчитывая, как сын Харгацуга и первый законный престолонаследник, получить ханский титул. Восшествие на ханство Адая показало Ачаю несостоя тельность его расчетов. Он сам и три его сына родились и выросли при ставках кыргызов Угэчи и Эсэху, и их судьбы были связаны с киргизско-ойратским миром, а не с монголами. Это подтвердилось возвышением их во второй трети XV в., вместе с возвышением ойратов под руководством Тогона и его сына Эсэн-тайши.

С переходом во второй трети XV в. гегемонии к ойрат-монголам отношения между ними и кыргызами вступили в новый этап. Грозный объединитель ойратов изгнал кыргызов на Тянь- Шань. Поражение, понесенное в 50-х гг. XV в. киргизскими плем енами от Эсэна, глубоко залегло в памяти народа (см. далее гл. V).

Особые тесные отношения кыргызских племен с ойрат-монгольскими нашли отражение во многих преданиях кыргызского народа. Кыргызский героический эпос показывает не только кыргызское общество, но в определенной мере также кыргызско-ойратское. Это проявляется как в этнической принадлежности главных героев, так и в сюжетном содержании всех циклов. Почти у всех главных героев эпоса, как правило, среди калмаков есть либо родственники, либо друзья, либо противники.

Жен-калмачек имели отец Манаса, его брат Кезкоман (у него было шестеро сыновей, не знавших ни слова по-киргизски и во всем подобных калмакам). У Манаса, кроме жены-калмачки и тестя Тогона (отца Эсэн-тайши), был названый брат калмак Алмамбет, выступающий в цикле «Великий поход» двойником Манаса и ханом всех кыргызов.

Главные противники Манаса и кыргызских батыров – калмак Джолой и его вассалы. Борьба с ними, как видно из преданий, зарегистрированных еще в начале XVI в. в «Маджму ат-таварих», была наследственной, переходящей из поколения в поколение: воевали предки Манаса, его отец, дядя Карнас и др.

Без калмаков не обходилось ни одно празднество. В столкновениях не всегда и не все калмаки выступали на стороне своих соплеменников. Иногда они были с кыргызами.

Мирные и немирные отношения с калмаками являются главной темой многих циклов эпоса. Цикл «Приход Алмамбета» посвящен специально биографии этого калмака. Главная тема цикла «Великий поход» – описание похода соединенных кыргызских сил на калмака Эсэн-тайшу, борьба кыргызских и калмацких батыров. Значительное место отводится показу мирных и немирных отношений с калмаками также в цикле по минок по Кокетею, устраиваемых кыргызами на старинной их родине Каркара в Енисейско-Иртышском междуречье. Особая близость кыргызов и ойратов отражается в сцене отравления Манаса и «Заговоре Кезкоманов».

Описываемые в эпосе киргизско-калмацкие мирные и не смирные отношения, по существующему в науке мнению, отра жают якобы борьбу кыргызов против двух-трех вторжений калмаков на Тянь-Шань (где кыргызы якобы жили с домонголького времени) в XIV–XV вв. и в основном период кратковременного господства калмаков над частью кыргызов в XVII–XVIII вв.^[51]. Приведенные факты говорят о другом. Записи пре даний начала XVI в., содержащиеся в сочинении Сайф ад-дина, т.е., до установления калмацкого господства на Тянь-Шане, показывают совершенную несостоятельность такого мнения. Впрочем, это видно и по записям Ч. Валиханова, в которых, например говорится, что сын Кукотея, направляясь для совершения поминок по отцу с Тянь-Шаня на родину, восклицал: реку Или перейду «с калмаками, покрывающими Алтай, руду вместе кочевать, с калмыками… вместе буду улусами стоять…» (Ч. Валиханов. Избранные произведения. Алма-Ата, 1958, стр. 350–351),. Факт употребления еще в XV–XVI вв. имени калмаков как собирательно-нарицательного названия врагов говорит о давних связях кыргызских племен с ойрат-монголами.

Одной из характерных черт кыргызских преданий является то, что они изображают киргизский народ не как подвластный ойратам, но как равный калмакам или временами даже гос подствовавший над ними. «Дитя мое, Манас, – говорил Якуб своему сыну, неосмотрительно затевавшему ссоры с калмака ми. – Давно, во времена Ногоя, мы были господами над кал маками. Но после смерти Ногоя… властитель Эсэн-хан, собрав пятьдесят тысяч войск, двинулся против нас. Он победил кыргызов, потопил все наши земли в крови и рассеял потомство Ногоя по всему свету»^[52].

Это глубоко залегшее в памяти народа возвышение кыргызских племен в доэсэновский период и страшное поражение, понесенное ими от Эсэн-тайши, связывается с окончательным переселением кыргызов с Алтая на ТяньШань, что отчасти действительно соответствует истории их движения.

По некоторым кыргызским преданиям, как и по приведенн ому преданию Саган Сэцэна, кыргызы и калмаки происходили от одних предков^[53]. С другой стороны, особо тесные связи ойрат-монголов с кыргызами в XIV–XV вв. нашли отражение и в современном «Манасу» ойратском эпосе «Джангариада», оформление основных циклов которого связывается с «эпохой Тогон-тайши и его знаменитого сына Эсэна»^[54]. Глава кыргызов (бурутов) Манас фигурирует там как третье лицо в государ стве и занимает почетные места при размещении собственно ойратских батыров³⁹⁵.

[1] Настоящая глава написана автором на основе его неопубликованной монографии «Некоторые проблемы истории кыргызов и их взаимоотношений с ойратами в X I I I – X V вв.», 1958 г., 450 стр. Хранится в фондах Отд. об щественных наук АН Киргиз. ССР

[2] Н. А. Аристов. Западный Тянь-Шань. Усуни и кара-киргизы., Гл. Х, стр. 5. Рукопись Всесоюзн. географ. об-ва.

[3] Там  же. стр. 6–11.

[4] «В конце XIV начале XV в., – писал академик Б. Я. Владимирцев, – мы застаем ойратов на новых местах там, где их не было в век Монгольской империи. Из своих родных лесов они выходят в степь и начинают кочевать по Алтаю и по прилегающим к нему степям и горным пространствам. Они… пережили крупное изменение в хозяйственном быту: из народа «лесного», полуохотничьего-полукочевого они превратились в настоящих степных ном адов». (Б. Я. Владимирцов. Общественный строй монголов М., 1934. стр. 149, 34). Возражая против «столь быстрого чередования исторических периодов в жизни народов и намеченной концепции развития ойратского государства», С. А. Ко з и н , на наш взгляд, правильно указывал, что ой рат-монголы должны были распространиться по Алтаю не в XIV в., а ран ее (С. А Ко з и н . Эпос монгольских народов М. 1948, стр. 18)

[5] Ssanапg Ssetsen, Geschichte der Ost-Mongole.i unci ihres Fiirsfenhases, herausgegeben. von Schmidt, Spb, 1829, стр. 56. См. также Erdeni–vin tobci Mongolian, Cambridge, 1956, т. 1–4.

[6] Geschichte des Buddhismus in der Mongolei. Aus dem Tibetischen des Jigs-med nam-m’ka. heraus gegeben von Huth,–Strassburg; 1893–1896; m. 1– 2, часть II, стр. 11–65. Очевидно, кыргызов следует подразумевать и под «нар одом девы», «улусом девы» (окин улус), фигурирующим наряду с «народом левой стороны» (джунгарами), в другом предании о составе «четырех народ ов». (Huth. Указ, публ., т. I, стр. 22; т. 2, стр. 33. Летопись Гомочжаба «Гансайин урусхал» («История Ганга»), ЛО ИВ АН, Mans F.-294, л. 56. Цит« по Н. Шастиной–«Шара туджи», М., 1957) Происхождение этого названия, вероятно, связано с легендой о происхождении кыргызов от сорока дев. Европейский публикатор и переводчик сочинения Джигмед Ригбай Дордже переводит «народ девы» как «Tsug-te Amazonen» (Huth. Указ, публ., т. 2, стр. 33). В соответствии с этим у некоторых возникает вопрос, каким образ ом могла дойти до монголов эта древняя греческая легенда X–V вв. до н.э. о стране амазонок (Н. Ш а с т и н a. Указ, публ., стр. 179).

По нашему мнению, этой легендой не следует объяснять состав «четырех народов», даваемый в описательной форме; ведь у автора на нескольких страницах до этого и после совершенно ясно говорится, что в состав четырех племенных ойратов, наряду с другими, входили и кыргызы (там же, стр. 11. 65). Естественнее видеть в названии народа «окин улус», входящего в сос тав «четырех народов», перевод киргизского «(кырк) кыз-ин улус», т.е., «(сорока) дев улус», как именовали себя кыргызы.

[7] Д. Покотилов. История восточных монголов в период династии Мин, 1364–1368, по китайским источникам. СПб., 1893, стр. 14.

[8] Алтан тобчи, Указ, публ., стр. 156–158; Шара туджи. Указ, публ., стр. 71–73. Саган Сэцэн. Указ, публ., стр. 144.

[9] Исполнителями интриги против него явились Ульдзейта Гоа и некий Докшин Шира, служивший прежде у Харгацуга. Воспользовавшись отсутс твием Элбэк-хана, они якобы опоили вином Хухая, одновременно уведомив хана, что Хухай находится во дворце и якобы покушается на честь Ульдзейты Гоа. Хухай неизвестно каким образом узнал об этом и бежал из двор ца еще до возвращения хана. Тот якобы устроил за ним погоню, во время которой Хухай был убит. Сначала хан приказал сунитскому Джамин Тайфу вырезать со спины его ремни и послать их Ульдзейте Гоа. Но через нескольк о дней хан будто бы раскаялся в содеянном и передал сыну Хухая, по име ни Батула, пожалование, которое было назначено его отцу, т.е., звание чинс анга, правление над ойратами и, кроме того, отдал ему в жены свою дочь Цамур Гунджи. (Саган Сэцэн, стр. 142. Шара туджи. Там же, стр. 71–73, 166–167).

Затем Элбэк-хан совместно со своим зятем Батулой стал изыскивать меры, чтобы уничтожить Угэчи Хашагу.

[10] Саган Сэцэн, стр. 142.

[11] Там же, стр. 154, 182, 76.

[12] Там же, стр. 56 и далее.

[13]  Б.Я.Владимирцов. Указ, соч., стр. 131.

[14] Sсhmidt. Указ, публ., стр. 373.

[15]  Там же, стр. 143.

[16] Согласно «Алтай тобчи», Угэчи Хашага был будто бы сыном Хухая и братом Батулы, с которым они вместе убили Элбэк-хана, а затем отдели лись от монголов и сделались’«их непримиримыми врагами». Отделиться и стать врагом мог только Батула, что в действительности было и что перед ает в искаженной форме «Алтай тобчи».

[17] Йезди. Указ, публ., т. И, стр. 33–36.

[18] Шами. Указ, публ., т. I, стр. 171.

[19] Р е t i s de la Croix, Histoire de Timour-bec, Deli, 1723,т. 1–4;

т. 3, стр. 31–34 и др. См. далее.

[20] Й е з д и, т. II, стр. 220.

А б д-а р-Р аззак Самарканда Рукопись ЛО ИВ АН, С-443, л. 196-6. Перевод извлечений см. в «Сб. мат-лов по истории кыргызов и Киргизии».

[21] Абдар-Раззак Самарканди. Там же.

[22] «Алтай тобчи», стр. 158.

[23] По хронологии «Алтай тобчи», Ульдзей, умерший в 1410 г., ханствовал тринадцать лет, т.е., выходит, что он сел на трон в 1398 г., еще до смерти Элбэк-хана (там же). Так как приведенные примеры свидетельст вуют о явной несуразности в хронологии данного источника, то в дальнейш ем мы не будем обращать внимания на это. В «Шара туджи» даты собы тий почти не даются).

У Тимковского Ульдзей считается не братом, а «дальним родственником», Гун Тимура (Путешествие в Китай через Монголию в 1820–1821 гг., ч. 1–III, СПб., 1824; ч. III, стр. 213).

[24] Саган Сэцэн, стр. 145. Передает почти дословно «Шара Туджи», стр. 74–75.

[25] Саган Сэцэн, стр. 144. Принимая во внимание стиль автора выражать вассалитет в презрительной форме, последнее надо понимать так, что Ульдзейта Гоа (бывшая жена Харгацуга–Элбэк-хана – Угэчи Ха- шага), как мачеха Эсэху-хана, вместе со своим сыном Ачай-тайшой по-прежнему находилась в доме Угэчи Хашага, но подчинялась теперь его сы ну, Эсэху-хану. Что касается Цамур Гунджи, то эта жена Батулы и его бывший вассал Ароктай тоже перешли к Эсэху-хану: первая – как же на, второй – как вассал. Все они находились на положении почетных полу-пленников при дворе киргизского Эсэху-хана до 1425 г.

[26] Мин-ши, отд. Да-дань, цз. 327, л. 5. Здесь и далее цитируется по пере воду, исполненному с изд. 1878 г. специально для Ин-та истории АН Киргиз. ССР Подробный пересказ этого и вообще истории монголов по китай ским источникам см. в указ. соч. ПокоТилова, а также De Mailla, Hisioire generall de la Chine au Annales de cet Empire. Trad, du Tong-Kien-Kang-Mou, Paris, 1779, т. X, стр. 153.

Чжен-сян и Чжи-юань – чиновничьи звания, заимствованные юаньскими императорами у китайцев. Об Алутае см. далее. Отождествить с кем- либо верховного везира Маэрхацзу не представляется возможным.

[27] Мин-Ши, отд. Да-дань, цз. 327, л. 4.

[28] Согласно китайской версии, в 1404 г. агентура Гуйличи-хана якобы от равила неугодного ему князя Хами по имени Ан-кэ-Тимура (там же, отд. Хами, дз. 329, л. I), Так как китайцы поддержали кандидатуру его племянн ика На-ху-ли, а не кого-либо из семьи Анкэ-Тимура, то в княжестве обо стрилась борьба двух партий, причем Гуйличи, в противовес китайцам, стал поддерживать бабку и родственников якобы убитого им Ан-кэ-Тимура (там же, л. 1–2). Однако им не удалось одержать верх над своими про тивниками, и в 1407 г. они по приказу китайского императора были изгнаны из Хами к своему покровителю Гуйличи-хану. Мы думаем, что этой версии об убийстве Ан-кэ-Тимура по указанию Гуйличи-хана, сочиненной китайски ми чиновниками, доверять следует с большой осторожностью: не было ли это делом рук самих китайцев? Поддержка китайцами не членов семьи Ан- кэ-Тимура, а князя То-то и, напротив, поддержка Гуйличи-ханом семьи Ан-кэ-Тимура выглядят странно.

[29] Мин-ши, отд. Бешибали, цз. 332, стр. 8-а,

[30] У Бичурина он фигурирует под именем Гольци (см. «Историческое обозрение ойратов или калмыков». СПб., 1834, стр. 14).

[31] Шмидт противоречит самому себе. Он соглашается с Пети де ля Круа в вопросе о пребывании Ульдзей Тимура при дворе Тимур-Ленга до 1405 г., а Гуйличи в 1402–1405 гг был связан с китайским двором. Успен ский допускал ошибку: Куйланчу-бахадур жил не в 1400-х г., а на полсто летия позже, причем, участвуя в поединке перед битвой 1451 г., он, веро ятно, не мог быть старше 50 лет (Успенский, Страна Кукэнор…, стр. 91).

[32] Ноwогth. Там же, стр. 352. Вместе с тем Ховорс в определении этнической принадлежности Угэчи допускает ошибку, произвольно причис ляя его, как отмечено выше, к кереитам-торгоутам.

[33] Мин-ш и, отд. Да-дань, л. 5; отд. Ва-ла, л. I.

[34] Монгольские источники выдают Дэлбэка за сына Ульдзея. Как подме тил Ховорс, маловероятно, чтобы Батула, убив отца, сразу посадил его сын а. По нашему мнению, Дэлбэк – сын одного из монгольских царевичей, по имени Тотобухуа, который находился при китайском дворе со времен Биликту или Уссахал-хана и которого император отпустил на родину по прось бе Батулы (Мин-ши, отд. Ва-ла, л. 1).

[35] Мин-ши, отд. Ва-ла, л. I.

[36] Датировка смерти Батулы в «Мин-ши» (1416 г.) расходится с монголь скими летописями (1415 г.) на год (отд. Да-дань, л. 5; отд. Вл-ла, л. 2).

[37] Подробное исследование борьбы Угэчи Хашаги и Эсэху-хана, а так же взаимоотношений в этот период кыргызских племен с ойратскими содерж ится в указанной неопубликованной монографии К. И. Петрова «Неко торые проблемы истории кыргызов и их взаимоотношений с ойратами в XIII–XV вв.», фонды Отд. общественных наук АН Киргиз. ССР, 1958.

[38] Поскольку Эсэху являлся продолжателем борьбы, которую в районе Бешбалыка и в соседних областях вел его отец (в монгольских источни ках – Угэчи, в «Мин-ши» – Гуйличи), это является дополнительным под тверждением отождествления Угэчи-Гуйличи.

[39] Мирза  Xайдар. Тарих-и Рашиди. Рукопись ЛО ИВ АН, С.

[40] , д. 49–50

[41] Мирза Хайдар. Там же, стр. 63.

[42] Мирза Хайдар. Там же, л. 65 об.

[43] В рукописи ЛО ИВ АН, С-394 говорится: 18 раз по сто тысяч, т.е., 1,8 млн. Такая цифра, несомненно, ошибочна и опровергается последующим сообщением об увозе ими в Китай всего 40 тыс. чел.

[44] Мирза Хайдар. Рукопись ЛО ИВ АН, С-395, л. 63-б.

[45] Анализ их содержится в монографии К. И. Петрова «Некоторые про блемы истории кыргызов и их взаимоотношений с ойратами в XIII– XV вв.». Фонды АН Киргиз. ССР.

[46] Мин-ши, отд. Ва-ла, л. 2.

[47] Мин-ши, отд. Ва-ла, л. 2.

[48] С а г а н С э ц э н , стр. 146.

[49] Именно этим следует объяснять ее ссору с Тогоном, о которой гово рится у Саган Сэцэна.

[50] По монгольским источникам, одним из предводителей Адай-хана был Ароктай, который, захватив в плен сына Батулы, Тогона, предлагал уничто жить это «вражеское семя» (Саган Сэцэн, стр. 148).

[51] См. доклады и выступления манасоведов на конференции 1952 г. по «Манасу». Стенограмма сессии. Фонды Отд. общ. наук АН Киргиз.ССР.

[52] «Манас». Фонды АН Киргиз. ССР, инв. № 599, стр. 71, 84 и др.

[53] Фонды АН Киргиз. ССР, инв. № 1546, стр. 132–133.

[54] С.А.Козин. Джангариада. М., 1940, стр. 88.

 Там же, стр. 148, 179, 99 и др. Более обстоятельное освещение киргизско-ойратских отношений см. в указ, монографии К. И. Петрова «Некоторые проблемы истории кыргызов и их взаимоотношений с ойратамн в XIII–XV вв.». Фонды АН Киргиз. ССР, 1958.

 

ГЛАВА V

АССИМЛЯЦИЯ ТЯНЬ-ШАНЬСКИХ МОНГОЛОВ К НАЧАЛУ XVI в.

Пятнадцатое столетие явилось в истории киргизского наро да особенно знаменательным периодом. К концу этого века в основном завершилась консолидация распространившихся по всему Тянь-Шаню кыпчакско-кыргызских выходцев Енисейско-Иртышского междуречья и тянь-шаньских монголов (конгло мерата монголо-тюркских племен). Процесс ассимиляции пер выми вторых совпадал с завершением формирования самой киргизской народности.

Как отмечалось ранее, восточно-кыпчакские и кыргызские племена двигались на юго-запад еще в XIII в., когда кыпчакско-кыргызские племена занимали Или-Иртышское междур ечье, т.е., Восточный Тянь-Шань.

С возвышением в XIV в. Ак-Ордынского улуса фронт про движения восточно-кыпчакских племен в Притяньшанье расширился. Ко времени Тохтамыша он доходил уже до Сыр-Дарьи. Хотя в результате опустошений, произведенных Тимуром в Дешт-и Кыпчак, их продвижение временно было приостановле но, но в общем исторический процесс перемещения больших масс кыпчакских кочевников из Западной Сибири в среднеази атские области продолжался.

Этнический состав их был крайне сложным. С течением вре мени стали выделяться отдельные крупные родо-племенные объединения – союзы с феодальной организацией. К концу XIV–началу XV в. на их основе начинали формироваться отдельные народности. Судьбы более мелких родо-племенных групп в этот период зависели от их окончательной консолида ции с первыми. Оставшиеся навсегда в Дешт-и Кыпчак вошли в состав казахской народности; примкнувшие к киргизским племенам, занимавшим ТяньШань, – в состав кыргызов; переместившиеся в Западное Притяньшанье (Мавераннахр) – в состав узбеков. Поскольку этот процесс проходил в среде близкородственных кочевых племен в условиях феодальной раздробленности, переходы родо-племенных групп из одних улусов в другие были постоянным явлением.

В послетохтамышевское время Ак-Орда, возникшая как государство из объединения улусов Орды и его младших братьев – Шейбана, Шингкура, Тука (Бука) Тимура и др. фактически прекратила свое существование. Хотя ее распад, по-видимому, был ускорен тимуровскими погромами, но в осн овном его обусловливали глубинные социально-экономичес кие процессы в среде самих кочевников и прогрессировавший процесс формирования отдельных народностей, государственно объединенные в начале XIII в. завоевателями-монголами, влияние которых уменьшалось по мере ассимиляции их мест ным кыпчакским населением.

В начале XV в. на месте бывшей кыпчакской Ак-Орды воз никло несколько объединений: на севере – Тюменское, или Сиб ирское ханство, состоявшее из племен, именовавшихся впо следствии татарами. Между ним и Притяньшаньем кочевали группы узбеков, или узбек-казахов, как они именовались в ист очниках XV–XVI вв. Их летовья находились в верховьях Яика, на Тоболе, Иртыше, зимовья – в низовьях Сыр-Дарьи, Таласа, Чу, т.е., в Северном Притяньшанье. Хотя многие родо-племенные группы узбек-казахов, выделявшиеся в процессе распада кыпчаков, носили одинаковые названия и были в общем близкородственными, все же у них были различия (диалектные и пр.). К их массиву примыкали и некоторые кыпчакско-кыргызские племена.

В начале XV в. у узбек-казахов стали обособляться два крупных объединения племен: казахское – во главе с потомком Орды, Бораком (правление 1425–1428 гг.), и узбекские – во главе с потомком Шейбана, Абулхайром (правление 1428–1468 гг.). Борьба между ними шла с переменным успехом. В дальнейшем на основе первого объединения, оставшегося в Дешт-и Кыпчак, сформировалась казахская народность. Плем ена второго, переместившись в Западное Притяньшанье (Мавераннахр), были ассимилированы местным оседло-землед ельческим населением, перенявшим от завоевателей этно ним узбек.

Движение кыпчакско-узбекских, как и кыпчакскокыр гызских племен в Западное Притяньшанье совпадало с прогресси ровавшим распадом государства тимуридов, аналогичным предшествовавшему распаду государства у тянь-шаньских монголов. В 30-х гг. XV в. подвластные Абулхайру кыпчакско-узбекские племена заняли часть Хорезма, в 40-х гг. XV в. – при-сырдарьинские города Сыгнак, Ак-Курган, Узген, Туркестан, В 1448 г. Абулхайр вторгался до Самарканда. Взаимоотношения кыпчакско-кыргызских племен Восточного Тянь-Шаня с тянь- шаньскими монголами в это время складывались в обста нов ке усиления феодальной раздробленности и де зор га низации в среде последних.

Хотя господство тимуридов на Тянь-Шане оказалось недолговременным, тем не менее территориально-государственная организация тянь-шаньских монголов, приходившая в состояние упадка еще до Тимура и окончательно подорванная им, уже не могла возродиться в централизованной форме. Вскоре после смерти сына Хызр-хана, Шам Джехана (1408 г.), изгнанного тимуридами за Иртыш, последние сами утратили власть над Восточным Тянь-Шанем, занятым киргизскими племенами. Носителями государственности на Тянь-Шане с этого времени почти в течение всего XV столетия являлись мелкие разрознен ные феодально-племенные группы тянь-шаньских монголов и отюречивавшие их группы кыргызов, продвигавшихся из Восточного Тянь-Шаня с XIII в. поодиночке, а в послетимуровское время – значительными компактными массами. Распростра нение кыргызских племен до Западного Тянь-Шаня обусловливалось, с одной стороны, кризисом государственности тянь- шаньских монголов, создавшим благоприятные предпосылки, с другой – нарастанием напора самих кыпчакско-кыргызских племен и их восточных алтайских соседей «ойратов» (калмаков).

В это время стал заметно нарастать процесс консолидация кыпчакско-кыргызских племен, которые со второй трети XV в., отчасти под давлением ойрат-монголов, отчасти в связи с ослаблением самих тянь-шаньских монголов, сравнительно легко распространились по всему Тянь-Шаню, перемешиваясь с местным населением; причем часть тянь-шаньских монголов под давлением кыргызских племен и по ряду других причин, в свою очередь, передвигалась с Тянь-Шаня в Кашгар, Северную Индию, Мавераннахр, Фергану и Афганистан.

По смерти Увейса (1428 г.) между его сыновьями, Юнусом и Эсэн Букой, вернее, между двумя группировками феодалов» разгорелась борьба. Группировка баарина Ирезана и туркмена Мирека, поддерживавшая тринадцатилетнего Юнуса, вместе с 30 тысячами зависимых от них людей в 1428–1429 гг. была вытеснена с Тянь-Шаня во владения Улуг-бека, который коварно перебил всех глав пришедших семей, а их семьи раздел ил среди своих подданных^[1]. В дальнейшем о них больше нигде не упоминается; можно полагать, что большинство их не вернулось на Тянь-Шань и осталось в Мавераннахре. Сам Юнус был отослан к Шахруху, где долго оставался в плену. Власть Улуг-бека распространилась до Кашгара. Там правили его на местники.

Удаление Юнуса не помогло упрочению власти его брата Эсэн Буки, оставшегося на территории Тянь-Шаня. Неповино вение феодалов Моголистана Эсэн Буке дошло до того, что они однажды изрубили в его присутствии одного из его приближен ных, уйгура Тимура. Эсэн Бука бежал из Моголистана в Акс у – наследственный удел дуглата эмира Сеида Али, изгнанног о из Кашгара наместниками Улуг-бека. Власть Эсэн Буки-хан а и его эмира Сеида Али в течение двух последующих десятил етий не простиралась фактически далее Аксу.

В это время монгольские эмиры, находившиеся в Моголистане, т.е., на территории Тянь-Шаня, как пишет Мирза Хай дар, строили для себя укрепления и вообще делали все, что хо тели, не признавая никакого хана. Эмир Хакк Берды Бекчик «построил крепость на Иссык-Куле в местности Кави Суй, что на острове в озере Иссык-Куль. Там он оставил своих слуг и семью, чтобы они обрели покой от нападений калмаков… Эми ры Джираса и племени баарин ушли к калмакам… к Амасанджи-тайше. Некоторые другие Калуджи и еще несколько племен ушли в Узбекистан к Абу Хайр-хану. В степях Моголистана  среди эмиров Кунджи и некоторых других царила смута и рас терянность»^[2].

Если прибавить к дезорганизации государственнополитиче ской жизни на территории Тянь-Шаня еще утрату ханами тянь-шаньских монголов власти над значительной частью ос новной области – Мангалай Субэ (Кашгарией), то станет очевидным, что в 30–40-х гг. XV в. на Тянь-Шане уже не сущес твовало никакого значительного государства. Кочевое скотов одческое население его рассеивалось и переходило в поддан ство соседних правителей (вроде групп, уведенных Ирезан-баарином и Мирек-туркменом в Мавераннахр, а эмирами Джираса – в подданство Амасанджи-тайши)^[3]. Массовое расп ространение кыпчакско-кыргызских племен из Или-Иртышского междуречья по реке Тексу в Иссык-Кульскую котловину было в такой обстановке совершенно естественным, а, может быть, даже неизбежным. Поскольку же часть моголов, как эмир ы Джираса и племени баарин, сама добровольно переходила под власть Амасанджи, значительную часть подданных которого составляли кыпчакско-кыргызские племена, то распро странение этих племен проходило незаметно, без крупных столкновений с тянь-шаньскими монголами^[4]. Дело ограничи валось местными стычками и вытеснением отдельных местных владетелей, вроде эмира Хакк Берды Бскчик, в труднодоступ ные места.

Сообщение Мирзы Хайдара о переходе в подданство Амасанджи части тянь-шаньских монголов заслуживает очень тща тельного изучения, поскольку имеются основания считать Амасанджи-тайшу одним из сыновей киргизского Эсэху-хана^[5]. Из китайских источников известно, что в середине XV в. в го сударственное объединение ойратов входил также другой зна чительный кыпчакско-киргизский улус, возглавляемый чериками; в ближайшие годы после смерти Эсэн-тайши он играл сре ди ойратов большую роль, участвуя в их борьбе против монгол ов; затем снова отделился^[6].

Массовое распространение кыпчакско-кыргызских племен по Тянь-Шаню и их консолидацию с местным населением Тянь-Шаня в XV в. можно проследить по движению улуса ичкилик-булгачи, кочевавшего до Угэчи Хашаги и Эсэху-хана в Или- Иртышском междуречье.

Как отмечалось, хотя булгачи-ичкилики, понесшие от Тиму ра большой урон, временно были отброшены в приалтайские области, в послетимуровское время они снова вернулись в Или-Иртышское междуречье. В начале XV  в. они кочевали ме жду приалтайским ханством киргиза Угэчи Хашаги и улусом тянь-шаньских монголов. Уступая последним в численн ости и силе, улус булгачи в зависимости от обстановки приз навал в качестве сюзеренов, вероятно, то Угэчи Хашагу, то Хызр-хана и Увейс-хана, а иногда мог не считаться ни с вос точными, ни с западными правителями.

После смерти Увейса в период феодальных усобиц в среде тянь-шаньских монголов улус булгачи-ичкилик занимал уже земли западнее реки Чу. Хотя булгачи при этом перемещении заняли территорию улуса тянь-шаньских монголов, они не хо тели признавать над собою власть его ханов; в своей борьбе они опирались на восточно-кыпчакских ак-ордынских правите лей, с которыми с давних времен имели тесные отношения. Пос кольку в этот период исход борьбы склонялся не в их пользу, «булгачи вместе с калуджи и еще с несколькими племенами ушли в Узбекистан к Абулхайр-хану», т.е., в подвластные ему области, по-видимому, низовий рек Чу и Таласа или к Сыр-Дарье^[7].

В дальнейшем они активно участвовали в жизни кыпчакско-узбекского улуса. Известно, что ичкилики и кушчи были в числе тех шести племен, на которые опирался внук Абулхайра Мухаммед Шейбани (род. в 1451 г.) в борьбе за установление своей власти в улусе (кушчи, ичкилик) найман, уйгур, карлаут). По-видимому, они передвинулись к Южному Мавераннахру (и Тянь-Шаню) с Шейбани, когда тот в 1500 гг. завоевал эти области, изгнав тимуридских правителей-эпигонов.

Одновременно с этим наблюдались передвижения кыпчакско-казахского объединения сыновей Борака, Гирея и Джанибека на Северный Тянь-Шань. Потерпев поражение от Абул хайра, они, как свидетельствует Мухаммед Хайдар, с улусом в 200 тыс. человек в 50-х гг. XV в. прикочевали в долину р. Чу, где оставались несколько лет. До сих пор на это обращали вним ание главным образом казаховеды. кыргызоведы не прида вали ему значения.

Приведенные факты об этногенетических связях многих кыргызских племен с «узбек-казахскими» на общекыпчакской основе говорят о необходимости тщательного исследования указанного массового перемещения кыпчакских племен с целью выявить перемещения с ними некоторых кыпчакско-кыргызских, которые, задержавшись затем на Тянь-Шане во шли в состав киргизской народности.

Как указывалось, при перечислении в «Маджму ат-таварих» ичкиликских племен булгачи в числе их упоминаются бо стон, толос, канды и жоокесек, теит и ханыр-шае. Поскольку авторы этого сочинения (отец и сын) в данном случае не ста вили задачу детального изложения генеалогии кыргызских пле мен, сообщали о ней лишь в связи с легендарными деяниями шейхов, ограничивать объединение булгачи вышеуказанными шестью подразделениями нельзя. Пока следует исходить лишь из того, что булгачи, во-первых, включали в свой состав шесть вышеуказанных подразделений, входящих ныне в группу ички лик, и, во-вторых, согласно Махмуду ибн-Вели, «господствова ли» над прочими племенами кыргызов, т.е., в группе ичкилик, в составе которой они вышли и передвигались из области Баргуджин Токум.

Правдоподобность сообщений Сайф ад-дина Ахсикенти о принадлежности к улусу булгачи указанных подразделений и особое родство в прошлом между ними и другими подразделен иями ичкилик подтверждаются рядом фактов. Например, при числяемое в XVI в. к булгачи подразделение толос действи тельно проживало в XII в. вместе с булгачи в обл. Баргуджин Токум; ныне входящее в состав кесек подразделение сиберги в XII в. тоже проживало вместе с булгачи в обл. Баргуджин То кум^[8]. Что касается остальных подразделений ичкиликов (кыпчак, нойгут, найман, ават и оргу), история консолидации их с булгачи может быть представлена следующим образом^[9].

Отдельные подразделения найманов и кыпчаков могли при соединяться к булгачи-ичкиликам еще во времена совместного проживания кыпчакско-кыргызских племен в Енисейско-Ир тышском междуречье по соседству с найманами (в частности, в первую очередь, подразделения вроде тума-токум – туматы области Баргуджин Токум, – входящего ныне в группу най ман). В дальнейшем найманские и кыпчакские группы могли присоединяться к улусу булгачи-ичкилик на всем пути его след ования на Южный Тянь-Шань в XIII–XIV вв.

В XIV в. улус кочевал вместе с кыпчакскими и найманскими племенами в Или-Иртышском междуречье, в XV в. входил в территориально-государственные объединения восточно-кыпчакских ак-ордынских ханов (Абулхайра, Мухаммеда Шейбани), где было также много найманов. Нойгуты, имеющие тес ные связи с Кашгарией, могли объединиться сначала с осколк ами булгачи-ичкиликов, остававшимися в Или-Иртышском междуречье после ухода отсюда основного ядра улуса до XVII в., а затем они в XVII–XVIII вв. могли следовать с ними и с частью кыпчаков через Кашгарию.

Особняком от остальных стоят две группы: ават и оргу^[10]. Мы полагаем, что это – утратившее свое общее название объ единение кэрэмучи. Еще на своей родине, как указано у Рашид ад-дина, булгачи и кэрэмучи «были близки друг другу». По Алтайско-Хангайскому нагорью они перемещались вместе, о чем говорит отщепление от общей массы небольшой группы «булгачи-кэрэмучи», позднее вошедшей в состав калмаков^[11]. Особая близость их сохранилась до XII в., о чем свидетельствуе т Махмуд Вели: «булгачи и кэрэмучи поддерживают между собою отношения анда-худа… (побратимства-свойства) над прочими туманами… (киргизского, т.е., ичкиликского) иля преоб ладают»^[12]. Поскольку подразделения кыпчак, нойгут, найман явно не могут быть отнесены к тем, которые были близки к булгачи XII в. и поддерживали с ними отношения анда-худа, остаются лишь ават и оргу. Занимая второстепенное положе ние по сравнению с булгачи, они раньше утратили свой этнон им и слились с ними^[13].

Таким образом, этногенез и передвижение группы ичкилик на ныне занимаемую ею территорию можно представить в след ующем виде.

До конца XII в. в Енисейско-Иртышском междуречье вме сте с «кыргызами» (между ними, ойратами и найманами) прож ивало значительное число этнически близко родственных тюркоязычных племен, которые в общем не составляли народ ности. Среди них были группы булгачи (включавшие бостон, канды, жоокесек…) и кэрэмучи (вероятно, включавшие ават и оргу…), толес, сиберги, баргу и др. После изгнания в начале XIII в. основной массы найманов с Алтайско-Хангайского наг орья они передвинулись на земли найманов, простиравшиеся до Восточного Тянь-Шаня, где кочевали до конца XIV в. Часть осколков этих племен консолидировалась с основной массой объединения булгачи-кэрэмучи (вроде толос, сиберги и др.).

Кроме того, с ними консолидировались здесь некоторые группы местного алтайского и восточно-тяньшаньского населения (найманы, уйгуры и др.). С другой стороны, от основной массы бул гачи-кэрэмучи откололись мелкие группы, поглощенные впо следствии калмаками и монголами. Примерно на рубеже XIV–XV вв. значительная группа объединения булгачи-кэрэмучи с присоединившимися к нему осколками разных племен переме стилась далее в Северный Тянь-Шань и в середине XV в. вош ла в территориально-государственные объединения кыпчакско-узбекских племен, продвигавшихся с низовий Сыр-Дарьи в Мавераннахр и завоевавших его при Мухаммеде Шейбани (в конце XV–начале XVI в.). В течение этого времени булгачи-ичкилик, по-видимому, поддерживали с Абулхайр-ханом и Мухаммедом Шейбани тесные отношения и переместились на территорию Юго-Западного и Южного Тянь-Шаня около вре мени завоевания узбеками Мавераннахра. Здесь они встретились с отдельными группами своих соплеменников, насильств енно переселенных еще во времена Тимур Ленга.

Наряду с этим отдельные группы ичкиликов-булгачи, отко ловшиеся от основного улуса, продолжали кочевать в Или-Иртышском междуречье до XVII–XVIII вв.^[14]. Часть их перемес тилась в это время на Южный Тянь-Шань через Кашгарию, часть остается там до последних дней^[15].

Вместе с булгачи в подданство правителя кочевых узбеков Абулхайра, как сказано у Мирзы Хайдара, перешла также часть племени калуджи, или калачи. Исследование его истории представляет большой интерес, хотя связано с некоторыми трудностями.

Племя под названием халаджи (калачи), проживавшее в междуречье Таласа и Чу, упоминается в источниках со времен Ибн-Хордадбеха, т.е., с конца первого тысячелетия. О нем го ворится, в частности, при описании пути от Тараза до Касра Баса (Талас – Аулиэ-Ата) у Ибн-Хордадбеха и Кудамы. В Касра Басе находилось зимнее становище карлуков, а недалеко от него – зимнее становище народа халаджи (калачи)^[16][17]. По своей этнической принадлежности он занимал промежуточное по ложение между карлукскими и кыпчакскими племенами. Бли же был, вероятно, к карлукам. Во всяком случае, такое впечатл ение складывается при внимательном ознакомлении его окру жения в описаниях Рашид ад-дина, где его название фигурир ует в форме халадж, или калач.

Перечисляя огузские племена, именуемые в общем «турк менами», Рашид ад-дин подразделяет их на кыпчаков, кала чей, канглов и карлуков^[18]. В разделе специального описания 24 племен, происшедших от огуза, в порядке последовательнос ти следуют уйгур, канлы, кыпчак, карлук, калач, агач–эри^[19]. В других случаях последовательность перечисления: кыпчак, туркмен, карлук, калач^[20]; карлук, калач, кыпчак⁴¹⁵; уйгур, кан(г)лы, кыпчак, карлук, калач^[21]. По объяснению Рашид ад-дина, более чем сомнительному, этноним «калач» происходит якобы от выражения «кал-ач, т.е., оставайся голодным», как сказал Огуз родоначальнику этого племени^[22] после взятия Исф ахана. При нашествии на Тянь-Шань монголов многие из халаджей (калачей) были вытеснены на запад вместе с другими карлукскими племенами. Они воевали в Северной Индии вмес те с сыном Мухаммеда Хорезмшаха, Джелал ад-дином, под начальством которого было войско племени халадж во главе с Тадж ад-дином^[23].

Из всех этих и других описаний составляется впечатление, что халаджи (калачи) были одним из древних родоплемен ных объединений, близко стоящим к карлукам.

Но у Рашид-ад-дина и в других источниках имеются указа ния, создающие впечатление, или, во всяком случае, вызываю щие подозрение о существовании некоей родо-племенной груп пы с одноименным названием и у монголов. В частности, при перечислении состава монгольского войска правого крыла фигурирует «тысяча» балуган-калджа из племени барулас. «Гово рят, что (баруласы все) вместе близки с племенами дурбан и баарин и ответвились друг от друга».^[24] В переводе Березина вместо балуган-калджа дается клуган-калджа; в «Сокровен ном сказании» – халджа^[25].

Во время завоевания монголами Средней Азии в 1221– 1222 гг. в Северном Афганистане действовали два эмира: Укар Калджа и Кутур Калджа из племени баарин. Их имена от мон гольского «клджа» («халджан») и тюркского «калча» означал и будто бы плешивых забавников-шутников (Рашид ад-дин, т. 1, ч. II, стр. 221–222, 269). То, что эти эмиры происходили из племени баарин, игравшего в XIV–XV вв. на Тянь-Шане боль шую роль, вызывает настороженность: нет ли здесь смешиван ия двух одноименных племен – монгольского и тюркоязычного?

В сочинении компилятора 40-х гг. XIV в. – Казвини, в разде ле «Страны христиан и уйгуров», среди известных городов-ме стностей Тянь-Шаня фигурируют Комул, Алмалык» Халах (Ха ладж), Юнгар, Батмин Фараб (Бараб. – Присырдарьинской области) и др.^[26]

По сообщениям историка тянь-шаньских монголов Мирзы Хайдара, племя халаджи в XV в. было весьма многочисленным и играло в среде тянь-шаньских монголов большую роль. Кыргызские племена, распространившиеся по Тянь-Шаню, постави ли своего хана Ахмеда, которому халаджи оказали в 1480 г. упорное сопротивление и были им разгромлены – «искорене ны» (см. далее). Как видно из сообщения того же автора о переходе булгачи-ичкилик в подданство Абул-хайра, часть халаджей (калачей) имела близкие отношения с последними. По «Маджму ат-таварих», халачи (калачи) причислялись к право му крылу кыргызских племен. В XVII–XVIII вв. они утратили свой этноним, и пока трудно установить, какие подразделения современных тянь-шаньских кыргызов входили в их состав.

Таким образом, хотя имеются основания принимать многоч исленное в XV в. племя халаджи (калачи), вошедшее в со став кыргызов, за население Тянь-Шаня домонгольского време ни, но окончательное решение этого вопроса возможно лишь после специального исследования. Может оказаться, что однои менное племя пришло с монголами.

Переход северо-тяньшаньских халаджи-калчи и булгачи, а также других племен в подданство правителя при – сырдарьинских кочевых узбеков Абулхайра, по-видимому, нельзя рас сматривать как удаление их навсегда с Тянь-Шаня.

Перемещения кыпчакско-кыргызских племен с Тянь-Шаня в соседние области Дешт-и Кыпчак и обратные временные пере мещения кыпчакских племен носили в то время массовый ха рактер.

Около того же времени (в 50-х гг. XV в.) в долине реки Чу появились значительные массы кыпчакско-казахских племен. Сообщение об этом имеется у того же Мирзы Хайдара. Приход их сюда был связан с неудачным исходом борьбы Гирея и Джанибека с кыпчакско-узбекским ханом шейбанидом Абул-хайром. Согласно рассказу Мирзы Хайдара, Эсэн Бука принял двухсоттысячный улус их весьма охотно, предоставив им пастб ища Чуйской долины. По-видимому, эту «доброту» Эсэн-Буки следует относить скорее за счет отсутствия у него реальной власти в Моголистане. Чуйская долина была явно малонасел енной. Некому было бороться за обширные пастбища и оказ ать серьезное сопротивление. Но пустовать в окружении кочевых скотоводческих народов пастбища не могли. Вполне понятн о, что соседи обратили на них внимание и без труда разме стились здесь. В «Очерках феодальных отношений у кыргызов, в XV–XVIII вв.» мы высказывали предположение о приходе в составе кыпчакско-казахских племен Гирея и Джанибека также некоторых кыпчакско-кыргызских племен, вошедших в со став киргизской народности.

Однако расселение двухсоттысячного казахского улуса в конечном счете не решило проблему заселения долины р. Чу. После смерти Абулхайр-хана Гирей и Джанибек вместе со сво ими кыпчакско-казахскими племенами ушли обратно в Дешт-и Кыпчак. Оставленные ими пастбища Чуйской долины снова оказывались свободными, что не могло не привлечь вни мания кыпчакско-кыргызских соседей Или-Иртышского междуречья, в частности кыргызских племен Амасанджи, пришедшего сюда после смерти Эсэн Буки (1462 г.) с трехсоттысячным улу сом.

Последние годы жизни Эсэн Буки, как и все его ханствование, прошли в междоусобной борьбе с братом Юнусом, кото рого поддерживал самаркандский правитель Абу Саид, на деясь при помощи своего ставленника распространить влияние на области Кашгарии или, по крайней мере, ослабить враждебн о настроенного к нему Эсэн Буку. С этой целью он вызвал Юнуса из Ирака, где тот пребывал, не имея надежды вернуть ся на родину, связал его рядом обязательств и направил в отцовский улус.

Юнус по прибытии стал привлекать на свою сторону влия тельных феодалов. В частности, он привлек эмира Карим Бер ды, владения которого находились на границе с Ферганой; вступил в брак с дочерью эмира Пир Хаджи Кунджи. В тече ние нескольких лет ему удалось организовать вокруг себя группировку феодалов и сколотить небольшое войско, вероят но, в 20–30 тысяч человек. С этой армией он двинулся на Кашгар, который находился во владении дуглата Сеида Али, поддерживавшего Эсэн Буку.

Мирза Хайдар сначала говорит, будто Эсэн Бука набрал 60 тыс. человек. Но потом уточняет: после одиннадцатидневн ого перехода к Кашгару с ним пришло лишь 6 тыс. человек.^[27] Из этого можно заключить о сомнительности первой цифры. Эмир Сеид выставил 30 тысяч. Их 36-тысячная армия под Кашгаром наголову разбила войско Юнуса. Семья его попала в плен, и сам он еле спасся бегством. Сначала он вернулся был о в «Моголистан», но там «народ от него разбежался».^[28] Юну су ничего не оставалось делать, как возвращаться к своему покровителю Абу Саиду и просить у него хотя бы какой-нибудь владеньице. Тот дал ему владение в районе Андижана (Итикент)^[29].

В то время как Юнус-хан сидел в Итикенте, в 1457–1458 гг. умер Сеид Али, затем, в 1462 г., – сам Эсэн Бука. Ханом стал его сын Дост Мухаммед. Он не сумел урегулировать споры между наследниками Сеида Али, Мухаммедом Хайдаром Мир зой и Саниз Мирзой. Между ними тоже возникла вражда. Первый вошел в союз с Дост Мухаммедом, второй – с Юнусом. В течение шести лет противники попеременно то захватывали, то оставляли Кашгар, пока, наконец, Дост Мухаммед не умер (1468–1469 гг.). Воспользовавшись его смертью, Юнус овлад ел резиденцией Дост Мухаммеда (гор. Аксу) и официально стал ханом.

Враждующие претенденты, занятые борьбой в Кашгарии (Мангалай Субэ), в течение всего этого периода мало вмеши вались в дела территории, лежащей севернее Кашгарии, т.е., Тянь-Шаня. Все их отношения с населением «Моголистана» фактически сводились к взаимным интригам и подстрекательс твам здешних феодалов. В связи с этим и в основном исполь зуемом нами источнике («Тарих- и Рашиди») мало говорится о здешних событиях. Сведения о Тянь-Шане появляются после того, как Юнус овладел Аксу и престолом, что совпадало со смертью Абулхайра и с удалением с пастбищ Чуйской долины двухсоттысячного кыпчакско-казахского улуса.

Первоначально, говорит летописец, «Юнус хотел остаться в Аксу… Однако внимательно рассмотрев этот вопрос, он пришел к выводу, что состояние моголов таково, что по прошествии некоторого времени его люди обратятся к Кебек Султан-оглану (сыну Дост Мухаммеда, увезенного в Турфан. – К. П.). Забрав всех моголов, он был вынужден идти в Моголистан. В то время Амасанджи-тайша… прибыл в Моголистан».^[30] Таким образом, хан тянь-шаньских монголов возвратился в «Моголистан» перед самым занятием его улусом Амасанджи.

На берегу р. Или между противниками произошло сраже ние, окончившееся поражением Юнуса и гибелью «многих могольских эмиров». После него Юнус без сопротивления уда лился со всем своим улусом на берега Сыр- Дарьи, а улус Амасанджи занял оставленные им области.

Выше нами высказывались соображения в пользу того, что Амасанджи-тайша как брат Ибрагим-онга и Ильяс-онга был сыном кыргыза Эсэху-хана и дочери Элбэк-хана. Конечно, по ка не обнаружится прямое свидетельство, подходить к этому следует осторожно. Но независимо от этого можно с достаточн ой уверенностью говорить, что Амасанджи-тайша и сыновья Эсэху с подвластными им киргизскими племенами, т.е., Амасанджи и кыргызы, находились в каких-то особых взаимоотно шениях. Распространение новых кыргызских племен из Или-Иртышского междуречья по территории всего Тянь-Шаня, в частности до Сыр-Дарьи, было связано с приходом Амасанджи, продвижение которого из Или-Иртышского междуречья на Центральный Тянь-Шань обусловливалось рядом обстоятельств. В частности, оно было связано с малонаселенностью Чу-Таласского междуречья, пастбища, которого после 1468 г. были освобождены кыпчакско-казахскими племенами; с меж доусобной борьбой между Амасанджи и его братьями Ибрагим-онгом и Ильяс-онгом, а также с развалом самого ойратского объединения в 1455–1470 гг. и с наступлением против ойратов халха-монголов во главе с Мандухай Хатун (под халха-монголами подразумеваются монголы собственно Монго лии).

Монгольская гегемония над ойратами после смерти Эсэху-хана продолжалась недолго. Бежавший из монгольского плена сын Батулы, Тогон, в начале 30-х гг. XV  в. объединил под своим верховенством всех ойратов.^[31] В 1430–1434-х гг. он разгромил халха-монгольского предводителя Алутая, затем убил Адайхана.^[32] «Когда Тогон убил Алутая, он подчинил себе его пле мя…, хотел провозгласить себя ханом, но подданные не позво лили ему это, и ханом был провозглашен Тотобухуа» (старший сын Ачая, Дайсун) .^[33] Сам Тогон стал чжэн-сянбм. «Он притво рялся, что уважает Тотобухуа (Дайсуна), на самом же деле он не исполнял его приказов».^[34] В 1439 г. Тогон умер. Ему насле довал сын, Эсэн.^[35]

Таким образом, Тогон, придя к власти, попытался объявить себя ханом по примеру Эсэху, но «народ не позволил это».^[36] По-видимому, значительную роль сыграло сопротивление наследников дома кыргызского хана и их приверженцев, на что называет, во-первых, факт объявления одного сына Ачая ханом и затем другого (при Эсэн-тайше) – вице-ханом (джинонгом); оба они родились и выросли, так же, как их отец, приставках кыргызов Угэчи и Эсэху; и, во-вторых, последующая с борьба с Эсэном.^[37]

Мальчишки Дайсун и Акбарчи сами по себе никакого влияния не имели и своим назначением всецело были обязаны силам, стоявшим за их спиной. По своему происхождению они были связаны ближе всего с наследниками кыргызских ханов. Конечно, Дайсун по мере роста могущества Эсэна мог оста ваться на престоле лишь до тех пор, пока следовал в фарвате ре политики последнего, а не кыргызов. Но, вероятно, и кыргызы, со своей стороны, не хотели подчиняться Эсэну, и поэтому добились учреждения нового института вице-хана, каковым сделали другого сына Ачая, Акбарчи.^[38]

Власть Эсэна к концу 40-х гг. XV в. достигла зенита. В 1449–1450 гг. объединенные силы ойратов и монголов совер шили под его руководством победоносный поход в Китай. Он захватил в плен самого императора и чуть было не овладел за ветным Пекином. Дайсун-хан участвовал в войне против воли и тайно сносился с китайцами.

По возвращении из похода Эсэн решил уничтожить братьев и сокрушить силы, стоящие за ними. Сражение состоялось в районе Турфана, по китайским источникам – в 1451 г., по монгольским – в 1452 г.^[39] В нем принимали участие монголы и кыргызы, которые потерпели жестокое поражение, причиной чего были отчасти раздоры между ними самими.

Дайсун, стремясь противостоять возраставшей мощи Эсэна, в последнее время сблизился с монголами и оказался под их влиянием, что вызвало раздоры с Акбарчи, поддерживаемым кыргызами. В ночь перед сражением Эсэн тайно направил к Акбарчи своего могущественного вассала–предводителя теленгутов Абдуллу Сэцэна, который склонил Акбарчи оставить монголов.⁴³⁵ Монголы были разгромлены наголову, Дайсун убит. Далее последовала борьба со сторонниками Акбарчи.

Акбарчи оставил монголов, поверив обещаниям теленгута Абдуллы объявить его (от имени Эсэна) ханом. Хотя сын Ак барчи, Харгацуг, был женат на дочери Эсэна, он решительно выступал против тестя. Поэтому его сторонникам пришлось следовать за отцом Харгацуга против воли; причем, оставляя монголов, они составили заговор после поражения монголов «порубить», в свою очередь, подвластных Эсэну ойрат-монголов.^[40] Эсэн тоже намеревался до конца истребить враждебную партию. После победы над монголами он пригласил предводи телей войск Акбарчи на торжественную церемонию. Когда они входили в праздничные шатры, их убивали и бросали в спе циально вырытые ямы. Лишь чудом удалось спастись Харгацугу. Он со своим приближенным Инаком Гере бежал в Тукмок. Эсэн вдогонку организовал поход. Тукмоком у монголов именовался улус Джучи. В данном случае дело касалось его восточной части, т.е., Ак-Орды. Примечательно, что Инак Ге ре, руководивший действиями Харгацуга, имел в Ак-Орде близких родственников (возможно, его титул «инак» соответ ствует кыпчакскому «инка»: напр., инка тюря, или древнекир гизскому «инал». Во всяком случае, титул «инак» явно кыпчакско-ак-ордынский. Впоследствии он был широко распро странен среди узбекских правителей-ханов, именовавшихся «инаками»).

Поход Эсэна в Ак-Орду был связан с преследованием кыпчакско-кыргызских войск Акбарчи и Харгацуга, бежавших в Или-Иртышское междуречье и Дешт-и Кыпчак.^[41]Имеются основания полагать, что поражение в 1451–1452 гг. кыпчакско-кыргызских племен (в том числе кыпчакских племен Ак-Орды), поддерживавших Акбарчи–Харгацуга, нашло отр ажение в кыргызских преданиях, связанных с циклом «Велик ого похода». На это указывает ряд совпадений исторических событий борьбы кыргызов против Эсэна (1451–1452 гг.) и эпи зодов «Великого похода».

Согласно эпосу, поход против Эсэна начался с междоусо бий в среде самих кыргызских предводителей, с заговора про тив главного хана–Манаса. Манас, пытаясь отвлечь от себя угрозу, увлек вассалов в поход против предводителя калмаков Эсэна. Но предводителем (ханом) похода кыргызов стал калмак Алмамбет, сын калмацкого Азиз-хана, вассала Эсэна.⁴³⁸  До перехода на сторону кыргызов Алмамбет просил Эсэна: «Дай мне одно из владений сорока твоих ханов». Но тот ответил: «Ты еще ребенок, и голова твоя не наполнилась мудростью».⁴³⁹ Разгневавшись, Алмамбет хотел его убить и овладеть всем ханством. Один из калмацких ханов, Кара-хан, посадил его на свой трон. Во сне к нему явилась дунана и сказала: «Ты нап расно сел на этот трон… под ковром… вырыта… яма. Если ты будешь сидеть больше 20 дней, то упадешь в нее и погибнешь».⁴⁴⁰ Убив шесть вассалов Кара-хана, Алмамбет бежал к киргизам и возглавил поход против Эсэна. До бегства Алмам бет сватался к дочери Эсэна, и она согласилась стать его же ной. Таким образом, Алмамбет имел в лице Эсэна тестя, в ста не которого томилась его невеста. Во время похода часть кыргызских предводителей отказалась

Сыгнаком–тогдашней столицей улуса Ак-Орды – кыпчакские войска Абу-л-Хайр-хана, затем разграбили Туркестан, Ташкент и верну лись в приалтайские области Или-Иртышского междуречья (Мас’уд ибн Кухистани. Тарих-и Абу-л-Хайр-хани. Рукопись ЛО ИВ АН. С-478, л. 239).

При описании тех же событий в «Таварих-и гузидэ, Нусрат намэ» сообщ ается о пленении трехлетнего внука Абу-л-Хайра, Махмуд-Султана (брата Мухаммеда Шейбани-хана), бывшего при последнем наместником Бухары (рукопись ДО ИВ АН, В-745, л. 66).

• Между прочим, редко встречающееся имя Азиз имел также один из ак-ордынских ханов, убитый на престоле в Поволжье.
• «Манас». Фонды АН Киргиз. ССР, инв. № 592, стр. 312.
• Там же, стр. 313.

подчиняться «калмацкому отродью», «собаке». Возникли распри.^[42]

Как можно заметить, в преданиях есть много общего с ис торическими событиями 1452 г. Поход совершался под начальством «калмацких» царевичей. Двое из них действительно были зятьями Эсэна: Дайсун был женат на сестре Эсэна, Харгацуг – на дочери (которая находилась при отце, и Эсэн приказал убить родившегося у нёё ребенка). Между кир гизскими предводителями действительно возникли распри.

Согласно эпосу, между киргизскими предводителями и Эсэном первоначально было достигнуто соглашение: Эсэн согла сился передать киргизам часть своих ханств, но вероломно искал случая убить пировавших кыргызов. Заговор удался. Манас был предательски ранен. Изнуренные кыргызы с боями от ступали к Таласу. Погибли лучшие батыры. Конец «великого похода» оказался «великим поражением». Едва войска Манаса появились у Уч-Турфана, местные правители заявили своим ханам: «Не стыдно ли повелителю пугаться каких-то кыргызов. Ведь они убежали с Алтая, не надеясь сохранить… жизнь».^[43] «Пусть Манас не движется сюда силой. Если он хочет коче вать в моих землях без ссор и войны, то пусть подчинится мне… Если он бежит сюда от Эсэн-хана, то пусть открыто выскажет свои истинные намерения».^[44]

Действительно, в 1451–1452 гг. между Эсэном и Акбарчи с Харгацугом первоначально состоялось соглашение о предостав лении титула хана. Затем было совершено вероломное убийс тво (в шатрах, где под коврами были вырыты ямы), за кото рым последовали бегство Харгацуга на запад, преследование поход Эсэна и др.

Как показывает сравнение записей преданий XVI в. «Маджму ат-таварих» и записей XX в., кыргызские предания отличаются поразительной устойчивостью. Часто факты, о котор ых рассказывается в «Великом походе», повествующем о выс туплении кыргызов против предводителя калмаков Эсэна, отр ажают столкновение 1451–1452 гг., и многое может быть соп оставлено и отождествлено, хотя подходить к этому следует с большой осторожностью, чтобы не впасть в другую крайность. Необходимо помнить, что в цикле «Великий поход», как и во всем эпосе, слились и перепутались воззрения и события мно гих веков.

Хотя могущество Эсэн-тайши возросло до того, что он через несколько лет объявил себя ханом, ханствовать ему фактичес ки не пришлось. Один из вассалов – Алак Тимур–напал на Эсэна и разгромил его. Во время бегства Эсэн был убит.^[45]

После смерти Эсэна у ойратов, как непрочного феодально-государственного объединения, наступил период дезорганиза ции, отпали большие тюркоязычные объединения, что привело в 70-х гг. XV в. к полному распаду.

Используя дезорганизацию у ойратов, монголы напали на них и разгромили. Алак Тимур был убит. Во главе монголов стояли Болай-тайша и Маолихай (Мулихай-онг). Они посадил и ханом десятилетнего сына Дайсуна, Мэргуса (кит. сяо-ванцзы, или сын малого хана, Ма-эр-кэ-эр) В «Мин-ши» после того coбытии 1462 г говорится: «В это время Ма-эр-кэ-эр возобновил взаимную вражду с Болаем и был убит».^[46]

«Когда Ма-эр-кэ-эр умер, – говорится далее в «Минши», – то войска и народ – все сообща поставили на его место Ма-гу-кэ-эр-цзи-сы. Он также звался сыном малого вана (сяо-ван-цзы). С этого времени он стал вождем племени датданей. Еще больше возросло у каждого племени самоуправство».^[47] В «Шара туджи» и у Саган Сэцэна за Мэргусом (Ма-эр-кэ-эром) следует Молон-хан, в «Алтай тобчи» – Махагурки-хан, умерший якобы в 1453 г. Покотилов, Грумм-Гржимайло и некоторые другие отождествляют Махагурки с Ма-гу-кэ-эр-цзи-сы,^[48] Ховорс – с Молон-ханом.

После сообщения о вторжении Болая, сяо-ван-цзы (имени не указывается) и Маолихая в Китай в «Мин-ши» говорится: «Спустя некоторое время между монгольскими племенами начинается междоусобная борьба. Болай убил Ма-гу-кэ-эр-цзи-сы, Маолихай убил Болая и возвел на престол другого хана. Алочу смертельно враждовал с Маолихаем. Вслед за тем Маолихай убил поставленного им хана и, изгнав Алочу, напра вил посла с данью (к китайскому двору)».^[49] Хотя в «Мин-ши» имя этого хана не называется, но из монгольских источников известно, что Маолихай возвел на престол, а затем убил сына Дайсуна, Молон-хана.^[50]

Выяснение обстоятельств ханствования и личности Магу-кэ-эр-цзи-сы, его отношений с Болаем в период смут 60-х гг. XV в. представляет больший интерес в связи с изучением отношений наследников кыргыза Эсэху с улусом наследников черика Инка тюря и с ойрат-монголами. В «Мин-ши» после описания событ ий 1459 г. у ойратов говорится: «После смерти Эсэна ойраты приходят в упадок и раздробляются. Наследники престола сме няются один за другим и невозможно проследить их последов ательность … Еще (было) племя чериков, и они постоянно враждовали с Болаем. Еще было племя Байчеха…».^[51] Таким образом, из приведенного сообщения видно, во-первых, что крупное объединение чериков во времена Эсэна входило в со став объединения ойратов, после его смерти снова обособил ось, причем оно находилось, судя по дальнейшему перечисле нию племен, в Или-Иртышском междуречье, т.е., Восточном Притяньшанье – Монгольском Алтае. Во-вторых, оно враждов ало против Болая, боровшегося с ханом Ма-гу-кэ-эр-цзи-сы, имя которого может указывать на принадлежность к киргиз ам.^[52]

После Молона престол занял младший сын Ачая, Мандугул, принявший в соправители (с титулом джинонга) своего племянника Баян Мункэ.^[53] Признание соправителем Баян Мункэ означало уступку в пользу монголов. Это вызвало недо вольство в среде вассалов, в частности могущественного Исамы-тайши (китайск. Исымаинь), следствием чего явилась борьба Исамы и Мандугула против Баян Мункэ, завершившая ся поражением и бегством последнего к монголам. Исама-тайша преследовал его и после смерти Мандугула (1467 г.), пока дело не завершилось, наконец, убийством Баян Мункэ (1470 г.)

Хотя при Мандугуле и Исаме-тайше ойратам как будто бы удалось восстановить власть над монголами, но эти успехи бы ли мимолетными. В том же 1470 г. соединенные силы монголов, объявивших ханом малолетнего сына Баян Мункэ, Бату Мунк э, наголову разгромили и рассеяли ойратов.^[54] С этого времени государственное объединение ойратов XIV–XV вв. навсегда прекратило свое существование. Новое государственное объединение, возникшее впоследствии на его развалинах, воз рождалось в новом составе и в иной обстановке, когда уже зав ершался процесс формирования некоторых тюрко-приалтайских объединений как народов.

После разгрома в 1470-х гг. основных сил ойратов монгольс кие предводители стали преследовать и добивать по частям отдельные группы их, рассеявшиеся по всему Алтайско-Хангайскому нагорью. В частности, Исаму-тайшу преследовали, пока не убили.

В связи с теми же событиями в 1470–1473 гг. на Тянь-Шань отступил со своим улусом ранее упомянутый Амасанджи-тайша, вытесненный в 1470–1471 гг. в Мавераннахр – улус хана тянь-шаньских монголов Юнуса.

Как можно было заметить из предшествующего, «калмацкий» улус Амасанджи имел в своем составе разные этнические группы. В частности, кроме ойрат-монголов и кыргызов, в него входили племена тех же тянь-шаньских монголов баарин, джирас и другие, перешедшие незадолго перед тем в подданс тво Амасанджи, а также, вероятно, объединение чериков. По скольку те же племена, в том числе кыпчакско-кыргызские, входили и в состав улуса хана тянь-шаньских монголов Юнуса, то этнические связи подданных Амасанджи и Юнуса в действит ельности были более тесными, чем это изображается у Мирзы Хайдара, выдающего временное перемещение улуса Амасан джи из Или-Иртышского междуречья за «калмацкое» нашествие в Моголистан. Входившие в его состав тянь-шань ские племена проживали в «Моголистане» с давних пор. В связи с этим к сообщению Мирзы Хайдара о том, будто с Юну сом ушел весь могольский улус, следует подходить с сомне нием, тем более, что улус этот через несколько месяцев рас пался.

Юнус со своим улусом в 60 тыс. кибиток провел зиму на Сыр-Дарье, в районе Туркестана.^[55] Весной ему пришлось дви гаться в сторону Ташкента. Здесь вассалы Юнуса составили заговор, схватили своего хана Юнуса и передали хакиму Ташк ента Шейху Джемалю, а тот заковал его в цепи и посадил в тюрьму.^[56] Юнус просидел в тюрьме целый год и был освобожд ен лишь после гибели Шейха Джемаля, что произошло в 877 г. х. (июль 1472 г.–апрель 1473 г.).^[57] Выйдя на свободу, Юнус стал собирать бывших вассалов и рассеявшиеся племе на. Враждебные Юнусу вассалы, особенно замешанные в вы даче его Шейху Джемалю, не присоединились к нему.

Вслед за рассказом об освобождении Юнуса Мирза Хай дар говорит: «В то время калмаки покинули Моголистан и ушли в свой юрт. Юнус-хан с моголами откочевал в Моголис тан… Амасанджи-тайша и калмаки освободили Моголистан и отправились на свое место… Несколько лет (Юнус-хан) нахо дился в Моголистане».^[58]

Это сообщение Мирзы Хайдара обычно рассматривается как свидетельство возвращения всего улуса тянь-шаньских монголов на прежние места, точнее говоря, в «Моголистан», причем подразумевается, что за время отсутствия улуса мого лов в «Моголистане» все осталось по-старому, и по возвраще нии его все встало снова на свои места. В действительности де ла обстояли иначе.

Во-первых, сам могольский улус Юнус-хана за это время уменьшился. Во-вторых, необходимо обратить внимание на одно обстоятельство. Встречающиеся после этих событий ука зания автора: «Юнус вернулся в Моголистан», «находился в Моголистане» и т. п. нельзя понимать в том смысле, будто его улус занял всю территорию «Моголистана», и власть Юнуса распространилась по всей его территории до линии Баркуль – Иртыш. Необходимо иметь в виду, что улус тянь-шаньских монголов, унаследованный Юнусом от своих предков, никогда не занимал всей территории «Моголистана», что могольские ханы уже давно утратили власть над его большей частью. Улус Юнуса накануне прихода Амасанджи не занимал даже долины реки Чу; тем более он не мог занять всей территории «Моголи стана» теперь, став еще более малочисленным. Перемещение в 1470–1472 гг. значительного числа кыпчакско-кыргызских плем ен Или-Иртышского междуречья до Западного Тянь-Шаня, по территории севернее Иссык-Куля, не мешало могольскому улусу Юнуса вернуться в южную и юго-восточную часть «Мог олистана» к Юлдузу – Аксу – Хами, откуда только что ушла на запад значительная масса кыпчакско-кыргызских пле мен. Таким образом, хотя Мирза Хайдар говорит, будто Амасанджи ушел из «Моголистана», а Юнус вернулся туда, это не означает ухода улуса Амасанджи в полном составе. Часть его осталась. Точно так же и «возвращение» Юнуса в «Моголистан» не означает его возвращения в долины Чу–Или. Под тверждением служит то, что государственно-политическая жизнь могольского улуса в ближайшие десятилетия связыва лась в основном с южными районами «Моголистана»: Кашгарией, Ферганой. Территория севернее Иссык-Куля была вне сферы влияния могольского улуса. Одновременно возрос интер ес моголов сначала к Фергане, затем – к восточному району: Турфану и Аксу.

Стремление Юнус-хана осесть в Фергане истолковывается автором «Тарих-и Рашиди» как проявление его неприязни к ко чевой жизни и следствие тяги к городам. Отчасти это так. Одна ко неправильно объяснять всецело этим ход событий в могольском улусе после 1470–1472 гг. Большое значение имело то, что вытесненный в Мавераннахр улус Юнуса в дальнейшем не мог вернуться на старые места, занятые в ходе передвижения Амасанджи в 1470–1473 гг. новыми кыпчакско-киргизскими племенами, переместившимися из Или-Иртышского междур ечья. Одновременно в Фергане складывались благоприятные обстоятельства в связи с длительной междоусобной борьбой за самаркандский престол зятя Юнуса, Омар Шейха-мирзы, с Султаном Ахмедом-мирзой.

В результате совокупности указанных обстоятельств Юнус-хан постепенно овладел значительной частью Андижана и Ахси, которые превратились в места зимовок его улуса.^[59] Потреб ность в них особенно увеличилась ввиду невозможности исп ользования Кашгарии, прочно занимаемой дуглатами во гла ве с враждебным Юнусу Мухаммедом Хайдаром, ставшим пос ле смерти брата Саниз-мирзы полновластным хозяином Каш гара. Возможность восстановления влияния Юнус-хана в Кашг арии стала появляться лишь по мере обострения борьбы межд у Мухаммедом Хайдаром и его племянником Абу Бекром, зах ватившим Яркенд и Хотан и претендовавшим на Кашгар.

Не имея сил противостоять Абу Бекру, Мухаммед Хайдар обратился за помощью к Юнус-хану. Тот в 1479–1480 гг. при шел к нему на помощь с пятнадцатитысячным войском.^[60] Абу Бекр с трехтысячным отрядом наголову разбил под Яркендом Мухаммеда Хайдара вместе с Юнус-ханом.

Прибыв в Кашгар после поражения, Юнус-хан оставил Мирзу Хайдара, пообещав на следующий год прийти «со всем своим войском».^[61] Он действительно пришел в 1480–1481 гг.  Мухаммед Хайдар и Юнус-хан, по терпев поражение, на этот раз не могли удержать даже Каш гар. Дезорганизованное войско Юнус-хана бежало в «Моголистан», где пребывал улус, порученный старшему сыну Юнуса, Султан Махмуду.

Хотя автор «Тарих-и Рашиди» не указывает, в какой части «Моголистана» находился тогда Махмуд, все же можно выяс нить как его местонахождение, так и вообще сферу влияния хана в те годы.

Не имея возможности удержать Кашгар Мухаммед Хай дар вместе с Юнус-ханом удалился в Аксу. Здесь хан провел зиму. С наступлением весны он намеревался идти в «Моголистан», говоря Мухаммеду Хайдару: «Когда наступит время сбора урожая и в Моголистане также кончится время летовок, и лошади станут жирными, мы пойдем на Кашгар… Я пойду на Кашгар оттуда, а ты направишься с этой стороны. Мы соеди нимся в Кашгаре… Народ подготавливал жилища и готовился к перекочевке в Моголистан» (Мирза Хайдар, л. 74).

Но Мухаммед Хайдар имел свои планы. Как только Юнус вышел за ворота Аксу, Мухаммед Хайдар закрыл их. Одновре менно от Юнуса в Аксу бежал его сын Ахмед. Начался мятеж. Юнус-хан не поехал в «Моголистан», но занял внешнее укрепл ение Аксу и укрепился там. Он послал человека к Султану Махмуду, тот прибыл через 17 дней с 30-тысячным войском» (там же, л. 74-б.).

Когда мятеж был подавлен, Юнус-хан, забрав Мухаммеда Хайдара, переехал в «Моголистан». В конце весны он намере вался пойти против Кашгара. Но в это время правитель Са марканда Султан Ахмед-мирза возымел намерение захватить Фергану, входившую во владения Омар Шейха. «Когда это изв естие достигло Юнус-хана, он направился на Андижан… Омар Шейх с почетом встретил его и передал вилайет Оша. Ту зиму хан находился в Оше. Прочих моголов он отправил в Моголи стан, поручив (Султан) Махмуду» (там же, л. 76). Как видно по ходу событий, это было около 1483–1484 гг. Омар Шейх, не имея возможности удержать Ташкент и Сайрам, передал их тоже Юнус-хану. Последний, переведя сюда весь свой улус, зи мовал в Сайраме. ^[62]

Таким образом, если проследить путь передвижения могольского улуса Юнус-хана после 1472–1473 гг., то в общем он оказывается следующим. Со времени ухода Амасанджи до второго поражения Юнуса под Яркендом (1472–1481 гг.) зим овки и административно-политический центр улуса находи лись в Фергане, а летовки – в «Моголистане». Так как улус Юнуса был явно малочисленным, то совершенно невозможно, чтобы во время летовок он занимал весь Тянь-Шань, включая Иссык-Куль и долины рек Таласа–Чу–Или. Против этого говорит, во-первых, слишком большое расстояние между летовкой и зимовкой; во-вторых, отсутствие всяких намеков на участие в событиях северо-тяньшаньских областей. Более вер оятным местопребыванием улуса в летнее время следует счи тать бассейны рек Нарына и Кара-Дарьи, т.е., Южный Тянь- Шань до Кашгарии.

Во время похода Юнуса (1480–1481 гг.) на Яркенд его сын Султан Махмуд оставался с улусом в «Моголистане». Когда Юнус, будучи в Аксу, «послал человека к Султану Махмуду, тот прибыл через 17 дней с 30-тысячным войском».

Если точно придерживаться текста, то 17 дней надо расс матривать как срок с момента посылки человека до прибытия войска. Сюда должно входить: 1) время следования вестника; 2) время сбора войска; 3) время движения войска. На сбор 30-тысячного войска требуется минимум пять дней. Вестник ехал примерно раза в два быстрее, чем войско, т.е., если он ехал 4 дня, то войско могло иметь в своем распоряжении лишь 8 дней. Следовательно, могольский улус находился тогда от Аксу примерно на расстоянии 8-дневного пути. В какую сторон у от Аксу, это выяснить легко. Сам Юнус направлялся к Яр кенду из Ферганы или из бассейна Кара-Дарьи, т.е., с запада. Туда же, т.е., на запад, намеревался он уходить в «Моголистан» на летовку, что видно из наказа Мухаммеду Хайдару: «Я пойду оттуда, а ты направишься с этой стороны». «Оттуда» могло значить только с севера или северо-запада Кашгара. С других сторон Кашгара кочевок у Юнус-хана не могло быть. Таким образом, могольский улус во главе с Султан Махмуд ом находился тогда на запад от Аксу на расстоянии самое большее 7–8-дневного пути, т.е., где-то на южных склонах Тянь-Шаня, примерно на меридиане Ат-Баши или Чатыр-Куля, не далее. Можно полагать, что Султан Махмуд с улусом ко чевал со стороны Ферганы к Аксу вслед за отцом, бежавшим туда из_;под Яркенда.

Со времени ухода из Аксу до овладения Ташкентом-Сайрамом (1481–1484/1485 гг.) могольский улус Юнус-хана проделал тот же путь в обратном направлении. К 1484– 1485 гг. весь улус стянулся к Ташкенту.

Со времени ухода Амасанджи до завоевания Юнусом Таш кента (1472–1485 гг.) могольский улус кочевал по южной и юго-западной окраине «Моголистана».

Никаких сведений о том, что происходило в этот период в центре и на севере «Моголистана» и кто находился там, у Мир зы Хайдара нет. Об этом можно догадываться только косвен но по действиям второго сына Юнуса, Ахмеда.

В ту зиму, когда Юнус-хан овладел Ташкентом, Ахмед от делился от него и с небольшим отрядом бежал в «Моголистан».

На этот раз путь могольского ханзаде был иным, т.е., не по окраине «Моголистана», а в центр. В связи с этим в поле зре ния автора «Тарих-и Рашиди» вновь появляется центр «Мого листана» и вместе с тем… новый народ – кыргызы.

Хотя у автора «Тарих-и Рашиди» нет прямых указаний, что опорой его стали кыргызы, но это можно установить достат очно определенно. Ахмед в течение нескольких лет уничтожил всех непокорных феодалов тянь-шаньских монголов на терри тории современной Киргизии, эмира Али Джираса, объеди нившихся эмиров Калуджи.^[63] Он успешно воевал с казахами и калмаками и прославился .среди них как Аладжи-хан («уби вающий хан»). «Он держал власть в Моголистане так прочно, что к границам Моголистана в течение 7–8 месяцев не было подхода ни калмакам, ни узбекам. Когда он удовлетворился состоянием дел в пределах Моголистана, он обратился к делам мирзы Абу Бекра в Кашгаре. Он пошел на Кашгар в 905 г. (1499–1500 гг.)…».^[64] Он изгнал отсюда Абу Бекра и штурмо вал Яркенд. Все это происходило в то время, когда Ахмед не имел в своем распоряжении собственно могольского улуса. Улус с 1487 г. был в ведении его старшего брата, Махмуд-хана, находившегося в Ташкенте. Он наследовал ханство после смерти Юнуса.

Чувствуя себя достаточно прочно в «Моголистане», Ахмед стал вмешиваться даже в дела Мавераннахра и выступил (около 1503 г.) в защиту брата Махмуд-хана против Мухам меда Шейбани-хана. Но это выступление окончилось неудач ей: братья были разбиты и попали в плен. Впрочем, Шейбани-хан освободил их, и они вскоре вернулись во владения Ахмеда. По возвращении Ахмед умер (1503–1504 гг.).

После смерти Ахмеда его старший брат, Махмуд, формально считавшийся ханом всех тянь-шаньских монголов, пытался было распоряжаться в его владениях. Однако из этого ничего не вышло. «Он жил там, терпя затруднения. В конце концов он отправился к Шейбани-хану, надеясь на его милость»^[65]. Тот убил его. Вслед за Махмудом из «Моголистана» в Дешт-и Кыпчак бежал его сын, Мухаммед Султан.

Причиной удаления Махмуд-хана из «Моголистана» послужила вражда, возникшая между ним и сыновьями Ахмеда, по имени Султан Халиль Султан и Султан Саид, которые после смерти отца, как продолжатели его дела, встали во главе кыпчакско-кыргызских племен, пополнившихся за счет перемеще ния сюда большого числа заилийских сородичей.

Ахмед, уходя в поход против Мухаммеда Шейбани-хана, оставил своим преемником старшего сына, Мансура. Но после смерти отца между его сыновьями началась борьба, осложнявш аяся к тому же притязаниями на верховенство их дяди, Махмуд-хана. В результате этого от Мансура отделился сначала Халиль Султан, затем – Султан Саид.

«После ранения и ряда трудностей он примкнул к своему брату Султан Халиль Султану, – пишет Мирза Хайдар. – После смерти отца Султан Халиль бежал от Мансура в Моголистан. Там он присоединился к народу кыргызов, которые яв ляются дикими львами Моголистана. Они признали его за па дишаха. Некоторое время (Султан Саид) был с братом… Меж ду ними и Махмуд-ханом и Мансур-ханом, с другой стороны, начались всякие междоусобия и неурядицы. Имели место больш ие столкновения и удивительные происшествия. В этих столк новениях они получили столь тяжелые раны, что разум отказывается верить в возможность выздоровления… Они были зан яты междоусобной борьбой в Моголистане с 910 по 914 г. х. (1504–1509 гг.). Это продолжалось до тех пор, пока Махмуд-хан, оказавшись в затруднительном положении между плем янниками и разными народами Моголистана, ушел к Шахибек-хану».^[66]

При таких обстоятельствах автор «Тарих-и Рашиди» впер вые упоминает о наличии в «Моголистане» (точнее – на терри тории Центрального и Западного Тянь-Шаня) нового народа – кыргызов. Иначе говоря, накопление кыпчакско-кыргызских вы ходцев Или-Иртышского Междуречья в годы пребывания улу са Амасанджи в Центральном Тянь-Шане достигло таких разм еров, что они с этих пор стали самыми многочисленными племенами по всему Тянь-Шаню и вышли, таким образом, на ши рокую историческую арену.^[67]

Результаты перемещения значительной массы кыпчакско-кыргызских племен из Или-Иртышского междуречья до Западн ого Тянь-Шаня оказались весьма ощутимыми для тянь-шаньс ких монголов, вытесненных вместе с Юнусом в Кашгарию. Ввиду резкого сокращения пастбищ, Юнус-хану и его васса лам приходилось перекочевывать из Кашгарии то в Андижан–Маргелан, то за Аксу. В связи с создавшимся положением могольские феодалы стали настойчиво требовать от своих ханов похода против «киргизов» и отвоевания у них пастбищ «Мого листана», прямо заявляя, что «обширных пастбищ и про странств стало недостаточно (для людей и скота), и возникаю т частые раздоры из-за пастбищ… Необходимо снарядить по ход в Моголистан и подчинить кыргызов с целью того, чтобы наш народ мог иметь достаточно пастбищ и спокойные умы».^[68]

Во главе кыргызских племен стоял в то время могуществен ный предводитель киргиз Мухаммед, родословную которого, к сожалению, пока установить нельзя. «Он совершал грабитель ские нападения на Туркестан, Ташкент и Сайрам, и они были причиной больших беспокойств. Шейбанидские султаны в тех районах не имели достаточно сил для отражения его».^[69] Во время одного из таких вторжений он захватил в плен даже сы на самаркандского правителя Кучкунчи Абдуллу Султана.^[70]

Таким образом, распространение кыргызов в конце XV в. до Западного Моголистана (Тянь-Шаня) стало ощутимым для всех соседних государственных объединений и особенно для монгольского улуса, вытесненного в Кашгарию. Если ранее монголоязычные племена занимали первое место среди населения Тянь-Шаня, а тюркоязычные – второе, то с конца XV в. соотношение стало обратным. Кыргызские племена стали окружать Тянь-шаньских монголов и с востока, и с севера, напирая, несмотря на отдельные поражения, со всех сторон.

Небезынтересно отметить, что некоторые из их столкновений с ханами улуса тянь-шаньских монголов описываются китайскими летописцами как борьба с калмаками.

Как было установлено в свое время Бичуриным и Шоттом, широко распространенное у калмаков название кыргызов «бурутами» («буру-бору») в китайских источниках передавалось «булю» или «булу».^[71] В «Мин-ши», в разделе, посвященном ойратам, при описании распадения их объединения после смерти Эсэн-тайши, как цитировано выше, говорится: «После смерт и Эсэна ойраты приходят в упадок и раздробляются… Еще (было) племя чериков… Еще было племя байчеха…». Немного далее: «(Княжество) Турфан захватило Хами».^[72] Дуюши Сюйзин (китайский чиновник.–К. П.) подкупил золотом и шелко выми тканями два племени и приказал им напасть (на турфанцев) и обратить их в бегство. Глава этих племен Булю (Волю) расположил свои войска в Басыко.

На 13-й год правления Чжэн-дэ (1506 г.) Турфан вторгся в Ганьчжоу, тогда Чэнь Цзю-Чоу направил к Булю посланца с разноцветными шелками. Булю неожиданно напал на 3 турфанских города, разграбил их и взял в плен 10 тыс. человек. (Он) рассчитывал, что (теперь) Турфан устрашен и будет поддерживать с ним мирные отношения. Но между ними снова возникла взаимная вражда. Турфан все более усиливался и ойраты несколько раз терпели от него поражение. Многие из этого племени бежали в Китай. Хами тоже еще раз разграбило ойратов. Булю не мог устоять и просил императора принять его в подданство».^[73]

Эти свидетельства об отпадении двух кыргызских племен (булю) в процессе развала ойратского объединения, о борьбе их в 1505–1506 гг. против правителя Турфана, Мансур-хана, и, наконец, о переходе в подданство Китая приобретают особ ую ценность при сопоставлении их с сообщениями Мирзы-Хайдара и последствиях вражды сыновей киргиза Эсэху-хана (Ибрагим-онга и Ильяс-онга) с Амасанджи-тайшой, о переход е их около 1405 г. в подданство Китая и, наконец, о борьбе их против Мансура во время вторжения последнего в Китай.

Ибрагим и Ильяс, враждовавшие с Амасанджи-тайшой, не последовали с его улусом в 1470–1473 гг., но отделились и остались в Восточном Тянь-Шане. Между ними и «ханом калмаков» вспыхнула вражда. «Они бежали от хана калмаков в Китай. С ними было 40 тыс. человек… Приезд их в Китай имел место около 910 г .х. (июнь 1504–май 1505 гг.). Оба они умери в Китае. От Ибрагима остался сын по имени Бабулай. Потомки его доныне живут там. Их племя также называется Баб улай. Мансур-хан пошел священной войной на Китай. Во время этой войны он сразился с потомками Бабулая».^[74]

По нашему мнению, «Мин-ши» и «Тарих-и Рашиди» имеют в виду одни и те же события и племена. Название жившего в Китае «племени бабулай» можно считать за искажение Мир зой Хайдаром китайского «булю». Отождествление племен и событий, помимо прочего, подтверждается общим ходом борь бы Мансура в эти годы против кыргызов в районе Турфана.^[75]

Мансур-хан в указанное время воевал также с киргизскими племенами, поставившими во главе сыновей Ахмеда, Султан Халиля и Султан Саида. В решительном сражении (около 1407–1408 гг.) братья потерпели поражение и бежали; Сул тан Халиль во время бегства был убит хакимом Андижана.

«Мансур-хан собрал всех, кто был в Моголистане – кыргызов и прочих, и со всем этим народом откочевал в Чалыш и Турфан, – пишет автор «Тарих-и Рашиди». – Так как кыргызы – источник всех смут во всех междоусобицах Моголистана, то он хитростью перебил большинство

их; немногие из них бе жали и прибыли в Моголистан».^[76]

Неудачный для кыргызов исход сражения с Мансур-ханом не положил конец продвижению их в Кашгарию и вмешатель ству в междоусобную борьбу правителей могольского улуса. Их распространение по Кашгарии не было надолго приостановлено и Абу Бекром, оттеснившим Мансура к Турфану.

Когда через некоторое время после описанного поражения Султан Саид с помощью Бабура получил в свое владение часть Ферганы, глава кыргызских племен Мухаммед-киргиз объединился с ним для завоевания Кашгарии и изгнания Абу Бекра. Юн представил государю доказательство доблестных деяний отряда (киргизов) и был отличен разными государственными милостями… Он привез хану добычу и сведения…».^[77]

В результате совместных действий Султан Саиду и

Мухам меду вскоре (1414 г.) удалось отвоевать у Абу Бекра Кашгар и Яркенд, затем Хотан. Султан Саид распространил свою власть по всему предгорью Тибета и Тянь-Шаня, подчинил страну желтых уйгуров. Внимание хана монголов к Тибету было следствием утраты пастбищ Тянь-Шаня, занятых новыми киргизскими племенами. После этого Саид, почувствовав себя достаточно сильным и не желая мириться с возрастающим влиянием кыргызских племен, предпринял против них поход и захватил в плен своего союзника Мухаммеда.^[78] Однако это не привело к упрочению его власти. В 1522 г. ему пришлось организовывать новый поход против кыргызов и освободить Мухаммеда, в надежде привлечь с его помощью киргизскую верхушку. Результаты были тоже лишь временные кыргызы распространялись по Кашгарии, не желая притом признавать ханов бывшего улуса тянь-шаньских монголов, власть которых к середине XVI в. пришла в полный упадок.

Хотя кыргызские племена и тянь-шаньские монголы еще в начале XVI в. считались отдельными народами («киргизы» и «мо/н/голы»), однако жизнь их все более сливалась воедино. Иллюстрацией тому служат многочисленные свидетельства историка тянь-шаньских монголов Мирзы Хайдара, вроде при водимых ниже:

«Оба султана (Саид и Халиль. – К. П.) оставались в Моголистане с кыргызами и… оставшимися моголами».^[79] «Мансур-хан собрал всех, кто был в Моголистане, – кыргызов и прочих».^[80] «Мухаммеда схватили, заковали… хан подчинил своей власти весь Моголистан и кыргызов».⁴⁸⁰ Атабек сына Халиль Султана, Баба Султан, просил Саид-хана, «чтобы тот передал Моголистан и кыргызов Баба Султану, что он, мол, отвезет Баба Султана в Моголистан и оформит дела кыргызов и Моголистана».^[81] «Из-за действий Абу Бекра в Моголистрне были по стоянные смуты, и все моголы и кыргызы, находившиеся в Моголистане, терпели беспокойства…».^[82]

Главный военачальник Абу Бекра Мир Вали «столь пре успел в преследовании моголов и кыргызов, что никто не осмел ивался приближаться к Кашгару… Все моголы держались у Чалыша и Турфана. Киргизам он оставил этот берег Иссык- Куля».^[83] «Все моголы бежали из Моголистана. Даже кыргызы, дикие львы Моголистана, не могли далее оставаться здесь и ушли в Чалыш к Мансур-хану».^[84]

Подобные примеры можно было бы продолжить, но в этом нет необходимости: уже из этих видно, что жизнь кыргызских племен и тянь-шаньских монголов тесно переплеталась. Объе динения кыргызских племен брали себе в ханы царевичей «чингизханидов» из ханствовавшей фамилии тянь-шаньских монгол ов, участвовали в их распрях и вместе с ними кочевали по пастбищам. Предводителя тянь-шаньских монголов, в свою очередь, подчиняли себе отдельные кыргызские племена. В ре зультате рассеивания тянь-шаньских монголов и ассимиляции их киргизскими племенами первые к середине XVI в., как ука зывал Мирза Хайдар, едва насчитывали «30 тыс. душ», да и те были уже, по-видимому, полуотюречены в языковом отно шении. Интересное сообщение об этом содержится в сочинении историка Мирзы Хайдара. Описывая необыкновенные добродетели и способности Султан Саид-хана, Мирза Хайдар отмечал: «Он (Султан Саид-хан) имел прекрасное произношение как по-персидски, так и по-тюркски. Он хорошо также составлял числа на тюркском языке, в том числе такие, на которые друг им требовалось много времени. Он никогда не читал стихи на память, но на собраниях и в беседах он наугад раскрывал чей-нибудь диван и читал экспромтом по заданному размеру. Кто-либо из присутствующих запоминал его экспромт, если он по вторял его один-два раза. Но он не любил, когда записывали. Я помню лишь некоторые», – писал автор Тарих-и Рашиди, приводя в качестве иллюстрации девять бейтов на тюркском литературном языке того времени.^[85]

Эти сообщения интересны с нескольких точек зрения. Во-первых, они говорят о том, что совершенное владение тюркским языком и чистота произношения по-тюркски являлись у тянь-шаньских монголов начала XVI в. уже предметом желаний. Правда, по-видимому, еще далеко не все могли этим хвастать, иначе в похвалах автора в адрес хана не было бы смысла. «Заурядные» люди разговаривали по-тюркски, вероятно, еще с заметным монгольским акцентом. Во-вторых, данное описан ие ясно говорит, что в отюречивании, по крайней мере, верх ушку монголов принимали участие не только кыргызские племена, но также местное карлуко-уйгурское население домон гольского времени, на основе языка которого формировался литературный язык того времени. Более всего это касалось монголов, оттесненных киргизскими племенами в Кашгарию и Мавераннахр, откуда они, в свою очередь, вытеснялись кыпчакско-узбекскими племенами Мухаммеда Шейбани-хана в Афганистан и Северную Индию.

Движение кыргызских племен на юг в последующие века не ограничивалось территорией собственно Тянь-Шаня: в конце XVI–начале XVII вв. они распространялись по всей Кашгарии до предгорий Куэнь-Луня и Тянь-Шаня. Их движение было вы звано продолжением давления восточных соседей – калмаков, которые в XVII в. временно вытеснили большинство кыргызов Восточного и Центрального Тянь-Шаня. Возвращение их на Тянь-Шань произошло в середине XVIII в. после развала калмакского государства. Краткое освещение передвижения кыргызских племен в этот период содержится в нашей работе «Очерки феодальных отношений у кыргызов в XV–XVIII вв.».

[1] Мирза Xайдар, л. 54.

[2] Мирза  Хайдар, л. 57

[3] Подробнее о феодальной раздробленности в этот период см. в работе К. И. Петрова «Очерки феодальных отношений у кыргызов в XV–XVIII вв.», Фрунзе, I960.

[4]  В настоящей главе этноним «тянь-шаньские монголы» ради краткости иногда заменяется этнонимом «моголы».

[5] Нас не должно смущать, что Мирза Хайдар именует Амасанджи калмаком: отец его, Эсэху, был действительно ханом ойратов, а по матери он доводился дядей знаменитому предводителю ойратов Эсэну, вассалом кото рого он, вероятно, был в 1440–1450-х гг.

[6] Мин-ши, отд. Ва-ла, цз. 328, л. 7–8.

[7] Мирза Хайдар. Там же. л. 56-6.

[8] С. А. Козин. Сокровенное сказание. Т. 1, М., 1941, § 239.

[9] По мнению некоторых авторов, группы найман и тейит принадлежали к правому крылу.

[10] Мелкие подразделения группы тейит: токум-тейит (кара-, арык-, бай-, чапан-) тейит, уйгур, кыдырша; подразделения ават: сары, чеборе, байборе, манак, чаши, чабаче и др.; подразделения оргу: джой, чолой и др.

[11] Г Н. Потанин. Очерки Сев.-Зап. Монголии. СПб., 1883, вып. VI, стр. 12 и др.

[12] См. гл. I. Так как отношения «худа» (худэ) означают родство по же нитьбе, взаимное взятие жен, то не исключено, что булгачи и кэрэмучи не когда представляли два экзогамных рода, входивших в одно эндогамное племя.

[13] О выходе из Варгуджин Токум некоторый подразделений их может говорить этноним токум-тейит (токумские тейиты) из группы тейит и др.

[14] О группе в районе Чендкаула см.: «Аноним Кашгарии», рукопись ЛОИВ АН С = 576, л. 52-6(по переводу Л. А. Покровской для «Сборника мате риалов по истории кыргызов»), а также у Махмуда Чураса (по переводу О. Ф. Акимушкина для того же сборника).

[15] См. указ, работу К. И. Петрова, «Очерки феодальных отношений у кыргызов в XV–XVIII вв.». Фрунзе, 1961.

[16] Kitab al Masalik wa’l Mamalik, auctore Abu’l–Kasim obaidallah ibn Abhallah Ibn khordadhbeh accedunt excepta e Kitab al-kharadj, auctore koda- ma ibn Djafar. B. G. A. d. Goeje. _t. 6, 1899, арабек. текст – стр.

[17] , франц. стр. 20–21.

[18] Рашид ад-дин. Указ, публ., т. I, ч. 1, стр. 75.

[19] Рашид ад-дин. Там же, стр. 85.

[20] Там же, стр. 103. ⁴¹⁵ Там же, стр. 146.

[21] Там же, стр. 77.

[22] Там же, стр. 85.

[23] Рашид ад-дин. Указ. иубл. т. I, ч. 2, стр. 237.

[24] Рашид  ад-дин. Указ, публ., т. I, ч. 2, стр. 269.

[25] «Сокровенное сказание», § 202.

[26] Наш d-A11ah Мustawfi of Qazwin, Nuzhat-al Qulub, ed. Le Strange, London, 1915, стр. 249.

[27] Мирза Xайдар, л. 60

[28] Там же, л. 60-6.

[29] Количество людей, участвовавших в этом столкновении двух претен дентов на ханский престол, достаточно ясно показывает, сколь ничтожное число находилось в их подданстве. В самом деле, войско одного хана (Эсэн Буки) состояло всего из 6 тысяч. Противника разгромило, конечно, не оно, а тридцатитысячное кашгарское войско Сеида Али. Но поскольку другой хан, Юнус, был наголову разбит 36-тысячной армией, то и его войско вряд ли могло быть намного больше 36 тыс. – скорее меньше. Таким образом, в сражении, решавшем судьбу престола тянь-шаньских монголов, с обеих сто рон участвовало в общем не более 70–80 тыс. человек, причем многие были из оседло-земледельческого населения.

[30] Мирза Xайдар, л. 63. «Моголистан» для данного периода соответствует примерно территории современной Киргизии.

[31] Саган Сэцэн, стр. 148.

[32] Мин-ши, отд. Да-дань, цз. 327, л. 6.

[33] Мин-ши, отд. Да-дань, л. 6.

[34] Там же.

[35] Мин-ши, отд. Ва-ла, цз. 328, л. 3–4.

[36] Мин-ши, отд. Ва-ла, л. 2. Сообщение подтверждается монгольской ле тописью. «Шара туджи», стр. 77, Саган Сэцэн, стр. 150

[37] У Ачая было три сына: Дайсун, 1422 г. рожд., Акбарчи (Накбарчи), 1423 г. рожд. и Мандугул, 1426 г. рожд. Так как Дчай жил до 1425 г. в пол ной зависимости от Эсэху-хана, то последний не мог упустить случая кровно породниться с «золотым родом» чингизханидов, т.е., женить Ачая на одной из родственниц. Поэтому есть основания предполагать наличие в числ е главных его жен кыргызки и соответственно–киргизское происхождение (по матери) некоторых его сыновей. Это был скорее всего Акбарчи, имевший сына по имени Харгацуг в честь своего деда, убитого в 1399 г. дедом Тогона, Хухаем. В пользу этого говорит ряд фактов.

[38] Джинонг, или вице-хан, как соправитель, был вроде Цезаря при Авгу сте, начальствовал над левым крылом, имел свою сеньорию-удел и ряд других прерогатив (см. Б. Я. Владимирцов. Общественный строй…, стр. 142). Дробление государственной власти и разделение ее в нескольких руках соответственно влиянию отдельных феодальных группировок говорят об известном компромиссе между наследниками чоросского дома ойрат-монголов и кыргызских ханов, убедившихся на многих примерах, как их междоусобия использовались восточными монголами для разгрома ойратов и установления своей гегемонии. Однако Эсэн терпел компромисс лишь до тех пор, пока не почувствовал силу.

Подробнее см. в неопубликованной монографии К. И. Петрова «Некото рые проблемы истории кыргызов и их взаимоотношений с ойратами в XIII–XV вв.», фонды Отделения общественных наук АН Киргизской ССР, 1958.

[39] Мин-ши, отд. Да-дань, л. 6–7; Саган Сэцэн, стр. 159, 406–407 ⁴³⁵ «Алтай тобчи», стр. 162–163.

[40] Саган Сэцэн, стр. 160 и др.

[41] Любопытно, что сведения о вторжении ойратов как раз около этого времени на Тянь-Шань и в Ак-Орду имеются и в среднеазиатских источник ах. Некоторые датируют его 1452 г., некоторые – 1455–1457 гг. (см. В. В. Бартольд. Очерки истории Семиречья, стр. 80). Возможна ошибка в датировке одного и того же вторжения, или последовала волна вторже ний. По сообщениям автора «Тарих-и Абул-Хайр хани», относящего поход к 1457 г. во главе калмаков стоял Уз-Тимур-тайша (некоторыми он отождествляется с «внуком» Эсен-тайши, Аши Тэмуром, упоминаемым в «Мин-ши» в связи с событиями 1457 г. в Китае. (Мин-ши, отд. Ва-ла, л. 7). Это ошибка. У Эсена, родившегося в 1417 г., взрослого внука в 1457 г. не могло быть. Войска Уз-Тимура-тайши прошли Северным Притяньшаньем до Сыр-Дарьи, разгро мили под

[42] Там же, стр. 312.

[43] «Манас», там же, 143.

[44] Там же.

[45] По Саган Сэцэну–в 1452 г., по «Мин-ши»–в 1455 г. (отд. Ва-ла,л. 7). Правильной следует считать последнюю дату.

[46] Мин-ши, Сы-бу бэй яо. Шанхай, 1935, т. 036, цз. 327, стр. 2313. В «Ша ра туджи» и у Саган Сэцэна смерть датируется 1453 г., что происходит в результате ошибки: убит не «в возрасте восьми лет», а через «восемь лет ханствования», т.е., в 1463 г. См. указ, монографию К.И.Петрова «Не которые проблемы истории кыргызов…».

[47] Мин-ши, там же.

[48] Г.Е. Грумм-Гржимайло. Указ, соч., т. II, стр. 588. Покотилов. Указ, соч., стр. 84–85.

[49] Мин-ши, там же, стр. 2313.

[50] Время ханствования Молона у Саган Сэцэна ошибочно отнесено к 1453–1454 гг. Ошибка объясняется перестановкой событий на один десятилетний цикл монгольского летоисчисления. Его восшествие отнесено не к го ду «воды-барана» (1463 г.), а к году «воды-курицы» (1453 г.). В результате в монгольских источниках, с одной стороны, оказалось десятилетнее бесхаствие, с другой стороны–ханствования Мэргуса и Молона пришлись на 1452–1454 гг., т е., на годы жизни Эсэн-тайши, чего не могло быть.

[51] Мин-ши, отд. Ва-ла, цз. 328, л. 7–8.

[52] По всей вероятности, будучи избранным «народом и войском» (т.е., бо лее или менее широким кругом феодальной верхушки), это лицо не принадле жало к прямым потомкам Дайсуна, чем и.объясняется отсутствие его имени в некоторых монгольских летописях. Внимание привлекает само имя Ма-гу- кэ-эр-цзи-сЫ. Например, в «Мен-гу-юму-цзи» оно поясняется как «Мэн-гу-лэ-глэ…, известный у минцев под именем Ма-гу-киргиз» (Мен-гу-ю-му-цзи. СПб., 1895, стр. 328). Появление в качестве хана кого-либо из отпрысков Эсэху, Акбарши и вообще лиц, близко связанных с кыргызами, после их по ражения 1451 –1452 гг. не может быть исключено. Напротив, как раз около этого времени намечалось некоторое возрождение влияния ойратов, в частн ости, при возведении следующего хана Молона видную роль играл кемчуут (енисеец) Дагатай, а восшествие Мандугула означало уже явное пре обладание ойратов. Вообще говоря, объединение чериков с наследниками кыргызского Эсэху-хана и совместная их борьба против Болая, убившего Мэнгу-кыргыза – вещи вполне возможные. Но это требует кропотливого ис следования.

[53] Баян Мункэ, или Болхо Джинонг, был сыном Харгацуга и дочери Эсэн-тайши. Эсэн-тайша приказал в свое время убить его. Но прабабка Цамур Гунджи спасла ребенка, отослав в Восточную Монголию.

[54] «Шаратуджи», стр. 99–100. Поход монголов возглавляла бывш ая младшая жена Мандугула, известная Мандухай Хатун, объявленная женою малолетнего Бату Мункэ (1466 г. рожд.).

[55] Мирза Хайдар, л. 64 об.

[56] Мирза Хайдар. Там же.

[57] Там же.

[58] Мирза Хайдар, л. 65-б.

[59] Мирза Xайдар. л. 67

[60] По другой версии – с 50 тыс. что маловероятно.

[61] Там же, л. 71-б.

[62] Там же.

[63] Примечание о племени см. выше.

[64] Мирза Xайдар, л. 83. Описывая борьбу с калмаками, автор пред водителем их вторично ошибочно называет Эсэн-тайшу, который давно умер

[65] Мирза Хайдар, л. 126-б.

[66] Мирза Xайдар, л. 127

[67] Какова была дальнейшая судьба самого Амасанджи, пока установить трудно. Возможно, он бесследно сошел со сцены или умер (как сыну Эсэху-хана и Цамур Гунджи, ему могло быть до 55 лет); возможно, в связи с каким-либо раздором, действительно возвратился куда-то на старые места, уведя, вероятно, лично принадлежавший ему калмацкий удел. Но многие из объединений, входившие в состав его улуса, в частности кыргызские, могольские (джирас), остались в долинах Чу и Таласа.

[68] Из требования Хаджи Али Бахадура (воспитателя сына Халиль Сул тана) о необходимости снаряжения похода. Мирза Xайдар. Там же.

Объясняя аналогичным образом цели планировавшегося в 1514 г. похо да против кыргызов, сам автор «Тарих-и Рашиди» тоже писал, что «холмы и равнины Кашгарии не в состоянии доставить достаточное количество про вианта и поэтому, чтобы удовлетворить требование народа, хан составил дерзкий план подчинения Моголистана (т.е., территории Центрального Тянь-Шаня. – К. П.). Более того, кыргызы, которые в большей части были совершенно лишены веры в бога,… устрашали всех мусульман Туркестана, Шаша и Ферганы постоянными вторжениями и набегами…» (там же). Они сделали «невозможным ни для одного могола проживать в Моголистане».

[69] Там же.

[70] Мирза Xайдар. л. 269.

[71] И. Бичурин. Описание Джунгарии и Восточного Туркестана в древ нем и нынешнем состоянии. СПб., 1829, стр. 28; Schott W. Указ. публ.

[72] Правителем Турфана в то время был Мансур-хан, воевавший против своих младших братьев: «падишаха кыргызов» Султан Халиля и Султан Саида. Под турфанцами и Турфаном подразумеваются тянь-шаньские мон голы и их улус.

[73] Мин-ши, отд. Ва-ла, цз. 328, л. 8.

[74] Мирза  Хайдар, л. 85 об.

[75] В свою очередь, отождествление может служить серьезным свидетельством в пользу происхождения Ибрагима и Ильяса (соответственно и Амасанджи) именно от киргиза Эсэху. Поскольку китайцы называли тянь-шаньских кыргызов этнонимом «булю», то два фигурирующих в «Мин-ши» кыргызских племени _{яВлялись} уделами двух братьев-киргизов, т.е., Ибраги ма и Ильяса, киргизское происхождение которых (от Эсэху-хана) подтверж дается другими фактами.

[76] Мирза Хайдар, л. 230. Некоторые исследователи высказывают предположение, будто Мансур-хан перебил вообще большую часть кыргызов. Этого, конечно, не могло быть. «Под большинством» следует понимать лишь большинство захваченных им в плен и уведенных к Турфану.

[77] Мирза Хайдар, л. 230.

[78] Мирза Xайдар, л. 91–92.

[79] Мирза Xайдар. Там же, л. 85.

[80] Там же, л. 85-б. ⁴⁸⁰ Там же, л. 91-б.

[81] Там же, л. 96. Под Моголистаном подразумеваются области, зани маемые собственно тянь-шаньскими моголами.

[82] Там же, л. 131-6.

[83] Там же, л. 236.

[84] Там же, л. 192-192-б.

[85] Мирза Хайдар, там же, л. 93-б.

 

С. Т. ТАБЫШАЛИЕВ

ПРОИСХОЖДЕНИЕ  КЫРГЫЗСКОГО НАРОДА  ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ

Здесь уместно отметить, что историческое самоназвание народа – «кыргыз», однако в русской транскрипции этно ним традиционно пишется «киргиз». Недавно общенародно было решено именовать этнос «кыргызским народом», а его государственное образование – Республикой Кыргыз стан.

Проблема происхождения кыргызов как одного из древн ейших народов Центральной Азии привлекала внимание многих исследователей – историков и этнографов, архео логов, антропологов и языковедов. Сложность ее заключ ается в том, что историческими источниками засвидетель ствовано существование двух общностей под одним наз ванием. Так, в китайских источниках кыргызы впервые упоминаются в 201 г. до н. э. Место пребывания их связано с Енисеем. Начиная с IX–X вв. места их проживания – Монголия, Саяно-Алтай, Тянь-Шань. В связи с этим в теч ение двух столетий дискутируется вопрос о времени и путях формирования народности, выработались разные точки зрения по проблеме.

Наиболее распространенными и устоявшимися в науке являются гипотезы, высказанные еще в дореволюционное время. В первой трети XIX в. синолог (китаевед) И. Я. Би чурин, по данным китайских источников, дал развернутую картину этнической ситуации в Центральной Азии и «вы числил» возможность проживания кыргызов на ТяньШа не с рубежа н. э. вместе с усунями. По его мнению, они назывались монгольским термином «гиргиз» и явились од ним из небольших поколений (отоком) калмыков; буруты же именовались тюркским словом «кэргыз» и издавна ко чевали в горах на юге Хотана, а в IV в. н. э. появились на ныне занимаемой ими территории под китайским наименованием болу, булу, болюй, что соответствует бурутам, или иначе – кыргызам.

По мнению ученого-энциклопедиста Ч. Ч. Валиханова, енисейские кыргызы с древних времен кочевали до тянь- шаньских гор. Отделение от них тянь-шаньских кыргызов могло произойти при Чингис-хане или раньше, во время движения уйгуров. Енисейские и тянь-шаньские кыргызы, по его мнению, один и тот же народ: «непременная связь их по одному только имени уже очевидна. Это не пустое этимологическое сходство и созвучие»,– пишет Ч. Вали- ханов. [Часть енисейских кыргызов появилась на ТяньШа не в IX в. или XIII в., затем они стали перекочевывать (в летнее время) с Тянь-Шаня на север до Хангая, пока не образовалось владение ойратов между Алтаем и Восточ ным Притяньшаньем. В то же время, утверждал Ч. Валиханов, тянь-шаньские  кыргызы с давних времен обитали на территории между Андижаном и оз. Иссык-Куль; лет ом они перекочевывали до Урумчи, Иртыша, Алтая и Хангая.

Тюрколог В. В. Радлов сначала относил переселение части енисейских кыргызов на Тянь-Шань к IX–X вв. Впоследствии, располагая кыргызов в Саянских горах и в Восточном Алтае, он предположил, что часть их под давлением киданей перекочевала на ныне занимаемую ими территорию при Чингис-хане в XIII в.

Историк-востоковед И. А. Аристов был противником гипотезы переселения енисейских кыргызов на Тянь-Шань в X, XII и начале XIII в. Он считал усуньских кыргызов частью енисейских кыргызов, которые сначала переселились с Енисея в Западную Монголию и Джунгарию, а за тем – на Западный Тянь-Шань. На основе сравнительного анализа названий родоплеменных групп кыргызов, И. А. Аристов пишет об особых этногенетических связях кыргызов с алтайскими племенами и другими этносами Южной Сибири еще до н. э.

Особо следует отметить работы востоковеда В. В. Бартольда (исторический очерк «Кыргызы», 1927 г.). Он высказал несколько мнений о переселении енисейских кыргызов на Тянь-Шань, в частности писал: «По-видимому, после утраты кыргызами великодержавного могущества никаких кыргызов на юго-западе не осталось. Столь же ма ловероятно, чтобы киргизы были здесь в эпоху принятия ислама среднеазиатскими монголами. Возможно, что в калмыцком движении приняли участие некоторые племена киргизов и что эти киргизы после ухода калмыков остал ись на западе, на Тянь-Шане, хотя и об этом в источник ах ничего не говорится». Следует отметить, что В. В. Бар тольд никогда не сомневался в этногенетических связях енисейских и тянь-шаньских кыргызов.

В советскую эпоху по проблеме этногенеза кыргызов работают ведущие археологи, этнографы и историки Центральной Азии. Так, А. Н. Бернштам считает, что енисейские кыргызы переселялись на Тянь-Шань несколько раз в течение всего древнего и средневекового периодов. Перв ая их группа пришла в Среднюю Азию в 49–47 гг. до н.э. и осела в долине р. Талас. Следующая группа проник ла на Тянь-Шань в эпоху древнетюркских каганатов – в VI–

XIII  вв., а массовое переселение енисейских кыргызов на ныне занимаемую ими территорию произошло в IX–X вв.

По мнению этнографа С. А. Абрамзона, енисейские кыр гызы могли участвовать в формировании тянь-шаньских кыргызов, но они не составляли этнического ядра последних. По этнографическим данным, этноним «кыргыз» был широко распространен в X–XI вв. среди насе ления, обитавшего по соседству с Минусинской котловин ой, особенно на Саяно-Алтае. В результате этих тесных экономических, политических и этнических связей жител ей этого района сложилось первоначальное ядро кыргыз ского народа. В XI–XV вв. на Северо-Восточном Тянь-Шане и вблизи от него скопилась большая численность смешанных тюркских и монгольских племен. Они-то и сос тавили основные компоненты кыргызского народа. В перв ой половине II тыс. и. э. в Среднюю Азию с востока при шел народ, говоривший на кыргызском языке. Он постеп енно ассимилировал местные, а также пришедшие с других территорий племена. Кыргызский народ сложился на территории Притяньшанья, Алтая, Восточного Туркеста на и Памиро-Алая на базе местных тюркоязычных племен.

Историк К. И. Петров, долгое время занимавшийся этой проблемой, считал, что предки современных кыргызов пришли из Енисейско-Иртышского междуречья в XIII–XV вв. и в границах современного расселения кыргызов слились с двумя этническими компонентами: местным уйгурско-карлукским населением Тянь-Шаня и монгольскими племенами, прибывшими сюда в XIII в. Основное ядро енисейско-иртышских племен составляли кыпчакско-кымакские племена, ассимилировавшие родоплеменные групп ы кыргызов. Суть этой концепции заключается в следую щем: значительная часть енисейских кыргызов проникла в X в. на Алтай и междуречье Оби и Иртыша, где создала самостоятельные княжества. Постепенно кыргызы были ассимилированы местными кымакско-кыпчакскими племен ами. За сложившейся этнической группой закрепился этн оним «кыргыз». Во второй половине XV в. и последующий период истории они переместились на Тянь-Шань, сыграв решающую роль в образовании кыргызской народ ности.

Последняя точка зрения, изложенная коллективом исто риков (М. Б. Джамгерчинов, О. К. Караев, А. Мокеев,

К. Петров с использованием материалов Б. Орузбаевой и Э.Р. Тенишева), с учетом данных исследователей по язык у, письменности, фольклору кыргызов, новых извлечений из восточных источников о кыргызах и Кыргызстане, в це лом совпадает с результатами работ специальной сессии по этногенезу кыргызов (1956 г.); сложение кыргызской народности происходило на Тянь-Шане при участии мест- кого населения и центрально-азиатских племен. (См. об этом в четвертом издании «Истории Кыргызской ССР». Т. 1,1984 г. Гл. ред. В. Плоских).

Ниже попытаемся раскрыть сложные процессы этногенеза кыргызского народа в нашем представлении.

ПУТИ И ЭТАПЫ ФОРМИРОВАНИЯ НАРОДНОСТИ

Как известно, этногенез каждого народа представляет собой сложный исторический процесс; развивался он не произвольно, в некоем вакууме, а в определенной полиэтнической среде и в обстановке непрерывного притока и смешения новых этнических компонентов.

Современная наука понимает этнос не как застывшую, а как динамичную, постоянно развивающуюся систему. В настоящее время мало оперировать только общностью этнома (самоназвания). Сейчас этнологи исследуют сложив шиеся проблемы, например, отличие этноса, иерархичность этнических общностей и их типологизацию, этнические функции культуры и психики, роль эндогамии в функцио нировании этноса, этнос и популяция, типы этнических процессов и многие другие. Ответы на эти вопросы неод нозначны и прямолинейны, а сложны и далеко не всегда определенны. Решать эти проблемы на уровне дилетантов нельзя. Важным рубежом в утверждении этноса является этническое самосознание, выражающееся в самоназвании, сознании общества и языке, культуре и быте, идеологиче ских и религиозных воззрениях, общем хозяйственном ук ладе и территории расселения.

Сложение кыргызской народности тесно связано с этническими процессами в древности и средневековье на тер ритории от Енисея и Монголии до Восточного Туркестана и Тянь-Шаня, исторически растянулось более чем на полтора тысячелетия и завершилось лишь в XV–XVI сто летиях.

Процесс этот шел одновременно и примерно одинаково со всеми другими родственными тюркоязычными народа ми Средней Азии – узбеками, казахами, туркменами, ка ракалпаками. Довольно часто одни и те же племена ста новились этническими компонентами почти всех среднеа зиатских народностей (например: «кыпчак», «кыргыз» и др.).

Народность кыргызов, как и казахов, туркмен и друг их скотоводов Южной Сибири, Казахстана и Средней Азии, могла сложиться на ранней стадии достаточно раз витого у них феодального общества, определяемого перио дом X–XV в.

Феодализация родоплеменной структуры имела следствием подчинение одними, более сильными в военном и политическом отношениях племенами, других. Их объединения на принудительной основе становились государствами, одной из особенностей которых у кочевников являлась их непрочность, непродолжительность, сопровождавшаяся распадом через три-четыре поколения и возникновением в других перекомбинациях племен.

Этот процесс сопровождался многократными переносами этнонимов господствующих племен на другие, подчиненные им племена. Например, название первоначальной небольшой группы племен «тюрк» Центральной Азии было перенесено на завоеванные ими многие другие племена в VI–VII вв. вплоть до Причерноморья и закрепилось за малоазиатскими тюрками, племена которых (огузы) ран ее не имели такого названия.

Тюркский этноним «болгар» при переселении орды ха на Аспаруха распространился не только на тюркские пле мена, но и на более многочисленные и более развитые в культурном отношении, в частности, славян Балканского полуострова. Этноним «кыргыз», возникший еще во второй половине первого тысячелетия до н. э. в Центральной Азии, в IX–X вв. получил широчайшее распространение от Енисея до Байкала и Алтая. Позднее он был перенесен и на Тянь-Шань, где дал название сформировавшейся здесь к XVI в. народности.

Название завоевателей Центральной Азии – монголов в XIII в. было перенесено сначала на население Тянь-Шаня и Семиречья – в отюреченной форме «могулов» в Северную Индию, где оно просуществовало до английской колонизации XVIII в.

Другим примером многоступенчатой передачи-ретрансляции названия народа является этноним «татару». Перначально его имели господствовавшие монголоязычные племена в Прибайкалье. Группировка монголов во главе Чингис-ханом истребила их, но этноним «татар» европейцами и китайцами был перенесен на самих монголов как «татаро-монголы», а затем через них и на местные: тюрко язычные племена Поволжья и Крыма, которые не имели никакого отношения к собственно татарам.

Обратимся собственно к кыргызам. В настоящее время установлено, что известные по китайским источникам казалось бы, разные этнонимы, а именно: гэгунь, гяньгунь у цигу, гегу, хегусы, хагасы и др – являются лишь разновременными фонетическими вариантами одного и того же этнонима – «кыргыз».

По утверждению крупного новосибирского историка Т.С. Худякова, аудентичность термина, в том числе этно нима, ’Хет’ удостоверена записью – языке – носа, носителя этнонима, или созвучием произношении на раз пых языках, на которых он был записан. В отношении эт нонима «кыргыз» могут быть соблюдены оба критерия. Слова «кыргыз», «кыргызы», кыргызские» наличествуют в текстах рунических эпитафии, и понятны как самим кыр гызам, так и близким по языку тюркам и уйгурам. Термин «кыргызы» присутствует в различных вариантах и в тек стах записанных на других языках: греческом херкис, арабском и персидском – хыргыз, хырхыр. Весьма различается написание данного термина в китайских текстах.

Термин «кыргыз» является самоназванием народа, та как практически не отличается по звучанию от фонетических вариантов, приведенных в независимых китайских, древнетюркских, византийских, арабо-персидских источник ах. Сам народ этноним связывает по звучанию со словами «кыр» – степь и «кырк» – сорок и истолковывается в значении «степной народ», «степняки», или народ, произошедший от сорока дев «кырк кыз».

Бытовавшие легенды о происхождении кыргызского на рода равно как и любого другого, имеют под собой слиш ком малую реальную основу, чтобы говорить о них серьез но. Они нередко красочны и эмоциональны, могут украсить художественные произведения, но не могут быть приняты за основу при научном исследовании процесса происхожд ения народности. В мифологии под кыргызами подразу меваются почти все кочевники огромного азиатского региона. Достаточно назвать средневекового – это Низа ми и его «Искандер намэ» или повесть А. С. Пушкина «Капитанская дочка», где все кочевники восточнее р. Урал названы «киргизами». Эту традицию восприняли и запад ноевропейские авторы. Я имею в виду стихи французского поэта Беранже о киргизе, напоившем своего коня в Сене во время ответного визита русских войск в столицу Фран ции после Отечественной войны 1812 г.

Интересную мысль высказывает известная писательница М. Шагинян. По ее словам, Александр Македонский со своим войском пришел в удивительный город. Жители ве дут полководца по городу, где много садов, в садах нет никого, никто не имеет на дверях замка и запора. Стада не имеют чабана, ни одного пастуха, а стад – сто тысяч. На вопрос: «Какой вы веры?» – жители отвечают: «У нас нет веры, мы ни на волос не отступали от правды. Мы не готовы для фальшивых напевов. Мы, кроме верности, никого не знали». Место, где находился этот город счастливых, было на пути в Хиргиз.

Наука далека от столь утопических литературных кон струкций. Она должна опираться на факты, истину, а не руководствоваться эмоциями. Она не всегда имеет одно значный ответ, почему всегда легче усваиваются мифоло гические сюжеты и сюжеты легенд с их недомолвками, ги потезами и противоречиями. Но ученые обязаны опериро вать научными категориями, и давайте в этом плане по смотрим, как выглядит процесс происхождения кыргызского народа с точки зрения наших изысканий.

 

ИСТОКИ: ЭТНИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И НА ТЯНЬ-ШАНЕ

Говоря об этнической истории кыргызского народа необходимо в первую очередь помнить, что применительно к древности и раннему средневековью мы употребляем терм ин «кыргыз» в смысле племен, родоплеменных объедине ний, которые то консолидировались в разных комбинациях, вплоть до государственных объединений, то снова распа дались, и лишь с XVI в. можно говорить о кыргызах как народности – феодальной общности людей, обладающих общими территориальными, психологическими и культур ными признаками, включая язык.

В настоящее время этноним «кыргыз», как известно, является самым древним из самоназваний современных тюркских народов. Он возник как обозначение отдельного племени (или группы племен) в Центральной Азии, далеко от современной территории Кыргызстана. Впервые был упомянут письменными источниками еще до н.э.

Проблема формирования (этногенеза) кыргызской народности чрезвычайно сложна из-за крайней скудости  и фрагментарности письменных источников, еще слабой изу ченности археологических, антропологических и этнографических материалов, кыргызского эпоса и языка.

Именно по этой причине среди ученых нет единства при ответе на вопрос  «Как и когда образовался кыргызский народ?». В науке существует более десятка ответов, и все они разные. Если отбросить частности, это множество решении можно свести к следующим трем гипотезам:

1. Кыргызская народность появилась на Тянь-Шане в результате переселения (миграции) с древнейших времен со своей прародины в верховьях Енисея (Минусинская котловина). Это положение впервые изложил в своем сочинении «История Сибири» академик Г.Ф.Миллер (1705–1783 гг.). Его развили В.В. Радлов и А.Н. Берштам.

Эта гипотеза по сей день имеет своих сторонников.

2. Кыргызская народность автохтонна, т.е., с древ. времен формировалась и обитала на современной территории. Это мысль независимо друг от друга была сформул ирована в середине XIX в. казахским ученым Ч. Валихановым и синологом Н. Я. Бичуриным.
3. Кыргызская народность сложилась на Тянь-Шане в результате слияния автохтонных и пришлых из Центральной Азии этнических компонентов. «История Киргизской ССР» (1956, 1963, 1968, 1984 гг.).

Последняя гипотеза получила наибольшее распростронение в современной науке. Она выработана на специальной научной сессии, посвященной этногенезу кыргызского народа состоявшейся в 1956 г. в г. Фрунзе. В результате широкого обмена мнениями между крупнейшими учеными разного профиля АН СССР, АН Кырг. ССР и научных учреждений других союзных республик было сделано заключение: «Кыргызский народ и его культура сложились в результате взаимодействия по меньшей мере двух этнических компонентов: центральноазиатского  и местности средневекового. Один из важнейших «узловых» моментов этногенеза кыргызского народа, ближайший по времени связан с событиями первой половины II тысячелетия н.э. В эту эпоху на территорию Кыргызстана проникают с северо-востока предки современных кыргызов, говорившие, на уже сложившемся кыргызском языке».

Следует сказать, что участники сессии пришли к выво- ду что основное ядро кыргызского народа, или, по край ней мере один из его компонентов, имеет центральноазиа тское происхождение, сочли необходимым подчеркнуть, что вопрос о более точной локализации центральноазиатс кого этнического ядра кыргызов, а также вопросы форм ирования языка и другие, остаются еще недостаточно изученными. Последующие усилия ученых были направлен ы именно на его географическое определение (Л.П. Пот апов, К.И.Петров, О.К. Караев, Ю.С. Худяков, А.М. Мокеев, С.Г. Кляшторный, М.Б. Джамгерчинов, В.П. Мокрынин и др.), однако эти вопросы до сих пор продол жают оставаться дискуссионными. Дискуссии нередко прин имают обостренные формы.

Рассмотрим многогранный процесс происхождения кыр гызского народа поэтапно. Каковы были этнические про цессы на Енисее в древности? Судя по самому названию, кыргызы уже в конце III в. до н. э. были тюркоязычны и, наряду с другими племенами, составляли протюркский эт нический и культурный субстрат Центральной и Южной Сибири. Первоначально они занимали территорию северо-западной Монголии, предположительно в районе оз. Кыргыл-нор, а затем переселились на р. Енисей в Минусин скую котловину. Здесь кыргызы покорили европеоидных динлинов и ассимилировали их.

Сложные этнокультурные процессы в Минусинской котл овине прослежены на археологических материалах.

В так называемой таштыкской культуре, особенно на ее заклю чительном этапе. (III–V вв.), наряду с традиционными, отмечаются элементы центральноазиатского происхожде ния, связанные с переселением кыргызов. В III–V вв. местные и привнесенные извне компоненты соединились в один культурный пласт и составили основу культуры енисейских кыргызов.

Существует и иная, требующая новых доказательств, точка зрения, согласно которой кыргызы сложились в родоплеменное объединение в конце 1 тыс. до н. э. в Восточном Туркестане и мигрировали на Енисей в середине 1 тыс. н. э.

Таким образом, согласно письменным и археологическим источникам, уже на самом раннем этапе своей истории племена, носившие этноним «кыргыз», вступили в сложные этнокультурные взаимосвязи. Основой их стала ассимиляция кыргызских европеоидных динлинов. В сло жении новой этнической общности приняли участие и от дельные племена гуннского корня, переселившиеся из Тувы на Енисей вслед за кыргызами и подчинившиес я им.

Этническая история раннесредневековых енисейских кыргызов VI–VIII вв. в письменных источниках освещена крайне скупо. Государство кыргызов представляло собой сложную этнокультурную общность. Она состояла из этноса – элиты, которую составляли собственно кыргызы, и ряда подвластных им племен. Отличительными чертами внеш ности кыргызов того времени были белокурые волосы, светлые глаза и румяные лица. В погребальном обряде длительное время существовало трупосожжение, которое продолжалось примерно до X в. Затем кыргызы переходят к новым формам похорон.

Как по языку и культуре, также по многим ритуалам от кыргызов значительно отличались кыштымы, т.е., племена, подчиненные енисейским кыргызам и платившие им ясак (дань).

Судя по археологическим материалам, кыргызская культура VI–VIII вв. развивалась на основе традиционной таштыкской, была мало подвергнута различного рода инновациям. Отсюда следует, что кыргызы в то время со храняли культурную и этническую обособленность от ос тального древнетюркского мира. Положение меняется с начала VIII в. С этого времени ощущается сильное влияние культуры алтаетелесских тюрок, что достаточно ярко отразилось на особенностях погребального обряда и об щих сериях предметов сопроводительного инвентаря. На Енисее среди кыргызов расселилась часть тюрок Саяно-Алтая.

Эти изменения нашли отражение в письменных источниках, подтверждающих активные мирные и не мирные связи кыргызов с тюрками, тюргешами, карлуками, пиками и другими древнетюркскими народами. Енисейская знать кыргызов вступала в династические браки со знатью тюрок и тюргешей. Несомненно, что тюрко-кыргызские межэтнические браки стали обычным явлением в период подчинения кыргызов Второму Тюркскому каганату (с 611 г. максимум до 630 г.). Начался активный процесс тюркизации всей традиционной культуры кыргызов. В дальнейшем минусинские тюрки ассимилировались в сре де кыргызов.

Максимальной степени активности этнические связи кыргызов достигли в эпоху так называемого «кыргызского великодержавия» (IX–X в.), когда кыргызы завоевали Монголию, установив господство на огромных просторах Центральной Азии. Благодаря этой победе государство енисейских кыргызов сделалось главенствующей кочевой державой в восточной части Средней Азии – Туркестане и Монголии. По выражению В.В. Бартольда, завоевание кыргызами Монголии представляет редкий в истории Центральной Азии пример завоевательного движения с запад а на восток, тогда как все движения племен происходили в обратном направлении.

Не прошло бесследно в истории государства кыргызов установление дружественных отношений с Танским Ки таем, тогда как жившие на этих территориях огузы, а за тем уйгуры не ладили с китайской династией Тан и часто нападали на могущественного соседа. Возможно, этот факт дружелюбия к Китаю объясняется тем, что кыргызский каган, как потомок китайца Ли Лина, считал себя род ственником династии Тан, происходившей из той же семьи. Во всяком случае, на некоторое время сохранялось друже любие двух государств. В это время между ними значи тельно оживилась торговля. Высококачественное кыргыз ское оружие проникает на международный рынок, в ар мию китайских императоров.

Разгром Уйгурского каганата в 840 г. и образование на его территории государства кыргызов имело огромное зна чение для консолидации этноса. Со временем их военные отряды устремились на север, восток, запад и юг. Часть кыргызов расселилась на захваченных землях и, вступая в межэтнические контакты, ассимилировалась местным нас елением. Это привело к образованию ряда кыргызских субэтносов, что нашло отражение в археологических, ма териалах. Всем вариантам культуры кыргызов этого вре мени были присущи как общие черты, так и отличия, возн икшие в результате адаптации к культурным особеннос тям местного населения. Эти регионы явились основными пунктами распространения кыргызского влияния на сосед ние народы. Начиная с эпохи «великодержавия» и позже, племена с этнонимом «кыргыз» появляются в составе мно гих тюркоязычных народов – от якутов Прибайкалья до башкиров Приуралья. В ходе миграции IX–X вв. в состав кыргызов вошла часть племен кыштымов. Значительная часть кыргызов переселилась с Енисея на юг в Туву, Монг олию, Алтай, Восточный Тянь-Шань и Семиречье.

Как протекали этнические процессы в Семиречье и на Тянь-Шане в то время?

В первом тыс. до н. э. этнические процессы здесь протекали в направлении интеграции различных ираноязычных сакских (в Европе их называют скифами) племен, по томков населения эпохи поздней бронзы. Со II в. до н.э. процессы этнического сплачивания объединения протекали в рамках Усуньского государства. Как известно, языковая принадлежность усуней не выяснена. Большая часть учен ых считают их ираноязычными, но есть сторонники версии об их тюркоязычности. Усуни внешне резко отлича лись от остального населения Средней Азии. Потомками их считали рыжебородых и голубоглазых тюрков. В сост аве государства усуней в количественном отношении прео бладали восточно-ираноязычные саки и юечжи (тохары). В усуньское время значительно увеличивается монголоид ный компонент.

В целом этническая история Семиречья и Тянь-Шаня 1  тыс. н. э. развивалась в направлении тюркизации ираноязычного населения, которая связана с вторжением сюда гуннских (и круга гуннских) племен. Процесс тюркизации усилился с момента образования Тюркского каганата. В VI–VIII вв. на Тянь-Шане происходило постоянное взаимодействие трех социально и политически неравно правных этнических массивов: 1) тюркских племен, недав нее прошлое которых было связано с Центральной Азией, 2) дотюркского автохтонного скотоводческого населения (потомков сако-усуньских племен), частично тюркизированного гуннами, 3) согдийского (восточно-иранского) населе ния, переселившегося в Семиречье из базисов Средней Азии. Этнические контакты и взаимовлияния в VI–VII вв., хотя и имели общую направленность тюркизации автохтон ного скотоводческого и в какой-то мере оседло-земледельч еского (согдийского) населения, протекали замедленными темпами. Они затронули скорее верхушку знати, чем рядов ое население.

Переселение на Тянь-Шань и в Семиречье нового массива тюркоязычных скотоводов карлуков и образование государства карлукских джабгу (766–940 гг.) не изменили основного направления этнических процессов, но значительно ускорили их течение. Карлуки, чигили и ягма вытеснили местные племена за пределы Семиречья, дру гих потеснили, отняв у них лучшие пастбища. В резуль тате к VIII–XI вв. полностью исчезает культура автохтон ного скотоводческого населения, хоронившего покойных в катакомбах и подбоях. Зато погребения в катакомбах и подбоях появляются в городах и поселениях (об этом сви детельствуют Краснореченское городище, Ак-Бешим, Беловодская крепость), где соседствуют с традиционными сооружениями оседло-земледельческого населения. Эти факты свидетельствуют об оседании докарлукского населения в городах и поселениях, что привело к их быстрому территориальному росту. Оседлые поселения возникают даже в глубинных районах Тянь-Шаня, где их прежде не было (Жумгал, Чаткал). В IX–X вв. оседлыми становятся и представители племен, входивших в карлукское объединение, о чем говорят такие названия городов, как Ягма, Джикиль, Карлук.

В IX–X вв. в Семиречье и на Тянь-Шане полностью завершился процесс тюркизации исконного кочевого насе ления. Процесс тюркизации оседло-земледельческого насе ления завершился через полтора-два столетия, на следую щем историческом этапе.

В эпоху Караханидов Семиречье и Тянь-Шань всецело оказываются под сильным влиянием земледельческих культур оазисов Средней Азии и Кашгара. Утвердилась новая религия – ислам, благодаря чему регион стал частью огромного мусульманского мира. В середине XI в., как об этом свидетельствует Махмуд Кашгари, основными носи телями оседлой культуры были, якобы, уже тюрки. Уче ный стал свидетелем завершения процесса ассимиляции согдийцев в Северном Притяньшанье: «Жители Баласагуна говорят по-согдийски и по-тюркски. Так же жители Тараза и Белого города (Исфиджаб, близ современного Чимк ента. – С. Т.). Среди согдийцев уже не было таких, кот орые говорили только по-согдийски. Они «выглядели как тюрки и приняли их обычаи»,– констатирует Махмуд Кашгари.

В XII в. на территорию современного Кыргызстана с востока вторглись кара-китаи, а в начале XIII в. – найманы.

Как видим, вплоть до XIII в. на территории современного Кыргызстана развивался местный тюркоязычный ком понент, который впоследствии вошел в состав кыргызского народа. В настоящее время в исторической литературе идет спор между сторонниками двух противоположных концепций, а именно, об этногенетических связях тянь-шаньских кыргызов с Алтаем или с Енисеем. Ниже при ведем краткое их содержание.

Падение Уйгурского каганата (840 г.) стало началом образования кыргызской великой державы. Кыргызский каганат включал земли Южной Сибири, Монголии, Забайкалья, Восточного Казахстана и Восточного Туркеста на.

Иноземцы нередко обозначали термином «кыргызы» не только самих кыргызов, но и подчиненные им племена. Персоязычный источник X в. «Худуд ал-алам», описывая племена кыштымов, располагавшихся к западу от собственно кыргызов, отмечает: «Кесим (кыштым. – С.Т.) – название другого народа, также и хырхызов, (они) посе ляются на склонах гор, в шатрах, добывают меха, мускус, рог хуту и другое. Это один из хырхызских народов, их речь ближе к халлухской (карлукской. – С. Т.), а по одежде они напоминают кимаков». Здесь же описаны и другие «разновидности хырхызов», вплоть до курыкан Прибайкалья, которые были тоже из кыргызов, но «не смешиваются с прочими хырхызами… их языка другие хырхызы не понимают».

В IX в., наряду с кыргызами, в степной Алтай и Прииртышье продвигаются зависимые от кыргызов и испытавшие влияние кыргызской культуры племена кыштымов.

Анализ источника позволяет сделать два важных вывода для этнической истории кыргызов. Во-первых, термин «кыргыз» в X в. приобретает не только этническое зна чение, но и политическое. Кыргызами стали именовать не только племена на р. Енисей, которые являлись кыргызски ми по своему происхождению, но и другие тюркоязычные племена, вошедшие в государство кыргызов. Этноним, как это было принято в Центральной Азии со времен гуннов, стал этнополитонимом; во-вторых, население Иртыша и Восточно го Тянь-Шаня воспринимали элементы культуры не только кыргызов, но и кимаков. Этнокультурное влияние кыргызов и кимаков распространилось на Алтай, при распаде госу дарства кимаков, как отмечено в «Худуд ал-алам», выдел илась область Кыркырхан, обычаи которой «немного пох ожи на кыргызов». Область Кыркырхан исследователи локализуют в различных местах. В этой связи обращает на себя внимание предание, зарегистрированное в источн ике XVI в. «Маджму ат-таварих», согласно которому од на из областей кыргызов именовалась Кыргыры (Кара-кары). Примечательно, что в эпосе «Манас» поминки по одному из героев – Кокетей-хану – кыргызы отмечали в местности Каркара. Для разработки этнической истории кыргызского народа можно привлечь фольклорные произ ведения народов Алтая, ибо некоторые жанры устного творчества кыргызов находят параллели как по названию, так и по содержанию с соответствующими произведениями тувинцев, алтайцев, хакасов, шорцев и др. народов Центральной Азии. Оказывается, что у всех этих народов до сих пор остались в памяти легенды, предания и устные рассказы об уходе кыргызов в сторону Тянь-Шаня. Все это подтверждает мнение о необходимости сравнительного изучения исторической этнографии народов алтайского региона с кыргызами. Специальных сравнительных исследований этих этнографических общностей пока нет, за исключением отдельных статей и произвольных аналогий. Сравнительное этнографическое изучение рассматриваемых народов было бы важным подспорьем при решении вопроса этногенеза кыргызского народа.

Расселение группы енисейских кыргызов от Алтая до Восточного Тянь-Шаня фиксируется археологическими исследованиями. Следует отметить, что кыргызских погребений на территории Алтая и Прииртышья, по сравнению с погребениями местных племен, абсолютное меньшинство, что отражало реальное соотношение пришлого и местного населения. Начинался процесс ассимиляции кыргызов местными тюрками. К XII в., по свидетельству Марвази, он зашел настолько далеко, что кыргызы, обитавшие вне пределов своей родины на Енисее, по соседству с мусульманами, отказались от обряда кремации и «перешли на захоронение умерших». Продвижение киданей на запад Монголии разобщило единый этнический массив кыргызов на две группы племен, которые в дальнейшем развивались самостоятельно: одна – на Алтае и Восточном Туркестане, другая – на Енисее, где просуществовала до начала XVIII в.

Монгольское нашествие оказало большое влияние на этнические процессы Южной Сибири и Средней Азии. На территорию Кыргызстана переселяются монгольские и под властные им южно-сибирские тюркские по происхождению племена. Они частично вытесняют местных тюрок, частич но ассимилируют их. Оседло-земледельческое население покидало разоренные города.

Собственно о кыргызах XIII–XIV вв. сведений крайне мало. В 1260 г. в стране Кыргыз учредил свою ставку монгольский царевич Арик Бука, враждовавший с верховным ханом монголов. Затем области Алтая вошли в состав го сударства Хайду, административный центр которого наход ился в Чуйской долине. Конец XIII в. был очень тяжелым для кыргызов: монгольские феодалы несколько раз пере селяли большое количество кыргызских семей с их родины в Манчжурию, Монголию и Китай. В истории монгольской династии Юань (1265 г.) отмечено, что часть кыргызов, занимавших Алтай и Туву, тоже переселилась в провин цию Шаньдунь. Земли Прииртышья и Монгольского Алтая прочно удерживал Хайду. Позже они стали северо-восточ ными областями государства Моголистан. Проследить эт ническую историю моголистанских кыргызов чрезвычайно трудно, так как в XIV–XV вв. мусульманские авторы за частую обозначали их общими терминами «чагатай», «джете», или «моголы», а лучший знаток народов Моголистана (могол по происхождению) Муххамед Хайдар прямо пи сал: «кыргызы тоже из монгольских племен». Тот же ав тор отметил и некоторые отличительные этно-культурные черты кыргызов. Они держались обособленно от остальных монгольских племен и еще не приняли ислам, а «как и прежде, оставались во власти неверия». Экологической нишей кыргызов были отдаленные от культурных мусуль манских центров высокогорные лесные районы страны, тогда как значительная часть моголов не только кочева ла, но и жила в городах Восточного Туркестана.

На рубеже XV–XVI вв. и без того непрочная государственная структура Моголистана пришла в упадок из-за постоянных усобиц и опустошительных набегов соседей. На землях Семиречья и Тянь-Шаня население значительно сократилось. Воспользовавшись этим, кыргызы Алтая стал и постепенно занимать эту территорию, а к 1510 г., как писал Муххамед Хайдар: «никто из моголов не мог оста ваться в Моголястане из-за кыргызов». Кыргызское объе динение либо вытеснило могольские родоплеменные групп ы, либо ассимилировало их. Среди собственно могольских племен, которые подверглись ассимиляции кыргызами, были группы дулатов (дуглатов), кунгратов, барласов, бааринов, барки (баргут), бараков, джирасов (чорас), сулдузов, татар, меркитов, курлагутов (курлаут) и некот орых других. В состав кыргызов влились и местные тюркс кие племена – этнические наследники некогда могучей державы Караханидов. Среди них можно назвать группы чигилей, канглы, карлуков, кара-кытаев, аргу и др.

В познании прошлого важное значение имеет генеалогия, изучающая родословие, историю рода. Это вспомогательная историческая дисциплина во всех странах мира. Но в отличие от других стран, которые ведут родословную запись, изучение истории родов у бесписьменных народов имеет свою особенность. У них генеалогия выступает как устная история. Каждый представитель этноса обязан был знать свое родословие до седьмого колена (жети ата).

Крупная политическая акция, связанная с подчинением и защитой новых территорий, требовала этнического един ства и политической стабильности, что привело к созданию кыргызами унаследованной от древних времен дуальной этно-политической системы правого и левого «крыла». К ним примкнула группа племен «ичкилик». Этот важный акт этнической истории кыргызов произошел в начале XVI в. и знаменовал собой значительный этап сложения кыргызской народности на Тянь-Шане.

Согласно сочинению «Маджму ат-таварих», в состав правого крыла (онг канат) в XVI в. вошли племена солто, джедыгер, бугу, сарыбагыш, саяк и группа племен, «родоначальником» которых был Карачоро. По кыргызским пре даниям, легендарным предком всех перечисленных племен был Тагай. К основным племенам правого крыла примкну ли потомки «родственников» Тагая, которыми считаются адигине, монголдор, мингуш и кара багыш. В это же подр азделение вошли племена черик, и, возможно, азык. Группу карачоро, по источникам XIX в., составляли багыш, суумурун, келдике и баарын. Общим прапредком всех, кыргызских родоплеменных объединений правого крыла (онг канат) считался Ак-Уул.

Левое крыло (сол канат) кыргызского объединения в. XVI в. составляли племена басма, мундуз, чон багыш, саруу кытай, кушчу (кутчи). По источникам XIX в., сюда же входили племена джетиген. Общим прапредком объединения левого крыла считался Куу-Уул.

В группу племен «ичкилик» в начале XVI в. входили. бостон тейит, джоо-кексек, доолос, кыдырши, канды (кангды). Источники XIX в. включают сюда племена кесе, азат, оргу, ноймут и кыпчак. Прапредком всех ичкиликов, согласно преданиям, был Салавасбий Булгачи.

За последние годы средства массовой информации опубликовали немало сведений по родословию народа. Однако не все они носят научный характер. Это с одной стороны. С другой стороны, отдельные информации содерж ат не достоверные сведения, их составители стараются выдвинуть на первый план свой род, представителями кот орого они являются. Поэтому дальнейший глубокий анал из истории родов является важным объектом исследования.

По этнографическим, лингвистическим, антропологическим данным, современные кыргызы по традиционной мат ериальной культуре, языку и физическому типу (внешнему облику) наиболее близки к алтайцам, хакасам, тувин- цам, казахам и кара-калпакам. Это объясняется тем, что основное ядро перечисленных народов складывалось на основе близкородственных (а иногда из одних и тех же) этнических образований, обитавших на территории от Енисея до Иртыша и Восточного Туркестана.

Тем не менее, ученые отмечают принципиальное родство кыргызов и алтайцев. Оно выражается в особой близости традиционной материальной и духовной культуры, этнических компонентов и языка. В состав кыргызов и алтайцев вошли также одноименные этнические группы, как мундуз, доолос, кушчи, торо, кочкор-мундуз, кара-тумат, ак-тумат, бору, саруу, куба, кубат, кумач, алакчын и др. Одноименные этнические группы есть в сост аве кыргызов и хакасов, кыргызов и тувинцев, кыргызов и казахов, но их гораздо меньше. Однако, как показала научная конференция 1955 г., у кыргызов монголоидности больше, чем у других этносов.

Видные кыргызские языковеды Б.М. Юнусалиев,А.А. Батманов, Б. О. Орузбаева убедительно доказали, что язык алтайцев предельно близок современному кыргызскому языку и является его генетическим предшественником. Новейшее исследование истории кыргызского языка Э. Р. Тенишевым показало, что переломным моментом в развитии его был алтайский (XIII–XIV вв.). В общей классификации тюркских языков язык кыргызов, алтайцев, входит в одну группу, а язык енисейских кыргызов, хака сов, тувинцев – в другую. Эти факты свидетельствуют что основное ядро кыргызов, переселившихся на ТяньШань в XV–XVI вв., и алтайцы долгое время проживали сов местно на одной (или соседних) территориях.

Считаем уместным из многочисленного круга гипотез привести две точки зрения: авторитетного специалиста по этнической истории кыргызского народа С. М. Абрамзона и исследователя истории караханидов О. Караева.

С.М.Абрамзон был не так давно подвергнут несправедливой критике за свою лучшую и ценнейшую монографию по истории Кыргызстана «Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи». (Ленинград, 1971). Автор приходит к выводу, что:

1. Процесс формирования племен, из которых сложилась кыргызская народность, происходил преимущественно на территории Восточного Тянь-Шаня и Притяньшанья а также Памиро-Алая и прилегающих горных областей (Алтай, Прииртышье, Восточный Туркестан).
2. Основу кыргызской народности, сложившейся в XIV–XVII вв., составили:

а) местные, недавно обитавшие здесь тюркоязычные племена;

б) группа пришлых в основном, тюркоязычных племен

южно-сибирского и центральноазиатского происхождения, в) племена монгольского и казахско-ногайского происхождения.

Как видим, приводимые положения расходятся лишь в некоторых деталях, сохраняя основную позицию двух комп онентов: местного и центральноазиатского. Так что в будущем кыргызовед не исключает центральноазиатский компонент в составе современного кыргызского народа. Действительно, енисейские кыргызы принимали участие в процессе формирования кыргызской народности на Тянь-Шане. Только не следует вульгаризировать этот много гранный процесс и говорить о механическом передвижении уже сложившейся кыргызской народности с Енисея на ТяньШань, ностальгически мечтать о Енисее как о прародине кыргызов, исключая при этом истинную роди ну – дорогую сердцу каждого кыргыза – территорию Тянь-Шаня.

По мнению О, Караева, после взятия енисейскими кыргызами в 840 г. Орду-Балыка, значительная часть уйгуров ушла в западные районы Восточного Тянь-Шаня. Енисей ские кыргызы, преследуя уйгуров, проникли на Восточный Тянь-Шань.

О военных действиях енисейских кыргызов в Восточном Туркестане сообщает автор сочинения «Худуд ал- алам»: «Пенчул (совр. Уч-Турфан. – О. К.) расположен в стране Халлух, но раньше он управлялся от имени то- гуз-огузов, а теперь занят кыргызами».

Данные письменных источников о проникновении енисейских кыргызов на Тянь-Шань в период их политического подъема в IX–X вв, подтверждают и археологические находки, ближайшие аналоги встречаются в кымакских захоронениях из Восточного Казахстана и Северной Киргизии. Южной Сибири и в захоронениях енисейских кыргызов в Минусинской котловине.

О. Караев подтверждает высказанное положение С.М. Абрамзона, который связывает процесс формирования северо-кыргызского круга племен именно с Восточным Притяньшаньем, с появлением кыргызов на территории современного Синьцзяна в IX–X вв. Переселившаяся и обос новавшаяся на Восточном Притяньшанье и в Семи речье часть енисейских кыргызов в IX–X вв. составила основное ядро кыргызского народа. Тяньшаньские кыргы зы якобы этногенетически больше связаны с Енисеем, чем с Алтаем.

Кыргызский народ формировался на основе двух этни ческих массивов: центральноазиатского-южносибирского и местного – среднеазиатского. Этнический состав кыргыз ского народа, как считает О. Караев, сам по себе подт верждает, что преобладающий ее компонент центрально-азиатского и южносибирского происхождения.

Процесс сложения кыргызского народа по О. Караеву начался примерно в XI в., когда часть енисейских кыр гызов, обосновавшаяся в основном в Восточном Притяньшанье, стала непосредственным соседом Караханидского каганата, и имела различные контакты с на селением этой страны: чигилями, карлуками, тухси, яхма и др.

В формировании кыргызского народа определенную роль играло передвижение кара-китаев (XII в.) и найманов (XIII в.) в Среднюю Азию и Казахстан.

Проследить этнические изменения в Киргизии и в Семиречье в XIII–XIV вв. чрезвычайно трудно. Но племена Центральной Азии, переселившиеся вместе с монгольским нашествием и образованием улусов-чингизидов – государства Хайду – оказали большое влияние на формирование кыргызской народности. Существенную роль в этом процессе играло государство Могулистан (сер. XIV–XVI вв.). В его состав входила территория от Сыр-Дарьи и восточ ной части Ферганы на западе, до турфанского оазиса включительно на востоке, от Балхаш-Черного Иртыша на севере, до Куэнь-Луня на юге.

Одним из факторов, ускоривших этот процесс, явилось образование государственности кыргызов на рубеже XV–XVI вв. Для определения сложившейся кыргызской народн ости имелись основные признаки: этническое самосозна ние общности, сложившийся к этому времени общенарод ный язык, общность этнической территории.

Этнической территорией сложения кыргызской народности являлась территория примерно между долиной рек Манас-Талас и прилегающих к ним южных районов. После XV в. они распространились на все ныне занимаемые ими территории. При этом основной состав пополнялся новыми компонентами из казахов, узбеков, калмыков и др.

Процесс был сложным и длительным, не до конца яс ным и в наши дни. Подходить к нему однозначно и упро щенно не следует. Задача заключается в том, чтобы общи ми усилиями многопланово подойти к решению проблемы (имеется в виду привлечение к разработке данной пробле мы специалистов разного профиля: археологов, историков-востоковедов, антропологов, этнографов, философов, лингв истов, фольклористов и др. на качественно новом уров не). Поэтому наивными выглядят наскоки в периодической печати публицистов на научную позицию коллектива сер ьезных ученых, осветивших вопросы этногенеза кыргызов в первом томе «История Киргизской ССР» (1984 г.).

Точка зрения этих авторов на этногенез кыргызов (М.Б.Джамгерчинов, О. К. Караев, А. М. Мокеев, К.И.Петров с использованием материалов Б. О. Орузбаевой, Э.Р. Тенишева) в целом смыкается с точкой зрения С.М. Абрамзона в том, что «…кыргызская народность сло жилась на базе автохтонных племен и племенных объедин ений, которые ассимилировались племенами центрально- азиатского и южносибирского происхождения»

Последние изыскания и позиция авторов новой книги на эту тему – «Вопросы этнической истории кыргызского народа» (Фрунзе, 1989) не отвергают сессии по этногене зу кыргызского народа, но лишь расширяют ареал расселения племен центральноазиатского и южносибирского компонентов (называя промежуточной зоной Саяно-Алтай и Восточный Туркестан). Нам кажется, что действительно, академическое издание «Истории Киргизской ССР» (1984 г.) недостаточное внимание (целиком не отвергая его) уделило именно енисейскому компоненту в сложном и длительном процессе происхождения кыргызского нар ода.

Слабой его стороной является тот факт, что не рассматривается отдельным разделом история государства енисейских кыргызов в период их «великодержавия» (IX в.), хотя в целом енисейский компонент и не игнорировался. Это обедняет политическую историю кыргызского народа, а именно это вызвало (и вызывает) основную критику оппонентов.

В заключение следует сказать, что все конструктивные замечания читателей учтены при подготовке нового изда ния однотомника «История Кыргызстана с древних вре мен до наших дней» для широкого круга читателей. Эта работа завершена, одобрена Ученым советом и ждет своей публикации.

АНВАРБЕК МОКЕЕВ

КЫРГЫЗЫ НА АЛТАЕ И НА ТЯНЬ-ШАНЕ

(Этапы этнической и политической истории кыргызского народа во второй пол. IX– сер. XVIII вв.)

ГЛАВА 1. КЫРГЫЗЫ НА АЛТАЕ

1.1. Расселение кыргызских племен в IX–XI вв.

В 840 г. енисейские кыргызы перевалили через Саяны и после разгрома государства уйгуров, установили свое господство над просторами Центральной Азии. Благодаря сообщениям письменных источников, преимущественно китайских хроник, политическая история начального этапа возвышения государства енисейских кыргызов во второй половине IX в. сравнительно хорошо изучена^[1].

Однако, дальнейшие этапы развития и распада государства кыргызов, в так называемую эпоху «кыргызского великодержавия», а также вопросы этнической истории кыргызов до сих пор остаются малоизученными из-за отрывочности и скудости сообщений письменных источников. К числу подобных вопросов, прежде всего, относится расселение кыргызских племен в различных частях завоеванной территории и их этнокультурные связи с другими племенами в рассматриваемый период, а также проблема пересе ления кыргызов на Тянь-Шань, вокруг которой до сих пор продолжается острая дискуссия среди историков.

Поэтому вопрос расселения кыргызских племен после 840 г. остается одной из актуальных проблем современного кыргызоведения и имеет не только научно-познавательное значение, но в современных условиях поиска исторических основ этнической самоидентификации кыргызского народа приобретает серьезную общественную значимость.

Стремительный выход енисейских кыргызов на просторы Центральной Азии и их расселение в Северо-Западной Монголии, на Алтае и Джунгарии были обусловлены, прежде всего, политическими причинами. Преследуя отступающих уйгуров, кыргызы в 840-848 гг. проникают в Прибайкалье на востоке и в Восточный Туркестан на юго-западе.

Во второй половине IX в. границы расселения кыргызов по сведениям китайских источников, как будто бы совпадали с владениями Тюркского каганата: «Хагас было сильное государство, по пространству равнялось тукюеским владениям (предположительно подразумеваются пределы Второ го Тюркского каганата). На восток простиралось до Гулигани (курыканы Прибайкалья) на юго-запад до Гэлолу (карлуки Семиречья)».^[2] В течение длительного времени это сообщение китайской хроники воспринималось исс ледователями как достоверная информация о могуществе Кыргызского каган ата. Но в настоящее время на основе нового прочтения и анализа китайских источников американский синолог М.Р.Дромп ставит под сомнение сам факт создания «кыргызского великодержавия» на развалинах Уйгурского каганата. При этом он показал, что вопреки устоявшемуся в исторической науке мнен ию о завоевании кыргызами территории Монголии после распада Уйгурског о каганата в 840 г., на самом деле, кыргызы не закрепились здесь по эко номическим и экологическим соображениям. По его мнению, эпизодические появления кыргызов в Монголии были связаны лишь военными походами, преследовавшие кратковременные военно-политические цели^[3].

Однако, уже в начале Х в., наблюдается постепенное сужение территории государства енисейских кыргызов в Центральной Азии и возвращение кыргызских племен в привычные для них горнолесные районы Саяно-Алтая. Несмотря на кратковременное господство, енисейские кыргызы по всей обширной территории своего расселения оставили характерные только для них археологические памятники. В результате многолетних исследований этих материалов известный археолог Д.Г.Савинов выделяет следующие локальные варианты культуры енисейских кыргызов IX–X вв.: минусинский, тувинский, красноярско-канский, прибайкальский, алтайский и восточно-казахстанский.^[4] Отсутствие здесь монгольского варианта мате риальной культуры кыргызов в какой-то мере подтверждает вышеизложенное мнение М.Дромпа о том, что компактные группы кыргызского населения не проживали в центральных и южных районах Монголии после крушения Уйгурского каганата в 840 г.

Эти особенности материальной культуры, выявленные на основе изуче ния археологических памятников, практически полностью согласуются со сведениями письменных источников, которые позволяют говорить о том, что уже вскоре после своего образования каганат енисейских кыргызов распался, по крайней мере, на пять отдельных княжеств. Согласно Рашид ад-Дину, ко времени возвышения Чингиз-хана некогда могущественное государство ени сейских кыргызов уже не существовало, от него сохранились лишь небольш ие в политическом отношении самостоятельные, фактически независимые друг от друга княжества, возглавляемые суверенными правителями, которые носили титул «инал»^[5].

Характеризуя состояние страны кыргызов в указанный период, Рашид ад-Дин пишет: «Кыргыз и Кэм-Кэмджиут – две области, смежные друг с другом; обе они составляют одно владение (мамлакат). Кэм-Кэмджиут – большая река, одною стороною она соприкасается с областью монголов (Могулистан) и одна (ее) граница – с рекой Селенгой, где сидят племена тайджиутов; одна сторона соприкасается с (бассейном) большой реки, которую называют Анкара-Мурэн, доходя до пределов области Ибир-Сибир. Одна сторона Кэм-Кэмджиута соприкасается с местностями и горами, где сидят племена найманов. Племена кори, баргу, тумат и байаут, из коих некоторые суть монголы и обитают в местности Баргуджин-Токум, также близки к этой области. Титул (каждого) их государя, хотя бы он имел другое – инал, а родовое имя их этой области, кто пользуется уважением и известностью – иди..»^[6]

В то же время в китайской хронике монгольского периода «Юань ши» при описании страны кыргызов упоминаются области Цилицзисы (Кыргыз), Ханьхэна, Кяньчжоу (Цяньчжоу или Кэм-Кэмджиут), Иланьчжоу, Анкэла (Ангара или Баргуджин-Токум) и Усы.^[7]

Как явствует из сообщений этих источников, в начале ХIII в. в географи ческом отношении области Кыргыз и Кэм-Кэмджиут представляли собой обширный регион, охватывающий Саяно-Алтайское нагорье, Минусинскую котловину и Прибайкалье, которую соседи по традиции еще называли Кыргыз и Кэм-Кэмджиут.

Однако совершенно очевидно, что для Рашид ад-Дина и для составит елей «Юань ши» названия областей Кыргыз и Кэм-Кэмджиут были скорее географическими, употребляемыми ими для обозначения региона Саяно- Алтайского нагорья, Прииртышья и Прибайкалья, а не этническими, обознач авшими единую страну и народ. Этническая интеграция шла в пределах отдельных областей, где проживали действительно родственные по языку и одинаковые по уровню социально-экономического развития племена, объединенные под властью иналов в самостоятельные, фактически независимые друг от друга княжества.

На основании изучения археологических материалов установлено, что в каждом из вышеперечисленных вариантов археологической культуры процессы распространения кыргызской культуры и адаптации ее к местным традициям происходили по-разному.^[8] Процессы этнической консолидации вокруг кыргызских племен шли более интенсивно, вероятно, на западе страны, где попавшие под власть енисейских кыргызов близкородственные им тюркоязычные племена Алтая и Прииртышья гораздо быстрее смешивались с племенем-гегемоном.

В Прибайкалье, где преобладало монголоязычное население, влияние кыргызов на этническую ситуацию в этом регионе было весьма ограниченн ым, что подтверждается информацией «Юань ши» о том, что язык зави симых от кыргызов племен области Анкэла (Приангарья), соответствующей Баргуджин-Токуму Рашид ад-Дина, сильно отличался от языка кыргызов (цзилицзисы). О мультиконфессиональной и многоязычной ситуации в Кыргызском каганате сообщает и автор «Зайн ал-ахбар» Гардизи. Согласно его сведениям, кыргызы, подобно индусам сжигают мертвых, а некоторые из кыргызов поклоняются корове, другие – ветру, третьи – ежу, четвертые – сороке, пятые – соколу, шестые – красивым деревьям.^[9] Далее Гардизи отмечает, что язык племени фури (куры, курыкан) проживавшего на самом востоке страны кыргызов, никто не понимал.^[10] Представляется, что в данном случае Гардизи под фури подразумевает жителей Приангарья, которое в источниках монгольской эпохи называется Баргуджин-Токум или Анкэла.

Нет единого мнения среди исследователей и по вопросу о локализации областей Кыргыз, Кэм-Кэмджиут и Баргуджин-Токум. Академик В.В. Бартольд, отмечая противоречивость сообщений источников по данному вопросу, в то же время склонен был считать, что область Кэм-Кэмджиут составляла южную часть страны кыргызов и скорее юго-западную, чем юго-восточную.^[11] Л.Р.Кызласов утверждает, что область Кыргыз соответствует современной Хакасии, а именем Кэм-Кэмджиут называли нынешнюю Туву, хотя в другом месте он локализует область Кыргыз также на территории Тувы.^[12] Тувинские историки не сомневаются в том, что Рашид-Дин под Кэм-Кэмджиутом подразумевает только территорию Тувы.^[13]

Известные французские востоковеды П.Пельо и Л.Амбис локализуют область Кэм-Кэмджиут на юго-востоке страны Кыргыз: на юго-западе от реки Кэм (Енисей) и на севере горной системы Танну-Ола.^[14] По мнению тувинского историка Н.А.Сердобова, области Ус (земли в долине реки Ус на юго-восточных склонах Западного Саяна) и Иланьчжоу (северные районы современной Тувы) также входили в состав княжества Кэм-Кэмджиут.^[15]

На основе анализа ряда новых данных источников мы ранее высказывали соображение о том, что монголы подразумевали под термином Кэм-Кэмджиут не только Туву, но и Минусинскую котловину, а область Кыргыз составляла западную часть страны кыргызов и соответствовала современн ому Горному Алтаю и Прииртышью.^[16] Известный знаток средневековых китайских источников по истории Центральной Азии Э. Бретшнейдер также подчеркивал, что в XIII в. западные пределы кыргызских земель простирались до берегов Иртыша.^[17]

Поэтому нам представляется более обоснованной локализация областей Кыргыз и Кэм-Кэмджиут, предложенная П. Пельо и Л. Амбисом, согласно которой область Кыргыз соответствует западной части Минусинской котлов ины, Алтая и Прииртышья. На это же недвусмысленно указывает сообщение Рашид ад-Дина о направлении походов монгольских войск в область Кыргыз. Для покорения кыргызов монгольскому военному отряду потребовалось переправиться через реку Кэм-Кэмджиут.^[18] Следовательно, вопреки мнению В.В. Бартольда и Л.Р. Кызласова, область Кыргыз составляла североз ападную часть страны Кыргыз и Кэм-Кэмджиут и располагалась в пределах западной части Минусинской котловины и, очевидно, включала в себя также Алтай и Прииртышье.

Исходя из вышеизложенного, можно предположить, что тувинский вариант материальной культуры кыргызов принадлежит населению кня жества Кэм-Кэмджиут (Цяньчжоу), где кыргызы контактировали по сведения м «Юань ши» с племенами уйгуров и монголов. Минусинский и алтайский варианты материальной культуры кыргызов, скорее всего, принадлежат населению княжества Кыргыз (Цзилицзисы), которое, как уже отмечалось выше, составляло северо-западную часть страны Кыргыз и Кэм-Кэмджиут. По определению Д.Г. Савинова, материалы из Минусинской котловины эпохи «кыргызского великодержавия» могут быть названы уйбатским этапом чаа-таса. Количество памятников этого времени в Минусинской котловине, по сравнению с предыдущим копенским этапом чаа-таса, незначительно, что связано с переселением значительных масс кыргызского населения на территории южных районов Саяно-Алтая и Центральной Азии.^[19]

Что же касается области Баргуджин-Токум, которая по данным «Юань ши» называлась Анкэла (Ангара) и находилась в вассальной зависимости от кыргызов, то ее локализация в районе Прибайкалья не вызывает сомнения^[20]. Исследователи расходятся во мнении только по вопросу, в какой именно части Прибайкалья находилась область Баргуджин-Токум. Г.Е. Грумм-Гржимайло относил её к юго-западу от озера Байкал^[21], а Д.Г. Савинов – южному Прибайкалью и западному Забайкалью.^[22] Ю.С.Худяков представляет её территории к северу от Селенги, включая Восточные Саяны, Хамар-Дабан и степное Забайкалье.^[23] На основе детального анализа сведений широкого круга источников, П.Пельо и Л.Амбис установили географические рамки области Баргуджин-Токума в монгольскую эпоху в пределах всей долины озера Байкал.^[24]

В этой связи представляет определенный интерес сообщение персидско го историка XIII века Джувейни, который до завершения своего сочинения «Тарих-и Джахангушай» совершил путешествие в столицу империи Чингисх ана Каракорум и имел возможность лично ознакомиться с политической и этнической ситуацией в Монголии и Южной Сибири. Характеризуя страну кыргызов, Джувейни называет ее «Кыргыз и Селенга».^[25] Традиция мусуль манских авторов связывать бассейн реки Селенги с кыргызами, восходящая к информации Джувейни, продолжается вплоть до ХVIII в. Так, в геогра фической части «Нузхат ал-Кулуб» Мустауфи Казвини, написанной в 1340  г., сообщается: «Область Кыргыз и Селенга из шестого климата. Его столица Каракорум, которая была построена Угедей-кааном. Климат холодный, вода в изобилии, однако урожай зернового хлеба скудный. Сеют яровую пшеницу. Пастбища хорошие, простираются до реки Онон, где была расположена главная ставка Чингиз-хана».^[26] В «Географии» автора ХVIII в. Махмуда ибн Вали по этому поводу есть следующее сообщение: «Селенга – область из шестого климата, в Туране. Как написано в «Китаб ахбар-и киргиз ва Селенга», страна кыргызов смежна с нею. Центр этой области – город Каракорум, где когда-то проживал Чингиз-хан. После него Угедей-каан построил там высокие постройки… Словом, климат Селенги холодный, а вода в изобилии. В настоящее время пришла в упадок, но временами там кочуют калмаки»^[27].

Если принять во внимание эти сообщения Джувейни, Мустауфи Казвини, Махмуда ибн Вали и вышеизложенное сведение Рашид-ад-Дина о границах кыргызов, то представляется более приемлемым определение Ю.С. Худякова о географических рамках кыргызского княжества Баргуджин-Токум в пределах к северу от Селенги, включая Восточные Саяны, Хамар-Дабан и степное Забайкалье.

Исходя из вышеизложенного, представляется возможным считать, что прибайкальский вариант материальной культуры кыргызов принадлежит населению княжества Баргуджин-Токум (Анкэла). Здесь кыргызы вступали в тесные этнокультурные контакты с местными монголоязычными племенами кори, баргут, тумат и байаут. Об этом достаточно ясно свидетельствуют сообщения независимых друг от друга источников – «Худуд ал-алам» и «Юань ши». Составители «Юань ши» характеризуя обитателей области Анкэла, сообщают, что «они подчиняются цзилицзисы (кыргызам). Их язык весьма отличается от языка цзилицзисы (кыргызов)… Это и есть страна Гулигань, о которой написано в Тан-шу».^[28]

Как установлено, под названием Гулигань или Гули в китайских источ никах подразумевается монголоязычное племя кори или хори, которое впервые упоминается в «Худуд ал-алам» в форме фури, как подданные государства кыргызов. По сообщению анонимного автора «Кури (в тексте фури), – также из хырхызов; (они) поселяются к востоку от хырхызов и не смешиваются с прочими хырхызами это название народа, которое также принадлежит хырхызам. Их языка другие хырхызы не понимают».^[29] Сопоставление этого сообщения «Худуд ал-алам» с вышеупомянутой информацией Гардизи показывает полную зависимость автора «Зайн ал- ахбар» от своего анонимного предшественника.

Если анонимный автор Х в. утверждает, что язык кури другие кыргызы не понимают, то составители китайского источника монгольской эпохи говорят только о значительном отличии языка гулиган от кыргызского языка.

Отсюда явствует, что и по данным письменных источников в течение двух- трех столетий после возвышения государства енисейских кыргызов произ ошло определенное взаимовлияние между господствующими кыргызами и их подданными-кори (кури или фури) в регионе Прибайкалье. Длительное присутствие кыргызов в этом регионе нашло отражение в народных преданиях населения Прибайкалья. Так, буряты все курганные насыпи по рекам Онон, Шилка и Аргуни еще в XIX в. называли кыргызгир (кыргызские дома).^[30]

По археологическим материалам в IX–X вв. фиксир уется также переселен ие значительной части енисейских кыргызов в район, расположенный севернее Минусинской котловины. Памятники енисейских кыргызов в этом ре гионе Д.Г. Савинов характеризует как красноярско-канский вариант куль туры. Вероятно, страна Алакчин (у Рашид ад-Дина Алафхин), расположенная в области слияния рек Ангара (Ангара-мурэн) и Енисея (Кэм) рядом с землями кыргызов, которая подробно описывается у Рашид ад-Дина и его позднего компилятора Абулгази Бахадур-хана, соответствует красноярско канскому варианту культуры енисейских кыргызов.^[31] По сведениям Абулгази, страна Алакчин, где имеются породистые лошади пегой масти и богатые серебряные рудники, находилась на севере владения кыргызов в нижнем течении реки Ангара-мурен.^[32]

Локализация территории древних алакчинов в исторической литературе остается дискуссионной. По мнению Н.А. Аристова, страна Алакчин соот ветствует княжеству Бома (Елочи или Хелочи), упомянутому в китайской хронике «Тан шу», прямыми потомками которого являются енисейские остяки.^[33] Если французский востоковед П.Пельо помещает страну алакчинов в устье Енисея, на берегу Ледовитого океана, то казахстанский синолог Ю.Зуев склонен локализовать ее на истоках Ангары в районе восточного побережья озера Байкал, известного китайским хронистам под названием «Бэй-хай» – «Северное море».^[34] Теперь в свете новых археологических матер иалов, выявленных Д.Г.Савиновым, можно уверенно локализовать страну Алакчин в районе севернее г. Красноярска, где Ангара соединяется с Енисеем.

Значительно труднее определить принадлежность восточно-казахстан ского варианта культуры кыргызов к конкретной этнополитической структ уре, возникшей на развалинах Кыргызского каганата. Тщательное изучение сведений письменных источников позволяет внести некоторые уточнения по вопросу принадлежности этой культуры лишь населению определенного региона кыргызского государства во второй половине IX–Х вв. Автор анонимного сочинения Х в. «Худуд ал-алам» («Границы мира») при описании области кимаков и ее городов сообщает: «Каркар(а) хан еще одна область, принадлежащая кимакам, и жители ее напоминают по [своим] обычаям кыргызов».

Известный востоковед В.Ф.Минорский относительно локализации Каркар (а) хан считал, что эту область кимаков можно соотнести с городом Каркаралинском, находящимся в горном районе, к югу от Иртыша, приблизительно в 350 км к юго-востоку от Семипалатинска. Казахстанский востоковед Б.Е.Кумеков эту область идентифицирует с гористой местностью, расположенной южнее Иртыша, в районе Тарбагатая до Калбинского хребта, включая хребет Чингизтау.^[35] По его мнению, Тарбагатайский хребет под названием Гиргир упоминается в географическом сочинении автора XII в. ал-Идриси «Нузхат ал-муштак». При этом Б.Е.Кумеков считает, что, возможно, в данном случае анонимный автор и ал-Идриси мог использовать одни и те же исторические сведения о кимаках, что позволяет провести параллель между Каркар(а) по «Худуд ал-алам» и Гиргир по «Нузхат ал-муштак».

В связи с этим, Б.Е.Кумеков также обратил внимание на предание, зафиксированное в «Маджму ат-таварих» Сайф ад-Дина Ахсикенти, где эпический герой кыргызского народа Манас происходит из среды кипчаков Каркара. Это значительно усиливает аргументацию идеи сопоставления Каркар(а)хан с Тарбагатайскими горами, поскольку они также, как область кыпчаков Каркары, коренного юрта отца Манаса Якуб-бека, расположены на северо-востоке от Семиречья. Прямые указания на расселение части кыргызских племен на северо-восточных пределах Семиречья по соседству с чигилями в X в. имеются и в «Худуд ал-алам».^[36]

Поэтому мы придерживаемся локализации Каркары, предложенной Б.Е.Кумековым и считаем ее географическим и этническим обозначением восточно-казахстанского варианта материальной культуры кыргызов.

Основные результаты приведенного сопоставления топонимов и этнони мов эпохи Кыргызского каганата из разных источников с данными археологии о вариантах материальной культуры кыргызов могут быть иллюстрированы следующим образом:

Мусульманские источники					Китайские источники (XIV в.)	Материалы археологии
«Худуд ал-Алам» (X в.)	АльИдриси (XII в.)	Джувейни (XIII в.)	Рашид ад-Дин (XIV в.)	Сайф ад-Дин Ахсикенди (XVI в.)
Хирхиз	Хирхиз	Кыргыз и Селенга	Кыргыз		Цзилицзисы	Алтайский вариант
			КэмКэмджиут		Кяньч жоу Илань чжоу Усы Ханьхэна	Тувинский и Минусинский варианты
			Баргуджин – Токум		Анкэла	Прибайкаль ский вариант
Фури			А л а к – чин			Красноярский вариант
Каркар(а) хан	Гиргир			Каркара		Восточно казахстанский вариант

Во всех вышеперечисленных регионах пришлые енисейские кыргызы постепенно стали ассимилироваться численно преобладающим местным населением завоеванных стран. Подобные процессы привели к образованию ряда новых кыргызских субэтносов, что подтверждаются археологическими материалами и сведениями письменных источников. Поэтому, начиная с IX в. племена с названиями «кыргыз» появляются в составе многих тюркоязычных и монголоязычных народов – от якутов и бурятов Прибайкалья до башкир Приуралья. Именно этим объясняется феномен широкого распространения этнонима «кыргыз» среди других народов. В обобщенном виде эти процессы смешения пришлых, сравнительно небольших групп кыргызов, в завоеван ных ими областях с местными племенами отражены в следующих строках эпоса «Манас»:

«… Растеряли мы свой народ

Тогда, когда в разных местах

Каждый из нас в правителях ходил».

С возвышением государства енисейских кыргызов в середине IХ в. связана также возможность переселения части енисейских кыргызов на Тянь-Шань, которая, по мнению отдельных исследователей, сыграла решающую роль в этногенезе современного кыргызского народа.

По сведениям «Худуд ал-алам» (Х в.) и «Табаи ал хайаван» ал-Марвази (XII в.), специалистами установлено появление какого-то отряда енисейских кыргызов во второй половине IХ в. в городе Пенчуле, предположительно отождествляемом с современным Уч-Турфаном, расположенным в Восточ ном Туркестане. В.Ф.Минорский в своих комментариях к соответствующим разделам «Худуд ал-алам» рассматривает отдельные группы енисейских кыргызов, оказавшихся во второй половине IX в. среди карлуков Пенчула и других районах Восточного Туркестана как изолированные военные отряды, оторвавшиеся от основной массы кыргызских племен Алтая и Прииртышья.^[37]

Судьба кыргызского отряда, попавшего в IХв. в Пенчул, неизвестна. Од нако известен предмет переговоров между Танской империей и кыргызами, которые состоялись в то время (843г.). Кыргызы, по их утверждению, совершили поход в Аньси (Куча) и Бейтин (Бешбалык), и китайский пред ставитель на переговорах, которые состоялись в крепости Тяньдэ (Ордос, в излучине Хуанхэ), заявил кыргызскому послу, что в Аньси и Бешбалык направляется китайская армия.^[38] Тем самым снимается вопрос об утверждении кыргызов на этой территории и повторных походах кыргызских войск в направлении Восточного Туркестана. К тому же, как явствует из текста китайского источника, по словам главы посольства, кыргызского полководца Табу-хэцзу (Тепек Алп Сол) Аньси (Куча), Бейтин (Бешбалык) и дада (татары)^[39] подчинились, когда кыргызские войска вступили на старые уйгурские земли на р. Хэлоучан, т.е., в верховья Эдзин-гола. Следовательно, несмотря на то, что передовые отряды кыргызского войска еще находились далеко на востоке Бешбалыка, Табу-хэцзу на переговорах с китайскими дипломатами утверждал о взятии им Кучи и Бешбалыка, что вряд ли соответствует действительности.

В.В. Бартольд, ссылаясь на сообщение сунского посла к уйгурскому гос ударю Бешбалыка и Турфана Ван Яндэ (981–984 гг.), отмечает, что в его известиях о подчинении кыргызов уйгурам «речь идет о ликвидации тех успехов кыргызов в Восточном Туркестане, о которых мы знаем из рукописи Туманского («Худуд ал-алам»). К сожалению, до сих пор некоторые авторы принимают эту информацию Ван Янде за чистую монету и без должной критической оценки считают ее прямым доказательством проживания кыргызов в Восточном Туркестане в Х в. под властью уйгуров Гаочана. Так ли это?

Обратимся к тексту «Сун ши», где находятся путевые записки Ван Янде. Описывая этнополитическую ситуацию государства уйгуров, сунский посол пишет, что «под управлением государства Гаочан находились многочисленные племена: южные и северные туцзюэ (тюрки), большие и малые чигили, ягма, карлуки, кыргызы (сяцзясы), барман, геты, урунгу».^[40] При анализе этого сообщения, прежде всего, следует отметить, что информация о подчинении перечисленных народов и племен государству Гаочан получена Ван Янде от самих уйгурских чиновников, которые для возвеличения могущ ества своего правителя перед сунским послом почти всех соседних народов и племен представили как своих вассалов. Безосновательность этого утвержд ения очевидна по той простой причине, что в конце Х в. Караханидский ка ганат, расположенный в Семиречье и Восточном Туркестане, достиг своего зенита могущества,^[41] а упомянутые в дневнике Ван Янде чигили и ягма являл ись господствующими племенами этого могущественного государства.^[42]

Как известно, одной из столиц восточной части Караханидского государ ства, где представители правящей династии являлись выходцами из племени чигиль, был город Кашгар, расположенный в Восточном Туркестане.^[43] Таким образом, чигили были лишь близкими соседями уйгуров Гаочаня, но отнюдь не их вассалами. Западные ветви кыргызов в эту эпоху также проживали севернее от государства Гаочан в регионе Прииртышья и Алтая и никак не могли быть вассалами уйгуров Бешбалыка. Следовательно, делать скоропали тельные выводы относительно проживания кыргызов в районе Бешбалыка под властью уйгуров в конце Х в., опираясь на вышеупомянутую инфор мацию Ван Янде не совсем корректно.

Даже убежденный сторонник прямого переселения енисейских кыргызов на Тань-Шань А.Н. Бернштам в свое время вынужден был признать, что переселившиеся на Тань-Шань енисейские кыргызы составляли меньшинство населения и попали под влияние аборигенов, часть которых стояла на более высоком экономическом и культурном уровне. Он пишет, что эти свидетельс тва еще не дают оснований говорить о преобладании здесь кыргызов ни в этническом, ни в политическом отношении, особенно, в домонгольский период.^[44] Действительно, у разрозненных групп енисейских кыргызов, оставшихся в отдельных районах Восточного Туркестана после описанных событий IX века, не было двух важнейших условий для сохранения и развития их как самостоятельного этноса, а именно относительно устойчивой территории и прочной этнополитической структуры, способной объединить их в государство. Следовательно, скорее всего, эти кыргызы впоследствии растворились в составе численно преобладающего тюркоязычного населения Восточного Туркестана.

Таким образом, остается неясным, было ли появление кыргызов в Восточном Туркестане однократным актом или серией походов. Имеющиеся в нашем распоряжении источники свидетельствуют лишь об одном походе. М.Дромп, исходя из контекста соответствующего письма Ли Дэюйа, ставит под серьезное сомнение вероятность осуществления даже этого един ственного похода кыргызских войск в район Аньси и Бешбалыка.^[45] Поэтому утверждение о том, что кыргызы уже в 843 году завоевали и удерживали значительную территорию в Восточном Туркестане и устойчиво сохранялись на ней вплоть до ХVв., представляется необоснованным. Особо акцентировал внимание на этом вопросе В.В. Бартольд, который подчеркивает, что ранее ХV в. ни о каком массовом переселении кыргызов на Тань-Шань не может быть и речи.^[46]

Как показывают результаты изучения археологических материалов эпох и «кыргызского великодержавия», из-за кратковременности пребывания кыргызов в Восточном Туркестане во второй половине IX в., носившего ха рактер завоевания, а не миграции этноса, здесь не обнаружено достаточного количества памятников, соотносимых с кыргызами, как например, в Туве или Алтае.^[47] Следы кратковременного пребывания небольших групп енисейских кыргызов на Тянь-Шане в рассматриваемый период можно увидеть в единичных археологических материалах, обнаруженных К. Табалдиевым в погребениях Кочкора, Нарына и Алая.^[48] В этих погребениях обнаружены следы имитации обряда трупосожжения, характерного для енисейских кыргызов. Следовально, здесь речь идет о серьезных изменениях элементов погребального обряда пришельцев под влиянием культуры местных племен в процессе их интеграции с населением Тянь-Шаня.

Поэтому в «Диван лугат-ат тюрк» Махмуда Кашгари, где имеется под робная и самая достоверная информация о расселении тюркских племен в этом регионе в XI в., мы не находим никаких упоминаний о кыргызах на Тянь-Шане и в Семиречье. В то же время Махмуд Кашгари локализует кыргызов далеко на северо-востоке от Тянь-Шаня рядом с племенем ябаку, т.е., в пределах Алтая.^[49]

Сопоставление сведений письменных источников с данными археологии, этнографии и лингвистики показывает, что в течение продолжительного периода культура енисейских кыргызов к западу от Енисея подверглась активной адаптации к кимакско-кипчакской, тогуз-огузской и частично карлукской культурой Алтайско-Иртышского региона. В результате здесь сформировался новый культурный комплекс, специфические черты которого сохранялись вплоть до новейшего времени в материальной и обрядовой культуре тянь-шаньских кыргызов. Начальные этапы проникновения этой совершенно новой культуры из Алтая и Прииртышья на Тянь-Шань Д.Г. Савинов относит к эпохе образования Монгольского государства на Притяньшанье в ХIII в. Современное состояние изученности письменных источников позволяет говорить о том, что, очевидно, первыми носителями этой культуры в Притяньшанье было объединение кыргызских племен Булгачи (Ичкилик), которое выходит на политическую арену государства Моголистан уже во второй половине XIV века.^[50]

[1] Более подробно об этом см.: Супруненко Г.П. Документы об отношениях Китая с кыргызами. С. 67-81; Кызласов Л.Р. История Тувы; Малявкин А.Г. Материалы по истории уйгуров; Худяков Ю.С. Вооружение енисейских кыргызов; Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири; Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи; Drompp M. R. Breaking the Orkhon tradition; Drompp M.R. Tang China and the collapse of the Uighur Empire.

[2] Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах Азии.Ч.1. С. 354.

[3] Более подробно об этом см.: Drompp M. R. Breaking the Orkhon tradition. Однако как будет показано ниже, это мнение М.Дромпа соответствует действительности только частично, когда речь идет о центральных и южных районах Монголии. По сведениям мусульманских источников, северо-восточные районы Монголии, расположенные севернее бассейна реки Селенга, все же долгое время находились под контролем кыргызов.

[4] Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири. С. 89-97.

[5] Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.1, кн.1. С. 102, 122, 150-151.

[6] Там же. С. 150.

[7] Материалы по истории кыргызов. С. 53-54. О значении гидронима кэм и о различных вариантах написания топонима Кэм-Кэмджиут в средневековых китайских и арабо-персидских сочинениях см.: Vasary I. Kam, an early Samoyed name of Yenisey. P. 469-482.

[8] Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи. С. 265.

[9] Бартольд В.В. Извлечение из сочинения Гардизи. C. 47-48.

[10] Там же.

[11] Бартольд В. В. Киргизы. С. 504.

[12] Кызласов Л. Р. История Тувы. С. 132, 134.

[13] История Тувы. С.155.

[14] Histoire des campagnes de Chengis КЬап. Р. 209.

[15] Сердобов Н.А. История формирования тувинской нации. С.113-114.

[16] История Киргизской ССР. С. 428-429.

[17] bretschneider Е. Меdiaeval researches. Vol. 1. Р. 129.

[18] Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. I, кн.1.С. 151.

[19] Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи древней Евразии. СПб., 2005. С. 267.

[20] Более подробно об этом см.: Худяков Ю.С. Об этнической интерпретации. С. 31.

[21] Грумм Гржимайло Г.Е. Западная Монголия. С. 415-416.

[22] Савинов Д.Г. К вопросу этногеографии Центральной Азии. С. 26.

[23] Худяков Ю.С. Об этнической интерпретации. С. 31.

[24] Histoire des Campagnes de Chengis Xhan. Р. 288.

[25] Тарих-и Джахангушай, изд. Казвини. Part I. P. 15.

[26] «Нузхат ал-Кулуб», изд. Ле Стренджа. С. 260.

[27] Махмуд ибн Вали. Море тайн. С.52-53. Все эти сведения мусульманских источников ясно показывают, что вопреки вышеизложенному мнению М.Дромпа, северо-восточные районы Монголии и Прибайкалье после 840г. надолго оказались под властью кыргызов, вследствие чего само название страны кыргызов в мусульманском мире ассоциировалось с рекой Селенга.

[28] Зуев Ю.А. Тамги лошадей. С. 103.

[29] МИКК. С. 41.

[30] Щукин Н.С. Очерк Забайкальской области. С.15.

[31] Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.1, кн.1. С.102.

[32] Более подробно об этом см.: Histoire des Mogols et des Tatars. T.2. P. 44-45.

[33] Аристов Н.А. Опыт выяснения. С.36.

[34] Pelliot P. Notes sur l’Histoire de la Horde d’Or. P. 142; Зуев Ю.А.

Тамги лошадей. С.124-125.

[35] Кумеков Б.Е. Государство кимаков. С. 66.

[36] МИКК. С. 43.

[37] Hudud al-Alam. P. 265, 283.

[38] Малявкин А.Г. Материалы по истории уйгуров. С. 37. О тюркских вариантах личных имен кыргызских правителей, полководцев и дипломатов, зафиксированных в хрониках Танской эпохи на китайском языке см.: Супруненко Г.П. Некоторые источники. С. 236–248; Ее же. Из древнекыргызской ономастики. С. 79-81.

[39] По сведениям «Худуд ал-алам», в то время татары были одним из тогузгузских (уйгурских) племен. Более подробно о кыргызско-татарской войне 842 г. см.: Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы. С. 106.

[40] Материалы по истории кыргызов. С. 52.

[41] Эволюция политической власти кочевников. С.279–280.

[42] Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы. С. 106.

[43] Там же. С. 106.

[44] Бернштам А.Н. К вопросу. С. 21-22.

[45] Drompp M. R. Breaking the Orkhon tradition. Р.394. Однако, как показывают сообщения «Худуд ал алам» о появлении кыргызов в районе Турфана в указанный период, вероятно, военный поход кыргызов в направлении Восточного Туркестана действительно состоялся, точную хронологию которого установить пока невозможно. (Более подробно об этом смотрите ниже).

[46] Бартольд В.В. Киргизы. С. 492, 513-514.

[47] Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи. С. 265.

[48] Табалдиев К. Курганы кочевых племен Тянь-Шаня; Его же. Енисей кыргыздары.

[49] Более подробно об этом см.: Мокеев А.М. К вопросу об этнических связях кыргызов и карлуков.

[50] Более подробно об этом смотрите ниже.

Этнокультурные связи кыргызов с кимакскокипчакскими и тогуз-огузскими племенами

Новейшие исследования по истории кыргызского народа показывает, что важным этапом кыргызского этногенеза было формирование центральноази атского протоядра на Алтае и в Прииртышье в Х-ХI вв. Установлено, что этот фактор сыграл решающую роль в становлении центральноазиатского компо нента в этногенезе тянь-шаньских кыргызов^[1]. Не случайно поэтому в последн ие годы развернулась дискуссия вокруг проблемы происхождения и локализ ации алтайской группировки кыргызов в указанный исторический период.^[2]

Наша концепция по данному вопросу в общих чертах нашла отражение в восьмой главе первого тома последнего издания «Истории Киргизской ССР», согласно которой часть енисейских кыргызов в результате расширения территории своего каганата во второй половине IX – нач. Х вв. расселилась на Алтае и в Прииртышье, а затем в течение двух-трех столетий здесь шел процесс взаимовлияния и интеграции кимакско-кипчакского и тогуз-огуз ского населения с переселившимися сюда племенами енисейских кыргызов. В ходе этого процесса кыргызы полностью адаптировались в новой среде, но прежнее местное население Алтая и Прииртышья восприняло самоназвание господствующей племенной группы, т.е., кыргызов, которое с момента образования каганата превратилось в политоним.^[3]

По мнению наших оппонентов, процесс формирования центрально азиатского протоядра кыргызского народа завершился уже до 840 года в Минусинской котловине. Часть кыргызских племен переселилась на Тянь-Шань в результате военного похода кыргызов в 843 г. в города Бешбалык и Аньси. В дальнейшем якобы именно эта группа кыргызов сыграла основную роль при формировании кыргызской народности.^[4]

Однако, это утверждение не выдерживает критики по той простой прич ине, что в северо-восточных районах Восточного Туркестана уже в середине IX в. было создано Уйгурско-Турфанское государство с центром в Бешба- лыке, которое просуществовало до первой четверти ХIII в., когда произошло завоевание края монголами. К тому же создателями этого государства были те самые уйгуры, которые бежали сюда от преследования войск государства енисейских кыргызов. Следовательно, если даже какая-то группа кыргызов поселилась в Бешбалыке, она вскоре полностью интегрировалась среди господствующего этноса уйгуров и потеряла свою самоидентификацию.

Краткий анализ ранее доступных памятников археологии, сведений письменных источников и данных этнографии и кыргызского языка уже сде лан в соответствующем разделе «Истории Киргизской ССР». Поэтому мы попытаемся здесь провести сопоставительный анализ только тех новых архео логических материалов, которые выявлены в последние годы с данными письменных источников, этнографии, фольклора и истории кыргызского языка.

В хронологическом отношении одним из наиболее ранних легендарных преданий о происхождении кыргызского народа является сообщение автора XI в. Гардизи. В своем сочинении «Зайн ал-ахбар» он рассказывает, что глава кыргызов, происходивший из славян, прибыл в некую местность, располо женную между владениями кимаков и тогуз-гузов. Хан тогуз-гузов поссорился со своим племенем, поэтому гузы постепенно стали переходить к этому неверному. Он ко всем относился благосклонно и оказывал им милость, так что вскоре их собралось множество. Впоследствии тому плем ени, которое собралось около него, он дал имя кыргыз. Далее Гардизи отмечает, что «когда известие о нем пришло к славянам, многие из них пришли к нему своими семействами и имуществом, присоединились к другим и вступили с ними в родство, так что все слились в одно целое. Признаки славянского происхождения еще заметны в наружности кыргызов, именно, красные волосы и белая кожа».^[5] Китайские источники, составленные в эпоху Танской династии, также сообщают, что енисейские кыргызы отличались высоким ростом, рыжими волосами, румяным лицом и голубыми глазами.^[6] Аналогичное описание внешности кыргызов встречается и в донесении уйгурских лазутчиков о ситуации в северных регионах Центральной Азии, которое было составлено на тибетском языке предположительно в третьей четверти VIII в.^[7]

Что касается намека Гардизи о славянском происхождении предводителя вновь объединенных кыргызов, то, по мнению венгерского ориенталиста К. Цегледи, здесь он пытается объяснить отличительные черты внешности пришлых, небольших групп енисейских кыргызов от других подвластных им племен кимакского и тогуз-огузского происхождения Алтая и Прииртышья.^[8] В этой связи следует также отметить мнение татарского исследователя М. Закиева, который отмечает, что в арабских и персидских источниках раннего средневековья под термином «саклаб» («сакалиба») называются вообще вес род белокурых и рыжеволосых людей.⁵⁹

Несомненно, вышеизложенное предание Гардизи о кыргызах носит явно легендарный характер, но в свете сообщений других источников все же пред ставляет определенный интерес для исследования проблемы происхождения центральноазиатского компонента кыргызского народа. В этом предании, прежде всего, обращают на себя внимание весьма настойчивые мотивы о формировании кыргызской этнической общности внутри кимакского племенного союза и, одновременно, об этнических связях кыргызских племен с тогуз-гузами. Подобная этнополитическая ситуация в южной Сибири возникла только после второй половины IХ в., когда произошло возвышение Кыргызского каганата, и его границы одновременно тесно соприкасались с пределами кимаков и уйгуров (токуз-гузов).^[9]

Как известно, в сочинениях средневековых мусульманских авторов под термином «тогуз-гузы» или «токуз-огузы» подразумевались средневековые уйгуры Центральной Азии, родоплеменной состав которых состоял из девяти племен.^[10] Формирование могущественной конфедерации токуз-огузов под главенством уйгуров произошло в Монголии в середине VII в. после распада союза десяти племен теле, когда из этого союза вышли племена Сеяньто. По сведениям китайских источников, уйгуры являлись одним из крупных родоплеменных объединений древнетюркской конфедерации Толис, куда входили также сир-тардушы, туба, курыканы, теленгуты, буку, байырку, тонгра, кун, сыгыр, айгыр и эдизы. В свою очередь, сами уйгуры или токуз-окузы подразделялись на девять племен: яглакар, утургар, кюрабир, бокасыкыр, авшар, казар, огуз, ямукар и айавир.^[11]

По свидетельству достоверных источников, первое расселение енисейс ких кыргызов среди кимакских племен связано с расширением созданного им в IX в. сильного каганата, западной границей которого стала северная часть Семиречья, а восточной – Приангарье.⁶³ Как отмечал еще В.В. Бар тольд, кыргызы в эпоху своего кратковременного могущества несколько расширили свои владения в сторону юго-запада, где они на некоторое время стали соседями тогуз-гузов, карлуков, чигилей и тухсийцев на юге, а также кимаков на северо-западе.^[12]

По заключению Д.Г. Савинова, наиболее вероятным местом, где кимаки могли оказаться севернее кыргызов, был степной Алтай, входивший в состав кимакско-кипчакского объединения. Следовательно, западные и северные склоны Горного Алтая служили, очевидно, политическими границами Кырг ызского каганата с Кимакским государством, а также этническим барьером между кыргызами и кимаками^[13].

Наиболее краткие, но достоверные сведения об этом мы находим в сочинении «Китаб масалик ал-мамалик» ал-Истахри, составленного на араб ском языке приблизительно в 930-933 гг., т.е., после возвышения Кыргызс кого каганата. По словам ал-Истахри, «…что касается хырхызов, то они жи вут между владениями тогуз-гузов, кимаков, океаном и землей хазладжей».^[14]

Более подробная информация о локализации кыргызов между владения ми тогуз-гузов и кимаков содержится в сочинении анонимного персоя зычного автора Х в. «Худуд ал-алам». Описывая пределы области кыргызов, анонимный автор указывает, что «…на юге от нее – пределы тогуз-гузов и частично халлухов, на западе от нее – пределы расселения кимаков и (на севере) – необитаемые страны севера».⁶⁷ В других местах этого сочинения рассказывается о том, что отдельные группы кыргызов являются соседями чигилей и тухсийцев, которые были жителями Семиречья.^[15]

Последнее сообщение «Худуд ал-алам» о кыргызах, по мнению В.В. Бартольда, относится не ко времени автора, а отражает этническую ситуацию северо-восточной части Средней Азии конца IX – нач. X вв.^[16] Однако, известие Гардизи о происхождении кыргызов в результате их смешения с тогуз-гузами и кимаками, в какой-то мере, отражает реальную картину этнических процессов среди тюркоязычных племен южной Сибири и Центральной Азии, протекавших после установления господства над этим обширным регионом государства енисейских кыргызов. Очевидно, в данном случае речь идет о формировании новой этнической общности на Алтае и Прииртышье, которая сложилась в результате интеграции относительно небольших групп пришлых кыргызов с местными племенами кимакско-кипчакского и тогуз-огузского (уйгурского) происхождения.

Если после крушения Уйгурского каганата в 840 г. в северо-восточной Монголии и Туве не было серьезных политических препятствий для интегра ции оставшихся частей тогуз-огузов (уйгуров) вокруг пришлых групп кыргызов, то на западных границах Кыргызского каганата еще некоторое время существовало достаточно сильное Государство кимаков. По свидетель ству ал-Идриси, соперничество царя кимаков с карлуками и кыргызами, правители которых, тоже именовали себя каганами, и также претендовали на «уйгурское наследство», было весьма острым.^[17] Однако, после гибели Кимакского государства в конце Х или начале Х1 вв. в результате очередной мощной волны миграции племен в Великой степи, пришедшая в движение из-за давления на них со стороны киданей, часть кимакских племен Алтая и Прииртышья также попадает в зависимость от кыргызов.

По сведениям достоверных источников, какая-то часть кимаков под наз ванием йемек продолжала жить на Иртыше еще в середине XI в.^[18] К тому же по сообщению Рашид ад-Дина в XII в., в районе верхнего Иртыша в местн ости Йеке Алтай, где соприкасались границы расселения найманов и кыргызов, проживало близкородственное к кипчакам племя канглы.^[19] Исходя из этого, еще академик В.В. Бартольд допускал вероятность изменения кыргызского языка под влиянием кипчакского языка именно в этот период. По этому поводу В.В. Бартольд пишет, что «влиянием тех же канглов, вероятно, следует объяснить факт, что кара-киргизское (кыргызское) наречие стоит гораздо ближе к киргиз-казацкому (казахскому), чем к языку енисейских тюрков … и киргизы могли подвергнуться влиян ию канглов еще до своего переселения в Семиречье».^[20]

Таким образом, В.В. Бартольд, хотя и не знал сведений некоторых письменных источников и археологических материалов, обнаруженных после его смерти, тем не менее, он, верно предугадал итоги этнических процессов, протекавших в Юго-Западной Сибири после создания Кыргызского каганата.

Как показывает сопоставительный анализ сведений вышеперечисленных письменных источников с материалами археологических исследований, в течение двух-трех столетий – во второй половине IX-XI вв. в пределах Алтая и Прииртышья шел процесс взаимовлияния и интеграции кимакско- кипчакского и токуз-огузского круга племен с переселившимися сюда группами енисейских кыргызов.^[21]

Говоря о взаимовлиянии между кимаками и кыргызами на Алтае и в Прииртышье, прежде всего, следует отметить результаты исследований группы казахских археологов, проведенные в этом регионе в 80-е годы прошлого столетия. Авторы коллективной монографии «Археологические памятники в зоне затопления Шульбинской ГЭС», определяя этнокультурную принадлежность памятников средневековых кочевников Прииртышья IХ–Х вв. отмечают, что вся сложность этнического состава кимакского политичес кого объединения отразилась в разнообразии погребальных обрядов населен ия этого региона. В частности, установлено, что среди курганов могильника Зевакино с погребениями по обряду кремации (трупосожжения), бесспорно, имеются такие, в которых захоронены представители древнекыргызского общества, а некоторые объекты могильника Джартас указывают на суще ствование в это время тесных контактов местного населения с енисейскими кыргызами.^[22] В данном случае речь идет о взаимовлиянии погребального обряда между местными кимакскими и пришлыми кыргызскими племенами, которые заняли здесь господствующее положение.

К аналогичному выводу пришла другая группа сибирских археологов, которая в последние годы исследовала ряд могильников Юго-Западного Алтая. Результаты исследования этой группы также показали, что в IХ–Х вв. енисейские кыргызы не только проникали в южные и западные районы Алтая, но и интенсивно смешивались с местными кимакскими и другими тюркоязычными племенами.^[23]

В этой связи представляют значительный интерес также результаты исследований Д.Г. Савинова и некоторых сибирских археологов. Они ясно показывают, что во второй половине IX – первой половине Х вв., когда Кыргызский каганат занимал территорию от Иртыша до Селенги и Большого Хингана, на Алтае появляется третий этап курайской культуры.

В это время отмечается интеграция культуры тюркских племен Алтая с культурой господствующего этноса – пришлых кыргызов, что демонстриру ют многочисленные памятники, свидетельствующие о серьезных изменениях в материальной культуре местного населения, которые восприняли значи тельные элементы зооморфных и растительных орнаментов «кыргызского» стиля.^[24] Как показывают археологические материалы, кыргызы в пределах середины IX – начала XI вв. последовательно осваивали горно-алтайские котловины и активно смешивались с местными телесскими племенами, а на Западном и Юго-Западном Алтае пришлые кыргызы в указанный период смешивались преимущественно кимакскими племенами.^[25]

Историческая традиция, отражавшая значение и политическую роль енисейских кыргызов в процессе формирования новой этнической общности на Алтае и в Прииртышье ясно выражена в историческом труде османского автора ХV в. Шукраллаха «Бехджат ат-таварих».^[26] Османский автор исполь зовал в своем труде и процитировал около 60 исторических и географических трудов. Однако, как показали исследования Г.Хазаи^[27] и С.Г. Агаджанова^[28], сведения Шукраллаха о расселении тюркских племен в Х–ХI вв. заимствова ны из сочинения «Джами ал-хикаят» Ауфи, чья информация о тюрках в свою очередь восходит к «Табаи ал-хайаван» ал-Марвази.

Вместе с тем, в «Бехджат ат-таварих» имеется ряд интересных дополне ний, которые заимствованы автором из других, не дошедших до нас сочинений. Так, по сообщениям Шукраллаха местом обитания кыргызов является область, расположенная между кимаками и печенегами, однако кимаки обитают на севере этой области и их правителями являются кыргызы. Далее Шукраллах сообщает, что многие из кимаков являются огнепоклон никами, и они в год один или два дня держат пост. В этот день сжигают тела умерших и поминают покойников⁸².

Впрочем, и в главном источнике «Бехджат ат-таварих» Шукраллаха, «Табаи ал-хайаван» ал-Марвази, также имеются определенные указания на то, что живущие в близком соседстве с кимаками три племени сжигают трупы умерших.^[29] В своих комментариях к «Табаи ал-хайаван» В.Ф. Минорский указывает, что, следовательно, эти племена также испытали влияние енисейс ких кыргызов, которые были огнепоклонниками.^[30] Аналогичные сообщения содержатся также в «Нузхат ал-муштак» ал-Идриси, по информации которого отдельные группы кимаков поклонялись огню. У этих кимаков огонь считался свяшенным, его почитали как очистителя и домашнего покровителя^[31].

Очевидно, что обряд трупосожжения, первоначально характерный толь ко для енисейских кыргызов, после установления их политического господ ства над кимакско-кипчакскими и другими тюркоязычными племенами Алтая и Прииртышья стал распространяться и среди этих племен, что подтверждае тся также археологическими памятниками. Погребения с трупосожжениями открыты на могильниках Карболиха, ряде курганов группы могильников Гилево, Новофирсово и др. на Западном Алтае. Причем в одном из курганов находились три погребения: по обряду трупосожжения с кыргызским инвентарем, трупоположение с восточной ориентировкой и детское с сосудом типа «кыргызской вазы», на основании которых археологи говорят не только о проникновении енисейских кыргызов на Юго-Западный Алтай в IX–Х вв., но и об этническом смешении местного и кыргызского населения.^[32]

В связи с проблемой этнокультурных взаимовлияний между кыргызами и кипчаками значительный интерес представляет также восточно-казахстан ский вариант материальной культуры кыргызов. По определению Д.Г.Сави нова, этот вариант культуры в территориальном отношении ограничивается главным образом в регионе Верхнего Прииртышья, а на юге достигает Джунгарское Алатау, на что указывают предметы сопроводительного инвентаря из погребений около города Текели.^[33]

В этой связи следует отметить довольно интересное сообщение Рашид ад-Дина о местоположении летних и зимних ставок Арик-Буки – владетеля Северо-Западной Монголии и Саяно-Алтайского нагорья в 50-х годах XIII в. Он пишет, что «его летнее становище было на Алтае, а зимнее – в Теке и Кыргызе. Между ними (расстояние) в три дня пути». Поскольку здесь речь идет о северной части Монгольского Алтая, то зимняя ставка Арик-Буки должна быть локализована в 90–100 км от него («три дня пути»). Во всех случаях его зимняя ставка не могла быть в долине Енисея, а совпадение топонимов Теке и Текели однозначно указывает на область расселения части западной группировки кыргызов в регионе Прииртышья.

Как отмечалось выше, ареалу распространения восточно-казахстанского варианта культуры кыргызов соответствует территория области Каркар(а)хан, которая по сообщениям «Худуд ал-алам» принадлежит кимакам и жители ее напоминают по своим обычаям кыргызов.^[34]

Один из первых исследователей «Маджму ат-таварих» известный ориенталист А.Т.Тагирджанов, интерпретируя рассказ о кипчакском проис хождении отца Манаса Якуб-бека, отмечает, что настоящая версия эпоса сложилась среди западной ветви конфедерации кимакских племен-кипчаков, вошедших в состав кыргызов.^[35] К сожалению, в этих рассказах «Маджму ат- таварих» не дается ясного представления о географическом расположении Каркары. Слово Каркара употребляется, то, как географическое название, то, как собственное имя отца Якуб-бека.^[36]

Исходя из вышеизложенного, можно предположить, что географичес кими и этническими обозначениями восточно-казахстанского варианта материальной культуры кыргызов в письменных источниках являются: Каркар(а) хан в «Худуд ал-алам», Гиргир в «Нузхат ал-муштак» ал-Идриси и Каркара в «Маджму ат-таварих» Сайф ад-Дина Ахсикенди.

Таким образом, сведения аутентичных источников о тесных этнокуль турных связях кыргызов и кимаков в X  в. в пределах Прииртышья полностью подтверждаются с выводами археолога Д.Г. Савинова, который выделил восточно-казахстанский вариант материальной культуры кыргызов указанн ого периода в этом регионе.

Постепенно к концу X в., в результате изменения политической ситуации в регионе, наблюдается резкое сужение территории государства кыргызов.

Вероятно, именно тогда область Каркара(хан) полностью потеряла полити ческие связи с кыргызами и поэтому в источниках монгольской эпохи при описании страны Кыргыз и Кэм-Кэмджиут никакой информации об этой области не встречается. Но, судя по материалам «Маджму ат-таварих» Сайф ад-Дина Ахсикенди, кипчакское население этого региона вплоть до XVI в. продолжало осозновать себя частью кыргызских племен. Такая устойчивая самоидентификация кыпчакских племен Джунгарии ускорила процессы их интеграции с кыргызскими племенами Прииртышья в эпоху распада государс тва Моголистан во второй половине XV– нач. XVI вв., когда произошла инфильтрация значительной части кыпчаков Каркары в состав родоплеменного объединения Булгачы (Ичкилик).

В этот же период, когда с выходом енисейских кыргызов на историчес кую арену Центральной Азии стали преобладать этнокультурные связи ши ротного направления, установились весьма тесные контакты кыргызов также с тогуз-огузскими или уйгурскими племенами Тувы, Монголии и Восточного Туркестана.

Как уже установлено, для расширения экспансии на просторах Централь ной Азии кыргызские каганы после победы над уйгурами в 840г. последова тельно переносили свои ставки от подножий Саянских гор в южном направлении сначала на южную сторону Танну-Ола, а затем в город Кемиджикет, который находился в центральной Туве.^[37] Представляется, что вышеизло женная легенда Гардизи о приезде главаря кыргызов в регион расселения кимаков и тогуз-гузов является отголоском именно этих политических акций кыргызских каганов, которые во второй половине 1Хв. переносили свои ставки из Минусинской котловины в центральные районы Тувы, где преимущественно проживали тогуз-огузские (уйгурские) племена.

Как показывают сведения китайских источников, значительная часть уй гуров после падения своего государства в Монголии, спасаясь от преследован ия кыргызских войск, вынуждена была бежать в различные стороны. Основ ные пути миграции уйгуров после гибели Уйгурского каганата установлены в работах синолога А.Г. Малявкина, который обозначил несколько направле ний их движения в середине IX в.: 1) северо-восточное – в район Забайкалье к племенам шивэй, а также в пределы, находившиеся под контролем киданей; 2) южное – к приграничным районам Китая; 3) юго-западное – в Восточный Туркестан и Джунгарию.^[38]

Однако, некоторые группы уйгуров, нашедшие убежище в Забайкалье были насильно возвращены кыргызами обратно на их исконные территории.

Об этом свидетельствует сообщение «Цзю Таншу» о событиях 848 года, когда министр кыргызов Або (Апа) во главе 70 000 войска атаковал шивэй и нанес им сильное поражение. Затем он собрал всех уйгуров, находившихся у шивэй, и вернул их на север от Гоби, т.е., на родину.^[39] Очевидно, именно об этих уйгурах идет речь в работе

Л.Р.Кызласова, который считает, что и после разгрома Уйгурского каганата кыргызами в середине IX в. на территории Тувы и Монголии продолжали жить потомки он-уйгуров и сары-уйгуров. Они, хотя и восприняли обычаи кыргызов, но сумели сохранить свои родовые имена (ондар-уйгур, сарыглар и т.д.).^[40] Вероятно, аналогичная судьба постигла и другую группу уйгуров, которая, по сведениям Абулгази Бахадур-хана, после падения Уйгурского каганата бежала на северо-запад и поселилась в лесных районах Верхнего Иртыша.^[41]

О существовании прямых этнокультурных связей тувинских родов ондар-уйгур и кара-уйгур с древними уйгурами свидетельствуют также этнографические материалы. Как показывают результаты исследования из вестного специалиста по этнографии народов Южной Сибири Л.П. Потапова, среди ондар-уйгуров сохранилось предание, что все хемчикские уйгуры про изошли от общего предка-мальчика, привезенного в долину Хемчика. Этот мальчик во время какой-то кровопролитной войны спасся, спрятавшись на дереве, когда все остальные уйгуры были перебиты. А тувинцы центральных районов хранят предание об обитании уйгуров и в районе Чаа-Холя, и им же приписывают наскальные рисунки, выбитые на камнях близ Булун-Терека.^[42]

В этом отношении представляет также большой интерес сообщение ал- Бируни о расселении в XI в. племен каи и кунов рядом с землями кыргызов, вероятно, в районе юго-западного Алтая.^[43] Как известно, древнетюркское племя кунов, занимавшее почетное положение в конфедерации теле (токуз-огузов) после разгрома Уйгурского каганата в 840 г. сначала бежало на восток Монголии и попало в сферу влияния киданей, а племя каи также по крайней мере с начала VII в. входило в состав племенного союза теле. Когда эти племена были вытеснены из восточной Монголии киданями, и каким образом они оказались рядом с кыргызами Алтая, остается неясными.^[44]

По мнению С.Г. Кляшторного, в сочинении Махмуда ал-Кашгари куны упомянуты под другим названиемяба ку.^[45] Очевидно, в результате тесных этнокультурных связей между кыргызами Алтая и телесско-уйгурскими племенами каи и куны, отдельные группы этих племен также вошли в состав алтайских кыргызов и впоследствии вместе с ними передвинулись на Тянь-Шань. Так название родового подразделения кыргызского племени саяк кайдуулат,^[46] скорее всего, произошло в результате стяжения двух различных этнонимов каи и дуглат, что свидетельствует о смешении алтайского племени каи после его переселения в Моголистан с местным племенем дуглат. А следы племени кунов среди кыргызов Тянь-Шаня можно обнаружить в названии родового названия жабагы (ябаку).^[47]

Поэтому намеки Гардизи о присоединении отколовшихся от своего правителя тогуз-огузов к предводителю кыргызов, в целом верны и отражают результаты этнических процессов на территории Тувы, Алтая и Приртышья в IX–X веках, когда пришлые небольшие группы енисейских кыргызов вступили в тесные контакты с оставшимися здесь частями алтае-телесских и тогуз-огузских (уйгурских) племен.

Для рассмотрения вопроса о некоторых аспектах взаимоотношений кырг ызов с тогуз-огузскими племенами, мигрировавшими после 840 г. в Восточн ый Туркестан, следует отметить авторитетное заключение В.Ф. Минорского об этнониме тогуз-огуз. Он на основе детального исследования ряда арабских и персидских источников по истории Центральной Азии в X–XII вв., в том числе и рассматриваемого сочинения Гардизи, определил более точное содер жание этнонима тогуз-огуз (тогуз-гуз, тугузгуз). По заключению В.Ф. Минорского, в сочинениях ряда мусульманских авторов X–XII вв. под тогуз-огузами подразумеваются уйгурские княжества Восточного Тянь-Шаня, созданные здесь бежавшими из Монголии уйгурами во второй половине IX в.^[48]

Как явствует из сведений различных источников, северные пределы этих княжеств соприкасались с территорией кыргызских племен Алтая.^[49] По мнению В.В. Бартольда, употребление этнонима тогуз-огуз в смысле «уйгур» в сочинениях некоторых восточных авторов X–XII вв. объясняется только книжными традициями и что у самих тюркоязычных племен, живших в то время в Восточном Туркестане, такого слова не было.^[50]

Согласно сообщениям анонимного автора «Худуд ал-алам», который дает подробное описание пределов расселения тюркоязычных племен Центральной Азии «…на западе области (тогуз-гузов) – некоторая часть хырхызов и на север – также хырхызы, (они) селятся вдоль всех ее границ».^[51] Несомненно, здесь под тогуз-гузами подразумеваются уйгуры, значительная часть которых после разгрома кыргызами их каганата в Монголии в 840 г. переселилась в Восточный Туркестан, и, заняв восточные отроги Тянь-Шаня, сумела создать здесь свое государство.^[52]

По свидетельству сообщений различных источников, несмотря на былую вражду между уйгурами и кыргызами уже в начале X в., они жили в со седстве друг с другом и поддерживали тесные торгово-экономические связи. Из Кучи и Бешбалыка, принадлежавшим уйгурам, регулярно привозились различные товары в страну кыргызов. Транзитный торговый путь, соеди няющий мусульманские страны запада с кыргызами также проходил через владения уйгуров.^[53] Вероятно, все это создавало определенные условия и для расширения этнокультурных связей между уйгурами и кыргызских племен, которые проживали на Алтае и Прииртышье.

В этой связи представляет большой интерес текст сочинения буддийско го содержания на уйгурском языке X  в., впервые опубликованный французс ким востоковедом П.Пельо.^[54] В этом памятнике уйгурского языка X в. зафиксировано слово кобуз (комуз), как название щипкового музыкального инструмента.^[55] Насколько известно из сведений достоверных китайских источников, у древних енисейских кыргызов подобного щипкового инструм ента вообще не было. По сведениям китайских хроник танской эпохи енисейские кыргызы из музыкальных инструментов имели барабан, флейты, свирели, дудки и плоские колокольцы.^[56]

Это обстоятельство позволяет нам с большей долей вероятности предп оложить, что один из древних национальных музыкальных инструментов кыргызского народа комуз, по-видимому, был заимствован алтайскими кыргызами именно у уйгуров Восточного Туркестана во второй половине IX в. или в X в. Весьма показательно, что комуз, как щипковый инструмент был зарегистрирован в XIX в. только у алтайцев и кыргызов Тянь-Шаня.^[57]

В этом контексте следует также отметить авторитетное мнение известн ого исследователя этнографии кыргызского народа С.М. Абрамзона о том, что такие кыргызские этнонимы как бугу («пугу»), байсу («байси»), уйгур («хойху»), абат («апа»или«аба»), тердеш («тардуш»), баргы («паегу» или «баегу»), мундуз («бюкдюз») и тоолес («теле») генетически связаны с соответствующей этнической номенклатурой древнетюркских конфедераций племен теле и тогуз-огуз.^[58] Некоторые из этих этнонимов С.М. Абрамзон сопоставляет с аналогичными этнонимами современных алтайцев и отмечает: «Древнее этническое родство предков алтайцев и киргизов подтверждается не только совпадениями этнонимов, но и многими этнографическими параллелями, относящимися к различным сторонам быта и мировоззрения этих народов». На очевидную связь древнетюркских этнонимов тоолес и тардуш с аналогичными родоплеменными названиями кыргызов указывает и венгерский тюрколог К. Цегледи.^[59]

С.М. Абрамзон и К. Цегледи не указывают конкретную историческую эпоху, когда могли иметь место тесные этнические контакты между токуз-гузами и кыргызами. Теперь же в свете вышеизложенных сообщений различных источников можно с уверенностью предполагать, что эти процессы наиболее интенсивно протекали именно во второй половине IX–ХI вв. на территории Алтая, северной Монголии и Прииртышья.

К этому же важнейшему периоду этногенеза кыргызского народа, по-видимому, следует отнести сложение таких кыргызских родов и племен, как кипчак («кыпчак»),^[60] кангды (канглы), бугу (пугу),^[61] татар («татар»),^[62] нойгут («ойгут», или «ойгур»), ранее связанные с кимакско-кыпчакской и тогуз-огузской конфедерацией племен. Упомянутое здесь одно из крупных киргизских племен нойгут часто называется и ойгут. По-видимому, этот кыргызский этноним связан с названием одного из главных тогуз-огузских племен – уйгуров, часть которых примкнула к кыргызам именно на Алтае в указанный период. По данным китайских источников эпохи Минской династии среди найманов Монгольского Алтая в ХIII веке упоминается и этноним «ойгут». Этот этноним французский синолог Л. Амбис иденти фицирует с этнонимом уйгур и реконструирует его следующим образом: ойгут>ойгур >уйгур.^[63]

Все это свидетельствует о том, что в процессе смешения пришлых енисейских кыргызов с местными кимакско-кипчакскими и тогуз-огузскими племенами кыргызы адаптировались в новой среде. Очевидно, местное население Алтая и Прииртышья восприняло самоназвание господс твующей племенной группы, т.е., кыргызов, которое с момента образования каганата превратилось в политоним. Сообщение Гардизи о том, что «тому племени, которое собралось вокруг него, он дал имя кыргыз» совершенно ясно свидетельствует о переносе этнонима «кыргыз» в иную этническую среду и превращение его в политоним.

Таким образом, еще до монгольского завоевания название «кыргыз» маркировало разнородную группу, главным образом кимакско-кипчакских и части тогуз-огузских племен Алтая и Прииртышья, создавших новую этническую общность вокруг пришлых енисейских кыргызов. Поэтому есть полное основание полагать, что далеким отзвуком начавшихся изменений на северо-восточной границе информационной ойкумены мусульманского мира является зафиксированная Гардизи легенда о кимакском и токуз-огузском вкладе в формирование новой кыргызской этнической общности на Иртышском рубеже Кыргызского каганата.

Роль и значение алтае-телесских племен в становлении кыргызского на рода в концентрированной форме отразились в генеалогии кыргызского народа, где мифическим первопредком всех кыргызских племен Тянь-Шаня является Долон-бий.^[64] Очевидно, этот антропоним тесно связан с названием тувинского племени долаан, которое в свою очередь восходит к названию древних племен теле.^[65] В этом отношении определенный интерес представ ляет мнение С.М. Абрамзона о том, что небольшая этнографическая группа долонов в Восточном Туркестане является по происхождению кыргызами.^[66]

В целом, как показывают результаты исследований Д.Г. Савинова, по священные этнокультурным процессам, происходившим на всей территории енисейских кыргызов после их выхода на историческую арену Центральной Азии, в это время сама культура енисейских кыргызов претерпела определенные изменения за счет адаптации к культурным особенностям местных племен. По мнению Д.Г. Савинова, именно алтайский и восточноказахстанский варианты культуры енисейских кыргызов имеют непосредс твенное отношение к материальной культуре тянь-шаньских кыргызов.^[67] Эти выводы Д.Г.Савинова практически полностью согласуются с данными письменных источников, истории кыргызского языка, этнографических и фольклорных материалов.

В процессе интеграции местных племен вокруг нового господствующего этноса сами пришлые кыргызы также воспринимали некоторые элементы культуры местных племен Алтая и Прииртышья. По заключению археологов, после ХI в. кыргызские курганы с обрядом трупосожжения к западу от долины Енисея исчезают, и они вытесняются кимакско-кипчакскими захоро нениями в грунтовых ямах и подбоях, часто с конем. Аналогичный процесс смены обряда археологически фиксируется и в Приобье, где пришлые кыргызские племена в ХI в. полностью ассимилируются местным тюркским населением.^[68]

Отголоски этих изменений в погребальном обряде кыргызов, населяв ших приалтайские степи в Обь-Иртышском междуречье зафиксированы в источнике начала ХII  в. «Табаи ал-хайван» ал-Марвази. В разделе о тюркских племенах этого сочинения сообщается: «К ним (тюркам) относятся также кыргызы – многочисленный народ, проживающий между летним востоком и севером; кимаки живут на севере, а ягма и карлуки на западных пределах кыргызов… Кыргызы обычно сжигали трупы умерших, считая, что огонь очищает от всяких грехов, однако это их старый обычай. После того, как они стали соседями мусульман, кыргызы перешли на захоронение умерших»^[69].

По свидетельству археологических данных, в рассматриваемый период никакого изменения погребального обряда у енисейских кыргызов не прои зошло. Следовательно, сообщение ал-Марвази не может быть отнесено к енисейским кыргызам. В приведенном отрывке имеются два указания относительно мест обитания той группы кыргызов, чей погребальный обряд изменился. Во-первых, они были соседями ягма и карлуков, и, во-вторых, они жили южнее кимаков. Соседями ягма и карлуков и одновременно мусульманизированного Семиречья и Кашгарии могла быть только группа кыргызов, проживавшая в Северо-Восточном Казахстане.

Следы характерной для кимаков и кипчаков погребального обряда захо ронения впоследствии были зафиксированы этнографами среди кыргызов Тянь-Шаня. По материалам этнографа Т.Д. Баялиевой кыргызы на поминках резали лошадей, так как считается, что они пригодятся ему на том свете. Хвост же лошади покойного подрезают. По мнению исследователя, этот обряд, вероятно, генетически связан с более древним обычаем поминального жертвоприношения лошади покойного и вывешивания ее хвоста на могиле^[70]. Известный исследователь эпоса «Манас» И.Б. Молдобаев отмечает, что в одном эпизоде эпоса правитель чирчикских кыргызов Кокетей на смертном одре своему сыну завещает, чтобы, когда будут его хоронить, подготовили жертвенного коня со всем снаряжением. По мнению И.Б. Молдобаева, в данном случае конь предназначался для погребения вместе с Кокетеем, т.е., чтобы он не разлучался с конем и на том свете. ^[71]

Археологи также отмечают сходство обряда погребений с конем и отд ельных деталей погребального инвентаря на Тянь-Шане и в Иссык-Кульской долине с саяно-алтайскими материалами второй половины I тыся челетия н.э.^[72] Известный археолог Я.А. Шер на основе анализа ряда архео логических памятников Тянь-Шаня, связанных с погребением с конем, пришел к выводу, что они «…своими генетическими корнями уходят в куль туру алтайско-орхонских тюрков. Все они объединяются общим происхождением и помогают уловить не только нити культурных взаимовлияний и этнических контактов, но и локализовать один из существенных компонентов в этногенезе киргизов Тянь-Шаня, которыми были алтайские тюрки».^[73][74]

Следовательно, кимакско-кипчакский обычай захоронения шкуры коня или конского снаряжения рядом с телом покойника, приобретенный кыргызами на Алтае и Прииртышье, позднее, под влиянием исламских традиций на Тянь-Шане значительно трансформировался и постепенно приобрел чисто символический характер, выражавшийся в вывешивании шкуры или хвоста жертвенного коня на могиле покойного.

Значительное влияние кипчакской культуры алтайским кыргызам про слеживается и в предметах искусства современного кыргызского народа. В этом отношении определенный интерес представляют особенности кыргызского орнамента, который, сохраняя свои древние формы, является важным историческим источником. По заключению искусствоведа С.В. Иванова, в кыргызском орнаменте можно различить несколько комплексов мотивов, носящих более или менее устойчивый характер. Причем, первый комплекс, который следует считать основным, определяющим характер кыргызского искусства, С.В. Иванов условно называет кипчакским, поскольку он встречается у целого ряда народов, в состав которых входят кипчаки. По его мнению, сложился он, видимо, в среде поздних кочевников, т.е., в X–XII вв.^[75] Теперь представляется возможным предположить, что этот наиболее распространенный комплекс кыргызского орнамента сложился именно среди алтайских кыргызов в регионе Алтая и Прииртышья под влиянием кимакско-кипчакской культуры.

Наличие глубоких этногенетических связей между современными кыргызами и алтайцами получило подтверждение и в исследованиях музыковед ов В. Виноградова и Ч.Т. Уметалиевой-Баялиевой. По мнению этих исследо вателей, народная музыка кыргызов и алтайцев семиступенна, диатонична.^[76]  Согласно выводам Ч.Т. Уметалиевой-Баялиевой, кыргызская музыка, осно ванная на диатонике, значительно отличается от музыки таких близкород ственных народов как казахи, каракалпаки, ногайцы, башкиры и др., которая построена на пентатонике. В то же время музыкальная культура кыргызов генетически очень тесно связана с музыкой алтайцев Горного Алтая, которая, как и кыргызская музыка, строго диатонична^[77].

Тюркологи и этнографы также отмечают генетическое сходство традици онного календаря кыргызов, основанного на счете по Плеядам с аналогичным календарем горных алтайцев и барабинских татар Сибири.^[78]

Вышеприведенные данные археологии, этнографии, искусства и свиде тельства письменных источников подтверждаются также результатами исслед ования кыргызского языка. О существовании тесных генетических связей между кыргызским и алтайским языками подчеркивал еще академик В. В. Радлов. В этой связи он пишет, «что больше всего отличает кара-кирги зов от казаков – это язык, который стоит гораздо ближе к алтайскому и имеет очень древние черты».^[79] И по заключению современных лингвистов наибо лее близкими по классификационным признакам являются кыргызский и гор ноалтайский языки, а характерные признаки, повторяющиеся в этих языках, возникли именно в тот период, когда часть предков современных кыргызов находилась на Алтае, и имела тесное соприкосновение с горноалтайскими племенами.^[80]

Лингвисты также установили, что, когда енисейские кыргызы двинулись на Алтай, они вступали в тесные контакты с тюркскими племенами, носител ей языка в основном кипчакского типа. По мнению известных тюркологов Э. Тенишева и Б. Орузбаевой, в изменении древнекыргызского языка важную роль играли лабиализационные процессы, а поскольку они главным образом протекали на Алтае, то средний, алтайский период в превращении древне-кыргызского языка в современный кыргызский надо считать основным^[81].

Именно на Алтае произошло формирование среднекыргызского языка, носители которого позже, в XV в. переселились на Тянь-Шань, где завершилс я процесс сложения нового кыргызского языка.^[82] На новокыргызском языке на Тянь-Шане и завершилось создание эпоса «Манас», сложение которого началось гораздо раньше, очевидно, среди алтайских кыргызов. Согласно авторитетному заключению академиков В.М. Жирмунского и Э.Р. Тенишева, по звуковому составу само имя Манас соответствует эпическому имени Алпамыш, огузская версия которого восходит к X в., а алтайская версия (Алып-Манаш) – к VI–IХвв.^[83]

И, наконец, следует отметить выводы известного исследователя этногра фии кыргызов С.М. Абрамзона о том, что данные всего комплекса этног рафических источников достаточно ясно показывают на огромную роль тюркоязычного населения Алтая и Прииртышья в процессе сложения центральноазиатского компонента современного кыргызского народа.^[84]

Таким образом, к началу ХIII в. в алтайских степях Обь-Иртышского междуречья и в предгорьях Тарбагатая Юго-Восточного Казахстана уже более 200 лет существовала группа кимакско-кипчакских и токуз-огузских (уйгурс ких) племен, которая интегрировалась вокруг приш лых енисейских кыргызов и восприняла самоназвание «кыргыз». Подобное явление, когда в коли чественном отношении небольшие пришлые группы завоевателей полностью ассимилировались среди завоеванных племен, было широко распространено среди кочевых народов Евразии в древности и средневековье. Так, по свидет ельству ал-Омари после монгольского завоевания Дешт-и Кипчака татары (монголы) смешались и породнились с местными племенами до такой степе ни, что постепенно стали точно как кыпчаки, как-будто они одного рода.^[85]

Эта новая этническая группа алтайских кыргызов унаследовала от ени сейских кыргызов не только самоназвание, но и некоторые элементы материа льной и духовной культуры. Одним из ключевых элементов духовной куль туры является обший миф о происхождении народа, который закрепляется в исторической памяти и передается из поколения в поколение в форме генеалогии.

В этом отношении представляет большой интерес легенда о происхож дении кыргызов, зафиксированная в китайской хронике «Юань ши» (XIV в.). Согласно этой легенде кыргызы «ведут свое происхождение с тех пор, как сорок девушек земли Хань (т.е., Китая) вступили в брак с мужчинами Усы, исходя из смысла чего, так и была названа эта (кыргызская) земля.^[86] В связи с упоминанием о мужчинах Усы в «Юань ши» сообщается о народе усы, жившем на востоке от кыргызов. Говорится, что народ усы получил свое имя от реки Ус и поклоняется духу реки, приносит ему жертвы, считая его своим предком.^[87] В связи с этим обращает на себя внимание аналогичная легенда кимаков относительно реки Иртыш. По сообщениям Гардизи, кимаки оказывают уважение этой реке, поклоняются ей и говорят: «река бог кимаков»^[88]. Следовательно, можно говорить об общности мифологии о происхождении кыргызов и кимаков от одного прародителя – духа реки, который в одном случае связывается с Иртышом, а в другом – с Усы (Июс). Представляется, что эти легенды о поклонении духу реки кыргызов и кимаков своими корнями восходят к древнейшим верованиям южносибирских племен эпохи неолита, которые почитали водяного духа, властителя водной стихии и приносили ему умилоствительные жертвы перед его изображением.^[89]

Как отсюда видно, еще в XIV в. китайские хронисты зафиксировали нес колько иной вариант, весьма распространенной среди современного кыргызс кого народа легенды о своем происхождении от сорока девушек, потомство которых по числу своих матерей стало называться народом кыргыз (кырк кыз).^[90] Поскольку эта легенда приводится в связи с историей не только ени сейских (Цяньчжоу-Кэм-Кэмджиут), но и алтайских кыргызов (Цзилицзисы-Кыргыз), то стало быть, мы здесь имеем дело с общей фольклорной традицие й, как древних кыргызов Южной Сибири, так и современного кыргызского народа на Тянь-Шане, зафиксированной в XIV в. в китайской хронике «Юань ши». Следовательно, она является пока единственным свидетельством письменных источников об общности происхождения предков современного кыргызского народа и древних кыргызов Енисея и Алтая.

Что касается информации «Юань ши» о роли китайцев (хань) в проис хождении кыргызов, то, по-видимому, она в какой-то степени отражает династийную генеалогию каганов и иналов енисейских кыргызов о своем родстве с фамилией китайского военачальника Ли-лина эпохи Хань. Как известно, в 99 году до н.э. Ли-лин попал в плен во время похода китайской армии против гуннов. Шаньюй Цзюйдихэу принял храброго китайца с почетом и женил его на своей дочери, а позднее Ли-лин от хуннов «получил во владение хягас».^[91] Память о Ли-лине прочно сохранялась у енисейских кыргызов, даже в IX в. По данным китайских источников, енисейские кыргызы считали всех черноволосых людей с карими глазами потомками Лилина. Кыргызские каганы вели свою династию от Ли-лина и эта генеалогия официально признавалась Танским правительством.^[92]

По-видимому, более древние легенды кыргызов о своем происхождении от сорока девушек были соответствующим образом обработаны авторами «Юань ши» с учетом сведений более ранних китайских хроник о кыргызах. Они были нацелены на укрепление власти династии Юань в Южной Сибири не только силой оружия, но и посредством воздействия на массы тюркоязыч ного населения региона, которое в домонгольскую эпоху находилась под властью государства енисейских кыргызов, соответствующих идеологичес ких установок. Сомнительность китайского варианта этого генеалогического предания в части происхождения кыргызов от потомков сорока китайских (ханьских) женщин была выявлена уже Ю.Зуевым, который в более ранней редакции «Юань ши» обнаружил существенное разночтение этого рассказа, где вместо иероглифов «хань-ди» (ханьские, т.е., китайские земли) стоят «мо-ди» (пустынные, степные земли).^[93]

На алтайском этапе своей истории кыргызы активно взаимодействовали также с древнетюркскими племенами карлукского и басмылского происхож дения.

[1] История Киргизской ССР. С. 423-424.

[2] Вопросы этнической истории; Мокеев А.М. К выходу в свет книги «Вопросы этнической истории киргизского народа». С. 66-71.

[3] История Киргизской ССР. С. 423-424.

[4] Вопросы этнической истории. С. 35, 52-54.

[5] Бартольд В.В. Извлечение из сочинения Гардизи. С.46-47.

[6] Бичурин И. Собрание сведений о народах Азии. Ч.1. С. 443.

[7] Bacot J. Reconnaissance en Baut Asie. P. 146; Moriyasu T. La nouvelle interpretation. P.171.

[8] Czegledy K. Gardizi on the history of Central Asia. P. 261-262 ⁵⁹ Закиев М. Татары. С. 68-81

[9] Бартольд В.В. Киргизы. С. 491.

[10] Более подробно об этом см.: Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы. С.113- 115.

[11] См.:НатШ:оп J.R. Les Ouighours a l’epoque des Cinq dynasties. Р.1-2; Faruk Sumer. Oguzlar (Turkmenler). S. 30-34). ⁶³ Бартольд В.В. Киргизы. С. 487-488.

[12] Бартольд В.В. Киргизы. С. 492.

[13] Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири. С. 106.

[14] МИКК. С.16. ⁶⁷ МИКК. С.41.

[15] МИКК.С.43.Приведенные сообщения ал-Истахри и «Худуд ал-алам» подтверждаются и сведениями ал-Бируни, который также локализует кыргызов рядом с кимаками и тогуз-гузами. См.: Агаджанов.С.Г. Очерки. С. 84.

[16] Бартольд В.В. Киргизы. С.492.

[17] Кляшторный С.Г.,Султанов Т.И. Государства и народы. С.120.

[18] Кумеков Б.Е. Государство кимаков. С. 86-87, 129.

[19] Бартольд В.В. Рецензия на Аристова. С. 276-277. По мнению В.В.Бартольда, мусульманские авторы XII-начала XIII вв. употребляют слова канглы и кыпчак почти как синонимы.

[20] Там же. С. 276-277.

[21] История Киргизской ССР. С. 423-429.

[22] Археологические памятники. С. 243-246.

[23] Алехин Ю.И. Исследования. С. 190.

[24] Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири. С. 67; Тишкин А.А., Горбунов В.В. Комплекс памятников в долине р. Бийке; Тишкин А. Алтай в период раннего средневековья. С. 7.

[25] Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи. С. 269-270.

[26] Справочные данные об этом сочинении см.: Миклухо-Маклай Н.Д.

Описание персидских и таджикских рукописей. С.84.

[27] Hazai G. Les manuscrits, conserves a Sofia. P. 156-157.

[28] Агаджанов С.Г. Очерки. С.18. ⁸² Бехджат ат-таварих. С 785. Л. 29б-30а.

[29] Minorsky V. Marvazi on China, the Turks and India. Р. 32.

[30] Minorsky V. Marvazi on China, the Turks and India. Р. 108-109.

[31] Кумеков Б.Е.Государство кимаков. С.109.

[32] Алехин Ю.И. Исследование.С.190.

[33] Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири. С. 93-94.

[34] МИКК. С. 37.

[35] «Собрание историй» Маджму ат-таварих. С.39.

[36] Там же.

[37] Сердобов Н.А. История формирования тувинской нации. С. 102.

[38] Более подробно об этом см.: Малявкин А.Г. К вопросу о расселении уйгуров. С. 29-35.

[39] Малявкин А.Г. Материалы по истории уйгуров. С.30. По мнению М.Дромпа это событие произошло весной 848 года, и часть уйгуров смогла уйти в направлении Гансу, где сосредотачивалась другая группа уйгурских беженцев под предводительством Пан Тегина. Более подробно об этом см.: Drompp M.R. Tang China and the collapse of the Uighur Empire. Р.156.

[40] Кызласов Л.Р. История Тувы. С.125.

[41] Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи. С. 279.

[42] Культура тувинцев. С. 63-64.

[43] Кляшторный С.Г.,Султанов Т.И. Государства и народы. С. 124.

[44] Там же.

[45] Там же. С. 125. Более подробно об этнических связях алтайских кыргызов с ябаку смотрите ниже.

[46] Абрамзон С.М. Кыргыз. С. 680.

[47] Более подробно об этом см.: Мокеев А.М. К вопросу об этнических связях кыргызов и карлуков.

[48] Hudud al-Alam. P.265, 283. О соотношении этнонимов тогузогуз и уйгур смотрите также: Якубовский А.Ю.Арабские и персидские источники. С. 423-433. О значении термина тогуз- огуз (токузогуз) и его соотношение с этнонимом уйгур по материалам китайских источников см.: Pulleyblank E.G. Some remarks on the Toquzoghuz problem. P. 3542. Об этимологии этнонима o и миграции огузских племен на запад см.: Golden P. The migration of the Oguz. P. 45-55.

[49] Бартольд В.В.Киргизы. С. 492.

[50] Бартольд В.В. Двенадцать лекций. С. 56-58.

[51] МИКК. С. 40-41.

[52] Малявкин А.Г. Уйгурские государства. С. 116-124.

[53] Бартольд В.В. Киргизы. С. 492-493.

[54] Pelliot P. La version ouigour. P. 225-272; Новое издание этого сочинения см.: Manuscrits ouigoure de Touen Houang.

[55] Pelliot P. La version ouigoure. P. 258; Manuscrits ouigoure de Touen Houang. P. 89.

[56] Кюнер Н.В. Китайские известия о народах Южной Сибири. С.59.

[57] Виноградов В.С. Киргизское народное творчество. С.87-88.

[58] Абрамзон С.М. Киргизы. С.52-55.

[59] Czegledy K. On the numerical composition. Р.278.

[60] По мнению С.М. Абрамзона, «киргизское племя кыпчак явно обнаруживает свою связь с племенами «алтайского происхождения» (См.: Абрамзон С.М. Киргизы. С.44-47).

[61] Кыргызский этноним бугу исследователи единодушно связывают с названием одного из телесских племен бугу. Более подробно об этимологии этнонима бугу в значении военного титула «главнокомандующий» у гуннов и толесов см.: Зуев Ю.А. Тамги лошадей. С.108.

[62] Кыргызский этноним «татыр» можно сопоставить с названием одного из кимакских племен татар, зафиксированный в сочинении Гардизи(См.: Бартольд В.В. Извлечения из сочинения Гардизи. С. 43).

[63] Hambis L. Notes sur les trois tribus de l’lenissei. P. 29.

[64] Абрамзон С.М. Киргизы. С. 37-38.

[65] Сердобов Н.А. Формирование тувинской нации. С. 86.

[66] Абрамзон С.М. Киргизы. С.40.

[67] Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири. С.89-97; Его же. Археологические данные. С. 81-84.

[68] Троицкая Т.Н. Погребения с трупосожжением. С.121-130; История Киргизской ССР. С.426.

[69] История Киргизской ССР. С. 425.

[70] Баялиева Т. Д. Доисламские верования. С. 95.

[71] Молдобаев И.Б. Эпос «Манас» как источник. С. 95.

[72] Табалдиев К. Курганы кочевых племен Тянь-Шаня. С. 93.

[73] Шер Я.А. Памятники алтайско-орхонских тюрок на Алтае. С.

[74] -166.

[75] Иванов С.В. Киргизский орнамент. С. 59-65.

[76] Виноградов В. Киргизская народная музыка; С. 23.

[77] Уметалиева-Баялиева Ч.Т. Этногенез кыргызов. С. 94-95, 119,135-137, 208.

[78] Bazin L. Les systemes cronologique. P. 522.

[79] Радлов В.В. Из Сибири. С. 354.

[80] Батманов И. А. Некоторые лингвистические данные. С. 93.

[81] Тенишев Э. Р. Древнекыргызский язык. С.28; Орузбаева Б. Из истории киргизского языка. С. 121.

[82] Тенишев Э.Р. К вопросу о происхождении киргизов и их языка. С.10,16.

[83] Жирмунский В.М. Введение в изучение эпоса «Манас». С.79; Тенишев Э.Р. Начальная пора формирования эпоса «Манас». С.4.

[84] Абрамзон С.М. Вопросы этногенеза киргизов. С. 34-38; Его же. Киргизы. С. 44-47, 52-55.

[85] Тизенгаузен В. Сборник материалов. С. 235.

[86] Кычанов Е.И. Сведения «Юань-Ши» о киргизах. С. 59.

[87] Сведения различных источников о народе Усы в связи с легендой о происхождении кыргызов подробно рассмотрены в специальной статье Л.Амбиса.См.: Hambis L. Notes sur les trois tribus de l’Ienissei.

[88] Более подробно об этом см.: Бартольд В.В. Извлечение из сочинения Гардизи. С.44.

[89] Более подробно об этом см.: Кызласов Л.Р.Древнейшея Хакасия. С. 236-237.

[90] Подробный анализ различных вариантов этой легенды см.:Абрамзон С.М. Киргизы. С. 288– 289.

[91] Бичурин И. Собрание сведений. Ч.1. С. 50-51.

[92] Там же. С. 443.

[93] Более подробно об этом см.: Зуев Ю.А. Тамги лошадей. С. 104.

 

1.3. Этнокультурные связи кыргызов с карлуками и басмылами в IX–XII вв.

Изучение ранних этапов этнической истории кыргызского народа невоз можно рассматривать вне контекста этнокультурных контактов древнет юркских племен, проживавших в обширных пространствах Южной Сибири и Центральной Азии.

Одним из наиболее крупных племен древних тюрков, которые в течение длительного времени поддерживали довольно тесные дружественные отношения с енисейскими и алтайскими кыргызами, были карлуки.^[1] О роли политического союза между кыргызами и карлуками в установлении торговых контактов между Арабским халифатом и государством енисейских кыргызов в свое время писали В.В. Бартольд и А.Н.Бернштам.^[2] С.В.Киселев считал, что карлукское население Западного Алтая и Черного Иртыша сыграло исключительно важную роль в развитии культуры древних кыргызов. По его мнению, кыргызы Енисея заимствовали руническое письмо из Семиречья именно через карлуков.^[3]

Проблема этнических связей кыргызов с карлуками в общих чертах была поставлена впервые С.М. Абрамзоном. Он отмечает, что «этнической средой, в которой формировались будущие киргизские племена, были главным образом алтайские тюрки, отчасти карлуки, уйгуры, а также другие тюркоязычные племена…».^[4] Конкретизируя это положение, С.М. Абрамзон также отмечает совпадение отдельных этнонимов таджикистанских карлуков с кыргызскими, а именно: карлукским этнонимам «мажак» и «гилет» соответствуют киргизские этнонимы «мачак» и «килет».^[5] Однако следует отметить, что в хронологическом отношении появление этих этнонимов в номенклатуре родоплеменного состава кыргызов могло иметь место, скорее всего, в XVII – сер. ХVIII вв., когда значительная часть кыргызских племен под давлением джунгаров вынуждена была откочевать в юго-западные районы Узбекистана и Таджикистана.^[6]

Более ранние этапы этнических контактов между кыргызскими племена ми и карлуками, которые имели место в VIII–XII вв. в пределах Западного Алтая и Прииртышья, до сих пор остаются вне поля зрения исследователей. Между тем сведения вновь открытых письменных источников по истории Центральной Азии и Южной Сибири VIII–XII  вв. позволяют проследить некоторые аспекты этой весьма актуальной проблемы истории кыргызского народа.

Как известно, уже в ранний период истории союза карлукских племен источники сообщают об их территориальной и политической разобщенности. Одна часть карлуков уже во второй половине VI в. заняла территорию Тохаристана, а другая оказалась далеко на востоке, в горной местности Отукен, расположенной в северо-западной части Тувы.^[7] Правители карлукских пле мен носили титулы «джабгу» и «эльтебер». Определенные намеки на раз дробленность карлукских племен содержатся в легендарной генеалогии о происхождении карлуков, зафиксированные в «Зайн ал-ахбар» Гардизи. В этой связи он отмечает, что «… в Туркестане много племен, происходивших от этого племени ябагу-халлух, но подробности о них не стали известными».^[8]

В середине VIII в. карлуки приняли деятельное участие в крупнейших политических событиях, приведших Восточнотюркский каганат к падению, что положило конец целой эпохе в истории Центральной и Средней Азии. В 744 г. Восточнотюркский каганат был сокрушен союзом племен басмылов, уйгуров и карлуков. Вначале возвысились басмылы, вождь которых объявил себя каганом, но вскоре уйгуры и карлуки объединенными силами нанесли басмылам поражение. В результате в Центральной Азии возникло новое государство – Уйгурский каганат (744–840 гг.).

В связи с этим событием вызывает интерес один из фактов тибетской ру кописи из коллекции Пельо, где содержится донесение уйгурскому прав ителю специальной миссии из пяти человек, которая должна была составить подробный отчет о народах и государствах Севера^[9]. Как установлено, информация этой миссии о положении дел на Севере относится ко второй половине VIII в.^[10]

Описывая события, предшествовавшие возникновению Уйгурского кага ната в Центральной Азии, составители упомянутого донесения сообщают: «На Севере отсюда есть пять племен Басме (басмылов). Последние, Хор (уйгуры) и Гарлог (карлуки), объединились между собой и разгромили государство кхаган (каган) правителя Буг-чхор (Кан-су). Кха-ган (каганом) стал глава племени Ба-мел (басмыл). Тогда Хор (уйгуры) и Гар-лог (карлуки) убили кха-ган (кагана) Ба-мел (басмылов), и племена Ба-смел (басмылов) рассеялись. Они (басмылы) превратились в маленькие племена: одно племя Гес-дум (кэштим) появилось на территории Ба-смел (басмылов), другое племя Ба-йар-бго (байырку) также стало на территории Ба-смел (басмылов); и еще одно племя Хи-дог-кас (азкиши?) появилось под главенством Йер-мийс-хир-кин (эл-йетмиш иркина?)».^[11]

В этом исключительно интересном, но не во всех отношениях ясном сообщении обращает на себя внимание появление названия племени кэштим, как части прежней конфедерации басмылов. По сообщениям китайских источников известно, что после разгрома басмылов уйгурами и карлуками, земли и племена басмылов перешли к уйгурам.^[12] Однако возникает вопрос – а все ли племена басмылов подчинялись уйгурам? Во всяком случае, упоминание в более поздних источниках племени байырку в составе уйгурской (тогуз-огузской) конфедерации как будто показывает, что, в самом деле, племена басмылов перешли к уйгурам.

Но, очевидно, не все племена басмылов оказались под властью уйгуров, а некоторые из них, в том числе кэштимы, вошли в состав алтайских карлуков. Источник сообщает: «После сего (т.е., после уничтожения басмылов в 744 г.) Гэлолу (карлуки), обитавшие у алтайских гор, и Бэй-тьхин поставили себя Шеху (ябгу) и ежегодно приезжали ко Двору».^[13] Иначе трудно объяснить сообщение анонимного персидского автора X в. «Худуд ал-алам» о том, что «Кесим (кэштим) – название другого народа, также из хырхызов, (они) поселяются на склонах гор, шатрах, добывают меха, мускус, рог хуту и другое. Это один из хырхызских народов, их речь ближе к халухской, а по одежде они напоминают кимаков».^[14]

Из всего этого можно заключить, что одно из древнекыргызских племен кэштимы, хотя по своему происхождению связывается с басмылами, но до их включения в состав Кыргызского каганата испытало довольно сильное влияние со стороны карлуков Алтая.

Уйгуры после победы над восточными тюрками распространили свою власть на территории от Алтая до Маньчжурии, а в 758 г. подчинили себе земли енисейских кыргызов. Стремление карлуков к самостоятельности привело их к столкновению с каганатом уйгуров. В результате в 746 г. они под давлением своих бывших союзников переселились в Семиречье. Об этом событии ал-Марвази (XII в.) сообщает следующее: «прежней родиной (карлуков) была гора Тулис, которая является золотой горой. Карлуки были рабами тогуз-гузов (уйгуров), позже они восстали против них и откочевали в страну тюргешей, которых завоевали и захватили здесь власть».^[15]

Затем в течение почти 100 лет, вплоть до падения Уйгурского каганата (840г.) продолжалась вражда между уйгурами и карлуками с краткими перерывами.^[16] Однако, после разгрома Уйгурского каганата енисейскими кыргызами, часть уйгурских племен, спасаясь от преследования кыргызских отрядов, бежала именно к карлукам в сторону Алтая.^[17]

По сведениям китайских и мусульманских источников, южные и юго западные пределы государства енисейских кыргызов непосредственно сопри касались с северо-восточными границами страны карлуков в Семиречье. Анонимный автор «Худуд ал-алам», очерчивая границы расселения кыргы зов, пишет: «на юге от нее – пределы тогуз-гузов и частично – халлухов, на западе от нее – пределы расселения кимаков». И ал-Марвази при определении границ Кыргызского каганата указывает, что карлуки живут в западных пределах кыргызских земель^[18].

Об общности границ между кыргызами и карлуками после возникнове ния Кыргызского каганата сообщает и «Тан шу».^[19] В этом же источнике содержится более определенная информация о добрососедских отношениях между карлуками и кыргызами. В частности, карлуки сопровождали торгов ые караваны среднеазиатских и тибетских купцов в столицу Кыргызского государства, защищая их от нападения со стороны уйгуров.^[20] Все эти свидетельства источников позволяют утверждать, что кыргызы непосред ственно соприкасались с карлуками в IX–X  вв., как в Семиречье, так и на Западном Алтае, откуда первоначально вышли предки карлуков, а длительные политические и этнокультурные контакты между ними привели, очевидно, к изменению этнического состава этих племен.

Во всяком случае, вышеприведенное сообщение «Худуд ал-алам» о схо жести речи карлуков и одного из кыргызских племен кэштим, который проживал в горных отрогах Алтая, определенно фиксирует факт межэ тнических контактов двух соседних народов. Очевидно, определенная часть восточной группировки карлукских племен все время оставалась в пределах Западного Алтая и вновь возродилась здесь в конце X – нач. XI вв. под назван ием ябаку.

Более определенные сведения о племени ябаку содержатся в «Диван-лугат ат-тюрк» Махмуда Кашгарского (XI в.). По его сообщениям племя ябаку принадлежало к числу тех народов, которым автор приписывает не чисто тюркское происхождение, хотя подчеркивает, что они кроме своего языка знали и тюркский. К числу таких племен Махмуд Кашгарский причисляет, впрочем, и племя басмыл.^[21]

Область расселения племени ябаку до сих пор остается не совсем ясной.

Автор «Словаря тюркских наречий» включает ябаку в северную группу тюркских племен вместе с печенегами, кипчаками, огузами, йемеками, башгуртами, басмылами, кай, татарами и кыргызами. Судя по всему, территория племени ябаку располагалась рядом с землями татаров, кыргызов и басмылов. По мнению В.В. Бартольда ябаку жили западнее кыргызов^[22].

Описывая события, связанные с племенем ябаку, Махмуд Кашгарский упоминает единственный топоним – Ямар как название большой реки, расположенной в области ябаку.^[23] В.В. Бартольд в разных своих работах по-разному идентифицировал реку Ямар. Так, в работе «Двенадцать лекций по истории тюркских народов Средней Азии» он пишет: «Дальше к северу протекала река Ямар, вероятно, Эмиль в местности, где теперь город Чугучак, здесь жил народ ябаку».^[24] А в «Истории турецко-монгольских наро дов» он уже иначе интерпретирует это сообщение Махмуда Кашгарского: «О реке Ямар говорится еще в другом месте, как о большой реке в степях народа ябаку; по-видимому, имеется в виду большая река, через которую переправлялись на судах; такой реки между Или и Иртышом нет; возможно, что такое название носила часть Иртыша».^[25] И, наконец, в своей статье «Тюрки», опубликованной в «Энциклопедии ислама», он дает третий вариант возможной идентификации реки Ямар: «Ябаку жили по берегам большой реки Ямар, о местонахождении которой автор, по-видимому, не имел ясного представления; вероятно, это Обь (которую и сейчас татары называют Омар и Умор). Через реку Ямар во время войны с ябаку, под предводительством Бука-Будраджа и их союзниками басмылами переправилось мусульманское войско во главе с Арслан-Тегином».^[26]

Для ясности приведем полностью рассказ Махмуда Кашгарского о похо де караханидского правителя Арсл анТегина против ябаку: «Бука-Большой дракон. Пословица: «йетти башлиг йел бука» – Семиглавный дракон. Это слово употребляется и как имя воинов; например, один из предводителей племени ябаку носил имя Бука-Будрадж. Когда Гази Арслан-Тегин отправил ся в поход против них с 40.000 войском мусульман, неверные под командова нием Бука-Будраджа выставили огромное войско в количестве 700.000 человек. Махмуд (ал-Кашгари) говорит: «Я спросил у одного участника этой войны, каким образом неверные потерпели поражение, несмотря на громадное количество их войска». Тот ответил: «Мы также были изумлены этим, и сами расспрашивали (пленных) неверных: почему они обратились в бегство, несмотря на свое численное превосходство над нами». Те ответили: «Когда стали бить в барабаны и заиграли в трубы, мы увидели прямо перед нами огромную зеленую гору, которая закрыла горизонт, и в ней множество ворот, каждые из которых были открыты настежь, откуда в нашу сторону летели искры огня. Мы были потрясены, и вы победили нас». Я сказал: «Это было одно из чудес пророка».^[27]

Комментируя это сообщение, В. В. Бартольд справедливо отмечает, что поход состоялся сравнительно незадолго до составления «Диван лутат ат-тюрк», но все-таки вокруг этого события успел сложиться целый цикл легенд.^[28] Согласно версии Б. Кочнева, выдвинутой на основе анализа нумиз матических данных, победителем Бука-Будрача является караханидский царевич Арслан-тегин Ахмад ибн Мухаммад ибн Хасан, который совершил поход против неверных около 1048–1049г.^[29] В то же время трудно согласить ся с мнением В.В. Бартольда о том, что войско Арслан-Тегина переправилось через реку Ямар. В других местах своего труда Махмуд Кашгарский приводит еще несколько стихотворений, связанных с этим походом:

Знойное солнце распекает нас, Надежный друг завистником стал.

(Враг) хотел перейти Иртыш,

Поэтому страшатся люди.^[30]Выступим под покровом ночи, Переправимся через реку Ямар.

Попьем родниковой воды,

Пусть будет искрошен тщедушный враг.^[31]

Из этого не совсем ясно, переправилось ли войско Арслан-Тегина через реку Ямар. Скорее всего, войско Ябаку переправилось через Иртыш и соединилось с отрядами своих союзников, басмылов и чомулов, после чего они совместно выступили против Караханидов. На это указывает содержание другого стихотворного предания, где рассказывается о выступлении басмылов и чомулов на стороне ябаку против кагана.^[32]

Поэтому представляется более предпочтительным другое предположе ние В. В. Бартольда о том, что эти войны Караханидов с ябаку и их союзниками происходили в районе Чугучака на берегу реки Эмиль.^[33] В самом деле, если бы войско Арслан-Тегина переправилось через Ямар, то в этом случае отряды басмылов и чомулов оказались бы отрезанными от Ябаку.

Теперь более подробно остановимся на вопросе о локализации области расселения племени ябаку. Этот вопрос, в свою очередь, непосредственно связан с проблемой идентификации реки Ямар, ибо в «Диван лугат ат-тюрк» сообщается, что Ямар – название большой реки в стране Ябаку. Поскольку Махмуд Кашгарский говорит о встречном походе войска Ябаку против Караханидов, которое собиралось переправиться через реку Иртыш, то, следовательно, их страна лежала на северо-востоке Иртыша. В круглой карте мира, приложенной к «Диван лугат ат-тюрк», река Ямар также расположена на северо-востоке Иртыша.^[34]

Поэтому идентификации В.В. Бартольда реки Ямар с рекой Эмиль и неопределенной частью Иртыша теперь должны быть оставлены. В данном случае более предпочтительным представляется его отождествление реки Ямар с рекой Омар или Умор. Именно это последнее предположение В.В. Бартольда было принято впоследствии В.Ф.Минорским.^[35]

Однако эта гипотеза В. В. Бартольда требует еще дополнительной аргум ентации. К тому же, если даже согласиться с этим мнением В.В. Бартольда, все равно остается неясным вопрос, вся ли река Обь в древности называлась Ямар, или только какая-то определенная ее часть. Обратимся к сведениям источников.

В монгольскую эпоху название реки Ямар упоминается в китайском источнике, где речь идет о кыргызах на Алтае. Это сочинение «Цин Чжен-лу», которое было составлено не позднее 1285 г. на основе перевода на китайский язык впоследствии утерянной монгольской рукописи, посвященн ой биографии Чингиз-хана. По авторитетному заключению П. Пельо и Л.Амбиса, эта утерянная монгольская рукопись частично была использована также при составлении «Сборника летописей» Рашид ад-Дина и «Юань ши».^[36] Именно благодаря сведениям этих двух последних сочинений, а также «Сокровенного сказания» (1240 г.) стали известны некоторые подробности покорения кыргызов монголами.

Однако, при описании восстания кыргызов против монголов в 1218 г. в «Цин Чжен-лу» приводится одна любопытная деталь, которая отсутствует в соответствующих разделах «Сборника летописей», «Сокровенного сказания» и «Юань ши». Приведем текст «Цин Чжен-лу» в переводе Палладия Кафарова: «Прежде род Тума возмутился. Чингис послал собрать войско у Киргис; Киргисы не послушались и тоже отложились. Посему Чингис велел старшему царевичу (Джучи) идти и усмирить, а Бухуа быть в авангарде; они преследовали Киргис до реки Имар и вернулись. Старший царевич, в главе войска, перешел вброд реку Кян и вниз по ней, покорил Кэргисы, Ханьхасы, Теляньу, Кэшидими, Хоин и Ирган роды».^[37]

Упомянутая здесь река Имар, на наш взгляд, соответствует реке Ямар Махмуда Кашгарского. Реку с идентичным названием мы находим в несколько более позднем источнике – так называемой «Карта Рената-2». По заключению специалистов, эту карту калмаки перехватили у китайцев, когда они проводили военные действия в Восточном Туркестане в начале ХVIII в., и она была составлена, по всей вероятности, китайскими картографами при содействии европейских миссионеров – иезуитов в Китае. На этой карте река Катунь после впадения в нее реки Чуя называется Ябар.^[38]

Из всего сказанного можно сделать вывод о том, что Ямар Махмуда Кашгарского, Имар «Цин Чжен-лу» и Ябар на «Карте Рената-2» одна и та же река. Таким образом, приведенные дополнительные сведения достоверных источников не только значительно усиливают аргументацию В. В. Бартольда об идентификации реки Ямар с рекой Обь, но позволяют внести существенное уточнение в этот вопрос. В частности, с учетом данных «Карты Рената-2» можно уверенно идентифицировать Ямар Махмуда Кашгарского с верхней Обью – Катунь.

Все это имеет исключительно большое значение для более точной лока лизации области расселения племен Ябаку в XI в., а также для определения западных пределов Кыргызского княжества на Алтае в XI–XIII веках. В свете сообщений процитированных источников, теперь нет сомнения в том, что восточная, так называемая, Отюкенская группировка карлукских племен под названием Ябаку возродилась в XI в. в юго-западных районах Алтая и сыграла определенную роль в политической жизни Центральной Азии. Очевидно, областью расселения этого племени была верхняя Обь – бассейн реки Катунь. На востоке их территория непосредственно соприкасалась с землями алтайских кыргызов, а на западе и юго-западе они были соседями кипчаков, йемеков, басмылов и чомулов.

Непосредственная близость территории, общность языков и других стор он быта, а также подвижный образ жизни этих племен постепенно создавали благоприятную почву для усиления этнических и культурных контактов между ними, в результате чего со временем вырабатывались общие обычаи.

Об этом красноречиво свидетельствует сообщение Махмуда Кашгарского о клятве кыргызов, ябаку и кипчаков: «Кыргызы, ябаку, кипчаки и другие племена, когда они заключают договор с кем-либо, кладут обнаженный меч перед ним и говорят так: «Пусть он входит синим и выйдет красным, т.е., окровавленным, если я нарушу этот договор». Это означает, что он будет убит железным мечом, поскольку железо отомстит в случае нарушения им своей клятвы. Следовательно, они железо считают предметом, обладающим сверхъестественной силой».^[39]

Как известно, позднее, в монгольскую эпоху, ябаку, йемеки и некоторые другие тюркские племена, упомянутые в «Диван лугат ат-тюрк» Махмуда Кашгарского, уже перестали существовать как самостоятельные этносоциальные организмы. По всей вероятности, в силу определенных исторических обстоятельств эти племена постепенно адаптировались среди более сильных в политическом отношении этнополитических объединений кыргызов, кипчаков, карлуков Семиречья, уйгуров Восточного Туркестана. Возможно, отдельные осколки этих племен частично ушли в юго-западном направлении в общем потоке миграций тюрко-монгольских племен, вызванного движением кара-китаев в начале XII в.

Как бы там ни было, представляется возможным обнаружить осколки племени ябаку среди населения Горного Алтая и кыргызов Тянь-Шаня. В ро доплеменном составе южных алтайцев, зафиксированном в 1897г., встречает ся сеок с названием ябак,^[40] а в составе кыргызского племени саруу, проис хождение которого почти все исследователи единодушно связывают с Алта ем, обнаруживается подраздел жабагы.^[41] Очевидно, эти родовые подразд еления являются осколками некогда сильного племени ябаку-карлуков, что свидетельствует об участии карлуков в формировании центральноазиатского компонента в этногенезе кыргызского народа на Алтае.

В свете вышеизложенного сведения тибетского документа VIII века о распаде племенной конфедерации басмылов после создания Уйгурского каганата и возникновения на ее месте ряда новых племен, как-то кэштим и байырку представляет также определенный интерес история происхождения кыргызского племени басыз. Как справедливо отметил известный специалист по этнографии кыргызского народа С.М. Абрамзон, изучение этнической истории кыргызов, как и любой другой народности, может быть успешным только при условии, если будет установлено происхождение основных компонентов, вошедших в их состав. По отношению к кыргызам это особенн о важно, – считал С.М. Абрамзон, – так как хронологические и географи ческие координаты, связанные с их именем, исключительно широки^[42].

За последние годы кыргызскими историками проделана определенная работа по выявлению этногенетических связей основных компонентов кыргызского народа с другими этносами, с которыми кыргызские племена соприкасались в различные этапы своей многовековой истории. В настоящее время основное внимание исследователей сосредоточено на выяснении тех этнических компонентов, которые составили центральноазиатское протоядро кыргызского народа, сформированное на Алтае, Прииртышье и сопредельных областях Центральной Азии во второй половине IX–XIV вв. ^[43]

В этой связи значительный интерес представляет проблема о происхож дении кыргызского племени басыз. Впервые этноним басыз встречается в сочинении «Маджму ат-таварих», как название одного из кыргызских племен, которое вместе с племенами кушчу, мундуз, чонг багыш, саруу и кытай составляет Левое крыло – «Сол канат» дуальной этнополитической структуры кыргызского народа.^[44]

В китайском источнике «Си юй чжи» («Описание западных земель»), составленном во второй половине XVIII  в., племя басыз перечисляется среди северокыргызских племен, наряду с племенами саяк, сары багыш, кытай, кушчу, саруу, монолдор, солто, ават, мундуз, черик^[45].

По данным о родоплеменном составе кыргызских племен, относящимся ко второй половине XIX – начале ХХ в., племя басыз было расселено в нескольких уездах, территория которых входит ныне в состав Северного и Южного Кыргызстана.^[46] В общем потоке миграции кыргызских племен в юго-западные районы Средней Азии, имевшем место в XVII – первой половине XVIII в., отдельные осколки племени басыз попали даже в северные районы Афганистана. Так, английские путешественники XIX в., среди катаганов провинции Кундуз, зафиксировали род басыз.^[47]

Проблема о происхождении племени басыз в научной литературе впервые была поставлена Н.А. Аристовым, который утверждал, что «басыз является, быть может, осадком пребывания на Западном Тянь-Шане древних кочевников юечижийцев».^[48] Однако эта гипотеза Н.А. Аристова, также как и ряд других его предположений о происхождении кыргызского и некоторых тюркоязычных народов, базируется не на точных исторических данных, а поставлена лишь на основании случайного звукового сходства в названиях различных народов и других собственных именах.^[49]

Для выяснения вопроса о происхождении племени басыз большое значение представляют сообщения письменных источников и данные этнографии. Сопоставление вышеприведенных сведений «Маджму ат-таварих» и «Си юй чжи» показывает, что в историческом прошлом племя басыз имело тесные генеалогические и территориальные связи с такими кыргызскими племенами, как саруу, кушчу, мундуз, кытай, чонг багыш и сары багыш. Весьма показательно, что еще В.В. Радлов на основании собранных им полевых материалов среди алтайцев и кыргызов Тянь-Шаня установил некоторые родовые названия одинаковые, как для алтайцев, так и для кыргызов, к числу которых относятся мундуз, саруу и кушчу.^[50]

Позже более глубокие и фундаментальные исследования С.М. Абрамзона и Л.П. Потапова убедительно показали, что формирование таких кыргызских племен, как кушчу, мундуз, саруу, сары багыш, чонг багыш и некоторых других, было связано в первую очередь с территорией Алтая и Прииртышья.^[51] Таким образом, ряд кыргызских племен Левого крыла – «Сол канат» генеалогически и территориально связанные с племенем басыз – мундуз, саруу, кушчу и чонг багыш происходят из круга Алтайских и Прииртышских племен.

В свете этих историко-этнографических материалов более вероятным представляется алтайское происхождение племени басыз. Аргументацию идеи об алтайском происхождении племени басыз можно более конкретно обосновать, опираясь на сообщение ал-Марвази. Свой труд «Табаи ал- хайаван» («Природа животных») придворный врач Сельджукидов ал-Марвази написал около 1120г. Впервые этот источник был введен в научный обиход В.Ф. Минорским, который опубликовал главы о Китае, тюрках и Индии с английским переводом и подробными комментариями в 1942 г.^[52] Основными источниками для труда ал-Марвази послужили сведения более ранних арабо-персидских авторов. Однако по заключению специалистов, «Табаи ал-хайаван» представляет большую историческую ценность при изучении истории тюркоязычных племен Центральной Азии и Южной Сибири благодаря оригинальным этнографическим сведениям о тюркских народах^[53].

В разделе о тюрках, описывая страны кимаков, ал-Марвази сообщает, что «на юго-западных пределах страны кимаков есть племя, которое называе тся«Бeри»(?). Это племя летом и зимой проживает в лесах и имеет независимого правителя».^[54] В своих комментариях к тексту «Табаи ал- хайаван» В.Ф.Минорский определяет местопребывание этого загадочного племени в лесах Алтая.^[55] Однако В.Ф. инорский воздержался от сопоставления этнонима Бери с названием какого-либо конкретного племени и поставил вопросительный знак.

Теперь же в свете данных археологических и письменных источников о тесных этнокультурных взаимовлияниях между кыргызами и племенами карлукского и басмылского происхождения в IX–XI в регионе Алтая и Прииртышья представляется возможным реконструировать этноним «Б.tри» как «Басыз». В арабско-персидской средневековой исторической и географической литературе подобные случаи, когда переписчики рукописей, нечетко осмысляя термины иностранного происхождения, неправильно расставляли диакритические знаки и полностью лишали написание огласовок, встречается очень часто^[56].

Исходя из сопоставления изложенных выше материалов этнографии, кыргызской генеалогии, а также сообщения ал-Марвази о племени (б.сри) выдвигается гипотеза о происхождении кыргызского племени басыз из круга лесных племен Алтая, которые мигрировали туда после распада некогда могущественного союза племен басмылов.

Как и в случае с этнонимом «кыргыз», этноним «басыз» также состоит из двух частей: бас+ыз. Здесь суффикс-«ыз» является древнетюркским фор мантом множественного числа. Следовательно, этимология этого этнонима непосредственно связана с названием древнетюркского племени басмыл, и, скорее всего, басыз является редуцированной формой этнонима басмыл.^[57]

Итак, благодаря свидетельствам письменных источников и памятников археологии, мы можем теперь более четко определить хронологические рамк и этого периода развития южносибирского и центральноазиатского компо нента в этногенезе кыргызского народа в пределах Х–ХII  вв., а также географ ический ареал той этнокультурной области, где сложились алтайский и восточно-казахстанский варианты материальной культуры енисейских кыргызов.

К сожалению, история алтайской группировки кыргызов плохо докумен тирована в письменных источниках. Сообщения о них в «Худуд ал-алам», «Зайн ал-ахбар» Гардизи, «Табаи ал-хайаван» ал-Марвази, «Тарих-и Джахангушай» Джувейни, «Сборник летописей» Рашид ад-Дина, китайской хронике «Юань ши», «Мукаддима-йи Зафар-нама» Шараф ад-Дина Али Йезди, «Мунтахаб ат-таварих-и Муини» Натанзи, а также в некоторых более поздних источниках носит фрагментарный и противоречивый характер. Только сопоставительный анализ сведений этих источников с материалами археологии, этнографии кыргызского языка и фольклора позволяет проследить отдельные этапы их политической и этнической истории.

Как показывает анализ сведений «Табаи ал-хайаван» Марвази и «Тарих-и Джахангушай» Джувейни, в Х–ХII в., когда политическая обстановка в Центральной Азии была более или менее благоприятной, кыргызы Алтая и Прииртышья распространяли свои кочевья до северных склонов Восточного Тянь-Шаня. Но в связи с движением киданей на запад и возникновением государства кара-китаев в Семиречье в первой половине ХII в., алтайские кыргызы были отрезаны от Восточного Туркестана.

[1] Общие сведения о карлуках см.: Шаниязов К. Узбеки-карлуки; Ecsedy Ildiko. A contribution to the history of karluks. P. 23-37.

[2] Бартольд В.В. Киргизы. С. 490; Бернштам А.Н. Эпоха возникновения. С.154–155.

[3] Киселев С. В. Древняя история Южной Сибири. С.610.

[4] Абрамзон С. М. Киргизы. С. 60.

[5] Там же. С. 42.

[6] История Киргизской ССР. С. 251.

[7] Кляшторный С.Г. Древнетюркские рунические памятники. С. 94.

[8] Бартольд В.В. Извлечение из сочинения Гардизи. С. 43.

[9] Более подробные сведения об этой рукописи и о ее содержании см.: Васо! J. Reconmaissance en Haute Asia. Р. 137-153; dauson G. А рropos du manuscript Pelliot Tibetain. P. 11-24; Ligeti L. A propos du «Rapport sur les Rois demeurant dans le Nord». P. 166-189.

[10] Ва J. Reconnaissance en Haute Asia Septentrionale. Р. 137-153.

[11] Hambis L. Kastim et Ges-Dum. Р. 313, 320.

[12] Бичурин Н. Я. Собрание сведений. Т. 1. С. 347-348.

[13] Там же.

[14] МИКК. С. 42.

[15] Minorsky V. Marvazi on China the Turks and India.

[16] Czegledy K. Gardizi on Central Asiа. Р. 264-265.

[17] Hamilton J.R. Les ouighours a l’epoque des cinq dynasties. Р. 10; Малявкин А.Г. Материалы по истории уйгуров. С. 27, 97.

[18] Minorsky V. Marvazi on China the Turks and India.

[19] Бичурин Н. Я. Собрание сведений. Т. 1. С. 354.

[20] Там же. С.347, 355.

[21] Mahmud al-Kasgan. Compendium of the Turkic dialects. Part I. Р. 82.

[22] Бартольд В.В. История турецко-монгольских народов. С. 207.

[23] Mahmud al-Ka§gan. Compendium of the Turkic dialects. Part. II. P. 161.

[24] Бартольд В.В. Двенадцать лекций. С. 85.

[25] Бартольд В.В. История турецко-монгольских народов. С. 207.

[26] Бартольд В.В. Тюрки. С. 587.

[27] Mahmud al-Kasgan. Compendium of the Turkic dialects. Part. II. P. 268.

[28] Бартольд В.В. Двенадцать лекций. С. 85.

[29] Кочнев Б. Нумизматическая история. С. 197-198.

[30] Mahmud al-Kasgan. Compendium of the Turkic dialects. Part. I. P. 170.

[31] Mahmud al-Kasgan. Compendium of the Turkic dialects. Part. I. P. 340.

[32] Mahmud al-Kasgan. Compendium of the Turkic dialects. Part. I. P. 344.

[33] Бартольд В.В. Двенадцать лекций. С. 104

[34] Mahmud al-Kasgan. Compendium of the Turkic dialects. Part. I. P. 82.

[35] Hudud al-Alam. P. 285.

[36] Histoire des campagnes de Gengis Khan. P. ХП, ХШ.

[37] Старинное китайское сказание о Чингисхане. С. 191.

[38] Baddeley J. Russia, Mongolia, China. Vol. I. P. СLХХVI.

[39] Mahmud al-Kasgan. Compendium of the Turkic dialects. Part. I. P. 82.

[40] Потапов Л. П. Этнический состав. С. 23.

[41] Сыдыков А.С. Родовое деление киргизов. С. 287.

[42] Абрамзон С.М. Киргизы. С.19.

[43] История Киргизской ССР; Вопросы этнической истории; Каратаев О.К. Кыргыздардын этномаданий тарыхынан; Маанаев Э.Ж., Каратаев О.К. Кыргыз элинин этникалык єнїгїїсї; Каратаев О.К. Кыргыз этнонимдер сєздїгї.

[44] Ромодин В.А. Некоторые источники по истории Ферганы. С. 13; «Собрание историй» Маджму ат-таварих. С. 112-113.

[45] «Си юй чжи» («Описание Западных земель»). С. 39.

[46] Абрамзон С.М. Этнический состав. С.78.

[47] Historical and political gazetteer of Afghanistan. Vol.1. P. 95; Кармышева Б.Х. Очерки этнической истории. С. 244.

[48] Аристов Н.А. Опыт выяснения. С. 52.

[49] Бартольд В.В. Рецензия на Аристова. С. 267.

[50] Radloff.V.V. Observations sur les Rirghis. P. 316-320.

[51] Потапов. Л.П. Этнический состав; Абрамзон С.М. Киргизы.

[52] Minorsky V. Marvazi on China, the Turks and India.

[53] Кумеков Б.Е. Арабские и персидские источники по истории кыпчаков. С. 13.

[54] Minorsky V. Marvazi on China, the Turks and India. P. 32.

[55] Minorsky V. Marvazi on China, the Turks and India. P. 108–109.

[56] Кумеков Б.Е. Государство кимаков. С. 34

[57] Подробно об этимологии этнонима басмыл в значении человек или род смешанного происхождения см.: Бартольд В.В. История турецко-монгольских народов. С. 207.

1.4. Взаимоотношения алтайских кыргызов с киданями (кара-китаями) в Х–ХII вв.

Проблема взаимоотношений кыргызов с киданями, или как их называют мусульманские авторы кара-китаями, давно привлекает внимание исследова телей истории кыргызского народа.^[1] Эта тема становится наиболее актуаль ной в середине прошлого столетия в связи с изданием сводного варианта эпо са «Манас». Главный редактор издания, известный кыргызский тюрколог, профессор Б.М. Юнусалиев в своем введении подчеркивал особую роль кара- китаев в падении Кыргызского каганата в Х в., что, по его мнению, послужил о основной причиной начала сложения эпоса «Манас» среди кыргызов Алтая.^[2] Результаты новейших исследований тюркологов также показали, что по фольклорным, историческим и лингвистическим данным начальная эпоха сложения эпоса «Манас» приходится вполне опредленно на IХ–Х вв.^[3][4]

По мнению Б.М.Юнусалиева, первые сказители эпоса в условиях поли тической раздробленности начали воспевать подвиги кыргызских каганов и полководцев периода единого Кыргызского каганата. Они вселяли в народ надежду на то, что еще наступят времена, когда разрозненные кыргызские племена вновь соберутся вокруг единого правителя для борьбы против кара-китаев.

Следовательно, как будто бы нашествие киданей (кара-китаев) действительно имело судьбоносное значение в алтайский период истории кыргыз ского народа, и его трагические последствия нашли широкое отражение в эпосе «Манас».

Однако, сюжеты отдельных фрагментов эпоса «Манас», записанные в сочинении XVI века «Маджму ат-таварих» показывают, что здесь нашла отражение, главным образом, борьба народов Средней Азии против нашествия кара-китаев в XII веке, а не взаимоотношения кыргызов с кара-китаями на Алтае.^[5]

Согласно легендам «Маджму ат-таварих», гузы Рума (Малой Азии) после долгих приключений направляются в Узгенд, где через некоторое время султан Санджар истребляет их за отказ платить налоги. Спасаются бегством лишь сорок гузов («кырк гуз»), потомками которых будто бы являются кыргызы. После походов Гурхана в Узгенд, Андижан, Касан и Ташкент, местные правители с разрешения Хорезмшаха Махмуда отправл яют в Багдад посольство с просьбой направить им кого-нибудь из потомков пророка. Халиф посылает в Ходженд имама Ибрахима, который, став во главе кыргызов, назначает предводителей Правого и Левого крыла, а затем разбивает кара-китайское войско Гурхана около города Касан.^[6] Очевидно, в этом рассказе «Маджму ат-таварих» нашли отражение отдаленные отзвуки драматических событий, имевших место в истории народов Средней Азии в середине ХII в., когда войска кара-китаев около Самарканда нанесли сокру шительное поражение армии правителя Сельджукидов султану Санджару. Как известно, после этого султан Санджар действительно враждовал со своими подданными гузами и в течение некоторого времени даже находился в плену у гузов.^[7]

Поэтому если вышеизложенное мнение тюркологов о начале сложения основных сюжетов эпоса «Манас» среди алтайских кыргызов в IХ–Х вв., в целом, не вызывают возражений, то предположение Б.М.Юнусалиева о том, что побудительными мотивами возникновения кыргызского эпоса стали именно столкновения кыргызов с кара-китаями на Алтае требует уточнения.

Исходя из этого, в настоящей главе мы попытаемся проанализировать противоречивые сообщения мусульманских авторов путем сопоставления сведений китайских источников относительно взаимоотношений киданей с алтайскими кыргызами в X–XII веках. Это позволит внести отдельные уточнения в хронологию и географию их столкновений, а также этническую принадлежность тех племен, которые в составе войск киданей вступали в конфликты с кыргызами Алтая.

Государство монголоязычных племен киданей возникло в Северном Китае в начале Х века и в истории известно под названием династия Ляо (916–1125 гг.).^[8] Еще на заре становления этого государства, в период правления первого императора Ляо Абаоцзи, кидани заняли территорию восточной Монголии, включая бывшую столицу Уйгурского каганата Орду-Балык на Орхоне в 924 году, где они, по-видимому, не встретили кыргызов.^[9] На этом основании Л.Р.Кызласов считает, что кыргызы уже в конце IХ века, т.е., гораздо раньше появления киданей, добровольно покинули центральную Монголию, предоставив эту территорию уйгурам и другим племенам.^[10] Д.Г. Савинов со ссылкой на сведения китайских источников о даннических отношениях кыргызов с империей Ляо, допускает вероятность завоевания киданями территории Монголии и вытеснения оттуда кыргызов на север силой оружия.^[11] Однако, при этом следует иметь ввиду, что средневековые китайские хроники визит посольства любого иностранного государства в Китай обычно оценивают как приношение дани императору Срединного гос ударства и двусторонние дипломатические связи с другой страной характ еризуют в контексте китаецентристской концепции даннических отношений с «варварами».

Сведения китайского источника «Ляо ши» действительно показывают, что после этого события кыргызы в 930, 952 и 975 годах отправляли посольс тва киданям в столицу государства Ляо. Но это говорит лишь о добрососедских отношениях между двумя государствами на ранних этапах становления империи Ляо на северо-востоке Китая. Если знатные кыргызы направляли своих детей для получения образования в столицу государства Ляо,^[12] то кидани отправляли провинившихся членов правящего дома на ссылку в пре делы Кыргызского каганата, очевидно на Прибайкалье.^[13] Вот такое весьма интересное взаимовыгодное сотрудничество существовало между двумя соседними государствами.

Однако на стадии распада государства Ляо в первой четверти XII века и вынужденной миграции отдельных групп киданей в западном направлении под предводительством одного из царевичей правящей династии Елюй Даши, начинаются первые серьезные стычки между алтайскими кыргызами и киданями. Потому что кидани в поисках надежного приюта от преследующих их войск чжурчженей были вынуждены укрываться в стране кыргызов. В этой ситуации, очевидно, кыргызы дали решительный отпор непрошеным гостям и кидане вынуждены были откочевать дальше на запад в сторону Семиречья.

Однако из-за фрагментарности и отрывочности сведений источников о движении кара-китаев на запад в ХII веке до сих пор проблема их взаимоот ношений с кыргызами остается не совсем ясной. Известие о движении кара-китаев на запад и об их завоеваниях в западной части Средней Азии привод ится во многих сочинениях, но о столкновениях между киданями, или, как их называли мусульманские историки кара-китаями, и кыргызами говорит только Джувейни. Этот рассказ вкратце изложен в работе В. В. Бартольда «Киргизы», однако еще не переведен полностью на русский язык. Поэтому ниже приводится полный перевод текста упомянутого рассказа Джувейни по самой старой рукописи его сочинения, которая хранится в Национальной библиотеке Франции^[14].

«Рассказ о правителях кара-китаев. Их предводителей называют гурханами, то есть царем царей. Рассказывают, что когда Гурхан вышел из Китая, с ним было всего 80 человек, по другому преданию его сопровождала многочисленная свита. Когда они дошли до предела (области) кыргызов, то стали грабить имущества племен этой области. Тогда племена (кыргызов) дали им соответствующий отпор, и по этой причине они (кара-китаи) были вынуждены уйти дальше, и таким образом дошли до (берега реки) Эмил. Здесь они построили город, остатки которого сохранились до сих пор. В этой области к нему (Гурхану) присоединились многие тюркские племена, и по степенно вокруг него собралось около 40 тысяч семей. Тогда они выступили в поход, и пришли в пределы Баласагуна, которого монголы теперь называют Гуз-Балык.

Правитель этой области, хотя свою родословную генеалогию связывал с Афрасиабом, однако был царем слабым. Поэтому он не смог найти управу над племенами карлук и канглы, которые проживали там, но вышли из его подчинения и занимались волчьим разбоем его имущества и скота. Когда этот правитель (Баласагуна) уведомился о могуществе и многочисленных победах Гурхана, а также об его огромной армии, он отправил ему послов с сообщением о том, что вследствие его бессилия и беспомощности подняли мятеж (предводители) племен канглы и карлук, и поэтому просит (Гурхана) прибыть в столицу своего государства. Он (правитель Баласагуна) хочет передать Гурхану управление над областями своего государства (Караханидов) и тем самым избавить себя от заботы этого мира.

Гурхан отправился в Баласагун и воссел на трон правителя, а также получил титул хана от потомка Афрасиаба, а ему самому присвоил титул Илиг-туркмен. После этого Гурхан отправил своих наместников (шихне) в (подвластные) области, расположенные от Кэм-Кэмчика до Барсхана и от Тараза до Тамгача. В стране установилось благоденствие, а скот стал тучным. Тогда Гурхан усмирил (предводителей племени) канглы, а затем отправил войско в Кашгар и Хотан и покорил их себе. После этого для отмщения за те обиды, которые были нанесены ему со стороны кыргызов, Гурхан отправил войско в пределы кыргызов. Он также покорил Бешбалык, оттуда его войско направилось в сторону Ферганы и Мавераннахра и эти страны также были подчинены».^[15]

В этом рассказе Джувейни не приводится хронология описываемых событий. В.В. Бартольд на основе косвенных данных предположил, что первое столкновение кара-китаев с кыргызами произошло между 1121 и 1124 годами. Позже Новосибирский специалист по истории западных киданей Г.Г. Пиков, со ссылкой на сообщения китайского источника «Бэй ши цзи» внес некоторые корректировки в эту датировку. По мнению Г.Г.Пикова, первое столкновение кара-китаев с кыргызами состоялось около 1132 года на южном Алтае, где они, встретив решительный отпор, вынуждены были уйти в пределы Турфанского княжества в Восточном Туркестане. Отсюда кара-китаи окольным путем двинулись в сторону реки Эмиль, где построили город, развалины которого сохранились, когда через этот район проезжал Джувейни в середине ХIII в.^[16]

Однако, как показывают сведения Ибн ал-Асира, уже в 522 году хиджры (1128 г.) кара-китаи достигли пределов Кашгара, в связи с чем караханид Ахмад ибн ал-Хасан выступил с войском чтобы остановить их дальнейшее продвижение в глубь страны. Хотя во время этого сражения войско каракитаев потерпело поражение, однако позже после смерти Ахмада ибн ал-Хасана его место занял Гурхан.^[17]

Исходя из вышеизложенного, можно предположить, что в «Бэй ши цзи» и «Китаб ал-камил фи-т-тарих» Ибн ал-Асира речь идет о двух различных волнах передвижения киданских племен на запад. Иначе трудно объяснить нестыковки в хронологии событий, связанных с передвижением киданей, зафиксированных в независимых друг от друга аутентичных источниках. В любом случае первое столкновение киданей с кыргызами на южном Алтае произошло не позже 1128 г., когда Гурхан уже стоял у восточных границ Караханидского государства.

В своих комментариях к вышеизложенному рассказу Джувейни В.В. Бартольд воздержался идентифицировать географические названия, упомяну тые в этом тексте, поскольку их произношение в использованной им рукопи си было сомнительным.^[18] Мы провели тщательное сличение текстов этого рассказа во всех списках сочинения Джувейни, которые хранятся в Нацио нальной библиотеке Франции^[19] и Института восточных рукописей РАН. Поэтому теперь с уверенностью можно сказать, что в сочинении Джувейни границы государства кара-китаев определяются от Кэм-Кэмчика до Барсхана и от Тараза до Тамгача.^[20]

Рассматривая время и обстоятельства второго похода войск Гурхана против кыргызов, В.В. Бартольд отмечает, что второй поход войска Гурхана против кыргызов состоялся около 1136г. Вместе с тем он особо подчеркивает, что Джувейни говорит только о взятии кара-китаями Бешбалыка, уйгурского, а не кыргызского города. Далее он пишет, что «очевидно, киргизы принимали какое-то участие в событиях, происходивших в области уйгуров, но в чем заключалось это участие, из слов Джувейни не видно»^[21]. Разумеется, В.В. Бартольд здесь имеет в виду только енисейских кыргызов.

О. Караев, Ю.С. Худяков и К. Джусаев полагают, что здесь речь идет о походе войска Гурхана против кыргызов, проживавших в пределах Восточного Туркестана.^[22] Однако, как показывают сведения китайского источника «Ляо ши», Гурхан отправляя свое войско в поход, перед ним поставил конкретную задачу – реставрировать империю Ляо и отправил его из Куз-Ордо (Баласагун) в сторону Сомо (монгольская степь),^[23] что совершенно противоречит вышеизложенному предположению О. Караева и Ю.С. Худякова. Более того, и в цитированном рассказе Джувейни, поход против кыргызов был совершен для отомщения за те обиды, которые были на несены кара-китаям во время их передвижения на запад, т.е., в результате пер вого столкновения кара-китаев с кыргызами. По заключению В.В. Бартольда первое их столкновение с кыргызами произошло не в Восточном Туркестане, а в пределах Западной Монголии. ^[24] Л.Р.Кызласов считает, что кыргызы напали на них в Монгольском Алтае, через который пролегал маршрут движения кара-китаев на запад.^[25] Как явствует из содержания дневника посла Цзинской династии Вуку Суна, отправленного Чингис-хану в 1221г., Елюй Даши ушел в западном направлении именно через Алтай.^[26] Поэтому с большей долей вероятности можно предполагать, что первое столкновение каракитаев с кыргызами произошло где-то в районе юго-западного Алтая.

Более подробный анализ обстоятельств повторного похода кара-китаев против кыргызов на основе сопоставительного изучения сведений мусульм анских и китайских источников сделал Г.Г.Пиков, который характеризует это предприятие Гурхана как «восточная экспедиция». По мнению Г.Г. Пикова, восточная экспедиция 70-тысячной армии кара-китаев во главе с полководцем Сяо Валила, состоялась в 1134 году, и ее главной целью было восстановление империи Ляо, а задача наказание кыргызов должна была быть решена попутно. Как полагает автор новой монографии по истории кара-китаев М.Биран, восточная экспедиция Гурхана была организована под давлением его ближайшего окружения, которое мечтало о возвращении на родину.^[27] Однако эта армия вернулась обратно, не встретив никакого врага, что позволяет предположить об уклонении алтайских кыргызов от столкновения с численно превосходящим войском кара-китаев^[28].

Разумеется, реставрация империи Ляо могла быть только далеко на востоке, а не в Восточном Туркестане. Чтобы достичь северо-востока Китая армия Гурхана никак не могла миновать территорию алтайских кыргызов. В случае движения по южному маршруту она могла встретиться с чжурчженским военным заслоном, расположенным на южных отрогах Монгольского Алтая. Как показывают проанализированные Г.Г. Пиковым сообщения китай ских источников, армия Сяо Валила не только не достигла поставленной цели, но даже не решила попутную задачу наказания кыргызов. Вот почему Джувейни говорит о походе кара-китайского войска против кыргызов, в результате которого оно покорило лишь Бешбалык.

Вышеизложенное дает нам основание полагать, что одна из задач второг о похода войск Гурхана состояла именно в наказании кыргызов Алтая, которые поддерживали тесные торгово-экономические связи с Бешбалыком и были кровно заинтересованы в сохранении своего политического влияния в этом богатом регионе. Как показывает сообщение Джувейни о захвате кара-китаями города Бешбалыка, очевидно, алтайские кыргызы после этого события были надолго отрезаны от прямого выхода к рынкам Восточного Туркестана. В этом контексте представляет большой интерес следующий эпизод эпоса «Манас», где подчеркивается огромное значение торгово экономических связей кыргызов Алтая с городами Восточного Туркестана:

«Алтайдын башын жайлаган,

Аксу менен Кучадан,

Ичерине чай алган.»

«Летовки (Манаса) находились в верховьях Алтая, А из городов Аксу и Куча приобретали чай…»

Но окончательно кыргызы Алтая были отброшены далеко на северо восток несколько позже, когда в середине ХII в. найманы, по словам Рашид ад-Дина «разбили племя кыргызов».^[29] Анализ сведений Рашид ад-Дина о границах между найманами и кыргызами в начале ХIII в. показывает, что к этому времени найманы практически полностью вытеснили кыргызов из Монгольского Алтая, в результате чего южные пределы расселения кыргыз ских племен доходили, очевидно, только до реки Бухтарма, одного из притоков Иртыша.^[30]

Как считается теперь надежно установленным, еще во время западного похода войска государства Ляо под командованием императора Абаоцзи в 924 году, киданские племена продвинулись вплоть до территории обитания «племен иртышских гор», то есть дошли до пределов расселения алтайских кыргызов. В результате, часть киданских племен закрепилась в районах Южного Алтая и попала под сильное влияние местного населения.^[31] Очевидно, среди киданских племен находились и найманы, которые постепенно превратились в серьезный военно-политический фактор в регионе Алтая.

В связи с движением некоторых монгольских племен на запад в 1041–1 042 годах под давлением киданей, представляет большой интерес письмо несторианского епископа Средней Азии несторианскому католикосу в Багдаде. В послании отмечается о нашествии народа, разделявшегося на восемь родов. Принимая во внимание этимологию этнонима «найман» (по-монгольски «восемь»), В.В. Бартольд предположил, что в данном случае речь идет о найманах.^[32] Следует отметить, что по сведениям китайских источников, в древности первое объединение киданских племен, которое подчинилось жуань-жуанам, носило нарицательное имя «восемь племен», что соответствует монгольскому числительному атрибутиву «найман». С другой стороны, и в период империи Ляо среди племен, находившихся в сфере влияния киданей, находились найманы.^[33] Все это значительно усиливает аргументацию В.В. Бартольда о том, что некоторые центральноазиатские народы вполне могли назвать кара-китаев найманами или наоборот.^[34]

И в позднейших вариантах эпоса «Манас» этноним «найман» постоянно встречается как название алтайского круга племен.^[35] Упоминание в эпосе «Манас» племени найман в связи с Алтаем, по-видимому, не случайно. Так, к многочисленным родам южных алтайцев относится сеок найман, который в своем составе, также как и у кыргызов, имеет подразделы кара-найман и коко-найман.^[36]

Поэтому есть основание предполагать, что рассказы в эпосе «Манас», связанные с кара-китаями, скорее всего, отражают отзвуки столкновений алтайских кыргызов в Х–ХII вв., главным образом, с найманами, которые рассматривались местными тюркскими племенами Алтая как часть киданей и в туземных наречиях назывались найманами. Вероятность обозначения найманов и тесно связанных с ним других монголоязычных племен югоз ападных районов Алтая кара-китаями со стороны местного тюркоязычного населения усиливается сообщением короля Армении Гайтона, который совершил свое путешествие в Монголию в 1254–1255 гг. При описании марш рута движения на восток в его дневнике отмечается, что после переправы реки Иртыш они вступили в страну найманов, а затем кара-китаев.^[37] Как показано выше, собственно кидани только один раз прошли через эту местность, когда мигрировали на запад под предводительством Елюй Даши, и они здесь настолько долго не задерживались, чтобы Прииртышье и Монгольский Алтай стал называться «страной кара-китаев».

Следовательно, этот регион стал называться областью кара-китаев гораздо раньше последней волны миграции киданей на запад, имевшего место лишь в первой четверти XII в. Все это наводит на мысль, что под этнонимом кара-китаи в XII–XIII вв. тюркское население Алтая, включая кыргызов, подразумевало преимущественно найманов и родственных им других монгольских племен, которые переселились сюда с востока еще в X в., когда началась первая волна миграции киданей в западном направлении.

Исходя из этого, можно предположить, что кыргызы Алтая и Прииртышья долгое время враждовали не столько киданями, сколько одним из монголоязычных племен найманов, которые на раннем этапе движения киданей на запад присоединились к ним и постепенно закрепились в регионе Монгольского Алтая.

Как явствует из вышеизложенных материалов, накануне монгольского нашествия кыргызские племена длительное время проживали на Алтае и в Прииртышье в тесном контакте с племенем найман.^[38] Подробное описание границ расселения найманов и об их взаимоотношениях с кыргызами приводится в «Джами ат-таварих» Рашид ад-Дина. Согласно Рашид ад-Дину, ранее эпохи Чингиз-хана, когда государями найманов были Наркыш-Таян и Эниат-каан, они разбили племя кыргызов.^[39] Однако Рашид ад-Дин ничего не сообщает о последствиях этой войны между кыргызами и найманами. Но, судя по другим сведениям, Рашид ад-Дина, относящимися к расселению найманов уже во время Чингиз-хана, можно полагать, что в результате упо мянутого поражения кыргызские племена были вытеснены из Монгольского Алтая и Прииртышья далеко на северо-восток, в пределы Горного Алтая.

По сведениям ал-Марвази, в начале 30-х годов ХI века под нарастающим давлением кара-китаев с востока, началась новая волна миграции кочевых племен Центральной Азии на запад. Среди племен, пришедших в движение изза натиска кара-китаев, упоминаются куны, каи и шары (сары или саруу). Причем в результате этих миграций шары (сары) вытеснили из Прииссыккулья и Таласской долины туркмен^[40] и сами поселились на территории современного Кыргызстана.^[41] В целом, в течение последующих восьмидесят и лет пестрый конгломерат племен тюрко-монгольского происхождения, примкнувший к киданям, стал называться китаями по названию племени гегемона, и в монгольскую эпоху они вошли в состав не только кыргызов, но и узбеков, казахов, ногаев и т.д.^[42] Известный синолог Е.И. Кычанов, со ссылкой на труды китайского ученого Хан Жулина и немецкого востоковеда П. Рачневского склонен рассматривать монгольское племя найман как часть древних кыргызов. Не отрицая роль найманов в становлении центрально азиатского компонента кыргызского народа на Алтае, мы считаем, что это предположение Е.И. Кычанова еще требует дополнительной аргументации.^[43]

Представляется, что происхождение кыргызских племен Левого крыла – кытай, а также Правого крыла – найман непосредственно связано с племенами кара-китайского происхождения. Исходя из вышеизложенного, можно уточнить также хронологию вхождения осколков племени найман в состав кыргызского народа. Если раньше бытовало мнение о присоединении найманов к кыргызам только в монгольский период, то теперь с большей долей вероятности можно отнести эту дату к киданьской (кара-китайской) эпохе в истории народов Центральной Азии.

Такова была реальная этнополитическая ситуация в Центральной Азии и Южной Сибири в предмонгольскую эпоху, которая заставила кыргызов Алтая и Прииртышья надолго лишиться возможности непосредственного выхода к рынкам городов Восточного Туркестана. Тяжелые материальные и людские потери, понесенные им в ходе войн с найманами и кара-китаями, ухудшение хозяйственно-экономической жизни в результате нарушения торгово-экономических связей с оседло-земледельческими районами Восточного Туркестана способствовали ослаблению княжества Кыргыз на Алтае и Прииртышье, которое в начале ХШ  в., как и другие владения кыргызов в Южной Сибири и Прибайкалье, было покорено монголами.^[44]

[1] Более подробно о соотношении этнонимов «кидань», «китай» и «каракитай» в китайских, монгольских и мусульманских источниках см.: Джусаев К. О «черных китаях» и «кривом» государе. С. 12–9.

[2] Манас. Биринчи бєлїк, I-китеп. С.VIII–IX.

[3] Тенишев Э.Р. Начальная пора формирования эпоса «Манас». С.

[4] –10.

[5] «Собрание историй» Маджму ат-таварих. С. 22–23.

[6] Там же.

[7] События, связанные с завоеваниями кара-китаев в западных районах Средней Азии выходят за рамки нашего исследования. Более подробно об этом см.: Пиков Г.Г. Западные кидани.

[8] Различные точки зрения исследователей о происхождении киданей и об их этнокультурных связях с другими тюрко-монгольскими народами см.: Викторова Л. Л. Монголы; Залкинд Е.М. Кидане и их этнические связи. С. 47-62.

[9] Wittfogel K.A. and Feng Chia-Sheng. History of Chinese society Liao; Пиков Г.Г. Западные кидани. С.72.

[10] Кызласов Л.Р. История Тувы. С. 95.

[11] Кляшторный С.Г.,Савинов Д.Г. Степные империи. С. 264.

[12] Кызласов Л.Р. История Тувы. С. 96.

[13] Пиков Г.Г. Западные кидани. С. 17,78.

[14] Тарих-и Джахангушай. Supplement persan 205.

[15] Тарих-и Джахангушай. Supplement persan 205. Л. 83^б. По мнению синолога К.Джусаева, эта информация Джувейни позже в XIV в. была использована составителями «Ляо ши» при написании истории династии Западного Ляо или Государства каракитаев в Туркестане (См.:

Джусаев  К. О «черных китаях». С. 18-19).

[16] Пиков Г.Г. Западные кидании. С.76.

[17] МИКК. С.65.

[18] Бартольд В.В. Киргизы. С. 502.

[19] Тарих-и Джахангушай. Supplement persan 205; Supplement persan 1375; Supplement persan 1556; Ancien fond pe n 69; Supplement pe n 1563; Supplement pe n 206; С 1656. Следует отметить, что английский исследователь Дж.А.Бойл, который опубликовал «Тарих-и Джахангушай» в переводе на английский язык с соответствующими комментариями, топоним Тамгач читает как Йафанч и сопоставляет его с одноименным городом, расположенным около реки Или, упомянутый в сочинении Махмуда Кашгари (Juvaini. The History of the World- Conqueror. Vol.I. P.356).Однако в рукописи Национальной библиотеки Франции Supplement persan 205 этот топоним совершенно ясно читается как Тамгач (См.: Тарих-и Джахангушай. Supplement persan 205. Л. 83^б).

[20] Тарих-и Джахангушай. Supplement persan. 205.

[21] Бартольд В.В. Киргизы. С. 503.

[22] Вопросы этнической истории. С. 38, 60; Джусаев К. О «черных китаях». С. 17-18.

[23] Wittfogel K.A. and Feng Chia-Sheng. History of Chinese society Liao. P. 638; Bretschneider E. Mediaeval researches. Vol. I. P. 216.

[24] Бартольд В.В. Двенадцать лекций. С.104.

[25] Кызласов Л.Р. История Тувы. С.131.

[26] Bretschneider E. Mediaeval researches. Vol. I. P. 28.

[27] Biran M. The Empire of the Qara Khitai. P. 40.

[28] Пиков Г.Г. Западные кидани. С. 78.

[29] Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.1. Кн.1. С. 135.

[30] Там же. С. 136-137.

[31] Пиков Г.Г. Западные кидани. С.72. Более подробно об обстоятельствах оккупации Монголии киданями в 924 г., когда они не встретили никакого сопротивления со стороны кыргызов см.: Drompp M.R.Breaking the Orkhon tradition. P. 398-399.

[32] Бартольд В.В. Двенадцать лекций. С.104.

[33] Более подробно об этом см.: Wittfogel K.A. and Feng Chia-Sheng. History of Chinese society Liao. P. 85, 95-96

[34] О тесных отношениях между найманами и киданями см.: Викторова Л.Л. К вопросу о найманской теории. С. 150-155.

[35] Манас. Биринчи бєлїк, I-китеп. С. 69, 28.

[36] Потапов Л.П. Этнический состав. С. 39; С.М. Абрамзон. Этнические связи. С. 3.

[37] Bretschneider E. Mediaeval researches. Vol. I. P. 167.

[38] Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т.1. Кн.1. С. 136-137.

[39] Там же. С. 135-136.

[40] ал-Марвази и Махмуд Кашгари туркменами называют исламизированных карлуков и огузов-сельджуков. См.: Кляшторный С.Г.,Султанов Т.И. Государства и народы. С. 124.

[41] Minorsky V. Marvazi on China, the Turks and India. P. 30, 100102. В.Минорский как и В.Бартольд, исходя из этимологии этнонима «сары» (в значении белокурый, половый) считает его одним из вариантов этнонима «кыпчак». Более подробно об этимологии этнонима «шары» и обстоятельствах передвижения на запад восточнотюркских племен каи, куны и шары, некогда входивших в племенную конфедерацию теле см.: Кляшторный С.Г.,Султанов Т.И. Государства и народы. С. 124-127.

[42] Султанов Т.И. Кочевые племена Приаралья. С. 8,16; Кереитов Р.Х. К истории. С. 10.

[43] Более подробно об этом см.: Кычанов Е.И.История династии Юань о киргизах. С. 237-240.

[44] Бартольд В.В. Киргизы. С. 504-507.

1.5. Взаимоотношения кыргызов с монголами в XIII в.

В изучении этнополитической истории Южной Сибири начала XIII b. важное место занимает вопрос о покорении Чингиз-ханом кыргызов и лесных народов Южной Сибири. Однако проблемы взаимоотношений между монг олами и кыргызами указанного периода в научной литературе остаются еще недостаточно разработанными в силу фрагментарности и противоречивости сведений источников относительно хронологии и характера покорения кыргызов Чингиз-ханом. К тому же изучение этого вопроса в исторических трудах до сих пор основывается лишь на сведениях «Сокровенного сказания», «Джами ат-таварих» Рашид ад-Дина и «Юань ши»^[1] и остается дискуссионным. Высказываются совершенно противоположные мнения о характере взаимоотношений кыргызов и монголов.

Так, Л.Р. Кызласов утверждает, что исторической заслугой кыргызского государства является не только принятие на себя первого удара монголов, но и сопротивление на протяжении нескольких десятков лет продвижению улуса Джучи далее на запад – на Восточную Европу, на Русь.^[2] Его оппонент Ю.С. Худяков вообще исключает борьбу кыргызов против агрессии монго лов, и все дело сводит к «выражению покорности» кыргызских правителей Чингиз-хану^[3].

Между тем, в сочинении начала XV в. «Мукаддима-йи Зафар-нама» Шараф ад-Дина Али Йезди имеются интересные сообщения о походах монголов в страну кыргызов в начале XIII в. Эти новые сообщения существенно дополняют сведения упомянутых источников по этому вопросу и позволяют воссоздать более полную картину взаимоотношений кыргызов с монголами в первой четверти XIII в, а также выяснить причины отдельных походов войск Чингиз-хана против кыргызов.

Но прежде чем приступить к изложению сообщений «Мукаддима-йи Зафар-нама» о кыргызах, следует вкратце остановиться на вопросе о политическом положении государства кыргызов к началу XIII в.

Согласно Рашид ад-Дину, ко времени возвышения Чингиз-хана некогда могущественное государство енисейских кыргызов уже не существовало, от него сохранились лишь небольшие, в политическом отношении самостоят ельные, фактически независимые друг от друга княжества, возглавляемые суверенными правителями, которые, как правило, носили титул инал. Единог о правителя – кагана – уже не было. Как отмечалось выше, в географичес ком отношении область Кыргыз и Кэм-Кэмджиут представляла собой обширный регион, охватывающий Саяно-Алтайское нагорье, Минусинскую котловину и Прибайкалье. В отношении административно-государственном она состояла из более мелких областей, управляемых самостоятельными правителями, вероятно, носившими титулы тегин и инал. Поэтому, надо полагать, Рашид ад-Дин под термином Кыргыз и Кэм-Кэмджиут подразумев ает не область, а обширную страну, разделенную на самостоятельные княжества. Там проживали различные по своему происхождению, но связанные общей политической традицией со времен возвышения государства древних енисейских кыргызов племена. На это совершенно ясно указывают сведения как самого Рашид ад-Дина, так «Худуд ал-алам» и «Юань ши».^[4]

Этих княжеств было, по крайней мере, пять – Кыргыз (Цзилицзисы), Кэм-Кэмджиут (Цяньчжоу), Алакчин, Баргуджин-Токум (Анкела) и Каркара. Подобная административно-государственная система отражала довольно пестрый этнический состав, а также уровень социальноэкон омического развития отдельных областей. Насколько  позволяют судить сведения «Сокро венного сказания», Рашид ад-Дина и «Юань ши» в рассматриваемый период, в пределах страны Кыргыз и Кэм-Кэмджиут, кроме кыргызов, проживали и другие племена как тоёлёс, теленгут, тас, байджигит, кабканас, канкас, тумат, булагачин, кэрэмучин, урасут, кэштими, кори, баргу, байаут и др^[5].

Часть этих племен была монгольского происхождения. Как показывают вышеприведенные сообщения Рашид ад-Дина, таковыми были, очевидно, племена кори, баргу, тумат и байаут. В другом месте своего сочинения он отмечает, что такие племена, как урасут, теленгут и кэштими, проживавшие в пределах страны кыргызов были подобны монголам.^[6] Это подтверждается информацией «Юань ши», где сказано, что язык зависимых от кыргызов племен Прибайкалья (Анкела), соответствующих Баргуджин-Токуму Рашид ад-Дина, сильно отличался от языка цзилицзисы (кыргызов).^[7] Поэтому есть основание предполагать, что смешение енисейских кыргызов с монгольскими племенами началось ещё до завоевания Чингиз-ханом Прибайкалья и Саяно –  Алтайского нагорья в начале XIII века.

Несмотря на отсутствие политического единства и утерю кыргызами господствующего положения по всей стране, как это было в середине IX – нач. X вв., обширный регион Прибайкалья и Саяно-Алтайского нагорья соседи по традиции ещё называли Кыргыз и Кэм-Кэмджиут.

В области баргутов, которая являлась самой восточной частью страны кыргызов, находили убежище многие соперники Чингиз-хана^[8], что послужило одной из причин усиления напряженности между кыргызами и монголами в начале XIII в.

Но агрессию со стороны наиболее могущественных монгольских племен – найманов – западные кыргызы испытали ещё во второй половине XII века. По сообщению Рашид ад-Дина, найманы разгромили кыргызов во время Эниат-хана.^[9] Далее Рашид ад-Дин, при описании границ расселения найманов отмечает, что «…одна сторона их территории Ирдыш-Мурэн, который есть река Иртыш, горы, лежащие между той рекой и областью киргизов и соприкасающиеся с пределами той страны до местностей земель Могулистана…».^[10] Отсюда становится ясно, что кыргызы после упомянутого поражения были отброшены далеко на северо-восток от Монгольского Алтая и верховий Иртыша.

Здесь следует отметить одно не совсем точное сообщение Рашид ад-Дина о якобы имевшем место бегстве найманского правителя Буюрук-хана в пределы области Кэм-Кэмджиута после его поражения Чингиз-ханом в сражении, состоявшемся на берегу Черного Иртыша в 1199 году.²⁵⁷ На основе изучения этого сообщения в сопоставлении с данными «Сокровенного сказа ния» и «Шэн-у цин-чжен лу» П. Пельо и Л. Амбис убедительно показали, что Рашид ад-Дин или его переписчики в данном случае перепутали бегство правителя меркитов Токто-беки в область Кэм-Кэмджиут после его поражения Чингиз-ханом в 1206 г.^[11] К сожалению, это ошибочное указание Рашид ад-Дина, которое ввело в заблуждение ещё В. В. Бартольда^[12], до сих пор отдельными историками цитируется как достоверное известие^[13] и вносит путаницу в исследование рассматриваемой проблемы.

Напряженность отношений между монголами и кыргызами росла по мере укрепления среди монгольских племен власти Тэмучина, который был провозглашен в 1206 г. на всеобщем курултае Чингиз-ханом. Несмотря на политическую раздробленность страны кыргызов и отсутствие сильной централизованной власти кагана, кыргызские княжества все же представляли определенную опасность для молодого государства Чингиз-хана. К тому же, как уже отмечалось, многие внутренние враги Чингиз-хана скрывались в различных уголках области кыргызов, что не могло не сказаться на дальнейшем обострении отношений между государством монголов и кыргызскими княжествами.

Но до окончательного утверждения власти над всеми монгольскими плем енами Чингиз-хан не стал реагировать на недружественные акции со сторо ны кыргызских князей-иналов, выразившиеся в предоставлении политического убежища его врагам. По всей вероятности, Чингиз-хан ждал подходящего момента для начала широкой военной кампании против кыргызских княжеств.

Такой момент наступил вскоре после провозглашения Чингиз-хана глав ой всех монгольских племен. Формальным поводом для похода монгольских войск на кыргызские области послужило бегство в Кэм-Кэмджиут пред водителя меркитов Токто-беки, который в союзе с найманским Кушлуком активно боролся против Чингиз-хана. Обстоятельства бегства Токто-беки к кыргызам по-разному излагаются в «Тарих-и Джахангушай» Джувейни^[14] «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина,^[15] «Юань ши»^[16] и в «Мукаддима» Шараф ад-Дина Али Йезди.^[17] Авторы «Тарих-и Джахангушай» и «Юань ши» без указания конкретной даты единодушно отмечают, что Токто-беки ушел именно в сторону Кэм-Кэмджиута.^[18]

Следует отметить, что у Джувейни предводитель меркитов называется Ток-Тоганом, а не Токто-беки. Но как установлено ещё П. Пельо, Джувейни перепутал имена Токто-Беки с именем его сына Кул-Тогана. В труде Джувейни отсутствует точная дата этого события, но предположительно оно имело место в 1218 г., в связи с чем, состоялся поход Джучи в область Кэм- Кэмджиут. Однако поход Джучи в 1218 г. в области Кэм-Кэмджиут и Кыргыз состоялся совершенно по другой причине – из-за поддержки кыргызами восстания туматов. Как явствует из сообщений Рашид-ад-Дина, Токто-беки был убит Чингиз-ханом ещё в 1208 г. во время сражения его войск с отрядами Токто-беки на берегу реки Иртыш. Поэтому, несомненно, здесь речь идет о более ранних событиях, имевших место, по крайней мере, до 1208 г. Рашид ад-Дин и Шараф адДин Али Йезди ничего не сообщают об уходе Токто-беки в Кэм-Кэмджиут. Согласно Рашид ад-Дину, он скрылся в местности Ирдыш на границе области найманов^[19].

Точная дата этого события также остается не совсем ясной. По предполо жению В.В. Бартольда, оно имело место весной 1207 г., после чего в том же году Чингиз-хан отправил послов к кыргызам с требованием покорности²⁶⁷.

На самом деле, как явствует из сообщений Рашид ад-Дина и Шараф ад-Дина Али Йезди,^[20] Токто-беки вынужден был бежать от преследования Чингиз-хана весной 1206 г., когда тот разгромил и убил одного из своих главных врагов – найманского Буюрук-хана в местности Улуг-так.^[21] По словам Рашид ад-Дина, бывшие при нем его племянник Кушлук и союзник найманов Токто-беки, убежали в сторону Иртыша,^[22] а по данным «Сокровенного сказания», Токто-беки был убит в этом сражении, и его сыновья бежали в страну кипчаков и канглы.^[23]

Поэтому вряд ли можно допустить, что со времени бегства Токто-беки и до его приезда в пределы областей Кэм-Кэмджиута и Кыргыз прошел целый год. Просто для подготовки похода в страну кыргызов Чингиз-хану потребовалось определенное время. К тому же ранее монголам пришлось вторично завоевать государство Тангут,^[24] которое представляло более серьезную опасность, чем разрозненные кыргызские княжества. Только после усмирения тангутов настала пора покорить кыргызов, что имело место уже в 1207 г., т.е., через год после бегства Токто-беки к кыргызам.

По сведениям Рашид ад-Дина, кыргызы выразили покорность Чингиз-хану в результате дипломатических переговоров: «В этом же, упомянутом году зайца (1207г.) Чингиз-хан отправил к киргизским эмирам и начальникам (хаким) двух послов, имя одного из них Алтан, а другого Бура. Сначала они прибыли в область, название которой Еди-Орун, а тамошнего эмира называли Урус-инал. Оба эти эмира оказали полный почет упомянутым послам и, отправив обратно вместе с ними своих двух послов, имя одного из которых Илик-Тимур, а другого – Аткирак, с белым соколом и подчинились Чингизхану»^[25].

Но сопоставление сведений «Сборника летописей», «Сокровенного сказ ания» и «Мукаддима» позволяет говорить о несколько ином характере покорения кыргызов. В частности, в «Сокровенном сказании» упоминается, что в том же, 1207 г. (соответствующем году зайца) Чингиз-хан отправил своего старшего сына «Чжочи с войском правого крыла к лесным народам. Подчинив, ойратов, бурятов, баргутов, урасутов, хабханасов, ханхасов и тубасов, Чжочи подступил к тумен-кыргызам. Тогда к Чжочи явились кыргыз ские нойоны Еди, Инал, Алдиер и Олебек-дигин. Они выразили покорность и били государю челом белыми кречетами-шинхот, белыми же меринами и черными соболями». Далее сообщается, что Джучи, таким образом, покорил все лесные народы такие, как шибир, кесдим, байат, тухас, тенлек, тоёлёс, тас и бачжиги. Предводителей этих лесных народов, а также тысячников и темников кыргызов Джучи взял с собой и представил Чингиз-хану^[26].

Согласно сообщениям «Мукаддима», в страну кыргызов отправился во главе монгольского войска сам Чингиз-хан сразу же после покорения государства Тангут. Кыргызские князья вынуждены были выразить покорность только после кровопролитного сражения, когда убедились, что их силы явно недостаточны для отражения агрессии монголов.^[27] Поэтому, как и в ряде других случаев, эта информация «Сокровенного сказания» не совсем точна. Это видно хотя бы из приведенного факта покорения племен урасут, теленгут, кесдим (кештим, или куштеми) и других лесных племен страны кыргызов только в результате похода Джучи, состоявшемся в 1218  г., о кото ром сообщает Рашид-ад-Дин. Поэтому в данном случае нам представляется более достоверными сведения Рашид-ад-Дина и Шараф-ад-Дина Али Йезди о том, что в 1207 г. монгольские войска под предводительством самого Чингиз-хана сначала покорили государство Тангут и оттуда сразу направились в страну кыргызов.

Косвенные указания на то, что в этом походе участвовал сам Чингиз-хан, и покорение кыргызских князей носило отнюдь не добровольный характер, а поддерживалось угрозой применения силы, приводятся также в другом месте сочинения Рашид ад-Дина: «В год дракона, начинающийся с месяца раджаба 604 г. х. (январь-февраль 1208 г.), когда Чингиз-хан вернулся после завоеван ия областей Тангут и кыргызов, и эмиры этих областей ему подчинились, – он расположился в своих жилищах (ханаха)».^[28] Анализ соответствующих сведений «Юань ши» также ясно показывает, что монголы покорили кыргызов силой в результате военного похода войск Джучи против лесныx народов.^[29]

Как видно, подчинение кыргызов монголам произошло в результате сил ового давления, перед лицом угрозы полного разгрома. Дипломатические усилия Чингиз-хана в данном случае вряд ли достигли бы цели без приме нения силы. Поэтому в данном случае нельзя не согласиться с утверждением Ю.С. Худякова, что добровольное подчинение кыргызов Чингиз-хану диктовалось сложившейся политической ситуацией, соотношением сил обеих сторон; это было вынужденным шагом, предотвратившим в XIII  веке повальное истребление населения Енисея. ^[30]

Таким образом, как свидетельствуют источники, «выражение покор ности» произошло не совсем добровольно. В географическом же отношении речь идет не только о территории Енисея (Кэм-Кэмджиут), а обо всей стране кыргызов, включая Прибайкалье (Баргуджин-Токум, где обитали племена баргут, бурят, тумат и др.) и Алтай (место проживания племен кештим, урасут, теленгут, тоёлёс и собственно кыргызов).

Судя по рассказам Рашид ад-Дина, и «Сокровенного сказания», ко времени возвышения Чингиз-хана в кыргыз ских княжествах было два инала – Урус-инал и Еди-инал, которые, очевидно, управляли соответственно запад ными областями страны – Кыргыз и Кэм-Кэмджиут, а восточная область Баргуджин-Токум, по-видимому, управлялась князьями ниже рангом – с титулом тегин (наследниками иналов). Но реальная власть на местах фактически принадлежала предводителям отдельных племен, которые самостоятельно решали не только внутренние проблемы, но обладали суверенитетом и в осуществлении внешней политики.

Так, предводитель племени тумат из области Баргуджин-Токум Тайтула-Сокар, сначала самостоятельно принял решение подчиниться Чингиз-хану, а затем через несколько лет, в 1217 г. (соответствующем году быка), сам же поднял восстание против монголов.^[31] Западнокыргызские княжества поддер жали его восстание только через год, в 1218 г., в связи с чем против кыргызов выступил Джучи. Об этом событии повествует Рашид ад-Дин: «В год барса (1218), когда восстало одно из племен тумат, сидевшее в Баргуджин-Токуме и Байлуке, для его покорения (монголы) из-за того, что оно было поблизости от кыргызов, потребовали от кыргызов войско (чарик); те не дали и восстали. Чингиз-хан послал к ним своего сына Джочи с войском. Курлун был их (кыргызов) предводитель, у монголов эмир, по имени Нока, отправился в передовом отряде; он обратил в бегство кыргызов и вернулся назад от восьмой реки. Когда подошел Джочи, лед уже сковал реку Кэм-Кэмджиут. Он прошел по льду и, подчинив кыргызов, вернулся назад»^[32].

Как свидетельствует источник, восстание туматов поддержали те кыргызы, которые проживали в непосредственной от них близости в области Кэм-Кэмджиут, где вместо Еди-инала правителем был уже некий Курлун, князь без титула. При описании событий следующего, 1219 года, в западно кыргызском княжестве на Алтае, автор «Мукаддима» Шараф ад-Дин Али Йезди также упоминает Уруса без титула инал.^[33] Это свидетельствует о том, что после присоединения кыргызских княжеств к государству Чингиз-хана, монголы ликвидировали здесь институт иналов и тегинов, олицетворявших власть прежних суверенных правителей, генеалогически связанных с традицией института древнекыргызских каганов.

Но, несмотря на это, западные кыргызы, проживавшие в регионе Алтая еще продолжали оказывать сопротивление монголам. Об этом свидетельс твуют сообщения «Мукаддима» Шараф ад-Дина Али Йезди и «Шаджарат ал-атрак».^[34] Начало этого рассказа в «Мукаддима» по своему содержанию совпадает с сообщением «Тарих-и Джахангушай» Джувейни о выступлении войск Чингиз-хана против Хорезмшаха.^[35] Так, согласно «Мукаддима», в 615  г., соответствующему году зайца (1219 г.) Чингиз-хан стал готовиться к походу в Хорезм. Как известно, перед этим он провел лето на берегах Иртыш а.^[36] Когда он прибыл в северную часть Семиречья, к нему присоединились со своими отрядами правитель Кайалыка Арслан-хан и правитель Алмалыка Сыгнак-тегин, а также уйгурский идикут Баурчик из Бешбалыка.^[37]

Дальнейший рассказ в «Мукаддима» существенно отличается от анало гичного повествования в «Тарих-и Джахангушай»: «Однако войско кыргызов оказало противодействие и отказалось участвовать в походе (монголов в Хорезм). Чингиз-хан отправил против кыргызов огромное войско.

Маснави:

Шахзаде Джучи, – сказал Шах,

Отправляйся с войском против кыргызов, Покоренной сделай эту страну, Уничтожай злосчастных мятежников! Джучи-оглан по приказу выступил,

За ним последовало огромное войско, Река Кыргыз была покрыта льдом, Шах переправился через ледяной покров.

Затем Джучи это владение (кыргызов) обнаружил в лесах и большую часть кыргызов уничтожил, а их правителя Урасута покорил. После этого Джучи возвратился оттуда и присоединился к Чингиз-хану»^[38].

Несомненно, здесь сообщается о другом восстании алтайских кыргызов, находящихся под властью Урус- инала, причиной которого был отказ от участия в походе Чингиз-хана в Среднюю Азию. Трудно сказать, какую реку подразумевает автор в данном случае под названием Кыргыз. Но вряд ли здесь имеется в виду Енисей, ибо средневековые авторы, как правило, назы вали его Кэм-Кэмчиком^[39]. Поскольку здесь речь идет о территории, лежащей в непосредственной близости от северной части Семиречья, то надо полагать, что эта река находилась где-то на Алтае. По всей вероятности, автор «Мукаддима» рекой Кыргыз называет один из притоков Оби – Катунь или Бий.

Сообщение «Мукаддима» о том, что эти кыргызы проживали в лесных районах, вызывает большой интерес в связи со сведениями автора XVI в. Мухаммеда Хайдара о кыргызах Моголистана, которых он называет «лесными львами» Моголистана. Известно, что часть Прииртышья позднее входила в состав государства Моголистан. К сожалению, это важное сообщение «Мукаддима» не находит подтверждения в трудах Джувейни, Рашид ад-Дина и китайских летописцев. Ничего не сообщается о восстаниях кыргызов в 1218–1219 гг. и в «Сокровенном сказании». Как уже отмечалось, более краткая редакция этого рассказа встречается только в источнике начала XVI в. «Шаджарат ал-атрак».

Но на основании косвенных данных ряда синхронных источников, все же можно твердо предположить, что изложенное в «Мукаддима» восстание кыргызов осенью 1219 г., в ходе подготовки похода монголов в Среднюю Азию, действительно имело место. На это указывает, во-первых, то обстоятельство, что монгольские войска подошли к Отрару только в самом конце 1219 г.^[40], что могло быть связано с вынужденным новым походом Джучи против кыргызов Алтая из-за их отказа от участия в предстоящей военной кампании Чингиз-хана на запад; во-вторых, ни в обстоятельном труде Рашид ад-Дина «Сборник летописей», ни в специальной работе анонимного автора «Му’изз аль-ансаб фи шаджарат салатин-и могул», посвященной генеалогии чингизидов, тимуридов и их более или менее известных военачальников^[41], мы практически не встречаем имен монгольских эмиров кыргызского происхождения.

Все это свидетельствует о том, что кыргызские военачальники, в отличие от правителей уйгуров, карлуков и других вассалов Чингиз-хана, за редким исключением, не принимали участия в походе монгольских войск на Среднюю Азию в 1219 г., за что сами были жестоко наказаны со стороны Джучи.

Естественно, нельзя охарактеризовать эти разрозненные восстания кыргызов 1218–1219 гг. против монголов как фактор, задерживавший продвижен ие улуса Джучи на Русь и на Восточную Европу, но столь же неправомерно свести суть сложных и порой драматических взаимоотношений кыргызов с монголами в начале XIII в. к обычному «выражению покорности». Для нас важным представляется не политическая оценка этих далеких от нас исторических событий, а их последствия.

О дальнейшей судьбе кыргызов Алтая и Енисея мы узнаем из отрывоч ных и кратких сведений «Юань ши». Так, в 1269 г. был издан императорский указ Юаньской династии, согласно которому в области Кыргыз, Ханьхэна, Цяньчжоу и Иланьчжоу был отправлен Лю Хао-ли в качестве судьи. Тогда же в этих округах были построены продовольственные склады и зерно хранилища, устроены почтовые станции, чтобы обеспечить коммуникацию данных районов с метрополией.

Судя по отрывочным материалам «Юань ши», кыргызы принимали активное участие во внутриполитической борьбе монгольских царевичей Хубилая и Арик-Буги за власть. После поражения Арик-Буги в 1264 г., против Хубилая восстал внук Угэдея Хайду. Несмотря на то, что основные районы, заселенные кыргызами, были под контролем Хайду, определанная часть кыргызов воевала на стороне Хубилая против Хайду. Об этом свидетельствует сообщение «Юань ши», согласно которому в 80-х годах XIII века в помощь войскам, сражавшимся с Хайду, был выслан отряд кыргызов. Однако этот же источник сообщает о восстании кыргызов, имевшем место в 1275–1276 гг. После подавления восстания часть кыргызов была отселена в Маньчжурию. В то же время сообщается о проживании другой группы кыргызов в районе столицы Монгольской империи города Каракорума.

В 1293г. еще одна группа кыргызов была переселена в Маньчжурию, а в 1295гг. большая группа кыргызов, проживавшая в Горном Алтае (горы Цзиньшань) была выслана в провинцию Шандунь. Таким образом, сведения «Юань ши» также подтверждают, что в монгольскую эпоху часть кыргызов проживала на Алтае.

Как показывают вышеприведенные сведения «Юань ши», кыргызы представляли серьезную угрозу безопасности Юаньской династии на северных и северо-западных границах империи, в связи с чем, в результате карательных операций войск Хубилая енисейские и алтайские кыргызы были разделены и рассосредоточены путем переселения их в северо-восточные районы Монголии и Маньчжурии. Предполагается, что впоследствии эти группы кыргызов были ассимилированы численно преобладающим местным населением указанных районов и влились в состав монгольского и китайского народов^[42].

По-видимому, именно эти трагические страницы в истории кыргызов в художественно обобщенном виде описываются в эпосе «Манас» следующим образом:

«… Бирөө кетти Алтайга,

Бирөө кетти Кангайга,

Бирөө кетти Эренге,

Бирөө тїшїп кетти теренге…»

«… Некоторые (из кыргызов) ушли на Алтай,

Другие ушли на Хангай,

Третьи ушли в Иран,

А одни пропали без вести.»

Представляется, что именно такая последовательно враждебная политика Юаньской династии в отношении кыргызов, направленная на истребление этого бунтарского народа путем планомерной депортации значительных групп кыргызского населения Саяно-Алтая в отдаленные части Монгольской империи, заставила кыргызов Алтая ориентироваться на государство Хайду, а после его распада в первой половине XIV в. на государство Моголистан.

В целом после покорения кыргызов монголами изменился не только статус кыргызских княжеств, но и была преобразована государственно- административная система кыргызского общества в соответствии с военнополитическими интересами государства Чингиз-хана.

Такая мера надолго задержала процессы дальнейшей консолидации кыргызских племен на всей территории страны кыргызов, а в ее восточной части – в Баргуджин-Токуме, потерявшие свое господствующее положение небольшие группы кыргызских племен постепенно полностью ассимилировались с численно преобладающими монгольскими племенами. В этом отношении следует отметить заключение известного хакасского исследователя В.Я.Бутанаева о том, что род хурхуд, обитающий ныне среди бурятов по р. Ангара и р. Иркут, представляет собой потомков, поселившихся здесь в IX–X вв. енисейских кыргызов^[43].

В условиях отсутствия собственной структуры организованной власти возрождение кыргызского этноса на своей исконной территории – Минусинс кой котловине – было задержано. Дальнейшее развитие кыргызского этноса, однако, продолжалось в пределах Алтая и Прииртышья. Хотя и здесь значительная часть населения была уничтожена и уведена в плен, а оставшиеся племена были оттеснены в горно-лесные районы, по-видимому, им удалось сохранить прежний быт и в какой-то степени прежнюю этнополитическую структуру.

Таким образом, несмотря на утерю кыргызами политической независи мости и государственной структуры, они сумели сохранить свое само название кыргыз, которое в этих сложных условиях сыграло важную роль для консолидации не только кыргызских, но и родственных им тюркоязычных племен Алтая и Прииртышья.

[1] Эта проблема в разное время с различной степенью полноты рассматривалась в следующих работах: D’Ohsson S. Histoire des mongols. Т.1. Р. 101-104, 156-157; Бартольд В. В. Киргизы. С. 505-508; История Сибири. Т. I. С. 302-303; Кызласов Р. Л. История Тувы. С.131-138; Его же. История Южной Сибири. С. 162-165; Худяков Ю. С. Кыргызы на Енисее. С. 72-75.

[2] Кызласов Л. Р. История Южной Сибири. С. 165.

[3] Худяков Ю. С. Кыргызы на Енисее. С. 73.

[4] Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.1. Кн.1. С. 121-122, 150; Кычанов Е.И. Сведения в «Юань-ши» о переселениях кыргызов. С. 59-60.

[5] Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.1. Кн.1. С. 121-124, 150; Козин С. А. Сокровенное сказание. С. 174-175; Кычанов Е.И. Сведения в «Юань-ши» о переселениях киргизов. С. 60; Hambis L. Notes sur trios tribus de l’Lenissei. Р. 25-30.

[6] Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.1. Кн.1. С. 122.

[7] Кычанов Е. И. Сведения в «Юань-Ши» о переселениях кыргызов. С. 60.

[8] Там же.

[9] Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т.1. Кн.1. С. 135.

[10] Там же, с. 137. ²⁵⁷ Там же, с. 112.

[11] Histoire des campagnes de Gengis Khan. Р. 316-317. По мнению П. Пельо и Л. Амбиса, чтобы добраться до области Кэм-Кэмджиут, Буюрук-хан должен был следовать по территории владений своего брата Таян-хана, с которым он в это время враждовал.

[12] Бартольд В. В. Киргизы. С. 505.

[13] Кызласов Л. Р. История Тувы. С. 131.

[14] Juvaini. The history of the World-conqueror. T. 1. Р. 69.

[15] Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. I. Кн.2. С. 150-51.

[16] Цит. по: Бартольд В. В. Киргизы. С. 505.

[17] Мукаддима-йи Зафар-нама. С. 393. Л. 33а; Supplement Persan 1611/11. Л.71б.

[18] Бартольд В. В. Киргизы. С. 505; Juvaini. The history of the World-conqueror. Т. I. Р. 69.

[19] Рашид-ад-Дин. Сборник. летописей. Т. I. Кн.2. С. 151. ²⁶⁷ Бартольд В. В. Киргизы. С. 505.

[20] Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. I. Кн.2. С. 150; Мукаддима-ий Зафар-нама С 393. Л. 312а; Supplement Persan 1611/II. Л. 271 б.

[21] Более подробно об этом событии см.: Histoire des campagnes de Gengis Khan. Р. 294-381.

[22] Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1. Кн.2. С. 150-151.

[23] Козин С. А. Сокровенное сказание. С. 151. В этом рассказе «Сокровенного сказания» две разные походы Чингиз-хана против найманов и меркитов, имевших место в 1206 г. и 1208 г., объединены в один поход, который якобы состоялся в 1205 году. Поэтому в данном случае информация «Сокровенного сказания» об убийстве Токто-беки ещё в 1205 г. является ошибочной и не заслуживает доверия.

[24] Рашид-ад-Дин. Сборник летописей.Т. I. Кн.2. С. 151.

[25] Там же.

[26] Козин С. А. Сокровенное сказание. С. 174-175.

[27] Мукаддима-йи Зафар-нама С 393. Л. 33а; Supplement Persan 1611/II. Л. 27б.

[28] Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. I. Кн.2. С. 151.

[29] Кычанов Е.И.История династии Юань о кыргызах. С. 238.

[30] Худяков Ю. С. Кыргызы на Енисее. С. 74.

[31] Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. I. Кн.1. С. 122.

[32] Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. I. Кн.1. С. 151.

[33] Мукаддима-йи Зафар-нама С 393. Л.47а; Supplement persan 1611/П. Л. 28а.

[34] Шаджарат ал-атрак. Л. 70б; The Shajarat ul atrak. P. 125.

[35] Juvaini. The history of the World-conqueror. T.1. Р. 81-82.

[36] Бартольд В. В. История Туркестана. С. 141.

[37] Бартольд В. В. История Туркестана. С. 141.

[38] Мукаддима-йи Зафар-нама С. 393. Л. 47а; Supplement persan 1611/П. Л. 28а; Шаджарат ал- атрак. Л. 70 б.

[39] Hambis L. Notes sur Kam. Р. 287-293.

[40] Бартолъд В. В. История Туркестана. С. 141.

[41] Му’изз аль-ансаб фи шаджарат салатин. Ancien fond persan 67.

[42] Более подробно о взаимоотношениях енисейских и алтайских кыргызов с монголами во второй пол. XIII века см.: Кычанов Е.И.«История династии Юань» о кыргызах. С. 237-240.

[43] Бутанаев В.Я. Хакасы из провинции Хэйлунцзян. С. 16.

 

Взаимоотношения алтайских кыргызов с ойратами в XIV – перв. пол. XV вв.

Этноним «ойрат» в этнической номенклатуре народов Южной Сибири впервые появляется лишь в эпоху Чингис-хана, как название одного из лесных племен региона Саяно-Алтая. Согласно сведениям различных источ ников, предводитель ойратов Хутука-беки активно помогал монголам в покорении лесных племен этого региона, за что удостоился особых почестей со стороны Чингис-хана. В частности, один из сыновей Хутука-беки женился на дочери Чингис-хана, а его другой сын взял в жены внучку Чингис-хана. В то же время один из внуков Чингис-хана Мункэ взял в жены дочь предводит еля ойратов. В результате многие представители ойратской знати заняли ответственные посты в государственной и военной иеарархии Монгольской империи и пользовались благосклонностью самого Чингис-хана. Эти брачные узы, связавшие Хутука-беки с Золотым родом Чингис-хана подняли статус ойратской знати, которая заняла привилегированное положение в Монголь ской империи. Позже некоторые ойратские князья стали возводить свою генеалогию до Хасара, брата самого Чингис-хана.^[1] Все это впоследствии дало повод ойратской аристократии предъявить амбициозные претензии на власть над всеми тюрко-монгольскими народами Южной Сибири и Монголии. Поэтому тесно связанные с начала XIII в. с политической жизнью Монгольской империи ойраты после ее крушения заняли не только ведущее положение в Монголии, но даже предприняли попытки ее возрождения.

Государственное объединение ойратов впервые вышло на политическую арену Южной Сибири после падения империи Юань и изгнания монгольских племен из Китая во второй половине XIV века.^[2] Оно представляло собой конгломерат монголоязычных и тюркоязычных племен Саяно-Алтайского ре гиона и первоначально состояло из четырех племен, которое по-монгольски называлось «дорбен ойрат» (четыре ойрата). Как показывают сведения источников, среди первых четырех племен, создавших государство ойратов, находились и кыргызы. По сообщениям написанной в 1662 г. монгольской хроники «Эрдэнийин Тобчи» Саган Сецена, первоначально в ойратский союз наряду с племенами огелед, багатуд и хойд входило также племя кергуд,^[3] которое, по мнению ряда исследователей, является монгольским названием кыргызов («кергуд» – форма множественного числа этнонима «кыргыз» в монгольском языке).^[4] Поэтому в китайских хрониках кыргызы этой эпохи обозначаются двойным наименованием «вэйлато кэлагутэ» или «вэйлате цилагуте», что означает «ойратские кыргызы».^[5] Поскольку каждое племя ойратского союза управлялось своим суверенным предводителем, во главе кыргызов стоял некий предводитель без титула Эрхе.^[6]

В конце XIV в. власть над этим союзом четырех ойратских племен уже находилась в руках Угечи-кашка^[7] из племени кыргыз, который в 1399 г., убив наследника монгольских ханов Элбека, подчинил себе не только ойратов, но и значительную часть монголов и начал управлять в качестве суверенного правителя в городе Каракоруме.^[8] Кыргызский синолог Т.Бейшеналиев на основе сопоставительного анализа сведений китайской хроники «Мин ши» и монгольских исторических сочинений пришел к выводу о том, что упомянутые в этих источниках Монке-Темир, Гуйличи и Угечи-кашка одно и то же лицо. Собственным именем этого политического деятеля было Монке-Темир, однако из-за того, что он не был знатного происхожд ения, ойратские и китайские хронисты называли его уничижительным именем Угечи-кашка («Волопас»).^[9]

Отзвуки этих отдаленных событий, связанных с кратковременным господством кыргызов над ойратским союзом нашли отражение в географическом сочинении персидского автора ХУПв. Мухаммад-Садика Исфахани (1609-1651гг.) «Шахид-и садик». В этом сочинении говорится о двух разных группах кыргызов, одна из которых проживает в недоступных горах Туркестана и считает своими предками сорок девушек, а другая обитает около Каракорума, который является ее столицей.^[10]

Как видно из титула правителя кыргызов Алтая, вошедших в состав ойратского союза, древний, традиционный титул кыргызских владетелей Саяно-Алтайского нагорья эпохи Чингис-хана «инал» теперь полностью исчезает и появляется совершенно новый титул – «кашка». Это свидетельствует о полном истреблении прежней политической элиты кыргызов, прямых потомков каганов эпохи «кыргызского великодержавия», в период жестоких репрессий со стороны монголов в отношении непокорных кыргызских племен Енисея и Алтая в период внутриполитической борьбы за власть между Хубилаем и Хайду в конце XIII в.^[11]

Однако вскоре Угечи-кашка был убит, а попытки его сына Эсэху (умер в 1425 г.) распространить свою власть над всеми монгольскими племенами не увенчались успехом.^[12] Насколько известно, после смерти Эсеху упоминаний о племени кыргыз среди ойратских племен в источниках не встречается. Однако о существовании тесных политических и этнических связей кыргызов с ойратами в отдаленном прошлом сохранилась память в относительно поздних народных преданиях самих ойратов и кыргызов. Так, в одном преда нии, записанном в XVII в. среди калмаков Сибири С.У. Ремезовым, сообща ется, что ойраты и кыргызы в эпоху Чингиз-хана жили по соседству.^[13] Со гласно другому преданию, которое было записано в Джунгарии в начале XVIII в. пленным шведским офицером Ренатом, кыргызы были одним из народов, в прошлом входивших в состав союза четырех ойратов (дорбен ойрат).^[14]

И в кыргызском героическом эпосе «Манас» этноним «ойрот» часто встречается в значении «все люди» и «весь народ», о чем свидетельствуют следующий отрывок эпоса:

Оёндор кїрөш салганы,                    Резко дергая друг друга,

Ойдо, дө¢дө булкушуп,                   Борются два богатыря,

Ойрот журт айран калганы. Стойкости которых удивлен  весь народ.

Очевидно, это значение этнонима «ойрот» в эпосе «Манас» появилось в те давние времена, когда алтайские кыргызы в течение некоторого времени входили в союз ойратских племен.^[15] Думается, что это значение слова «ойрот» в эпосе «Манас» будет интересным при дальнейших исследованиях этимологии этнонима «ойрат», которая до сих пор остается спорной и нерешенной^[16].

Поэтому участие алтайских кыргызов в союзе ойратских племен на раннем этапе его становления не вызывает сомнение, однако причины и время их выхода из этого объединения до сих пор остаются неясными.

Один из первых исследователей истории кыргызско-ойратских отноше ний покойный К.И.Петров считает, что господство кыргызов над ойратским союзом прекратилось уже после смерти Эсэху-хана в 1425 году. Тем не менее, еще в течение определенного времени, по крайней мере, до середины XV в. алтайские кыргызы принимали активное участие во внутриполит ических событиях ойратского союза. В частности, когда шла острая борьба за власть над ойратским союзом между Эсен-тайши и Акбарчи в 1451–1452 годах, кыргызы поддерживали Акбарчи. Но после поражения Акбарчи и бегства его сына Харгацуга в Дешт-и Кыпчак (в монгольских источниках – Токмак), Эсен-тайши подверг жестоким гонениям всех сторонников Акбарчи, включая кыргызов.

По мнению К.И.Петрова поход Эсен-тайши на ТяньШань в середине XV в. непосредственно связан с преследованием сторонников Акбарчи и кыргызов, однако окончательное переселение алтайских кыргызов на Тянь-Шань произошло через двадцать лет, когда состоялось массовое вторжение ойратов в Моголистан в 1470–1473 годах.

Впрочем, это вторжение ойратов не преследовало военных целей, а было вынужденной мерой, когда в результате разгрома ойратского союза со стороны восточных монголов, некоторая часть ойратов на несколько лет укрывалась в Моголистане. Автор «Тарих-и Рашиди» Мухаммед Хайдар называет предводителя этих ойратов Амасанджи-тайши, а его подданных калмаками.^[17]

В свое время академик В.В. Бартольд окончательное переселение кыргызов на Тянь-Шань также связывал именно с этим событием. К.И. Петров со ссылкой на материалы еще неопубликованного варианта эпоса «Манас» сумел в определенной степени усилить аргументы В.В. Бартольда относи тельно обстоятельств и хронологии передвижения алтайских кыргызов на Тянь-Шань. Так, в упомянутом тексте эпоса говорится, что давно, во времена Ногая, кыргызы были господами над калмаками, но после смерти Ногая Эсен-хан собрав пятьдесят тысяч войска, разгромил и рассеял кыргызов. Тогда кыргызы вынуждены были переселиться с Алтая на Ала-Тоо^[18].

Следует отметить, что практически с самого начала создания ойратского союза племен, одним из главных направлений его внешней политики было установление политического контроля над Хамийским округом в Восточном Туркестане, через который проходил торговый путь из Китая в западные страны. Однако для достижения этой стратегической задачи ойраты вынуждены были вести продолжительные и изнурительные войны с государством Моголистан, правители которого считали Хамийский округ неотъемлемой частью своей страны.

Начало этой затяжной войны приходится на период правления в Моголистане Вейс-хана (1418–1421, 1425– 1428) который из 61 битв с калмаками вышел победителем только в одной. Два раза он попал в плен калмакам и для освобождения от неволи был вынужден отдать за Эсен-тайши свою сестру Мактым-ханым. Здесь необходимо разъяснить информацию Мухаммед Хайдара о том, что соперника Вейс-хана называли Эсен-тайши. Однако, как уже отметили Э.Бретшнейдер и П.Пельо, исторический Эсен-тайши родился в 1417 году и пришел к власти над Ойратским союзом только после смерти своего отца Тогон-тайши в 1438 году. Следовательно, Вейс-хан никак не мог воевать с Эсен-тайши, а его соперником был, скорее всего, вышеупомянутый Эсеху-хан. Очевидно, ко времени написания «Тарих-и Рашиди» вокруг этих событий уже сложились легенды о жестоких набегах войск Эсен-тайши в Моголистан, и в памяти могольских историков все исторические события, связанные с калмаками и произошедшие в первой половине XV в., были объединены вокруг Вейс-хана и Эсен-тайши^[19].

По сведениям Мухаммада Хайдара эти сражения происходили в преде лах Моголистана в районе реки Или, что свидетельствует об оккупации калмаками восточных областей страны, включая Хамийский округ уже в первой четверти ХVв. Более того, калмаки в своих набегах уже в то время доходили до Иссык-Куля, а чуть позже проникли даже в Присырдарьинские города.

Последние, активные военные действия калмаков в ХV в. в этом регионе имели место в 1457 году, когда калмакское войско под предводительством Уз-Тимура-тайши разбило узбеков в местности Нуртукай, расположенной на берегу реки Сыр-Дарья. Предводитель кочевых узбеков Абул-Хайр-хан с остатками своего улуса вынужден был отступить и укрыться за стенами крепости Сыгнак^[20]. Однако после смерти Эсен-тайши в 1455 г. ойратский союз фактически распался, и калмаки в течение двух последующих столетий не играли сколько-нибудь серьезной роли ни в Монголии, ни в Средней Азии.

Исходя из вышеизложенного, можно отметить, что алтайские кыргызы на начальном этапе становления ойратского союза племен приняли активное участие в политических событиях в западной Монголии в конце ХIV – в первой четверти ХV вв., и в середине ХV века под давлением своих бывших союзников – калмаков были вынуждены мигрировать из Алтая и Прииртышья на Тянь-Шань.

[1] Козин С.А. Ойратская историческая песнь. С. 91-92.

[2] Более подробно о роли ойратов в Монгольской империи см.:

Санчиров В.П. Ойраты. С .158 189.

[3] The mongol chronicle Altan Tobci. P. 161. not.5.

[4] Pelliot P. Notes critiques. Р. 6, not. 66; Hambis L. La Haute-Asie. P. 75.

[5] Бейшеналиев Т.О. «Циньдин мэнгу юаньлюэ» об ойратском улусе. С. 22-25.

[6] Там же.

[7] О термине угечи (в смысле Волопас) см.: Pelliot P. Notes sur l’Histoire de la Horde d’Or. P. 36.

[8] Hambis L. Documents. P. 185.

[9] Бейшеналиев Т. Кыргыз ханы. С. 78-84.

[10] The geographical works of Sadic Isfahani. P. 39.

[11] Насколько известно, термин кашка является словом кыргызского происхождения и означает белое пятно на лице у животных. В качестве названия социальной категории людей этот термин применяется в отношении выделившегося из народа лидера, благодаря своим харизматическим качествам. О термине кашка см.: Бартольд.В.В. Киргизы. С. 517 и примечание 12. В эпосе «Манас» термин кашка часто употребляется как эпитет Манаса.

[12] Hambis L. La Haute-Asie. Р. 74; Подробно об этих событиях см.: Петров К.И.. К истории движения.

[13] Гольденберг Л.А. Статья С.У. Ремезова. С. 230.

[14] Baddeley J. Russia, Mongolia, China. Vol.I. P. CLXXVIII.

[15] Подробно о киргизско-ойратских связях см.: Петров К.И. К истории движения.

[16] Подборку сведений по этому вопросу см.: Pelliot Р. Notes critiques. Р. 4; Бейшеналиев Т.О. «Циньдин мэнгу юаньлюэ».

[17] Ахмедов Б.А. К изучению. С.33.

[18] Петров К.И. Очерки феодальных отношений у киргизов. С.36-37.

[19] Более подробно об этом, а также о генеалогии ойратских правителей см.: Pelliot Р. Notes critiques. Р.14-15.

[20] Ахмедов Б.А. К изучению. С. 32.

1.7. Взаимоотношения алтайских кыргызов с Ак-Ордой в XIV–XV вв.

Как отмечалось выше, после уничтожения кыргызских княжеств в Мину синской котловине и на Алтае во время монгольских завоеваний правители Юаньской династии в целях умиротворения кыргызов стали проводить политику насильственной депортации енисейских и алтайских кыргызов в отдаленные районы монгольской империи. Однако значительная часть алтайских кыргызов все же оставалась на своей прежней территории под властью Хайду. Впоследствии в середине ХIV в. все северо-восточные владе ния государства Хайду, в том числе земли алтайских кыргызов, вошли в состав Моголистана.

Северные границы Моголистана не могут быть установлены вполне до стоверно. Мирза Мухаммед Хайдар, описывая границы Моголистана, замеч ает, что «сейчас их никто не знает», и, фиксируя с большей или меньшей точностью южные границы страны, дважды повторяет, что остальных границ он «не видел». Тем не менее, Мухаммед Хайдар определенно включает в состав Моголистана Прииртышье и пишет о большой протяженности территории – «в ширину и в длину составляет путь в семь-восемь месяцев».

Единственное сообщение письменных источников о северной моголистанской периферии, где тогда проживали основные кыргызские племена, относится к 1390 г., когда войска Тимура, преследуя эмира Камар ад-дина, вышли к Иртышу^[1].

В течение долгого времени алтайские кыргызы обозначались мусульм анскими авторами XIV–XV вв. преимущественно общими политонимами «моголы» или «чагатаи», что весьма затрудняет изучение их этнической истории. Объединение Моголистана под властью чагатаидских ханов, превращение городов Восточного Туркестана в административный, торговый и политический центры страны, способствовали развитию экономических, политических и культурных связей между отдельными могольскими племенами. В этих условиях, как справедливо отмечал В.П. Юдин, на базе местных тюркоязычных племен шел процесс образования новой этнической общности на территории Моголистана^[2].

Однако, в силу значительной отдаленности местопребывания кыргыз ских племенных объединений от центральных районов Моголистана, ассими ляционное воздействие крупных могольских племен в отношении кыргызов проявлялось крайне неэффективно. Впоследствии процесс консолидации могольских племен был приостановлен разорительными, непрерывными похо дами Тимура и тимуридов в Моголистан, а также ослаблением политического единства государства в результате усиления центробежных тенденций удель ных феодальных владетелей. Нашествие Тимура и его наследников во второй половине ХIV – начале ХV в. в Моголистан и вызванное этим обострение междоусобной феодальной борьбы, сопровождавшееся истреблением целых родоплеменных объединений, привело к уходу многих могольских племен в Дашт-и Кипчак, Мавераннахр, Хорасан и даже в Монголию^[3].

Таким образом, происходят новые перегруппировки могольских племен. Прежние могущественные племена (дуглаты, канглы, бекчик и др.) теряют былое значение, тогда как некоторые родоплеменные объединения, ранее игравшие второстепенную роль в политической жизни страны, теперь выдвигаются на первый план.

Именно к этому периоду относится усиление кыргызских родоплемен ных объединений, вокруг которых стала консолидироваться и часть могольских племен. Одновременно с ростом влияния внутри страны активизируются внешнеполитические акции правителей кыргызских племен Алтая и Прииртышья. В частности, в источниках нашли отражение некоторые сторо ны взаимоотношений кыргызов с государством Ак-Орда. В кратком введении четвертой части шестого тома «Бахр ал-асрар» Махмуда ибн Вали, где излагается история потомков Джучи в Дашт-и Кипчаке в связи с событиями, происшедшими после смерти Тимура и Токтамыша, рассказывается о нападениях кыргызов на Ак-Орду.

Следовательно, в это время алтайские кыргызы являлись близкими сосе дями государства Ак-Орда, которое в районе Прииртышья непосредственно соприкасалось с пределами расселения кыргызских племен. Об общности этнической, политической и культурной традиции населения юго-западного Алтая и восточного Дашт-и Кипчака указанного периода свидетельствуют широкий круг материалов, рассмотренных в работе известного исследователя Алтая Л.П. Потапова. В этой связи он пришел к выводу о том, что алтайские племена, входившие в восточную часть Джучиева улуса, жили общей культурно-бытовой жизнью с соседними кипчакскими племенами Белой Орды^[4].

Незадолго до Куликовской битвы часть владений монгольской империи, завещанная Чингисханом его старшему сыну Джучи (улуси Джучи), была разделена на Золотую Орду со столицей в Сарай-Берке и Белую Орду (Ак-Орда) со столицей в Сыгнаке. С конца XIV в. земли Ак-Орды назывались так же Узбекским улусом. Ак-Орда возникла и оформилась как самостоятельное государство в условиях усиления позиций местной тюркской и тюркизированной знати. Она была населена тюркоязычными племенами, издавна обитавшими в степях Казахстана, а также переместившимися сюда во время завоевательных походов Чингисхана из Монголии и Южной Сибири племе нами. Среди последних были тюркские и тюркизированные монгольские племена. Здесь обитали кыпчаки, найманы, уйсуны (уйшуны), аргыны, карлуки, кереиты, канглы, конграты, мангыты и многие др.

Однако, в связи с противоречивыми сведениями русских летописей и мусульманских авторов относительно Ак-Орды и Кок-Орды, в научной литер атуре до сих пор продолжается дискуссия по проблеме локализации этих самостоятельных государственных образований, возникших на территории бывшего улуса Джучи. Не вдаваясь в детали этой запутанной научной проблемы, следует только отметить, что в данном контексте «Бахр ал-асрар» Махмуда ибн Вали термин Ак-Орда однозначно оказывается отнесенным к территории современного Казахстана, т.е., к территории прежнего улуса Шибана^[5].

Как известно, в 1407 г. престол Золотой Орды достался Пулад-хану, сыну Тимур-Кутлук-хана^[6]. «Во время его правления, – сообщает Махмуд ибн Вали, – потомки Тукай-Тимур-хана, которые в период войны Тимура против Токтамыша бежали в пределы Франкистана (Европы), вернулись в свой наследственный юрт Хаджитархан (Астрахан), доставшийся их предкам от самого Бату-хана. Таким же образом, из окрестностей (аз хавали) страны кыргызов, в сторону своего (прежнего) местопребывания двинулись Шейбаниды, и остановились на берегу реки Итиль»^[7].

Далее Махмуд ибн Вали рассказывает, что когда Пулад-хан установил свою власть в стране, он решил наказать кыргызские племена (аквам-и кыргыз), которые совершали набеги в пограничные районы Ак-Орды. Однако, Шейбаниды по той причине, что во время нашествия Тимура бежали к кыргызам и пользовались их покровительством, отказались принять участие в походе Пулад-хана. Несмотря на это, Пулад-хан сам отправился против кыргызов и очистил от них окрестности Ак-Орды.^[8] В этих же рассказах Махмуд ибн Вали сообщает, что Ак-Орда находилась в восточной части Дашт-и Кипчака и соприкасалась с землями кыргызов^[9].

Как явствует из приведенных сведений, в конце ХIV – начале ХV вв. область, где проживали кыргызские племена, непосредственно прилегала к восточным границам Дашт-и Кипчака и служила убежищем для джучидских царевичей, бежавших от преследований Тимура. Это подтверждается также сообщением из «Мунтахаб ат-таварих-и Муини» Муин ад-Дина Натанзи о том, что один из ханов восточной ветви потомков Джучи, правивших в ни зовьях Сыр-Дарьи Мубарак-Ходжа (ХIV в.) был изгнан из своего ханства и блуждал два года и шесть месяцев в стране кыргызов и на Алтае.^[10] В другом месте Муин ад-Дин Натанзи, рассказывая об обстоятельствах перераспреде ления границ Ак-Орды и Кок-Орды после междоусобной войны между Ногаем и Токтаем, сообщает, что пределы Ак-Орды, доставшиеся потомкам Ногая со стороны Улуг-Тага, Сенгир-Агача и Кара-Тала достигали до Туласа^[11].

В.Ф. Минорский в своих комментариях к «Худуд-ал- алам», горы Тулас сопоставил с горами Алтая, находящимися в районе истоков Иртыша, где они соединяются с возвышенностями, расположенными к западу от Иртыша.^[12] В этой связи следует также отметить, что в 1389 году войска Тимура, пресле дуя, Камар ад-Дина, достигли реки Иртыш. Передовые отряды Тимура вслед за убегавшими врагами переправились через реку Иртыш на плотах и лодках и оставались на другом берегу несколько дней, пока не уведомились, что Камар ад-Дин скрылся в области Тулас, в чьих лесах водится соболь и горностай^[13].

Сопоставление вышеизложенных сообщений Махмуда ибн Вали и Муин ад-Дина Натанзи, в свете указаний В.Ф. Минорского относительно локализ ации Туласа, дает твердое основание полагать, что на рубеже ХIV–ХVвв. алтайские кыргызы населяли обширную территорию, расположенную в Прииртышье и на Юго-Западном Алтае. Эта территория алтайских кыргызов непосредственно соприкасалась с пределами Ак-Oрды, и служила убежищем не только для джучидов – шейбанидов, но и отдельных правителей могольских племен, которые уходили в страну кыргызов, спасаясь от преследований войск Тимура.

Впрочем, сведения Махмуда ибн Вали о походе Пулад-хана против кыргызских племен в определенной степени подтверждаются и легендарны ми преданиями о кыргызском герое Манасе, записанными в сочинении «Маджму ат-таварих». В этих преданиях, наряду с эпизодами о сражениях Манаса с предводителем калмаков Джолоем, немалое место уделено борьбе Манаса и его союзника Токтамыша с Фулад-огланом, сыном Тимур-Малика, которого мангыты провозгласили своим ханом. ^[14]  По-видимому, в этих преданиях «Маджму ат-таварих» нашли отражение походы и других ханов Дашт-и Кипчака против кыргызов, ибо согласно сообщениям Махмуда ибн Вали, другой правитель Ак-Орды Чекире-хан также совершал походы в 1417 г. против кыргызов, которые еще продолжали беспокоить пределы своего государства^[15].

Нет сомнения в том, что в этих источниках речь идет о кыргызских пле менах, проживавших в северо-восточных районах Моголистана, располо женных в верховьях Иртыша и на Алтае. Известно, что в «Маджму ат- таварих» эти районы Моголистана называется Шамал-и Джете, т.е., северный Моголистан, а его население именуется алтай-могол, т.е., алтайскими могола ми^[16]. Следовательно, в XIV–XV вв. значительная часть алтайских кыргызов проживала в Моголистане, населяя ее наименее доступные для неприятеля горно-лесные районы. «Киргизам, – пишет самый осведомленный из истори ков Моголистана Мухаммед Хайдар, – принадлежит значительная часть лесных районов Моголистана»^[17]. В другом месте своего сочинения он называет кыргызов «лесными львами Моголистана».

Тесные политические и этнокультурные связи алтайских кыргызов с населением Ак-Орды в рассматриваемый период впоследствии нашли широкое отражение в эпосе «Манас». Так согласно материалам варианта эпоса, записанного В.В. Радловым, сам Манас принадлежал к роду сары-ногой, а его отец – Джакып являлся сыном хана Ногоя. По мнению первого исследователя эпоса «Манас»

Ч.Ч.Валиханова, героические поэмы кыргызов, в том числе и «Манас», слагались в ХIV–ХVI вв., и они рассказывают о деяниях исторических личностей эпохи могущества Золотой Орды^[18]. В этой связи следует отметить и совпадение имен некоторых сподвижников Манаса и Токтамыша. Так, в татарском народном эпосе «Идегей» среди витязей эпического Токтамыша перечисляются сын Акбалтыра Уак, сын Монжыра Чубак и предводитель аргынов Кара-Ходжа^[19]. А в эпосе «Манас» ближайши ми ратниками Манаса являются Чубак сын Акбалты, Кара-Ходжа из племени аргынов, а Уак или Абак является названием союзного кыргызам племени. Весьма примечательно, что в упомянутом татарском эпосе юртом Токтамыша является огромная территория, охватывающая пространства от рек Идел (Волга) и Жаек (Яик) до Иртеша (Иртыш) и Чулманн (Чулышман), восточные пределы которого совпадают с этнической территорией алтайских кыргызов.

Хотя горно-лесные районы Алтая являлись более надежным убежищем на случай нападения сильнейшего противника, чем открытые долины Семир ечья или Восточного Туркестана (показательно направление отступления Камар ад-дина), однако, они резко ограничивали хозяйственный потенциал кыргызских племен, утративших свои богатые пастбища в Прииртышье и Джунгарии и вынужденных сокращать скотоводческое хозяйство. В этих условиях неизбежной была частичная хозяйственная деградация моголистанских кыргызов. Очевидно, положение казалось особенно нетерпимым для племенной верхушки кыргызов, заметно проигрывавшей в богатстве и престиже в сравнении с племенной знатью других могольских племен. Участие в среднеазиатских походах моголов на города Средней Азии и набеги на пограничные владения более богатых и сильных соседей не могли обеспечить постоянного притока необходимых жизненных средств, прежде всего зерна, тканей, а также предметов роскоши, к захвату которых стремилась племенная верхушка.

Резкую обособленность кыргызов среди других племен Моголистана подчеркивает и Мухаммед Хайдар. Он отмечает, что кыргызы не подчиня лись чагатаидским ханам и не приняли ислам. Как бы осторожно не относиться к этой характеристике, очевидно, что для правителей Моголистана и поддерживавшей их аристократии из наиболее могущественных племен, кыргызы были наименее покорной и наиболее беспокойной частью населения страны. Поэтому могольские ханы были особенно безжалостны в репрессиях против кыргызских племен^[20].

Как показывают вышеизложенные сообщения источников о взаимоотно шениях кыргызов с Ак-Ордой, именно чрезвычайно стесненные возможности ведения скотоводческого хозяйства, войны с другими, более сильными племенами, делали жизнь кыргызов особенно трудной и опасной, побуждали их к поискам выхода из неблагоприятной для них хозяйственной и военно- политической ситуации.

Как показывают сведения источников, пределы расселения кыргызских племен изменялись в зависимости от политической ситуации в регионе, и в случаях возникновения опасности со стороны запада они быстро откочевывали в труднодоступные, лесные районы Алтая, и наоборот, когда создавалась более благоприятная обстановка, их кочевья достигали до озера Балхаш. В условиях подвижного кочевого хозяйства подобные явления были не исключением, а правилом. Поэтому установить строго фиксированные границы расселения кыргызских племен не представляется возможным.

В связи с проблемой локализации алтайских кыргызов в рассматрива емый период, определенный интерес вызывают представления самого народа о своей прародине на Алтае и Прииртышье, которые нашли широкое отражение в исторических преданиях и в эпосе «Манас». Так, по преданиям, собранным среди кыргызов Тянь-Шаня в середине XIX в. Ч.Ч. Валихановым, Манас прежде кочевал в равнине около озера Зайсан и оставил свое имя в названии какого-то урочища^[21]. Известный путешественник Г. Потанин в своих дневниках о поездке по восточному Тарбагатаю летом 1864 г. отме чает, что к западу от Кызыл-Чилика в Тарбагатае находится проход Манастын-асу (перевал Манаса)^[22]. По другим преданиям, широко рас пространенным среди кыргызов Синцзяна, легендарный предок кыргызов Кыргызбай в древности кочевал на западных отрогах Алтая и на берегу большой реки Иртыш, откуда он впоследствии переселился на Тянь-Шань^[23]. В различных вариантах эпоса «Манас» Алтай и Прииртышье рассматривается как прародина кыргызов, где родился и сам герой Манас, который позже переселил свой народ на Ала-Тоо.

Как известно, у первобытных народов изменение племенной территории постепенно вело и к изменениям в идеологии. Первоначально люди рассматр ивали свое новое местообитание как временное и локализовали свою «настоящую» племенную территорию там, где проходили пути их мифичес ких предков. Они мечтали вернуться на родину и чувствовали духовные связи с ней, которые укреплялись мифологическими представлениями.^[24] Такая неизбывная мечта вернуться на старую «настоящую» родину отражена в одном из интереснейших эпизодов эпоса «Манас» «Тризна по Кокотой- хану», записанном еще Ч.Ч.Валихановым^[25]. Там описывается тризна, посвящ енная годовщине смерти Кокотой-хана, которую кыргызы Ала-Тоо решили устроить на своей прежней родине – на восточной стороне реки Черного Иртыша, куда были приглашены все старые соседи кыргызских племен^[26].

Именно в этом рассказе содержится ценная информация относительно локализации алтайских кыргызов. По представлениям самого народа, древняя родина кыргызских племен до их переселения на Тянь-Шань находилась на восточной стороне реки Черного Иртыша (Кара Иртыш), что указывает на обширный регион, включающий в себя северную часть Монгольского Алтая и южные отроги Горного Алтая, а на востоке озеро Кыргыз-Нур. Эта информация позволяет уточнить географические рамки топонима Алтай в эпосе «Манас», что имеет большое значение в изучении этнической истории кыргызского народа.

Очевидно, алтайские кыргызы под давлением ойратов с востока уже в первой половине ХV в. стали передвигаться в южные и западные районы Моголистана. До того периферийные и относительно слабые кыргызские племена, сохранив свои силы в период нашествия Тимура и тимуридов, теперь нахлынули в центральные районы Моголистана, и после ослабления дуглатов и других основных могольских племен получили возможность занять богатые пастбищами горно-лесные районы Семиречья и Тянь-Шаня.

Вероятно, одной из основных причин переселения кыргызов на Тянь-Шань можно считать стремление правителей кыргызских родоплеменных объединений к установлению непосредственных и прочных контактов с оседло-земледельческими районами Восточного Туркестана и Средней Азии. Участие в среднеазиатских походах моголов на города Средней Азии и эпизодические набеги на пограничные владения Восточного Туркестана не могли обеспечить постоянного притока необходимых жизненных средств, прежде всего зерна, тканей, а также предметов роскоши, к захвату которых стремилась племенная верхушка.

Такая возможность открылась перед кыргызскими вождями во второй половине ХV в., когда государственная структура Моголистана пришла в окончательное расстройство в ходе межплеменных и междоусобных войн, а также опустошительных вторжений войска калмаков Джунгарии^[27]. Именно тогда основная масса кыргызских племен окончательно покинула Алтай и Прииртышье ради богатых пастбищ Центрального Тянь-Шаня, откуда они могли контролировать также значительную часть Великого Шелкового пути.

Попытка избавиться от своего статуса периферийного родоплеменного объединения в системе этнополитической структуры Моголистана явно выражена и в эпосе «Манас». В рассказе «О переселении кыргызов из Алтая на Ала-Тоо», Манас среди других причин, побудивших его покинуть Алтай, называет и крайнюю отдаленность Алтая от Средней Азии:

Я не стану вас принуждать

Алтай – земля ваших отцов, Отправиться в Андижан Разрешение дайте нам!

Алтайские земли на краю земли, Пока проклятые китаи есть,

Они всегда открыты для врага^[28].

Как явствует отсюда, угроза нападения со стороны калмаков и других монголоязычных племен, которые в эпосе называются китаями, с востока не была единственной причиной переселения кыргызов на Тянь-Шань.

Однако, как свидетельствуют сообщения китайского хроники «Мин ши», отдельные группы алтайских кыргызов во второй половине ХV в. ушли вместе с ойратами в южном направлении и закрепились в районе озера Барскуль (Баркуль), расположенного на самых юго-восточных отрогах Тянь-Шаня. Так, в главе 328 «Мин ши», где излагается история ойратских племен в конце ХV в. сообщается, что некий князь бурутов (ойратское название кыргызов) поставил свою ставку на берегу озера Барскуль^[29].

Далее в связи с событиями, происшедшими в этом регионе в 1518 г., авторы «Мин ши» пишут, что правитель Турфана напал на китайскую провинцию Су Чжоу. Тогда китайский чиновник Чэн Кючоу, который отвечал за обеспечение безопасности этой провинции, дал шелковые материи князю бурутов (кыргызов), чтобы он, воспользовавшись отсутствием правителя Турфана, внезапно атаковал города Турфанского княжества. В результате нападения войска бурутского князя турфанцы потеряли убитыми около десяти тысяч человек, и поэтому правитель Турфана вынужден был заключить с ним мирный договор.

Затем, при изложении событий 1530 г. в источнике говорится о том, что постепенно правитель Турфана стал усиливаться, и он разгромил те ойратские племена, которые постоянно нападали на его владения. Тогда ойраты были вынуждены искать убежище в Китае. Вслед за этим правитель Хамийского округа также совершил нападение на владение бурутов около Барскуля и разграбил их скот и имущество. В этих условиях оттесненный с насиженных территорий князь бурутов (кыргызов), следуя примеру правителей соседних ойратских племен, обратился к Минскому двору с просьбой принять в китайское подданство. Однако императорский двор отказал ему в его просьбе, и он был выдворен из пределов Китая^[30].

Здесь, несомненно, речь идет о совершенно другой обособленной группе кыргызов, которая пришла в район Барскуля c Алтая во второй половине XV в., когда началась новая волна миграции кыргызских племен в направлении Тянь-Шаня. Мы не располагаем сведениями о дальнейшей судьбе этой группы кыргызов или как их называет китайский источник, «бурутов». Но с большей долей вероятности можно полагать, что они после вышеописанных событий поселились в западной части озера Лобнор.

Дело в том, что по определению лингвистов, язык лобнорцев заключает в себе образцы кыргызского языка среднего алтайского периода, в котором отсутствуют долгие гласные. Исходя из этого, известные тюркологи С.Е.Малов и Э/Р. Тенишев считают, что современные лобнорцы выделились именно из конгломерата кыргызско-алтайских племен и переселились на юг – в район Турфана, откуда они ушли в сторону озера Лобнор^[31].

В свете вышеизложенных сведений «Мин ши» представляется, что мы наконец-то получили какое-то подтверждение гипотезе, выдвинутой ранее исследователями кыргызского языка.

Возвращаясь к проблеме миграции кыргызских племен в западном направлении, следует отметить, что насколько позволяют судить материалы персоязычных источников тимуридской эпохи, очевидно, некоторые группы алтайских кыргызов передвинулись в северо-восточные районы Семиречья гораздо раньше и начали играть активную роль в политической жизни Моголистана уже во второй половине XIV века. Эта группировка кыргызов в источниках называется Булгачы. Поэтому для правильного понимания этнических процессов, протекавших в Моголистане в XIV– XV вв., которые сыграли большую роль в формировании современного кыргызского народа, определенное значение имеет выяснение происхождения одного из наиболее крупного родоплеменного объединения Ичкилик (Булгачи).

По заключению В.П. Юдина, в этот период Центральный Тянь-Шань и прилегающие к нему районы были важным центром этнических взаимопрон икновений, и родоплеменной состав кыргызского народа удовлетворительным образом может быть объяснен только с учетом этнической истор ии Моголистана^[32]. Поэтому к вопросу происхождения Булгачи, в свое время, уделяли большое внимание К.И. Петров, С.М. Абрамзон, В.П. Юдин и О.К. Караев^[33]. Несмотря на это, некоторые очень важные аспекты изучения проблемы происхождения родоплеменного обьединения Булгачи остаются до сих пор спорными.

Как известно, хронологически наиболее раннее упоминание Булгачи в источниках встречается в сочинении начала XV в. «Зафар-наме» Низам ад-Дина Шами при описании одного из походов Тимура в Моголистан, состоявшегося в 1388 г. Известно, что Шами в своем сочинении не употребляет этнического названия «кыргыз» и географического названия «Кыргызстан», а пишет только о моголах и Моголистане. Он, как и другие мусульманские авторы XIV–XV вв., объединял под именем «могол» не только собственно монголов, но также и другие народы, жившие на территории Моголистана, среди которых, несомненно, находились и другие племена, вошедшие впоследствие в состав кыргызского народа.^[34] Согласно Низам ад-Дину Шами в местности Бикут, расположенной, вероятно, недалеко от реки Или, войско Тимура вступило в сражение с армией племени Булгачи в количестве 20 тысяч человек и разгромило ее полностью^[35].

В комментариях к переводу соответствующего текста «Зафар-наме» изв естный востоковед О.Ф. Акимушкин писал, что племя Бул(а)гачин упомяну то у Рашид ад-Дина как причисляемое к монголам, но прежде не называвшееся монгольским.³⁴⁷ Тем самым О.Ф. Акимушкин впервые поставил вопрос о тождественности племени Булгачи Моголистана тимуридской эпохи с Бул(а)гачин, которое в эпоху Чингиз-хана проживало в местности Баргуджин- Токум вместе с племенем Керемучин «у самого края страны киргизов».

Комментируя это же сообщение Низам ад-Дина Шами, К.И. Петров такж е идентифицировал племя Булгачи с племенем Бул(а)гачин монгольской эпохи из Баргуджин-Токума и утверждал, что отсюда вышло основное ядро группы Ичкилик тянь-шаньских кыргызов.^[36][37] Позже данная гипотеза К.И. Петрова была поставлена под сомнение в фундаментальном труде С.М. Абрамзона. Однако, С.М. Абрамзон, в качестве аргументации против мнения К.И.Петрова, только лишь отметил, что имя Булгачи возникло на тюркоязычной основе.^[38] Известный кыргызский историк О. Караев в своей работе «Чагатайский улус. Государство Хайду. Могулистан», касаясь этой проб лемы, поддержал позицию С. М. Абрамзона, не приведя конкретных дополнительных аргументов.^[39]

Что касается семантики этнонима «Булгачи», то в некоторых генеалоги ческих преданиях – санжыра о происхождении кыргызского народа она связ ывается со словом «булгарчы» – «скорняк» т.е., группа людей, которые занимаются обработкой шкур и изготовлением кожаных предметов^[40]. Это обьяснение построено исключительно на принципах народной этимологии и никак не отражает истинное значение этнонима «Булгачи», следовательно, оно не представляет научного интереса.

Современное состояние изученности источников по истории кыргызс кого народа и истории тюркских языков позволяет нам внести необходимые коррективы и уточнения в позиции вышеупомянутых ученых и предложить новую версию семантики этнонима Булгачи и происхождения родоплемен ного обьединения Булгачи.

Как известно из сообщений других сочинений тимуридской эпохи и «Тарих-и Рашиди» Мухамад Хайдара (ХVI  в.), племя Булгачи во второй половине XIV в. кочевало в северо-восточных районах Моголистана. Их предводители принимали активное участие в политической жизни Моголистана, а часть этого племени позднее бежала от преследований Эсен-Буки-хана в Дашт-и Кипчак под покровительство Абулхайр-хана. По словам Мухаммада Хайдара, Булгачи принадлежало к числу могольских племен^[41].

В сочинении XVI в. «Маджму ат-таварих» Сайф ад-Дина Ахсикенти, где содержится много интересных сведений по этнографии кыргызских и других тюркских племен, встречается личное имя Салвас-бек Булгачи, который будто бы приходится братом легендарного Отуз-Огула и отцом-прародителем кыргызских племен Бостон, Теит, Джоо-кесек, Доолос, Кыдырша и Кангды.^[42] В персоязычном сочинении «Хроника» Шах-Махмуда Чураса, написанном в XVII в. в Восточном Туркестане, рассказывается об участии родоплеменного объединения Булгачи в политических событиях этого региона в первой половине XVII в. Причем, согласно сведениям Шах-Махмуда Чураса, объединение Булгачи являлось частью кыргызов и включало в себе такие кыргызские племена, как Кангды, Чон-багыш, Кыпчак и Найман^[43]. Перечисленные здесь племена позже составляли крупное родоплеменное объединение кыргызского народа под названием Ичкилик.

Теперь, в свете вышеизложенных сведений источников, перейдем к расс мотрению позиций упомянутых ученых о происхождении племени Булгачи. Первая позиция К.И.Петрова о тождественности моголистанского племени Булгачи с племенем Бул(а)гачин монгольской эпохи Прибайкалья основана лишь на сходстве в названиях этих двух совершенно различных племен. Подобный метод определения этнических корней кыргызского народа, который базируется не на точных исторических данных, а построен лишь на основании звукового сходства в названиях различных народов и других собственных именах, был отвергнут еще академиком В.В. Бартольдом.^[44]

В самом деле, в сочинениях Рашид ад-Дина и Низам ад-Дина Шами речь идет о совершенно различных племенах, где в первом случае называются Бул(а)гачин, а во втором – Булгачи.

Во-первых, в сочинении Рашида ад-Дина рассказывается о племени Бул(а)гачин, проживавшего в начале XIII века в лесах Прибайкалья, которое, очевидно, вело охотничий образ жизни. Дело в том, что в данном случае упомянутое Рашид ад-Дином название племени Бул(а)гачин, скорее всего, связано с названием «булгун» – соболь^[45] и буквально означает «соболевщики», т.е., охотники за соболями и другими дикими зверями, шкуры которых высоко ценились на Великом Шелковом Пути. В этом отношении весьма показательно упоминание рядом с Булагачин другого охотничьего племени Кэрэмучин, название которого буквально означает «охотники на зайцев».

Во-вторых, в сочинениях Низам ад-Дина Шами и Мухаммада Хайдара рассказывается о крупном родоплеменном объединении Булгачи, которое согласно данным Мухаммада Хайдара и по определению самого К.И. Петрова вело кочевой образ жизни и занималось скотоводством^[46].

В-третьих, как уже установлено в трудах С.М. Абрамзона и Б.М. Юнусалиева, кыргызские племена, входящие в состав объединения Ичкилик (т.е., Булгачи), генеалогически и лингвистически тесно связаны с регионом Прииртышья и Алтая, а не Прибайкалья^[47].

Поэтому есть основание утверждать, что название Булгачи было, скорее всего, экзоэтнонимом, который употреблялся правителями Моголистана с определенным политическим оттенком для обозначения объединения кыргызских племен, известное позднее под названием Ичкилик.

Для выяснения истинного смысла названия Булгачи обратимся к характеристике автора «Тарих-и Рашиди» Мухаммада Хайдара, данной кыргызам. Подчеркивая резкую обособленность кыргызов среди других племен Моголистана, Мухаммад Хайдар пишет, что «кыргызы не подчинились чагатаидским ханам и не приняли ислам». А в другом месте своего сочинения он отмечает, что «кыргызы являлись зачинателями всех смут в Моголистане»^[48]

Представляется, что, именно в этой характеристике кыргызов, данной Мухаммадом Хайдаром и заложена этимология имени Булгачи в смысле «зачиншики смуты», «мятежники». В действительности, основа глагола «булга» в тюркских языках означает «мутить», «перемешивать», а в переносном смысле – «возбуждать недовольство», «сеять смуту».^[49] Так еще в древнетюркских орхонских памятниках встречается выражение «icra ben bиlyаjin»-«внутри (государства) я подниму смуту», т.е., здесь слово «булга» употребляется именно в значении «поднимать восстание», «сеять смуту».^[50] В «Дивани лугат-ат тюрк» Махмуда Кашгарского (XI в.) одним из основных значений слово «булга» также является «смута»: «el bиlуydi»–«в народе начались смуты»^[51].

В древнетюркскую эпоху и в рассматриваемый нами период подобная практика именовать отколовшихся группировок от основной массы тюркских племен нарицательным названием была широко распространена в степи. Так, название возникшего в середине V в. в Приазовье и Западном Кавказе плем енного союза болгар в результате распада или разделения более раннего объединения огурских племен тоже означает буквально «мятежники», «отколовшиеся».^[52] Аналогичным образом, отколовшиеся в середине XV в. от Золотой Орды племена, которые под предводительством Джанибек-хана и Гирей-хана ушли в Моголистан под покровительство Эсен-Буги-хана, также именовали «казак» в значении «вольница», «отколовшиеся». Впоследствии этот социальный термин постепенно превратился в этноним «казак» в качестве самоназвания современного казахского народа^[53].

Резюмируя вышеизложенное можно отметить, что основу этнонима Булгачи составляет древнетюркское слово «булга» – «мутить» (в переносном значении «поднять смуту»). Следовательно, племя Булгачи Моголистана тимуридской эпохи не имеет отношения к племени Бул(а)гачин Прибайкалья эпохи Чингиз-хана, и гипотеза К.И. Петрова о генетических связях объедине ния Ичкилик кыргызского народа с охотничьими, лесными племенами Прибайкалья начала XIII века лишена основания и была выдвинута без учета реальных этнических и историко-культурных связей племен объединения Ичкилик кыргызского народа с регионом Прииртышья и Алтая Х–ХIII вв.

Политическая характеристика Мухаммада Хайдара кыргызов Мого листана XVI в., как «непокорных» и «смутьянов», и семантика этнонима булгачи – «мятежники» и «непокорные» полностью совпадают. Это позволяет нам утверждать, что в XIV–XV вв. одно из крупных родоплеменных объединений кыргызов Ичкилик со стороны правителей Моголистана назы валось нарицательным именем булгачи из-за их бунтарского и непокорного нрава. Позднее, в конце XV – нач. XVI вв., в период распада государства Моголистан родоплеменное объединение Булгачи возродилось под собственн ым исконным названием кыргыз, о чем достаточно ясно свидетельствуют сведения «Маджму ат-таварих» Сайф ад-Дина Ахсикенди и «Хроники» Шах-Махмуда Чураса.

Таким образом, можно отметить, что значительная часть кыргызских племен, составляющая группировку Ичкилик, проживала в регионе Семир ечья по крайней мере со второй половины Х в. и играла важную роль в политической жизни государства Моголистан, правители которого презрит ельно называли их экзоэтнонимом «булгачи». Можно допустить, что эта группировка кыргызских племен продвинулась в Семиречье из соседнего региона Алтая и Прииртышья в конце XIII в., во время междусобной борьбы за власть среди монгольских правителей, когда кыргызское население Саяно-Алтая подвергалось жестоким репрессиям со стороны Юаньской династии за его сочувствие правителю Чагатайского Улуса Хайду, и часть кыргызов Алтая была насильно депортирована в Манчжурию^[54].

В этой связи значительный интерес представляет также проблема о про исхождении одного из крупных кыргызских племен родоплеменного обьединения Ичкилик – теит. Впервые этноним теит встречается в «Маджму ат-таварих» Сайф ад-Дина Ахсикенти, как самостоятельное кыргызское плем я в составе объединения Булгачи (позднее Ичкилик)^[55]. Теит упоминается также в эпосе «Манас» среди кыргызских племен, принимавших участие в «Великом походе»^[56]. По данным французского исследователя Р.Дора^[57] в новейшее время теиты занимали господствующее положение среди кыргызов афганского Памира, где, между прочим, проживают вместе с ними и представители племени найман^[58].

Впервые к вопросу о происхождения этого племени обратился Г.Е. Грумм-Грижимайло, который утверждал, что «многочисленный род таит, входящий ныне в отдел Ичкилик, должен считаться осколком большого арабского племени тай, в VIII в. осевшего в Туркестане».^[59] Однако в другом месте своей рецензии на работу В. В. Бартольда о кыргызах он пишет, что род таит, включающий такую молодую кость, как кызыл-баш, должен был слож иться и войти в состав тянь-шаньских кыргызов не ранее ХVI в.^[60] Эти до вольно противоречивые и безосновательные суждения Г.Е. Грумм-Грижимайло не получили дальнейшего развития со стороны других исследователей.

Несколько иное мнение о происхождении племени теит высказал С.М. Абрамзон. Исходя из общности ураана – боевого клича кыргызских племен теит и уйгур, он указывает на их близкое родство^[61]. Однако, С.М. Абрамзон позднее к этому вопросу больше не возвращался и дополнительных аргументов для подкрепления этого предположения не приводил.

Обращает на себя внимание тот факт, что племя теит во всех зафикси рованных сводках о родоплеменном составе кыргызов постоянно фигурирует среди племен, входящих в объединение Булгачи (Ичкилик). По заключению исследователей кыргызского языка, по некоторым признакам ичкиликские говоры отличаются от всех других говоров кыргызского языка, и эти особенности являются одной из древних черт кыргызского языка, возникшей на Алтае.^[62] Здесь для нас особое значение представляют выводы языковедов о генетических связях говора ичкиликов с горно-алтайским языком. В частности, они заставляют нас искать истоки происхождения племени теит также на Алтае.

В этой связи вызывает большой интерес следующее сообщение Рашид ад-Дина о родственном найманами племени тикин: «Из племен близких к найманам и юрты коих соприкасались с ними, было племя тикин. У него был государем Кадыр-Буюрук; Кадыр (по-арабски) означает «великий» и «могущественный». Так как монголы не знают этого имени, они говорят Каджир-хан… Царство этого Кадыр-Буюрук-хана и его предков было больше, чем государство Он-хана, Таян-хана и других царей кераитов и найманов, и они были славнее и почтеннее их. По прошествии некоторого времени упомянутые государи стали сильнее, чем они. Чингиз-хан присоединил то племя тикин к племени онгут, и они (с тех пор) совместно кочевали. Он брал для своего рода девушек племени тикин и давал (их) также эмирам (племени) онгут. Их девушки и найманские известны красотою и грацией»^[63].

Как явствует отсюда, племя тикин было некогда довольно сильным и самостоятельным племенем, и, очевидно, оно в предмонгольскую эпоху уже находилось в зависимости от найманов, которые в это время были более могущественными и многочисленными, чем тикин. К тому же Рашид ад-Дин излагает историю племени тикин в третьем разделе первого тома своей работы, где речь идет о тюркских племенах, которые раньше имели своих государей, но у которых с монгольскими племенами большой связи и родства не было.

Следовательно, племя тикин до образования государства монголов принадлежало к числу племен алтайских тюрков и проживало, очевидно, в пределах Монгольского Алтая, где позднее расселились найманы, вытеснив оттуда кыргызские племена на север.

На тюркское происхождение этого племени указывает и этноним «тикин», который, по всей вероятности, совпадает с общеизвестным древнет юркским титулом «тегин». Как уже установлено известным французским востоковедом П. Пельо, титул «тегин» первоначально, вероятно, аварского происхождения, впервые как титул правителей появляется у эфталитов, а затем, с конца VII века стал широко распространяться среди тюркских племен Центральной и Средней Азии^[64]. По заключению П. Пельо, формой множественного числа титула «тегин» является «тегит». Впрочем, П. Пельо термин «тегин» считает производным от слова «тигин»^[65].

Исходя из этого лингвистического обоснования П.Пельо происхождения формы множественного числа древнетюркского титула «тегин», можно предположить, что кыргызский этноним «тейит» также является формой множественного числа упомянутого этнонима тикин> тегин> тегит> тейит. Хорошо известно, что в кыргызском языке согласные гик, иногда, в результате стяжения переходят к краткому гласному й. Например: таг+ата= тайата, таг+аке= тайаке, ток+от= тойут и т.д. Кроме того, в этнической номенклатуре кыргызских племен также часто встречаются этнонимы с окончанием на «ат», «ут», «ит», которые, как известно, являются формантами множественного числа в монгольском языке (ср.: нойгут, ават, керейит, меркит и т.п.) ^[66].

Все эти аргументы позволяют с большей долей вероятности предполо жить, что происхождение кыргызского племени теит, очевидно связано с древнетюркским племенем тикин, хронологически первое и единственное упоминание о котором содержится в «Джами ат-таварих» Рашид ад-Дина рядом с племенем найман.

Как явствует из вышеизложенного текста источника, Рашид ад-Дин не дает, однако, определенных указаний на локализацию места расселения племени тикин в домонгольский период. Но его утверждение о том, что юрты племени тикин близко соприкасались с кочевьями найманов, показывает, что оно также проживало в пределах Монгольского Алтая, где, по-видимому, контактировало с кыргызскими племенами, которые также являлись соседями найманов в этой области.

Как видно из сообщения Рашид ад-Дина, племя тикин после покорения Чингиз-ханом было присоединено к племени онгут, которое по свидетельству достоверных источников во второй половине ХIII–ХIV вв. проживало в соседстве со страной тангутов и было хорошо известно на Западе как последователи религии христианства в Центральной Азии^[67]. Поэтому время вхождения части племени тикин также как и осколка близкого им племени найман, в состав кыргызских племен с уверенностью можно отнести к Х–ХII вв. Тогда алтайские кыргызы еще играли заметную роль в истории Центральной Азии, поддерживая торгово-экономические связи с Восточным Туркестаном и Тибетом именно через Монгольский Алтай, откуда они были окончательно вытеснены найманами только во второй половине ХII в.^[68].

Резюмируя все вышеизложенное, можно сделать вывод, что происхожд ение кыргызского племени теит непосредственно связано с древнетюркским племенем тикин, которое в предмонгольскую и монгольскую эпоху историками рассматривалось уже как часть найманов. Рассмотренные материалы показывают, что часть племени тикин, также как и небольшой группы найманов, вошла в состав алтайских кыргызов, по-видимому, не позднее начала ХIII в. и с тех пор совместно с найманами составляло одно из крупных родоплеменных объединений кыргызов Булгачи (Ичкилик).

Все это свидетельствует о том, что предки современного кыргызского народа центральноазиатского происхождения генетически связаны с тюркоязычным населением кимакско-кипчакского, тогуз-огузского и карлукского происхождения, которое как особая этническая общность сформировалась в Х–ХII вв. в регионе Алтая и Прииртышья в результате смешения с кыргызами Минусинской котловины. Именно эти алтайские кыргызы в эпоху Монгольской империи в силу ряда политических и экономических причин стали мигрировать в Семиречье и в процессе падения государства Моголистан в конце ХV – нач. ХVI вв. полностью овладели территорией Тянь-Шаня. Этническое смешение могольских племен с кыргызами произошло в сравнительно короткий исторический срок, ибо в условиях подвижного полукочевого хозяйства быстро развивались этнокультурные связи между отдельными районами Кыргызстана. Вскоре этноним «кыргыз» стал общим для всех племен Кыргызстана.

[1] Бартольд В.В. Очерк истории Семиречья. С. 83.

[2] Юдин В.П. О родоплеменном составе могулов. С. 61.

[3] Юдин В.П. О родоплеменном составе могулов. C. 60.

[4] Потапов Л.П. Очерки по истории алтайцев. С. 151.

[5] Более подробно об этом см.: Федоров-Давыдов Г.А. «Аноним Искандара». С. 224-230.

[6] Босворт К.Э. Мусульманские династии. С. 204.

[7] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 25^б, 26^а.

[8] Бахр ал-асрар ФВ-337. Л. 26^а.

[9] Бахр ал-асрар ФВ-337. Л. 27^а, 28^б.

[10] Мунтахаб ат-таварих-и Муини. С. 89; Бартольд В.В. Киргизы. С. 509.

[11] Мунтахаб ат-таварих-и Муини. С. 81.

[12] Hudud al-alam. Р. 196.

[13] МИКК. С. 144.

[14] Собрание историй «Маджму ат-таварих». Л., 1960. Л. 40 ^б, 41 ^аб, 43 ^аб, 44 ^аб В этом контексте под этнонимом «мангыт» подразумеваются ногайцы.

[15] Бахр ал-асрар. ФВ-337. Л.28^а.

[16] Собрание историй «Маджму ат-таварих». Л.57^аб.

[17] Тарих-и Рашиди № 1430. Л.105а.

[18] Валиханов Ч.Ч. Очерки Джунгарии. С. 284.

[19] Идегей. Татар халык дастаны. С. 46.

[20] Тарих-и Рашиди № 1430. Л.85а, 73б.

[21] Валиханов Ч.Ч. Очерки Джунгарии. С. 289.

[22] Поездка по восточному Тарбагатаю. С. 504.

[23] Байтур А. Кыргыз тарихи лексиялары. С. 35-38.

[24] Шнирельман В.А. Протоэтнос охотников и собирателей. С. 87.

[25] Подробно о рукописи Ч.Ч.Валиханова «Тризна по Кокотей-хану» см.: The memorial feast for Kokotoy-khan.

[26] «С калмыками, покрывающими Алтай, буду вместе кочевать, с калмыками, наполняющими Китай, вместе буду с улусами стоять… И оттуда поднимусь; подкую серебряною подковою белую лошадь, по течению реки пойду, по течению верхнего Иртыша, днем и ночью буду идти. Как сказано-так и сделано. Стал, наконец он на верхнем Иртыше». Полный текст «Поминки по Кокетей-хану» см.: Валиханов Ч.Ч.Смерть Кукотой-хана. С. 90-100; The memorial feast for Kokotoy-khan.

[27] Тарих-и Абу-л-Хайр-хан С 478. Л.237а-239а; Тарих-и Рашиди В 648. Л.48б.

[28] Манас. Киргизский героический эпос. С. 446-447.

[29] Hambis L. Documents. P. 105-106.

[30] Hambis L. Documents. P. 105.

[31] Малов С.Е. Лобнорский язык. С. 5; Тенишев Э.Р. Древнекыргызский язык. С. 18.

[32] Юдин В.П. О родоплеменном составе могулов. С. 65.

[33] Абрамзон С.М. Киргизы; Петров К.И. Очерки феодальных отношений киргизов; Петров К.И. К истории движения; Юдин В.П. О родоплеменном составе могулов; Караев О.К. Чагатайский улус.

[34] МИКК. С. 101–102.

[35] Там же. С. 108–109 ³⁴⁷ Там же. С. 109.

[36] Петров К.И. Очерки феодальных отношений киргизов. С.136,

[37] ; Петров К.И. К истории движения. С. 20, 181–182.

[38] Абрамзон С.М. Киргизы. С. 37.

[39] Караев О.К. Чагатайский улус. С. 127.

[40] Эсенкул Торокан уулу. Кыргыздардын кыскача санжырасы. С. 7.

[41] Юдин В.П. О родоплеменном составе могулов. С. 55.

[42] МИКК. С. 207.

[43] Хроника. С. 223, 311-312.

[44] Бартольд В.В. Рецензия на Аристова. С. 267.

[45] Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. Т. IV, ч. 1. С. 1849; Юдахин К.К. Киргизско- русский словарь. С. 158.

[46] Петров К.И. Очерки феодальных отношений киргизов. С. 140.

[47] Абрамзон С.М. Киргизы. С. 36-38; Юнусалиев Б.М. К вопросу о формировании общенародного киргизского языка. С. 25-26, 42.

[48] Мирза Мухаммад Хайдар. Та’рих-и Рашиди. С. 184.

[49] Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. Т. IV, ч. 1. С. 1848-1849; Севортян Э.В.. Этимологический словарь тюркских языков. С. 253-257.

[50] Древнетюркский словарь. С. 122; Clauson Gerard. An etymological dictionary. Р. 336.

[51] Divanu lfigat-it-turk tercumesi. S. 238.

[52] С.Г. Кляшторный, Т.И. Султанов. Государства и народы. С. 148.

[53] Там же. С. 248-255.

[54] Материалы по истории кыргызов. С. 55-59.

[55] Ромодин В.А. Некоторые источники по истории Ферганы. С. 13; «Собрание историй» Маджму ат-Таварих. С. 112.

[56] Манас. Биринчи бєлїк, 2-китеп. С. 137.

[57] Винников Я.Р. Родо-племенной состав. С. 163.

[58] Dor R. Contribution a l’etude des Kirghiz. P. 79.

[59] Грумм-Грижимайло Г.Е. Киргизы. С. 181.

[60] Грумм-Грижимайло Г.Е. Киргизы. С. 180.

[61] Абрамзон С.М. Киргизы. С. 43.

[62] Батманов И.А. Некоторые лингвистические данные. С. 100-101.

[63] Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т.1. Кн.1. С. 139-140.

[64] Pelliot P. L’origine de T’ou-Kue. P. 677-679; Pelliot P. Neuf notes sur des questions d’ L’Asie Centrale. P. 250; Histoire des campagnes de Gengis Khan. P. 176.

[65] Histoire des campagnes Gengis Khan. P. 176.

[66] Устная консультация тюрколога Ч.К.Дыйкановой, за что приношу ей свою глубокую признательность.

[67] Pelliot P.Chretiens d’Asie Centrale. P.632–635.

[68] Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.1. Кн.1. С. 135.

Г Л А В А 2

КЫРГЫЗЫ НА ТЯНЬ-ШАНЕ

2.1. Перемещение алтайских кыргызов на Тянь-Шань и создание дуальной этнополитической организации в XV– сер. XVIII вв.

XVI– первая половина XVIII вв. является важнейшим этапом самостоят ельного политического и этнического развития кыргызской народности, оказавшим огромное влияние на судьбу народа в последующие столетия на его исконно этнической территории. Важность этого периода истории Кыргызстана определяется тем, что во второй половине XV века в процессе распада государства Моголистан, кыргызские племена, ранее занимавшие периферийные, северо-восточные районы этого государства переместились на свою нынешнюю родину и вновь вышли на историческую арену Центральной Азии как самостоя тельный этнос. В результате этого в конце XV в. кыргызские племена сумели занять богатые пастбищами районы Притяньшанья и получили возможность прямого выхода к оседлоз емледельческим центрам Восточного Туркестана и Ферганы.

К сожалению, в персоязычных и тюркоязычных источниках Средней Азии и Восточного Туркестана XV–XVI вв. отсутствует информация о време ни и обстоятельствах переселения кыргызов на Тянь-Шань. Приблизительное время этого переселения может быть установлено только на основании сообщения китайского источника «Си юйчжи» («Описание западных земель»), составление которого завершилось в 70-е годы XVIII в.^[1] «Поскольку народ из-за тесноты не мог разместиться, – сообщают цинские чиновники, воспроизводя рассказы кыргызских старейшин, – подняли воинов на завоевание окраин. Они все простолюдины, не выдержали отпора, и пришли в смятение от трудностей и опасностей и разбежались в разные стороны. Сейчас уже прошло более 330 лет с тех пор, как они бежали от беспорядков и в горах (Тянь-Шаня) нашли приют».^[2]

Как видно из текста цитируемого источника, хронологические рамки соб ытий, связанных с перемещением кыргызов из отдаленных лесных районов Моголистана в Притяньшанье, относятся приблизительно ко второй половине ХV в.

Весьма показательно, что, по сведениям известного знатока кыргызской генеалогии и автора «Кыргыз тарыхы» («История кыргызов») Белека Солтоноева, примерно к середине ХV в. относится также рождение легендарного родоначальника кыргызских племен Онг канат («Правое крыло») Тагай-бия. Со ссылкой на сведения недошедшего до нас сочинения «Джаваб-нама», составленного в 1825–1830 гг., Белек Солтоноев пишет, что Тагай-бий родил ся около 1460–1470 гг. в местности Сары-Бел, недалеко от города Ош.^[3]  Белек Солтоноев идентифицирует Тагай-бия с известным предводителем северокыргызских племен ХVI  в. Мухаммед-кыргызом, деятельность которого освещена в «Тарих-и Рашиди» Мухаммеда-Хайдара^[4].

Таким образом, зафиксированные в независимых друг от друга источни ках – «Си юйчжи» и «Джаваб-нама» – генеалогические предания самих кыргызов единогласно указывают на вторую половину ХV в., как важнейший этап в истории кыргызского народа на территории Тянь-Шаня.

Сама по себе эта крупная политическая акция, связанная с необходи мостью освоения и подчинения новых земель, расселение на этих землях и коллективная защита вновь обретенной территории, с одной стороны, вели к более яркому выявлению ощущения этнического единства, а с другой – требовали создания действенной этнополитической структуры и военной организации. О возникновении такой этнополитической ситуации среди кыргызских племен Тянь-Шаня во второй половине ХV в. сообщается в «Си юйчжи»: «Когда они (кыргызы) впервые проникли в горы (Тянь-Шаня), не позволяли соединенным отрядам распыляться, а в соответствии с обстанов кой пользовались пастбищами в горных долинах, куда проникли первоначально. Специально выделили места кочевий, и по местам кочевий и названиям гор именовали каждое племя»^[5].

И решающим моментом в процессе формирования кыргызского народа явилось создание на Тянь-Шане унаследованной от гуннов и древних тюрков дуальной этнополитической организации – Онг канат («Правое крыло») и Сол канат («Левое крыло»). С возникновением этой этнополитической структуры связано восхождение этнической истории собственно кыргызских родоплеменных объединений, а также местных древнетюркских и могольских племен к новой фазе – фазе образования кыргызской народности.

О времени создания подобной дуальной системы у кыргызов сообщается в упомянутом китайском сочинении, составленном в 70-е годы XVIII в.: «Постепенно население увеличилось, всем охоты не хватало, и по этой причине среди них поднялась борьба за землю. Недостаток в одежде породил привычку к грабежу проезжающих. От разладов никто пользы не добился. 220 с лишним лет тому назад они сообща вели мирные переговоры и разделили население на равные части. Выделили два подразделения, выбрали из богатых двух предводителей, каждому указали владения: земли, реки, горы. Разделились на две ветви – северную и южную. Южная ветвь называлась Отуз-Огул (То-го-со-холэ), Северная – Кыргыз (Кэ-эр-гэ-ци-сы). Наименованием ветви является название изначально главного племени. Каждая делилась внутри на ветви»^[6].

Хронологические указания о создании такой дуальной системы у кыргызов, полученные маньчжурскими чиновниками Восточного Туркестана после опроса кыргызских старейшин и знатоков генеалогии, могут быть отнесены к первой половине XVI века. Они свидетельствуют о начале важнейшего этапа этнической и социально-политической истории кыргызских племенных объединений, организованных теперь не только по принципу кровнородственных связей, но и в рамках более жесткой структуры территориально -политической организации.

Другое предание о происхождении кыргызов и возникновении у них дуальной организации зафиксировано в анонимном сочинении под названием «Шаджарат ал-атрак», представляющем собой переработку недошедшей до нас рукописи «Тарихи-и арба-и улус», обычно приписываемой Улугбеку. По мнению ряда специалистов, в настоящем виде, как оно дошло до нас, «Шаджарат ал-атрак» было составлено в начале XVI века при Шейбанидах.^[7]

При изложении легендарной истории тюрко-монгольских племен автор «Шаджарат ал-атрак» рассказывает следующее предание: Через тысячу лет после смерти Огуз-хана, во время правления Ильхана ибн Тенгиз-хана, Шах Афридун-Тур ибн Фаридун с многочисленными войсками отправился в Мавераннахр и Туркестан. Тогда Суюнч-хан, который был восьмым правител ем татар, воспользовавшись удачным моментом для отмщения потомкам Огуз-хана, соединился с Туром ибн Фаридуном, и они совместно напали на Ильхана. В жестоком сражении моголы были разгромлены и полностью уничтожены, живыми остались только сын Ильхана Кыян и его племянник Нокуз, а также две женщины, которые скрылись в горах Эркене-Кун. Позже от их потомства произошли монголы (Кыят и Дарлекин).

«По другим рассказам, – продолжает анонимный автор, – во время поражения народа моголов, сорок девушек бежали в одном направлении и тридцать юношей бежали в другом направлении. От потомков тех сорока девушек произошли кыргызы; а от потомков тридцати юношей отуз-огулы произошли»^[8].

Легенда о поражении моголов во главе с Ильханом от войска Шаха- Афридуна Тура и татарского правителя Суюнч-хана, с разной степенью полноты приводится почти во всех трудах мусульманских авторов по всеобщей истории. Однако упомянутую легенду о происхождении кыргызов и делении их на две ветви – Кыргыз и Отуз-Огул – мы находим только в «Шаджарат ал-атрак»^[9] Очевидно, это связано с тем, что время написания «Шаджарат ал-атрак» хронологически совпадает с эпохой появления кыргызской народности на Тянь-Шане во второй половине XV – нач. XVI вв, в рамках дуальной этнополитической структуры: Онг канат («Правое крыло») и Сол канат («Левое крыло»).

Таким образом, если китайский источник фиксирует реальное деление родоплеменной структуры кыргызов на Кыргыз и Отуз-Огул, то анонимный автор «Шаджарат ал-атрак» пытается объяснить, каким образом и когда произошло подобное деление. Очевидно, при этом была принята за основу народная этимология этнонима «кыргыз» – «сорок девушек», которая была весьма распространена среди кыргызского народа.

Генеалогия кыргызских племен по сведениям «Шаджарат аль-атрак» (XVI в.).

В связи с проблемой создания дуальной этнополитической организации у кыргызов следует отметить и сообщение Сайф ад-Дина Ахсикенди, автора «Маджму ат-таварих», о делении кыргызов на два крыла – Онг («Правое крыло») и Сол («Левое крыло»). Это сочинение написано на таджикском языке предположительно в XVI веке в области Ферганы; но пока известные три рукописи этого сочинения по почерку и другим внешним признакам датируются концом XVIII – нач. XX вв.^[10].

В «Маджму ат-таварих», где исторические факты и даты переплетены с легендами и вымыслом, возникновение Онг («Правого крыла») и Сол («Левого крыла») связывается с борьбой кыргызов Андижана против кара- китаев в XII в., а создание этой дуальной организации приписывается прибывшему из Багдада Имаму Ибрахиму. «Имам пошел и овладел Минг-Джубой, сделал (эту область) мусульманской, отдал Минг-Джубу Лур-хану, а Андуган – Лур-бузургу; правому крылу дал название онг, левому – сол. Создание у кыргызов правого и левого крыла было делом Имама Ибрахима Султан Заранджиша. (Это) было в 521г.х. (1127), когда имам Ибрахим Султан

Заранджиш завоевал Касан»^[11].

Комментируя цитированное сообщение «Маджму ат-таварих», извест ный востоковед В. А. Ромодин писал, что «принимать на веру это сообщение и его датировку (1127 г.), конечно, нельзя, оно нуждается в дальнейшей проверке по другим источникам»^[12].

Поэтому в этом сообщении «Маджму ат-таварих» существенное значе ние представляет только сам факт наличия у кыргызов в XVI в. дуальной этнополитической организации. Что касается хронологических указаний Сайф ад-Дина Ахсикенди относительно времени возникновения такой орга низации, то они, в свете рассмотренных выше сведений более достоверного источника – «Си юйчжи», представляются теперь весьма сомнительными. Очевидно, автор «Маджму ат-таварих» преднамеренно приписывает это чрезвычайно важное в жизни кыргызского общества событие одному из генеалогических предков суфийских шейхов Касана Имаму Ибрахиму Заранджишу с целью упрочения позиции суфийских шейхов Ферганы среди кыргызских племен.

К тому же дуальная структура является характерной формой социально- политической и этнической организации кочевых народов Центральной Азии, и она появилась гораздо раньше исламской религии. Возникнув в глуб окой древности, эта система вскоре превратилась в постоянный военно -административный принцип этнополитической организации формировавших ся народностей кочевников Центральной Азии.

Впервые проявившись в законченной форме на первых же этапах образования империи гуннов в III–II вв. д.н.э., дуальная этническая структура наиболее полное развитие получила в тюркских и уйгурских каганатах.^[13]

Генеалогия кыргызских племен по сведениям «Маджму ат-таварих» (ХVI в.).

Особенно ярко все элементы этой структуры проявились в Западнотюрк ском и Тюргешском каганатах, а легендарные сказания огузов приписывают создание дуальной системы прародителю западнотюркских племен Огуз-хану, разделившему громадный огузский эль на два крыла – учуков и бузуков^[14].

Так или иначе, дуальная этнополитическая организация имела прочные корни в социально-политической и этнической истории тюркоязычных плем ен Центральной Азии и проявлялась в большинстве случаев вместе с созда нием новой государственной общности, с появлением новой господствующей этнополитической группировки^[15].

Обращает на себя внимание почти одновременное появление в сочине ниях среднеазиатских авторов XVI в. – «Шаджарат ал-атрак» и «Маджму ат-таварих» – легендарных преданий о возникновении у кыргызов реально существующей в это время дуальной организации (Кыргыз и Отуз-Огул, или Онг и Сол). Очевидно, авторы этих сочинений пытались в доступной форме объяснить жителям западных областей Средней Азии о происхождении сравнительно новой этнополитической общности – кыргызского народа, который в этот период начал играть активную роль в политической жизни региона.

Разумеется, процесс разделения кыргызских племен на два «крыла» начался в результате действий определенных экономических, политических, этнических, демографических и географических факторов. В плане этническом создание дуальной организации диктовалось необходимостью консолидации всего населения Кыргызстана под властью кыргызских племен. О существовании определенного демографического фактора есть сообщение в упомянутом китайском источнике, где подчеркивается, что постепенно население увеличилось, всем охоты не хватало, и по этой причине среди них поднялась борьба за землю. Несомненно, этот фактор создавал определенную напряженность внутри еще аморфного общества и также требовал создания соответствующей организации, способной своевременно уладить возникающие внутренние конфликты.

С другой стороны, политическая самостоятельность Кыргызстана, опре делившаяся после падения государства Моголистан в начале XVI в., способс твовала дальнейшему развитию внутренних хозяйственно-экономических и этнических связей. Вместе с тем, связи между северными и южными района ми, разделенными мощными отрогами Тянь-Шаня, развивались гораздо мед леннее, чем связи внутри этих двух областей. В то же время родоплеменные объединения, входящие в «Правое крыло», в большей степени тяготели к городам Восточного Туркестана, тогда как племена «Левого крыла» экономически были тесно связаны с оседлыми районами Ферганской долины.

О разделении кыргызских племен на Онг канат («Правое крыло») и Сол канат («Левое крыло»), исходя из географического фактора, указывают и сообщения Белека Солтоноева. «Северные и южные кыргызы разделились на две ветви (во времена Тагай-бия). Границей между ними стали горы Ала-Тоо (Тянь-Шаня). Тем племенам, которые проживали на правой стороне (северных склонах АлаТоо), дали название Онг, а племенам, проживавшим на левой стороне (южных склонах Ала-Тоо), дали название Сол, – пишет автор «Истории киргизов» со ссылкой на исторические предания кыргызского народа^[16].

Однако, как показывают сведения «Си юйчжи», существование дуальной этнополитической организации отнюдь не мешало переходу представителей «Правого крыла» в «Левое крыло», и наоборот. «На этой линии в северных горах есть южные ветви, – фиксирует этот китайский источник, – в южных горах есть северные ветви. Причина в том, что после того, как они с самого начала разделились на ветви, не прекращали грабить уйгурских купцов и (виновники) скрывались от расплаты, а управляющие (племенами) старей шины расследовали и брали (их) под арест. Своеволие к перемене места со временем стало привычкой, и (откочевавшие роды) не возвращались на первоначальные места. Ныне живут смешанно»^[17].

Таким образом, хотя эти два территориально-политических объединения первоначально соответствовали традиционному делению кыргызских племен на два «крыла», но уже в середине XVIII в. родоплеменной состав кыргызов был довольно пестрым и мало соответствовал генеалогическим канонам. Все это позволяет утверждать, что в длительном процессе освоения вновь обретенной этнической территории, традиционное деление на Правое и Левое крыло начинает терять свое первоначальное значение.

В этом процессе в результате непрерывных миграций племен и родов на новые территории и их смешения с местными племенами постепенно на первый план выходит географический фактор, на основе которого начинается формирование региональной идентификации. В упомянутом китайском источнике отсутствует какая либо информация о разделении кыргызов на Правое и Левое крыло, а вместо этого сообщается только о существовании Северной и Южной ветвей. Это наводит на мысль, что разделение кыргызских племен в середине XVIII века уже не соответствовало старым генеалогическим традициям военно-политической организации и, исходя из географических особенностей страны, оно приобрело ярко выраженный региональный характер.

Согласно сведениям «Си юйчжи», Северная ветвь – Кыргыз занимала в основном территорию Северного Кыргызстана и Восточного Туркестана, и включала в себя следующие родоплеменные объединения: саяк, сары багыш, кытай, кушчу, саруу, монолдор, солто, ават, мундуз, басыз, черик. В Южную ветвь – Отуз-Огул входили родоплеменные объединения, проживавшие в горных районах Южного Кыргызстана и Ферганской долины. К их числу относились кыпчак, каратегин, багыш, адигине, берю, найман, жору, тёёлёс».³⁹⁷

Как отсюда явствует, Северная ветвь состояла из комбинации некоторых крупных племен Правого и Левого крыла, тогда как Южная ветвь охватывала основную часть племен Правого крыла из подразделений Отуз-Уул и Ичкилик.

Дуальная этнополитическая организация требовала создания действен ной политической структуры управления. Судя по сообщениям источников, политическое устройство кыргызского общества совершенно отличалось от политической системы государства Моголистан, и оно, очевидно, создавалось вновь с учетом особенностей социальной организации кыргызских родоплеменных объединений.

Каждое «крыло» из числа старших биев своих родоплеменных объедин ений ежегодно избирало верховного бия (чон бий), который занимался общим управлением делами всех племен соответствующего крыла.^[18]

Но фактически чон бий, не располагавший значительной и постоянной силой, не имел реальной власти над старшими биями – правителями родопле менных объединений. Следовательно, эта должность верховного бия носила формальный характер и служила символом единства всех племен конкретно го крыла. В исторических преданиях народа и китайских источниках сохран ились имена отдельных кыргызских деятелей, которые в преданиях назы ваются то ханами, то биями, а в источниках – чонг бий. Белек Солтоноев в своем труде к их числу относит Тагай-бия, Кокум-бия, Кудаян-хана, Кошой-бия и Маматкулу-бия^[19]. По сведениям аутентичного китайского источника, в середине XVIII в., когда кыргызские родоначальники впервые установили прямые контакты с цинскими властями в Восточном Туркестане, чонг бием «правого крыла» являлся предводитель племени саяк Маматкулу-бий, а чонг бием «левого крыла» являлся родоначальник племени кытай Каработо-бий^[20].

Каждое родоплеменное объединение, во главе которого стоял старший бий (улук бий), представляло собой самостоятельную административно политическую единицу и обязательно имело свою тамгу, а также свой боевой клич – уран^[21]. В состав родоплеменного объединения входили связанные между собой, не столько действительным, сколько мнимым родством многочисленные роды и родовые подразделения. Они управлялись акалакчин биями, которые находились, в подчинении улук бия^[22].

Как явствует из номенклатуры титулов родоначальников, кыргызы в рассматриваемый период продолжали использовать традицию социальной организации алтайских кыргызов, которая своими корнями восходит к традиции социально-политической структуры государства енисейских кыргызов. Как известно, академик В.В. Бартольд считал, что термин бий является очень поздним видоизменением древнетюркского термина бек и не встречается нигде раньше ХV в.^[23]. Однако новейшие исследования французского синолога Луи Амбиса и российского синолога Е.И.Кычанова показывают, что термин бий широко употреблялся в титулатуре правителей енисейских кыргызов еще в VII в. нашей эры.

В сочинении турецкого автора Сейфи, написанном в 1582 г., сообщается, что кыргызы по отношению к своим бекам использовали титул кашка^[24]. Как отмечено выше, этот термин возник среди алтайских кыргызов предположи тельно в ХIV в., когда кыргызы входили в состав Ойратского союза племен. К этому же периоду относится, очевидно, возникновение термина акалакчин бий. Однако в других источниках, составленных в ХVI в. и последующих столетиях, нет никаких известий относительно употребления тяньшанскими кыргызами термина кашка в значении бек или бий. Этот титул, по-видимому, еще в конце ХVI в. был окончательно заменен титулом бий и сохранился толь ко в произведениях устного народного творчества в значении «предводи тель», «военачальник»^[25]. Следовательно, термин бий, встречающийся в качестве титула высших правителей тянь-шаньских кыргызов рассматривае мого периода тесно связан с политической культурой государства енисейских кыргызов, а другие термины, как кашка и акалакчин, связаны с социальной организацией кыргызов Алтая и Джунгарии ХIV–XV вв., когда они входили в состав Ойратского союза племен.

В связи с проблемой этнокультурных связей тянь-шаньских кыргызов с алтайскими и енисейскими кыргызами, значительный интерес представляет существование в геналогических преданиях тянь-шаньских кыргызов древних терминов ажо и инал в несколько искаженном виде. Достаточно хорошо известно, что правители енисейских и алтайских кыргызов носили титул «инал» вплоть до начала ХIII в., когда Минусинская котловина была завоевана монголами. По сведениям китайских хроник, в VIII–IХ вв. правитель енисейских кыргызов именовался «ажо» («аже»).

Среди исследователей нет единого мнения о значении этого кыргызского слова, переданного в китайской форме. Известный российский синолог С.Е. Яхонтов считает, что термин «ажо» («аже») является китайской транслитерацией древнекыргызского титула «инал». Другой известный российский археолог Ю.С. Худяков полагает, что «ажо» («аже») является китайской фор мой названия племени «аз» или «ач», которое будто бы составляло элитар ную часть енисейских кыргызов^[26]. Казахстанский академик А. Маргулан указывал, что в более древнее время слово «ажу» имело значение отца, главы большой патриархальной семьи и впоследствии, с образованием государства, приобретает более широкое значение и становится титулом правителя государства^[27].

В этой связи вызывает определенный интерес один весьма загадочный эпизод из генеалогии о происхождении основных подразделений кыргызских племен «Правого крыла». В этом эпизоде наряду с Адигине, Тагай и Монгуш в качестве прародителя таких кыргызских племен, как монолдор и конурат, упоминается некая матрона «Наал эже», которая будто бы приходится старшей сестрой Адигине и Тагая^[28] Здесь явно прослеживается попытка объяснения значения словосочетания «Наал эже» как «Сестра Наал» путем народной этимологии. Представляется, что под этим фантомом «Наал эже» («Сестра Наал) скрываются древние титулы енисейских кыргызов «инал» и «аже», которые сохранились в памяти тянь-шанских кыргызов в качестве мифических прародителей указанных кыргызских племен. Но вследствие хронологической и географической отдаленности событий позже первоначальное значение этих титулов было забыто, а позже для популярного объяснения современникам была придумана красивая народная легенда о Наал эже на основе народной этимологии.

Как справедливо отмечал А. Маргулан, термин «аже» в древности означал «отец», «предок». В самом деле, в орхонской надписи Кюль Тегина термин «аже» встречается именно в значении «предок»: «kisi oglinta uza egum apam Bumin qagan istami qagan olurmup» («Над сынами человеческими воссели мои предки Бумын каган и Истеми каган»)^[29].

Исходя из этого, я предлагаю объяснить значение словосочетания «Наал эже» из генеалогии кыргызских племен «Правого крыла» как «Инал Аже» («Предок Инал», «Отец Инал») и оставить народную этимологию о мифической сестре Наал, как не имеющую исторического основания.

Таким образом, можно отметить наличие некоторых фактов, которые свидетельствуют о преемственности политической культуры тянь-шаньских кыргызов с енисейскими кыргызами. Если в случае с титулом «бий» прослеживается преемственная связь политических традиций тянь-шанских кыргызов с енисейскими и алтайскими кыргызами, то в случае с «инал» и «аже» наблюдается трансформация этих титулов в личное имя мифической прародительницы Наал эже, неотъемлемого персонажа генеалогических преданий кыргызских племен «Правого крыла».^[30]

Постепенно под влиянием традиций политической культуры местных древних племен Тянь-Шаня стали претерпевать изменения некоторые инсти туты политической организации собственно кыргызских племен, которые в новых условиях неизбежно должны были реорганизоваться в соответствии с требованиями более жесткой и иерархической структуры власти.

Гораздо более значительное изменение претерпел этнический состав кыргызов в процессе взаимодействия с местными племенами Тянь-Шаня. Несомненно, в связи с нашествием монголов и установлением их господства погибли многие достижения культуры и экономики древнетюркских племен Притяньшанья – потомков тюркоязычного населения Караханидской эпохи, впитавшего в себя еще более древние традиции ираноязычных племен.^[31] Значительная часть местного населения была уничтожена или угнана в рабство. Но все же уцелела определенная часть коренного тюркоязычного населения, сохранявшая прежние хозяйственные навыки и быт. Упоминаются в источниках и тюркские скотоводческие племена, не покидавшие родных кочевий. Однако в монгольскую эпоху все они стали именоваться общим этнонимом могол.

По сообщению Рашид ад-Дина, многие из них оказались в составе гос подствующих племенных союзов монголов. «Вследствие благоденствия Чингиз-хана и его рода, поскольку они суть моголы, – пишет Рашид адДин, – (разные) тюркские племена из-за самовосхваления называют себя (тоже) моголами, несмотря на то, что в древности они не признавали этого пле мени»^[32] К числу таких тюркоязычных племен, которые, приспосабливаясь к новым политическим условиям, постепенно стали называть себя моголами, Рашид ад-Дин относит уйгуров, кыпчаков, туркмен, халаджей и карлуков.

Хотя в той же ситуации другие группы перечисленных этнических объ единений сумели сохранить свои прежние самоназвания. Так на Восточном Тянь-Шане вновь появились племена чигиль-моголов,^[33] что свидетельствует о сохранении какой-то части одного из самых крупных союзов тюркских племен карлукской и караханидской эпохи^[34].

Некоторые древние племена в условиях господства монголов стали называться именами знатных людей из их среды, занявших видное место в могольской политической иерархии. Так, по сведениям достоверных источников, какие-то группы племени канглы стали называться бекчик по имени правителя Бекчика, жившего в первой половине XV в.^[35].

Однако после распада государства Моголистан и перемещения на Тянь-Шань из Алтая и Прииртышья кыргызских племен, бекчики вновь возродились как канглы и вошли в состав кыргызского и казахского народов соответственно под названиями кангды и канглы.

Освободившись от политического господства моголов, древнее населен ие Семиречья и Тянь-Шаня в сравнительно короткий исторический срок включилось в дуальную этнополитическую структуру, созданную кыргызами, восприняло общее этническое наименование и в свою очередь внесло в первоначальный родоплеменной состав Правого крыла и Левого крыла немалые изменения.

Вплоть до недавнего прошлого среди кыргызских племен и родов упоми нались и те, что в своих наименованиях сохраняли этническую номенклатуру тюркского населения Притяньшанья домонгольского времени. К их числу следует отнести следующие племена и родовые подразделения кыргызов: бичине (печенег), жедигер (игдер), ават (ива), оргу (аргу), сокулук (сугдак- согдиец), тердеш (тардуш), бостон (ср. карлукский этноним бистан), мачак (ср. карлукское родовое название мажак), килет (ср. карлукский этноним гилат), жабагы (ябагу-карлук), кангды, азык (азы – ветвь тюргешей), кытай, черик (чарук) и др.^[36].

В дуальную этнополитическую структуру кыргызов влилась и значитель ная часть могольских племен. В период окончательного распада государства Моголистан те могольские племена, которые больше тяготели к оседлоземледельческой культуре Восточного Туркестана и признавали власть чагатаидских ханов, еще долго сохраняли название могол и заняли господствующее положение в так называемом Могольском государстве в Восточном Туркестане.

Другие могольские родоплеменные объединения, которые вели преимущ ественно скотоводческое хозяйство, отчасти вошли в состав кочевых племен узбеков и казахов, а отчасти влились в этнополитическую структуру кыргызской народности.^[37] Сопоставление генеалогических преданий моголов и кыргызов, зафиксированных в «Маджму ат-таварих», показывает значительное сходство генеалогий Ахмада Могола и Ак-Огула, т.е., легендарного предка кыргызских племен «Правого крыла»^[38].

Отсюда становится ясно, что первоначально могольские племена, инте грировавшиеся в состав кыргызского народа, вошли в основном в «Правое крыло». В связи с этим следует отметить еще одно весьма интересное сообщение «Маджму ат-таварих». В одном рассказе, где излагается эпизод борьбы Якуб-бека и его сына Манаса совместно с моголами против калмаков, сообщается: «Онг-хан, взяв, могольский кошун и левый кошун, двинулся на Чонгчи. Онг-хан к Кара-Кишлаку подошел. Чонгчи, выйдя из Кара-Кишлака, выстроил ряды, (однако) Чонгчи обратился в бегство. Онг-хан сколько-то калмаков убил, Кара-Кишлак Якуб-беку отдал, сам в Ташкент приехал»^[39].

Здесь под термином «Левый кошун» («Кошун-и Сол») подразумеваются племена «Левого крыла» кыргызских племен. В целом, как видно из приведенного текста «Маджму ат-таварих», «Правый кошун», т.е., войска «Правого крыла» кыргызов, назывался также могольским кошуном, «Левый кошун» могольским не назывался.

В этом отношении значительный интерес представляет следующее сообщение автора «Тарих-и Рашиди» Мухаммед-Хайдара: «…хотя киргизы тоже из могольских племен, но в связи с тем, что они поднимали часто восстания против (могольских) ханов, они отделились от моголов».^[40]

Эта информация «Тарих-и Рашиди» свидетельствует, что кыргызские племена Прииртышья и Алтая и территориально, и генеалогически были тесно связаны с другими могольскими племенами в период существования государства Моголистан. Очевидно, именно эти глубокие генеалогические связи кыргызских и могольских племен в значительной мере способствовали ускорению интеграции могольских племен в рамках дуальной этнополитической организации кыргызского общества.

Исследователи включают в число явно могольских и общие с могольскими компоненты в составе кыргызов следующие этнонимы: баарын, барак, дуулат, кайдуулат, керейит, кушчу, монгол, монголдор, баргы, нойгут, меркит, булгачы, узунджете, туменджете^[41].

Этническое смешение местных древнетюркских и могольских племен с кыргызами произошло в сравнительно короткий исторический срок, ибо в условиях подвижного полукочевого хозяйства быстро развивались этнокультурные связи между отдельными районами Кыргызстана. Вскоре, этноним «кыргыз» стал общим наименованием для всех племен Кыргызстана. Во второй половине XV – начале XVI вв. на Тянь-Шане начался процесс форми рования кыргызской народности со своей территорией, языком, известной экономической и культурной общностью, чему способствовал ряд факторов.

До сих пор в научной литературе почти не затрагивался вопрос о консо лидирующих факторах в ходе формирования кыргызской народности на Тянь-Шане. Между тем, в процессе сложения кыргызского народа на Тянь- Шане определенную роль сыграли своеобразная социально-политическая организация кыргызского общества и другие консолидирующие факторы.

Согласно теории этноса, в объективной реальности этнос не существует вне социальных институтов, выступающих в роли его структурообразующей формы. Притом эту роль могут выполнять самые различные социальные общности: от семьи до государства^[42]. Наличие собственной структуры организованной власти как необходимый и обязательный признак этнической общности рассматривает и большинство других исследователей этнографической науки^[43].

В этой связи трудно переоценить роль рассмотренной выше дуальной этнополитической организации Онг канат («Правое крыло») и Сол канат («Левое крыло») кыргызских племен, которая, будучи специфической форм ой государственного устройства кыргызского общества, служила ядром этнической консолидации. В процессе интеграции местных древнетюркских и могольских племен в рамках этой дуальной этнополитической структуры постепенно созревало этническое самосознание последних, что нашло отра жение в новых вариантах племенных и общекыргызских генеалогических преданий и в двойных наименованиях ряда родоплеменных объединений (кыргыз-кыпчак, кыргыз-кытай, отуз-уул-кушчу и др). Так например, в сочинении первой пол. XVIII в. «Хидайат-наме» Мир-Халь ад-Дина Яркенди, в связи с событиями в Восточном Туркестане в конце XVI., среди других кыргызских деятелей упоминается Кушкулак-бий-отуз-огул из племени кушчи^[44].

Это свидетельствует о том, что процесс формирования надплеменной идентификации кыргызских племен в рамках дуальной этнополитической организации отнюдь не означал полной утраты прежней родоплеменной идентификации. Обычно, когда представители Левого крыла переходили в состав Правого крыла или наоборот, они наряду с новой надплеменной идентификацией продолжали носить и свое племенное название. Это явление было, очевидно, настолько распространено, что было заметным даже для внешних наблюдателей.

Определенную роль в консолидации пришлых и местных компонентов в единую народность сыграла религия ислама, распространение которой всячески поддерживалось правящей верхушкой кыргызского общества для обоснования и укрепления своей власти над всеми племенами Притяньшанья.

Как показывают достаточно подробные сведения агиографических сочинений, составленных в Восточном Туркестане и Фергане в XVI–XVIII вв., – «Зийа ал-кулуб», «Джалис ал-муштакин», «Рафик ат-талибин», «Тазкира-йи ходжаган», «Актаб-и Тоглук-Тимур-хан» и т. д., исламизация пришлых кыргызских племен завершилась не позднее первой половины XVI, благодаря активной миссионерской деятельности суфийских шейхов.

В историографии Кыргызстана советского периода гос подствовало мнение, что у подавляющего большинства кыргызского населения не было религиозной приверженности исламу, религия насаждалась исключительно в интересах правящего класса. Безусловно, кыргызские феодалы использовали религию ислама, с одной стороны, для укрепления своей власти над всеми родоплеменными объединениями Кыргызстана, а с другой – для упрочения своего статуса среди других среднеазиатских и восточно-туркестанских государств. В то же время следует признать, что для самосохранения и дальн ейшего развития как самостоятельного этноса в новой конфессиональной среде региона, кыргызский народ должен был адаптироваться в культурном пространстве народов Средней Азии и Восточного Туркестана. А основой всех сторон духовной и материальной культуры народов этого региона являлась идеология ислама. К тому же местные древнетюркские и могольские племена Тянь-Шаня, влившиеся в состав кыргызского народа, также давно исповедовали религию ислама.

Поэтому большие изменения, происшедшие в этот период, вызвали существенные сдвиги в области идеологии пришлых кыргызских племен. Древний шаманизм, возникший еще в недрах родового строя, не мог в новых условиях удовлетворять нужды не только правящей верхушки, но и всего кыргызского общества.

Учение исламской религии, одним из основных принципов которого яв ляется вера в единого верховного бога-Аллаха, способствовало преодолению политеизма и консолидации всех кыргызских племен, возрождению письмен ности на основе арабской графики и распространению грамотности среди населения, сближению Кыргызстана с другими мусульманскими странами, а также обогащало его культуру. Следовательно, распространение религии ис лама среди кыргызов в XVI–XVII вв. носило объективно прогрессивный характер.

Именно при активном участии суфийских шейхов кыргызскими феода лами были составлены новые редакции санжыра (шеджере) – генеалогий кыргызских племен и общекыргызских генеалогических преданий, которые отражали сущность новой идеологии, порожденной с образованием на Тянь-Шане дуальной этнополитической организации кыргызского общества и распространением среди всех кыргызских племен религии ислама.

Такая обработка кыргызских генеалогий в духе исламской идеологии была вызвана необходимостью укрепления позиций суфийских орденов среди кыргызов, а также упрочения авторитета и власти предводителей кыргызских племен среди своих подданных. Поэтому политическая элита кыргызского общества оказывала большую поддержку исламу и настойчиво внедряла ее в массы через популярное среди народа и надежное средство коммуникации кочевников – генеалогии, знание которой было обязанностью каждого взрослого мужчины. Новая суфийская редакция генеалогии кыргызс ких племен объективно способствовала также консолидации кыргызского народа вокруг идеи исламской идентификации, что было чрезвычайно актуально в условиях перманентной войны кыргызов с калмаками Джунгарии в течение более двух столетий.

Однако, при всем многообразии генеалогических обоснований мнимого родства всех племен и родоплеменных объединений Тянь-Шаня, включенных в дуальную этнополитическую структуру кыргызов, в условиях отсутствия строго централизованного государственного управления, постоянных культурных и религиозных центров, главным консолидирующим фактором кыргызов Тянь-Шаня в области идеологии становится эпос «Манас». Не случайно, что именно здесь, на Тянь-Шане, в XVI – первой половине XVIII вв. происходил окончательный этап сложения этого выдающегося произведения эпической традиции кыргызского народа на наддиалектном общекыргызском языке. В этом эпосе нашли отражение и генеалогия, и обычное право – торе, и история народа, не столько реальная, сколько воображаемая, которую хотели бы иметь сами кыргызы.

Эпос «Манас» воплотил в себе прогрессивную идею объединения пле мен перед лицом внешней опасности, а в образе Манаса кыргызские сказители создали фигуру того идеального вождя, который мог бы стать во главе всех кыргызов, сплотить их в силу, способную противостоять любому врагу. Это уникальное явление, когда, наряду с исламской религией в сфере идеологии, основным консолидирующим фактором становится эпическое сказание, представляет собой главную особенность в развитии собственной культуры кыргызского народа на Тянь-Шане.

Как свидетельствуют письменные источники, в процессе освоения и адаптации территории Притяньшанья у кыргызов сложилось комплексное хозяйство нового типа, в котором, наряду со скотоводством, заметно возрос ла доля поливного земледелия. Сформировалось полуоседлое хозяйство со скотоводством альпийского типа (вертикальные перекочевки в горных райо нах Тянь-Шаня), после чего можно говорить о завершении формирования социально-экономической структуры кыргызского общества.^[45]

В результате воздействия всех этих факторов в политической, социально-экономической, религиозной, идеологической и культурной областях, кыргызское общество уже к концу XVI – начале XVII вв. достаточно окрепло и консолидировалось в рамках дуальной организации. Поэтому последующие трагические события в жизни народа, вызванные постоянными притеснениями со стороны более могущественного Джунгарского ханства, не смогли остановить ход этнических процессов, и кыргызы сумели отстоять свою независимость, благодаря жизнеспособности этнополитической и социальной структуры.

В дальнейшем, в XVII веке в процессе длительных контактов с казахски ми ханствами, некоторые казахские племена (катаган, алакчин и др.) также вошли в состав кыргызской народности и интегрировались в дуальную организацию^[46]. Последние значительные вкрапления иноэтнических элементов в кыргызский этнос происходили во второй половине XVII – первой половине XVIII в., когда значительная часть кыргызских племен под натиском Джунгарского ханства временно откочевала в Ферганскую долину, на Каратегин, Бадахшан и Памир. Эти события привели к вхождению в состав кыргызской народности небольших групп узбеков, таджиков и калмаков^[47].

В середине XVIII в., после разгрома Джунгарского ханства и возвращен ия северокыргызских родоплеменных объединений на свою исконную территорию, практически прекратились крупные миграции кыргызских племен. К этому времени окончательно сформировалась этнополитическая организация кыргызской народности, укрепилось ее этническое самосоз нание, определился устойчивый хозяйственно-культурный тип, сложилось фольклорное выражение историко-культурного единства кыргызских племен, и утвердилась новая религиозная идеология.

Как показывают рассмотренные в этой главе материалы исторических источников, в процессе освоения вновь обретенной территории, дуальная этнополитическая организация кыргызских племен под влиянием географич еских факторов постепенно из военно-политической структуры превращ ается в территориально-политическую структуру.

Примечательно, что основной костяк этих двух территориальных объединений Кыргыз и Отуз-Уул составляли племена трех крупных подразделений прежнего Правого крыла – Тагай, Отуз-Уул и Ичкилик. При этом значительная часть племен Левого крыла вошла в состав северной ветви, тогда как некоторые из них – басыз, багыш, мундуз, а также отдельные роды племен кушчу, саруу и кытай в результате миграций оказались среди южной ветви. В результате, по крайней мере, уже в середине ХVШ века среди племен обеих ветвей сформировалась четко выраженная региональная идентификация, что была зафиксировано в упомянутом китайском источнике «Си юйчжи».

Следовательно, истоки современного регионализма в Кыргызстане, хотя и восходят своими корнями к периоду формирования дуальной организации, они, никоим образом, не являются результатом разделения кыргызских племен на Правое и Левое крыло. Наоборот, региональная идентификация сформировалась только тогда, когда в процессе освоения новой этнической территории и постоянных миграций к двум основным подразделениям Правого крыла на юге присоединилась часть племен Левого крыла.

Постепенно из-за географической удаленности севера и юга, разделен ных высокими горами Тянь-Шаня, и отсутствия постоянных экономических и культурных связей между ними появились локальные особенности в хозяйственно-культурной жизни двух регионов. В ходе этого процесса дуальная военно-политическая организация трансформировалась в территориально-политическую структуру и практически перестала отвечать прежним генеалогическим канонам, закрепленным еще в «Маджму ат-Таварих».

После этого традиционная этнополитическая структура Правого крыла и Левого крыла превратилась в абстрактный фантом, который со временем стал непонятной головоломкой не только для знатоков генеалогии, но и многих поколений ученых-этнографов, специализирующихся по этнической истории кыргызского народа^[48].

Она приобрела еще более запутанную форму, когда группировка Ичкилик со временем фактически отпочковалась от Правого крыла и некоторыми знатоками генеалогии стала рассматриваться как самостоятельная структура в составе этнополитической организации кыргызского народа. В этой связи представляют определенный интерес сведения Н.Ф. Ситняковского, который в начале ХХ века зафиксировал разделение подразделения Ичкилик на Правое крыло и Левое крыло. Это показывает, что дуальная военно политическая организация иногда создавалась и внутри крупных родоплеменных подразделений, когда в результате центробежных тенденций и этнического сепаратизма они претендовали на самостоятельность.

Именно обособление группировки Ичкилик давало повод некоторым исследователям утверждать о триадном характере этнополитической организации кыргызского народа, что абсолютно не соответствует действительности.

Исходя из всего вышеизложенного, можно отметить, что в рассматривае мый период кыргызский народ имел все характерные черты, присущие такой крупной этничности, как народ. Согласно современной теории этноса, под понятием «народ» в смысле этнической общности понимается группа людей, члены которой имеют общее название и общие элементы культуры, обладают мифом об общем происхождении и общей исторической памятью, могут ассоциировать себя с определенной географической территорией, а также демонстрировать чувство групповой солидарности^[49].

Важнейшим элементом дуальной этнополитической структуры кыргызского народа является своеобразная система военной организации, истоки которой восходят к традициям древних кочевников Центральной Азии.

[1] Цитированные здесь фрагменты китайской рукописи «Си юйчжи» («Описание западных земель»), составленной около 1763-1770 гг., перевела на русский язык и любезно предоставила в мое распоряжение покойная Г. П. Супруненко. Рукопись этого сочинения хранится в Гос. библ. России им. В. И. Ленина. Отдел рукописей. Фонд 274, № 292[444].

Далее: «Си юйчжи».

[2] «Си юйчжи». С. 19.

[3] Солтоноев Б. Кыргыз-казак тарыхы. С. 118.

[4] Тарих-и Рашиди В 648. Л. 75а., 79а6, 170а, 189аб, 190.

[5] «Си юйчжи». С. 21.

[6] «Си юйчжи», С. 21.

[7] СМИЗО. С. 202-209. Я пользовался фотокопией рукописи «Шаджарат ал-атрак» АББ 26190 из Лондонской библиотеки British Museum, любезно предоставленной мне покойным Б. А. Ахмедовым.

[8] «Шаджарат ал-атрак». Л. 25а; Shajarat ul-atrak. Р. 39-40.

[9] Эта легенда отсутствует даже в «Мукаддима-йи Зафар-нама», откуда заимствованы почти все рассказы «Шаджарат ал-атрак» по легендарной истории тюрко-монгольских племен. Как бы то ни было, эти указания «Шаджарат ал-атрак» и «Си юй чжи» о разделении кыргызов на две части – Кыргыз и Отуз-Огул – фиксируют важнейший этап в развитии этнической и социальной организации кыргызского общества, а именно возрождение на Тянь-Шане дуальной этнополитической структуры кыргызских племен не позднее начала XVI в.

[10] МИКК. С. 200.

[11] МИКК. С. 206.

[12] МИКК. С. 202.

[13] Кляшторный С.Г. Гуннская держава. С. 177.

[14] История Киргизской ССР. 1984. С. 433.

[15] Более подробно о дуальной этнополитической организации кыргызов см.: Мокеев А.М. Дуальная этнополитическая организация кыргызов. С. 258-272; Его же. Этапы этнической истории.

[16] Солтоноев Б. Кыргыз-казак тарыхы. С. 123.

[17] «Си юйчжи». С. 38. ³⁹⁷ «Си юйчжи». С. 39.

[18] Imbault – Huart C. Recueil de documents. Р. 152.

[19] Солтоноев Б. Кыргыз-казак тарыхы. С. 121, 148, 163, 186-187, 192-196.

[20] Пиндин Чжунгээр Фанлюэ. С.102; Imbault-Huart С. Recueil de documents. Р. 153.

[21] История Киргизской ССР. С. 465.

[22] Там же.

[23] Бартольд В.В. Двенадцать лекций. С. 36.

[24] Бартолъд В.В. Киргизы. С. 517.

[25] История Киргизской ССР. С. 467.

[26] Бутанаев В.Я., Худяков Ю.С. История енисейских кыргызов. С.72.

[27] Маргулан А. Выступление. С.181.

[28] Каратаев О. Кыргыздардын этномаданий тарыхынан. С. 115.

[29] Древнетюркский словарь. С.162.; Clauson G. An Etymological Dictionary. P. 20.

[30] Более подробно об этом см.: Мокеев А.М. К вопросу о преемственности политических традиций.

[31] История Киргизской ССР. С. 434-435.

[32] Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. I. Кн. I. С. 77, 102.

[33] Hambis L. Documents. P. 98, 103.

[34] Имя одного из влиятельных кыргызских вельмож – Чигиль-бия, зафиксированное в сочинении «Тарих-и Кашгар» в связи с событиями в Восточном Туркестане в XVII в., свидетельствует об определенных генеалогических связях чигиль-моголов с кыргызскими племенами (См.: МИКК. С. 222).

[35] История Киргизской ССР. С. 434-435.

[36] Более подробно об этих идентификациях см.: История Киргизской ССР. С. 435-437.

[37] История Киргизской ССР. С. 433-434.

[38] МИКК. С. 207-209.

[39] Маджму ат-таварих. В 667. Л. 53а.

[40] Мирза Мухаммад-Хайдар. Тарих-и Рашиди. С. 184.

[41] История Киргизской ССР. С. 434.

[42] Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. С. 38-39.

[43] Куббелъ Л.Е. Этнические общности. С.126.

[44] Салахетдинова М.А. Сообщения о кыргызах в «Хидайат-наме». С.139.

[45] История Киргизской ССР. С. 452.

[46] Там же. С. 451.

[47] Там же. С. 452.

[48] Левшин И. Описание. Ч. 1; Radloff W. Observations sur les Kirghis; Валиханов Ч.Ч. Записки о киргизах; Аристов Н.А. Опыт выяснения; Ситняковский Н.Ф, Перечисление некоторых родов киргиз; Петров К.И. Очерк происхождения киргизского народа; Абрамзон С.М.Киргизы.

[49] Weber М. Essays in Sociology. Р.171-179; Deutch К. Nationalism and Social Communication. Р.96-104; Тишков В.А. Этнология и политика. С.229-230

 

Военная организация кыргызов Тянь-Шаня в XVI–XVIII вв.

Несмотря на наличие значительного количества исследований по древней и средневековой истории кыргызского народа, вопрос о военной организации кыргызов на Тянь-Шане в XVI–XVIII веках в историографии Кыргызстана остается практически неизученным. Это связано, прежде всего, с недостаточной разработанностью источников по истории кыргызского народа указанного периода, где содержатся отрывочные, но весьма ценные сообщения по рассматриваемой проблематике. Сопоставительный анализ этих новых сообщений источников с данными кыргызского фольклора позволяет воссоздать не только целостную картину военной организации кыргызов указанного периода, но и выявить общие элементы их военно -административной системы с военной традицией древних и средневековых кочевников Центральной Азии.

По заключению авторитетных исследователей по военной истории народов Центральной Азии, формы военной организации кочевых народов периода средневековья, включая кыргызов, были глубоко традиционны и своими корнями уходят вглубь веков до империи гуннов^[1].

Следовательно, становление военной организации кочевых племен Центральной Азии – предков современных тюрко-монгольских народов Евразии – тесно связано с возникновением конфедерации гуннских племен, которая сложилась на севере Китая в IV–III вв. до н.э. Примерно в этот период кочевые племена Центральной Азии, по характеристике аутентичных китайских источников, создали раннее государство, которое управлялось иерархически структурированной военно-племенной аристократией^[2]. Империя гуннов была построена на военно-административных принципах, основанных на дуальной системе административно-территориального распределения государства – Правое и Левое крылья и на «десятичной» системе организации войска. ^[3]

Согласно принципам «десятичной» системы, внедренной шаньюем Моде, вся армия гуннов делилась на воинские подразделения в 10, 100,1000 и 10 000 человек. Некоторые исследователи считают, что данная система существовала у гуннов еще раньше, однако именно Моде распространил ее на всех кочевников, включенных в состав двух крыльев империи^[4]. Высшими после шаньюя лицами в государстве были «левый» и «правый», «мудрые князья», сыновья или ближайшие родственники шаньюя. Они управляли западными и восточными территориями империи и одновременно командовали левым и правым крылом армии^[5].

Установление принципа иерархии, основанной на дуальной системе административно-территориального распределения государства и «десятичной» системе организации войска имело в истории военного дела кочевников очень важную роль. По мнению Н.Крадина теперь войско гуннов могло организоваться гораздо быстрее и обладало значительным тактическим преимуществом, нежели неиер архические организованные системы, состоящие из того же количества компонентов.

Военно-административная структура и «десятичная» система организации войска гуннов

Жесткая военная структура предполагает строгую дисциплину. Поэтому Моде шаньюй для преодоления сепаратизма племенных вождей ввел строгую военную дисциплину. Основной повинностью всего мужского населения государства была военная служба. Каждый гунн считался воином и уклон ение от исполнения военных обязанностей каралось смертью. Каждый с детства и до смерти был приписан к строго определенному воинскому подразделению и сражался под командованием своего темника^[6]. Число темников в государстве гуннов было 24 и соответствовало количеству гуннских племен, каждое из которых должно было выставлять войско в количестве 10 000 человек – тумен^[7] Своего классического воплощения эта военно-политическая структура достигла в VI–IX веках в древнетюркском каганате и государстве енисейских кыргызов и несколько позже, в XIII–XIV вв., в империях Чингисхана и Тамерлана^[8].

Для изучения вопросов становления и развития военно-административной организации тюркоязычных народов определенный интерес представляют сведения анонимного исторического труда «Шаджарат ал-атрак», составленного во второй половине XV в., или в начале XVI века на персидском языке^[9][10]. Хотя сведения этого сочинения о военной организации древних тюрков носит легендарный характер, тем не менее, в сопоставлении с данными более ранних источников, они могут быть использованы в качестве дополнительного материала при исследовании военной организации кочевых народов Центральной Азии в древности и средневековье.

Согласно сведениям этого источника, введение дуальной военн- административной системы Правого и Левого крыла приписывается Абулча-хану, сыну легендарного Тюрк-хана, который считается прародителем всех тюркских народов. Причем, в этой легенде Абулча-хану приписывается не только разделение народа и войска на Правое и Левое крыло, но и запреще ние подданным переходить из одного крыла в другое. Эта информация позволяет выявить усложняющуюся структуру власти у кочевников Центральной Азии уже в глубокой древности, хотя еще долго она по-прежнему базировалась на принципах родовой организации.

Сопоставительный анализ этого сообщения «Шаджарат ал-атрак» с материалами древнекитайских источников позволяет определить примерные хронологические рамки появления дуальной системы военно-административной организации кочевников Центральной Азии и отнести их к эпохе сложения империи гуннов в III веке до н. э.

По мнению некоторых исследователей, принцип организации войска гуннов и древних тюрков полностью соответствовал дуальной военно -административной системе и, следовательно, в их войсках еще отсутствовал центр^[11]. Однако, как показывает сведения анонимного автора, очевидно, в эпоху Тюркского каганата уже существовал центр.

Так, анонимный автор сообщает о развитии и усложнении военной организации древних тюрков в эпоху легендарного Огуз-хана. Согласно этой информации, Огуз-хан собрал и разделил свое войско на семь частей. Первую часть назвал булджунгар (караул)^[12] и поставил ее перед всеми, впереди войска; вторую часть он назвал бурунгар^[13] (ираул)^[14] и поставил ее вслед за булджунгаром; третью часть, называемую еще со времен Абулча-хана онгар (онг-кол),^[15] поставил по правую руку войска; четвертую часть, которую Абулча-хан называл джунгар (сол-кол),^[16] поставил по левую руку войска; пятую часть, которая есть главное войско, он поместил в центр и назвал ее гол (йасав);^[17] шестую часть назвал укджунгар (чангдаул)^[18] и поставил ее за голом; седьмую он назвал бостонгар (бухтарма)^[19] и определил ей место после укджунгара.

Хронологические рамки этой усовершенствованной системы построения войска могут быть соотнесены с эпохой древнетюркских государств. По за ключению специалиста по военной истории кочевников Азии Ю.С. Худякова, уже во время правления Капаган-кагана в Восточнотюркском каганате в 691 –716 гг. тюркское войско было поделено на два крыла и центр^[20].

Таким образом, введение нового подразделения войска – центр (гол или йасав) в дополнение существующим еще со времен гуннов правого и левого крыльев, которое анонимным автором приписывается легендарному предку тюрков Огуз-хану, имело место именно в древнетюркский период. Пред ставляется, что подобное дальнейшее совершенствование военной системы позволило древним тюркам создать одну из наиболее эффективных форм государственного управления в истории Центральной Азии, которая стала ключевым элементом тюркской цивилизации.

В эпоху Чингис-хана основа этой военно-административной системы практически не изменилась, и Монгольский улус также разделялся на три части: центр (кол), правое крыло (барунгар) и левое крыло (джунгар). Однако в построении войска наблюдается значительные изменения, направленные на обеспечение безопасности войска с помощью особых дозорных и фланговых подразделений, которые в совокупности назывались курен^[21].

Полководческий гений Чингис-хана заключался в том, что он довел «десятичную» систему военной организации до совершенства и путем перемешивания представителей различных племен и родов в рамках этой структуры, повсеместно создал новые административно-военные единицы^[22]. Эта мера существенно ограничила влияние племенных вождей. В результате, на основе отдельных устойчивых военных подразделений, созданных по принципу «десятичной» системы появились племена хазара или минг (тысяча), юз (сотня), кырк (сорок). По сведениям достоверных источников, монгольские воины в десятках, сотнях и тысячах в мирное время работали в хозяйстве как крестьяне^[23]. В результате некоторые вновь созданные военно-а дминистративные единицы в хозяйстве занимались исключительно определенной профессией и снабжали армию провиантом или оружием. Так на базе подобных военных и административно-хозяйственных единиц впоследствии в Чагатайском улусе возникли новые племена кушчи (сокольничие), окчу (изготовители стрел), коничи (поставщики выделанной кожи), ахтачи (конюхи), итарчи (чабаны) и.т.д. ^[24]

Период XVI – первой половины ХVIII вв. является важнейшим этапом самостоятельного политического, социального и этнического развития кыргызской народности, оказавшей огромное влияние на судьбу народа в последующие столетия на его исконно этнической территории.

Рассматриваемый период истории кыргызского народа был заполнен событиями, во многих отношениях связанными с постоянной борьбой против иноземных захватчиков за свою независимость. Это требовало создания эффективной системы военной организации с учетом особенностей политического строя, экономических и социальных отношений общества, а также географических условий Тянь-Шаня.

Источники отмечают существование у кыргызов определенной системы формирования войска, а также своеобразной тактики ведения боя. По сведениям аутентичного китайского источника XVIII века «Сиюй чжи», «…Каждый раз, как неприятель вторгается в (их) границы и готовится сраж аться, тотчас собирают соплеменников и назначают предводителей. Он- баши (десятский) – глава десяти человек, жуз-баши (сотник) – глава сотни человек, минбек (тысячник) – глава тысячи человек. Один тысячник командуе т десятью сотниками, один сотник руководит десятью десятниками, один десятник командует десятью подчиненными»^[25]. Это сообщение достоверног о источника подтверждается материалами эпоса «Манас», где упоминается он башы (десятник), элуу башы (пятидесятник), жуз башы (сотник) и мин башы (тысячник)^[26].

Как видно из вышеизложенного сведения источника, кыргызское войско носило характер народного ополчения и собиралось только в случае чрезвыч айных ситуаций, а также комплектовалось по традиционной «десятичной» системе военной организации кочевников Центральной Азии. Это подтверж дается сведениями другого китайского источника цинской эпохи «Сиюй вэньцзянь лу» («Записки о западных землях»), согласно которому количество стрелков у кыргызов доходило до 100 тысяч человек^[27]. Разумеется, такого количество войско можно было собрать только в случае острой необходимости по принципу мобилизации народного ополчения.

Насколько позволяют судить материалы эпоса «Манас», боевой строй кыргызского войска, как у древних тюрков и монголов предполагал располож ение основных военных подразделений в центре, на правом и левом флангах. Такое деление было в определенной степени связано с подразделением кыргызских родоплеменных объединений на два «крыла» и отражало политич ескую структуру общества. Военные отряды внутри этих трех подраз делений комплектовались по принципу родоплеменного деления, а затем распределялись по десяткам, сотням, тысячам и десяткам тысяч (туменам).

Немаловажный интерес представляет сообщение источников о военных чинах и об их функциях у кыргызов. Так, в китайском источнике XVIII века о военном деле кыргызов говорится: «Их метод расстановки войска примерно следующий: ведающий боевым порядком кара-дугуань^[28] выстраивает войско и слушает приказы полководца. Что касается заготовки провианта и фуража, то этим делом ведает шанбек.^[29] Надзор за беглыми и праздно живущими, распускающими злостные слухи и затевающими беспорядки, осуществляют кара-казы⁴⁵⁸ и бача-шабу⁴⁵⁹. В ведении полководца – позиция войска и отдача приказа в важных случаях. Обязанность сопи⁴⁶⁰ слушать его распоряжения и передавать приказы. Сопи – это то же, что у уйгуров чин шивея (офицер). Такова основа их (кыргызов) расстановки войска»⁴⁶¹.

Как видно из вышеизложенного сведения источника, войско кыргызов было построено в соответствии с принципами иерархической системы, где воеводы всех подразделений подчинялись приказам главнокомандующего армией. Приказы передавались нижестоящим командирам через специальных посыльных, которые назывались, сопи. Как и в армии монголов эпохи Чингис-хана, у кыргызов имелись специальные подразделения по обеспечен ию войска провиантом и фуражом, вероятно, также, обмундированием и амуницией, командиры которых назывались шанбек⁴⁶². Как будет показано ниже, эти подразделения тылового обеспечения в эпосе «Манас» называются оорук. Для поддержания дисциплины и предотвращения паники в боевых условиях действовали полевые армейские трибуналы, состоящие из так называемых офицеров кара-казы и бача-шабу, которые строго наказывали паникеров и дезертиров.

Судя по сообщениям источников, тактика ведения боя кыргызского войска была построена таким образом,

Казы – от арабского казий (судья, который руководствовался шариатом – мусульманским правом). Именно в этом значении сохранилось слово казы в кыргызском языке. См.: Юдахин К. К. Кыргызско-русский словарь. С. 317.

⁴⁵⁹ Бача в кыргиызском языке встречается в сочетании молдо бача в смысле ученик медресе и начальной школы. Слово шабу (шабы) в кыргызском языке не сохранилось, очевидно, оно было заимствовано у уйгуров. В уйгурском языке шабы означает ученик, словосочетание бача- шабу, очевидно, подразумевает помощника и ученика казы. См.: Радлов В. В. Опыт словаря тюркских наречий. Т. IV, ч. 1. С. 988.

Термин сопи происходит от арабского слова суфий и в кыргызский язык вошел в форме сопу и означает набожного, смиренного человека. Памирские кыргызы употребляют слово супе в значении – человек, пользующийся авторитетом и имеющий власть в своей среде. См.:

Юдахин К.К. Кыргызско-русский словарь. С. 655, 664.

• «Си юй чжи». Книга 3. С. 2-3.
• В монгольской армии состояли особые чины по хозяйственной части, которые назывались черби (в кыргызском языке – чарба).

чтобы максимально использовать преимущества характерной для территории Кыргызстана горной местности. В сочинении османского автора XVI века Сейфи Челеби о военной тактике кыргызов говорится следующее: «Если какой-нибудь царь поведет на них войско, то они отправляют свои семьи в глубь гор, а сами занимают проходы, чтобы никто не прошел… Вслед за тем они производят нападение и разбивают врагов».^[30] Это сообщение Сейфи подтверждается сведениями вышеупомянутого китайского источника «Сиюй чжи» о военной тактике кыргызов: «Посадят в засаду людей в удобном месте и посылают понемногу солдат на перехват… Или же заманивают в узкую горную долину, а как только враг пройдет, атакуют наподобие облавной охоты». Эти сообщения независимых друг от друга аутентичных источников также полностью согласуются сведениями первого кыргызского историка Белека Солтоноева, автора «Кыргыз тарыхы», составленной в конце XIX – начале XX вв. Опираясь на сообщения знатоков истории, по этому поводу Б.Солтоноев пишет, что кыргызы при вторжении захватчиков в свои владения обычно устраивали засаду и внезапным, молниеносным нападением из-за укрытия уничтожали врагов^[31].

Таким образом, во время боя кыргызы широко использовали тактику засады (буктурма) в сочетании с методами ведения облавной охоты, которая, как известно, еще со времен гуннов, древних тюрков и монголов была не только забавой и источником пополнения продовольствия, но и имела значение маневров для войска. Как передает персидский историк XIII в. А. Джувейни, значение облавной охоты в приобретении боевых навыков у монголов говорил и сам Чингис-хан: «Когда нет войны с врагами, пусть предаются делу лова – учат сыновей, как гнать диких животных, чтобы они в бою обретали силу и выносливость и затем бросались на врага, как на диких животных, не щадя себя»^[32]. По материалам эпоса «Манас», у кыргызов помимо охоты большое значение для военных учений имела национальная игра в альчики – ордо, во время которой игроки соревновались, кто быстрее уничтожит ханскую ставку соперника^[33].

Насколько позволяют судить материалы эпоса «Манас» и отложившиеся в кыргызском языке военные термины, во время похода войска (кошуун или кол)^[34] соблюдался определенный порядок. Впереди походной колонны шла разведывательная группа (чалгын). В военном деле кыргызов исключительн ое значение придавалось разведке, которая постоянно осуществлялась как в мирное, так и в военное время. В группу разведки отбирались наиболее храбрые и бесстрашные воины. При этом предпочтение отдавалось, как прав ило, тем лицам, которые знали языки противника и обладали достаточной информацией о вражеской стране. Так, перед Великим походом в Бейджин Манас определил группу разведки (чалгын) в составе двух человек – Алманбета, выходца из страны калмаков и Сыргака. Только после серьезного скандала, разразившегося между Алманбетом и Чубаком, который оскор бился за то, что остался за бортом группы разведки, Манас был вынужден включить его третьим членом этой отборной группы.^[35] Бойцам группы разведки представлялись самые выносливые лошади, и выдавалось лучшее вооружение и обмундирование, включая личное оружие и лошадей Манаса и Семетея.

Вслед за группой разведки шел дозорный отряд (кайгуул), в обязанности которого входило осуществление разведки боем и заманивание врага в ловушку^[36]. Впереди главных сил шла сторожевая охрана (кароол)^[37], которая одновременно выполняла функцию авангарда^[38]. Походную колонну замыкал арьергард (оорук), где, кроме обоза, находились раненые и персонал тылов ого обеспечения^[39]. Как известно, еще в эпоху Чингис-хана в монгольском войске была создана интендантская служба и учреждена новая должность – черби или армейских интендантов, которые занимались обеспечением войска провиантом, обмундированием и оружием^[40]. В оборонительном бою кыргызов важная роль отводилась организации засады (буктурма), что подтверждаются вышеприведенными сведениями китайского источника.

Командующие всех этих военных подразделений подчинялись приказам и указаниям жолбашчы, главная обязанность которого составляла разведка противника в мирное и военное время. Кроме того, жолбашчы при походных условиях войск должны были исполнять обязанности колонновожатых, кото рые определяли пути движения и места стоянок войск. Функциональные обяз анности жолбашчы примерно соответствуют обязанностям вышеупомянутог о кара-дугуана – начальника штаба современного войска. Как показывают сведения источников, в армии Чингис-хана аналогичные обязанности выпол няли высшие войсковые начальники, которые назывались юртаджи.

Такая достаточно развитая и отлаженная система военной организации с использованием наиболее рациональных тактических приемов ведения обор онительного боя в условиях горной местности позволяла кыргызам успешно отражать нападения внешних врагов и сохранить свою независимость в течение столетий. Поэтому составители «Сиюй вэньцзянь лу» следующим образом характеризуют воинственный дух кыргызов: «…с дробовиком и деревянной пикой мчатся по ровной степи, внезапно нападают и храбро идут вперед… даже джунгары во времена своего могущества не могли подчинить их»^[41].

Согласно материалам эпоса «Манас», крупные войсковые подразделения кыргызов были посажены на лошадей различных мастей^[42], что находит параллели в организации гвардейской «тысячи багадуров» Чингис-хана, которая имела лошадей вороной масти^[43]. Очевидно, такой порядок построения военных подразделений облегчал управление войском в боевых условиях, ибо масти лошадей служили отличным опознавательным знаком для полководца и командующих флангами.

Резюмируя все вышеизложенное можно отметить, что военная организа ция кыргызов в XVI–XVIII веках развивалась на собственной основе и явилась результатом развития общественных и политических отношений Центральной Азии монгольского периода XII–XV веков. Но ее форма, в отлич ие от содержания, была традиционной, т.е., существовала в виде институтов, уже «изобретенных» и апробированных в кочевых империях гуннов, древних тюрков, енисейских кыргызов и монголов. Основными элементами этих об щих традиционных институтов являются два «крыла» – правое (барунгар или онг); левое (джунгар или сол); и центр (ясав или кол), а также «десятичная» система военно-административной организации общества и войска.

Кроме этого, как показывает сопоставительный анализ сведений «Шаджарат ал-атрак» с материалами эпоса «Манас», и в построении поход ного строя войска древних тюрков и кыргызов имеются общие элементы, к числу которых можно отнести названия таких военных подразделений, как кароол, эроол, буктурма и кол. Все это свидетельствует о преемственности политической культуры кочевых народов Центральной Азии в древности и средневековья, что было обусловлено общностью истории и культуры этих народов.

Именно благодаря эффективности дуальной этнополитической струк туры и специфической военной организации, кыргызский народ выдержал те трудные испытания, которые выпали на его долю в последующие столетия после обретения своей этнической территории в горах Ала-Тоо.

[1] Худяков Ю.С. Вооружение центрально-азиатских кочевников. С.166-167.

[2] Крадин Н.Н. Империя Хунну. С. 55-59

[3] Худяков Ю.С. Вооружение средневековых кочевников. С. 49–50.

[4] Крадин Н.Н. Империя Хунну. С. 55-59

[5] Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы. С. 63.

[6] Очевидно, эта традиция всеобщей воинской обязанности гуннов продолжалась и в государстве Караханидов. Об этом свидетельствует сведения Махмуда Кашгари о том, что для поддержания военной дисциплины у караханидов существовали специальные регистрационные книги, которые назывались «ай битиги», где записывались имена всех военнообязанных граждан государства. Более подробно об этом см.: Genf R. Ka garli Mahmuda Gore XI Yuzyilda Turk Dunyasi. S. 101.

[7] Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы. С.63.

[8] Ogel B. Turk kulturunun geli me faglari. C. 302; Roux Jean-Paul. Histoire des Turcs. Р. 93-94; Donuk A. Eski Turk Devletlerinde Idari-Askeri unvan ve terimler; Худяков Ю.С. Вооружение енисейских кыргызов; Кычанов Е.И. Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир. С. 142.; Скрынникова Т.Д. Структура власти монгольских кочевников. С. 204218; Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы. С. 83-150; Ercilasun A. B. Askerlikte onlu sisteme turklerin katkilan. S. 151-158; Бутанаев В.Я., Худяков Ю.С.. История енисейских кыргызов. С. 73-74; Уложение Тимура. С.124.

[9] Более подробные сведения об этом сочинении см.: СМИЗО. С.

[10] -209.

[11] Doerfer G. Turkische und Mongolische elemente im Neupersischen. Р. 85.

[12] В сочинении тимуридской эпохи « Матла ас-садайн ва маджма ал-бахрайн» Абд ар-Раззака Самарканда это подразделение в армии Тимура называется караул-и кол. См.: МИКК. С.167.

[13] В древнетюркском языке бурун означает «передняя часть». См.: Махмуд ал-Кашгари Диван Лугат ат-Турк. С. 376.

[14] В эпосе «Манас» встречается термин эроол, который является названием одной из передовых групп войска. См.: Манас. Биринчи бєлїк. 1-китеп. С. 96. Очевидно, под этим термином подразумевается подразделение кайгуул, о чем пойдет речь ниже.

[15] На чигильском диалекте древнетюркского языка он имеет значение «правый». См.: Махмуд ал-Кашгари. Диван Лугат ат-Турк. С. 80.; В сочинении тимуридской эпохи «Зафар наме» Низам ад-Дина Шами это подразделение в армии Тимура называется бараунгар. См.: МИКК.107.

[16] В древнетюркском языке сол означает « левый». См.: Махмуд ал-Кашгари. Диван Лугат ат- Ту рк. С.840.

[17] В армии Чингис-хана и Тимура это подразделение также называлось кол. См.: Doerfer G. Turkische und Mongolische elemente im Neupersischen. Р. 89-91; МИКК. С.104,167.

[18] Насколько известно, это подразделение под названием чагдаул впервые появляется в армии Чингис-хана и оно действительно располагалось вслед за гол (йасав). См.: Doerfer G. Turkische und Mongolische elemente im Neupersischen. Р. 89.

[19] В армии Чингис-хана это подразделение называется гежиге и распологалось вслед за чагдаулом См.: Doerfer G. Turkische und Mongolische elemente im Neupersischen. Р. 89. В армии Тимура это подразделение называлось бакаул. См.: МИКК. С. 155.

[20] Худяков Ю.С. Вооружение средневековых кочевников. С. 164.

[21] Doerfer G. Turkische und Mongolische elemente im Neupersischen. Р. 88-89.

[22] Худяков Ю.С. Вооружение центрально-азиатских кочевников. С. 166.

[23] Кычанов Е.И. Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир. С. 248.

[24] Пищулина К.А. Юго-Восточный Казахстан. С. 194-195; Manz B.F. The rise and rule of Tamerlan. P. 171-172. На семантику этнонима окчу в значении «изготовляющие стрелы» впервые обратил внимание С.М.Абрамзон (Более подробно об этом см.: Абрамзон С.М. К семантике киргизских этнонимов. С. 128.).

[25] «Си юй чжи». Книга 3. С. 2-3.

[26] Манас. Биринчи болук. 1-китеп. С. 44.

[27] «Сиюй вэньцзянь лу». Цз.4. С.7. Цитированные здесь фрагменты китайской рукописи «Сиюй вэньцзянь лу», составленной во второй половине XVIII в. перевела на русский язык и любезно предоставила в мое распоряжение покойная Г.П. Супруненко.

[28] Термин дугуанъ соответствует термину туйгун в современном кыргызском языке, который употребляется как положительный эпитет богатыря, молодца. Оно зафиксировано уже в древнетюркских руничес ких надписях в сочетании «туйгун элтебер» и означало высокое достоинс тво личности. См.: Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. Т.III, ч. 2. С. 1424.

[29] В современном кыргызском языке слово шан означает величие, важность. В ярлыках Тохтамыша встречается титул «шанлыг киши» в значении чиновник. См.: Радлов В. В. Опыт словаря тюркских наречий. Т. IV, ч. 1. С. 949.

[30] Бартольд В. В. Очерк истории Семиречья. С. 97; Его же. Киргизы. С. 517; Султанов Т. И. Краткое описание сочинения Сейфи. С. 49.

[31] Солтоноев Б. Кыргыз тарыхы. С.17.

[32] Кычанов Е.И. Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир. С. 247-248.

[33] Манас. Биринчи бєлїк, 2-китеп. С. 134–135. Более подробно о роли игры ордо в военном искусстве кыргызского народа см.: Солтоноев  Б. Кыргыз тарыхы. С. 13–15.

[34] По определению В.В.Бартольда, слово кошун вошло в тюркские языки из монгольского языка. В XV веке в Моголистане кошуном назывался отряд в 1000 человек, а в армии Тимура кошун состоял всего от 50 до 100 воинов.

[35] Манас. Биринчи бєлїк, 2-китеп. С. 132-134.

[36] Манас. Биринчи бєлїк, 1-китеп. С. 294-295. О расположении группы кайгуул вслед за группой чалгын в эпосе «Манас» говорится следующее: «Алдына салып чалгынды, артынан коюп кайгуулду» (Впереди послал разведку, а вслед за ней отправил дозорную группу). См.: Семетей. Манас эпосунун экинчи бєлїгї. С. 267. В условиях оборонной войны, группа кайгуул выполняла роль разведывательно-истребительного отряда на достаточно удаленном от основных сил войска расстоянии. См.: Солтоноев Б. Кыргыз тарыхы. С.18.

[37] В армии Тимура это подразделение также называлось караул.См.: МИКК. С. 124.

[38] Манас. Биринчи бєлїк, 2-китеп. С.132-134. Как явствует из соответствующего текста эпоса, иногда группа сторожевой охраны (кароол) пыталась выполнять обязанности дозорного отряда (кайгуул).

[39] Манас. Биринчи бєлїк, 2-китеп. С. 154. В армии Тимура это подразделение также называлось огрук. См.: МИКК. с. 109,157.

[40] Худяков Ю.С. Вооружение центрально-азиатских кочевников. С. 156.

[41] «Сиюй вэньцзянь лу». Цз. 4. С.7.

[42] Манас. Биринчи бєлїк, 2-китеп. С. 171; Манас. Айтуучу: Жусуп Мамай. С. 132. Впервые на это обратил внимание известный этнограф С.М. Абрамзон, который, опираясь на материалы эпоса «Манас» высказал предположение, что отдельные части кыргызского войска, представленные определенными родовыми подразделениями, различались и по мастям лошади. (Более подробно об этом см.: Абрамзон С.М. К семантике киргизских этнонимов. С. 128.).

[43] По сообщениям источников, традиция формирования крупных военных группировок, исходя из масти лошадей, также восходит к эпохе гуннов, согласно которым во время далеких южных походов в армии Моде шаньюя было четыре конных корпуса, различавшихся цветом масти лошадей. См.: Худяков Ю.С. Вооружение средневековых кочевников. С. 50.

2.3. Расселение кыргызских племен в XVI – перв. пол. XVIII вв.

Проблема территориальной локализации кыргызских племен в XVII – первой половине XVIII вв. остается недостаточно разработанной в исторической литературе. Одной из причин слабой изученности этой проблемы является фрагментарность известий о кыргызах, имеющихся в средневековых письменных источниках. Ниже мы попытаемся систематизировать доступные нам сведения восточных и европейских источников XVI–ХIX вв. по этому вопросу и на основе сопоставительного анализа сообщений авторов этих сочинений с материалами кыргызской народной этногонии дать более полную картину расселения кыргызских племен в рассматриваемый период.

При изучении настоящей проблемы наибольшую ценность представляет сочинение Мухаммеда Хайдара «Тарих-и Рашиди», написанное им в середи не ХVI в. после своего отъезда из Кашгарии в Индию. В этом источнике имеются важные сведения о проживании кыргызов в различных районах северо-восточной части Средней Азии и в соседних областях в конце XV – первой половине XVI вв. В частности, Мухаммед Хайдар упоминает кыргызов в связи с событиями, происшедшими на Иссык-Куле, в Кочкоре, Джумгале, Ат-Баши, Ак-Сае, Чалыше и Турфане, а также рассказывает об их набегах на города Туркестан, Сайрам, Андижан и Аксу. По его словам, уже в 916/1510 г. никто из моголов не мог оставаться в Моголистане (современный Кыр гызстан и Юго-Восточный Казахстан) из-за кыргызов^[1][2].

Все эти сведения в целом хорошо согласуются и подтверждаются сообщениями как современников Мухаммед Хайдара, так и более поздних авторов. В этом отношении немаловажный интерес представляет карта английского путешественника А. Дженкинсона, которая впервые была издана в 1562 г. Если путешествие А. Дженкинсона в 1557–58 гг. не принесло для географии Тянь-Шаня новых открытий^[3], то в составленной им карте содержится ряд новых данных о расселении кыргызов в середине ХVI в.

А. Дженкинсон в своей карте, озаглавленной «Описание России, Московии и Татарии», указывает северные, западные и южные границы территории расселения кыр гызских племен, которые они занимали во время его путешествия, т.е., в середине ХVI в. К сожалению, восточные пределы кыргызской территории оказались вне рамок карты. Как видно из этой карты, южные границы расселения кыргызов простирались почти до самого города Кашгара (Каскар), а западные пределы вплотную соприкасались с городом Андижан (Андеген). На севере пределы кыргызских земель соприкасаются с южными границами территории казахов (кассаки). Между прочим, на этих северных границах кыргызов А. Дженкинсон поместил картину, где на больших деревьях висят человеческие трупы, а перед ними несколько человек стоят на коленях с протянутыми руками в сторону трупов. Под этим изображением приводится интересная легенда о том, что кыргызы являются язычниками, и они оставляют трупы умерших на ветках высоких деревьев^[4].

В связи с этим следует отметить сообщения турецкого автора Сейфи, писавшего в 1582 г. о том, что у кыргызов трупы умерших клались в гробах на ветви высоких деревьев^[5]. Хотя Сейфи также имел в виду кыргызов, проживавших в это время в горах Тянь-Шаня, В.В. Бартольд считал, что это сведения, вероятно, заимствованы из более ранних письменных известий об енисейских кыргызах^[6]. Поэтому мы считаем, что совпадение сообщений двух независимых друг от друга авторов, очевидно, не случайно. Скорее всего, этот позже исчезнувший похоронный обряд свидетельствует о том, что определенная часть кыргызских племен и после переселения из Алтая на Тянь-Шань продолжали придерживаться некоторых несвойственных мусульманскому населению региона доисламских традиций, что было заметно для посторонних наблюдателей.

Вышеприведенные данные о расселении кыргызов, содержащиеся в труд ах Мухаммеда Хайдара, Дженкинсона и Сейфи, подтверждаются и допол няются также сообщениями ряда агиографических сочинений XVI–XVII вв.

Так, по сведениям «Зийа ал-кулуб», «Джалис-и муштакин» и «Рафик ат талибин» в начале последнего десятилетия XVI в. кыргызы занимали территорию, расположенную между Чалышем и Таласом с юга на север и между Турфаном и Сарыколом с Востока на Запад^[7].

Все эти сведения источников имеют важное значение для выяснения вопроса о продвижении кыргызов в юго-западные районы Средней Азии, который, в силу скудости и противоречивости сведений источников, до сих пор остается неясным. По этой проблеме в настоящее время среди исследователей существуют самые различные точки зрения, среди которых можно выделить следующее три основные направления.

´ Кыргызы появились на Памире и прилегающих к нему районах уже в IX–X вв.^[8].

´ Переселение кыргызов на Памир, Каратегин и Гиссар связано с агрессией калмакских феодалов на ТяньШань в начале XVII в.^[9].

´ Передвижение кыргызов в направлении горных районов Памиро-Алая было вызвано давлением калмаков в XVIII в.^[10].

Не вдаваясь в подробный анализ первого взгляда, который еще остается спорным, перейдем к рассмотрению двух последних. На наш взгляд, оба эти мнения ошибочны потому, что они в равной степени рассматривают данное передвижение кыргызов как одноэтапный процесс.

Одно из самых ранних упоминаний о проживании кыргызов в Кара-тегине содержится в двух списках агиографического сочинения «Тазкира-йи Ходжа Мухаммад Шариф», написанном во второй половине XVI в. В описании похода Абд ал-Латиф-султана, сына Абд-ар-Рашид-хана против кыргызов, который состоялся, приблизительно между 959 г.х./1551–52 и 963 г.х./1555–56 гг.^[11] сообщается: «В то время в Кашгаре тора был Абд ал-Латиф- султан, сын Абд ар-Рашид-хана. Кыргызы тогда были в Каратегине. Они даже издали не видели города»^[12][13].

Принимая во внимание вышеприведенные сведения источников о рассел ении кыргызов в середине XVI в., согласно которым кыргызы в то время полностью занимали всю Алайскую долину, мы допускаем возможность проживания кыргызов в Каратегине уже в 1551–1556 гг., как об этом сооб щает автор «Тазкира-йи Ходжа Мухаммад Шариф».

Более достоверное известие, связывающее кыргызов с Каратегином, встречается в «Абдалла-наме» («Шараф наме-йи шахи») Хафиз-и Таныша. В нем сообщается, что в 983 г.х. (около 1575 г.) кыргызские войска, двинувшись со стороны Каратегина, вторглись в Гиссар и до Дехнау и вернулись к себе той же дорогой, по которой пришли^[14].

В свете вышеприведенных сообщений источников этот факт можно рассматривать как подтверждение того, что к началу последней четверти XVI в. значительная часть кыргызских племен прочно утвердившись в районе Алая и Каратегина, начала постепенно продвигаться дальше на запад в сторо ну Гиссара и Куляба. К сожалению, отсутствие других известий источников не позволяет выяснить причины и последовательность этого передвижения.

Во всяком случае, по сведениям Махмуда ибн Вали, уже в первой четверти XVII в. западные границы кочевий кыргызских племен доходили до Куляба, откуда они совершали набеги на жителей оседлых районов Кулябского (Хутталанского) вилайета. Эти сообщения балхский историк излагает в связи с началом политической деятельности одного из сыновей Надир-Мухаммад-хана Абд ал-Азиз-султана, которому отец пожаловал титул правителя Хутталанского вилайета. По словам автора, аталыком этого султана хан назначил Абд ар-Рахман Уйшуна и отправил их в Хутталан для исполнения своих обязанностей. После прибытия нового правителя жители вилайета пришли к нему с жалобой на кыргызов. «Несколько лет раньше, – пишет Махмуд ибн Вали, – жителям и подданным тех пределов был причинен ущерб со стороны племени (улус) кыргызов. Однако до этого времени возмещение того ущерба было отложено, и теперь у них появился повод для мщения. (Поэтому) о дерзости того злосчастного племени (кыргызов), которые в это время проживали в недоступных теснинах и ущельях, простирающихся от тех пределов (Хутталана) до Кашгара, довели до слуха августейшего (Абд ал-Азиз-султана)»^[15]. Далее рассказывается, что, услышав эту жалобу, султан тотчас же принял решение лично отправиться для наказания кыргызов. Но Абд ар-Рахман аталык попросил его поручить это дело ему, и, получив разрешение, с войском двинулся на кочевья кыргызов. Достигнув стойбища (юртгах) кыргызских племен в местности Алан, Абд ар- Рахман аталык учинил жестокую расправу над ними и возвратился с большой добычей и пленными^[16].

В своей «Географии» Махмуд ибн Вали дает более точные данные о расселении кыргызов в южных районах Средней Азии. «Хутталан, – пишет автор, который ныне известен как Кулаб, считается четвертой частью (области Балх). Ягсу, Чахарсу, Кангурт, Даштак, Вашжерд, Дашт-и Кулак, Кала-и Земм и Ясси, почти до Дашт-и Алан являются жилищами и обиталищами киргизских племен»^[17].

В этом перечне названий восточных районов Хутталана вызывает интерес топоним Алан или Дашт-и Алан (буквально «Аланская степь»), под которым автор, очевидно, подразумевает Алайскую долину. В другом месте своего сочинения Махмуд ибн Вали, перечисляя заслуги Абд ар-Рахман аталыка, между прочим, упоминает и этот поход аталыка против кыргызов, причем в этом случае название вышеуказанной местности написано как Дашт-и Алай^[18].

Точная дата этого похода балхского войска под начальством Абд ар-Рахман аталыка против кыргызов не приводится и ее можно установить только приблизительно. По сообщению автора, Абд ал-Азиз-султан родился в 1023 г.х., соответствующем году барса⁴⁹³, т.е., в 1614 г., а после похода его войск против кыргызов он в качестве правителя Хутталанского вилайета оставался до 1040/1630–31 г.^[19].

Поэтому есть основание полагать, что указанный поход Абд а-Рахман аталыка против кыргызов Дашт-и Алая состоялся где-то в конце 20-х годов XVII в.

В связи с этим небезынтересно отметить, что в эпосе «Манас» в рассказ ах о переселении кыргызов с Алтая в Среднюю Азию упоминаются сле дующие районы, которые были заняты вновь прибывшими кыргызами: Сары-Кол, Ак-Сай, Тагарма, Алай, Гиссарские горы и горы Кенжута^[20]. Согласно, эпическому преданию, основным районом сосредоточения кыргызских племен была Алайская долина, куда был предпринят поход хана царства Маймуна (Меймене) Шоорука для наказания кыргызов, которые беспокоили его подданных и купцов^[21]. В свете, вышеприведенных сообщений достов ерного источника можно полагать, что в этих преданиях эпоса «Манас» нашли отражение реальные исторические события, происшедшие на юге Средней Азии в конце XVI – начале XVII вв.

Вторая и наиболее распространенная точка зрение о передвижении кыргызов в направлении Каратегина и Гиссара основана на сообщении В.В. Бартольда о прибытии двенадцати тысяч семей кыргызов в Гиссар через Каратегин в начале 1636г. Данное известие В.В. Бартольд извлек из четвертой части шестого тома «Бахр ал-асрар»^[22] и в своих трудах дал только краткий пересказ сообщения Махмуда ибн Вали о приезде большой группы кыргызов в Гиссар. Поэтому в научный обиход не было введено содержащееся в этом источнике сообщение о прежнем местожительстве кыргызов, а проверка пересказа В.В. Бартольда долгое время затруднялась недоступностью источника.

Полный перевод этого места из «Бахр ал-асрар» выглядит следующим образом: «Одним из событий, показывающих могущество силы и величие славы милостивого хакана (Надир Мухаммада) является то, что в раджабе 1045 г.х.⁴⁹⁸ двенадцать тысяч семей кыргызов, которые (до этого) обитали в области Каракорума и Керулена и проводили жизнь в неверии, в невежестве и в заблуждении, прибыли через Каратегин в окрестности Гиссара (и вступили) под управление счастливого государя. В новолунии шабана вышеуказанного года⁴⁹⁹ двенадцать человек из главарей того племени (прибыли) в столицу (Балх), являющуюся куполом ислама в сопровождении Хаджим-аталыка Хитая и удостоились чести приема августейшего. И языком мольбы и беспомощности довели до слуха его величества (Надир-Мухаммед- хана), что когда этих, идущих по пути заблуждения петля государя вывела из бездны невежества на пространство понимания и осознания (веры ислама). Тогда желанием сердца всех стало то, чтобы, не останавливаясь ни на каком месте, со своими семьями и детьми достигнуть покровительства, заботы и милости (хана).

Однако Ташфулад-кушбеги, который от великого хана получил право управления делами Гиссарского вилайета, помешал проходу этих просителей покровительства (хана). Поэтому, остановившись на том месте, с небольшим отрядом из нескольких человек (кыргызы) поспешили на встречу (с государем) для устранения этой преграды, полной хитрости»⁵⁰⁰. Далее сообщается, что Надир-Мухаммад-хан, выслушав их просьбы и жалобы, одарил упомянутых главарей почетными халатами и наличными деньгами. Затем одного из своих ясаулов отправил в Бухару к Имамкули-хану, чтобы доложить ему просьбу кыргызов о покровительстве. Этот ясаул вернулся в Балх через 15 дней и принес с собой письменный вердикт от Имамкули-хана, удовлетворяющий просьбу кыргызов и предписывающий своим наместникам не чинить обиду новым пришельцам. Тогда Надир-Мухаммад-хан послал

• 2/XII.1635-9/I, 1636 г.
• 10 января 1636 г.
• Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 277а.

некоего Пай-Мухаммад-ясаула в Гиссар, чтобы он довел до сведения кыргызов и правителя этого вилайета разрешение Имамкули-хана^[23].

В этом сообщении Махмуд ибн Вали самым интересным и в то же время неясным местом является название области, где раньше жили упомянутые двенадцать тысяч семей кыргызов. Автор, который для обозначения соседних районов Бухарского ханства, в своем труде постоянно употребляет такие общеизвестные названия, как Дашт-и Кыпчак, Моголистан, Туркестан, Кашгар, Тибет и т.д. очевидно не случайно называет прежнее местожительс тво этих кыргызов Каракорумом и Керуленом. Тем более, что, будучи придворным историком Надир-Мухаммад-хана, он мог лично встречаться с теми кыргызами, которые 10 января 1636г. были приняты в Балхе. Поэтому это заслуживающее внимания известие Махмуд ибн Вали требует более подробного анализа.

Прежде всего, следует отметить, что в другом месте своего сочинения после описания успешного похода войск Имамкули-хана против кыргызов и казахов, сообщается, что он достиг местности Юлдуз, где скрывались бежав шие от преследования казахские и кыргызские племена. Далее автор пишет, что теперь благодаря этой победе, границы государства (Аштарханидов) с запада на восток простираются от реки Мургаба до пределов Каракорума и Керулена⁵⁰². В этом случае Махмуд ибн Вали под Каракорумом и Керуленом, естественно, подразумевает всю обширную территорию, лежащую на востоке от Юлдуза. Поэтому трудно предположить, что упомянутые двенадцать тысяч семейств кыргызов прибыли в Гиссар непосредственно из района, лежащего между реками Орхона и Керулена, а, скорее всего, переселились из Джунгарии. Во всяком случае, подчеркивание самого Махмуда ибн Вали о неверии, т.е., язычестве прибывшей в Гиссар большой группы кыргызов, лишний раз подтверждает его сообщение о том, что они переселились откуда-то из глубин Центральной Азии, скорее всего, из Джунгарии.

К сожалению, о дальнейшей судьбе этой группы кыргызов в «Бахр ал-асрар» ничего не сообщается. Только при описании обстоятельства вторжен ия войск правителя Индии Шах-Джахана в пределы Балхского ханства в середине 1639г. упоминается, что в составе балхского войска, преградившего путь индийцам в районе Кундуза, находился отряд, состоящий из двух тысяч кыргызов и калмаков^[24]. Не исключено, что они были из числа тех же кыргызов, которые прибыли в Гиссар в начале 1636 г. Также остается неясным вопрос об их оседании в этом оседло-земледельческом районе юга Средней Азии.

Что касается тех кыргызских племен, которые в течение XVII в. приним али активное участие в политических событиях, происходивших в Восточном Туркестане^[25], то по свидетельству источников, их расселение в пределах этой культурной страны сопровождалось частичным оседанием. Так, по сведениям кашгарских авторов уже в 30-х годах XVI в. началось оседание кыргызов в районах вокруг Кашгара и к югу от него до Янги- Хисара^[26]. Безусловно, в процессе этого оседания происходило изменение хозяйственного уклада осевших кыргызов, что постепенно должно было привести к их интеграции с местным оседлым населением и обособлению от своих остальных сородичей, которые по-прежнему продолжали вести кочевой образ жизни.

В связи с этим представляет большой интерес употребление термина карайанчук в «Хронике» Шах Махмуда Чураса по отношению к некоторой части кыргызов и калмаков, проживавших в Кашгарском округе^[27]. По мнению О.Ф.Акимушкина, Шах Махмуд Чурас под карайанчуками подразу мевает калмаков и кыргызов вообще в смысле – немоголы^[28]. Однако насколько позволяют судить сообщения, относящиеся к карайанчукам как в труде самого Махмуда Чураса, так и в «Тарих-и Кашгар», по-видимому, этот термин имел более узкое значение и означал только тех кыргызов, которые в результате смешения с местным населением начали приобретать новый этнический облик. Так, Махмуд Чурас, описывая поход Абдаллах-хана против калмаков, пишет, что в пути в Юлдуз «хан заставил карайанчуков заключить между собой договор и соглашение: ежели, один из вас окажется среди врагов, то другие пусть не выступают против него»^[29].

Как явствует отсюда, в противоположность калмакам Джунгарии, котор ых автор называет «врагами», карайанчуки являлись подданными могольского государства. Об этом свидетельствует и другой рассказ Махмуда Чураса о наказании Йулбарс-ханом «некоторых главарей из кыргызов и калмаков, их называют карайанчук», за то, что они хотели поднять мятеж в Кашгаре и перейти на сторону калмаков Джунгарии^[30]. Далее, излагая подробности неудавшегося мятежа карайанчуков, автор пишет, что «некоторые из них не пришли, и, прежде всего, Дуле-бек, который был из отборной части того народа»^[31].

Из этого нетрудно заметить, что Махмуд Чурас под карайанчуками подразумевает какую-то особую группу людей в Могольском государстве, по происхождению считавшихся кыргызами и калмаками, но отличающихся как от своих прежних сородичей, так и от моголов. Отличие карайанчуков от остальных кыргызов видно также из сообщения анонимного автора «Тарих-и Кашгар», согласно которому, когда в конце XVII в. кыргызские племена тоолос, кесек, чон-багыш, кыпчак, кушчу и найман, объединившиеся под главенством Арзу-Мухаммад-бека, сначала захватили Кашгар, а затем перешли к осаде Яркенда, то карайанчуки выступили на стороне яркендцев.^[32]

Сказанное дает основание утверждать, что в Восточном Туркестане в XVII в. карайанчуками называли те группы кыргызского и калмакского происхождения, которые в результате оседания смешались с местным населением этой страны. Как известно и раньше, в XIV в. кочевники восточных областей распавшегося улуса Чагатая своих сородичей, осевших в Мавераннахре, называли караунасами по той причине, что они утратили чистоту кочевнических традиций, смешались с местным оседлым населением и стали сбродом людей смешанного происхождения^[33]. Исходя из этого, можно предполагать, что термин карайанчук является тюркской формой монгольского слова караунас, под которым уже в XIII в. подразумевали людей смешанного происхождения.

Так, известный европейский путешественник Марко Поло, характеризуя монголов-некудерийцев, кочевавших в областях Кермана и юго-восточного Хорасана, пишет: «Городов, крепостей тут много. Города обнесены земляными валами, высокими и толстыми, в защиту от караунов, что бродяжничают по здешним местам и грабят все. Зовут их так, потому что у них матери индианки, а отцы татары»^[34]. Анализируя это сообщение очевидца XIII в., французский востоковед П. Пельо пришел к следующим выводам: Во-первых, отсутствие подобного этнического названия в списке монгольских племен Рашид ад-Дина в самом деле свидетельствует о смешанном происх ождение караунасов. Во-вторых, возможно, термин караунас образовался от слова «кара» (караунас – форма множественного числа) для обозначения людей смешанного низкого происхождения. В-третьих, маловероятно, чтобы уже ко времени путешествия Марко Поло могла появиться новая этническая общность от смешения монголов с индийцами, скорее всего, упомянутые им караунасы произошли от браков между каракитаями и монголами^[35]. Настоя щая гипотеза П. Пельо, в пользу которой он не привел никаких фактических данных, теперь отвергнута другим современным французским востоковедом Ж.Обеном. В своей специальной работе, посвященной этногенезу караунасов, он на основе сообщений ряда достоверных источников убедительно показал, что ко времени путешествия Марко Поло вполне могла сложиться отдельная этническая группа от смешения монголов с населением северной Индии и Афганистана^[36].

Небезынтересно также отметить, что и в Монголии на рубеже XVI–XVII вв. смешанных с китайцами монголов называли каранут (карнут)^[37]. А в XVII в. в Тубинской землице, расположенной около страны енисейских кыргызов, было зафиксировано племя карнас (карнат), по-видимому, смешанного происхождения от браков между самоедами и тюркоязычными племенами Сибири^[38].

Все эти сообщения о караунасах, карайанчуках, каранутах и карнасах заставляют полагать, что в прошлом среди тюркских и монгольских народов такие названия давались обычно людям смешанного происхождения, причем нередко подчеркивалось их «низкое» происхождение сравнительно с более «чистыми» и более однородными в этническом отношении племенами.

Из этих примеров вытекает и другой немаловажный вывод о том, что слово кара^[39] в результате метафорического употребления иногда применя лось для обозначения этнических групп смешанного происхождения в смысле «нечистый», «смешанный».

В связи с вопросом о караунасах нелишне упомянуть и некоторые интер есные факты, имеющие непосредственное отношение к этнической истории кыргызского народа. Во-первых, в сочинении «Маджму ат-таварих», в котором «название племени или даже города часто употребляется как имя главы племени или владетеля города»⁵¹⁹, дядя Манаса со стороны отца назван именем Карнас^[40]. Во-вторых, небольшую этническую группу с родовым названием каракунас, обнаруженную в составе кыргызского племени джору, С.М. Абрамзон идентифицироваль с караунасами^[41]. В-третьих, в составе туркменского племени геоклен, проживающего в Иране, были зарегистри рованы племенные подразделения с названием геркез, галмак и карнас^[42][43].

Возвращаясь к вопросу о расселении кыргызских племен, следует отмет ить, что в результате тяжелой политической обстановки, сложившейся на Тянь-Шане и в Восточном Туркестане во второй половине XVII в., некоторая часть кыргызского народа была вытеснена джунгарскими феодалами с этих территорий в Ферганскую долину. Однако насколько позволяют судить те отрывочные и скудные сведения некоторых источников, а также кыргызских народных преданий, большая часть кыргызского населения оставалась на Тянь-Шане. По свидетельству капитана Унковского, кыргызы (буруты) «ко чуют около озера, именуемого Тускель, и с Казачьей ордою граничат». Согласно слухам, услышанным им в Джунгарии, этих бурутов считалось 5000 кибиток и они могли выставить около 3000 войска^[44]. На своей карте Унковский бурутов поместил в горных районах к юго-западу от Иссык-Куля, расположенных на истоках реки Чу^[45]. Это дает основание полагать, что упомянутая группа кыргызов (бурутов) кочевала на северо-западных склонах Тянь-Шаня.

В этом отношении весьма показательно сообщения кыргызских народ ных преданий, согласно которым и после того, как Центральный Тянь-Шань и Иссык-Куль были заняты калмаками, кыргызы еще продолжали жить в долинах реки Чу и Таласа. А некоторые предания сообщают, что кыргызы и калмаки долго жили вперемешку (аралаш)^[46]. Как показывают сведения достоверных источников, часть кыргызов из племени кипчак почти до конца первой половины XVI в. проживала среди калмаков в долине реки Или, расположенной в самой Джунгарии^[47].

Но все же основная масса кыргызского народа в первой половине XVII в. находилась на западных склонах Тянь-Шаня, в горных районах Ферганской долины, Памира и Алая. На карте, составленной китайцами и вывезенной шведским пленным офицером Ренатом в 1733г., кыргызы (буруты) отмечены в Фергане, к югу от Сыр-Дарьи^[48]. Этот факт подтверждается достоверными сообщениями, относящимися к 1750 г., которые были собраны П.И. Рычков ым. В главе о кыргызах он пишет: «Алатай киргизы народ кочевой и силь ной за Ташкентом, от Большой кайсацкой орды расстоянием в пяти и шести днях, кочуют около городов Ходжента, Намангана и Маргалана в горах каменистых и неприступных. Они именуются Ала-Тау (от кои сей народ и звание имеет) и суть между зенгорского владения и реки Сыр-Дарья, называемой при урочищах Бахалжи и Куркуре, их некоторая часть состоит под зенгорскими калмыками. Избирается их на войну от двадцати до тридцати тысяч человек»^[49].

В связи с этим сообщением о проживании кыргызских племен в горных районах Ферганской долины, которые сами кыргызы называли «Андижан скими горами», уместно привести одно народное предание, зафиксированное П.П. Ивановым. В нем сообщается, что предки каракольских кыргызов в весьма отдаленные времена проживали в астраханских степях, откуда также давно переселились в окрестности Андижана. Отсюда будто бы совершался постепенный переход на южные склоны Тянь-Шаня и в частности – в районы Нарына и в бассейн Иссык-Куля^[50]. Это предание частично подтверждается сообщением Махмуда ибн Вали, приведенным им в компилятивной части «Бахр ал-асрар», согласно которому кыргызские племена, проживавшие в Астраханском вилайете, дважды поднимали восстание после смерти Абай хана, внука Бату-хана^[51].

Как видно, сообщение П.И. Рычкова не только точно указывает районы расселения основной части кыргызского народа и ее политическую независимость, но также подтверждает ранее приведенные сведения о распространении власти джунгарских правителей только над отдельными частями кыргызских племен, кочевавших на Тянь-Шане.

Таким образом, как свидетельствуют сведения различных источников и кыргызских народных преданий, в течение всего рассматриваемого нами периода кыргызские племена проживали в основном в горных районах Тянь-Шаня, Ферганской долины, Восточного Туркестана, Памира, Алая и Каратегина.

Очевидно, именно это обстоятельство послужило поводом того, что в сочинении «Бадаи ат-таварих», написанном в Средней Азии не ранее 974/1566-67 г.^[52], кыргызы описываются как жители горной области, а при разъяснении слова «кыргыз» указывается, что среди моголов этим словом жителя гор, горца (т.е., применяют его в нарицательном смысле)^[53]. Согласно Н.Д. Миклухо-Маклаю, та глава «Бадаи ат-таварих», где помещено это инте ресное сообщение о кыргызах, является несколько сокращенным вариантом географического приложения к «Равзат ас-сафа» Мирхонда^[54]. В самом деле, в двух списках этого общеизвестного компилятивного труда Мирхонда, где имеется географическое приложение, приводятся аналогичные сообщения о кыргызах. Однако данное место там имеет иной смысл и по указанию Мирхонда, слово «кыргыз» на могольском языке означает «сорок мужей»^[55]. Причем в одном списке на полях дано иное истолкование этого слова, сделанное почерком другого лица, согласно которому «кыргыз» означает «сорок девушек»^[56]. В лакнауском издании «Равзат ас-сафа», где также имеется географическое приложение, в соответствующем месте слово «кыргыз» отсутствует, и там речь идет только о жителях укрепленной горной местности под названием Кырк-Эр, расположенной в пределах седьмого климата. Но все же при разъяснении слово «кырк эр» указывается, что на языке могольском оно означает «сорок мужей»^[57].

Если написание слова «кыргыз» и объяснение его смысла как в сочинен ии «Бадаи ат-таварих», так и в упомянутых трех списках «Равзат ас-сафа» существенно различаются, то остальные детали этого сообщения в них в основном совпадают. В частности, во всех рассмотренных списках этих двух сочинений содержатся сообщения о том, что кыргызов (или жителей Кырк- Эра) называют «ас». Поэтому мы считаем, что приведенное сообщение Мирхонда заимствовано из географического труда автора XIV в. Абу-л-Фиды. Ибо в нем также при описании седьмого климата сообщается, что укрепленная горная местность Кырк-Эр, расположена в Крыму, в стране асов и на языке тюрков это название означает сорок мужей^[58].

Исследователи не исключают возможность проникновения в Крым каких-то групп кыргызов в более ранние времена^[59]. Однако, как явствует из приведенных фактов, иногда среднеазиатские авторы относили к тянь-шаньским кыргызам не имеющие к ним никакого отношения сообщения других источников о некоторых географических или этнических названиях, сходных по своему звучанию со словом «кыргыз» и по-своему их истолковывали. В данном случае поводом для такого подхода автора «Бадаи ат-таварих» к сообщению Мирхонда послужило не только звуковое сходство названий Кырк-Эр и кыргыз, но и аналогичные условия жизни жителей Кырк-Эра с тянь-шаньскими кыргызами, которые также обитали в неприступных горных районах Средней Азии и Восточного Туркестана.

По свидетельству китайских источников, в начале второй половины XVIII в., когда было уничтожено Джунгарское ханство, те кыргызские племена, которые в период могущества этой кочевой империи были вынуждены уйти в сторону Андижана, вновь возвратились на старые кочевья. При этом указывается, что до вытеснения их джунгарами, они кочевали в районах Кегена, Каркары и Темиртау^[60].

В этой связи представляют значительный интерес сведения цинского источника «Сиюй вэньцзянь лу» («Записки о западных землях»). В упомяну том сочинении территория расселения и образ жизни кыргызов характеризу ются следующим образом. «Буруты являются одним из туркестанских пле мен. Земли, на которых они проживают, находятся между Андижаном и Кашгаром, граничат с Или. Земли обширны, население многочисленно. Количество стрелков – 100 тысяч человек. Правители их называются би. Не которые из них в своем управлении имеют 10–20 айманей (речь идет об аулах), другие же управляют 30–40 айманями. Жители айманей есть их албату (податное население). Если би умирает, то устанавливают своим би его сына или брата, другие же не могут занять это место. Каждый би управ ляет своей землей и имеет своих подданных. По своему могуществу и власти они равны и один другому не подчиняется. Правитель не отпускает волосы, косы запрещены. Свинины не едят. Намаз совершают 1-2 человека из сотни. Люди их, хотя и бедны, но отважны. Презирают смерть, ценят выгоду»^[61].

Конкретные сообщения о расселении отдельных кыргызс ких племен мы находим в других китайских ис точниках «Пиндин чжуньгээр фанлюэ» («Описание умиротворения Джунгарии»), «Дай цин личао шилу» («Хроника правлений всех государей Великой династии Цинн»), «Хуйцзян чжи» («Описание мусульманского края») и «Сиюй чжи» (Описание западных земель»). Так, ссылаясь на показания одного из родоначальников племени саяк Турчибая, цинские чиновники сообщают, что буруты (кыргызы) делятся на «Правое» и «Левое» крылья. В правом крыле десять племен и в левом крыле пять племен. Племена, относящиеся к правому крылу, проживают вблизи Кашгара, а некоторые племена левого крыла обитают в Андижане^[62]. Кочевья племени саяк находились в Джумгальской долине, а отдельные роды племени сарыбагыш под предводительством Черикчи проживали в местности Тогуз-Тороу, тогда как другие роды этого племени под главенством Маматкули-бия кочевали на Таласе.^[63] Одновременно на Таласе обитали племя кушчу под предводительством Майтака и племя кытай под главенством Каработо-бия^[64]. В местности Сарыкол, расположенной недалеко от Кашгара, находились кочевья кыргызских племен кара-саадак и кызыл- аяк, которые управлялись Алдаш-бием⁵⁴⁴. А вокруг Андижана, Намангана и Маргелана кочевали многочисленные племена таких крупных родоплемен ных объединений правого крыла, как Адигине и Ичкилик. Причем, предводителем группировки Адигине являлся Хаджи-бий^[65]. Племя чон-багыш под предводительством Авалэ-бия кочевало недалеко от Кашгара^[66]. Вокруг города Коканда проживало кыргызское племя теелес, которое являлось одним из крупных племен группировки Ичкилик^[67].

Далее, при описании пастбищ, расположенных на месте разветвления трех больших рек Кыргызстана – Джумгала, Нарына и Сусамыра рассказыва ется, что эти горные районы являются кочевьем таких кыргызских племен, как саяк, сарыбагыш, чончерик, монолдор, кушчи, бугу, чекир-саяк, солто, басыз, азык, джоош и багыш. К числу исконно кыргызских территорий цинские чиновники относят также такие общеизвестные местности, как Ат-Баши, Ош, Чу, Талас, Тэмиртунор (Иссык-Куль), Каратегин, Алай и Сарыкол^[68].

Из числа местностей Восточного Туркестана, где проживали компактные группы отдельных кыргызских племен, в этих источниках называются Бостонтерек, Кашгар, Аксу, Тоюн, Янги-хисар, Караташ. Так, на западе Янги-хисара и Кашгара в районе Сарыкола проживали кипчаки и подчиненные им кыргызские роды кара-саадак, жамантеит, кызыл-аяк, тору-айгыр, найман, сарт-кыпчак, кара-кыпчак, кызыл-кыпчак, нойгут, кара-тейит, сары-тейит, чал-тейит, коко-найман, кэрэмучин, сары-найман, кызыл-найман^[69].

В районе Каратегина и Алая проживали кыргызские племена кыдырша, теит, бостон, окчу, жедигер, кесек, актачи, чон-кыргыз, найман, телес, кипчак, азык, мундус, багыш и басыз⁵⁵⁰. Вокруг города Ош располагались кочевья кыргызских племен кармыш, жору, орто-мунке, берю, баргы, кара-багыш и конурат, которые принадлежали крупной родоплеменной группировке «Правого крыла» – Адигине^[70].

В связи с репатриацией кыргызов в северные пределы Кыргызстана после падения Джунгарского ханства, следует отметить попытки чиновников Цинской империи воспрепятствовать кыргызам возвращаться на исконную этническую территорию, захваченную джунгарами в XVII – первой половине ХVIII вв. Цинские власти намеревались взять этот процесс под свой контроль, и ссылаясь на показания отдельных чиновников империи из числа ойратских (калмакских) племен, а также правителя Коканда Ирданы-бека, стали рассле довать правдивость заявления предводителей кыргызских племен о том, что эти земли являются их коренным юртом. В результате расследования притязаний Ирдана-бека на г. Ош было установлено, что «Ош – это древняя бурутская земля»^[71]. По заключению цинского чиновника Шухэдэ было рассмотрено также заявление калмаков о том, что будто бы Ат-Баши является исконно традиционным кочевьем ойратов. После досконального изучения этого вопроса с использованием материалов исторических карт, Шухэдэ докладывает своему руководству о том, что «Атбаш – первоначально бурутское кочевье»^[72].

Таким образом, цинские власти были вынуждены признать справедлив ость заявлений кыргызских родоначальников о необходимости возвращения на свои древние земли, освобожденные после крушения Джунгарского ханства. Не имея веских оснований отвергнуть эти требования кыргызов, цинские власти не смогли помешать возвращению кыргызских племен на вышеперечисленные районы Кыргызстана и соседних районов Восточного Туркестана и Ферганской долины, в результате чего в течение короткого времени кыргызы сумели занять свои исконные этнические территории.

Такова вкратце общая картина расселения кыргызских племен в XVI – первой половине XVIII вв. и круг вопросов, связанных с их передвижениями в Восточный Туркестан и юго-западные районы Средней Азии в рассматриваем ый период. На основе изложенного в этом разделе фактического материала можно сделать некоторые выводы.

Уже к началу XV в. кыргызские племена были повсеместно расселены в северо-восточных районах Средней Азии, соответствующих территории современного Кыргызстана и прилегающих районов региона.

Передвижение кыргызов в направлении юго-западных районов Средней Азии началось гораздо раньше (не позже 1575г.) до образования Джунг арского ханства и усиления экспансии калмакских феодалов на Тянь-Шань. Следовательно, причины не всех этапов передвижения кыргызов в указанном направлении связаны с давлением калмаков с востока, а отсутствие каких-либо данных источников пока еще не позволяет выяснить причины и последовательность более ранних этапов этого сложного процесса.

Прибытие двенадцати тысяч семейств кыргызов в Гиссар в начале 1636 г. можно рассматривать как самостоятельный этап переселения кыргызов из Центральной Азии в Среднюю Азию ни по времени, ни по обстоятельствам не связанный с предыдущими волнами миграции кыргызов на запад.

Длительное пребывание кыргызских племен в оседлых районах Восточн ого Туркестана сопровождалось их частичным оседанием и смешением с местным населением, вследствие чего постепенно изменился не только хозяйственный уклад, но и этнический облик осевших кочевников. Именно результатом этого процесса явилось появление в Восточном Туркестане в XVII в. новой общности (возможно этнической) из числа кыргызов и калмаков – карайанчуков.

Хотя вследствие усиления экспансии калмакских феодалов во второй половине XVII в. значительная часть кыргызских племен была вынуждена уйти из Тянь-Шаня в Ферганскую долину, но все же отдельные группы кыргызов оставались на своих прежних кочевьях. С падением Джунгарского ханства началось возвращение кыргызских племен на свои прежние кочевья, расположенные на Центральном и Восточном Тянь-Шане.

Возвращение кыргызов на свои прежние земли в середине XVIII в. имело огромное значение в этнической истории кыргызского народа на Тянь-Шане. Только после прекращения крупных миграций и окончательного определения границы расселения кыргызских племен завершился длительный процесс формирования кыргызского народа в рамках дуальной этнополитической структуры в пределах его собственной этнической территории.

[1] Бартольд В.В. Киргизы. С. 512-517; МИКХ. С. 211, 213, 215517, 220, 228-231; The Tarikh-I- Rashidi. Р.125, 148, 254,339, 349-351,

[2] , 367.

[3] Умурзаков С.У. Очерки. С. 77.

[4] Early Voyages. Vol. I. P. 131.

[5] Бартольд В.В. Киргизы. С. 517.

[6] Бартольд В.В. Киргизы. С. 517. Насколько известно, такого обычая позже у кыргызов не существовало, тогда как в начале XIX в. русский путешественник Филипп Назаров своими глазами видел, как казахи трупы своих умерших родственников вешали зимой «на деревьях, обвив войлоками и бязами» (Более подробно об этом см.:Назаров Ф. Записки. С.23).

[7] МИКК. С. 177-199; Зийа ал-кулуб; Джались и-муштакин; Рафик ат-Талибин.

[8] Бернштам А.Н. О появлении киргизов; Маанаев Э. К вопросу о переселении киргизов.

[9] История Киргизской ССР. Т. I. С. 298.

[10] Dor R. Contribution a l’etude des Kirghiz. Р. 72-73.

[11] Акимушкин О.Ф. К вопросу. С. 240.

[12] МИКХ. С. 236; Тазкира-йи Ходжа Мухаммад Шариф С 582. Л.

[13] б-147б; Д 371. Л. 191а- 192а.

[14] Салахетдинова М.А. Сведения о кыргызах в «Абдулла-наме». С. 180–181.

[15] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 219а.

[16] Там же.

[17] Махмуд ибн Вали. Море тайн. С. 28.

[18] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337, л.292а ⁴⁹³ Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 216а.

[19] Там же. Л.219б.

[20] Манас. Биринчи бєлїк, 1-китеп. С.147. Канджут является названием небольшого княжества в Северо-Западной Индии. В этом отношении представляют большой интерес сообщения индийских путешественников по Восточному Туркестану и Средней Азии в 1712-1713гг. Так, индийский путешественник Мирза в Вахане видел разрушенные кыргызские жилища, оставленные вследствие набегов канджутов. Тот же автор отмечает, что в долине одного из источников реки Пяндж видел жилища канджутов и кыргызов, где они проживали в соседстве друг с другом в летнее время.( Более подробно об этом см.: А.Анваров. Сообщения индийских путешественников ХIХ в. о кыргызах. С. 477479). Следовательно, упоминание в эпосе «Манас» название Канджута не случайно, и оно имеет вполне реальную историческую основу.

[21] Манас. Биринчи бєлїк, 1-китеп. С. 147-164.

[22] Barthold V.V. Karategin. P. 806.

[23] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 277а. ⁵⁰² Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 123а.

[24] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 263.

[25] Согласно указаниям Шах-Махмуда Чураса и анонимного автора, этими кыргызскими племенами были кушчу, чон-багыш, кыпчак, кесек, тоолос, найман и канглы.

[26] Акимушкин О.Ф. Исследование. С. 132.

[27] Хроника. С. 234, 86.

[28] Акимушкин О.Ф. Исследование. С. 135.

[29] Хроника. С. 227, 79.

[30] Там же. С. 234, 86.

[31] Хроника. С. 234, 86.

[32] Тарих-и Кашгар С 576. Л. 104аб.

[33] Бартольд В.В. История культурной жизни. С. 165; Ахмедов Б.А.

Государство. С. 59.

[34] Книга Марко Поло. С. 67, 262; Массон В.М., Ромодин В.А. История Афганистана. С. 290.

[35] Peliot. Notes on Marco Polo. Р. 183-196

[36] Aubin J. L’Etnogenese.

[37] Hambis L. Documents. Р. 234.

[38] Долгих Б.О. Родовой состав. С. 266, 268.

[39] О нецветовых, символических значениях слова кара см.: Кононов  А.Н. О семантике; Баскаков Н.А. К вопросу. ⁵¹⁹ Тагирджанов Н.А. Введение. С. 32.

[40] Маджму ат-таварих В 667. Л. 56б и далее.

[41] Абрамзон С.М. Киргизы. С. 49. Как отмечает Ж.Обен, в некоторых источниках название

[42] Караунас встречается также в форме карагунас. См.: Aubin J. L’Etnogenese. Р.67.

[43] Логашова Б.Р. Туркмены Ирана. С. 21,22.

[44] Посольство к Зюнгарскому хун-тайджи. С.187.

[45] Там же. Приложение.

[46] Абрамзон С.М. Народные предания. С. 71–73.

[47] Салахетдинова М.А. Сочинение Мухаммед-Садыка Кашгари. С.180.

[48] Подробно об этой карте см.: Макшеев А.И. Карта Рената; Baddeley J. Russia, Mongolia, China. Vol.1.

[49] Рычков П.И. Краткое известие. Л. 9а.

[50] Иванов П.П. Киргизы. Ф.124, оп.1, №67.

[51] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 8а.

[52] Подробно об этом сочинении см.: Миклухо-Маклай Н.Д. Описание. С. 336-339.

[53] Бадан ат-таварих В 2304.Л.255а (см.также: В.В. Бартольд. Киргизы. С. 270,прим.1).

[54] Миклухо-Маклай Н.Д. Описание. С. 338.

[55] Равзат ас-сафа С 1865. Л. 87б; Д 361. Л. 208а.

[56] Равзат ас-сафа. С 1865. Л. 87б.

[57] Равзат ас-сафа, изд. Лакнау. Приложение. С. 35.

[58] Geographie d’Aboulfeda. T.II, pt.1. P.319. Следует отметить, что в Крыму когда-то действительно существовала горная местность КыркЭр, которая позже стала называться Чуфут-Кале. Согласно местным преданиям первоначальными жителями Кырк-Эра был какой- то народ ас, либо монгольского, либо тюркского происхождения (В.Д. Смирнов. Крымское ханство. C. 102-105).

[59] На основе данных топонимики покойный Р.Г. Кузеев высказал интересное предположение о том, что отдельные группы кыргызов в общем потоке миграции кочевников достигли Причерноморья и Крыма, где этот этноним отложился в географических названиях: Кыргыз, Кыргыз-Китай, Одоман-Кыргыз, Баш-Кыргыз, Кучук-Кыргыз и т.д. (Более подробно об этом см.: Кузеев Р.Г. Происхождение. С.362; Маркевич А.И.. Географическая номенклатура Крыма. С.12.).

[60] Imbault-Huart. Recueil de documents. Р. 151-152.

[61] «Сиюй вэньцзянь лу». Цз.4. С.7.

[62] Материалы по истории кыргызов. С. 94.

[63] Там же. С.99.

[64] Там же. С.101. ⁵⁴⁴ Там же. С.120.

[65] Там же. С.120-121.

[66] Там же. С. 128-131.

[67] Там же. С.205.

[68] Там же. С.205-209.

[69] Там же. С.206. ⁵⁵⁰ Там же.

[70] Там же. С.209.

[71] Там же. С.163.

[72] Там же. С. 126.

2.4. Этапы распространения религии ислама в Кыргызстане и ее роль в формировании кыргызского народа

Будучи расположенной в самом центре Великого Шелкового Пути, Центральная Азия издревле служила мостом обмена не только товарами и знаниями, но и духовными ценностями между Востоком и Западом. Именно здесь тесно соприкасались друг с другом и долго сосуществовали буддизм, христианство и ислам.

Важнейшим этапом развития духовной культуры тюркоязычных народов Центральной Азии стало принятие ислама, которое сыграло цивилизаторскую миссию, внедряя в сознание людей понятия о высших формах культуры, морали и поведения, а также выполняя функции социальной интеграции и правопорядка^[1]. На взгляд американского ориенталиста Девин Девизе, исламизация кочевников Дашт-Кипчака по существу была преобразующим фактором, по характеру настроенным на доисламские традиции^[2].

Несмотря на то, что исламизация населения западной части Средней Азии в основном, завершилась уже к концу VIII века, в Кыргызстане и соседних районах Семиречья этот процесс шел очень медленно. Основной причиной замедленных темпов распространения ислама в этом регионе является то, что здесь в рассматриваемое время, наряду с населением оседлых поселений иранского происхождения, проживали, в основном, воинственные тюркские племена, которые еще в VIII веке остановили дальнейшие завоевания Арабского Халифата в Семиречье.

По свидетельству археологических и письменных источников, в VIII–IХ веках кочевые племена карлуков, чигилей и ягма стали активно оседать в Иссык-Кульской и Чуйской долинах и под влиянием жителей оседлых поселений и городов стали исповедовать манихеизм и христианство несторианского толка. С другой стороны, из-за численного и военно политического превосходства тюркских племен, одновременно шел активный процесс тюркизации согдийского населения Кыргызстана. Поэтому даже в начале Х века границы распространения ислама в этом регионе ограничивались рекой Талас, где находился пункт пограничной торговли между мусульманами и неверными тюрками-кочевниками.

Широкое распространение религии ислама в пределах современного Кыргызстана и смежных областях Семиречья связано с эпохой Караханидского государства (сер. IX – сер. ХII века), когда здесь сформировались новая этническая общность, новая социально-экономическая структура и новый тип духовной культуры. Оказавшись в зоне мощного воздействия оседлой цивилизации Мавераннахра, кочевые тюркские племена были втянуты в новую систему экономических и социальных отношений, стали частью этой системы и вырабатывали приемлемые пути интеграции в новое хозяйственно-культурное пространство, внешним выражением которой явилось принятие исламской религии.

Целесообразность перехода в исламскую веру была продиктована также стремлением караханидских правителей использовать монотеистическую идеологию ислама для укрепления централизованной государственной власти и объединения различных племен и этнических групп населения вокруг верховного правителя-кагана. В условиях создания единого и централизован ного государства прежние верования и представления населения, преимущественно политеистического характера препятствовали консолидации общества и созданию стройной иерархической структуры управления, которая успешно функционировала в западной части Средней Азии. Поэтому не случайно, согласно легенде, изложенной в сочинении Ибн ал-Асира, одним из первых исламскую религию принял основатель Караханидского государства Сатук Богра-хан Абд ал-Керим^[3].

Из-за неэффективности принудительных методов обращения в ислам кочевых тюркских племен силой оружия, здесь большую роль сыграли миссионеры. Как справедливо отмечал В.В. Бартольд, пропаганде ислама подвергались преимущественно ближайшие соседи мусульманских госу дарств. Независимо от государственных целей, велась пропаганда ислама мистиками дервишами, главными представителями мусульманского миссио нерства. Шейхи дервишских орденов всегда имели большие успехи в степи, чем в оседлых областях^[4]. Поэтому в Кыргызстане и соседних районах восточной части Семиречья распространение исламской религии осуществля лось исключительно мирными путями, благодаря активной миссионерской деятельности суфийских шейхов, которые действительно имели значитель ные успехи в пропаганде ислама среди тюркских племен. Как считал В. В. Бартольд, одним из успешных миссионеров караханидской эпохи является шейх Абу-л-Хасан Мухаммед ибн Суфьяна Келимати, уроженец иранской провинции Хорасан, благодаря усилиям которого, очевидно, в 960 году приняли ислам около 200.000 шатров тюркских кочевников Чуйской долины современного Кыргызстана^[5].

Но в настоящее время мы располагаем достоверными сведениями источн иков о более ранней миссионерской деятельности среди тюркских племен Семиречья одного из выдающихся представителей суфизма шейх Мансура ал-Халладжа, уроженца иранской провинции Фарс. Как установлено, уже в 897 г. ал-Халладж со своими учениками и сподвижниками отправился в составе торгового каравана из Багдада в Туркестан с целью обращения в ислам «неверных» тюркских народов^[6]. После длительного путешествия через Исфиджаб и Баласагун ал-Халладж прибыл в город Кочо (Турфан), расположенный в Восточном Туркестане. В целом, ал-Халладж побывал в этом регионе четыре года и вернулся обратно в Багдад в 903 году. Легенды о пребывании ал-Халладжа в Кыргызстане сохранились в памяти кыргызского народа, согласно которым этот суфийский шейх будто бы является предком всего кыргызского народа^[7]. Поэтому в Кыргызстане и сопредельных райо нах Казахстана наблюдается активное распространение мистических течений в исламе, совокупность которых в науке обозначается термином суфизм.^[8]

Зародившись еще на заре ислама, суфизм получил популярность среди городского и оседлого населения в основном из-за проповеди воздержания и аскетизма. Среди кочевников Центральной Азии суфии приобрели популяр ность, прежде всего чудотворскими и магическими действиями, которые ассоциировались у степняков с традиционными шаманскими обрядами. Здесь исламизация была понята как изменение статуса, особенно общественного статуса, но новый статус представлялся в значениях, коренившихся в традиционных концепциях общественного происхождения и идентичности, концепциях, часто вызывавших за пределами контекста исламизации, легитимизацию формирования новых племенных конфедераций, мелких и более крупных объединений социальной организации. «Исламизация, таким образом, дошла до «объединения» новой «конфедерации», которая была исламской уммой в теории, но внутриазиатским обществом с новым назван ием (или вновь пересакрализированным старым) на практике; во внутриа зиатской традиции имелись твердо установленные последовательные образцы, с которыми утверждались интеграция и легитимация таких «новых» обществ»^[9]. Таким образом, суфизм приспосабливался к местным условиям и во многом способствовал созданию так называемого синкретического нар одного ислама с элементами доисламских верований и традиций тюркских кочевников.

Одним из выдающихся представителей среднеазиатского суфизма был Ходжа Ахмад Ясави (год смерти – 562/1166–67г), основавший свой орден, который получил по его просьбе название Ясавийя. Учение Ясави представляло собой яркий пример приспособления исламских традиций и догматики к местным доисламским верованиям. В «Хикматах» Ахмада Ясави нередко имя Аллаха заменялось именем языческого божества тюрков – Тенгри. Суфии орд ена Ясавийя использовали древние тюркские обряды и при приготовлении ими ритуальной пищи (халим), раздававшейся присутствовавшим на молении. После смерти Ахмад Ясави был возведен своими последователями в ранг святого, и его имя было окружено легендами, в которых также отмечена связь с языческой мифологией тюркских племен^[10].

По дошедшим до нас легендам, у Ахмеда Ясави был предшественник Арслан-баба или Баб-Арслан (известно, что в Туркестане слово баб, по арабски «ворота», употреблялось для обозначения распространителей исла ма). Имя этого подвижника ислама и наставника Ахмада Ясави закрепилось за природным ореховым лесом Арслан-Баб на юге Кыргызстана, что указывает на длительное пребывание здесь знаменитого суфийского шейха. Среди учеников и последователей Ахмеда Ясави был целый ряд мистиков, писавших на тюркском языке и носивших тюркское прозвание ата «отец», в том числе Хаким-Ата, или Сулейман Бакыргани, деятельность которого была связана с Хорезмом^[11]. Однако, наличие топонима Ходжа Бакырган-Сай на юге Кыргызстана свидетельствует о его пребывании и в нашей стране^[12].

Именно суфийские шейхи ордена Ясавийя сумели создать разветвлен ную и эффективную сеть религиозных организаций среди кочевых племен Караханидского государства и вели активную пропаганду ислама на доступ ном им языке тюркских наречий. Использование древнетюркских традиций и верований в процессе исламизации кочевников региона подготовило почву для создания народного ислама, который отличается толерантностью по отношению к представителям других религий. Кроме этого, на территории Караханидского государства повсеместно велось возведение минаретов и мавзолеев, где, как правило, существовали суфийские ханаки со своей общиной отшельников-дервишей.

Все это способствовало ускорению процесса исламизации кочевых тюркоязычных племен Семиречья в Караханидскую эпоху и их интеграции в новое этнокультурное пространство. Как показывают данные новейших архео логических исследований в Кыргызстане, появление мусульманских погреб ений в высокогорных районах Кырг ызстана связано именно с периодом Караханидского государства, что свидетельствует о распространении ислама среди кочевников жителей отдаленных горных местностей^[13].

В дальнейшем, во время нашествия каракитаев и монголов ислам посте пенно теряет здесь статус государственной религии, а иногда мусульмане подвергались даже гонениям. Еще в первой половине ХII века, когда государство Караханидов подчинилось империи Каракитаев (1137–1211 гг.), правители которой, очевидно, первоначально исповедовали манихейскую религию, а позже перешли в буддизм, началось притеснение мусульман со стороны завоевателей^[14].

Но настоящие гонения на мусульман начались несколько позже, когда в начале ХШ века власть в Семиречье на короткое время перешла в руки пред водителя монгольского племени найман Кучлука, который был христианин ом (1211–1218 гг.). Ввиду непокорности мусульман Кучлук принял реши тельные меры против ислама и потребовал от мусульман, чтобы они приняли или христианство, или буддизм, или, по крайней мере, внешним образом от казались от своей веры и носили китайскую одежду. Публичное мусульман ское богослужение и преподавание ислама были совершенно прекращены. Все это послужило причиной возмущения мусульман против гонителя их веры, что, в конечном счете, облегчило завоевание края монголами, которые отличались веротерпимостью и относились с одинаковым уважением к духовенству всех религий в подвластных им территориях^[15].

Как известно, в результате распределения завоеванных монголами стран между сыновьями Чингисхана, Семиречье и соседние районы вошли в удел второго сына, Чагатая, который по сведениям Марко Поло был христианином несторианского толка. Хотя среди приближенных Чагатая находились и мус ульмане, на почве Ясы происходили частые столкновения между Чагатаем и мусульманским населеним Средней Азии. Так, согласно монгольским традиц иям, закрепленным в Ясе, было запрещено входить в текущую воду, что за трудняло мусульманские омовения; таким же образом было запрещено перер езывать горло убиваемым животным. Вследствие этого мусульманские авто ры приписывают Чагатаю непримиримую вражду к исламу и мусульманам⁵⁶⁹.

Такое отношение к исламу со стороны монгольской администрации, а также другие факторы военно-политического и демографического характера способствовали снижению роли мусульман в общественно-политической жизни Чагатайского улуса и сокращению их удельного веса в составе населе ния. Как свидетельствуют археологические источники, в монгольский период в Кыргызстане наблюдается резкое сокращение погребений по мусульманскому обычаю, что свидетельствует о переселении сюда значительной массы кочевников из глубинных районов Центральной Азии и изменении демографической и религиозной ситуации в регионе^[16].

Тем не менее, отношение последующих монгольских правителей к исламской религии стало постепенно меняться в сторону покровительства мусульман. Так, правивший здесь во второй половине XIII века Хайду, считается покровителем мусульман, а вступивший на престол в 1326 году чагатайский правитель Тармаширин принял ислам и получил мусульманское прозвание Ала ад-Дин, что послужило причиной восстания против его власти монгольской аристократии.

Источники свидетельствуют о существовании в Семиречье в эту эпоху наряду с мусульманами значительной общины буддистов и христиан несторианского толка, между духовенствами которых шла борьба за влияние на монгольских правителей, о чем свидетельствует гонение против христиан, организованное в середине ХIV века угэдэйским царевичем Али-султаном при активном участии мусульманского населения^[17].

В целом, несмотря на серьезные испытания, мусульманское население Семиречья в XIII – первой половине ХIV веках, благодаря активной деятельн ости суфийского ордена Ясавийа, дервиши-отшельники которого постоянно пропагандировали ислам среди иноверцев, смог противостоять двум мощным волнам миграции восточных кочевников (каракитаев и монголов) и, более того, постепенно интегрировать пришельцев в свою веру^[18].

Только в середине ХIV в., с образованием государства Моголистан в пре делах юго-восточного Казахстана, Кыргызстана и Восточного Туркестана, ислам снова становится государственной религией. Несмотря на то, что уже первый правитель этого государства Тоглук-Тимур хан принял ислам и его преемники носили мусульманские имена, многие кочевые племена, проживавшие в отдаленных восточных районах государства Моголистан, вплоть до начала ХVI века оставались еще язычниками^[19].

Поэтому новый этап распространения ислама среди кочевых племен Моголистана связан с деятельностью ордена Накшбандия, основателем которого был влиятельный бухарский шейх Беха-ад-дин Накшбанди (1318–1389). Подвижники этого суфийского братства проводили активную пропаганду мусульманской веры среди кочевников Моголистана, Золотой Орды и Западной Сибири. Именно благодаря активной миссионерской деятельности суфийских отшельников мощного и разветвленного ордена Накшбандия, было покончено с остатками буддизма и шаманизма в Восточном Туркестане, значительная часть которого еще в начале ХV века оставалась под влиянием буддизма^[20].

По сведениям «Маджму ат-таварих» Сайф ад-Дина Ахсикенди VI в.), одновременно с орденом Накшбандия в Семиречье действовал другой суфийский орден Ишкийа, последователи которого считали себя потомками легендарного Имама Ибрахима Заранджиша. В этом сочинении полуисторического и полулегендарного характера имеются записи самых ранних вариантов кыргызского народного эпоса «Манас», где духовным руково дителем и наставником героя Манаса назван один из основателей ордена Ишкийа Сейид Джалал ад-Дин. Согласно этой версии, Сейид Джалал ад-Дин иногда перед боем поминает бога и пиров, боевые соратники Манаса называю тся мусульманами, побежденным предлагают принять ислам, а отказав шихся истребляют. Таким образом, автор сочинения пытается превратить Манаса в защитника веры и преданного последователя суфийских шейхов^[21].

Очевидно, этот удачный прием обработки популярного среди народа эпоса «Манас» в духе исламской религии в немалой степени способствовал распространению ислама среди кочевых кыргызских племен. В дошедших до нас позднейших вариантах эпоса «Манас» легендарный духовный покрови тель героя Ай-Ходжа чудесным образом излечивает Манаса от смертельной дозы яда, после того как его отравил близкий родственник, но оставшийся язычником Козкаман. Этот эпизод народного эпоса, вероятно, отражает отголоски некогда бытовавших хороших и доверительных отношений между суфийскими шейхами Ферганской долины и предводителями кыргызских родоплеменных ообъединений Моголистана, а также существование внутри кыргызского общества противоречий на религиозной почве, когда шла явная борьба между сторонниками ислама и язычества.

В этой связи, следует особо отметить, что одним из ключевых сюжетов эпоса «Манас» является рассказ «Чон Казат» (Великий Газават), где Манас во главе объединенного войска мусульман – кочевников сражается с неверными калмаками и китайцами, во время которого практически все его ближайшие сподвижники погибают, а он сам возвращается на родину со смертельным ранением. Думается, что здесь также нашли отражение отголоски той острой геополитической ситуации в восточной части Центральной Азии в ХV в., когда борьба за веру стал главным направлением внешней политики правителей Моголистана.

В эту эпоху восточные пределы государства Моголистан постоянно под вергались нападениям калмаков Джунгарии, которые исповедовали ламаистический толк буддизма. По данным аутентичного источника ХVI в. «Тарихи Рашиди» Мухаммада Хайдара, в указанный период на поприще религиозных войн прославился правитель Моголистана Вейс-хан, который был мюридом суфийского шейха ордена Накшбандия Мухаммада Кашани. Согласно информации Мухаммада Хайдара, Вейс-хан сражался с предводителем калмаков Эсен-тайши шестьдесят один раз, из которых только в одном одержал победу^[22].

На завершающем этапе исламизации кыргызских племен важную роль сыграл один из последователей Беха ад-Дина Накшбанди в Восточном Туркес тане Ходжа Исхак, миссионерская деятельность которого среди кыргызских племен описывается в таких агиографических сочинениях XVII в., как «Зийа ал-Кулуб» («Сияние сердец») и «Джалис-и муштакин» («Собеседник жажду щих»). Ходжа Исхак был сыном шейха Сейид Ахмада Касани, более известн ого под титулом Махдум-и Азам (умер в 1542 г.), которому приписывается обращение в ислам языческих народов Восточного Тянь-Шаня^[23] .

Ходжа Исхак воспитывался с малолетства преемником своего отца – шейхом Лутфаллахом Чусти (умер в 1571– 72  г.), также заботившимся о рас пространении ислама среди кочевников Средней Азии. О Ходже Исхаке составители жизнеописаний сообщают как о шейхе, способном творить чудеса. Так автор «Зийа ал-Кулуб» сообщает, что после того, как Ходжа Исхак силой таинственных молитв вылечил безнадежно больного человека и открыл источник в безводной местности, присутствовавшие кыргызы, выбросили свои идолы и толпами приняли веру в Аллаха. Основную заслугу Ходжи Исхака автор этого сочинения видит, прежде всего, в том, что этот шейх разбил 18 кыргызских и казахских капищ и обратил в ислам 180 тысяч язычников, что является явным преувеличением результатов его миссионерской деятельности^[24]. Тем не менее, думается, что элементы чудотворства Ходжи Исхака и других суфийских шейхов, проповедников религии ислама, нашли отражение в эпосе «Манас», о чем говорилось выше.

Следовательно, суфийские шейхи, занимаясь лечебной практикой среди обращенных им в ислам кочевников, постепенно вытесняли на второй план шаманов, которые всегда сочетали отправление религиозных ритуалов с лечебной деятельностью, и прочно заняли их место навсегда. В этой связи следует отметить, что потомки казахских ходжей до сих пор продолжают заниматься народным лечением и обряд зикр, который они осуществляют над больным, считают как один из элементов традиции Ясавийа^[25].

Как показывает вышеизложенный материал, в исламизации населения Кыргызстана и соседних районов Семиречья значительную роль сыграли су фийские шейхи. Они в течение почти тысячелетия в условиях политических потрясений и природных катаклизмов не переставали пропагандировать религию ислама среди кочевых племен региона, куда периодически волнами прибывали все новые орды кочевников из глубинных районов Центральной Азии. В результате, благодаря усилиям суфийских шейхов, ислам становится неразрывной частью коллективной идентичности и важным индикатором цивилизационной ориентации кыргызского народа.

Главным оружием этих суфийских шейхов были вера в Аллаха и откро вения пророка Мухаммеда, запечатленные в священной книге Коран. Основ ным средством убеждения было слово, а иногда чудотворство, которому они прибегали, очевидно, будучи в сговоре с отдельными представителями самих кочевников, с которыми шейхи поддерживали тайные связи.

Ради достижения главной цели – обращение в ислам язычников, суфий ские шейхи использовали также доисламские верования и обычаи, включая их в исламские ритуалы и традиции. С другой стороны, благодаря суфийским шейхам, элементы арабско-персидской литературной традиции тонко вплетались в народную мифологию кочевых народов Центральной Азии, что в значительной степени способствовало интеграцию кочевников в новое этнокультурное пространство.

В исламском духе перерабатывались фольклорные памятники и генеа логические предания местного населения, что всячески поддерживалось и поощрялось со стороны политической элиты кочевников, заинтересованной в укреплении своего авторитета среди соплеменников, а также аккредитации своих представителей в центрах оседло-земледельческой культуры Средней Азии и Восточного Туркестана.

Очевидно, написанные почерком авторитетных шейхов, новые варианты канонизированных генеалогических преданий, превращались для их обладателей в инвеституру законности их власти в степи. В то же время эти документы становились верительной грамотой, когда их держатели посещали крупные торговые и политические центры региона.

Роль и значение исламской религии среди кыргызов значительно возрастает в XVII–XVIII вв, когда они вели тяжелую и изнурительную борьбу против экспансии Джунгарского ханства в Кыргызстане и соседних районов Средней Азии. Поскольку к этому времени кыргызские племена уже полностью приняли ислам, войны между кыргызами и калмаками часто носили религиозный характер, ибо калмаки Джунгарии исповедовали ламаистский толк буддизма. Это можно проследить на материалах эпоса «Манас», где война кыргызов против калмакских захватчиков описывается как борьба между мусульманами и неверными, т.е., буддистами. Так, эпизод эпоса «Чон казат» («Великий поход») против калмаков и китайцев пронизан мотивом газавата («казат») – борьбы против неверных.

На наличие религиозных мотивов в эпических сказаниях кыргызов впервые обратил внимание академик В.В. Радлов. В этой связи он пишет, что «несмотря на свои скудные познания в догматах веры, они относятся к инаковерующим с большим фанатизмом, чем казаки, и в их сказаниях повествуется о войнах за веру». Такой религиозный фанатизм кыргызов В.В. Радлов объсняет тем, что они живут в тесном соседстве с неверными (китайцами, калмаками, солонами и шивэ)^[26].

По-видимому, и калмаки Джунгарии свои походы против кыргызов опр авдывали необходимостью борьбы против неверных бурутов (кыргызов). Об этом свидетельствует сообщение сочинения «Лунный свет-история рабджам Зая- Пандиты», посвященное биографии видного деятеля ламаистской церкви в Джунгарии Зая-Пандиты (1569–1662). При описании обстоятельств одного из походов калмаков против кыргызов, состоявшегося в середине XVII в. автор этого сочинения сообщает о том, что попавших в плен кыргызских (бурутских) мальчиков Цецен-хан распределил между настоятелями ламаистской церкви для посвящения их в послушников буддийской религии.

Исходя из этого, можно предположить, что калмаки предпринимали попытки для обращения кыргызов в свою веру. Однако, представляется, что подобные меры не оказали сколько-нибудь серьезного влияния на религиозное верование кыргызов Тянь-Шаня, а наоборот, только укрепляли ислам скую самоидентификацию, которая способствовала консолидации всех кыргызских племен перед угрозой экспансии калмаков Джунгарии.^[27]

В связи с ролью исламской религии в формировании кыргызского народа представляет большой интерес возникновение и развитие исламской концепции о происхождении кыргызов в сочинениях мусульманских авторов средневековья и нового времени.

По мере распространения мировых религий среди тюркских племен Центральной Азии прежние генеалогические предания тотемистического характера начинают подвергаться обработке в соответствии с идеологическими установками новой религии, где ключевое место отводится обычно мифическому персонифицированному прародителю. В зонах распростра нения ближневосточных религий, как правило, в качестве прародителя того или другого народа предлагается имя библейского персонажа Ноя. Далее один из древних персонажей традиционной генеалогии конкретного тюркского племени становится сыном Яфета, сына пророка Ноя.

Когда тюркские племена Центральной Азии оказались в орбите влияния ислама в сочинении арабского историка ат-Табари «Тарих ар русул ва мулук», написанного в начале Х века, впервые упоминается имя легендар ного предка тюркских народов Тюрка, который будто бы приходится сыном библейского Яфета^[28]. Другой ранний вариант подобной редакции древнего генеалогического предания встречается в историографии Хазарского каганата, где происхождение хазар согласно иудейской идеологии связывается с именем легендарного предка хазар Тогармы, который якобы также был одним из сыновей библейского Яфета^[29].

Несколько позже, в XI в., когда завершился процесс исламизации населе ния Караханидского каганата, более фундированная исламская концепция происхождении тюркских племен Центральной Азии нашла отражение в сочинении Махмуда ал-Кашгари «Дивани лугат ат-тюрк», который сам был представителем одного из знатного рода тюркских племен Семиречья. При перечислении тюркских племен, Махмуд ал-Кашгари сообщает: «По проис хождению тюрки делятся на двадцать племен. Все они восходят к Тюрку, сын у Йафиса [Яфета], сыну пророка Нуха [Ноя], – да благословит его Аллах».^[30] Далее для подкрепления этого тезиса Махмуд ал-Кашгари со ссылкой на сочинение шейха Абу Бакра ал-Мугид ал-Джаржарани «О конце эпохи» прив одит текст одного хадиса, где говорится, что «Аллах Великий и Всемогущий сказал: У меня есть войско, которое я назвал ат-Тюрк и расположил на Востоке. Если я разгневаюсь на какой либо народ, я подчиняю его им»^[31].

Таким образом, в сочинении Махмуда ал-Кашгари отражена не только исламская концепция происхождения тюркских племен, но в отличие от хазарской историографии, здесь впервые возвеличивается имя мифического прародителя тюркских племен легендарного Тюрка^[32], которого еще ат-Табари назвал сыном коранического персонажа Йафиса, или библейского Яфета. Представляется, что в плане этническом, через своего мифического прародителя, воспринявшие религию ислама тюркские племена Караханидского каганата продолжали ощущать себя неразрывной частью тюркского мира.

Однако, по свидетельству Махмуда ал-Кашгари, в это же самое время правящая династия Караханидского государства считалась прямыми наслед никами мифического предка местных, так называемых «туранских» (восточноиранских) племен – Афрасиаба^[33]. Объясняя при чины подобного противоречия в самоидентификации между правящей династией и основной части населения караханидского общества, академик В.В. Бартольд писал: «… сами караханиды подчинялись влиянию не только ислама, но и персид ского эпоса и по имени мифического туранского царя стали называть себя «домом Афрасиаба»^[34]. По мнению В.В. Бартольда, караханидские правители под влиянием этого персидского предания даже перестали сознавать связь между собой и жившими в их государстве тюркскими племенами^[35].

Тем не менее, как видно из сообщений Махмуда ал-Кашгари и его современника Юсуфа Баласагунского, уже тогда в фольклорной традиции тюркских племен Караханидского государства Афрасиаб отождествлялся с героем тюркских народных героических песен Алп-Тонга^{[36] [37]}.

Таким образом, несмотря на наличие в караханидском обществе ислам ской концепции происхождения тюркских племен и иранской самоидентификации правящей династии, основная часть населения в XI в. продолжала идентифицировать себя как потомков древних тюрков через образы широко распространенных в народном фольклоре мифических прародителей Тюрка и Алп-Тонга.

Поэтому еще долгое время в сочинениях мусульманских авторов гене алогические предания многих тюркских племен Евразии фиксировались в соответствии с устной традицией степняков, без соответствующей обработки в исламском духе, ибо эти племена еще оставались вне сферы влияния Арабского халифата и продолжали исповедовать шаманизм или другие доисламские религии. В этом плане классическим примером является раздел о происхождении тюркских племен в сочинении « Зайн аль-ахбар» автора ХI  в. Гардизи, где приводятся традиционные генеалогические предания о происхождении ряда тюркских племен, включая кыргызов. Гардизи во вводной части раздела о тюрках своего сочинения со ссылкой на сочинение ал-Мукаффы «Четвертая часть мира» лишь мимоходом упоминает, что земли тюрков достались Яфету, который будто бы является прародителем всех тюркских племен.

Развернутая концепция о происхождении тюрко-монгольских народов от потомков Яфета впервые была разработана несколько позже в эпоху господства на просторах Евразии Монгольской империи в сочинении Рашид ад-Дина «Джами ат-таварих». Согласно Рашид ад-Дину, все тюрком онгольские народы являются потомками Абульча-хана, который был сыном Яфета. Абульча-хан имел сына по имени Диб Бакуй, который в свою очередь имел четырех сыновей: Кара-хан, Ор-хан, Куз-хан и Курхан. Переломный этап культурогенеза тюркских народов Рашид ад-Дин связывает с периодом правления легендарного Огуз-хана, который был сыном Кара-хана. По словам автора, именно тогда «тюркские племена приняли мусульманскую религию и встали на путь истинный»^[38].

Таким образом, в сочинении Рашид ад-Дина вместо Тюрка на первый план выходят образы легендарных предков тюркских народов Абульча-хана, Кара-хана и Огуз-хана, которые сложились в фольклорной традиции других тюркских племен, проживавших на востоке Караханидского государства. Однако это персоязычное сочинение Рашид ад-Дина долгое время оставалось малодоступным тюркским народам Центральной Азии и до начала ХVII в. не оказало серьезного влияния на историографию этих народов.

В XV–XVI вв., по мере усиления пропаганды ислама среди тюркских народов Центральной Азии со стороны суфийских шейхов стали появляться альтернативные суфийские варианты исламской концепции происхождения этих народов. Поэтому в генеалогических преданиях отдельных народов, переработанных с участием суфийских миссионеров, вместо Яфета и Тюрка в качестве мифических прародителей появляются новые персонажи из числа выдающихся суфийских шейхов^[39]. Насколько позволяют судить сведения «Маджму ат-Таварих», духовные лидеры ордена Ишкийа в целях укрепления своих позиций среди кыргызских племен не ограничивались переработкой сюжетов эпоса «Манас» в духе исламской религии, но принимали активное участие и в составлении генеалогии кыргызских племен. Согласно этой суфийской редакции генеалогии, предком всего кыргызского народа является вышеупомянутый Шейх Мансур ал-Халладж, имя которого здесь приводится как Анна-л-хакк. В этой связи следует отметить, что в рассматриваемый период в исторических легендах, созданных в татарских ханствах, возникших после распада Золотой Орды, легендарный суфийский шейх Баба Тюклес чаще фигурирует сначала не как религиозный «основатель» или «носитель» ислама, а как предок знаменитого мангытского вождя Эдигей Бека. Скрытый под архаичным мифическим одеянием квази-супернатурального предка, он также играет значительную роль в серии эпических сказаний, основанных на фигуре Эдигей Бека^[40].

В соответствии с полулегендарными сведениями Сайф ад-Дина Ахсикенди, после смерти Джалал ад-Дина главой ордена Ишкийа стал его сын Сейид Мир Джалил. Тогда к нему явились предводители всех кыргыз ских племен правого крыла (Ак Огула) и левого крыла (Ку Огула) вместе со своими сыновьями и вступили на путь духовного совершенствования, то есть стали его мюридами. Здесь же приводится суфийская редакция генеалогии кыргызских племен, где среди предков Ак Огула и Ку Огула кроме Анна-л- хакка упоминаются и такие личности, как Гузхан, Лур-хан и Лур-бузург. Затем автор «Маджму ат-Таварих» подробно рассказывает о поездке Мир Джалиля в гости к кыргызским родоначальникам, где после его благо словения якобы появились конкретные кыргызские племена, получившие названия по имени своих родоначальников – мюридов Мир Джалиля^[41].

В этих рассказах «Маджму ат-Таварих» значительный интерес представ ляет интерполяция имени Шейх Мансура ал-Халладжа в генеалогию кыргыз ских племен в качестве прародителя всего кыргызского народа. Как отмечено выше, в сочинении Сайф ад-дина Ахсикенди имя Шейх Мансура ал-Халладжа упоминается под псевдонимом Анна-л-хакк, который тесно связан с народной легендой о происхождении кыргызов от потомков сорока девушек («кырк кыз») и более известен среди народа как Аналак, Маналак, Шамансур, Самансур и.т.д^[42]. В этом сочинении также встречается наиболее ранняя запись легенды о том, что отцом предводителей кыргызов Ходженда Лур-хана и Лур-Бузурга также является Анна-л-хакк, а распределение кыргызов на правое крыло и левое крыло приписывается имаму Ибрахиму Заранджишу, который якобы возглавлял кыргызское войско во время войны с каракитаями.

В этой связи естественно возникает вопрос, каким образом имя ал-Халладжа стало связываться с древней легендой о происхождении кыргызов от потомков сорока девушек? Как установлено, имя Анна-л-хакк является популярным народным именем ал-Халладжа (858–922), который был казнен в Багдаде за дерзкое публичное заявление «анна-л-хакк» («Я есть истина»), что буквально означает «Я есть Бог»^[43]. Выше уже отмечалось, что Шейх Мансур ал-Халладж в сопровождении своих многочисленных мюридов в 897–902 годах находился в Туркестане с целью пропаганды ислама среди тюркоязычных племен региона, когда отдельные группы кыргызов могли быть обращены в ислам в результате миссионерской деятельности ал-Халладжа и его ближайших соратников.

Легенда об ал-Халладже могла сохраниться и у других тюркоязычных племен, которые во время путешествия ал-Халладжа проживали в пределах современного Кыргызстана и впоследствии вошли в состав кыргызского народа. Вероятнее всего, это были гузы, которые раньше всех тюркоязычных народов приняли ислам. На это указывает, в частности, приведенная в «Маджму ат-Таварих» легенда, согласно которой кыргызы происходят от потомков сорока гузов, чьими предводителями были сыновья Анна-л-хакка Лур-Бузург и Лур-Хан.

Насколько известно, Лур-Бузург (Лур-и Бузург) – это некий Абу-л-Хасан Фазлийя, живший в горах Сирии. Некоторые его наследники двинулись через Азербайджан на север, в Уштуран Кух, куда они прибыли около 1006 года^[44]. С потомками Лур-Бузурга в непосредственном контакте были не кыргызы, а гузы, которые в составе войск Сельджукского государства дошли до Сирии. Во время нашествия каракитаев на Мавераннахр в середине ХII века часть гузов возвратилась в Среднюю Азию, и участвовали в сражении Санджара против каракитаев в Катванской степи в 1141 году, где мусульманское войско потерпело сокрушительное поражение. После этого события резко ухудши лись отношения гузов с султаном Санджаром, и разразился внутриполитич еский конфликт в Сельджукском государстве^[45]. Совокупность этих фактов, на наш взгляд, проливает свет на происхождение приведенной в «Маджму ат таварих» другой легенды о происхождении кыргызов от сорока гузов, которые укрылись в горах Ходжента от преследований султана Санджара.

Исходя из вышеизложенного можно отметить, что основа всех дошед ших до нас генеалогий кыргызского народа была составлена еще в ХV–ХVI вв. при активном участии суфийских шейхов, которые удачно использов али ранее распространенную среди кыргызских и близкородственных им тюркских племен легенду об ал-Халладже (Анна-л-хакке) при обработке издревле бытовавших преданий кыргызского народа о своем происхождении от потомков сорока девушек либо сорока гузов.

Такая обработка кыргызских генеалогий в духе исламской идеологии была вызвана необходимостью укрепления позиций суфийских орденов среди кыргызов, а также упрочения авторитета и власти предводителей кыргызских племен среди своих подданных. Поэтому политическая элита кыргызского общества оказывала большую поддержку исламу и настойчиво внедряла ее в массы через популярного среди народа и надежного средства коммуникации кочевников-генеалогии, знание которой было обязанностью каждого взрослого мужчины. Новая суфийская редакция генеалогии кыргызс ких племен объективно способствовала также консолидации кыргызского народа вокруг идеи исламской идентификации, что было чрезвычайно актуально в условиях перманентной войны кыргызов с калмаками Джунгарии в течение более двух столетий.

Насколько позволяет судить внешняя характеристика обнаруженных недавно в Кыргызстане подобных генеалогий кыргызского народа, как «Шаджара-йи насаб наме-йи илатийя» и «Насаб нама», новые редакции подобных генеал огий переписывались в свитки из высококачественной бумаги каллиграфическим почерком с использованием разноцветных чернил, а поля оформлялись изящным орнаментом арабской вязью, где записывались отрывки из Корана. Очевидно, эти удобные для ношения в кармане свитки имели многофункциональное значение и помимо информации генеалогического характера они содержали краткие молитвы из Корана, а также служили в качестве идентификационной грамоты.

Только в эпоху распада монгольской империи, когда на историческую арену Центральной Азии вышли современные тюркские этносы, появилась острая необходимость в составлении сводных историй тюркских народов. Эта задача была успешно выполнена со стороны хивинского хана и историка Абулгази Бахадур-хана, который был одним из наиболее образованных и начитанных государственных деятелей Средней Азии эпохи позднего средневековья. Именно в его трудах на основе сведений Рашид ад-Дина и его предшественников впервые была дана стройная история тюрко-монгольских народов Евразии на доступном для широкого круга населения языке «среднеазиатского тюрка»^[46].

В сочинении Абулгази Бахадур-хана «Родословная Туркмен» происхож дение всех туркменских племен, как и в сочинении Махмуда ал-Кашгари «Дивани лугат аттюрк», связывается с именем мифического прародителя Тюрка, который будто бы, приходится сыном Яфета сына Ноя^[47]. А в другом его сочинении «Родословная тюрков и монголов» происхождение кыргызов излагается следующим образом: « У Огуз-хана был внук по имени Кыргыз. Кыргызы являются его потомками…»^[48].

Таким образом, в упомянутом сочинении Абулгази образы мифических прародителей тюркских народов Тюрка и Огуз-хана были вплетены в единую генеалогическую цепочку вместе, а через их образы происхождение кыргызс кого народа также впервые связывается с кораническим персонажем Яфетом. Эта концепция, детально разработанная в сочинениях Абулгази Бахадур-хана «Родословная тюрков и монголов» и «Родословная туркмен», впоследствии с некоторыми изменениями и дополнениями использовалась и при написании истории кыргызского народа.

Поскольку у кыргызов в течение долгого времени отсутствовала собс твенная письменная историография, как отмечалось выше, первая сводная генеалогия народа в духе исламской идеологии была составлена суфийскими шейхами, которые в отличие от Абулгази Бахадур-хана в качестве прароди теля кыргызов показали одного из основоположников суфизма Шейх Мансура ал-Халладжа. Эта концепция впервые была отражена в персо язычном сочинении «Маджму ат-таварих» автора ХVI в. Сайф ад-Дина Ахсикенди, и впоследствии нашла широкое распространение в позднейших генеалогических преданиях кыргызских племен, где имя прародителя приводятся как Самансур, Шамансур, Аналак, Муналак и.т.д.

Позже, во второй половине XIX – начале ХХ вв., когда в Кыргызстане поя вляются собственные историки как Осмоналы Сыдыков и Белек Солтоноев, последняя концепция, восходящая к «Маджму ат-таварих», была отвергнута и принята на вооружение более стройная концепция Абулгази Бахадур-хана. Наиболее ревностным сторонником этой позиции был автор «Мухтасар тарих-и Кыргызия» и «Тарих-Шадмания» Осмоналы Сыдыков.

Во вводной части своего сочинения «Мухтасар тарих-и Кыргызия», Осмоналы Сыдыков выступает категорически против суфийской концепции о происхождении кыргызского народа от потомков Шейх-Мансура ал- Халладжа. В этой связи, автор особо подчеркивает, «… из-за того, что прежде у кыргызов не было собственной историографии, среди населения бытует ряд нелепых и псевдоисторических рассказов относительно происхождения народа от Шейх-Мансура»^[49].

Далее, при изложении генеалогического древа кыргызского народа, Осмоналы Сыдыков строго придерживается официальной исламской конц епции происхождения кыргызов и других тюркских народов от потомков коранического Яфета, которая как уже отмечалось выше, была детально разработана в трудах Рашид ад-Дина и Абулгази Бахадур-хана. Осмоналы Сыдыков также как и Абулгази Бахадур-хан считает, что кыргызы являются прямыми потомками одного из 24 внуков Огуз-хана по имени Кыргыз.

Однако следует отметить, что при изложении генеалогии кыргызов, на чиная от Кыргыза, сам Осмоналы Сыдыков в четвертом колене упоминает имя Аналхак^[50], который, как отмечено выше является посмертным прозвищем Шейх-Мансура ал-Халладжа. Таким образом, здесь Осмоналы Сыдыков вольно или невольно противоречит самому себе. Представляется, что, скорее всего, Осмоналы Сыдыков просто не знал о тождественности имен Аналхак и Шейх-Мансур ал-Халладж и включил имя Аналхак в генеалогическое древо кыргызов, как и другие знатоки генеалогии созна тельно, считая его одним из предков современного кыргызского народа.

Иначе трудно объяснить его утверждение о беспочвенности генеало гических преданий о том, что Шейх-Мансур является прародителем всего кыргызского народа.

В самом деле, во вводной части своего сочинения, где Осмоналы Сыдыков решительно отвергает суфийский вариант исламской концепции происхождения кыргызов от Шейх-Мансура, он не упоминает его посмертное прозвище Анна-л-хакк.

Другой известный кыргызский историк Белек Солтоноев в своем сочинении «Кыргыз тарыхы» («История кыргызов») при изложении истории кыргызского народа, в основном, придерживается концепции Абулгази Бахадур-хана, где предками кыргызов показаны потомки легендарных прародителей Тюрка и Огуз-хана^[51]. В этой связи Б. Солтоноев отмечает, что кыргызы произошли в результате смешения потомков легендарного Тюрка с осколками отюреченных финно-угорских и монгольских племен^[52].

Тем не менее, как показывают сведения другого генеалогического древа под названием «Шаджара-йи насаб наме-йи илатийа», составленного по заказу одного из влиятельных северокыргызских манапов Байгазы-баатыра, в конце XIX века имя Шейх-Мансура ал-Халладжа прочно вошло в генеалогию отдельных представителей кыргызской политической элиты в качестве прародителя кыргызского народа^[53].

Традиционная исламская концепция происхождения кыргызского наро да, восходящая к сочинениям Абулгази Бахадур-хана и Рашид ад-Дина и изложенная в трудах Осмоналы Сыдыкова и Белека Солтоноева, отражена также в другом историческом труде кокандского автора середины XIX века Абд ар-Рахима ибн Мухаммад Мусы «Насаб наме-йи авлад-и хазрат-и Адам» (Происхождение потомков его высокостепенства Адама). Это сочинение было написано по приказу кокандского правителя Худояр-хана специально для дальнейшей ее передачи в руки правителя северокыргызских племен Шабдан-Батыра^[54].

В этом сочинении кроме генеалогии правителей Кокандского ханства изложена и история происхождения кыргызского народа, где прародителем кыргызов показан внук легендарного Огуз-хана Кыргыз-хан. Краткую генеалогию кыргызов этот автор излагает следующим образом: «Пророк Нух, [его сын] Йафас, [его сын] Тюрк-хан, [его сын] Тутук-хан, [его сын] Ильджа- хан, [его сын] Дибакуй-хан, [его сын] Куюк-хан,[его сын] Алан-хан, [его сын] Могол-хан, [его сын] Кара-хан, [его сын] Огуз-хан, [его сын] Таг-хан, [его сын] Кыргыз-хан»^[55].

Как отсюда видно, Абд ар-Рахим ибн Мухаммад Муса в данном случае полностью повторяет соответствующую информацию Абулгази Бахадур-хана. От себя он лишь добавляет, что «…кыргызы, хотя почти все время кочевали в горах и были далеки от знаний и ремесел, тем не менее, оставались верными исламу, и они всегда признавали только Аллаха и истинность пророка Мухаммада»⁶¹⁰. Очевидно, последнее утверждение автора об изначальной приверженности кыргызов религии ислама внесено в текст этого сочинения преднамеренно, по рекомендации самого Худояр-хана для усиления своей власти среди кыргызов через пропаганды исламской религии в кочевой периферии Кокандского ханства.

Таким образом, в начале ХХ века среди кыргызов существовали оба варианта исламской концепции происхождении кыргызского народа, что показывает содержание двух различных генеалогий как «Шаджара-йи насаб наме-йи илатийа» и «Насаб наме-йи авлад-и хазрат-и Адам», а также сочи нения «Мухтасир тарих-и Кыргызия» Осмонаалы Сыдыкова. Если в первом сочинении прародителем кыргызов показан Шейх Мансур ал-Халладж, то в двух последних генеалогия кыргызов возводится через легендарных прародителей Кыргыз-хана и Огуз-хана библейским персонажам Яфету, Ною и Адаму. Такое расхождение концептуального характера в толковании происхождения кыргызского народа свидетельствует, с одной стороны, о зачаточном состоянии в начале ХХ в. письменной историографии Кыргызс тана, которая распространялась только среди наиболее образованной части народа, с другой – о популярности суфийской редакции генеалогии среди широких слоев населения.

Возвращаясь к сочинению О. Сыдыкова, следует отметить, что его труд был написан под влиянием идеологии джадидизма и, поэтому нетрудно понять, почему он выступает против суфийской трактовки генеалогии кыргызского народа. Исходя из этого, можно допустить, что Осмонаалы Сыдыкову в концепции Абулгази Бахадур-хана импонировала не только ее исламская составляющая, восходящая через коранические сказания к библейскому родоначальнику человечества Адаму, но и присутствие в ней имен мифических прародителей всех тюркских народов Тюрка и Огуз-хана, которые показаны как потомки Яфета.

Белек Солтоноев в отличие от Осмонаалы Сыдыкова полностью пропус кает ту часть концепции происхождения тюркских народов Абулгази Бахадур-хана, где их мифические предки Тюрк и Огуз-хан показаны как прямые потомки Яфета и пророка Ноя. Дело в том, что окончательная редакц ия его сочинения была завершена после установления советской власти в Кыргызстане, когда исламская религия, как и все другие религии, была объявлена «опиумом для народа» и подвергалась жестоким гонениям со стор оны «воинствующего атеизма» большевиков. Скорее всего, Белек Солтоноев в условиях безраздельного господства коммунистической идеологии в своем сочинении сознательно пропустил исламскую составляющую концепц ии Абулгази Бахадур-хана, оставив только мифических предков кыргызского и других тюркских народов – Тюрка и Огуз-хана.

Все это свидетельствует о том, что в конце XIX – начале ХХ вв. среди кыргызской политической элиты пробуждается национальное самосознание и начинается поиск древних этнических корней. Поскольку наиболее образо ванные люди того времени находились под влиянием джадидизма, нацио нальная самоидентификация осуществлялась в контексте идеологии этого политического течения, когда историки Туркестана возводили историю своих народов к мифическим прародителям Огуз-хану, Тюрку и далее библейским Яфету и Ною. Усиление национального самосознания народов этого края, оказавшихся во второй половине XIX в. в составе Российской империи была связана также с ужесточением колониальной политики царского режима в регионе, когда отодвинутая на второй план новая туземная политическая элита стала искать опору в идеологии панисламизма и пантюркизма.

Следовательно, исламская концепция происхождения кыргызского народ а, изложенная в сочинении Осмонаалы Сыдыкова, была лишь идеологи ческой оболочкой новой концепции истории кыргызского народа, которая рассматривалась в контексте идеи об общности происхождения всех тюркских народов Туркестана от единого прародителя.

С другой стороны, в вышеперечисленных трудах Осмонаалы Сыдыкова и Белека Солтоноева явно просматривается попытка вычленения кыргызской истории из всеобщей истории тюркских народов, что отвечало запросам пробуждающегося национального самосознания новой кыргызской политичес кой элиты конца XIX – начала ХХвв., которая стремилась возродить традицию кыргызской государственности. Именно представители этой политической элиты после установления советской власти в Туркестане сумели успешно лоббировать в Москве вопрос создания самостоятельной Каракиргизской Автономной области в составе РСФСР, которая впоследствии стала основой государственности современного кыргызского

[1] Более подробно об основных этапах распространения ислама в Кыргызстане см.Чороев Т.К., Урстанбеков Б.У. Основные этапы распространения ислама в Кыргызстане. С. 28; Табышалиева А. Вера в Туркестане. С. 71-83; Табалдиев К.Ш. Основные этапы. С. 240-241.

[2] Devin De Weese. Islamisation and Native Religion. Р. 12.

[3] В.В.Бартольд. Очерк истории Семиречья. С. 41.

[4] В.В.Бартольд. История Туркестана. С. 125

[5] В.В.Бартольд. История Туркестана. С. 125.

[6] Massignon L. La passion de Hallaj. P. 66, 227.

[7] А.Мокеев. Новый источник по генеалогии киргизского народа. С.146-147. Причины включения ал-Халладжа в генеалогию кыргызского народа мы рассмотрим несколько ниже.

[8] Более подробно о деятельности суфийских орденов и шейхов в Центральной Азии см.: Подвижники ислама; Saints and Heroes on the Silk Road.

[9] Devin De Weese. Islamisation and Native Religion. Р. 531-532.

[10] История Казахской ССР. С. 112-113.

[11] Бартольд В.В. Двенадцать лекций. С.118-119. Более подробную информацию об Арслан-Баба и Хаким Ата см.: Arslan K. Ahmed-i Yesevi ve Timur Hakkinda Yeni bir belge. P. 148-177.

[12] История Киргизской ССР. С. 79-80.

[13] Табалдиев К.Ш. Основные этапы. С. 240-241.

[14] Бартольд В.В. Очерк истории Семиречья. С. 52.

[15] Бартольд В.В. Очерк истории Семиречья. С. 55-56. ⁵⁶⁹ Бартольд В.В. Очерк истории Семиречья. С. 61-62.

[16] Табалдиев К.Ш. Основные этапы. С. 242.

[17] Бартольд В.В. Очерк истории Семиречья. С.77.

[18] Нуртазина Н.Д. Ислам в истории средневекового Казахстана. С. 287.

[19] Бартольд В.В. Очерк истории Семиречья. С. 80.

[20] Нуртазина Н.Д. Ислам в истории средневекового Казахстана. С. 189.

[21] «Собрание Историй» Маджму ат-Таварих. С. 40.

[22] Бартольд В.В. Очерк истории Семиречья. С. 86-87.

[23] Подробно о миссионерской и политической деятельности преемников Махдум-и Азама в Восточном Туркестане см.: Togan I. Differences in ideology and practice. Р.25-38.

[24] Зийа ал-Кулуб. С.170-184.

[25] Подробно об этом см.: Privratsky B. Muslim Turkistan. P. 227-228.

[26] Радлов В.В. Из Сибири. С. 349-350.

[27] Более подробно об этом см.: Мокеев А. Факты обращения в буддизм кыргызов Тянь-Шаня.

[28] Короглы Х. Алп Эр Тонга. С. 108-115.

[29] Коковцов П.К. Еврейско-хазарская переписка; История татар. С. 572.

[30] Mahmud al-Kashgari. Compendium of the Turkic dialects. Part I. P. 82, 273-274.

[31] Mahmud al-Kashgari. Compendium of the Turkic dialects. Part I. Р. 274; Divanu Lugat-it-Turk Tercumesi. S. 28, 350-351.

[32] Согласно сведениям анонимного сочинения XII века «Муджмал ат-таварих», по представлениям огузских племен, родиной Тюрка, мифического предка тюркских народов, считалась местность около современного озера Иссык-Куля. См.: Бартольд В.В. Двенадцать лекций. С. 94. Подробно о происхождении и значении слова «тюрк» см.: Кононов А.Н. Родословная туркмен. С. 82- 83.

[33] Divanu Lugat-it-Turk Tercumesi. T. III. S. 157.

[34] Бартольд В.В. Современное состояние. С. 461.

[35] Бартольд В.В. Двенадцать лекций. С. 79.

[36] Юсуф Баласагунский. Благодатное знание. С. 50.

[37] Бартольд В.В. Извлечение из сочинения Гардизи С. 23-62.

[38] Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.1, кн.1. С. 80-83.

[39] Мокеев А. Роль суфийских шейхов в распространении исламской религии. С. 125-136.

[40] Devin De Weese. Islamisation and Native Religion. Р. 105.

[41] «Собрание Историй» Маджму ат-Таварих. Л. 57а-57б.

[42] Венюков М.И. Очерки Заилийского края. С. 155-156; Наливкин В.П. Краткая история Кокандского ханства. С. 15; Винников Я.Р. Родоплеменной состав. С. 140.

[43] МИКК. С. 205, примечание 23.

[44] Мокеев А.М. Новый источник по генеалогии киргизского народа. С. 149.

[45] В.В.Бартольд. Двенадцать лекций. С. 105.

[46] Histoire des Mogols et des Tatares; Кононов А.Н. Родословная туркмен..

[47] Кононов А.Н. Родословная туркмен. С. 82-93.

[48] Histoire des Mogols et des Tatares. T. I, Texte, P.51; T. II, Traduction, P. 43.

[49] Осмоналы Сыдыков. Мухтасар тарых-и Кыргызийа. С. 52.

[50] Там же. С. 56.

[51] Белек Солтоноев. Кыргыз тарыхы. С. 21-22.

[52] Там же, С. 7.

[53] Мокеев А.М. Новый источник по генеалогии киргизского народа. С. 146-151.

[54] Более подробно об этом в сочинении см.: Мокеев А.М. «Насаб наме» Абд ар-Рахима как источник по истории киргизского народа. С. 174-179.

[55] Там же. С. 177. ⁶¹⁰ Там же. С. 176.народа.

 

 Г  Л А В А 3

КЫРГЫЗЫ И СОСЕДНИЕ НАРОДЫ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В XVI– ПЕРВ. ПОЛ. XVIII вв.

Распад Моголистана и новая политическая ситуация в восточной части Средней Азии. Борьба кыргызов с могольскими ханами за независимость

Конец XV – начало XVI в. в истории народов Средней Азии и Казахстана ознаменованы окончательным распадом государств Тимура в Средней Азии и Моголистана на Тянь-Шане и в Семиречье, которые возникли во второй половине XIV в. в результате разделения обширного государства Хайду. Оба эти искусственные объединения, лишенные прочных внутренних связей, мог ли существовать лишь на жестоком насилии и ограблении покоренных наро дов. Но они были не в силах задержать естественные процессы этнической консолидации племен, временно приостановленные монгольским нашестви ем и непрерывными междоусобными войнами чингизидских и тимуридских царевичей. В 1512 г. узбеки-шейбаниды одержали верх над последним правителем тимуридов Бабуром, а через два года политическое господство над Моголистаном переходит в руки кыргызских и казахских правителей.

В 1514 г. одному из бывших правителей Моголистана Султан-Саид-хану удалось захватить власть в Яркенде и восстановить здесь господство Чагатаидской династии. Это политическое образование, включавшее в себя обширную территорию Восточного Туркестана, в исторических хрониках местных авторов XVII–XVIII вв. стало называться Могольским государством.

Одной из основных внешнеполитических задач Могольского государства была борьба за восстановление господства могольских феодалов над территорией Семиречья и Притяньшанья, что во многом предопределило характер его дальнейших взаимоотношений с кыргызами.

Важную роль в судьбе кыргызского народа сыграло также Казахское ханство, которое образовалось уже во второй половине 60-х годов XV в. в результате развития социально-экономических и этнополитических процесс- сов, протекавших на территории Казахстана в XIV–XV  вв. К началу XVI в. положение Казахского ханства значительно упрочилось, расширились его границы, охватившие значительную часть этнической территории казахов.

Кыргызы, до этого признававшие власть сына Юнус-хана, Ахмеда, теперь окончательно добились независимости и объявили своим правителем Мухаммед-кыргыза. Судя по дальнейшим событиям, Мухаммед-кыргыз, по- видимому, был одной из влиятельных личностей среди правителей северо киргизских родоплеменных объединений. По всей вероятности, он умер после 1533 г. Обстоятельства его смерти неизвестны. Существует мнение, что Мухаммедкыр гыз, упомянутый в «Тарих-и Рашиди», является той же личностью, которая известна в кыргызских исторических преданиях под именем Тагай-бия. Согласно преданиям, Тагай-бий был взят Иреше-ханом (Рашид-хан) в заложники (ак-уйлуу). Он находился во дворце Иреше-хана два года. По истечении этого срока хан вернул ему свободу и отпустил на родину^[1].

Как будет показано ниже, сведения «Тарих-и Рашиди» Мухаммада Хайдара о деятельности Мухаммед-кыргыза, в целом, подтверждают матери алы кыргызских генеалогических преданий о легендарном предке кыргызов Тянь-Шаня Тагай-бия. Судьба Тагай-бия, описанная в исторических преданиях в основном совпадает с деятельностью Мухаммед-кыргыза, которая нашла отражение в «Тарих-Рашиди». Здесь под Иреше-ханом, скорее всего, подразумевается Абд ар-Рашид-хан, который после смерти своего отца Султан Саид-хана в 1533 г. вступил на престол Могольского государства и отпустил на свободу Мухаммед-кыргыза.

Пытаясь укрепить свою власть среди всех кыргызских родоплеменных объединений, а также независимость своей страны, Мухаммед-кыргыз стал искать опору извне. В условиях сложившейся к этому времени политической обстановки, когда правители Могольского государства стали активно готовиться к отвоеванию территории не только Кыргызстана, но и Юго-В осточного Казахстана, Мухаммед-кыргыз решил искать поддержку именно у Казахского ханства, в котором кыргызы видели наиболее надежного союзника в борьбе против агрессии могольских феодалов. Примерно с этого периода Кыргызстан в системе международных отношений в Средней и Центральной Азии начинает выступать как самостоятельное государственно- политическое образование.

Один из последних правителей Моголистана Ахмед-хан оставил своим преемником старшего сына Мансура, но после его смерти между сыновьями разгорелась междоусобная борьба, осложнившаяся к тому же притязаниями на престол их дяди Махмуд-хана. В результате от Мансур-хана отложились его братья Халиль-Султан и Султан-Саид, которые бежали к кыргызам. По словам Мухаммед Хайдара, кыргызы сделали Халиль-Султана своим падишахом, а Султан-Саид оставался при нем около четырех лет. Этим, по существу формальным актом провозглашения Халиль-Султана своим правителем, кыргызские правители открыто заявили о намерении придать своему улусу в составе Моголистана статус независимого государства, что вызвало немедленную реакцию со стороны Мансур-хана и поддерживавшего его Махмуд-хана. Решающее сражение между этими двумя враждующими группировками произошло в 1508 г. около Чарын-Челека (по другому сообщению, в местности Алмату), где войско Халиль-Султана и Султан-Саида, составленное преимущественно из кыргызов, было разбито. Мансур-хан увел значительную часть кыргызов в Кашгар и Турфан. Большинство их было перебито и только немногим удалось вернуться на Тянь-Шань.

После поражения Халиль-Султан бежал в Фергану, где был убит местным правителем Джанибеком, а Султан-Саид после долгих скитаний вернулся в Восточный Туркестан и вновь начал борьбу за власть.

Родоплеменные объединения кыргызов во главе с Мухаммед-кыргызом оказали значительую поддержку Султан-Саиду при завоевании им Кашгарии в 1514 г., где он на развалинах Моголистана создал так называемое Могольское государство. Поэтому в течение нескольких лет между кыргызами и моголами поддерживались мирные отношения. Однако, по мере упрочения Могольского государства, его правители стали готовиться к отвоеванию паст бищ Киргизии и Юго-Восточного Казахстана. Их особенно привлекали паст бища Прииссыккулья. Это были излюбленные места зимовок кочевников, поскольку зимой здесь снежный покров обычно был неглубоким, и животные сами доставали траву способом тебеневки. Ставка Мухаммед-кыргыза также была расположена по южному берегу Иссык-Куля, около местности Барскоон.

Мухаммед-кыргыз также активно помогал правителям Казахского хан ства, которые стремились завладеть присырдарьинскими городами и оседлоз емледельческими районами Средней Азии. Его отряды совершали постоянные набеги на Туркестан, Сайрам, Ташкент, Андижан и Ахси. В период прав ления Султан-Саид-хана отношения Могольского государства с Шейбанидами оставались враждебными. Поэтому к походам Мухаммед-кыргыза на присырдарьинские города моголы относились весьма доброжелательно.

Во время одного из походов на Туркестан Мухаммед-кыргызу удалось взять в плен правителя этого города Абдуллу – двоюродного брата Шейбанихана. Но через некоторое время он освободил Абдуллу и отпустил его с почестями. В этом поступке Мухаммед-кыргыза ясно проявилось желание освободиться от зависимости Султан-Саид-хана. В результате последний обвинил его в установлении тайного союза с Шейбанидами против моголов. Эти события послужили формальным поводом для Султан-Саида начать войну против кыргызов. По словам автора «Тарих-и Рашиди» Мухаммеда Хайдара, Султан-Саид-хан хотел наказать их «за разграбление мусульман ских городов».

Поход моголов в Кыргызстан состоялся осенью 1517 г. В сражении, разыгравшемся в местности Барскоон, войско Мухаммед-кыргыза потерпело поражение в результате измены некоторых его приближенных. Имущество, табуны лошадей, стада верблюдов и отары овец кыргызов оказались добычей могольского войска. Пленным кыргызским воинам была возвращена свобода, но Мухаммед-кыргыза моголы увезли в Восточный Туркестан, где он находился в заточении в течение пяти лет.

Однако победа в этой, очевидно, небольшой битве не принесла желаем ого результата Султан-Саид-хану, ибо в начале зимы того же года он был вынужден покинуть пределы Кыргызстана. В этих условиях, учитывая большой авторитет Мухаммед-кыргыза среди кыргызских и могольских племен, хан попытался привлечь его на свою сторону. Осовободив Мухаммед-кыргыза из плена, и фактически признав его правителем кыргызских племен, Султан-Саид решил отправить вместе с ним в Кыргызстан значительную часть моголов во главе со своим сыном Абд ар-Рашидом, так как пастбища Восточного Туркестана не могли прокормить табуны и стада могольских племен. Однако надежды Султан-Саида не оправдались – сразу же по прибы тии в 1522 г. Мухаммед-кыргыз сумел сплотить вокруг себя все кыргызские родоплеменные объединения и вновь стал фактически правителем Кыргызстана.

Через два года, в 1524 г., в Кыргызстан прибыл правитель Казахского ханства Тахир-хан в поисках возможного союзника в борьбе казахов против узбеков и ногайцев. Сначала он встретился в Кочкоре с Султан-Саид-ханом и выдал за его сына Абд ар-Рашида свою сестру. Между моголами и казахами был заключен формальный союз. Одновременно Тахир вел тайные переговоры с Мухаммед-кыргызом о совместном действии казахов и кыргызов, в результате чего была заложена основа будущего кыргызско- казахского союза против альянса Шейбанидов и моголов.

Узнав о сепаратных связях кыргызов с казахами, Султан-Саид-хан вновь схватил Мухаммед-кыргыза и отправил в Кашгар, где тот был задержан до смерти хана в 1533  г. Отношения между моголами и казахами обострились, и их союз распался. Значительная часть кыргызских племен присоединилась к Тахиру, который стал вести открытую борьбу против моголов. Отдельные группы кыргызов, оказавшиеся под властью Абд ар-Рашид-хана, были пере ведены из Кочкора и Джумгала в Ат-Баши. Началась откочевка моголов в Восточный Туркестан. Но Султан-Саид-хан путем переговоров еще надеялся склонить на свою сторону Тахира и кыргызских биев. Однако отправленное им в 1526 г. посольство к кыргызам и казахам оказалось безрезультатным, после чего моголы покинули пределы Кыргызстана и Юго-Восточного Казахстана и угнали с собой 100 тыс. баранов, принадлежавших кыргызским племенам. Весной 1527 г. в Ат-Баши прибыл Тахир. Кыргызы Ат-Башинской долины присоединились к нему.

После смерти Султан-Саид-хана (1533 г.) престол Могольского государс тва достался его сыну Абд ар-Рашиду, который с целью восстановления господства могольских феодалов над Кыргызстаном и Юго-Восточным Казахстаном заключил союз с правителем Мавераннахра Убайдаллах-ханом, также враждовавшим с казахскими султанами. В период своего правления (1533–1559/60 гг.) Абд ар-Рашид сумел организовать несколько походов объединенных сил моголов и Шейбанидов в Кыргызстан, в основном, в районы оз. Иссык-Куль.

Во время одного из походов, совершенного против кыргызов около 1537 г., был убит сын Абд ар-Рашид-хана Абд ал-Латиф-султан. Автор аноним ного тюркоязычного сочинения конца XVI в., оправдывая захватнические действия Абд ал-Латифа, утверждает, что этот поход был вызван из-за отказа кыргызских племен платить религиозный налог – зякет.^[2] С целью мести за смерть своего сына Абд ар-Рашид-хан совершил кровопролитный поход в кочевья кыргызов и казахов, которые в это время вели совместную борьбу против агрессии могольских феодалов под главенством правителя Казахского ханства Хакк-Назара. Он в источниках назван «государем казахским и киргизским». Отсюда следует, что кыргызские родоправители после смерти Мухаммед-кыргыза по тюрко-монгольской традиции признали номинальую власть казахских султанов Тахира, Хакк-Назара и их преемников, которые вели свое происхождение от потомков Чингиз-хана.

Несмотря на удачи в отдельных сражениях, в целом попытки моголов захватить территорию Киргизстана провалились, со временем кыргызские правители сами стали совершать ответные походы против Могольского госу дарства. В этом отношении представляет интерес сообщение английского путешественника А. Дженкинсона, который посетил Среднюю Азию в 1558 г. По его словам, в течение трех лет перед его приездом шли непрерывные войны между кочевниками и городами, расположенными между Китаем и Бухарой. А. Дженкинсон далее отмечает, что «города называются Ташкент (Таскент) и Кашгар (Каскайр), а люди, которые воюют против Ташкента, называются ка захами (кассак), те, которые воюют против Кашгара, называются киргизами (киргс)… Эти два народа обладают большой силой и почти подчинили себе вышеупомянутые города»^[3].

Хотя кыргызским отрядам не удалось захватить Кашгар, но они сумели приостановить завоевательные походы могольских ханов. Во время правления в Восточном Туркестане преемника Абд ар-Рашида Абд ал-Карим-хана (1560-1591гг.) Могольское государство вынуждено было отказаться от территориальных притязаний к Кыргызстану. В источниках отмечается только один безрезультатный поход могольского войска в 1591 г. против кыргызов, проживавших в районе Чу и Таласа. В длительной и упорной борьбе против агрессии могольских феодалов и их союзников Шейбанидов – кыргызский народ сумел отстоять свою независимость.

[1] Солтоноев Б. Кыргыз- казак тарыхы. С. 118-121.

[2] Тазкира-йи Ходжа Мухаммед Шариф А 237. Л. 67а-69а.

[3] Еаг1у vi ges. Р. 90-91.

 

3.2. Взаимоотношения кыргызов с Казахским ханством, Шейбанидами и Аштарханидами в XVI – перв. пол. XVII вв.

Как уже отмечалось, в первой четверти XVI в. кыргызские родоправите ли стали активно поддерживать правителей Казахского ханства в их борьбе с Шейбанидами за господство над присырдарьинскими городами. Кыргызские бии выступали в качестве союзников казахских султанов, которые все больше втягиваясь в орбиту политических событий в соседних областях Средней Азии, продолжали соперничество с Шейбанидами за господство над городами, расположенными на правом берегу Сыр-Дарьи. ^[1]

И во второй половине XVI в. кыргызские бии свои действия против Шейбанидов вели в согласии с политикой правителя Казахского ханства Хакк-Назара, который в конце 70-х годов хотел использовать в своих инте ресах борьбу Шейбанида Абдаллах-хана с удельным правителем Ташкента Баба-султаном. При этом Хакк-Назар умело лавировал между ними, поддерживая то одну, то другую сторону.

По свидетельству ряда достоверных источников, кыр гызские бии вели гибкую политику по отношению к враждовавшим соперникам, временами поддерживая мятежного Баба-султана и при этом, не прерывая сношения с правителем Шейбанидской династии Абдаллахом. В 1579 г., во время очередн ого выступления Баба-султана в Ташкенте, кыргызские бии оказали ему поддержку и преградили путь войскам Абдаллах-хана, расположенным в окрестностях Ахсикента^[2]. Но как только во второй половине 1579 г. отноше ния между Баба-султаном и казахскими султанами ухудшились, политика кыргызских феодалов к мятежному правителю Ташкента изменилась.

В следующем, 1580 г., в местности Науканди, расположенной к североз ападу от Ура-Тюбе, состоялась встреча кыргызских послов с Абдаллах- ханом, во время которой стороны пришли к взаимному соглашению о заключении мира.

После смерти Хакк-Назар-хана (1580 г.) его преемником стал престаре лый Шигай-хан (1580–1582 гг.). Вместе со своим сыном Тевеккелем он оказывал поддержку Абдаллах-хану в его борьбе с Баба-султаном, за что в качестве удела получил большие земельные пожалования в присырдарьинских городах. Активное участие в этих событиях принимали и предводители кыргызских родоплеменных объединений. В сочинении «Равзат ар-Ризван», составленном на персидском языке в Бухаре в конце ХVI  в., сообщается, что казахский хан Шигай в сопровождении кыргызских эмиров прибыл в 1581г. из Дашт-и Кыпчака к Абдаллах-хану для оказания помощи в его борьбе с правителем Ташкента Баба-султаном^[3].

В июне 1582 г. сын Шигай-хана Тевеккель, очевидно, при поддержке правителей ряда кыргызских родоплеменных объединений разбил войско Баба-султана около города Ясы (Туркестан) и убил его. За эту услугу Тевеккель получил от Абдаллах-хана земельные уделы в Самаркандской области.

Как показывают вполне достоверные сообщения Бадр ад-дина Кашмири, в это же самое время некоторые кыргызские родоплеменные объединения поддерживали сторонников Баба-султана. По словам автора «Равзат ар-Ризван», племянник Баба-султана Мухаммед Мумин-султан вместе с его сыном Абд ал-Гаффар-султаном нашел приют у алайских кыргызов. Войско Абдаллах-хана во главе с Тевеккелем, отправленное вслед за отрядами этих султанов, на берегу реки Алай встретилось с войском кыргызов. Шейбаниды одержали победу и возвратились в Бухару с пленниками, среди которых был и Абд ал-Гаффар-султан.

Другой влиятельный кыргызский вельможа Хусейн-бий предоставил убежище бежавшим от преследования Абдаллах-хана племянникам Баба- султана – Адие-султану и Хади-султану. Затем при поддержке Хусейн-бия эти султаны совершили поход в Фаракетский вилайет, но, получив отпор со стороны войск Абдаллах-хана, вынуждены были уйти обратно к кыргызам.

Таким образом, тесные союзнические отношения с Казахским ханством поддерживали в основном правители северокыргызских родоплеменных объе динений, тогда как предводители родоплеменных объединений Алайской долины проводили самостоятельную политику по отношению к Шейбанидам, оказывая поддержку сепаратистски настроенным силам внутри Бухарского ханства в лице Баба-султана и его наследников.

Однако, несмотря на несогласованность действий правителей кыргыз ских родоплеменных объединений в подходе к некоторым внешнеполити ческим вопросам, в целом, когда дело касалось независимости Кыргызстана, все кыргызы выступали единым фронтом и давали решительный отпор захватчикам. Кыргызы, по словам Хафиз-и Таныша, «не подчинялись не только правителям Мавераннахра, но и никому из султанов», что является свидетельством политической самостоятельности Кыргызстана в ХVI  в.

Следовательно, XVI в. можно определить как период самостоятельного политического и этнического развития кыргызской народности, оказавший огромное влияние на судьбу народа в последующие столетия на его исконно этнической территории.

Конец XVI – начало XVII вв. ознаменовались крупными политическими событиями в истории Средней Азии. К ним, прежде всего, относится падение политической мощи Бухарского ханства, в результате которого произошла смена старой правящей династии Шейбанидов новой Аштарханидской и временное усиление могущества казахских племен, объединенных вокруг хана Тевеккеля, который сумел привлечь на свою сторону и ряд кыргызских и кипчакских племен. Пользуясь возникшими в конце XVI в. политическими неурядицами в Мавераннахре, Тевеккель-хан начал борьбу за господство над оседло-земледельческими районами Ферганы, Ташкента и Самарканда, которую затем продолжили его преемники.

В 1598 г., после смерти шейбанида Абдула-хана II, на бухарский престол вступил его сын Абд ал-Мумин, который через полгода был убит приближ енными своего отца. С его смертью власть в Бухарском ханстве фактически перешла в руки военно-кочевой знати узбекских племен, которая выдвинула на ханский престол Пирмухаммед-хана.^[4] В этот момент, когда в Бухаре царила смута, Тевеккель-хан из Дашт-и Кипчака повел большое войско в сторону Бухарского ханства. Следует отметить, что по сообщениям источ ников, этнический состав войска Тевеккель-хана был довольно разнородным и кроме казахов, к нему присоединились еще кочевые узбекские племена, кыргызы и кипчаки^[5].

Тевеккель-хан за короткий срок овладел Ташкентом, Туркестаном, Андижаном, Сайрамом и оттуда двинулся в Самарканд. Кочевники окружили город, а затем перешли к его осаде. Правитель Самарканда Абд ал-Васи-бий, с дорогими подарками перешел на сторону кочевников, которые спустя некоторое время захватили город. Затем Тевеккель-хан отправился в сторону Бухары, а для охраны города Самарканда он оставил не Ишим-султана, как утверждает Искандар-Мунши,^[6] а Ишим Джалаира.^[7]

Осада города Бухары продолжалась около двух месяцев и постепенно кочевники стали отходить от города. Тогда Пирмухаммед-хан приказал Мухаммед-Саид Джалаиру тайно провести 300 воинов в Самарканд и захватить этот стратегический город с помощью местного населения. Мухаммед-Саид Джалаир успешно справился с поставленной перед ним задачей, и установил контроль над Самаркандом. В сложившейся обстановке Тевеккель-хан был вынужден снять осаду Бухары и вновь отправиться в сторону Самарканда. Войска Пирмухаммед-хана начали преследовать отступающих и обе стороны остановились в местности Уч-Кара для решающего сражения^[8].

В битве, состоявшейся в Уч-Кара, Аштарханиды, получившие к этому времени подкрепление из других областей, одержали победу и заставили кочевников отступить. Так как уже в это время Самарканд был в руках Мухаммед-Саид Джалаира, войска Тевеккель-хана были вынуждены уйти в Дашт-и Кипчак. Вскоре этот энергичный хан кочевников скончался.^[9]

Однако победа Бухарского ханства в сражении в Уч-Кара не принесла желаемых результатов. Почти все города, расположенные на правом берегу реки Сыр-Дарьи и прилегающие районы полностью оказались в руках кочевников.

Только после восшествия на престол Бухары Баки Мухаммед-хана 1012 г.х.,^[10] началась подготовка к походу в Ташкент и Туркестан. По сообщению Махмуда ибн Вали, когда Бухарское войско, выступив из Самарканда, остановилось в местности Айгыр-Яр, оно оказалось лицом к лицу с войском ташкентского правителя Келди Мухаммед-султана. «Келди Мухаммед-султан с войском из кыргызов, казахов и других злосчастных (племен), – пишет Махмуд ибн Вали, – выступил из своей области и прибыл в эту же местность».^[11] На второй день сражения, разыгравшемся в Айгыр-Яре, кочевники вынудили Баки Мухаммед-хана отступить. Келди Мухаммед- султан, преследуя отступающие войска Аштарханидов, дошел до самого Самарканда. Затем войско казахов и кыргызов перешло к осаде Самарканда. Однако, в конце концов кочевники потерпели поражение и обратились в бегство.^[12] Данное сообщение Махмуда ибн Вали подтверждается также информацией автора «Силсилат ас-салатин» Мир Мухаммад Салима, который был одним из царевичей Аштарханидской династии и уехал в Индию в начале XVII века, где и написал свое сочинение.^[13]

В 1015/1606–1607 гг. умер Баки Мухаммед-хан и в Бухарском ханстве власть перешла в руки его брата Вали Мухаммед-хана. В это время Ташкен том и другими городами, расположенными на правом берегу реки Сыр-Дарьи управлял Ишим-султан. С началом царствования Вали Мухаммад-хана борьба между аштарханидами и кочевниками возобновилась. Он отправил против Ишим-султана многочисленное войско во главе с Мухаммед Баки-бий Калмаком. В сражении на берегу реки Сыр-Дарьи войско Ишим-султана потерпело поражение, и Мухаммед Баки-бий Калмак занял Ташкент.^[14]

Спустя некоторое время, казахские султаны при поддержке кыргызов вновь стали нападать на Ташкент, а временами они доходили до Самарканда. Так, например, вскоре после бегства Ишим-султана, Абулай-султан, захватив Ташкент, двинулся в Самарканд, но, получив отпор, вынужден был бежать в сторону Моголистана.^[15] В том же году он вторично совершил безуспешное нападение на Самарканд.^[16]

Во время восшествия на престол Бухарского ханства Имамкули-хана в конце 1610 – начале 1611 гг., объединенные силы казахских султанов и кыргызских родоначальников снова окружили город Ташкент. Поэтому Имамкули-хану пришлось сразу же после коронации отправиться в поход для защиты Ташкента. Однако еще до прибытия войск из Бухары защитники Ташкента при поддержке подоспевшего им на помощь отряда правителя Ходжента Саки-бия Дурмана заставили кочевников отступить.^[17]

Судя по всему, этому вторжению кочевников предшествовало их новое объединение под единой властью Ишим-хана, который осаду Ташкента поручил двум другим влиятельным султанам – Турсун-султану и Абулай- султану. Как повествует Махмуд ибн Вали, после отступления кочевников от Ташкента «Ишим-хан, который был главой казахов, обругав Абулай-султана и Турсун-султана языком властности, еще раз заиграл на трубе вражды и сражения».^[18] Но Ишим-хан, получив известие о подходе главных сил Имамкули-хана к берегу Сыр-Дарьи, вынужден был отступить в сторону г. Туркестана. Имамкули-хан отправил войско для преследования врагов, которое в районе Шарабхане преградило им путь. По словам Махмуда ибн Вали, казахские султаны в этой ситуации предложили заключить мирное соглашение. Посредником между сторанами стал некий Хазрат Ходжа Хашима, который свою миссию выполнил успешно^[19].

На основе этого соглашения правителем Ташкента был назначен Шах-Саид-султан, сын Турсун-султана, а его аталыком утвердили одного из наиб олее влиятельных эмиров Бухарского ханства Ялангтуш-бия Алчина^[20]. Говоря о вынужденном поведении казахских султанов при заключении мира, Махмуд ибн Вали, очевидно, в некоторой степени преувеличивает могу щество войск Имамкули-хана. По словам Искандара Мунши, Имамкули-хан в это время сам находился в весьма затруднительном положении – с востока ему угрожали казахские султаны, а с запада его соперник Вали Мухаммед-хан, который, получив помощь у иранского Шах Аббаса, отправился в Бухару для восстановления своей власти^[21]. Поэтому на наш взгляд, в заключении этого соглашения был больше заинтересован Имамкули-хан, хотя предложение о мире могло быть и со стороны казахских султанов, среди которых не было прочного единства.

Вскоре перед своей решающей битвой с Вали-Мухаммед-ханом Имамкули-хан обратился к казахским султанам с просьбой оказать помощь, на что они откликнулись незамедлительно. В решающем сражении войск Имамкули-хана против Вали Мухаммед-хана, разыгравшемся около Самар канда в середине 1020/1611г.^[22], на стороне первого участвовали отряды Кичинек-султана, брата Абулай-султана и Джанибек-султана, сына Ишим-султана.

Таким образом, как Имамкули-хан, так и казахские султаны на этот раз удачно использовали результаты вышеупомянутого договора, каждый в своих интересах. Если Имамкули-хану необходима была военная поддержка в борьбе против своего грозного соперника за власть, то казахские султаны, безусловно, рассчитывали на крупную военную добычу в случае победы. Поэтому эту поддержку казахских султанов своего недавнего врага нельзя рассматривать как факт какого-то прочного союза между ними. Тем более, почти сразу же после этого сражения, где Вали Мухаммед-хан был убит, а его войско полностью разгромлено, некоторая часть казахов, находившихся под властью Абулай-султана, по словам Махмуда ибн Вали «взбунтовалась».

Войско, отправленное для усмирения «бунтовщиков», было уничтожено и ко чевники Абулай-султана, разграбив окрестности Самарканда, ушли обратно^[23].

Еще не восстановивший свои силы после тяжелых потерь в междоусобн ых войнах Имамкули-хан видимо был не в состоянии противостоять непре рывным нападениям кочевников и на время фактически признал власть казахских султанов над Ташкентом и рядом других городов, расположенных на правом берегу реки Сыр-Дарьи. Так, в это же время управление Ташкентским и Туркестанскими вилайетами было передано в руки Ишим-султана, а его сын Джанибек-султан получил право управления областью Сагрыч^[24].

Однако Имамкули-хан не расставался с намерением при первой же возможности вернуть присырдарьинские города, или хотя бы способствовать приходу к власти над этими районами надежного ставленника из числа самих казахских султанов, так как Ишим-султан сразу же после его назначения правителем Ташкента, «проявил непокорность»⁶³⁸.

После длительной подготовки Имамкули-хан повел свое войско, сосре доточенное к тому времени в Самарканде, на восток. Махмуд ибн Вали этот поход относит к третьему году правления Имамкули-хана⁶³⁹, т.е., к 1021/1612–1613 г. При подходе бухарских войск к Сыр- Дарье, кочевники во главе с Абулай-султаном отступили в сторону Дашт-и Кипчака^[25].

Услышав о бегстве Абулай-султана, Имамкули-хан приказал эмирам вы ступить вслед за бежавшими кочевниками. Но в это время пришло известие о выступлении правителя Андижана против Имамкули-хана при поддержке казахских племен. Поэтому хан отказался от намерения продолжать поход на Абулай-султана и повелел всем поспешно возвратиться назад. Когда его войско вновь было в сборе, на прием к нему явился Турсун-султан сын Джалим-султана, который, по словам Махмуда ибн Вали, среди казахских султанов отличался тем, что находился в родственных связях с Имамкули-ханом. Именно в лице Турсун-султана Имамкули-хан обрел наиболее подходящего кандидата для правления Ташкентом и другими вилайетами восточной части государства, фактически оказавшихся под властью кочевн иков. Перед своим походом на Андижан, Имамкули-хан объявил Турсун-султана правителем Ташкента и соседних вилайетов и проводил его со всеми почестями^[26].

Поход на Андижан бухарского войска при участии вспомогательных отрядов, прибывших из Балха во главе с братом Имамкули-хана Надир Мухаммед-ханом, закончился неудачей. Поэтому для подчинения Андижана Имамкули-хану пришлось предпринимать второй поход в Ферганскую доли ну, под предлогом подавить «восстание» правителя Андижана Ханзаде-султана, сына Келди Мухаммеда-султана⁶⁴². В этот раз, несмотря на ожесточ енное сопротивление защитников, многочисленная армия аштарханидов под командованием Ялангтуш-аталыка быстро овладела городом. Эмиры обложили население вилайета хараджем и приказали чтение хутбы и чеканку монет отныне производить от имени Имамкули-хана^[27].

Отголоски этого победоносного похода войск Имамкули-хана имеются и в более позднем источнике «Тарих-и Муким-хани»: «В 1021/1612–1613 гг. (его величество), подняв превыше апогея (свой) могущественный царский штандарт, выступил в поход. И от границ Туркестана до крайних пределов Ашпары и Кара-Тау, избив врагов – казахов, каракалпаков и калмаков, он их жестоко проучил»^[28].

Как видно, Мухаммед Юсуф Мунши объединяет многочисленные похо ды Имамкули-хана на восток в один поход и в его рассказе, кроме даты одного из них, все смешано. В частности, Мухаммед Юсуф Мунши далее сообщает, что «после сего он отправил своего сына Искендер-хана управлять Ташкентом»^[29]. Это неверное сообщение, к сожалению, составителями «Истории Узбекской ССР» и «Истории Казахской ССР» принято как досто верное.^[30] Однако оно опровергается сведениями «Бахр ал-асрар», автор кото рого был современником описываемых им событий. Согласно вышепри веденным указаниям Махмуда ибн Вали, в это время власть над Ташкентом закрепилась за Турсун-султаном и казахские султаны при поддержке кыргызов по-прежнему оставались фактическими хозяевами Ташкента, Туркестана и сопредельных им вилайетов, а Искендер-султан управлял над Ташкентом гораздо позже, о чем будет изложено более подробно ниже.

В трудах как Махмуда ибн Вали, так и Искандара Мунши, о событиях, имевших место в восточной части Бухарского ханства между 1613-1620 гг., никаких сведений не встречается. Поэтому можно предположить, что за эти семь лет серьезных столкновений между Бухарой и кочевниками не было. Причина этого кроется, очевидно, в том, что официальным присвоением титула правителя Ташкента Турсун-султану, Имамкули-хан сумел рассеять вражду между казахскими султанами, в результате которого Ишим-султан, взяв значительную часть казахских племен, а также созных им кыргызских племен, ушел в Восточный Туркестан^[31].

Судя по всему, дружба Турсун-султана с Имамкули-ханом продолжалась недолго, и со временем он перестал быть послушным ставленником, что вызвало новое обострение отношений между Бухарским ханством и казахскими султанами, которые благодаря поддержке предводителей кыргызских племен, фактически являлись независимыми правителями правобережных районов Сыр-Дарьи.

О начале вражды и крупных столкновений между бухарским ханом и Турсун-султаном сообщается в статейном списке русского посла Ивана Хохлова, побывавшего в Бухаре и Самарканде в 1621–1622 гг.^[32] О двух сражениях в 1621 г. между войсками Ташкента и Бухары повествует и Искандар Мунши⁶⁴⁹. Но более подробное описание этих событий мы находим в труде Махмуда ибн Вали, который, впрочем, начало вражды Турсун- султана и Имамкули-хана относит к 1033 г. х., сответствующем году свиньи, т.е., к 1623 г. В результате состоялось одно из самых крупных сражений между войсками аштарханидов и объединенными силами казахских и киргизских феодалов. По сообщениям автора «Имамкули-хан наме», Турсун-султан собрал около 100 тыс. всадников, из числа которых 10 тыс. было выставлено правителями кыргызских племен^[33].

Получив известие о «восстании» Турсун-султана, Имамкули-хан стал по спешно собирать войско и отправил гонцов в Балх к своему брату Надир Мухаммед-хану, и в Андижан к Абулай-султану, который к тому времени являлся «новым доверенным лицом хана в Андижане» с просьбой прислать подкрепление. После прибытия балхского войска во главе с Шах-Махмуд-бием численность войска Имамкули-хана достигла будто бы 160 тысяч всадников. На берегу реки Сыр-Дарьи в местности Шахрухия к ним присоединился с войском Андижана Абулай-султан.

В это время дозорные сообщили о подходе войск кочевников, и через нек оторое время началось сражение. Во время битвы среди бухарского войска поднялась паника, вызванная бегством Абулай-султана с поля сражения, за ними обратились в бегство все остальные. Турсун-султан стал преследовать отступающих и нанес сокрушительное поражение Аштарханидам, которые потеряли убитыми более 50 тысяч человек^[34].

Когда об этом сообщили Имамкули-хану, он опять приказал собрать войско и двинулся в путь. В Самарканде к нему присоединился Хашим- ходжа. Оттуда они направились к местопребыванию казахских племен (юртгах-и аквам-и казак). Достигнув берега реки Сыр-Дарьи, узнали, что дорога к Ташкенту закрыта, так как в крепости Шахрухия, расположенной на этом пути, находится отряд кочевников во главе с Мурад-султаном. Имамкули-хан решил сначала штурмом взять крепость Шахрухия, чтобы очистить путь в Ташкент.

Однако, когда аштарханиды осаждали крепость, вовремя подоспела по мощь защитникам, отправленная из Ташкента по просьбе Мурад-султана^[35]. Поэтому Имамкули-хан прекратил осаду крепости и послал Хашим-ходжу в Ташкент для ведения переговоров о мире с Турсун-султаном. После долгих переговоров было заключено соглашение о мире, и, по словам Махмуда ибн Вали, Турсун-султан обязался произвести чтение хутбы и чеканку монет на имя Имамкули-хана^[36], что вряд ли соответствует истине.

Описывая эти сражения, Искандар Мунши относит их к 1621 г.^[37] Согласно данным статейного списка русского посла к Имамкули-хану Ивана Хохлова, который не приводит точной даты, эти события могли иметь место не позже 1622 г.⁶⁵⁵

Таким образом, все три автора дают различные даты этих сражений и по-разному их описывают, но все трое сходятся в оценке их результатов – поражение потерпел Имамкули-хан. Небезынтересно отметить, что если Махмуд ибн Вали как придворный историк, вину за развязывание войны сваливает на Турсун-султана, то в показаниях Хохлова мы находим следующий рассказ, из которого видно, что среди населения Бухарского ханства было распространено мнение, что зачинщиком этой войны был сам Имамкули-хан: «Да при нем же де при Иване как он был в Бухарах, у Мамкулия царя была измена, хотели его убить за то, что он проливал кровь с Ташкенским напрасную… и хан бежал в Балх»^[38].

О придворной интриге, заставившей Имамкули-хана бежать в Балх к своему брату Надир Мухаммед-хану сообщает и Махмуд ибн Вали.^[39] На наш взгляд, здесь у обоих авторов речь идет об одном и том же событии. Однако, когда Иван Хохлов прибыл в Бухару, Имамкули-хан уже воевал с Турсун-султаном, а упомянутая «измена» состоялась через некоторое время после прибытия русского посла.^[40] На этом основании можно предполагать, что начало этих событий относится к 1621 г., а конец к 1623 г.

Таким образом, осуществить свой замысел Имамкули-хану не удалось, в этом ему не помогло также привлечение на свою сторону одного из влиятельных казахских султанов – Абулая, которому была пожалована власть над Андижанским вилайетом. Более того, Турсун-султан и вновь прибывший к тому времени из Восточного Туркестана Ишим-султан в 1624 г. объединились вместе и отправились против Абулай-султана с целью захвата Андижана^[41]. Однако, несмотря на долгую осаду, им не удалось взять этот город и через некоторое время они ушли обратно^[42].

Усиление натиска казахских султанов против Бухарского ханства было вызвано, очевидно, не только временным союзом отдельных султанов, но и установлением в 1625 г. временных мирных отношений между ними и джунгарскими феодалами,^[43] что позволило им действовать на западе более решительно.

Однако среди казахских султанов постепенно назревала новая волна междоусобной борьбы за власть. Она усиливалась интригами Имамкули-хана, который хотел видеть во главе кочевников, оккупировавших восточную часть его государства, послушного себе султана. Это видно из сообщений И. Хохлова, который пишет, что «Женился Мамкули-царь (на дочери) казачьи орды у царевича у Турсун-султана двоюродного брата, и хочет того, чтоб ему Турсун-султана убить и тестя своего учинить царем»^[44].

И. Хохлов не сообщает, на дочери какого именно брата Турсун-султана женился Имамкули-хан. Комментируя это место из донесения русского посла, М.А. Абдураимов полагает, что здесь речь идет об Ишим-султане^[45]. Офи циаль ный историограф Бухарского ханства Махмуд ибн Вали сообщает только о браке, заключенном между Имамкули-ханом и дочерью Абулай-султана^[46]. Это дает более твердое основание полагать, что И. Хохлов под двоюродным братом Турсун-султана подразумевает не Ишим-султана, а Абулай-султана, кого и хотел Имамкули-хан назначить новым правителем Ташкента. В этом отношении кажется также неслучайным выступление Абулай-султана в последних боях на стороне Аштарханидов.

Но пока Турсун-султан и Ишим-султан оставались в дружбе, Имамкули-хану так и не удалось исполнить свое намерение. Обстановка изменилась в его пользу только тогда, когда внезапно вспыхнула вражда между этими двумя султанами, окончившаяся поражением и гибелью Турсун-султана. Об этих событиях более подробно рассказывает Махмуд ибн Вали, сведения которого подтверждаются и дополняются сообщениями Абулгази и кыргызс кого народного предания. «Договор единства между Турсун-султаном и Ишим-султаном был заключен на почве лицемерия, – пишет Махмуд ибн Вали, – но они не проявили друг к другу признаки вероломства до тех пор, пока Ишим султану в указанный год (1036/1626–1627 г.) не пришла мысль совершить грабеж племен (аквам) калмаков»^[47].

В поход против калмаков Ишим-султан собрал войско из людей подв ластного себе племени алакчин и отчасти из числа катаганов, которые были опорой Турсун-султана, что указывает на их совместные действия в начале этого похода. Ишим-султан двинулся в путь и в какой-то местности Моголистана атаковал застигнутых врасплох калмаков, а затем занялся грабежом их имущества.

В это время Турсун-султан, долгое время выжидавший удобного мо мента для нападения на своего соперника, отправил войско для захвата и грабежа оставшихся людей Ишим-султана в районе г. Туркестана. Люди Турсун-султана, исполнив приказ, с большой добычей и пленными вернулись в Ташкент. В числе пленных находились жены и дети Ишим-султана^[48].

Примечательно, что эти сведения подтверждаются народными предания ми кыргызов, согласно которым до Эшим-хана дошли слухи о том, что в местность Келдюн башы Кеке-Кюлюсюн, расположенную на восточном побережье Иссык-Куля, пришел калмак Аджаан с большим войском и стал уничтожать всех кыргызов, включая беременных женщин. Эшим-хан решил тогда созвать знатных людей на угощение улюш и пригласить на него хана Турсуна. Он предлагает Турсуну совместно сразиться с Аджааном. Далее по преданию, Эшим-хан, победив калмаков, возвратился с большой добычей. Но по дороге он узнал о вероломстве Турсун-хана, который, воспользовавшись его отсутствием, захватил все принадлежащее ему имущество и его гарем^[49].

Как видно, сведения источника и кыргызского предания в основном совпадают, что свидетельствует об активном участии в этих событиях некоторых кыргызских племен.

По Махмуду ибн Вали, Турсун-султан задумал покончить и с самим Ишим-султаном во время его возвращения и с войском отправился ему навстречу. Стороны встретились в окрестности Сайрама и вступили в сражение, в котором войско Турсун-султана потерпело поражение.^[50] Вскоре после этого Ишим-султану удалось убить самого Турсун-султана, и он отправил его голову Имамкули-хану, который за эту «услугу» пожаловал ему титул правителя Ташкента, Туркестана и других сопредельных вилайетов.^[51] Именно в то время Ишим-султан, очевидно, истребил племя катаган, которое являлось опорой Турсун-султана, о чем известно из сообщений Абулгази.^[52] Махмуд ибн Вали, хотя и подтверждает принадлежность племени катаган к Турсун-султану, тем не менее, он ничего не сообщает о судьбе этого племени после смерти его вождя. Согласно кыргызскому преданию, Ишим истребил не всех катаганцев, а уцелевшие группы этого племени ушли в сторону Кашгара, а некоторые его роды остались в Кыргызстане и впоследствии вошли в состав кыргызского народа^[53].

После своей победы над соперником Ишим-султан прожил недолго и за время его правления над Ташкентом и Туркестаном конфликты между кочевниками и Бухарским ханством не отмечались. После смерти Ишим-хана (1628 г.) власть в Ташкенте захватил Абулай-султан, который до того времени оставался правителем Андижанского вилайета. В результате междоусобных войн единство казахских султанов значительно ослабло, ушли к себе бывшие в союзе с Ишим-ханом кыргызские военачальники. Вслед за ними откочевало и подвластное Ишиму племя алакчын, которое затем влилось в состав кыргызов.

Отзвуки длительных союзнических отношений кыргызских племен с ка захами в период правления над Казахским ханством Ишим-султана сохранились также в исторических преданиях казахского народа, которые были зафиксированы в середине ХIХ в. Ч.Ч. Валихановым. Согласно этим преданиям, предводителем кыргызских племен и опорой Ишим-султана в его борьбе против Аштарханидов и Турсун-султана был Кокум-бий из кыргызского племени чон-багыш. После его гибели в одном из сражений, в память союза кыргызов и казахов Ишим-султан построил в Ташкенте башню, которая существовала еще в XIX в. и называлась Голубой гумбез Кокума^[54].

В начале 1038/1628 г. в Бухару дошло известие о смерти Ишим-султана и захвате власти в Ташкенте Абулай-султаном, который до того времени оставался правителем Андижанского вилайета^[55]. Абулай-султан немедленно объявил о своей независимости от Имамкули-хана, что послужило поводом для нового похода бухарского войска в Ташкент. В сражении, состоявшемся в местности Каймас, Абулай потерпел поражение и отступил в Ташкент, однако он не смог оставаться там из-за неподготовленности города к защите, поэтому с оставшимися воинами убежал в сторону Моголистана. Войско Имамкули-хана без сопротивления заняло Ташкент и учинило грабеж имущества оставшихся горожан^[56]. После этого правителем Ташкента был назначен Абдаллах-султан сын Баки Мухаммад-хана, а его аталыком утвердили Бекмухаммед Казака^[57]. Правителем же Андижана Имамкули-хан назначил своего сына Пир-Мухаммед-султана^[58], который был рожден от дочери Абулая.

Спустя некоторое время, Абулай-султан вновь завладел Андижаном и в начале 1040/1630 г. он убил сына Имамкули-хана Пир-Мухаммед-султана, который приходился ему внуком. Разгневанный Имамкули-хан всем эмирам на местах отправил приказ, чтобы они приняли участие в поимке Абулая. После долгих преследований Абулай погиб от руки Али-Мурад-ясаула^[59].

После расправы над Абулай-султаном Имамкули-хан задумал оконча тельно изгнать кочевников из Ташкента. С этой целью он с большой армией выступил в сторону города Туркестана, и после прибытия в Ташкент новым правителем города и сопредельных вилайетов назначил некоего Искендер-султана, о происхождении которого Махмуд ибн Вали ничего не собщает. А власть над Андижаном была передана в руки Мухамедьяр-султана. Однако он управлял Андижаном недолго и через некоторое время из-за интриг местных сановников был вынужден отказаться от своей власти, и уехал обратно в Бухару. Затем согласно Махмуду ибн Вали, якобы по пожеланию жителей Андижана правителем там был назначен некий Фазл-Ходжа сын Джани-Ходжа^[60][61].

Через несколько лет после этого многие влиятельные казахские султаны, скрывавшиеся ранее в разных уголках Дашт-и Кипчака и Моголистана, вновь стали обьединяться вокруг Назар-султана для вторжения в восточную часть Бухарского ханства. Это послужило поводом для нового похода Имамкули- хана против кочевников. Во главе многочисленного войска хан выехал из Бухары в Самарканд в новолунии раби II 1045 г.х.⁶⁷⁹

После прибытия Имамкули-хана в Самарканд, было получено известие о беспорядках в Ташкенте, вызванных раздорами между правителем Искендер- султаном и его аталыком Бекмухаммед-Казаком. Враждебно настроенные к Искендер-султану казахские султаны, воспользовавшись, случаем, сообща выступили против Искендер-султана и его аталыка. В этих условиях Искендер-султан и его аталык вынуждены были бежать из Ташкента. Они ночью покинули город и направились в сторону крепости Шахрухия, дорога к которой уже была в руках их врагов. В стычке они оба были убиты, казахские султаны захватили власть и разделили между собой вилайеты.

Поэтому Имамкули-хан сосредоточив силы в Самарканде, направил их затем в Ташкент. Благодаря хитрости главного эмира бухарских войск Ялангтуш-аталыка, который сумел заручиться поддержкой вождей племен ак-бору и курама, казахские султаны были вынуждены заключить с ним соглашение^[62]. По условиям этого договора, султаны обязались покинуть город. Однако через некоторое время кочевники вновь подступили к Ташкенту. «Еще раз, нанося притеснения и ущерб (ташкентцам) – пишет Махмуд ибн Вали, – они уничтожили основу договора. Из-за чрезмерной надменности (осмелились) окружить город и приступили его осаде. Назар- султан, Джахангир-султан сын Ишим-султана и Мухамедьяр-султан внук Турсун-султана стали нападать на крепостные стены»^[63].

Однако вскоре Ялангтуш-бий вынудил их бежать обратно в степь. К этому времени прибыло бухарское войско под личным командованием Имамкули-хана, в котором насчитывалось будто бы около ста двадцати тысяч человек. После сорока переходов он достиг берега реки Талас (Талаш). Не встречая на своем пути никакого сопротивления, его войско безжалостно истребляло и грабило всех попавшихся на пути казахов и кыргызов. По словам Махмуда ибн Вали, Имамкули-хан преследовал их до Юлдуза^[64]. По возвращении из Юлдуза Имамкули-хан покорил также Андижан. Правителем этого вилайета он назначил одного из своих эмиров, а управление Ташкентом передал в руки некоего Бекоглы-бия Кенегеса^[65].

Имамкули-хан после событий 1635 г. всемерно старался окончательно подорвать пошатнувшееся единство казахских султанов и ослабить их влияние на окраинах своих владений. В конце 1047 г.х. (нач. 1638 г). ему удалось схватить некоторых казахских султанов во главе с Баки-султаном, сыном Турсун-султана и в целях полной изоляции этих царевичей от своих поддан ных, он выслал их в Балх на усмотрение Надр-Мухаммед-хана. А в начале 1048 г.х. (сер. 1638 г.) Имамкули-хан при поддержке балхского войска совер шил свой очередной поход против казахов и кыргызов и разгромил их в районе Ходжента и Ура-Тюбе^[66].

В свое время академик В.В. Бартольд взаимоотношения кочевников с Бухарским ханством в рассматриваемый период вкратце охарактеризовал так: «За Ташкент, Туркестан и другие города на Сыр-Дарье происходили постоянные войны между бухарским ханом Имамкули и казацкими султанами; обыкновенно даже после победы над казаками он должен был назначить правителя Ташкента из среды султанов. Но в начале 1038/1628 г. могущество казаков было ослаблено смертью Ишим-хана; в том же году бухарское войско заняло Ташкент, управление которым, по словам Махмуда ибн Вали, было поручено Абдулла-султану, сыну Баки Мухаммед-хана»^[67].

Однако, как видно из вышеприведенных сообщений того же Махмуда ибн Вали, на которого ссылается В.В. Бартольд, и после смерти Ишима в течение ряда лет правителями Андижана и Ташкента являлись казахские сул таны, которые не всегда получали эти должности от Имамкули-хана. Часто, отказавшись платить бадж и харадж, они одновременно чеканили монеты от своего имени, что было признаком их независимости от Бухары. Одной из основных причин распада союза казахских султанов являлась постоянная междоусобная война между ними за верховную власть, которая не отличалась твердостью и способностью положить конец непрерывным междоусобицам.

Как показывает приведенный фактический материал, основной опорой казахских султанов в их борьбе против бухарских ханов являлись не только казахские племена, но и кыргызы. Длительные феодальные войны казахских и кыргызских феодалов с Шейбанидами и Аштарханидами за торгово -ремесленные центры привели хозяйственную жизнь края к упадку. Такие крупные торгово-экономические и культурные центры, как Ташкент, Туркестан, Сайрам, Андижан и другие присырдарьинские города, были разрушены, опустошены богатые сельские поселения, тысячи мирных земледельцев и скотоводов уничтожены.

Те кыргызские родоплеменные объединения, которые в конце XVI в. прочно утвердились в районе Алая и Каратегина, в начале XVII в. постепенно стали продвигаться на запад в сторону Гиссара и Куляба. Уже в первой четверти XVII в. западные границы расселения кыргызов доходили до Куляба, откуда они совершали набеги на жителей соседних районов Кулябского вилайета и Бухарского ханства. В конце 20-х годов XVII в. военачальник правителя Балха Аштарханида Надир-Мухаммеда Абд ар-Рахман-аталык совершил ответный поход на кочевья этих кыргызских племен. Достигнув стойбища кыргызов в Алайской долине, Абд ар-Рахман- аталык учинил жестокую расправу и возвратился с большой добычей^[68].

В 1636 г. в Гиссар прибыла большая группа кыргызов-идолопоклонников из глубинных районов Центральной Азии и по словам Махмуда ибн Вали эти кыргызы здесь приняли не только подданство Аштарханидской династии, но и исламскую религию^[69].

Что касается алайских и каратегинских кыргызов, обосновавшихся здесь еще в конце XVI в., то по сведениям автора «Силсилат ас-салатин», они по- прежнему создавали реальную угрозу безопасности государства Аштарханидов. Так один из предводителей этих кыргызских племен Кутлук- Саид вместе со своими сыновьями Тилака-бием и Каракитай-мирзой между 1642–1643 гг. совершал набеги на Андижан. Поэтому правитель Андижана обратился за помощью к Надир-Мухаммед-хану, который в это время был верховным правителем Аштарханидской династии. В дальнейшем, когда правителем Аштарханидов стал Абдал-Азиз-хан, он решил жениться на дочери Тилака-бия по имени Алтын-биби^[70]. Очевидно, таким образом, Абд- алАзиз-хан намеревался сдерживать непрерывные нападения кыргызских племен на пределы своего государства. Кроме того, отдельные кыргызские военачальники командовали крупными военными подразделениями армии Абд ал- Азиз-хана, что свидетельствует об усилении роли кыргызов в государстве Аштарханидов во второй половине XVII в.^[71]

[1] Более подробно об этом см.: Абусеитова М.Х. Казахское ханство.

[2] Салахетдинова М. А. Сведения о киргизах в «Абдулла-намэ». С. 176.

[3] Бадр ад-Дин Кашмири. Равзат ар-ризван № 2094. Л. 236; Машрапов Т.Т. «Раузат ар-ризван ва хадикат ал-гилман» как источник.

[4] Вельяминов-Зернов В.В. Исследование. Ч. 2. С. 343-344; Тарих-и алам-арай-и Аббаси. С.407; Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л..51а-51б.

[5] Тарих-и алам-арай-и Аббаси. С.407; Мунтахаб ат-таварих. Л. 173а.

[6] Тарих-и алам-арай-и Аббаси. С. 408.

[7] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар, ФВ 337. Л.52а.

[8] Там же. Л. 52а-52б.

[9] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 43а-47б; Тарих-и алам-арай-и Аббаси. С. 408.

[10] 1 7 ноября 1603 г.; См.: Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л..72б-73а.

[11] Махмуд ибн Вали Бахр ал-асрар. Ф_В 337. Л.73а.

[12] Махмуд ибн Вали.Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л.74а.

[13] Подробно об этом см.: Машрапов Т.Т. Новые сведения о киргизах. С. 36-40.

[14] Махмуд ибн Вали.Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л.80б-81а.

[15] В источниках XVI–XVIII вв. написанных в Восточном Туркестане и в Средней Азии, под Моголистаном обычно подразумевается территория современной Киргизии и Юго-Восточного Казахстана (см.:Акимушкин О.Ф. Комментарии, 45.).

[16] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 83а-85б.

[17] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л.90а-94б.

[18] Там же. Л. .94б-95а.

[19] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л.95а; Тарих-и алам-арай-и Аббаси. С. 595.

[20] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 95а.

[21] Тарих-и алам-арай-и Аббаси. С. 595.

[22] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л..99а-99б.

[23] Там же. Л. 99б.

[24] Там же. Л. 100б. ⁶³⁸ Там же. Л. 101а. ⁶³⁹ Там же. Л. 101а.

[25] Там же. Л. 101б-102а.

[26] Там же. Л. 102б-103а. ⁶⁴² Там же. Л. 103а-103б.

[27] Там же. Л. 106а.

[28] Муким-ханская история. С. 86-87.

[29] Там же. С. 87.

[30] История Узбекской ССР. С. 551; История Казахской ССР. С.175.

[31] Подробно об этом см. следующий раздел настоящей главы.

[32] Сборник князя Хилкова. С. 406-422. ⁶⁴⁹ Тарих-и алам-арай-и Аббаси. С. 678.

[33] Имамкули хан-намэ № 89. Л. 139а.

[34] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ, 337. Л.107а; Согласно данным Искандара Мунши, число убитых в этом сражении составляло всего 20 тысяч человек. См.: Тарих-и алам-арай-и Аббаси. С. 678.

[35] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 107б.

[36] Там же. Л..108а.

[37] Тарих-и алам-арай-и Аббаси. С. 678. ⁶⁵⁵ Сборник князя Хилкова. С. 421-422.

[38] Там же. С. 422.

[39] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 108а.

[40] Сборник князя Хилкова. С. 394-402.

[41] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 108б.

[42] Там же, Л. 108б-109б.

[43] МИРМО. Т.1. С. 140.

[44] Сборник князя Хилкова. С. .421.

[45] Абдураимов М.А. Очерки. С. 114.

[46] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 110б.

[47] Там же. Л. 110а.

[48] Там же.

[49] Абрамзон С.М. Народные предания. С. 69-70.

[50] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 110б.

[51] Там же. Л. 111а.

[52] Родословная тюрок, изд. Демезона. Т.1. С. 356.

[53] Абрамзон С.М. Народные предания. С. 70.

[54] Валиханов Ч.Ч. Записки о киргизах. С. 77.

[55] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 111а.

[56] Там же. Л.112а.

[57] Там же; Бартольд В.В. Отчет. С. 201.

[58] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 112б.

[59] Там же. Л. 113а-114б.

[60] Там же. Л. 116б-117а.

[61] сентября 1635 г. см. Бахр ал-асрар, ФВ 337. Л. 117б.

[62] Там же, Л. 120б-121а.

[63] Там же. Л. 121а.

[64] Там же. Л. 121б-122б. Местности Улуг-Юлдуз и Кичик-Юлдуз находятся в бассейне реки Или.

[65] Там же. Л. 123а.

[66] Там же. Л. 236 б, 240 б.

[67] Бартольд В.В. Отчет. С. 201.

[68] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 219а, 292а.

[69] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 277а.

[70] Подробно об этом см.: Машрапов Т.Т. Новые сведения о киргизах. С. 36-40.

[71] Мухаммад Салим среди них упоминает Шах-Мухаммед-кыргыза и Мурадбек-кыргыза.

 

3.3. Взаимоотношения кыргызов с Могольским государством и их участие в политических событиях в Восточном Туркестане в XVI в.

Под Могольским государством авторы местных исторических хроник и агиографических сочинений XVIIXVIII вв. подразумевают государственное объединение, созданное в 920/1514 г. в Восточном Туркестане с центром в Яркенде, которое охватывало обширную территорию с городами Кашгар, Янги-Хисар, Уч, Аксу, Хотан, Бай, Куча. К этому государству по традиции относились также и восточная область страны с центрами в Чалыше и Турфане, которая фактически являлась самостоятельной государственной единицей^[1]. Могольское государство образовалось в начале XVI в. в южной части Моголистана, северо-западные и центральные районы которого к этому времени оказались фактически полностью в руках казахов и кыргызов. Это обстоятельство во многом предопределило характер дальнейших взаимоотн ошений казахов и кыргызов с Могольским государством, правители которого постоянно стремились вытеснить их с вышеуказанных районов.

Для усиления борьбы против союза казахских и кыргызских племен в середине 30-х годов XVI в. Могольское государство было вынуждено заключить союз со своими исконными врагами – узбеками-Шейбанидами^[2].

Согласно указаниям большинства восточных источников, в течение более чем пятидесятилетнего соперничества этих двух группировок успех сопутствовал моголам и узбекам Шейбанидам, а поражение терпели казахи и кыргызы^[3]. Однако не исключена определенная тенденциозность авторов этих трудов, которые, как правило, хвалебно отзываются о деяниях чагатайских и шейбанидских ханов. В этом отношении весьма показательно вышеизложенное сообщение английского путешественника А.Дженкинсона об окружении города Ташкент со стороны казахов и осаде города Кашгар кыргызскими войсками в течение длительного времени, в результате чего эти два народа почти подчинили себе упомянутые города в середине XVI в.^[4]

Поэтому неудивительно, что к началу XVII в. кыргызы не только прочно обосновались на северных и северо-западных границах Восточного Туркестана, но сделались предметом особых тревог жителей Кашгара, Уча и Аксу^[5].

Более поздние источники обычно умалчивают о причинах войн между этими группировками, только в «Тарих-и Рашиди» Мухаммеда Хайдара неодн ократно подчеркивается особая роль района Иссык-Куля как района лучших пастбищ. Так, например, один из походов Султана Саид-хана, совершенный в 1522 г. против кыргызов, кочевавших в районе Иссык-Куля, был вызван тем, что пастбища Восточного Туркестана не могли прокормить табуны стада моголов^[6].

Разумеется, этот пастбищный голод не был единственной причиной частных войн между обеими сторонами. Одной из основных причин этого соперничества являлось стремление кыргызов установить свой контроль над торговыми путями, связывающими Запад и Восток, которые проходили через города Средней Азии и Восточного Туркес тана. Доказательствами тому служат вышеприведенные сообщения английского путешественника А. Дженкинсона о блокировании казахами и кыргызами торгового пути, связывающего Китай со Средней Азией. А.Дженкинсон в своем дневнике также отмечает, что «они закрыли путь до такой степени, что ни один караван не может избежать ограбления»^[7].

Немаловажное значение имел вопрос сбора религиозного налога – зеката среди кыргызов и казахов. Сидевшие в городах Восточного Туркестана ходжи и их мюриды нередко призывали на помощь ханское войско для сбора зеката от кыргызов и казахов, ибо последние, судя по всему, не всегда платил и зекат добровольно. Так, в анонимном сочинении «Тазкира-йи Ходжа Мухаммад Шариф» содержится любопытный материал об отказе кыргызов платить зекат, вследствие чего был предпринят поход Абд ал-Латиф-султана, во время которого его убили кыргызы.^[8] Затем с целью мести за смерть свое го сына Абд ар-Рашид-хан при непосредственном участии Ходжа Мухаммад Шарифа организовал кровопролитный поход на казахов и кыргызов^[9].

Несмотря на все усилия могольских ханов, направленные на вытеснение кыргызов из северного Тянь-Шаня, в конце правления Абд ал-Карима, т.е., в начале последнего десятилетия XVI в. кыргызы прочно занимали территорию, расположенную между Чалышем и Таласом с юга на север и между Турфаном и Сарыколом с востока на запад^[10].

В самом конце XVI в. долголетний союз между Могольским государством и Шейбанидской династией Бухарского ханства был нарушен походом стотысячного войска узбеков в Кашгар, причина которого до сих пор остается не совсем ясной^[11]. Хотя этот кратковременный поход узбеков не дал тех результатов, на которые они рассчитывали и не нанес сколько- нибудь значительного ущерба Могольскому государству, но, будучи явным свидетельством разрыва узбекско-могольского союза, положил начало более свободным действиям казахов и кыргызов как в территории Восточного Туркестана, так и в Средней Азии. Набеги кыргызов на Восточный Туркестан участились со смертью Мухаммед-хана в 1609–10 гг.^[12]

После прихода к власти в Яркенде Шуджа ад-Дина Ахмад-хана в 1018/1609-10 г. центральная власть начала предпринимать более решительн ые меры против сепаратизма правителя в восточной части государства Абд ар Рахим-хана и стоящих за его спиной главарей казахов и калмаков, а также против нападении кыргызов с севера и севера запада^[13].

Отсюда можно увидеть попытку Шуджа ад-Дина Ахмад-хана хоть в какой-то степени ослабить все более растущее вмешательство предводителей кыргызских племен во внутренние дела Могольского государства и остано вить набеги, совершаемые ими как в подвластные территории, так и на торговые караваны государства, идущие на другие страны через Восточный Туркестан. Но в условиях, когда почти все враждующие группировки страны, как правило, призывала на помощь войска предводителей кыргызских, казах ских и калмакских племен, остановить их вмешательство во внутренние дела государства, было очень трудно. К тому же во время его правления из Ташкента вместе с подвластными себе племенами прибыл Ишим-султан, ко торый, закрепившись в северных районах Восточного Туркестана, стал активн о поддерживать Абд ар-Рахим-хана в его борьбе против центральной власти.

После убийства Шуджа ад-Дина Ахмад-хана в 1024/1615 г. на престол в Яркенде вступил его младший сын Абд ал-Латиф-султан^[14]. Тогда Абд ар- Рахим-хан и его союзник Ишим-султан начали совместную длительную, но безуспешную войну с Абд ал-Латиф-ханом за обладание областью Аксу^[15]. В конце концов, при посредничестве Ишим-султана было заключено мирное соглашение между Абд ал-Латиф-ханом и Абд ар-Рахим-ханом, и последний ушел к себе в Чалыш.

Далее Махмуд ибн Вали сообщает, что «Когда на шестой год ушел в Ташкент Ишим-хан, Абд ар-Рахимхан удержал свою руку от подола (нового) вторжения и нападения на (Аксу) и прекратил (свое существование) в одном из уголков Чалышской области»^[16].

Выше было сказано, что в конце XVI в. отдельные группы кыргызов были отмечены в источниках в районе Чалыша и Турфана, против которых, по инициативе ходжей, вел неоднократно свои войска Мухаммед-хан. В последующих событиях, имевших место в восточной части Могольского государства и весьма подробно изложенных в «Бахр ал-асрар» Махмуда ибн Вали, в «Хронике» Шах Махмуда Чураса и в «Тарих-и Кашгар», кыргызы совершенно не приняли участия. Это наводит на мысль о том, что кыргызы, с одной стороны, под ударами войск Могольского государства, а с другой под давлением калмаков были вынуждены покинуть район Чалыша и Турфана уже в первой четверти XVII в. и ушли кочевать по юго-западным и северным склонам Тянь-Шаня. В дальнейшем в источниках кыргызы чаще упоминаютс я в связи с событиями, происшедшими в западной части Могольского госуд арства, на северном Тянь-Шане, в районе Иссык-Куля и в горных областях, лежащих между Кашгаром и Хутталаном. Кыргызы начали активизировать свои действия к концу правления Абд ал-Латиф-хана и однажды разорили деревню Шахназ, расположенную на юго-востоке от Янги-Хисара^[17].

По мере усиления междоусобной войны в западной части государства, вызванной смертью Абд ал-Латиф-хана, кыргызы, изменив тактику, от обыч ных набегов перешли к служению на стороне претендента на ханский прест ол Султан-Махмуд-хана, который восстал против своего брата Султан-Ахмад-хана, преемника Абд ал-Латиф-хана. Согласно утверждениям аноним ного автора «Тарих-и Кашгар», в походе Султан-Махмуд-хана на Яркенд, завершившегося успехом, приняло участие семитысячное войско кыргызов во главе с Сокур-бием Кушчи^[18]. Шах Махмуд Чурас сообщает о двух похо дах Султан-Махмуд-хана на Яркенд и, по его сведениям, кыргызы участвовал и только в первом из них, который был неудачным, причем он не упоминает ни численности кыргызского войска, ни имени его предводителя^[19].

Таким образом, на основе изложенных в этом разделе фактов можно констатировать, что соперничество кыргызов с Могольским государством началось почти со времени его образования.

Эта длительная борьба была вызвана, прежде всего, экономическими и военно-политическими интересами соперничающих сторон. Вытеснение кыргызов из Тянь-Шаня обеспечивали бы для Могольского государства лучшие пастбища и безопасность продвижения торговых караванов своих подданных и других стран, следующих через Восточный Туркестан. Кыргызы, наоборот, старались удержать свои кочевья и установить прочный контроль над торговыми путями между Востоком и Западом. Отдельные походы войск Могольского государства на кочевья кыргызов совершались по инициативе суфийских шейхов для принуждения их к уплате религиозного налога – зеката.

По мере усиления междоусобной войны в Могольском государстве предводители кыргызских племен стали активно вмешиваться в его внутренние дела путем поддержки сепаратистки настроенных правителей и претендентов на власть. В результате все усилия центральной власти

Могольского государства, направленные на ограничение влияния кыргызов на ход внутриполитических событий не принесли ей ощутимых результатов.

[1] Акимушкин О.Ф. К вопросу. С. 233.

[2] Акимушкин О.Ф. Могольско-узбекский союз. С. 37-40.

[3] Акимушкин О.Ф.. К вопросу. С. 234-243.

[4] Early Voyages. Vol.1. P. 90-91.

[5] Акимушкин О.Ф. Исследование. С.130.

[6] Бартольд В.В. Очерк. С. 93.

[7] Early Voyages. Vol. I. Р. 91.

[8] Тазкира-йи Ходжа Мухаммад Шариф А 237. Л. 67а-69а.

[9] См.:Акимушкин О.Ф.. К вопросу. С. .239-241.

[10] МИКК. С. 186, 188-189; Хроника. С. 169.

[11] См.: Акимушкин О.Ф. К вопросу. С. 243-245.

[12] См.: Хроника. С. 173-179; _ми_кХ. С. 332; Акимушкин О.Ф. Комментарий. 171.

[13] МИКХ. С. 334.

[14] МИКХ. С. 338; Согласно сообщению Шах Махмуд Чураса, это событие произошло в 1028/1068 гг. См.: Хроника. С.194.

[15] Хроника. С. 202; Бартольд В.В. Отчет. С. 181; Акимушкин О.Ф. Комментарий. 228.

[16] МИКХ. С. 345. Отъезд Ишим-султана из Бая в Ташкент по данному контексту приходится примерно на 1033-1034/1623-24-162425 гг. (МИКХ, примечание 74, С. 550). Но из рассказа того же автора, изложенного им в четвертой части шестого тома своего сочинения, имя Ишим- султана после долгого отсутствия вновь появляется только в связи с событиями, происшедшими в Андижане и Ташкенте в 1624 г. (Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 108б). Поэтому можно предположить, что Ишим-султан покинул Бай либо в конце 1623, либо в начале 1624 г.

[17] Бартольд В.В. Киргизы. С. 518; Хроника. С. 205;

[18] Тарих-и Кашгар С 576. Л. 82а.

[19] Хроника. С. 207.

3.4. Взаимоотношения кыргызов с калмаками Джунгарии в XVI–XVII вв.

Западные монголы, тюркское название которых калмаки^[1], а китайское название олоты (элеты)^[2], с самоназванием ойраты⁷¹¹, впоследствии более известны как джунгары^[3]. Как отмечалось выше, ойраты после падения первого их государственного объединения под властью Эсен-хана в середине XV в., были вынуждены изменить направление своей внешнеполитической активности.

Теперь, лишенные возможности пограничной торговли с Китаем, они видели единственный выход в удовлетворении столь необходимой для кочевников продукцией оседло-земледельческого хозяйства только в переориентации на запад. В этих условиях их естественными партнерами могли стать только Восточный Туркестан и Средняя Азия.

Но этнические, религиозные и языковые различия, которые разделяли калмаков от народов, живущих в этих странах, очевидно, сыграли свою роль. Ибо посольство, отправленное калмаками вскоре после смерти Эсен-хана в Герат к тимуридскому султану Абу Саиду в 1459 г., очевидно, с целью заключения торговых соглашений, по всей вероятности, никакого результата не добилось. Об этом свидетельствует следующее сообщение Хасана Румлу: «В этом году (869 г.х./1464–1465 г.), – пишет он, племя из неверных калмаков вторглось в (пределы) подвластных (Абу Саиду) стран и произвели разбой и ограбление. Обнаружили все, что можно было разграбить, и, взяв множество пленных, возвратились назад». Однако, по словам автора, калмаки были настигнуты войском султана и полностью уничтожены^[4].

Таким образом, пока еще неоправившиеся после тяжелых потерь на востоке калмаки, и на северо-западе не добились успеха ни в военном, ни в дипломатическом отношении. В этих условиях главное внимание калмакских предводителей было уделено борьбе за обладание Хамийским округом, расположенным на главном торговом пути, связывавшем Китай со странами Запада. В этой борьбе калмакам противостояли силы Китая и Моголистана^[5].

Трехсторонняя борьба за город Хами длилась с переменным успехом в течение всего XV в. А в XVI в. главным противником калмаков в этом районе становится восточная часть Могольского государства с центрами в Чалыше и Турфане.

По свидетельству мусульманских источников, в этом почти вековом соперничестве успех сопутствовал в большинстве случаев могольским ханам^[6], что подтверждается и сведениями китайских источников, согласно которым причиной передвижения калмаков в южном направлении в конце XVI в., было давление, оказанное на них правителями Турфана.^[7] Однако там, в Ордосе и Кукуноре, куда вынуждены были бежать ойраты, уже обосновались восточные монголы, объединенные под властью Алтан-хана Туматского. По свидетельству монгольских источников, Алтан-хан разгром ил ойратов и вынудил их бежать обратно в Джунгарию^[8].

Очевидно, какая-то часть ойратских племен в это время подчинилась правителю восточных монголов, о чем свидетельствует сообщение турецкого автора Сейфи, писавшего не ранее 1582 г., согласно которому князь калмаков носил титул Алтан-хана. Этот же автор рассказывает о разорительных набегах между казахами и калмаками, во время которых последние иногда доходили до Ташкента^[9]. По рассказу Абулгази, около 1012г.х./1603-1604 г. калмаки в количестве 1000 человек предприняли набег на территорию Хивинского ханства^[10].

В 1607 г. одному из известных калмакских тайш Хо-Урлюку, а также Далаю Богатырю были отправлены служилые люди из Тары с предложением принять подданство России. При этом царское правительство обещало «их ото всех недругов от казацкие орды и от Нагаи и от иных недругов беречи и обороняти».^[11] В сентябре того же 1607 г. в Тару явились послы калмакских тайш и просили защиты «от казацкой орды и царя Алтына Мунгальского»^[12]. Но, заключив мир с Россией, калмаки в течение 1607 и 1608 гг. дважды совершали походы на кочевья казахов^[13].

Согласно сведениям Махмуда ибн Вали, в 1021/1612–13 гг. Турсун-султан сын Джалим-султана, который в этом году был назначен правителем Ташкента и пользовался поддержкой Имамкули-хана, отправил гонца в Бухару. В своем донесении он писал, что некоторые «казахские султаны (салатин-и казак), заключив договор единства с племенами кыргызов и калмаков (аквам-и кыргыз ва калмак), наводят ужас и грабят некоторые улусы Турсун-султана на берегу Сыр-Дарьи (Сейхун)»^[14]. Как показывают эти факты, взаимоотношения казахов, калмаков и кыргызов за этот период были нестабильными, и конфронтации между ними сменялись временными союзами^[15].

По сведениям русских источников, и за последующие несколько лет отмечались относительно мирные отношения между калмаками, казахами и кыргызами. Даже сообщается о подчинении казахов и кыргызов калмакам. Так, весною 1616 г. князь Иван Семенович Куракин отправил из Тобольска Т. Петрова и И. Куницына «В колмацкую землю к тайшам производити их под государеву руку… А как они были в колмацкой земле… будучи проведали, что в колмацкой земле ныне в подданстве и в их послушанье Казачья Большая орда да Киргизская орда, и тем самым обоим ордам колмаки сильны. А которые ясыри Казатцкие и Киргизские земли прежде сего были пойманы в полон в Колматскую землю, и тех ныне Богатырь-тайш, сыскивая, отдает им без окупу. А Казачьи и Киргизские орды начальники о том ему присылают бити челом, и живут с ним в совете и во всем Богатыря-тайша над собою почитают и его слушают»^[16].

Один из первых комментаторов цитированного донесения русских посл ов, английский историк Дж.Бэдли, на наш взгляд, совершенно справедливо замечает: «Мы должны учитывать, что эти сведения даны самими калмаками и поэтому возможно преувеличены»^[17]. Поэтому трудно поверить в сообщение первых двух русских послов о полном подчинении казахов и кыргызов калмакам.

В 1620 г., по словам приехавшего из калмакских улусов толмача Пятунки Семенова, калмакские тайши отправили своих послов к «Казачьей орды Ишим-царю» для переговоров о мире и в то же время сами напали на улусы Ишима и перебили много людей. Разгневанный Ишим-султан убил послов и двинул на калмаков большое войско и в свою очередь перебил много калмаков, в том числе двух тайш^[18].

Пятунка Семенов также сообщил, что Турсун-султан прислал своих пос лов к калмакским тайшам и от имени Бухарского ханства потребовал прекра тить совершаемые калмаками грабежи бухарских купцов, идущих с торгом в Россию. В случае продолжения подобных грабежей Турсун-султан пригрозил отправить войско против калмаков.^[19] Это сообщение свидетельствует о заметном усилении калмаков к этому времени на северо-востоке, в результате чего возникли серьезные беспокойства у Бухарского ханства. С другой стороны оно показывает, что в 1620 г. Турсун-султан ещё сохранял мирные отношения с Бухарским ханством и покровительствовал его торговым караванам, следующим через территорию казахских племен в Россию.

Через несколько лет, в 1625 г., когда Турсун-султан изменил свою полит ику по отношению к Бухаре и при поддержке Ишим-султана начал воевать против Имамкули-хана, он одновременно изменил политику и по отношению к калмакам, заключив с ними мирный договор⁷²⁹. Но этот мир был непрочен. Как только война между Бухарским ханством и казахскими султанами врем енно прекратились, Турсун-султан и Ишим-султан приготовились к совместному походу против калмаков. Объединенное войско казахских султанов выступило в поход в 1036/1626-1627 г. под главенством Ишим-султана, а Турсун-султан остался у себя в Ташкенте^[20]. Об этом походе Ишим-султан против калмаков подробно изложено в первом разделе настоящей главы. К этому следует только добавить, что известие Махмуда ибн Вали подтверждае тся сообщениями русских источников. В 1627 г. «приехавший с Эмбы в Астрахань татарин сообщил, что царь Казахской орды Ишим ходил войной на калмыков и многих побил».^[21] Там же сказано, что в результате этого похода Ишима калмаки были вынуждены откочевать к отдаленным районам Сибири^[22].

Только после ослабления могущества союза казахских племен из-за по стоянных междоусобных войн и растущего давления на них бухарских войск, калмаки вновь приблизились к кочевьям казахских улусов и городам Средней Азии. Приехавший в Тару бухарский посол сообщил, что «Раннею весною 1633 г. калмакские тайши Лоузен и Коросан напали на бухарский город Савран, захватили 1700 пленных, перебили много людей и разграбили все имущество»^[23]. Махмуд ибн Вали, так же описывая события, происходившие примерно в это время, сообщает о нашествии калмаков в пределы Туркестана.^[24] Поскольку Махмуд ибн Вали не указывает точной даты этих событий, сейчас трудно установить, идет ли речь в обоих источниках об одном и том же нашествии калмаков в пределы Туркестана. Во всяком случае, эти сведения источников ясно свидетельствуют о возникновении серьезной угрозы со стороны калмаков оседлым районам Средней Азии уже в начале 30-х годов XVII в.

В русских источниках отмечены два крупных столкновения между калмаками и казахами в первой половине 1635 г., причем во время первой войны калмаки взяли в плен самого главаря казахов Янгир-султана (Джахангир- султан), сына Ишим-султана. По сообщениям источника, инициатором войн в обоих случаях были калмаки^[25].

Усиление угрозы со стороны калмаков на присырдарьинские города, безусловно, не могло не беспокоить Бухарское ханство. Но, судя по всему, Имамкули-хан, вместо того, чтобы предпринять более надежные меры защиты от нападений врага, в свою очередь начал совершать ответные набеги на кочевья калмаков. Как свидетельствует Махмуд ибн Вали, в 1635 г. по приказу Имамкули-хана некоторые ташкентские беки выступили в поход против калмаков. «Тик-Мирзай Мангыт и Кулмурза-Бек Конграт, – пишет он, в конце 1044 г.х. (сер. 1635 г.) отправились из Ташкента, и за 35 суток достиг ли стойбища (юртгах) калмакских племен в местности Тогуз-Баш, которая находится в отдаленном уголке Дашт-и Кипчака. Там совершили неисчис лимые убийства и пленения (калмаков), после чего возвратились в полном здравии и веселье и удостоились государевой благосклонности (Имамкули-хана)»^[26]. Очевидно, это сведение источника несколько преувеличено, ибо, как известно, к тому времени ранее раздельно кочевавшие на огромных территориях Западной Сибири ойратские улусы начали объединяться на правом берегу Иртыша под эгидой чоросских князей, во главе которых стоял Хутухайту-Харахула-тайши^[27]. После смерти Харахула в 1634 г. власть над всеми ойратскими владениями на территории Джунгарии перешла в руки его сына Батура. А 1635 год, по словам сибирского летописца Черепанова, стал первым общепризнанным годом существования Джунгарского ханства^[28].

Вышеприведенные сведения различных источников и анализ содержащ ихся в них фактов позволяют сделать некоторые выводы о характере взаи моотношений калмаков со своими западными соседями в рассматриваемый период.

Передвижения ойратских племен в западном направлении были обуслов лены главным образом экономическими причинами-попытками установления контактов с оседло-земледельческими районами Восточного Туркестана и Средней Азии и поисками новых пастбищных территорий. Это в свою очередь угрожало жизненным интересам кыргызов, казахов, Бухарского ханства и Могольского государства, вызывая тем самым непрерывные войны между ними.

В этой борьбе в течение первой четверти XVII в., в целом, успех сопутствовал кыргызам и казахам, но с начала 30-х годов XVII в. начали одерживать верх калмаки, что связано с образованием Джунгарского ханства. Несмотря на многочисленные столкновения, происходившие в течение этого периода между ними, периодически отмечались и временные военные союзы между отдельными соседними племенами калмаков, казахов и кыргызов.

После установления своей власти над всеми ойратскими владениями в Джунгарии, Батур-хунтайджи организовал представительный съезд ханов и князей Халхи, Кукунора и волжских калмыков, состоявшийся в начале сентября 1640 г. в Тарбагатае, на территории Джунгарского ханства^[29]. Как известно, этот съезд закончился утверждением «Монголо-ойратских законов 1640 г. (Цааджин бичиг)»⁷⁴⁰. При этом одной из главных целей организатора съезда Батура-хунтайджи было заручиться поддержкой других монгольских ханств во время предстоящих завоевательных походов Джунгарии в Средней Азии.

Убедительным свидетельством этого служит первый крупный по масштабу военный поход калмакских феодалов со времени образования Джунгарского ханства против казахов и кыргызов, совершенного ими при поддержке войск правителя Монголии Алтан-хана и главы волжских калмаков Хо-Урлюка^[30]. Согласно рассказу Г.Ильина, Батур-хунтайджи сначала «взял две землицы алатай-киргизов да токмаков тысяч з 10»^[31]. Затем войско Батура-хунтайджи двинулось в сторону Ташкента и Туркестана, но немногочисленное войско казахского Джахангир-султана при поддержке прибывшего на помощь бухарского войска (во главе с Ялангтуш-аталыком) заставили калмаков отступить с крупными потерями. Однако Батур-хунтайджи все же сумел закрепиться в захваченных землях^[32].

Это же событие несколько подробнее описывается в «Силсилат ас- салатин» Мир Мухаммад Салима, который приводит точную дату настоящего сражения между калмаками, с одной стороны, кыргызами, казахами и Аштарханидами – с другой стороны. Согласно его сообщениям, в 1643 году Джахангир-султан обратился за помощью к аштарханидскому царевичу Абд ал-Азиз-султану оказать содействие в борьбе против нашествия калмаков и просил его отправить на помощь войско. Поскольку незадолго до этого события Абд-ал-Азиз-султан женился на дочери Джахангир-султана, было принято решение отправить войско под руководством Ялангтуш-аталыка^[33].

Однако, по рассказам Мир Мухаммад Салима, сначала в сражение с калмаками на стороне Джахангир-султана с небольшим отрядом вступил сам Абд ал-Азиз-султан и только потом, когда калмаки стали оттеснять объединенние силы казахов и Аштарханидов, подошло подкрепление во главе с Абд ар-Рахман-бием и Ялангтуш-аталыком. Пока трудно судить насколько верно сообщение автора «Силсилат ас-салатин» о личном участии Абд ал-Азиз-султана в этой войне, но становится ясно, что к этому времени все народы Средней Азии осознали небходимость объединения военного потенциала государств региона против надвигающейся с востока общей угрозы экспансии Джунгарского ханства.

Согласно сообщениям автора биографии Зая-Пандиты, новое выступле ние Батура-хунтайджи на запад состоялось зимой 1647 года. Однако, по сведениям из того же источника, Батур-хунтайджи вынужден был прервать свой поход из-за вспышки восстания некоторых калмакских предводителей против его власти в Джунгарии^[34].

О следующем крупном походе калмакских феодалов в Среднюю Азию, состоявшемся в 1652 г., в научной литературе достаточно хорошо известно. Однако до сих пор различные авторы об этом пишут по-разному и порою встречаются довольно противоречивые суждения. Так, если И.Я. Златкин считает поход направленным на казахов^[35], то А.Ф. Бурковский со ссылкой на устаревшую работу Н.А. Аристова утверждает, что он был организован самим Батуром-хунтайджи, а во главе войска стоял его сын Очирту-Цецен-хан^[36].

Приведем сообщение нашего источника об этом походе полностью: «В ту зиму (1652 зимою года дракона), покорив бурутов, прибыл Цецен-хан. В этом походе, в семнадцать лет, Галдамба поразил Янгир-хана. В честь умершей матери он (Цецен-хан) приказал собрать 100 мальчиков, из них 50 подарил хутухте для посвящения их в банди. Других подарил Ачиту Цорджи и прочим ламам, хуваракам отдал в банди 100 бурутских мальчиков из 100 отоков»^[37].

Как явствует отсюда, Батур-хунтайджи в этом походе участия не прини мал, а организатором был Очирту Цецен-хан, который приходился сыном Байбагаса, а не Батура-хунтайджи и считался владетельным князем хошоутов^[38]. Упомянутый Галдамба, убивший Джахангира, в свою очередь, был сыном Очирту Цецен-хана.^[39] Из приведенного сообщения видно, что пох од был направлен, в первую очередь, на кыргызов (бурутов) и война происходила на территории Кыргызстана. Судя по всему, в ней на стороне кыргыз ов принимало участие также казахское войско во главе с Джахангир-ханом.

В следующем, 1653 г., умер основатель Джунгарского ханства Батур- хунтайджи. С его смертью начались новые междоусобные войны феодальных группировок, которые привели к образованию двух враждебных лагерей в Джунгарском ханстве^[40]. Тем временем, западные соседи калмаков, неплохо осведомленные о сложном внутреннем положении Джунгарии, воспользовав шись удобным моментом, попытались отомстить за предыдущие нападения на их территории. Сокбон Раднабатор сообщает, что «…в первой декаде первого весеннего месяца года собаки (1658 г.) бухарский военачальник Абдушукур с 38 000 войском пришел в Талас. Галдамба один находился на границе, лично собрал три тысячи человек и в (местности) Хулан-Джилан на рассвете с шумом врезался (в неприятеля), преследовал его до (пещеры) Кугийин-Аман и убил Абдушукура. Когда Шах-Ходжо и другие, остановившиеся на южной стороне, собрали 300 богатырей, отставших от (главных сил), Галдамба победил их и взял в плен»^[41].

Долгие старания Зая Пандиты и других лиц примирить враждующие стор оны оказались безуспешными, и кризис вылился в затяжную войну, которая закончилась в 1661  г. в пользу сторонников Сэнгэ^[42]. Дальнейшее обострение междоусобицы привело к убийству Сэнгэ в начале 1671 г. в результате заговора своих старших братьев. Однако со смертью Сэнгэ борьба среди политических группировок Джунгарии только усилилась. Новым ханом стал более энергичный брат Сэнгэ – Галдан. Для укрепления своей власти он первым делом разгромил противников централизации Чохур-Убаши и Очирту-Цецен-хана. Доведенный до крайности грабительскими войнами, простой народ вышел из повиновения хану. Во избежание наказания большая часть народа откочевала на Волгу и в Кукунор^[43].

Галдан Бошохту-хан в 1678 г. в результате долголетней борьбы, окончательно упрочив свою верховную власть над всей Джунгарией, сразу же начал новые завоевательные походы в Средней Азии и в Восточном Туркестане. В данный момент эти внешние завоевания необходимы были Галдану и поддерживающей его кочевой знати, прежде всего для того, чтобы на более или менее длительное время затушевать и ослабить усилившийся в джунгарском обществе междоусобицу.

После взятия Яркенда в 1680 г.,^[44] Галдан в течение нескольких лет был занят покорением Ферганской долины и Ташкентского оазиса. К сожалению, автор биографии Зая-Пандиты повествует об этом очень кратко и не излагает никаких подробностей. Поэтому мы приведем его сообщение о походах Галдана полностью: «Ту зиму (1680 г.) Бошокту-хан опять провел в Боро -Тала. В год курицы (1681г.), отправив войско, окружил Сайрам. Возвратясь в год собаки (1682 г.), он зимовал в Или. В год свиньи (1683 г.), предприняв поход против Сайрама, привел двух султанов. Осенью того же года снова отправился в поход и покорил многих бурутов Андижана. В год мыши (1684 г.), разграбив Цокуй^[45], опять отправился в поход на Андижан. Летом того же года Рабдан разрушил город Сайрам. Осенью в год тельца (1685 г.) Бошокту- хан предпринял поход на анджианцев и взял в плен многих беков»⁷⁵⁷.

После этих удачных походов в северо-восточой части Средней Азии Галдан Бошокту-хан, резко изменив свою внешнюю политику, вторгся в пределы Восточной Монголии (Халхи) с целью объединения всех монголо- ойратских ханств, где его интересы столкнулись с интересами Цинского Китая, и после провала восточного похода он закончил жизнь самоубийством в 1697 г.^[46][47].

Тем временем, пользуясь отсутствием Галдана, верховную власть в Джунгарии захватил его соперник Цеван-Рабдан, сын Сэнгэ. Но, несмотря на то, что Цеван-Рабдан стал ханом Джунгарии фактически еще при жизни Галдан Бошокту-хана, нового правителя окружавшие Джунгарию страны признали только после смерти Галдана^[48].

После прихода к власти Цеван-Рабдана наблюдается новое обострение отношений Джунгарии с казахами, которое, по словам самого Цеван-Рабдана, было вызвано вероломным действием, правившего в это время в Ташкенте, казахского хана Тауке^[49]. Но, на самом деле, убийство Тауке-ханом людей Цеван-Рабдана было скорее поводом для начала осуществления широких планов захвата новых земель на западе, чтобы восполнить те крупные потери, которые понесла Джунгария во время военных неудач Галдана в Восточной Монголии.

[1] Бартольд В.В. Калмыки. С. 538.

[2] Bretschneider E. Mediaeval researches. T.II. P. 168. ⁷¹¹ Pelliot P. Notes critiques. P. 4-5.

[3] МИРМО. Т.1. С.12; Pelliot Р. Notes critiques. P. 4.

[4] Ахсан ат-таварих. С. 439.

[5] Златкин И.Я. История Джунгарского ханства. С. 69.

[6] Акимушкин О.Ф. Введение. С. 136.

[7] Bretschneider E. Mеdiaeval researches, T. II. P. 170.

[8] Златкин И.Я. История джунгарского ханства. С. 69.

[9] Султанов Т.И. Краткое описание сочинения Сейфи. С. 47.

[10] Родословная тюрок, изд. Демезона. Т.1. С. 275; Т.2. С. 296.

[11] МИРМО. Т.1. С. 22-23.

[12] Богоявленский С.К. Материалы. С. 54.

[13] Там же. С. 55.

[14] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л.104б; На наш взгляд, во главе тех казахских султанов, воевавших против Турсун-султана, стоял Ишим-султан, который был одним из главных претендентов на верховную власть над казахскими ханствами. Вышеприведенное сведение «Бахр ал-асрар» частично подтверждается и материалами исторического предания кыргызов, согласно которым кыргызы выступили на стороне Ишим-султана в его борьбе против Турсун-султана. См.:Абрамзон С.М. Народные предания. С. 68-69.

[15] О мирных, добрососедских отношениях между казахами и калмаками Джунгарии в указанный период см.: Едилханова С.А. Казахско-джунгарские взаимоотношения. С.14-21.

[16] МИРМО. Т. 1. С. 53.

[17] Baddaley J. Russia, Mongolia, China. Vol.II. P. 38.

[18] Богоявленский С.К. Материалы. С. 60; МИРМО. Т.1. С. 104.

[19] МИРМО. Т.1. С. 105. ⁷²⁹ МИРМО. Т.1. С. 140.

[20] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 110а.

[21] Богоявленский С.К. Материалы. С. 64.

[22] Там же.

[23] Богоявленский С.К. Материалы. С. 70.

[24] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 117а-117б.

[25] МИРМО. Т.1. С. 278.

[26] Махмуд ибн Вали. Бахр ал-асрар. ФВ 337. Л. 117б.

[27] Златкин И.Я. История джунгарского ханства. С. 150.

[28] Златкин И.Я. История джунгарского ханства. С. 151; Pelliot P..

Notes critiques. Р. 21-24.

[29] Златкин И.Я. История джунгарского ханства. С. 172. ⁷⁴⁰ Там же. С. 173.

[30] МИРМО. Т.2. С. 234, 237.

[31] Там же. С.239;Ромодин В. А. и Кондратьев А. А. Опыт сопоставления. С.128. Здесь под термином «алатай киргизов» подразумеваются тянь-шаньские кыргызы, а под термином «токмаков» подразумевается не местность Токмок в Кыргызстане, а территория казахских ханств, ибо ойраты территорию Золотой Орды называли «Токмакским улусом».

[32] МИРМО. Т.2. С. 234, 239.

[33] Машрапов Т.Т. Новые сведения о киргизах. С. 36-40.

[34] Лунный цвет. С. 15.

[35] Златкин И.Я. История джунгарского ханства. С. 201.

[36] Бурковский А.Ф. Борьба киргизского народа. С. 78.

[37] Лунный свет. С. 37.

[38] Baddeley J. Russia, Mongolia, China. Vol.1. Appendix, table D.

[39] Там же; Pelliot P. Notes critiques. Vol.2. Tableau 2.

[40] Златкин И.Я. История джунгарского ханства. С. 206-208.

[41] Лунный свет. С. 41-42

[42] Лунный свет. С. 49-50; Подробно об этом см.: Мокеев А.М. Некоторые вопросы.

[43] Мокеев А.М. Некоторые вопросы. С. 82.

[44] Подробно об этом см. следующий раздел настоящей главы.

[45] До сих пор исследователям не удается точно установить, о каком же городе идет речь в данном случае. Обращает на себя внимание название города (Goho), расположенного к югу от Андижана (Anjian) на калмакской карте, известной под названием «Карта Рената», которая была издана английским историком Дж. Бэдли в 1912 г. в Лондоне. Дж. Бэдли идентифицирует Гохо с городом Ош, что нам кажется маловероятным ( Baddeley J. Russia, Mongolia, China. Vol. 1. P. CLXVHI, CXCVIII). Представляется, что здесь речь идет о городе Коканде. ⁷⁵⁷ Лунный свет. C. 87.

[46] Подробно о восточных походах Галдана см.:Златкин И.Я. История джунгарского ханства. С. 254-317; Courant M. L’Asie Centrale. Р.

[47] -64; Pelliot P. Notes critiques. Р. 21, 27-28.

[48] Златкин И.Я. История джунгарского ханства. С. 323.

[49] История о завоевании элетского народа. Л.194б-196б. В конце первой половины XVII в. казахи сумели вновь установить свое господство над Ташкентом и соседними Присырдарьинскими городами ( См.: Вельяминов-Зернов В.В. Исследование. Ч.2. С. 379-381).

3.5. Взаимоотношения кыргызов с Могольским государством во второй половине XVII в.

В то время, когда на северо-востоке Могольского государства появилось новое государственное объединение ойратских племен, острие внешнеполит ической активности которого было направлено, прежде всего, на своих западных соседей, еще более обострилась старая борьба между Яркендом и Турфаном, в которой главную роль играло новое поколение престолонасл едников. Эта борьба утихла лишь в 1638 г. с приходом к власти в Яркенде Абдаллах-хана^[1], который сумел на некоторые время вновь объединить вост очную и западную части Восточного Туркестана в одно государство. Тем временем некоторые калмакские военачальники со своими отрядами, совер шая набеги, доходили до самых южных границ Могольского государства^[2].

В этих условиях Абдаллах-хан вместо того, чтобы укреплять северов осточные границы своего государства и положить конец опустошительным набегам калмаков, в свою очередь, занялся завоевательными походами на Болор и Бадахшан.^[3] Затем он совершил разорительные нашествия на город Ош, что вызвало обострение отношений Могольского государства с кыргызами, которые после этого дважды нанесли поражение войскам Абдаллах-хана. Некоторые влиятельные круги Могольского государства бы ли серьезно обеспокоены сложением подобной опасной ситуации на северо- западе и выразили возражения, когда Абдаллах-хан в следующем году снова начал готовиться к походу против кыргызов^[4]. Однако, Абдаллах-хан не внял совету эмиров и совершил в целом удачный поход против кыргызов^[5].

По сообщениям источников, несмотря на это, положение Абдаллах-хана внутри государства оставалось непрочным. Он заподозрил в измене своих братьев Ибрахим-султана и Исмаил-султана, и приказал выпроводить их из страны^[6]. Подозрения хана пали и на ряд других эмиров и поэтому он, сомневаясь в верности почти всех своих приближенных, стал лихорадочно искать новую опору для упрочения своей власти.

Этой новой силой становятся теперь предводители кыргызских племен, с которыми он недавно вел войну. Так, описывая обстоятельства похода хана на Андижан, Шах-Махмуд Чурас сообщает, что «он, взяв с собой всех кыргызов и моголов, выступил в поход»^[7]. Затем при непосредственной поддержке отрядов кыргызских родоправителей хану удалось подавить мятеж своего сына Йулбарс-хана^[8]. В новых назначениях, последовавших после этого события, те кыргызские военачальники, которые оказали поддержку Абдаллах-хану, получили значительные военные должности. «Кепек-мирзу он сделал йасавулом старшего эмира (левого крыла), Хушай-мирзу-йасавулом центра армии, …Идрис-бека-бакавулом…»^[9].

Из дальнейших сообщений Шах-Махмуд Чураса видно, что помимо ука занных лиц и ряд других кыргызских родоначальников, получив важные посты, становится одним из влиятельных кругов государства, что вызывало недовольство местной знати. К тому же те кыргызские племена, предводите ли которых получили должности, и чины при дворе Абдаллах-хана нарас тающим потоком стали мигрировать в пределы Могольского государства и частью «осели в районах вокруг Кашгара и к югу от него до Янги-Хисара»^[10].

Чрезмерное усиление кыргызских военачальников, получивших важные государственные должности, вызвало опасения у самого Абдаллах-хана, поэ тому теперь он, умело, используя недовольство могольской военно-кочевой знати, решил покончить с дальнейшим ростом влияния кыргызов внутри государства. О жестокой расправе, учиненной над кыргызами, свидетельс твует Шах-Махмуд Чурас, по словам которого могольские эмиры с согласия хана перебили около десяти тысяч кыргызов родоплеменного объединения Булгачи^[11].

Хотя и после этой резни отдельные кыргызские эмиры еще сохранили за собой прежние должности, но могольская знать с целью окончательного уничтожения их влияния продолжала травлю кыргызов. По словам Шах- Махмуда Чураса «спустя два года, вследствие того, что

Уйтамиш-бек возвел напраслину на киргизов, Кепек-бек, Идрис-бек, Хушай-мирза, Джалма-бек и некоторые другие ушли прочь»^[12].

Судя по всему, Абдаллах-хан в отличие от военно-кочевой знати могольских племен не хотел, чтобы влияние кыргызских военачальников утратилось совсем, ибо в своих интересах он мог использовать их отряды как против врагов внутри государства, так и во время внешних походов. Об этом свидетельствует тот факт, что через некоторое время хан упомянутых кыргызских эмиров простил и восстановил в должностях⁷⁷³.

Если Абдаллах-хан, так или иначе, пользовался услугами кыргызских правителей, то изгнанные им претенденты на ханский престол Исмаил-султан и Ибрахим-султан ушли в Джунгарию и заручились поддержкой калмакских феодалов. Следует отметить тот важный факт, что совместное выступление этих султанов с калмакским войском началось вскоре после вышеупомя нутого всеобщего избиения кыргызов и бегства их в сторону Андижана. Убедившись в ослаблении положения Абдаллах-хана, теперь почти лишен ного поддержки такой политической силы, которую представляли собой для него кыргызы, войско Элдан-тайши, у которого нашли приют Исмаил-султан и Ибрахим-султан, участило набеги в пределы Могольского государства^[13].

Со временем калмакские войска все больше наращивали темпы наступл ения на Могольское государство. В течение короткого времени отряды калмакских феодалов Сэнгэ и Галдамы трижды совершили нападение на территории Восточного Туркестана^[14]. В этой сложной политической обстановке Йулбарс-хан начал готовиться к новому дворцовому перевороту с целью свержения своего отца Абдаллах-хана. Однако и этот мятеж Йулбарс- хана не удался, после чего он также вынужден был бежать в Джунгарию к калмакам, где его охотно приютил Очирту Цецен-хан^[15].

Абдаллах-хан вновь обратился к услугам кыргызских родоначальников, раздавая им различные государственные посты. Получив значительные пополнения в свои войска из отрядов предводителей кыргызских племен, Абдаллах-хан совершил ряд удачных походов против калмаков и стал готовиться к новому походу на Андижан. Но внезапная смерть его сына прервала этот поход на полпути, и Абдаллах-хан возвратился назад^[16].

Вскоре после смерти своего сына Нур ад-Дин-хана, Абдаллах-хан хаким ом Кашгарского владения назначил крупного кыргызского родоначальника Койсары-бия, который, пользуясь этим случаем, весь свой род Чон-Багыш, поселил в пределах Кашгара^[17].

По сведениям более позднего автора Мулла Муса Сайрами, в конце правления Абдаллах-хана почти вся государственная власть перешла в руки кыргызских родоначальников, и помимо Койсары-бия еще Олджатай-бий был назначен хакимом Аксу, Алты-Куртка-бий стал хакимом Уш-Турфана.^[18] Согласно указаниям как Шах-Махмуд Чураса, так и Мулла Муса Сайрами, хотя Абдаллах-хан окружил себя только кыргызами, но он уже никому не до верял и даже вновь стал сомневаться в благонадежности этих же кыргызских беков.^[19] Но поскольку внутри государства власть Абдаллах-хана не имела сколько-нибудь серьезной поддержки, он не смог, как в прошлый раз, легко покончить с усилением кыргызов, и вынужден был бежать из страны под предлогом паломничества в Мекку.

После отъезда Абдаллах-хана началась борьба двух претендентов на пре стол Могольского государства-Исмаил-хана и Йулбарс-хана, которых подд ерживали две соперничающие группировки калмакских феодалов. Элдан-тайши при поддержке эмиров Аксу сделал попытку провозгласить ханом своего кандидата Исмаил-хана, но Йулбарс-хан при поддержке Сэнгэ опередил его и закрепился в Кашгаре^[20].

После очередного похода Сэнгэ в эту страну он лишил ханской власти своего ставленника Йулбарс-хана, и, провозгласив ханом его младшего сына Абу-Саид-султана, оставил в Яркенде крупный отряд из тысячи человек во главе с Эрке-беком^[21]. С убийством Сэнгэ, совершенного его братьями в январ е 1671г.,^[22] в самом Джунгарском ханстве началась смута, что позволило Эрке-беку действовать самостоятельно по отношению к внутриполитической борьбе в Могольском государстве. Этим можно объяснить произведенный им дворцовый переворот в Яркенде при поддержке калмакского войска, во время которого он убил Йулбарс-хана^[23].

Но и после переворота Эрке-беку не удалось пресечь опасную для него тенденцию к самостоятельности Яркендского двора, которую всячески поддерживали местные эмиры и государственные чиновники. Убедившись в слабости своей позиции в Яркенде и учитывая политическую обстановку в самой Джунгарии, Эрке-бек решил перейти на сторону Элдан-тайши из Джунгарии и совместно с ним поддержать кандидатуру Исмаил-хана.

2 апреля 1670 года объединенные силы Элдан-тайши и Эрке-бека в мест ности Каргалык, разгромив сторонников белогорских ходжей, поддерживав ших наследников Йулбарс-хана, официально провозгласили ханом Исмаил- хана^[24]. Представляет значительный интерес сообщение анонимного автора «Тарих-и Кашгар» о выступлении в этом сражении кыргызов племени кипчак на стороне Апак-ходжи^[25].

Согласно анониму, когда Исмаил-хан овладел престолом в Яркенде, на очень ответственный пост правителя Кашгара он назначил Койсары-бия, главу кыргызского племени чон-багыш, а начальником стражи этого же города стал сын Койсары-бия Кучук-бий^[26]. Из этого нетрудно заметить, что в противовес главарям племени кипчак, выступивших на стороне белогорских ходжей, Койсары-бий поддерживал Исмаил-хана. На этой основе раздоры между племенем чон-багыш и кипчак еще более усилились. Вскоре после того назначения Койсары-бия правителем Кашгара, местные эмиры под предл огом о беззакониях, творимых в городе людьми правителя, организовали заговор и убили Койсары-бия вместе с двадцатью пятью его сподвижниками, а Кучук-бия отстранили от должности. Сведения анонимного автора показы вают, что в этом заговоре кашгарских эмиров в немалой степени были заме шаны предводители племени кипчак, ибо после того, как Исмаил-хан наказал организаторов заговора, а примкнувших к ним кипчакских биев Абак-бия, Чигиль-бия, Худа-Назар-бия, Йол-болду-йасаула и Джагыр-бия передал предс тавителям рода чон-багыш. Те «по закону кровомщения» убили упомянутых лиц, и оставшиеся кипчаки вынуждены были уйти под покровительство Султан-Саид Баба-хана, который в то время был правителем Турфана.^[27]

С вступлением на престол Исмаил-хана, стоявшие за его спиной калмакские феодалы фактически установили свой протекторат над Могольским государством и получали подать, взимавшуюся натурой, объем, и периодичность которой источниками точно не отмечается. Так, согласно анонимному автору, еще в седьмом году правления Исмаил-хан давал «подарки и подношения» Чучкину, который был одним из влиятельных калмакских феодалов^[28] . Это сведение вполне подтверждается сообщениями Мулла Муса Сайрами, который утверждает, что именно Исмаил-хан начал давать калмакам натуральные подношения из материи за их поддержку и впоследствии это превратилось в ежегодную дань калмакам^[29].

Как выше отмечалось, в результате сложных внутриполитических собы тий, имевших место в Джунгарии после убийства Сэнгэ, во главе Джунгарского ханства встал более энергичный Галдан Бошокту-хан.

Одним из первых внешнеполитических акций Галдан-Бошокту-хана был его поход на Кашгар и Яркенд. Как показывают сведения различных источн иков, Галдан хотел свергнуть с престола Исмаил-хана, ставшего более независимым от калмакских феодалов во время внутренних смут в самой Джунгарии и передать правление над Восточным Туркестаном в руки верного ставленника. При этом Галдан умело воспользовался междо усобными раздорами как внутри светских кругов, так и двух религиозных группировок в Восточном Туркестане, из числа которых Абд ар-Рашид, а также духовный вождь белогорских ходжей Апак-ходжа обратились за помощью к Галдану. Перед походом в Яркенд Галдан своей поддержкой обеспечил победу Абд ар-Рашиду в его борьбе за власть в восточной части Могольского государства^[30]. Очевидно, Бошокту намеревался посадить его на место Исмаил-хана в Яркенде.

Во время осады Яркенда войском Галдан- Бошокту-хана в 1680 г.,^[31] Исмаил-хан сдался, и Галдан, назначив Абд ар-Рашид-хана правителем Яркенда, вернулся в Джунгарию^[32].

Вскоре между Абд ар-Рашидом и Апак-ходжой возникли разногласия, и ходжа вновь ушел в Джунгарию к Галдану, который отозвал к себе Абд ар- Рашида якобы для обсуждения важных дел и больше его на родину не отпускал. Это событие по цинскому источнику произошло в 1682 г.^[33], какую роль при этом играл Апак-ходжа, нам неизвестно и об этом можно судить только по характеру последующих событий в стране.

Согласно анонимному автору, после ухода Абд ар-Рашида в Или жители городов Аксу, Куча и Яркенда устроили курултай и провозгласили ханом Мухаммад-Эмина, который начал проводить антикалмакскую политику. В это время из Джунгарии возвратился Апак-ходжа и всячески подстрекал к восстанию против хана главу прокалмакской группировки Фулада^[34]. Поэто му есть основания полагать, что в задержании Абд ар-Рашида Галданом Апак-ходжа сыграл непосредственную роль и при поддержке калмаков он намеревался взять в свои руки, и гражданскую власть в стране. Но его план сорвался из-за стихийного народного движения против калмакских завоевателей и их ставленников, в результате которого был избран новым ханом Мухаммад-Эмин. Так как Галдан-Бошокту-хан в это время был занят завоевательными походами в других странах, Апак-ходжа не смог получить военной поддержки со стороны Джунгарии, и был вынужден позже примириться с Мухаммад-Эмином.

С изменением внешнеполитической активности Галдана, который, начи ная с середины 80-х годов XVII в. до конца своей жизни почти все военные силы Джунгарии держал на востоке Монголии, начинается новое усиление кыргызских племен в Восточном Туркестане.

Этим обстоятельством умело воспользовался Апак-ходжа. Он теперь при поддержке кыргызов вновь выступает против Мухаммад-Эмина, который был вынужден отправить посла в Бухару с просьбой о помощи. Согласно Мухаммаду Мунши, в 1691 г. прибывший в Бухару посол кашгарского хана доложил, «что племя неверных кыргызов утвердило свое господство в Кашгаре. И Мухаммад-Амин-хан, прочтя хутбу и вычеканив монету с августейшим именем (Субхан-Кули-хана), просит о помощи и поддержке».^[35] Однако поддержки со стороны Субхан-Кули-хана не последовало, и сторонники Апак-ходжи убили Мухаммад-Эмина, после чего ходжа посадил на трон своего сына Яхья-ходжу. Через полтора года, в 1694 г. умер Апак-ходжа^[36], а спустя восемь месяцев его смерти калмаки убили Яхья-ходжу^[37].

По утверждению Мухаммад-Садика Кашгари, Яхья был убит вдовой Апак-ходжи Ханым-Падышах, которая хотела доставить престол своему сыну Махди-ходже.⁷⁹⁹ Хотя Ханым-Падышах совместно с сыном взяла управление государством в свои руки, ее господство долго не продолжалось. Светские круги Яркенда обвинили ее в чрезмерных убийствах невинных людей, и, совершив государственный переворот, казнили Ханым-Падышах. Во главе заговорщиков стоял некий Алам-Шах-бек, которому удалось захватить гражданскую и военную власть в Яркенде.^[38]

Тем временем кыргызы племени кипчак во главе с Арзу Мухаммад-беком привели из Турфана третьего сына Султан-Саид-Баба-хана  Мухаммад-Мумин-султана в Кашгар и провозгласили его ханом, которого, очевидно, поддерживали сторонники черногорских ходжей^[39]. Когда Акбаш-хан вошел в Яркенд, Мирза Алам-Шах-бек также оказал ему повиновение. Сведения источников показывают, что Мухаммад-Мумин-султан Акбаш-хан фактически не управлял государством, а, будучи всего-навсего ставленником кыргызских родоначальников, всеми делами позволял распоряжаться Арзу-Мухаммад-беку. Рассказывая о времени правления Акбаш-хана, Мир-Халь ад-Дин сообщает, что «кыргызы стали господствовать на троне великих (ходжей) на престоле мусульманских правителей»^[40].

Однако с течением времени Акбаш-хан, видимо, начал склоняться на сторону местных эмиров, которые были недовольны самоуправством кыргыз ских биев. Ибо согласно этому же автору несколько месяцев спустя Акбаш- хан был убит Арзу-Мухаммад-беком^[41]. Расправившись с непослушным став ленником Акбаш-ханом, Арзу-Мухаммад-бек избрал в качестве очередного подставного хана некоего Султан-Ахмад-султана, который был, по всей вероятности, отпрыском одного из представителей погибающей династии чагатаидов.

Опасаясь нарастающего усиления кыргызов, яркендские эмиры лихора дочно искали пути выхода из создавшегося положения. Сначала они направил и Алем-Шаха для переговоров с Арзу-Мухаммад-беком с целью заключения мирного соглашения. Алем-шах, успешно закончив свою миссию, благопо лучно вернулся в Яркенд, однако кыргызы, нарушив перемирие, захватили Яркенд, где Арзу-Мухаммад-бек для вида провозгласил ханом своего фаворита Султан-Ахмад-султана, а сам, став правителем Яркенда^[42], фактич ески начал управлять всеми делами государства.

Теперь яркендские эмиры решились обратиться за помощью к калмакским феодалам. Калмаки не заставили себя долго ждать, и из Джунгарии прибыло войско во главе с Хун-тайчжи Чукула-кашка, которому присоедини лись отряды Аксу и Кучи. Хотя кыргызы отступили в Кашгар, калмаки не стали их преследовать, а вернулись обратно в Джунгарию, что заставляет думать о немногочисленности их войска. После ухода калмаков кыргызские беки вновь появились в Яркенде и стали подстрекать жителей города к восстанию против ставленника калмаков – Алем-Шаха. Но будто бы Мирза Алем-Шах схватил кыргызских беков и заключил их под стражу^[43].

К этому времени в стране из наследников чагатайской династии, очевид но, никого не осталось и поэтому жители Яркенда «со всеобщего согласия привели в Яркенд одного из казахских султанов Хашим-султана и избрали (ханом)»^[44]. Согласно анонимному автору, Хашима провозгласили ханом кыргызы^[45]. Но кем бы он ни был выдвинут ханом, Хашим почти не играл никакой роли в политических событиях, а оставался лишь марионеткой в руках тех сил, которые посадили его на престол.

Пользуясь отсутствием калмакского войска, Арзу-Мухаммад-бек снова предпринял попытку овладеть Яркендом. Примечательно, что, перечисляя состав войс ка кашгарцев, анонимный автор указывает имена следующих кырг ызских племен, которые подчинились власти Арзу-Мухаммад-бека: «Случи лось так, что под командованием Арзу-Мухаммад-бека тоолос (и) кисеки и чонг-багыши, все кыпчаки, кушчи, найманы, (а также) все население Кашгара и Янги-Хисара с многочисленными войсками семь раз подступали (к Яркенду)»^[46]. Из этого следует, что усиление кыргызов стало возможным благодаря объединению указанных кыргызских племен под руководством Арзу-Мухаммад-бека, который, очевидно, на время сумел уладить межродовые распри.

К моменту окончания «Тарих- Кашгар» анонимного автора, Алем-шах еще сохранял власть над Яркендом^[47]. Но все же объединенные силы Арзу-Мухаммад-бека, видимо, добились успеха, ибо согласно Мир-Халь ад-Дину, Алем-бек в одном из сражений с кыргызами, получив рану, бежал к калмакам, где и скончался^[48]. Очевидно, кыргызы после этих событий на короткое время снова установили свое политическое господство если не во всех северо-западных районах Восточного Туркестана, то, во всяком случае, в Кашгаре, о чем свидетельствует сообщение Мухаммед-Садыка Кашгари^[49]. Это господство кыргызов продолжалось до тех пор, пока в начале XVIII в. новый правитель Джунгарии Цеван-Рабдан окончательно не завоевал весь Восточный Туркестан за исключением Хамийского округа^[50].

Более полную картину этих событий можно воссоздать только в сопо ставлении соответствующих сведений «Тарих-и Кипчак-Хани» с кратким сообщением китайского источника о столкновении войска правителя Джунгарского ханства Цеван-Рабдана с объединенными силами казахов и кыргызов в 1700 г., возникшего между ними за господство над Кашгаром^[51]. В частности, описывая события 1111 г.х. (1700 г.), автор «Тарих-и Кипчак- Хани» Ходжам Кулибек Балхи сообщает, что Конгтаджи калмак из Каракорума выступил против Кашгара и захватил эту область. Поскольку Апах-Ходжа и его эмиры не оказали сопротивление против кафиров, те стали полновластными хозяевами этой страны, население которой стало платить харадж неверным^[52].

Следовательно, при завоевании Кашгарии Цеван-Рабдану упорное соп ротивление оказывало не столько население этой страны, сколько кыргызы и союзные им племена казахов, кровно заинтересованные в сохранении своего политического влияния над этим богатым оседло-земледельческим регионом.

На основании изложенных фактов в этом разделе можно считать, что вся история Могольского государства рассматриваемого периода неразрывно связана с историей Джунгарского ханства и некоторых кыргызских племен, которые одновременно или поочередно поддерживали ту или иную политическую группировку Восточного Туркестана в их борьбе за власть в государстве.

Вмешательство во внутренние дела Могольского государства калмаков и кыргызов искусственно ускорялось и расширялось приглашениями самих соперничающих группировок светской и духовной знати этой страны. С отречением от престола Могольского государства Абдаллах-хана Восточный Туркестан фактически потерял свою независимость, а последние чагатайские ханы являлись только ставленниками калмакских или кыргызских феодалов, которые вели между собой борьбу с переменными успехами за господство над этой страной.

Более или менее прочное господство кыргызов над западной частью Восточного Туркестана было установлено только на непродолжительный период в конце XVII в., когда ряд кыргызских племен объединились под властью Арзу-Мухаммада, главы кыргызского племени кипчак.

[1] Хроника. С.211; Тарих-и Кашгар С 576. Л. 89б.

[2] Хроника. С.212-213; Тарих-и Кашгар С 576. Л. 90б.

[3] Хроника. С.213; Тарих-и Кашгар С 576. Л. 92а.

[4] Тарих-и Кашгар С 576. Л. 92б.

[5] Хроника. С.216; Тарих-и Кашгар С 576. Л. 92б.

[6] Хроника. С.217; Тарих-и Кашгар С 576. Л. 92б-93а.

[7] Хроника. С. 220.

[8] Там же. С. 221.

[9] Хроника. С. 222.

[10] Акимушкин О.Ф. Исследование. С. 132.

[11] Хроника. С. 223; Тарих-и Кашгар С 576. Л. 93б-94а.

[12] Там же. 773 Там же.

[13] Хроника. С. 225-227.

[14] Там же. С. 231-233.

[15] Хроника. С. 237.

[16] Там же. С. 238.

[17] Там же. С. 239.

[18] Тарих-и амнийа, изд. Пантусова. С. 20-21.

[19] Там же. С. 21; Хроника. С. 239.

[20] Хроника. С. 240-241.

[21] Хроника. С. 243.

[22] Baddeley J. Russia, Mongolia, China. Vol.2. P.190.

[23] Хроника. С. 244.

[24] Хроника. С. 248.

[25] Тарих-и Кашгар В 2472. Л. 122а.

[26] Там же. Л. 122б.

[27] МИКК. С. 222; Тарих-и Кашгар С 576. Л. 99а; Хроника. С. 293.

[28] Тарих-и Кашгар В 2472. Л. 123а.

[29] Тарих-и амнийа, изд.Н. Пантусова. С. 55.

[30] Бартольд В.В. Отчет. С.189; Тарих-и Кашгар В 2472. Л. 125б.

[31] О датировке этого события см.: Akimushkin O.F. Le Turkestan oriental. Р. 162-163.

[32] Тарих-и Кашгар В 2472. Л. 124а, 125б.

[33] История завоевания элетского народа. Л. 352б.

[34] Тарих-и Кашгар С 576. Л. 101б.

[35] Муким – ханская история. С. 154.

[36] Салахетдинова М.А. Сообщения о киргизах. С. 133.

[37] Тарих-и Кашгар С 576. Л.102б; В 2472. Л. 127а. ⁷⁹⁹ Бартольд В.В. Отчет. С. 188.

[38] Тарих-и Кашгар В 2472. Л. 127б.

[39] Салахетдинова М.А.. Сообщение о киргизах. С. 135, прим.6.

[40] Салахетдинова М.А. Сообщение о киргизах. С. 128.

[41] Там же.

[42] МИКК. С.222-223; Тарих-и Кашгар В 2472. Л. 128б.

[43] Тарих-и Кашгар С 576. Л. 103б; В 2472. Л. 128б

[44] Салахетдинова М.А. Сочинение Мухаммед-Садыка Кашгари. С. 101.

[45] Тарих-и Кашгар В 2472. Л. 129б; МИКК. С. 223.

[46] МИКК. С. 223; Тарих-и Кашгар С 576. Л. 104а.

[47] Бартольд В.В. Отчет. С.190.

[48] Салахетдинова М.А. Сообщение о киргизах. С. 140.

[49] Там же. С. 136; Салахетдинова М.А. Сочинение Мухаммед-Садыка Кашгари. С. 101-103.

[50] Позднеев А. К истории зюнгарских калмыков. С. 253.

[51] Imbault-Huart. Le pays d’Hami. Р. 47

[52] Мокеев А.М. Сообщение о взаимоотношениях киргизов с калмаками. С.490-491.

 

3.6. Участие кыргызов в борьбе народов Средней

Азии и Восточного Туркестана против экспансии

Джунгарского ханства в первой половине XVIII века

Как отмечалось в предыдущем разделе этой главы, новое покорение Восточного Туркестана Джунгарским ханством произошло в 1700 г. Каковы же последствия завоевания этой культурной и богатой страны новым сильным государством кочевников Центральной Азии?

Общеизвестно, что в экономическом отношении кочевники зависели от оседлых, земледельческо-городских обществ гораздо больше, чем последние от кочевников. Кочевники стремились к приобретению продуктов, производившихся в оседлых обществах, всеми возможными способами. Поэтому с древнейших времен до конца XVIII века взаимоотношения кочевников Центральной Азии с оседлыми обществами варьировали в очень широком диапазоне – от прямого обмена, торговли, до набегов и получения регулярной дани от завоеванного оседлого населения^[1]. 858

В этом же традиционном русле развивались взаимоотношения новых кочевых народов, вышедших на политическую арену Центральной Азии после распада государства Моголистан – кыргызов, калмаков и казахов с го родами Восточного Туркестана в XVI–XVIII веков. Поэтому определяющим фактором взаимоотношений этих кочевых народов с оседлыми районами Восточного Туркестана являлась их жизненная потребность в продукции как ремесленного, так и земледельческого производства.

Калмаки – новые завоеватели Восточного Туркестана, в отличие от сво их предшественников – уйгуров, каракитаев и монголов, прежних завое вателей Восточного Туркестана, не перекочевали на территорию покоренной ими культурной страны, а оставались в своих кочевьях. Согласно указаниям различных источников, калмакские феодалы после захвата ими городов Восточного Туркестана оставили существовать старый способ производства и довольствовались натуральной данью.

Возникает вопрос, в чем заключается главная причина обложения населения Восточного Туркестана калмакскими феодалами преимущественно натуральной данью, а не денежным налогом?

Обратимся к сведениям источников.

В сочинении «Тарих-и амнийа» Мулла Муса Сайрами по этому поводу приводится весьма любопытное сообщение. Автор указанного сочинения пишет, что «вместо хараджа (калмаки) ежегодно взимали и вывозили на Или хам, ибо в то время в Могольском государстве не было денег».^[2] Уже академик В.В. Бартольд отметил, что это сообщение «Тарих-и амнийа» частично подтверждается расспросными сведениями, собранными Г.Ф. Миллером в Сибири. Так в его сочинении «О сибирских торгах» встречается следующее: «Из многих Бухарских (Восточно-Туркестанских) городов збираются подати калмыцкому владельцу по большей части сими хамами»^[3].

Таким образом, Г.Ф.Миллер, хотя и частично подтверждает сообщение Муллы Мусы Сайрами о сборе калмаками дани с городов Восточного Туркестана в натуральном виде преимущественно хлопчатобумажной материей хам, но он не указывает, что причиной этого было отсутствие денег. Утверждение автора «Тарих-и амнийа» об отсутствии в то время денег действительно необоснованно. Оно опровергается исследованием В.М. Алексеева, который на основе нумизматических данных установил, что население Восточного Туркестана и до завоевания Китаем пользовалось «медною монетою (называемою) «пуль» и что 50 штук таких монет равны танге, которая в свою очередь равна одной китайской лане серебра»^[4].

Отсюда становится ясным, что в рассматриваемый период в городах Восточного Туркестана все же выпускалось определенное количество денег. Но, к сожалению, пока нет точных сведений о размере выпускавшихся там монет. Наличие денег в Восточном Туркестане в рассматриваемый период подтверждается еще и тем, что в некоторых источниках встречается факт сбора калмакскими феодалами с городов этой страны и денежной дани.

В «Тазкира-йи ходжаган» Мухаммед-Садыка Кашгари, автор, описывая отъезд калмакских войск после их помощи Апак-ходже в 1680 г., сообщает, что «Когда калмаки готовились к отъезду, святой ходжа Апак посоветовался с государственными советниками. И сказал (им), что необходимо отблагодарить калмаков за оказанную услугу и нельзя отпускать их с пустыми руками. Так решили преподнести им подарки и одарили тысячью почетных халатов, что в пересчете (на деньги) составляло тысячу танга. В последующее время тысяча халатов стал равняться тысяча танга. Затем из-за того, что им понравилось, неверные ежечасно увеличивали дань. С того времени до сих пор великая дань лежит на плечах райатов и бедняков»^[5].

А в другом месте этого же сочинения говорится, что «во время Апак- ходжи калмаки с каждых ста тысяч душ взимали по сто тысяч танга, и сейчас также как в то время взимают сто тысяч танга»^[6]. Здесь Мухаммед-Садык, очевидно, говорит только о той сумме, которая выплачивалась калмаками с одного Яркендского округа. Согласно указаниям китайских источников, эта дань составляла по Яркендскому округу так же, как у Мухаммед-Садыка, 100.000 танга, а по Кашгарскому округу она определялась в 67.000 танга, 40.898 батманов зерна, 1.463 чарика хлопка и 365 чариков шафрана^[7].

По сведениям других источников, кроме этих двух городов, еще Аксу, Хотан, Куча, Уч, Керия и Турфан, а также прилегающие к ним районы, сборщикам калмакских феодалов постоянно платили дань деньгами и различными товарами^[8]. Причем Аксуйский и Кучинский округа, помимо хлопчатобумажной ткани, были обязаны платить дань и самородной медью, которую жители добывали близ этих городов^[9].

Включение меди в число важных предметов, составляющих основу взимаемой дани, очевидно, было не случайно. Как известно, в первой четверти XVIII в. калмаки с помощью пленного шведского офицера Рената отливали пушки различных калибров. Поэтому есть основание полагать, что вывозимая из Восточного Туркестана медь употреблялась в основном для изготовления пушек^[10].

Для осуществления своей экспансионистской политики калмакские прав ители очень нуждались в оружии. Россия так же, как и Китай, опасаясь усиления Джунгарского ханства, строго запрещала своим гражданам в Сибири продавать оружие калмакам. Тем большее значение для калмакских правителей имела дань натурою, вывозимая ими из Восточного Туркестана. Учитывая спрос среди русских поселенцев в Сибири на товары, изготовл енные в Кашгаре и Яркенде, они часть получаемой ими из этих городов хлопчатобумажных и шелковых тканей тайно обменивали в сибирских городах на огнестрельное оружие, порох, свинец, панцирь и прочие запрещенные для продажи русскими властями стратегические товары^[11].

Таким образом, причина обложения народа Восточного Туркестана калмакскими феодалами взимавшейся преимущественно данью в натуральном виде не может быть объяснена отсутствием денег в этой стране, а она была связана главным образом с жизненной потребностью кочевников в продукции оседло-земледельческого хозяйства и военно-политическими интересами джунгарских правителей.

Вопрос о периодичности дани, которую приходилось платить калмакам народу Восточного Туркестана, из-за противоречивости сведений различных авторов, остается до сих пор неясным. Ч.Ч. Валиханов без какой-либо ссылки на конкретный источник утверждал, что калмаки установили дань в размере четыреста тысяч танга в месяц. Но это сообщение пока не подтвердилось конкретными данными.

Как видно из вышеприведенных цитат, по сообщениям «Тазкира-йи ходжаган», «Тарих-и амнийа» и китайских источников как натуральная, так и денежная дань уплачивалась ежегодно. По свидетельству возвратившихся из плена в Европу шведских офицеров, которые сами были очевидцами событий, происшедших в Джунгарии и в Восточном Туркестане в первой четверти XVIII в., калмаки взимали дань ежегодно^[12]. Поэтому нам представляется возможным считать, что это дань была не ежемесячной, а ежегодной.

Помимо этой ежегодной дани, у калмакских феодалов были еще другие способы в удовлетворении своих потребностей товарами Восточного Туркестана. В частности, они получали большие доходы за счет взимания таможенной пошлины от купцов завоеванной ими страны, которые проезжали через их территорию или приезжали к ним торговать^[13]. Таким образом, калмакские феодалы установили твердый контроль и над внешней торговлей восточно-туркестанских купцов и взимали с них различного рода пошлины натурой.

Для обеспечения регулярной поставки дани и поддержания порядка в стране, калмакские феодалы всю военную и гражданскую власть над Восточным Туркестаном постепенно сосредоточили в своих руках. Однако, силами одной только джунгарской администрации держать народ завоеванной страны в повиновении было невозможно. Поэтому калмакские феодалы путем подкупа верхушечных кругов местного населения привлекали их для участия в управлении собственным народом.

О начале подобной системы управления уже во время правления Апак- ходжи сообщает Мулла Муса Сайрами: «Калмаки вознамерились управлять государством (Могулии) совместно с ходжами и с согласия (ходжей) калмакские военачальники со своими отрядами разместились по городам»^[14]. Таким образом, в начале калмаки установили только военный контроль в Восточном Туркестане, а гражданская власть еще оставалась в руках белогорских ходжей, которые хотели управлять государством при поддержке расквартированных здесь калмакских войск.

Позже, когда в 1700 году Цеван-Рабдан вторично завоевал Восточный Туркестан и окончательно вытеснил отсюда кыргызские племена, он учредил новые аппараты государственного управления над этой страной. Это видно из сообщений шведских офицеров-очевидцев событий, происходивших в то время в Восточном Туркестане: «После прихода к власти Цеван Арабдана, – пишут они, – калмаки установили следующий порядок в Малой Бухарии. Они организовали различные магистраты, которые еще существуют и подчинены друг другу. Самые мелкие из них ведают над 10 домами или семьями, другие 100, третьи 1000, и все они подчиняются главному управляющему, которого верховный контайши как государь всей страны назначает обычно из числа прежних князей Бухарии»^[15].

Как явствует отсюда, Цеван-Рабдан также умело использовал услуги верхних слоев религиозных и светских кругов Восточного Туркестана для максимального использования материальных и людских ресурсов этой подвластной страны.

Как известно, каждый раз, когда завоевателем является менее культур ный народ, замедляется ход экономического развития и подвергается уничтожению масса производительных сил в завоеванной стране.

В этом отношении последствия завоевания Восточного Туркестана калмакскими феодалами также не явились исключением. Значительная часть крестьянского населения страны была принудительно переселена в Джунгарию для разведения там хлебопашества и садоводства. Наиболее плодородные земли, расположенные вдоль рек, превратились в пастбища калмакских феодалов^[16]. С изменением политического статуса Восточного Туркестана, купцам этой страны со стороны Цинского двора было официально объявлено о запрещении для них торговли в Китае^[17].

Все это сильно задерживало развитие экономики и торговли и привело к кризису товарно-денежных отношений в городах Восточного Туркестана, что, в конечном счете, стало одной из причин упадка Великого Шелкового пути.

Самая восточная часть Восточного Туркестана с центром в Комуле (Хами) с конца XVII в. еще оставалась под владением Цинской империи. Этот важный стратегический район служил для манчжурского двора плацдармом для дальнейшей экспансии Цинской империи в Центральной Азии, направленной главным образом против Джунгарского ханства и его владений в западной части Восточного Туркестана. Учитывая эти обстоятельства, Цеван-Рабдан в 1715 г. отправил двухтысячный отряд для уничтожения манчжурского гарнизона в Хами и захвата этого важного опорного пункта. Но прибытие крупного подкрепления из Сучжоу помешало планам джунгарского правителя, и его войско было вынуждено бежать обратно^[18]. Нападение калмаков послужило хорошим поводом для ответного похода китайской армии, главная задача которой заключалась не столько в наказании пограничных отрядов Джунгарского ханства, сколько в завоевании не менее важного стратегического района Турфана.

В 1720 г. цинские войска захватили Турфан и разгромили джунгарские отряды в Урумчи.^[19] Таким образом, манчжурская династия подготовила надежную базу для последующего прорыва в Центральную Азию, для разгрома Джунгарского ханства и захвата Восточного Туркестана.

В создавшихся обстоятельствах Цеван-Рабдан боялся дальнейшего обострения отношений с Китаем, и, избегая военных столкновений, попытался заручиться поддержкой России. Тогда Петр I учитывая реальную угрозу, нависшую над Джунгарским ханством со стороны Цинского Китая, решил воспользоваться случаем, чтобы уговорить

Цебан-Рабдана к добровольному признанию подданства России. Именно с этой целью было отправлено в Джунгарию известное в истории посольство во главе с капитаном И.Унковским. Но со смертью цинского императора Сюянь  Е в 1722 г. и вступлением на престол его сына Инь Чженя, манчжурские войска временно прекратили военные действия против Джунгарского ханства, в связи с чем, миссия И.Унковского не достигла цели^[20].

Временное спокойствие на востоке позволило войскам Цеван-Рабдана усилить натиск на западе. Очевидно, основной удар экспансии Джунгарского ханства приняли на себя кыргызы, о чем свидетельствуют сведения «Тарих-и Кипчак-хани». При описании событий 1721г. Ходжам-Кули бек рассказывает, что несколько лет раньше правитель калмаков отправил войско для захвата Читрала, Бадахшана, Дарваза и Каратегина. Однако население Каратегина совместно с кыргызами – жителями Алайской долины – оказали упорное сопротивление натиску калмаков и сумели выстоять. «В этом году, т.е., 1721 г., – пишет автор этого сочинения, – услышав о беспорядках в Туране, правитель калмаков направился против кыргызов. Кыргызы выставили около 100 тысяч всадников. Но кыргызское войско потерпело сокрушительное поражение в этом сражении, и значительная часть кыргызов была убита, их жены и дети стали пленниками неверных. В результате кыргызы бежали в направлении Гисара-и Шадмана и Куляба, а каратегинцы остались под властью калмаков»^[21].

Отсюда следует, что кыргызы угрожали калмакам не только из Центрального Тянь-Шаня, но и из Каратегина и Бадахшана. Этот рассказ Ходжам-Кули-бека Балхи о походе калмакского войска в Бадахшан находит подтверждение в сообщениях «Тарих-и Бадахшан», о чем более подробно будет изложено ниже. Приведенное сообщение источника подтверждается также материалами исторических преданий кыргызского народа. По представлениям народа, в этом трагическом сражении во главе кыргызского войска стояли прославленные батыры Ак-Кочкор, Канкы и Толок, которые пали на поле боя. Уцелевшие кыргызы бежали в направлении Гисарской долины под предводительством Кудаяна^[22].

Насколько позволяют судить сведения Ходжам-Кули бека Балхи, следующий поход войск Цеван-Рабдана был направлен против казахов. В этой связи автор «Тарих-и Кипчак-хани» сообщает, что «… после похода в Бадахшан Конгтаджи отправил своего сына против юрта казахов Ташкента, Андижана и Сайрама. Казахи совместно с ташкентцами выставили 300 тыс. войска, но мусульмане потерпели поражение и в этом сражении. В результате около 100 тыс. человек погибло, а оставшиеся в живых казахи ушли в Самарканд, население Ташкента и Андижана откупилось от калмаков подарками»^[23]. Данное собщение Ходжам-Кули бека Балхи также находит подтверждение в сведениях аутентичных сочинений других среднеазиатских историков и в материалах фольклора казахского народа, где эти трагические события характеризуются как период «Актабан шубрунды» («Великое бедствие»). Как установлено, это историческое сражение между казахами и калмаками состоялось в местности Аныракай, расположенной недалеко от озера Алакуль^[24]. По материалам русских авторов Ф.Беневини и И.Унковского эти события произошли в 1722–1723  гг. Таким образом, становится ясно, что хронология этого сообщения Ходжам-Кули бека Балхи полностью согласуется с данными других синхронных источников.

В результате, в 1723 г., калмаки одержали победу над казахами и оккупировали Туркестан, Сайрам и Ташкент, которые до этого находились под контролем казахских султанов^[25]. Очевидно, это давление калмаков вынудило казахов двинуться в глубь территории Бухарского ханства. По свидетельству историка того времени Мухаммеда Вафа Карминаги в 1722 г. семидесятитысячное войско казахов вторглось в Самарханд, Миянкал и Кермине, захватив крепость Хазаре, оттуда начали совершать набеги в соседние районы. Только после долгих усилий бухарским войскам удалось вновь овладеть Хазаре и остановить дальнейшее продвижение кочевников.

В следующем году казахи в количестве 30.000 человек дошли до самой Бухары, но из-за недостаточности сил для осады, разорив окрестности города, ушли обратно^[26]. Согласно указаниям этого же автора, с того времени в течение семи лет Самаркандский вилайет полностью находился в руках казахов, который для них служил плацдармом для постоянных вторжений в другие районы Бухары^[27].

С другой стороны, казахи на востоке продолжали борьбу с калмаками за возвращение потерянных в 1723  г. городов Туркестана, Сайрама, Ташкента и других присырдарьинских владений. Однако, несмотря на отдельные победы в сражениях с калмаками (в 1730 г.), казахам все же не удалось добиться желаемого результата. В этом им главным образом мешали междоусобные распри казахских султанов в борьбе за власть над всеми тремя казахскими жузами.

Именно в результате новой вспышки междоусобицы казахских султанов в 1730 г. свелись на нет некоторые успехи, достигнутые над калмаками, и значительная часть казахских племен Старшего жуза вновь отступила в сторону Бухары.^[28] Все это принесло неисчислимые бедствия не только для казахского народа, но и населению бухарского ханства. Об этом свидетельствует сообщение русского источника, составленного около 1734 г., в котором о казахах говорится: «Потеряв городы и провинции контайше тому пять лет одною Большою ордою подошли к самой Бухаре и всех их узбеков разорили, а город в такой жестокой имели, что принуждены были от голоду человеческое мясо (если то правда) есть, и, едва от плену спаслись дачею многих подарков старшинам»^[29]. Такое положение, в свою очередь вынудило население этих районов покинуть свои родные места и бежать в сторону Гисара, откуда они вернулись только в 1757 г.^[30]

Во время правления Цеван-Рабдана в не менее трудном положении находились и кыргызы, которые постоянно подвергались нападениям калмакских феодалов. Как видно из сообщения капитана И.Унковского, очевидно, в начале XVIII в. часть кыргызов северного Тянь-Шаня, кочевала около озера Иссык-Куль^[31]. А другая часть кыргызского народа в это же время была расселена в горных районах Ферганы, Кашгара и Каратегина^[32].

После вступления на престол Джунгарского ханства сына Цеван-Рабдана Галдан-Церена в 1727 г. экспансия калмакских феодалов на западе еще более усилилась. Основными объектами нападений их войск стали кыргызы Каратегина, а также оседлые районы Ташкентского оазиса и Ферганской долины, которые в это время были раздроблены на ряд мелких независимых владений. Так, по сведениям Ходжам Кулибека Балхи, в 1138 г.х./1726 г. Конгтаджи калмак (Цеван-Рабдан) скончался, на место, которого сел его сын (Галдан-Церен). Он отправил войско против кыргызов Каратегина. Кыргызы в количестве 100 тыс. семей бежали из Каратегина и вновь отправились в Гисар-и Шадман. Но поскольку это место было юртом племени юз, они не смогли оставаться здесь, и вынуждены были уйти дальше в направлении Кубадиана. В Кубадиане проживало 20 тыс. семей племени дурман. Их главарь Халмурад-аталык выступил против кыргызов, но кыргызы их победили, и дурманы, переправившись через Аму-Дарью, ушли в сторону Балха^[33].

Как явствует из вышеизложенного, сведения «Тарих-и Кипчак-Хани» Ходжам-Кули бека Балхи имеют большое значение также для изучения вопроса о передвижениях кыргызских племен в Таджикистан и Северный Афганистан. В материалах устного народного творчества кыргызского народа вынужденное переселение кыргызов в сторону Гисара и Куляба («Кыргыз Ысар-Колопко кетип, казак кайын сааганда» – «Когда кыргызы ушли в Гисар и Куляб, а казахи питались березовым соком») также связывается с усилением агрессии Джунгарского ханства против кыргызов и казахов. Это историческое предание кыргызского народа, таким образом, впервые находит полное подтверждение в сообщениях Ходжам-Кули бека Балхи о событиях первой четверти XVIII в.

В дальнейшем, около 1732 г. калмакское войско напало на местность Китмян-Дубя (Кетмен-Тобо), в верховьях Сыр-Дарьи, где владельцем был Мингли-Бай-бий, которое, очевидно, являлось кочевьем кыргызских племен^[34]. А в 1734 г. они вторично захватили Ташкент, находившийся во владении некоего Якуб-Яу-Басар-хана^[35].

По сведениям анонимного русского автора, писавшего в 1734г., в это время правитель Джунгарии Галдан-Церен готовился к походу в Бадахшан^[36]. По сообщениям других русских документов «около 1736 или 1738 г. кал мыки, буруты и алтайские урянхайцы ходили войной, под предводительством нойона Еренцена в Моллорскую землю (Болорь)»^[37]. Если идентификация Г. Потанина Моллора с Болором верна, то в средневековье под Болором обычно понимали Бадахшан, или соседние с ними горные районы юга Средней Азии. Оба эти указания русских источников представляют большой интерес в том отношении, что в «Тарих-и Бадахшан» имеются до сих пор еще не подтвержденные сведения о неоднократных приездах калмакских войск в Бадахшан во время правления именно Галдан-Церена. Причем, по свидетельству источника, калмаки каждый раз являлись в Бадахшан по приглашению враждующих сторон, боровшихся за власть в стране.

По сведениям автора «Тарих-и Бадахшан», первый раз калмаки явились в количестве десятитысячного отряда по приглашению Мира Зияуддина и оказав ему необходимую помощь, вернулись в Или^[38]. Второй раз в их помощи нуждался сын Зияуддина Мирза Анбат и он послал в Или главу тюркского племени ак-бори Мирза Баши. Калмаки не заставили себя долго ждать, и после приезда в Бадахшан, быстро уничтожив крепость Раг-Дашт, где укрепился враг Мирзи Анбата Мир Падшах, подготовились к отъезду. Мирза Анбат за оказанную услугу одарил их дорогими подарками, но предводитель калмакского войска увез его сына в качестве заложника в Или к Галдан-Церену^[39].

Последний раз за помощью к калмакам обратился родной брат Мирзы Анбата Шах-Бузе Хурбек, считавший себя обделенным при распределении уделов и лично явился в Или. Возвратившись в сопровождении калмакского войска, приступил к штурму крепости, где находился Мирза Анбат. Но осада затянулась, и калмаки, помирив братьев, выступили в обратный путь. По словам автора, они возвращались в Или по дороге через Дарваз и Каратегин и там на них напали неизвестные люди и все калмаки были полностью унич тожены и разграблены⁸⁵⁴. Не исключено, что это калмакское войско было уничтожено кыргызами, которые тогда были хозяевами Каратегина и Алая. На основе изложенных фактов можно заключить, что эти походы калмакских войск в Бадахшан состоялись в середине тридцатых годов ХVШ в.

В начале XVIII в. в Ферганской долине возникло независимое феодальн ое владение правителей из узбекского племени минг, которое позже превратилось в Кокандское ханство. Основателем династии мингов был Шахрух-бий, правивший до 1721 года^[40]. К середине ХVIII в. ферганское владение мингов усилилось, и при дипломатических переговорах между странами региона стало признаваться самостоятельным государством наряду с Бухарским и Хивинским ханствами. Однако серьезную угрозу для государства мингов создавала экспансия калмакских феодалов.

В последние годы правления Галдан-Церена снова усиливается давление калмаков на Ферганскую долину. По данным русских архивных документов, «в 1745 и 1746 гг. джунгары вели постоянную войну с каким-то владельцем Западного Туркестана Абда-Карымом»^[41]. Этот последний, очевидно, был никем иным, как третьим представителем из династии мингов Абд ал-Карим-бием, правившим Кокандским владением между 1734–1751 гг. Очевидно, тогда же войско Галдан-Церена захватило у кокандцев город Касан⁸⁵⁷. Факты длительной и многократной осады калмакскими войсками кокандского вилайета во время правления там Абд ал-Карим-бия подтверждаются и сведениями кокандских исторических хроник.

Согласно известиям, приводимым Мухаммед-Хаким-ханом, калмакское войско, подвергнувшее Коканд длительной осаде, было вынуждено бежать, когда на помощь кокандцам прибыли отряды правителя Ура-Тюбе Фазил-бия^[42]. Однако другой кокандский автор Мулла-Нийаз Мухаммад, излагая события этих лет, сообщает, что Абд ал-Карим-бий, будучи не в силах сопротивляться калмакам, отдал своего брата Баба-бека в качестве залож ника^[43]. По всей вероятности, эти два автора повествует о двух различных походах калмаков в Коканд, причем сообщение Мулла-Нийаз Мухаммада должно относиться к последней осаде. Ибо по его же данным, после смерти Абд ал-Карима, правитель Джунгарии послал Баба-бека в Коканд в качестве нового правителя, которому удалось удерживать там власть около года. Однако через год кокандцы убили его и вновь возвели на престол Ирдана-бия^[44]. Вероятно, в это время из-за обострения междоусобицы в самой Джунгарии, калмаки не смогли оказать реальной помощи своему ставленнику в Коканде.

Кыргызы соседних с Ферганской долиной горных районов в то время продолжали вести упорную борьбу против джунгар. О столкновении кыргызов (бурутов) и калмакских войск в 1744 г. сообщается в русских архивных документах^[45]. Согласно сведениям этих источников, около 1747 г. кыргызы совершили поход в Кашгар. Их десятитысячное войско, возглавляемое неким Ахмедом (Акмат-бий), с победой возвратилось в свои кочевья. С целью мести джунгары отправили против кыргызов десятитысячное войско под главенством зайсана Доржи. Оно также было полностью разбито кыргызами и живыми вернулись в Джунгарию всего 3 тысячи калмаков^[46]. Судя по содержанию показаний бежавших в Сибирь жителей Джунгарии и Восточного Туркестана, к этому времени кыргызы вновь рассматривались как самые опасные враги калмаков на западных границах. Правитель Джунгарского государства вынужден был держать в готовности крупное войско специально против кыргызов.

Очередной поход калмаков на кыргызские кочевья, расположенные на берегу реки Сыр-Дарья начался выступлением 27.000 всадников в мае 1749 г. и продолжался около трех месяцев. Они возвратились, потеряв 7 тысяч воинов, что вероятно, не может свидетельствовать об успехе этого похода^[47].

В конце первой половины XVIII в. наблюдается активное участие кыр гызских военачальников в политических событиях, происходивших в Ферганской долине^[48]. Очевидно, оно в какой-то степени связано с осуществлением планов правителей Кокандского владения по созданию самостоятельного крупного ханства. Для осуществления своих замыслов правителям Коканда требовалось войско, и они старались использовать военные силы кыргызских родоначальников, кочевавших в горных районах Ферганы.

В конце первой половины XVIII века начался процесс развала некогда могущественной кочевой державы – Джунгарского ханства. Ход развития внутренней борьбы различных группировок за власть в Джунгарском ханстве и ее печальное завершение при участии двухсоттысячной армии цинского Китая с различной полнотой описывается русскими, китайскими и тюркскими источниками.

Сведения русских источников по этому вопросу обстоятельно анализи рованы в трудах В.В. Вельяминова-Зернова, И.Я. Златкина, Д. Сапаралиева, а китайских источников – в исследованиях Н.Я. Бичурина, А.М. Позднеева, Л.И. Думана, М. Курана и П. Пельо^[49]. Поэтому мы лишь вкратце отметим наиболее значительные события последних лет существования Джунгарского ханства с привлечением сообщений до сих пор малоизученного тюркского источника «Ислам-наме», автор которого был очевидцем и участником описываемых им событий.

В 1745 г. после смерти Галдан-Церена на престол Джунгарского ханства вступил его сын Цеван-Доржи под именем Аджана и принял сан нойона^[50]. Правление Аджана сопровождалось не только убийствами сподвижников его отца и ближайших родственников, включая родную старшую сестру Олан-Баяр,^[51] но он проявил безмерную жестокость по отношению ко всем своим подданным.^[52] Всеобщее недовольство против его тирании было использовано знатным феодалом Сайн-Болоком, мужем Олан-Баяр и старшим братом Аджана Лама-Доржи. Он был рожден от наложницы Галдан-Церена, которая была родом кыргызка (бурутка)^[53]. В результате заговора Сайн-Болока и Лама-Доржи, в 1749 г. Аджан был убит, и его место занял Лама-Доржи^[54]. Однако ойратские феодалы не хотели признавать его ханом, так как он был побочным сыном Галдан-Церена. В свою очередь Лама-Доржи «по всему государству сменил всех старых цзайсанов и посадил на их места новых и молодых»^[55], а такая мера, очевидно, в какой-то степени позволяла ему снискать доверие простого народа, который стал защитником его власти. По сведениям русских источников он «весьма усилился, потому что любим подлому калмыцкому народу»^[56].

В этих условиях более знатные претенденты на власть, такие, как Даваци и Амурсана^[57], не находя достаточной опоры внутри страны, бежали к казахам. В 1751 г. они прибыли под покровительство правителя казахов Среднего Жуза Аблай-султана. Этот последний для извлечения максималь ной выгоды из удобной ситуации долго колебался перед вопросом выдавать их обратно Лама-Доржи, или, оказав им военную помощь, в случае успеха утвердить свое влияние над Джунгарией^[58]. В конце концов, не дождавшись желаемой помощи со стороны Аблая, Даваци и Амурсана через год тайно вернулись с небольшим отрядом в Джунгарию, и внезапно ворвавшись в дом Лама-Доржи, ударом копья убили его. После этого события Даваци был провозглашен новым ханом.

По свидетельству Молла Абд ал-Алима, после захвата власти Даваци и Амурсана при поддержке племени кюрют уничтожили и догола ограбили всех бывших сторонников Лама-Доржи и многие люди умирали с голода^[59]. Такому жестокому преследованию, очевидно, подвергались главным обра зом, средние слои населения и рядовые скотоводы, среди которых Лама-Доржи имел определенную популярность. Возникшее на этой основе недов ольство простого народа, по всей вероятности, подхватили те «малосильные зайсанги и нойоны»^[60], которые выдвинули из своей среды Немеку-Джиргала претендентом на престол. Десятитысячное войско Намеку-Джиргала разбило сторонников Даваци в Или, и после бегства хана в урочище Эмиль он занял престол Джунгарского ханства⁸⁷⁷. Через месяц, в конце 1753 г., Даваци вновь при поддержке Амурсаны и казахского султана Аблая низложил Немеку- Джиргала и вступил на престол Джунгарии^[61]. В этом же году калмаки снова отправляются на запад против кыргызов и кокандцев. Сражение между калмаками и объединенными силами кокандцев и кыргызов состоялось на берегу озера Иссык-Куль, где джунгары опять потерпели сокрушительное поражение^[62].

Вскоре против Даваци восстал его недавний союзник Амурсана. Но его силы оказались недостаточными для свержения хана и разгромленный на берегу реки Иртыш, Амурсана бежал в Китай, где был принят с большой радостью. В следующем, 1755  г., используя просьбу о поддержке Амурсаны как удобный повод для начала претворения в жизнь давно назревшего плана уничтожения Джунгарского ханства, Цинская империя отправила туда двухсоттысячное войско. Совершенно обесиленное к этому времени внутренними раздорами государство джунгаров было занято огромной китайской армией, а бежавший в Восточный Туркестан Даваци был схвачен местными правителями и передан цинским властям^[63].

В дальнейшем, когда Амурсана понял, что китайцы вовсе не собираются назначить его новым самостоятельным ханом Джунгарии, и поднял восстание, уже было поздно. Его неоднократные попытки объединить вокруг себя всех калмаков на борьбу против китайского ига не имели успеха и в 1759 г. война в Джунгарии закончилась в пользу китайцев почти полным физическим уничтожением его населения.

Усиление междоусобной войны в Джунгарском ханстве дало толчок к возникновению освободительного движения в Восточном Туркестане против ига калмакских феодалов. Во главе этого движения с самого начала оказались видные деятели черногорских ходжей, сыновья Даниял ходжи Джахан ходжа (Якуб), Юсуф ходжа, Низам-ад-Дин-ходжа (Хамуш) и Абдаллах ходжа.

Как известно, с начала XVIII в. глава черногорцев Даниял ходжа в кач естве вассала Джунгарии управлял страной вплоть до самой смерти. После его кончины Галдан-Церен упомянутых сыновей Данияла соответственно назначил правителями городов Яркенда, Кашгара Аксу и Хотана. Однако их власть над этими городами была номинальной, так как они большую часть своего времени в качестве заложников должны были провести в ставке джунгарских правителей, а в городах фактически вся власть находилась в руках подкупленных калмакскими феодалами хакимов, которые решительно поддерживали сохранение господства Джунгарии. По всей вероятности, именно это обстоятельство побудило черногорцев воспользоваться недовольством народа, и, изгнав калмаков и их ставленников из страны, взять бразды правления в свои руки.

Но кроме них, были еще другие претенденты на власть над Восточным Туркестаном – потомки главы белогорцев Апак ходжи Бурхан ад-Дин и Хан- Ходжа, которые также с начала XVIII в. находились в Или в качестве заложников у джунгаров и пользовались немалой популярностью среди населения своей страны.

Таким образом, к началу освободительного движения политическая эли та Восточного Туркестана была разделена на три лагеря, первый из которых, состоящий из чиновников-коллабарантов стоял за сохранение господства калмаков и две другие религиозные партии в равной степени были заинтересованы в уничтожении чужеземного господства.

При этом сторонники господства джунгаров были, главным образом, выходцы из среды светских феодальных кругов, которые получали со стороны джунгарских ханов уделы и право на управление над городами и вилайетами страны. Среди коллаборантов были и представители купечества, пользовавшихся покровительством калмакских феодалов и поэтому они не имели прочной опоры среди народа.

Две религиозные партии рассчитывали на поддержку крестьян, ремесленников и главным образом кочевых кыргызов, но поскольку лидеры белогорцев еще находились в заточении в Или, стихийное народное движен ие оказалось в руках черногорцев, которые благодаря своему сотрудничест ву с джунгарскими феодалами пользовались относительной свободой. Такова была политическая обстановка в стране перед началом открытого вооруженн ого выступления против господства Джунгарии.

Один из главных организаторов восстания Юсуф ходжа тайно отправил письмо кыргыз-кипчакам, кочевавшим в Или в подчинении калмаков с просьбой оказать помощь в борьбе «за веру против неверных». При этом, оправдывая себя и других черногорцев, сотрудничавших раньше с калмаками, он писал: «Есть надежды на великого хазрата господа, славного и всевышнего, что (теперь), когда моя жизнь приближается к концу, я искуплю свою вину, и безотказно буду поражать (неверных) мечом ислама. Я отомщу этим неверным за мое (вынужденное) повиновение (им) в течение нескольких лет»^[64]. Эти кыргызы, сами измученные в течение долгих лет под игом калмакских феодалов, немедленно отправились в Восточный Туркестан и прибыли в город Хотан.

Тем временем Даваци, осведомленный через своих ставленников о готов ящемся восстании, отправил к Юсуф-ходже посла, которому было поручено с помощью ишик-ага Кашгара Худояр-бека организовать заговор и убить главарей черногорских ходжей. Однако заговор Худояр-бека был своевре менно раскрыт и Юсуф-ходжа при поддержке кыргызов его казнил, а другие сообщники были наказаны⁸⁸². Другой ставленник калмаков в Яркенде Гази-бек, схватив Джахан-ходжу, открыто выступил против восстания. К нему присоединились правитель Биш-Карама Мухаррам-бек, правитель Файзабада Нияз-бек. Истинная причина их выступления на стороне калмаков видна из следующего заявления этих двух градоправителей калмакскому послу: «Что бы с нами не случилось, мы будем верны приказу правителя (тура). Мы видели много милостей (от него), мы стали почетными людьми. Нам не нужен ходжа»⁸⁸³. Но в условиях острой борьбы Даваци против Амурсаны, которая проходила в это время в Джунгарии, калмакские феодалы не смогли оказать своим ставленникам в Кашгарии необходимой военной поддержки. Между тем в лагерь восставших прибывали все новые отряды кыргызов из соседних районов страны. Поэтому Садык-ходжа в сопровождении кыргызских войск во главе с Амр-Мирзой двинулся в Яркенд и освободил своего отца Джахан-ходжу из плена Гази-бека.

После этого события, Юсуф-ходжа написал письмо также главе анди жанских кыргызов Куват-мирзе из племени кушчи, где он призывал их принять участие в газавате «против неверных». Но в это время началось внезапное выступление со стороны Джунгарии Бурхан ад-Дин ходжи и Хан- ходжи с немногочисленным отрядом китайских и калмакских воинов расположенных в Или.

Дело в том, что когда в 1755 г. китайские войска вместе с Амурсаной вошли в Джунгарию, они нашли там

⁸⁸² Там же. С. 106-107; Shaw R. The history of the Khojas. Р. 45 ⁸⁸³ Салахетдинова М.А. Сочинение Мухаммед-Садыка Кашгари. С.

108-110; Shaw R. The history of the Khojas. Р. 47-48.

находящихся в заложниках двух сыновей Ахмед-ходжи, и, учитывая политическую обстановку в Восточном Туркестане, цинские власти решили использовать белогорских ходжей для захвата этой страны.

По сообщению «Ислам-наме», который фактически является жизнеопис анием Ахмед-ходжи и его сыновей, Бурхан ад-Дин и Хан-ходжа еще до выступления китайских войск в Джунгарию тайно отправили своих послов и вошли в сношение с китайцами, а затем принимали активное участие в поимке Даваци^[65]. Поэтому Цинское правительство для продолжения своей последовательной политики завоевания Восточного Туркестана с наименьшими затратами, выделило двум белогорским ходжам небольшой отряд, чтобы они, ворвавшись в пределы страны, смогли перетянуть на свою сторону всех сторонников белогорцев.

Расчет китайцев оказался довольно точным, большинство влиятельных лиц, раньше державших сторону калмаков, немедленно перешли в лагерь белогорцев. Кроме того, доверенным людям Бурхан ад-Дина и Хан-ходжи удалось уговорить всех кыргызов, включая вновь прибывших из Андижана людей Куват-мирзы, выступить на стороне белогорцев. И участие кыргызов в решаюшем сражении в Яркенде на стороне белогорцев предопределило участь черногорцев^[66].

Однако, стоявшие за спиной победителей китайцы вскоре предъявили свои «права» на Восточный Туркестан. Тогда, предпринятые Бурхан ад-Дином и Хан-ходжой попытки освободиться от опеки своих прежних «покровителей» так же, как и восстания Амурсаны в Джунгарии, не имели успеха. В конце 1759 г. не только Джунгария, но и весь Восточный Туркестан полностью был захвачен китайской армией, что стало причиной кардинального изменения геополитической ситуации во всем регионе, где отныне основным политическим игроком становится Цинская империя.

ЖОЛДОШОВ РЫСКУЛ  тарых илимдеринин кандидаты, Ж. Баласагын атындагы КУУнун профессору

[1] Крадин Н.Н. Империя Хунну .С .182-191.

[2] Тарих-и амнийа, изд. Н. Пантусова. С. 21.

[3] Миллер Г.Ф. О сибирских торгах. С. 413.

[4] Алексеев В.М. Нумизматическая коллекция. С. 13.

[5] Тазкира-йи ходжаган С 582. Л. 21а.

[6] Там же. Л. 30б.

[7] Думан Л.И. Аграрная политика. С. 78.

[8] Посольство к Зюнгарскому хун-тайджи. С. 234-235; Pelliot Р.

Notes critiques. Р. 13.

[9] Посольство к Зюнгарскому хун-тайджи. С. 234.

[10] Масанов Н.Э., Абылхожин Ж.Б., Ерофеева И.В. Научное значение и мифотворчество. С. 180. В период изготовления первых пушек качество чугуна было довольно низкое, поэтому обычно их делали из меди (латуни) или бронзы. Производители пушек предпочитали медь и бронзу еще и потому, что эти металлы не поддавались коррозии.

Подробно об этом см.: www/potbs.ru/guns_history.

[11] Потанин Г.Н. Материалы. Т.1. С. 170.

[12] Recueil de Voyages au nord. Р. 121.

[13] Миллер Г.Ф. О сибирских торгах. С. 410.

[14] Тарих-и амнийа, изд. Н. Пантусова. С. 21.

[15] D’Anvill. Nouvel atlas de la Chine. Р. 6.

[16] Григорьев В.В. Восточный Туркестан. С. 394-395.

[17] Мокеев А.М. Некоторые факты. С. 222-224.

[18] Imbault-Huart. La pays de Hami. Р. 47-48.

[19] Hambis L. La Haute-Asie. Р. 97.

[20] Златкин И.Я. История джунгарского ханства. С. 354-355.

[21] Мокеев А. Сообщение о взаимоотношениях киргизов с калмаками. С. 490.

[22] Солтоноев Б. Кыргыз-казак тарыхы. С. 156-165.

[23] Там же. С. 491.

[24] Ерофеева И.В. и др. Аныракайский Треугольник.

[25] Изъяснение о киргись-кайсацкой орде. Л. 1; Левшин А. Описание. Ч.2. С. 69; Семенюк И.Г. Проблемы истории. С. 87.

[26] Тарих-и Рахим-хани С 525. Л. 12а, 19а.

[27] Там же. Л.19б-21б.

[28] Семенюк Г.И. Проблемы истории. С. 89; Басин В.Я.. Россия и казахские ханства. С. 128.

[29] Изъяснение о киргись-кайсацкой орде. Л. 6б.

[30] Тарих-и Рахим-хани С 525. Л. 279б-280а.

[31] Посольство к Зюнгарскому хун-тайджи. С. 187.

[32] Рычков П. Краткое известие. Л. 9а; Baddeley J. Russia, Mongolia, China. Vol.I. P. CLXIII and map Renat I.

[33] Мокеев А. Сообщение о взаимоотношениях киргизов с калмаками. С. 491.

[34] Потанин Г.Н. О караванной торговле. С. 4.

[35] Потанин Г.Н. О караванной торговле. С. 4; Чехович О.Д. Городское самоуправление. С. 151.

[36] Изъяснение о киргись-кайсацкой орде. Л. 4б.

[37] Потанин Г.Н. О караванной торговле. С. 5.

[38] Тарих-и Бадахшан. С. 29.

[39] Там же. С. 37. ⁸⁵⁴ Там же. С. 39.

[40] Хронологию кокандских правителей см.: Ромодин В.А.. Некоторые источники по истории Ферганы. С. 15.

[41] Потанин Г.Н. О караванной торговле. С. 5. Более подробно об этих событиях см.: Сапаралиев Д. Взаимоотношения кыргызского народа. С. 37-61; Его же. Этнополитическая история Оша. С. 11-32. ⁸⁵⁷ Валиханов Ч.Ч. О хонтайше. С. 324.

[42] МИКК. С. 232; Мунтахаб ат-Таварих. Л. 341б-342а.

[43] МИКК. С. 233; Тарих-и Шахрухи. С. 30

[44] Там же.

[45] Потанин Г.Н. О караванной торговле. С. 5; Валиханов Ч.Ч. О хонтайше. С.324.

[46] Потанин Г.Н. О караванной торговле. С. 7-8.

[47] Потанин Г.Н. О караванной торговле. С. 8; Валиханов Ч.Ч. О Хонтайше. С. 324.

[48] Иванов П.П. Очерки. С. 109. Об участии кыргызов в этих событиях см.: Тарих-и Рахим- хани. Л. 232-240б; Мунтахаб ат-Таварих. Л. 201б-202б.

[49] См. список литературы.

[50] Ислам-наме. В 311. Л. 57а.

[51] Pelliot Р. Notes critiques. Р. 11.

[52] Ислам-наме. Л. 576.

[53] Вельяминов-Зернов В.В. Исторические известия. Т1. С. 92.

[54] По материалам русских источников Лама Дорджи отличался от других претендентов на власть высокими умственными способностями и поддержкой со стороны простого народа. Он становится хонтайджи 24 мая 1750г., 12 октября того же года он принял тронное имя Эрдэне Батор-Хонтайджи. Более подробно об этом см.: Валиханов Ч.Ч. О хонтайше. С. 323.

[55] Вельяминов-Зернов В.В. Исторические известия. Т.1. С.93.

[56] Там же. С. 93-94.

[57] Об этих личностях более подробно см.: Златкин И.Я.. Русские архивные материалы об Амурсане.

[58] Подробно об этом см.: Вельяминов-Зернов В.В. Исторические известия. Т.1. С. 93-121

[59] Ислам-наме. Л. 58а.

[60] Златкин И.Я. История джунгарского ханства. С. 430 ⁸⁷⁷ Ислам-наме. Л. 58а-60б. Pelliot Р. Notes critiques. Р. 11.

[61] Там же.

[62] Валиханов Ч.Ч. О хонтайше. С. 325.

[63] Ислам-наме. Л. 64б-75а; Златкин И.Я.. История джунгарского ханства. С. 440-444.

[64] Салахетдинова М.А. Сочинение Мухаммед-Садыка Кашгари. С. 103.

[65] Ислам-наме. Л. 66а.

[66] Салахетдинова М.А. Сочинение Мухаммед-Садыка Кашгари. С. 112-124; Думан Л.И. Аграрная политика. С. 84-88; Shaw R. ТЪе history of the Khojas. Р. 49-56

 

БАЙЫРКЫ КЫРГЫЗДАР

(б.з.ч. III – б.з.V кылымдары)

1. Тарых булактарындагы алгачкы маалыматтар

Тарых булактарында «Кыргыз» этноними алгачкы жолу биздин заманга чейинки 201-жылы эскерилет. Белгилүү окумуштуу академик В.В.Бартольд өзүнүн эмгектеринде орто кылымдардагы орхон жазмаларында эскерилген, түрк элдеринин ичинен бир гана «кыргыз» аталышы, ал убактан кыйла эрте мезгилдеги кытай булактарында жолугат деп жазган^[1]. Борбордук Азиядагы б.з.ч. III–I кылымдардагы саясий окуяларды жазган, кытай тарыхынын «атасы» Сыма Цяндын (б.з.ч. 99-ж. эмгеги жазылып бүткөн) жана Бань Гунун (б.з.92-ж. өлгөн) чыгармаларында «байыркы кыргыздар» тууралуу маалыматтар жазылган. Сыма Цяндын «Ши цзи» («Тарыхый жазмалар») деп аталган эмгегинде, хун (хунну же сюнну) империясынын негиздөөчүсү Модэ шаньюй б.з.ч. 201-жылы өзүнө караткан элдердин арасында, «кыргыз» ээлигин дагы баш ийдиргендиги айтылат. Анда хундардын башкаруучусу Модэ «түндүктөгү Хуньюй, Кюеше, Динлин, Гэгунь (Кыргыз),Цайли(Синьли) урууларын басып алгандыгы» баяндалып, алардын башчыларынын бардыгы Модэ шаньюйду «акылман» деп таанышкан^[2]. (Байыркы кытай иероглифтериндеги кыргыз аталышы «гэгунь», «гяньгун», «цзяньгун», «цзянькунь», «цигу» ж.б. транскрипциялар менен кытай тилине ы¢гайлаштырылып жазылган) . Сыма Цяндын бул маалыматы мезгил жагынан алганда кыргыздар жөнүндөгү кабарлардын э¢ алгачкысы делип эсептелүүгө тийиш. Мындагы кыргыздар тууралуу билдирүүлөрдө маалыматтар үстүртөн гана берилип, кыргыздардын кошуналары катары Динлин жана Синьли уруулары көрсөтүлгөн.

«Улуу Хань тарыхынан» (б.з.ч. 206-ж. – б.з. 25-ж.) өтө аз болсо да, бир топ географиялык маалыматтарды таба алабыз, анын автору Бань Гу б.з.ч. I кылымдын экинчи жарымындагы окуялар жөнүндөгү а¢гемелерде кыргыздарды гянъгун (цзянькунь; Шаваннда Kien koen, де Гротто Kin-k’un) деген аталыш менен эскерет. Ушундан тартып шарттуу түрдө «байыркы кыргыздар» деп аталган, б.з.ч. I ми¢ жылдыктын аягынан б.з. I ми¢ жылдыгынын ортосуна чейинки кыргыздар тууралуу маалыматтар жала¢ гана байыркы кытай жазмаларында жолугат.

Ал жазмалардагы кыргыздар б.з.ч. III кылымдын аягынан I кылымга чейинки мезгилдерде, жогоруда эскерилгендей, хундарга тиешелүү саясий окуяларда баяндалат. Модэ шаньюйдун мезгилинде кыргыздар, динлиндер өз-өзүнчө ээликтерде болушуп, хундардын түндүк-батыш тарабында жашагандыктары көрсөтүлөт. Б.з.ч. I кылымдын башына чейин хун башкаруучулары динлиндердеги үстөмөндүктөрүн бекем сактап келишкен. Дал ушул убакта, тактап айтканда, б.з.ч. II кылымдын э¢ акырында, өз учурунда кытайда билим алып, ал жакта кызмат аткарган, көчмөндөрдөн чыккан төрө Вэй Люй хундарга элчи кылып жиберилген жана ал хундар тарабына өтүп кеткен. Тан сулалесинин (618–907) XI кылымда түзүлгөн тарыхында Вэй Люй динлиндерге (кыргыздардын ко¢шусу) хундар тарабынан башкаруучу болуп дайындалгандыгы айтылат. Бирок, «улуу Хань тарыхында» бул тууралуу ачык айтылбайт.

Бул мезгилге тиешелүү дагы бир кызыктуу маалымат, кытай аскер башчысы Ли Линге байланышкан окуяларда жолугат. Узак убакыт бою хундарга каршылык көрсөткөн кытай кол башчысы Ли Лин алардан талкаланып колго түшкөндөн кийин б.з.ч. 99-жылы хундарга кызматка өткөн. Тарыхый кабарларга ылайык ал б.з.ч. 74-жылы хунндар өлкөсүндө өлгөн, ошондон кийин хун төрөлөрүнүн арасында анын уулу эскерилет. Н.Я. Бичурин ушул жердин котормосундагы эскертүүдө «Ли Лин хундарда калган жана Хягас (хягас – Тан сулалесинде колдонулган кыргыз деген сөздүн транскрипциясы) жерине башчы болуп дайындалган, ал жерде анын тукумдары дээрлик IX–X чейин бийлик кылышкан деп жазат.

Б.з.ч. I кылымдын ортосунан тартып хундардын мамлекети алсырай баштаган. Мындан пайдаланган динлиндер түндүктөн, ухуаньдар чыгыштан, усундар батыштан хундарга кол сала башташкан^[3]. Бул кабарларда байыркы кыргыздар «гяньгундар» эскерилбейт. Бирок дал ошол хун мамлекетиндеги бытырандылык согуштардын күч алган мезгилдеги окуяларда кыргыздар тууралуу маалыматтар жолугат. Б.з.ч. 49-жылы түндүк хундардын башчысы Чжичжи батыш тарапка жортуул жасап, Чыгыш Түркстан аймагына келген. Адегенде Чжичжи «усундардын түндүк тарабындагы уцзе уруусун талкалады, уцзелер ага багынып берди. Уцзелерден аскер алган Чжичжи, уцелердин батыш жагындагы кыргыздарды (цзянькунь) талкалады. Андан кийин алардын (уцзе менен кыргыздардын) түндүгүндөгү динлиндер багынды. Бул үч ээликтеги адамдардан кошуун алган Чжчичжи бир канча жолу усундарга жүрүш уюштуруп, дайыма же¢ишке жетип турган… жана Чжичжи шаньюй кыргыздардын жеринде жашап турган» деп айтылат^[4]. Кыргыздардын жеринен Чжичжи шаньюй Канцзюйдун башкаруучуларына элчилерди жөнөтүп турган, кийин түндүк хундарынын ордосу кыргыздардын жеринен батышка карай Канцзюйларга көчүп кетти^[5].

Б.з.I кылымынын аягынан тарта түндүк жактагы хундардын мамлекетинин начарлоо процесси күч алат. Ушул мезгилде аларга батыштан дилиндер, чыгыштан сяньбийлер, ал эми түштүк тараптан түштүк хундар ар дайым кол салууларды жасап турушкан. II кылымдан тартып сяньбийлердин кол башчысы Таньшихуай түштүктө Кытай мамлекетинин чегине чейинки жерлерди талап тоноп, түндүктө динлиндердин мизин кайтарып, батыштагы усундардын ээлигине чейин жетип, мурунку хундардын жерлерин толук баш ийдирген^[6]. Бул мезгилдеги тарых булактарында тактап айтканда, б.з. I–II кылымдарында кыргыздар жөнүндө кабарлар жолукпай калат. Ушундан улам айрым изилдөөчүлөр байыркы кыргыздарды бул убакыттан тартып, динлиндер менен аралашып кетиши мүмкүн деген жа¢ылыш пикирлерге келишкен^[7]. Бирок байыркы кыргыз «гяньгундар» тарых жазмаларында б.з.III кылымында динлиндер менен катар эле эскерилет. «Кыргыздардын ээлиги Канцзюйлардын жеринен түндүк-батыш тарапта жайгашкан. Тандалма аскерлери 30 ми¢ кишиден турат. Мал багып жашашат. Алардын жеринде жакшы жылкылар жана кундуздар көп. Динлиндердин мекени Канцзюйлардан түндүгүүрөк жакта турат деген маалыматтар бар. Б.з.III кылымына таандык булактардагы кабарлар боюнча байыркы кыргыздар усун менен кангюйлардын түндүгүндө, динлиндерден батыш тараптагы мурунку аймактарда эле эскерилет. Бул мезгилдеги кыргыздарды кытайлыктар жазмаларында «хэгу» же «цигу» деген иероглифдер менен жазышкан. Алардын биринде мындай деп жазылат: «Телелердин ата-бабалары хундардын (сюнн) тукумдарынан тарайт. Алардын уруулары өтө көп. Чыгыштагы «Батыш де¢изинен» тартып, тоолордун жана талаалардын бардыгында жашашат. Ло дарыясынын түндүгүндө эле пугу, тунло, вэйхэ, баегу, фуло … Батыштагы Нудан тартып, түндүктөгү Яньциге (Карашаар) чейин, Байшандын бардык тараптарында циби, боло, чжии, аде, субо, нагэ, уху, хэгу(кыргыз), едеу, ниху ж.б. жашайт^[8]. Кыргыздардын Карашаар (Яньци) менен Ак тоолордун түндүгүндө жайгашышы^[9], алардын IV–V кылымда деле Чыгыш Тянь-Шань тоолорунун түндүгүндөгү аймактарда тургандыктарын көрсөтөт. Ал жазмаларда кыргыздар сяньбийлерге көз каранды болуп калгандыгын билдирген баяндар дагы бар^[10]. V кылымдын башында жужандардын каганы Хулюй «түндүктөгү» хэвэй жана йегу (кыргыз) урууларын баш ийдиргендиги айтылат^[11].

Б.з. VI кылымынан тарта кыргыздар Чыгыш ТяньШанда эмес, ал жерден ми¢деген километр алыс Түштүк Сибирдеги Енисей дарыясынын боюн мекендеп калгандыгын бир катар тарых булактары өтө тактык менен далилдешет.

[1] Бартольд В.В. 12 лекций по истории турецких народов Средней Азии.- лек. 2.

[2] Бичурин Н.Я. Собирание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена.- М.-Л., 1950.- Т.1.- С.50.

[3] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – С.82.

[4] Боровкова Л.А. Запад Центральной Азии во II в. До н.э. – VII в.н.э.- М.,1989.- С.61.

[5] О.э. … – С.61.

[6] Таскин В.С. Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху.-М., 1984.- С.75.

[7] Кызласов Л.Р. Таштыкская эпоха в истории Хакасско-Минусинской котловины.- М.,1960.- С.165,193.

[8] Супруненко Г.П. Некоторые источники по истории древних кыргызов//История и культура Китая.- М.,1974.-С. 239.

[9] О.э.- С. 239.

[10] Супруненко Г.П. Некоторые источники … – С. 239.

[11] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – С. 188.

 

2. Жайгашкан аймагы

XIX кылымдын ортосунда белгилүү орус синологу Н.Я. Бичурин тарабынан которулган, кытай булактарындагы жазмалардан байыркы кыргыздар тууралуу маалыматтар ке¢ири массага белгилүү боло баштаган. Бирок алардын байыркы мезгилдерде каякта, кайсыл жерлерде жашагандыктары бир топ мезгилге чейин такталган эмес. Кытай булактарынын көрсөтмөлөрүнө таянган Э. Шаванн, кыргыздар э¢ алгачкы мезгилдерде Чыгыш Тянь-Шандагы Богдо-Ола тоо кыркасы жайгашкан аймакты жердеши мүмкүн деген ойду айткан^[1]. Ага Г.Е. Грумм-Гржимайло каршы пикир билдирип, кыргыздар байыртадан эле СаянАлтай тоолорун мекендешкен деген көз карашта болгон^[2]. Бул маселени алгачкылардан болуп тактоого академик В.В.Бартольд аракет кылган. Себеби, совет бийлигинин баштапкы жылдарында, т.а., 1924–26-жылдарда өз алдынча мамлекеттик бирдикке ээ болгон кыргыз интеллигенциясы кыргыз элинин илимий тарыхын жазып берүү сунушу менен В.В.Бартольдго кайрылышкан. Натыйжада В.В.Бартольд тарабынан жазылган «Кыргыздар» (тарыхый-очерк) чыгармасы 1927-жылы жарыкка чыккан. Бул чыгармада кыргыздардын байыркы мезгилинен тартып, XIX кылымга чейинки кыскача тарыхы илимий булактарынын базасында баяндалат. В.В.Бартольд байыркы кыргыздар байырлашкан алгачкы географиялык аймакка кө-

¢үл буруп, кытай жазмаларындагы маалыматтар боюнча байыркы кыргыздар азыркы Монголиянын түндүк-батыш жагындагы Кыргыз-Нур көлүнүн айланасын жердеши мүмкүн деген божомолду алгачкылардан болуп жазган. Ал бул тууралуу мындай деп айтат: «Гяньгунь өлкөсү жөнүндө ал хундардын (Кангай тоосунан башталган Орхон же Толы дарыяларынын бою) бай тактысынан 7000 ли (ли – ошол мезгилде X верста) батыш тарапта жана Чеши же Гусу аймагынан, б.а. Кытай Түркстанынын чыгыш бөлүгүндөгү азыр Турфан шаары турган аймактан 5000 ли түндүк тарапта жайгашкандыгы айтылат. Кийинчерээк мусулман географтары да Турфандын жанынан түндүктү карай Енисейдеги кыргыздардын өлкөсүнө кеткен жолду баяндап жазышканын көрөбүз. Кытайлар белгилеген аралык чындыкка жакын болсо, анда кыргыздар Енисейде гана эмес, андан түштүгүрөөктө, азыркы Кыргыз-Нор (нор же нур мо¢голчо – «көл») көлү тушта да жашашы мүмкүн; менин билишимче, көлдүн качан жана эмне үчүн мындай аталып калгандыгы жөнүндө маалымат жок^[3]. В.Бартольд мындай фактылар гяньгунь (кыргыз) өлкөсү усундар өлкөсүнөн чыгышыраакта жайгашкандыгын көрсөтүп турат деген тыянакка келген.

Автордун бул көз карашына анализ кылып көрсөк, ал кытай булактарындагы «кыргыздар шаньюйдун (хундардын башкаруучусу) ордосунан 7000 ли (ли – ченемдик өлчөм) батышта, Турфандан 5000 ли түндүк жакта жайгашкан» деген маалыматтарга негизделгени менен, аны толук кандуу иликтөөгө албастан болжолдуу түрдө гана жазган. Мындан тышкары ал божомолдогон аймакта «кыргыз» аталышына байланышкан «Кыргыз-Нур» көлүнүн болушу, анын пикирин бекемдөөгө шарт түзгөн. Бирок алдын ала белгилей турган нерсе, «Кыргыз-Нур» көлүнүн аталышы мо¢гол тилинде болгондуктан, термин мо¢голдор тарабынан айтылып калгандыгы талашсыз факты. Ал эми мо¢гол тилдүү элдер азыркы Батыш Мо¢голияга, тактап айтканда, «Кыргыз-Нур» көлүнүн айланасына X–XI кылымдардан тартып келе башташкан. Дал ошол мо¢гол тилдүү элдер келген мезгилде, аларга чейин ал аймактарды кыргыздар мекендеп тургандыгы тарыхта белгилүү. Деги эле, мо¢гол тилдүү элдерден мурда азыркы Мо¢голия жайгашкан Борбор Азия чөлкөмүн мекендеген акыркы түрк тилдүү калк кыргыздар болуп, X кылымдын башында «Улуу кыргыз дөөлөтү» кулагандан кийин гана ал аймактарга мо¢гол тектүү элдер келе башташкан. Ошол себептен мо¢гол тилиндеги «КыргызНур» сыяктуу кыргыз этнонимине байланышкан жер-суу аттары X–XI кылымдардан кийин гана пайда болушу мүмүкүн. Ал эми В.В.Бартольд белгилеген «Кыргыз-Нур» көлүнүн хундардын заманынан бери б.а., 2000 жылдан ашык убакыт сакталып калган деген пикир чындыкка анча коошпойт. Белгилүү окумуштуу «көлдүн качан жана эмне үчүн мындай аталып калгандыгы жөнүндө маалымат жок» деп жазганы менен анын мо¢гол тилинде айтылышы, терминдин мо¢гол тилдүү этносторго таандык экендигинин далили болот.

В.В.Бартольддун илимдеги кадыр-баркы «байыркы кыргыздардын» тарыхына кайрылышкан башка изилдөөчүлөргө албетте таасир берген. Археологдор С. В. Киселев менен Л. Р. Кызласов академиктин пикирин кубатташып, кыргыздардын байыркы мекени Кыргыз-Нур чөлкөмүндө жайгашкандыгын белгилешкен^[4]. Бирок алардын пикирлери жа¢ылыш түшүнүктөрдөн калыптангандыгын бир катар изилдөөчүлөр далилдеп жазышкан^[5]. Ал эми М.П.Грязнов жана Д.Г.Савинов сыяктуу археологдор алар таянган материалдарды иликтөөдө жа¢ы сунуштар менен чыгышкан^[6].

Мезгилдин өтүшү менен кыргыз таануу илиминде жа¢ы ачылыштар пайда болду жана жа¢ы изилдөөчүлөр келишти. Россиялык синолог-чыгыш таануучу Л.А.Боровкова 1989-жылы Москвадан «Запад Центральной Азии во II в. до н.э. – VII в. н.э. (историко-географический обзор по древнекитайским источникам)» аттуу эмгегин жарыялаган^[7]. Ал бул чыгармада, байыркы кытай булактарын дыкат иликтөөнүн натыйжасында, б.з.ч. II кылымдан б.з. VII кылымына чейин Кытайдын батышындагы Чыгыш Түркстандагы майда ээликтердин жайгашкан аймактарын тактоого жетише алган. Алардын катарында байыркы кыргыздар ээлеген жерлерге дагы анализ жасап, кыргыздар байыркы мезгилдерде Чыгыш Тянь-Шандын түндүк бутактарындагы тоо кыркаларында, т.а. Боро-Хоро тоо кыркаларынан түндүгүрөөк, Дзосотын-Элисун чөлүнүн батышындагы жерлерди мекендешкендиктерин аныктаган^[8]. Ошол эле мезгилде Новосибирскилик окумуштуу Ю.С.Худяков жазма жана археологиялык маалыматтардын негизинде гяньгун-кыргыздар б.з.ч. I ми¢ жылдыктын аягынан б.з. I ми¢ жылдыгынын ортосуна чейинки мезгилде Чыгыш Тянь-Шанды мекендеши мүмкүн деген ойго келген^[9]. Кытай булактарындагы маалыматтарды изилдөөлөрдүн негизиндеги мындай жыйынтыктар, байыркы кыргыз-гяньгундар хундардын заманында Чыгыш Тянь-Шань аймагындагы азыркы Жунгар Ала-Тоосунан Ала-Көл, Тарбагатай тоолорунун аралыгындагы жерлерде жашагандыктары такталган.

Байыркы кытай жазмаларында жолуккан алгачкы маалымыттар кыргыздарды б.з.ч.III кылымдын аягында эле Түштүк Сибир аймагында эмес, андан бир кыйла батыштагы Чыгыш Тянь-Шань тарапта көрсөтөт^[10]. «Хань шудагы» кыргыздардын жери азыркы Мо¢голиянын борбордук бөлүгүнөн орун алган Ка¢гай тоосундагы «хундардын ордосунан 7000 ли батышта» (Л.А.Боровкова боюнча болжолдуу 7000 ли = 2800 км.) деген маалымат боюнча байыркы кыргыз жери Чыгыш Тянь-Шань тоолоруна туура келет. Бирок Л.А.Боровкованын пикиринде, бул кабардын экинчи бөлүгүндөгү Турфандан (Чеши) 5000 ли (2000 км.) түндүктө дегени көрсөтүлгөн аймакка жана кыргыздарды усундардын түндүгүндөгү, ал эми канцзюйлардын чыгышындагы кошунасы деген маалыматтарга дал келбейт^[11]. Ал байыркы кытайлардын жазмасында кербен жолу көрсөтүлүп, түздөн-түз түндүк тарапка эмес түндүк-батышты карай багыттасак, Турфандан чыккан жол Кулжа аркалуу Чугучакка же Семипалатинскиге алып барат деген^[12]. Ошондой болсо дагы жазмада көргөзүлгөн маалыматтар бири-бирине шайкеш келбей тургандыгын белгилеген. Бирок «Тань шудагы» кыргыздар (гяньгундар) Хаминин батышында, Карашаардын түндүгүндөгү Ак-Тоолордун жанында жашашат^[13] деген кабар, байыркы кыргыздар түздөн-түз Чыгыш Тянь-Шанды мекендешкендигин ачык көрсөтөт. Себеби кыргыздардын өлкөсүн көргөзүүдө Чыгыш Тянь-Шандагы Хами жана Карашаар шаарлары көрсөткүч (ориентир) катары колдонулгандыгы анын далили. Эгерде Чыгыш Тянь-Шандан ми¢деген километр алыс турган Батыш Монголия же андан да алыс Енисей боюндагы Минусин өрөөнүн көрсөтүүдө Хами менен Карашаардын эч кандай зарылчылыгы болмок эмес.

Л.А.Боровкова кыргыздардын жайгашкан жерин тактоодо, алгач усундардын жерин аныктаган. Кытай жазмаларындагы маалыматтар боюнча б.з.ч. II–I кылымдарда «Усунь» мамлекетинин аймагынын батыш чеги Ысык-Көлдүн чыгышындагы Хан-Те¢ири бийик тоолор түйүнүнөн тартып чыгышта Үрүмчү шаарынын айланасындагы жерлерге чейин, ал эми түштүктө Аксуудан тартып, Карашаар жана анын түндүгүндөгү Борто-Ула-тоо кыркаларына жеткен. Түндүк чектери болсо Үрүмчүдөн тартып, Жунгар түздүгүнүн түштүк аймактарындагы жерлерди камтыган^[14]. Т.а., усундар Иле, Жылдыз өрөөндөрүн камтыган Чыгыш Тянь-Шандын ички зонасын мекендешкен. Байыркы кытай жазмалары усундардын түндүгүндө уцзе, кыргыз (цзянкунь) жана динлин үч уруу эл жашагандыгын айтат. Б.з.ч. I кылымдын ортосунда хундардын батыш аймагында жашаган Чжичжи-шаньюй, атаандашы чыгыш хундардын Хуханье-шаньюу 49-жылы Хань мамлекетинен жардам алганын көрүп «андан ары батышка карай Усунь жерине жакындап көчүп, алар менен күчтөрүн бириктирүү үчүн элчисин жөнөткөн. Хандардын союздашы болгон Усунь башкаруучусу ал элчини өлтүрүп, Чжичжиге каршы 8 ми¢ аскер менен чыккан. «Усундардын аскеринин көптүгүн көрүп, ал эми өзүнүн элчисинин келбегендигине карап, Чжичжи аскери менен усундарга чабуул коюп, аларды талкалаган.» Андан кийин усундардын түндүгүндө жашаган уцзе уруусун талкалады жана уцзе ага баш ийип берди. Уцзеден кошуун алган Чжичжи алардын (уцзе) батыш тарабындагы кыргыздарды басып алды. Алардын (кыргыздар менен уцзенин) түндүгүндөгү динлиндер дагы багынып берди. Бул үч ээликти бириктирип, Чжичжи усундарга каршы бир канча жолу аскер жөнөтүп, дайыма же¢ишке жетип турган. Кийинки окуяларда Чжичжинин ордосу кыргыздардын жеринде болуп, ал жерден Канцзюйдун башкаруучусуна элчилерин жөнөтүп жана алардын элчилерин кабыл алып турган. Кийин ал башчынын чакыруусу менен кыргыздардын батышындагы канцзюйга эли менен көчүп кетет^[15]. Аталган уцзе, кыргыз, динлин үч уруу, Карашаар – Манас сызыгы менен чектелген усундардын чыгыш ээликтеринин түндүгүндөгү жерлерде, б.а., Чыгыш Тянь-Шандын түндүк аймактарын ээлешкендиги байкалат. Изилдөөчүнүн пикири боюнча усундар менен кыргыздар жана алардын эки ко¢шусу жашаган аймакты бөлүп турган табигий чек ара Боро-Хоро тоо кыркасы болушу мүмкүн. Ордосун кыргыздардын жерине орноткон Чжичжи шаньюй усундардан анча алыс эмес жерге жайгашкандыгын, анын кыска мезгилдин ичинде усундарга бир канча жолу аскердик жүрүш уюштургандыгы факты катары далилдеп турат.

Эгерде кыргыздар менен усундардын жери бири-биринен алыс аралыкта турган болсо, Чжичжи шаньюйдун усундарга тез-тез чабуул жасоого чарбалык жана аскердик кубаты жетмек эмес.

Байыркы кыргыздар кытай жазмаларындагы маалыматтар боюнча б.з. III жана IV кылымдарында деле Чыгыш Тянь-Шань аймагын жердеп турушкан. III кылымдагы булакта кыргыздардын ээлиги канцзюйлардын түндүкбатышында болуп, тандалма аскерлеринин саны 30 ми¢ге жеткен^[16]. Алардын кошуналарынын бири динлиндер болушкан. Алардан тышкары хуньюй, цзюеше синьли сыяктуу уруулар дагы Чыгыш Тянь-Шандагы кыргыздардын ко¢шулары болгон. IV жана V кылымдардагы окуяларга таандык кабарларда кыргыздар Чыгыш Тянь-Шандагы теле урууларынын арасында көрсөтүлөт. «Телелердин ата-бабалары хундардын (сюнн) тукумдарынан тарайт. Алардын уруулары өтө көп деген даректерде, бул уруулар негизинен Чыгыш Тянь-Шань аймагына жайгаштырылып, арасында «хэгу» деген термин менен кыргыздар дагы баяндалат^[17]. Бул мезгилдеги кыргыздар ээлеген жерлер Чыгыш Тянь-Шандагы Карашаардын (Яньци) түндүгүндөгү Ак-Тоолордун айланасындагы жерлер көрсөтүлөт^[18]. V кылымдын башында ал жердеги кыргыздарды (йегу), аларга кошуна уруу болгон хэвэйлер менен кошо жужандардын каганы Хулюй басып алган^[19].

Тарых булактарындагы кабарлардын негизинде, байыркы кыргыздар (гяньгун, цзяньгунь, гэгунь, хэгу, цигу, йегу ж.б.) б.з.ч. III кылымдын аягынан б.з. V кылымына чейинки мезгилдерде канцзюйлар менен усундардын түндүгүндө, динлиндердин батышындагы Чыгыш ТяньШандын түндүк тарабындагы тоо кыркаларындагы өрөөндөрдү мекендешкен. Алардын материалдык маданиятынан калган калдыктарды көрсөтүлгөн аймактардан издөөнү Ю.С.Худяков археологдорго сунуш кылат^[20].

[1] Chawannes E. Les pays d´Occident d´apres Le Wei-Lio// T´oung-Pao. 1905. II ser. T. VI. P. 559.

[2] Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Т. II. Л., 1926. С. 350-351. Примеч. 3.

[3] Бартольд В.В. Киргизы // Соч. Т. II. Ч. 1. М., 1963. – С. 477.Примеч. 15.

[4] Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири.- С.267-268 (МИА.№9); Кызласов Л.Р. Таштыкская эпоха в истории Хакасско-Минусинской котловины. -М.,1960.- С.161-162.

[5] Липский А.Н. К вопросу об использовании этнографии для интерпретации археологических материалов//СЭ.-1960.-№1; Дульзон А.П. Дорусское население Западной-Сибири//Вопросы истории Сибири и Дальнего Востока.-Новосибирск, 1961; Членова Н.Л. Тагарская культура на Енисее//Материалы по древней истории Сибири.- Улан-Удэ,1964.

[6] Грязнов М.П. Миниатюры таштыкской культуры//Археологический сборник.-Л., 1971.-Вып. 13.-С.96-99; Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири в древнетюркскую эпоху.-Л., 1984.- С.14.

[7] Боровкова Л.А. Запад Центральной Азии во II в. до н.э. – VII в.н.э. (историко-географический обзор по древнекитайским источникам).- М., 1989.- 181 с.

[8] Боровкова Л.А. Запад Центральной Азии во II в. до н.э. …- С.62.

[9] Худяков Ю.С. Кыргызы Центральной Азии//Вопросы этнической истории кыргызского народа.- Фрунзе,1989.- С. 30-31.; Ю.С. Худяков. Проблемы истории древних кыргызов (первоначальное расселение)// Этнографическое обозрение. – 2001. – № 5.

[10] Бичурин Н.Я. Собирание сведений …- М.-Л., 1950.- Т.1.- С.50.

[11] Боровкова Л.А. Запад Центральной Азии во II в. до н.э… – С.63.

[12] О.э.- С.63.

[13] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – . С.350.

[14]  Боровкова Л.А. Запад Центральной Азии во II в. до н.э… – С.61.

[15] Боровкова Л.А. Запад Центральной Азии во II в. до н.э… – С.62.

[16] Супруненко Г.П. Некоторые источники … -С. 237-238.

[17] О.э. – С. 239.

[18] Бичурин Н.Я. Собирание сведений ….- С.350-351.

[19] О.э. –С.- 188.

[20] Худяков Ю.С. Кыргызы на просторах Азии.- Б., 1995.- С. 56.

 

3. Кошуна элдери, маданияты, чарбасы, тили.

Жазма булактардагы баяндарда, тилекке каршы, байыркы кыргыздар тууралуу маалыматтар өтө кыска. Алардын дээрлик бардыгы айрым саясий окуялардагы кыскача билдирүүлөр болуп саналат. Кыргыздарга тиешелүү атайын кабарлар же алардын чарбасынын, маданиятынын өзгөчөлүктөрүн белилеген маалыматтар жокко эсе. Ошондой болсо дагы байыркы кыргыздардын коомдук – чарбалык абалына жалпы мүнөздөмө берүүгө туура келет.

Алгач аларга жанаша жашаган кошуна калктарынын ичинен э¢ ирилери менен кубаттуу мамлекет курган урууларга токтолсок, алар хундар, усундар жана канцзюйлар болушкан. Байыркы мезгилде кубаттуу көчмөн мамлекетин курушкан хун уруулары Борбор Азиядагы зор аймактагы элдерди басып алышкан жана алардын тарыхый тагдырларынын өнүгүүсүнө таасирин тийгизген. Байыркы кыргыздар менен хундардын тарыхый алакасы бекем чырмалышкан. Хун көчмөн империясы түзүлгөндө эле, алар кыргыздардын ээлигин басып алышкан. Мына ошондон тартып кыргыздар менен хундардын ортосунда ар түрдүү формадагы байланыштар болуп өткөн жана андай алакалар эки элдин бири-бири менен тыкыз жакындашуусуна алып келген. Чыгыш Тянь-Шанды мекендешкен кыргыздардын түштүк тарабындагы кошунасы байыркы замандагы дагы бир күчтүү Усунь мамлекети болгон. Ал эми кыргыздардын чыгышында кытай булактарында уцзе (Н.Я. Бичурин боюнча «угйе») деп аталган уруу, түндүк жагында динлиндер жашаган. Аталган уруулар жөнүндө так маалыматтар өтө аз, ошол себептен илимде бул этностор тууралуу бүгүнкү күнгө чейин талаш-тартыштарды жараткан маселелер бар.

Бирок байыркы кыргыздардын кошуна уруулары менен абдан көп жалпылыктары болгон. Биринчи кезекте ал маданий жана чарбалык жалпылыктардан турган. Кыргыздар кошуналары сыяктуу эле көчмөн мал чарбачылыгы менен жан сакташкан. Эрте орто кылымдардагы кытай жазмаларында кыргыздардын чарбасы тууралуу мындай маалыматтар баяндалат: «(Кыргыздардын Р.Ж.) жылкылары чымыр жана бойлуу келет. Алышканда (айгырлары Р.Ж.) күчтүүлөрүн мыкты деп эсептешет. Төө жана уйлары бар, бирок ача туяктуу жаныбарлары (кой-эчки) абдан көп. Байлары бир нече ми¢ баш мал кармашат»^[1]. Кыргыздар негизги чарба болгон мал өстүрүүдөн башка дагы, кошумча чарба катары жер иштетишкен. Алар жашаган жердин климаты суук болгондугуна карабастан «таруу, арпа, буудай жана гималай арпасын себишкен. Жаргылчакка тартып ун, талкан алышкан. Шарапты таруунун шагынан ачытышкан^[2]». Мындан тышкары а¢чылыкты дагы кошумча чарба катары колдонушкандыгын баяндоо менен кытайлыктар кыргыздардын жеринде жашаган жаныбаларды жана жалпы эле илбээсиндерди санап жазышкан^[3]. Кыргыздарда темир иштетүү жакшы өнүгүп, кол өнөрчүлүк жолго коюлган. Ал тууралуу «аларда алтын, темир, коргошун бар. Адатта ар бир жаандан кийин темир алышат, аны «цзя-ша» деп аташат. Э¢ курч согуш куралдарын жасашат жана аларды дайыма түрктөргө алып барышат» деген маалыматтар жазылган^[4]. Жалпы эле көчмөн элдерде согуш иштери жан багуунун бир булагы болуп, аларга чарбанын бир түрү катары кызмат өтөгөндүгү белгилүү. Байыркы кыргыздарга дагы бул көрүнүш мүнөздүү болуп, согуш өнөрү жакшы өнүккөн. Алардын аскерлери жөнүндө: «кыргыздар согуштарда жебелер менен жааны жана тууну колдонушат. Атчан жоокерлер колдорун жана буттарын жыгач калканчалар менен жабышат, ошондой эле ийиндерине жебелерден жана кылычтын миздеринен коргоп турган тегерек калканчаларды колдонушат»,- деп жазылат^[5].

Кыргыздар байыркы мезгилде көп сандуу калктардын бири болгондугун «алардын калкынын саны бир нече жүз ми¢ге жетет, ал эми жоого жарамдуу аскерлеринин саны 80 ми¢» деген жазма кабарлар билдирет³⁷. Алардын адамдары бойлуу келишип, сары чачтуу, кызыл жүздүү жана көк көздүү болушат, – деп европа келбетинде экендигин сүрөттөшөт. Кара чач жаманчылыктын белгиси болуп, а кара көздөр (кытайлык аскер башчы) Ли Линдин тукумдары катары эсептелчү. Эркектер аялдарга караганда азчылыкты түзөт деп эскерилет^[6]. Алардын айрым каадасалттарынын жана маданий түшүнүктөрүнүн элементтери эрте орто кылымдарга таандык тарых булактарында жолугат. Коомдогу маданий түшүнүктөр, каада-салт жана үрпадаттар бир канча кылымдарда калыптана тургандыгын эске алсак, анда алардын көпчүлүгү байыркы кыргыздарга тиешелүү болгондугу талашсыз. Анда кыргыздардын эркектери кулактарына сөйкө салынары, ошондой эле алар кайраттуу жана намыстуу болгондугу айтылат. Э¢ эр жүрөктөрү колдоруна сүрөт чегип алары, ал эми аялдары турмуш курганда моюндарына сүрөт чегери баяндалат. Борбордук Азиядагы түрк-мо¢гол элдерине тиешелүү деп эсептелинген 12 жаныбардын аты менен аталган жыл сүрүү календары 1-жолу кыргыздардан жазылып алынган жана анда жылдын биринчи айын «маоши ай» (ай башы) деп атай тургандыгы айтылат^[7]. Тарыхый жазмаларда кыргыздар отко сыйынып, өлүктөрүн өрттөп, күлүн жерге көмөөрү жазылат.

Кыргыздардын жана аларга кошуна жашаган уруулардын сүйлөгөн тили боюнча тарых илиминде бири-бирине карама-каршы келген кайчы пикирлер бар. Себеби байыркы уруулардын сүйлөгөн тилдик маалыматтары биздин күнгө чейин жеткен эмес. Өзгөчө өз мезгилинде да¢кы алыска тараган хун урууларынын тили боюнча көптөгөн талаш көз караштар жашап келет. Мындай талаштын башталышына XIX кылымдагы Европалык тарых илиминде түрк-мо¢гол элдери жөнүндө маалыматтардын өтө аз болгондугу, алардын баш-аламан чаташууларына жол берген. Өзгөчө XIX кылымдын ортосунда белгилүү кытай таануучу Н.Я. Бичурин кытай булактарындагы Борбордук Азияны мекендешкен түрк-мо¢гол көчмөн элдерине тиешелүү тарыхый кабарларды орус тилине которуу менен европалыктарга көптөгөн жа¢ы материалдарды берген.

Бирок анда ал азиялык көчмөндөрдүн бардыгын мо¢гол тилдүү эл деп берген. Себеби Н.Я.Бичуриндин заманында орус окумуштууларына орто кылымдардагы көчмөндөрдүн арасынан «мо¢гол-татарлардан» башкасы белгисиз болчу. Ал мезгилде түрк элдерине таандык «енисей-орхон» жазмалары чечиле элек эле. Ошондуктан Н.Я.Бичуриндин түшүндүрмөлөрүндөгү хундардан тартып, түрк, уйгур, кыргыздарга чейин мо¢гол тилдүү эл катары сыпатталышы, кийинки изилдөөчүлөргө таасирин берген. Мезгилдин өтүшү менен тарых илиминдеги жетишкендиктер, жа¢ы табылгалар, түрк элдеринин тарыхын баяндаган «енисейорхон» жазмаларынын чечилиши сыяктуу жа¢ы ачылыштар түрк элдеринин тарыхтагы ордун тактоого жеткирди жана анын ичинде байыркы хун уруусу түрк тилинде сүйлөгөн алгачкы (прототүрк) элдердин бири экендигин аныктады. Тарыхый булактардагы даректердин тастыктоосу менен Борбордук Азиядагы жана Европадагы хун (гун) уруулары түрк тилдүү болгондугун бүгүнкү тарых илими расмий тааныйт. Кытай жазмалары бул жөнүндө түздөн-түз минтип билдирет: «Түрктөрдүн ата-бабалары батыш де¢изинин батыш жагында жашап, өзүнчө бир аймакты түзгөн. Алар «Ашина» деп аталган хундардын өзгөчөлөнгөн бөлүгү болгон^[8]». Бул жерде хундар менен орто кылымдардагы ашина-түрктөрүнүн ата-бабалары бир эле уруудан болгондугун кытай тарыхчылары ачык жазышкан.

Байыркы кыргыздардын күн батышындагы мамлекеттин калкы канцзюйлар деп аталып, алардын тили тууралуу дагы так маалыматтар аз. Тарых илиминдеги изилдөөчүлөрдүн көпчүлүгү аларды чыгыш иран тилинде сүйлөгөн калк катары эсептешсе, айрымдары түрк тилдүү болушкан деген ойду карманышат. Чыгыш жагындагы кошунасы уцзе (угйе) болуп, алар тарыхта дээрлик белгисиз болуп калган. Кыргыз түндүктөгү кошунасы динлин уруулары менен өтө тыкыз аралашып жашагандыктарын тарых жазмалары тастыкташат. Динлин уруулары алгачкы түрк тилдүү (прототүрк) этностордон болгондугу илимде белгилүү. Динлиндерди кийинки кытай булактарында «теле» уруулары деп беришип, алар түрк тилинде «огуз» («өгүз») уруулары деп аталган. Кытай тарыхчылары динлиндер тууралуу «байыркы мезгилдеги чи-ди (кызыл – ди) уруулары, кытайлыктар тарабынан ди-ли деп аталып, кийин динлин деп жазылгандыгын кабарлашат»^[9]. Кийинки мезгилде аларды «гаогюй» деп атай башташат, себеби термин алардын бийик дө¢гөлөктүү арабаларын билдирген. «Гаогюйлар байыркы чи-ди урууларынын тукумдары. Башында аларды дили деген аташкан. Ал эми түндүктө аларды гаогюй динлиндери деп коюшат. Алардын тили хундардын тилине өтө окшош, бир аз гана айырмачылыгы бар»^[10], – деген тексттен динлиндер түрк уруусунан экендигин, алар хундар менен бир тилде сүйлөй тургандыгын билебиз.

Кыргыздардын тили боюнча да ар кыл ойлор айтылып келет. Бирок тарых булактарындагы фактылар боюнча алар байыркы мезгилде эле түрк тилинде сүйлөгөн этностордун (прототүрк) бири болгондугун баамдай алабыз. Эрте орто кылымдардагы жазма булактардагы түрктөрдүн уламышында кыргыздар төрт уруу түрктөрдүн бир уруусу катары эсептелинген^[11]. Бул уламышта орто кылымдардагы ашина – түрктөрүнүн бабасы Ашинанын атасы Нодулу-шад төрт бир тууган болуп, бири Кыргыз (Цигу) болгон. Алардын бири ак кууга (куу-киши) айланып кетет. Экинчиси Афу жана Гянь дарыяларынын аралыгында жашап Цигу (кыргыз) аталды. Үчүнчүсү Чуси суусунун боюнда падышалык кылган, а акыркысы (э¢ улуусу) Басычу-сиши тоосун мекендеген деп айтылат^[12][13]. Бул уламыштагы ак кууну Алтайдагы Лебедь (Куу) дарыясы, кыргыздар жашаган Афу менен Гянь сууларын Абакан жана Кем (Енисей) дарыялары деген ойду биринчилерден болуп Н.А.Аристов жазган^[14]. Ушул уламыштагы маалымат боюнча кыргыздар түрк тектүү элдин бири экендиги маалымдалат. Дагы бир булакта кыргыздардын тили жана жазуусу байыркы уйгурлар менен өтө окшош деп айтылган^[15]. Ал эми уйгурлардын (хойху) тили түрк тилинде болгондугу тарыхта белгилүү. Алар тууралуу «уйгурлар (хойху) байыркы мезгилде дили (динлин), андан кийин гаогюй деп аталган элдин бир уруусу болот деген маалымат бар^[16]. Байыркы уйгурлар түрк тилинде сүйлөгөн эл болсо. Алар менен тили жана жазуусу окшош болгон кыргыздар дагы түрк тилинде сүйлөгөн элдин бири экендиги белгилүү болот. Мындан тышкары эрте орто кылымдардагы кыргыздардын айрым сөздөрү кытайлар тарабынан жазылып калган. Алардагы «ай» (мезгилди санаганда колдонгон), «ай башы» (жылдын башындагы алгачкы ай) жана «бэй» ( бий- бийлик ээси) терминдер^[17] жана енисей-орхон жазмаларындагы кыргыздардын тили жалпы түрк тилинде болгондугун күбөлөйт. Бул фактылар көрсөтүп тургандай, байыркы кыргыз этносу түрк тектүү элдердин башатында турган (прототүрк) уруулардын бири болуп, башкалардан айырмаланып, э¢ байыркы «кыргыз» аталышы азыркы мезгилге чейин сакталып калган жападан-жалгыз этноним экендигин көрөбүз.

Чыгыш Тянь-Шандан Енисей боюна жер которуу проблемасы жана «байыркы» жана «орто кылымдардагы» кыргыздарга бөлүүнүн мезгилдик алкагы.

Тарых булактарындагы маалыматтар байыркы кыргыздар б.з.ч. III кылымдын аягындагы кытай жазууларындагы э¢ алгачкы эскерүүлөрдөн тартып, б.з. IV–V кылымдарына чейин Чыгыш Тянь-Шань тоо кыркаларынын түндүк бутактарындагы аймактарды жердешкендигин көргөзүшөт. Бирок алар б.з.VI кылымынан тарта Чыгыш Тянь-Шанда эмес, ал жерден ми¢деген километр алыс Түштүк Сибирдеги Енисей дарыясынын боюн мекендеп калгандыгын кабарлашат. Кыргыздардын Түштүк Сибирь аймагында жашап тургандыгын маалымдаган алгачкы кытай жазмасы «Чжоу шу» жылнаамасы болуп эсептелинет.

Бул жылнаама белгилүү синолог С.Я. Яхонтовдун пикири боюнча 553-жылдардан кийинки мезгилге таандык^[18]. Анда орто кылымдардагы ашина түрктөрүнүн уламышы жазылып алынган. Бул уламыш боюнча ашина түрктөрүнүн төрт бир тууганы тууралуу сөз болуп, алардын бири цигу (кыргыз) Афу жана Гянь дарыяларынын аралыгында жашагандыгы баяндалган^[19]. Аталган дарыяларды биринчи жолу Н.А.Аристов «Абакан» жана «Кэм» (Енисей) өзөндөрүнүн кытайча берилиши деп салыштырган^[20]. Н.А.Аристовдун бул пикири кыргыз таануу илиминде бардык изилдөөчүлөр тарабынан кабыл алынган. Мына ушул маалыматтан тартып, орто кылымдардагы кыргыздар XVIII кылымдын башына чейин Түштүк Сибирдеги Енисей дарыясынын боюнда эскерилет.

Байыркы кыргыздар эмне себептен Чыгыш ТяньШандан Түштүк Сибирге жер которушкандыгын изилдөө, тарыхый даректердин жетишсиздигинен, кыргыз тарыхындагы чечилбеген проблемалардын бири болуп келе жатат. Бул тарыхый окуянын кандай себептерден болуп өткөндүгүн көрсөткөн тарых маалыматтары дээрлик жокко эсе. Бирок ошол мезгилдеги кыргыздар жашаган аймактагы саясий окуяларды, тарых булактарындагы кээ бир маалыматтар менен салыштырып иликтөө аркылуу, айрым изилдөөчүлөр илимий божомолдорду жасашкан. Россиялык кыргыз таануучу-археолог Ю.С.Худяковдун пикиринде V кылымдан тартып VI кылымдын биринчи жарымына чейин болгон теле-жужан согуштарында, жужандардын ашина түрктөрүн Мо¢гол Алтай тоолоруна көчүрүп келүүлөрүнүн натыйжасында кыргыздар V кылымдын ортосунда Енисей дарыясынын боюна көчүшү же көчүрүлүшү мүмкүн болгон^[21]. Ю.С.Худяковдун бул пикирин сибирлик кыргыздардын тарыхын изилдеген М.Ч.Кожобеков колдоп, жужандардын кысымы менен

460-жылы Мо¢гол Алтай тоолоруна көчүп келген ашина түрктөрү менен кыргыздардын жер которушунун дал келиши мүмкүн экендигин көргөзгөн^[22].

Байыркы кыргыздар жашаган Борбордук Азияда II–III кылымдардан тарта ири саясий окуялар болуп өтүп, ал аймактардагы элдерде миграциялык процесстер күч алган. Белгилүү болгондой, II кылымдын ортосунда, бир топ мезгилге чейин Борбор Азияда үстөмдүк кылып келген хундардын көчмөн империясы кыйрап, ал жерлерде сяньби урууларынын бийлиги орногон. Узакка созулган согуштардан кийин хундардын саны кескин кыскарат жана алардын түндүктөгү бир бөлүгү сяньбилерге, түштүктөгү экинчи бөлүгү кытайдын Хан мамлекетине кошулган. Ал эми үчүнчү бөлүгү батышка карай, Европага жер которушуп, элдердин улуу көчү процессин башташкан. Ушундан тартып, Борбор Азиянын талааларында калк азайып, жайыттар бош кала баштайт. Хундардын батышында жашаган, кыргыздардын кошунасы динлиндер (теле уруулары) сяньбилердин соккуларынан кийин акырындап күч алып, чыгыштагы бош калган жайыттарга жыла башташат. Бирок ал жерлерге IV кылымдын аягынан тартып, сяньбилердин бир бутагынан чыккан жужандардын үстөмдүгү орнойт. Жужандар кошуна элдерге басып алуучулук саясатты колдонушкан. V кылымдын башында, т.а., 411-жылы жужандардын каганы Хулюй «түндүктөгү» хэвэй жана йегу (кыргыз) урууларын баш ийдиргендиги айтылат⁵⁴. Бирок кыргыздардын кошунасы – көп калктуу 12 уруктан турган теле уруулары жужандар менен V кылымдан VI кылымдын ортосуна чейин тынымсыз согуш жүргүзүп келишкен^[23]. Теле урууларына каршы жужан мамлекети ашина түрктөрүн пайдаланышып, аларды V кылымдын ортосунда, т.а. 460-жылдардын айланасында Гоачан аймагынан Алтайга көчүрүшкөн^[24]. Мына ушул жер которуулар кыргыздардын Чыгыш Тянь-Шань тоолорунан Енисей боюна көчүшүнө таасир бериши мүмкүн болгон.

Себеби, ашина түрктөрү Гоачандан Алтайга Чыгыш ТяньШандагы кыргыздар мекендеген аймак аркылуу өтүшү мүмкүн эле.

Хундардын чыгыштан Европага карай жер которуулары, тарыхта «элдердин улуу көчү» деген ат менен калды. IV–VI кылымдардагы бул процесс Европада чыгыштан батышка карай жүргөн болсо, хундардын мекени болгон Борбордук Азияда, жогоруда ашина түрктөрү менен байыркы кыргыздардын мисалында көрсөтүлгөндөй, түштүкбатыштан түндүк-чыгышка карай жүргөн. V кылымдын ортосундагы кыргыздардын бул жер которуусу, алардын абдан чо¢ этно-маданий өзгөрүүлөрүнө алып келген. Б.а., бул жер которуу э¢ алыс аймактагы географиялык өзгөрүүлөрдү гана жаратпастан, байыркы кыргыздарын жа¢ы этностор менен аралашуусу, алардын тилдик-лингвистикалык, расалык-антропологиялык, чарбалык, маданий жана этностук компоненттеринин өзгөрүүлөрүнө чейин алып келген.

Кыргыздардын тарыхын мезгилдик алкактарга бөлүүдө жогоруда келтирилген өзгөрүүлөрдү эске алуу зарыл. Ошондуктан б.з.ч. III кылымдын аягында тарых жазмаларындагы кыргыздардын э¢ алгачкы эскерилген мезгилден, Чыгыш Тянь-Шанда турган V кылымга чейинки кыргыздарды, шарттуу түрдө «байыркы кыргыздар» деп атаса болот. Ал эми VI кылымдан кийин Түштүк Сибирдеги Енисей дарыясынын боюн мекендеген мезгилден кийинки кыргыздарды «орто кылымдардагы кыргыздар» деп атоо максатка ылайык.

[1] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… –Алматы, 1998.-т.1.-С. 359.

[2] О.э.– С. 359.

[3] О.э. – С. 359-360.

[4] О.э. – С. 360.

[5] О.э. – С. 360. ³⁷ О.э. – С. 359.

[6] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998.-т.1 – С. 359.

[7] О.э. – С. 359.

[8] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998.-т.1 – С. 224.

[9] Позднеев Д.М. Исторической очерк уйгуров: по китайским источникам.- Спб.,1889.- С. 11.

[10] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998.-т.1 – С. 218.

[11] Аристов Н.А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности.//Живая старина.- 1896.- вып. 3-4.- С. 279-280.

[12] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998.-т.1 – С.

[13] -226.

[14] Аристов Н.А. Заметки об этническом …- С. 279-280.

[15] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998.-т.1 – С. 361.

[16] О.э.- С. 217.

[17] О.э.– С. 359-360.

[18] Яхонтов С.Я. Древнейшие упоминания названия «киргиз»//Сов. Этнография.-1970.-№2.- С.110.

[19] Бичурин Н. Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998. – т.1 – С.225-226.

[20] Аристов Н.А. Заметки об этническом …- С.6.

[21] Худяков Ю.С. Кыргызы на просторах…- С.58.

[22] Кожобеков М.Ч. Кыргыз каганатынын тарыхы.-Б.,2013.- Б.7-116. ⁵⁴  Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998.-т.1 – С.191.

[23] О.э.- С.220-223.

[24] Кляшторный С.Г. Проблемы ранней истории племени Турк (Ашина)//Новое в советской археологии.- М.,1965.- С.281.

ЖОЛДОШОВ  РЫСКУЛ  тарых илимдеринин кандидаты, Ж. Баласагын атындагы КУУнун профессору

 

КЫРГЫЗ КАЛКЫНЫН ЭТНОСТУК КУРАМЫ

ЖАНА КАЛЫПТАНЫШЫ

1. Кыргыз элинин этностук тарыхын изилдөөдөгү негизги проблемалар

Кыргыз элинин тарыхын изилдөөдөгү ири проблемалардын бирине – этностук тарыхтагы али толук чечилбеген маселелер кирет. Этностук тарых негизинен элдердин (этностордун) келип чыгышын, байыркы тегин б.а., этногенезин, этностук курамын, калыптаныш процесстерин жана этномаданий өзгөчөлүктөрүн изилдөөнү камтыйт. Ошондуктан жалпы тарых илиминде этностук тарых өзгөчө орунду ээлейт. Кыргыз элинин тарыхы дүйнөлүк илимий айлампага кирген алгачкы мезгилден тартып эле, изилдөөчүлөр тарабынан кыргыздардын этностук тарыхына кө¢үл бурула баштаган.

Белгилүү болгондой, кыргыз этносу тарыхый жазма булактарда б.з.ч. III кылымдын аягынан, б.a., хундардын (хунну, сюнну) доорунан тартып эскерилет. Байыркы булактардагы кыргыздар жөнүндө кабарлаган бардык маалыматтар жазуу маданияты өнүккөн башка элдердин өкүлдөрүнө таандык. Тарыхый мезгилдерде кыргыздардын өздөрүнө таандык жазуусу болгондугу менен ал ке¢ири эл массасына тарабаса керек. Кийинчерээк көчмөнчүлүк жашоо-тиричилигине жараша колдонулуудан чыгып, унутула баштаган. Ушул сыяктуу себептерден кыргыз эли, башынан кечирген тарыхын оозеки айтышып, муундан-муунга өткөрүп келишкен.

Кыргыздардын тарыхын европалык илимдердин алка гында иликтөө XVIII кылымдын ортосунан бери гана баш талган. XVIII кылымдын алгачкы чейрегиндеги Пeтp I нин реформаларынан кийин, Россияда илим-билим өнүгүү жолуна түшөт. Петрдин мезгилинен баштап эле, Россия мамлекетине европалык окумуштуулар чакырыла башталат. Алгачкы толкундагы Россияга келген немец окумуштууларынын арасында Г.Ф. Миллер (Герхард Фри́ дрих ́ Мюллер) да болуп, ал 1725-жылдан тартып Россия мамле́           кетинде иштей баштаган. Г.Ф. Миллер XVIII кылымдын ортосунда Түштүк Сибирь аймагына жасаган археологиялык экспедициясынын натыйжасында, Енисей өрөөнүндө кыргыз деп аталган элдин жашагандыгы жана аларды XVIII кылымдын башында жунгарлар түштүк тарапка б.а., Те¢ир-Тоого көчүрүп кеткендиги тууралуу алгачкы маалыматты жазган.^[1] Ушундан тарта кыргыз эли тууралуу илимий ой-пикирлер тарыхый чыгармаларда айтыла баштаган. Г.Ф.Миллердин экспедициясынан кийин Түштүк Сибирь аймагында болушкан XVIII кылымдын изилдөөчүлөрү И.Е.Фишер, И.Г.Георги ж.б. дагы кыргыздар жөнүндөгү маалыматтарды жазышып, негизинен Г.Ф.Миллердин көз карашына окшош пикирлерди айтышат.^[2] Ошол мезгилде кыргыздар жөнүндө П.И.Рычков, В.Н.Татищев жана А. Г. Андреев эмгектеринде кыска маалыматтарды калтырышкан.^[3] XIX кылымдын биринчи жарымында А. И. Левшин, Ю.M.Клапрот, К.Риттер, Ю. Шотт, Бичурин Н.Я. ж.б. бир катар окумуштуулар кыргыздар жөнүндө эскеришет. Бирок алардын бардыгында эле так эместиктерге жол берилген. Өзгөчө, «кыргыз» деген этноним менен орустардын XX кылымдын башына чейин казак элин атап келгендиги да көп тоскоолдуктарды жараткан. XVIII кылымдын ортосунан тартып, XIX кылымдын ортосуна чейинки алгачкы изилдөөчүлөрдүн басымдуу көпчүлүгү, кыргыздар XVIII кылымдын башына чейин Енисей боюнда жашап, аларды 1703-жылы жунгарлар Те¢ир-Тоо аймагына зордоп көчүрүп кеткен деген түшүнүктө болушкан. Алардын түшүнүктөрү калпыс пикир экендигин биринчи жолу Ч.Ч. Валиханов далилдеген. Ал 1856–1859-жылдардын аралыгында кыргыз жергесине келүү менен, жергиликтүү элден этнографиялык бай материалдарды чогулта алган. Ошондой эле алар жөнүндөгү тарыхый чыгармалар менен таанышып, өзгөчө XVII кылымда жазылган Абулгазы-хандын эмгегинин негизинде кыргыздар Те¢ир-Тоо аймагында XVIII кылымдын башынан эмес, бери болгондо XVII кылымдан бери жашап келгендигин тарыхый фактылар менен тастыктаган.^[4]

XIX кылымдын экинчи жарымынан тартып, тактап айтканда, Кыргызстандын Россия империясынын курамына кириши менен, кыргыз элинин этностук тарыхы, анын ичинде этногенез маселелери дагы илимий де¢гээлде колго алына баштайт. Өзгөчө Орхон-Енисей өрөөндөрүнөн табылган руна сымал жазуулардын 1893–94-жылдары даниялык В.Томсен, россиялык В.Радлов тарабынан чечмелениши, түрк элдеринин, анын ичинде кыргыздардын дагы тарыхына кызыгуунун жа¢ы толкунун жараткан. Ушул аралыктарда көптөгөн европалык чыгыш таануучулар «түрк дүйнөсүн» изилдей баштаган. Алардын арасынан В.В.Радлов, В.В.Бартольд, Н.А.Аристов, Г.Е.Грумм-Гржимайло сыяктуу көптөгөн чыгышпоздор кыргыз элинин саясий жана этникалык тарыхын изилдөөгө кадам коюшкан. XIX  кылымдын акырынан тартып О.Сыдык уулу, Б.Солтоноев, Ы.Абдырахманов ж.б. бир катар кыргыз өкүлдөрү дагы өзүлөрүнүн тарыхын изилдөөгө аракеттенишкен.

Кыргыздардын этностук тарыхын изилдөөнүн жа¢ы тепкичи Совет доорунда жаралган. Советтик мезгилде көптөгөн адис-илимпоздор даярдалып, илимий эмгектерин жаратышты. Алардын арасында А.Н.Бернштам,

С.М.Абрамзон, К,И.Петров, Ө.Караев, Ю.С.Худяков, А.Мокеев ө¢дүү бир катар көрүнүктүү адис-тарыхчылар этногенез маселелерин чечүү боюнча иш алып барышкан.

Ошону менен катар эле, Совет бийлигинин жылдарында европалык окумуштуулар менен бирге Б.Жамгерчинов, С.Ильясов, А.Хасанов, Ө.Караев, ж.б.у.с. кыргыз адистери катышкан тарых изилдөөнүн илимий мектебинин базасы калыптанган.

Кыргыз элинин этногенезин, калыптанышын жана этностук байланыштарын изилдөө, кыргыздар тууралуу жазышкан алгачкы изилдөөчүлөр тарабынан эле колго алына баштаган. Бирок бул проблемаларды изилдөө өтө татаал маселелерден болгон. Себеби, кандай гана этнос болбосун бир ө¢чөй адамдардын жалпылыгынан турбастыгы илимде далилденген факты. Дүйнөлүк этностордун бири катары кыргыз эли дагы узак кылымдардын аралыгында, көптөгөн этностор менен аралашкандыктан, алардын этностук курамы өтө көп компоненттерден турган. Ал эми аларды изилдөөдө тарыхый маалыматтар дээрлик жокко эсе болгондугу изилдөөчүлөр үчүн кыйынчылыктарды жараткан. Мындан тышкары кыргыз таануучулары үчүн дагы бир кошумча чо¢ проблема: бир эле мезгилде, бири-биринен ми¢деген километр алыстыкта жайгашкан, б.а., бири Түштүк Сибирди (Енисей боюнда), экинчиси Те¢ир-Тоону мекендеген «кыргыз» деген бир этноним менен аталган эки этностун тарыхый булактарда эскерилиши маселени татаалдаштырып жиберген. Ушундан улам, енисейлик жана те¢ир-тоолук кыргыздардын бири-бири менен этногенетикалык байланышы барбы деген суроо жаралган. Маселенин татаалдыгы окумуштуулардын арасындагы талаш-тартыштарды жаратып, көптөгөн пикирлердин пайда болушуна алып келген. Кыргыз элинин түпкү тегин изилдөөчүлөрдүн алдында эки проблеманы чечүү маселеси келип чыккан: 1) Енисей жана Те¢ир-Тоо кыргыздарынын түпкү теги бирби же башкабы? 2) Эгерде алардын түбү бир болсо, анда алар качан жана кандай шарттарда экиге ажыраган? – деген маселелер жаралган. Бул проблемалар бүгүнкү күнгө чейин толугу менен чечилип бүтө элек.

Жогоруда эскерилгендей кыргыз тарыхына XVIII–XIX кылымдарда кайрылышкан алгачкы изилдөөчүлөр Енисей дарыясынын боюнда жашаган кыргыздарды те¢ир-тоолук кыргыздар менен бир эле эл катары карашып, аларды XVIII кылымдын башында жунгар-калмактары Енисей өрөөнүнөн күч менен зордоп, Те¢ир-Тоого көчүргөн деген пикирди карманышкан. Алардын арасынан белгилүү кытай таануучу Н.Я.Бичурин XIX кылымдын ортосунда байыркы кытай кол жазмаларындагы даректерден Борбордук Азияны жердеген көчмөн элдерге тиешелүү маалыматтарды орус тилине которуп жарыялаган. Анын пикиринде орто кылымдардагы көчмөн этностордун бардыгы (хун, түрк, уйгур, карлук, кыргыз ж.б. ) монгол тектүү элдер деп божомолдогон. Себеби, Н.Я.Бичурин жашаган XIX кылымдын биринчи жарымында европалык илимде түрк тилдүү элдердин тарыхы дээрлик белгисиз болгон. Борбор Азия көчмөндөрүнүн арасынан Чынгыз хандын басып алуулары менен атагы чыккан мо¢гол калкы гана белгилүү эле. Ошондуктан байыркы жана орто кылымдарда ири саясий өнүгүү де¢гээлине жетишкен азиялык көчмөн элдердин көпчүлүгүн Н.Я.Бичурин мо¢гол элдери деп эсептеген. Ал эми те¢ир-тоолук кыргыздардын чыныгы аты кечки кытай булактарындагы «бурут» аталышы болуш керек деген ойдо болуп, алар «болу», «болюй» деген аталыштар менен б.з. башында эле Хотондун түштүгүндөгү тоолордо көчүп жүргөн уруулар «бурут» менен окшошо тургандыгын айткан^[5]. Кол жазмалардагы «бурут» аталышын кыргыздарды ойрот-калмактардын атаганы боюнча кытайлар колдонгондугун Н.Я.Бичурин билген эмес. Бул сыяктуу пикирлер Н.Я.Бичуриндин кытай булактарындагы бир катар маалыматтарды жа¢ылыш түшүнгөндүгүнөн пайда болгондугу, бүгүнкү күндөгү тарых илиминде эч кандай талаш жаратпайт.

Алгачкы изилдөөчүлөрдүн калпыс пикирлерин, жогоруда белгиленгендей, XIX кылымдын ортосунда Ч.Валиханов жокко чыгарган. Ал тарых булактарындагы далилдер менен кыргыздар Те¢ир-Тоодо э¢ аз дегенде XVII кылымдан бери жашагандыгын жазгандан кийин, бир эле мезгилде Енисей дарыясынын боюнда жана Те¢ир-Тоодо «кыргыз» деп аталган элдер жашагандыктары айкын болду. Изилдөөчүлөр үчүн алардын өз ара байланыштарын чечүү маселеси жаралды.

Ч. Валихановдун өзү Енисей жана Те¢ир-Тоо кыргыздарынын этностук чордону бир деп карап, алардын экиге бөлүнүп калышын сибирдеги кыргыздардын саясый күч алган мезгили IХ кылымда же болбосо мо¢голдордун жортуулу учуру – ХIII кылымда болушу мүмкүн деген гипотеза айтып, окуяны толук чагылдырган фактылар болбогундугуна байланыштуу, бул маселени кийинки изилдөөчүлөр чечиши керек деп жазат^[6].

Ч.Валихановдон кийин кыргыз элинин байыркы теги жөнүндө В.В.Радлов, А.Н.Аристов, Г.Е.Грумм-Гржимайло, В.В.Бартольд, А.Н.Бернштам, С.М.Абрамзон ж.б. кайрылышып, бардыгы те¢ енисейлик жана те¢ир-тоолук кыргыздардын түпкү теги бир болгондугун көргөзүшкөн. Бул проблемаларды илимий түрдө чечүү өзгөчө совет жылдарында жолго коюла баштаган. Кыргыздардын келип чыгыш тарыхы өтө аз изилденгендигин жана анда бир топ талаш жараткан маселелер бар болгондугун эске алып, аларды тере¢ изилдөө максатында СССР Илимдер Академиясынын Президиуму 1953–1955-жылдардын аралыгында, белгилүү окумуштуу Г.Ф.Дебецтин жетекчилиги астында археологиялык-этнографиялык комплекстүү экспедицияны уюштурган. Изилдөө иштери жалпы Кыргызстандын аймагында жүргүзүлүп, кыргыз элинин этногенези жана маданияты боюнча материалдар жыйналган^[7]. Жүргүзүлгөн иштердин жыйынтыгы боюнча 1956-жылы Фрунзе (Бишкек) шаарында кыргыз элинин этногенезин изилдөөгө арналган бүткүл союздук илимий сессия өткөрүлгөн. Сессияда кыргыз эли орто кылымдардагы жергиликтүү этностор менен түштүк сибирлик уруулардын аралашуулары менен калыптанган деген тыянак чыгарылган^[8].

Бирок XX кылымдын экинчи жарымынан тарта Совет мамлекети менен Кытай Эл Республикасынын саясий мамилелери кескин начарлашы кыргыз элинин этностук тарыхын изилдөөгө чо¢ таасир тийгизген. Совет-Кытай саясий тирешүү идеологиясынын негизинде Түркстан аймагын байыркы замандардан бери эле жердеп келген этностордун зарылчылыгы келип чыккан. Бул жобого Орто Азиялык калктардын ичинен кыргыздардын тарыхы ылайыктуу болгон. Ошондуктан кыргыз эли э¢ байыркы мезгилден бери эле, Те¢ир -Тоону мекендеп келген автохтондуу эл болгон деген жобо киргизилип, кыргыздардын орто кылымдардагы түштүк сибирлик кыргыз уруулары менен болгон бардык байланыштар жокко чыгарылган^[9].

Те¢ир-тоолук кыргыздар э¢ байыркы кылымдардан тарта эле жергиликтүү (автохтондуу) эл болгон деген жасалма түшүнүктү бекемдеш үчүн, мындай көз карашты Ч. Валихановго та¢уулашкан^[10]. Анткени Ч.Валиханов өзүнө чейинки изилдөөчүлөрдүн кыргыздар Те¢ир-Тоого XVIII кылымдын башында көчүп келген деген түшүнүктөрүн жокко чыгарыш үчүн, Абулгазы-хандын эмгегиндеги жана уламыштык булактардагы маалыматтарга таянып, алар «байыркы мезгилден бери Те¢ир-Тоодо жашаган»^[11] деп жазган сүйлөмүн үзүп алып пайдаланышкан. Окумуштуунун пикиринин толук мазмуну, кыргыздар байыртадан, б.а., XVIII кылымда эмес, а жок дегенде XVII кылымдан бери Те¢ир-Тоодо көчүп жүргөндүгүн баяндап, ага мисал катары кыргыз элдик санжыралык жана XVII кылымдын автору Абулгазы-хандын маалыматтарын көргөзгөн. Жогоруда белгиленгендей Ч.Валиханов кыргыздардын Те¢ир-Тоого келишин XIII кылымдан мурда же ошол мезгилде болушу мүмкүн деген божомолун жазат. Ч.Валихановдун көз карашын күчөтүп, кыргыздарды автохтондуу эл кылууга жасалган аракет, казак окумуштуусу А.О. Маргуландын пикирине таандык. Ал кыргыздар байыркы кылымдарда эки ми¢ километрден ашык аралыкты камтыган, Түштүк Сибирь менен Те¢ир-Тоо аймагында туташ көчүп жүрүшкөн деген илимий-фантазиялуу ойду айтып, алардын андай көчүшүн XII кылымда кара кытайлардын же XIII кылымдагы монголдордун жортуулдары үзгүлтүккө учуратып, элди эки аймакка бөлүшү ыктымал деп жазат^[12] .

Енисейлик жана те¢ир-тоолук кыргыздардын эч кандай этногенетикалык байланышы жок, эки башка эл деген идеяны активдүү колдогон хакас окумуштуусу Л.Р.Кызласов болгон. Ал XX кылымдын экинчи жарымында советтик идеологияга жамынып, енисейлик кыргыздар Минусин өрөөнүндөгү хакастардын гана ата-бабасы деген көз карашты бекемдөөгө аракет кылган. Белгилүү болгондой «хакас» деген терминди 1917-жылдын 6–7 апрелинде болгон элдик жыйында С.Д. Майнагашевдин демилгеси менен Минусин жана Ачин уезддериндеги орус эмес калктарды аташ үчүн  колдонуу чечимин жергиликтүү калк кабыл алган. Бул термин кытайдын Тан династиясынын тарыхындагы (IX–X) енисейлик кыргыздардын кытайча «хагяс» деп жазылгандыгынан алынган. С.Д.Майнагашев кытайча «хагяс» терминин Н.Я.Бичуриндин орусчалаган «хакас» деген котормосун пайдаланган. Кабыл алынган этноним жергиликтүү элди кытай жазмаларындагы енисейлик кыргыздар менен байланыштырмак. Бирок жергиликтүү эл өздөрүн «тадар» («татар») деп атап келишкен. Элдик фолкьлорунда «хоорай» дешкендиктери дагы кездешет.

Л.Р.Кызласов пикирин бекемдөө максатында XIX кылымдын ортосундагы белгилүү синолог Н.Я.Бичуриндин жа¢ылыш ойлорун пайдаланганга далалаттанган^[13]. Бирок Н.Я.Бичуриндин жа¢ылыш пикирин реалдуу фактыга айландыргысы келген хакас археологу Л.Р.Кызласовдун аракетинен майнап чыкпады. Анын илимий көз караштарына белгилүү илимпоздор объективдүү баа беришкен. Акыркы илимий сын пикирлер орус тарыхчысы Ю.С.Худяковдун эмгектерине таандык. Аларда Л.Р.Кызласовдун пикири эч кандай илимий сынга жооп бере албагандыгы тере¢ анализге алынган^[14].

Маселенин жыйынтыгында ХIХ–ХХ кылымдардагы кыргыз элинин этностук тарыхын изилдөөгө кайрылышкан окумуштуулардын басымдуу көпчүлүгү «Енисей» жана «Те¢ир-Тоо» кыргыздарынын түпкү теги бир болгондугун баса белгилешкен. Себеби, тарых булактарындагы түрдүү фактылар алардын генезисинин башаты бир экендигин далилдешет. Мындай жыйынтыкка жогоруда эскерилген, кыргыз элинин этногенезине арналган, 1956жылы болуп өткөн илимий сессиянын материалдары да күбө болот. Ошондуктан «Енисей жана Те¢ир-Тоо кыргыздарынын этногенетикалык байланыштары барбы?» деген биринчи проблема, бүгүнкү кыргыз тарыхы илиминде чечилген маселе катары бааланат. Бирок алардын «Түштүк Сибирден Те¢ир-Тоого качан жана кайсыл мезгилде жер которгон?» деген экинчи проблемага келгенде, изилдөөчүлөрдүн пикирлери бир канча көз караштарга ажырайт.

Кыргыз элинин этногенетикалык процессине токтолуп, каралган проблеманы чечүүдө илимий гипотезаларды жаратышкан изилдөөчүлөрдүн жалпы көз караштарын төмөнкүдөй классификациялоого болот:

1. Н.А. Аристовдун илимий мектеби: енисейлик жана те¢ир-тоолук кыргыздардын түпкү теги бир, бирок алар б.з.ч. эле экиге бөлүнүп калган жана алар кайрадан, негизинен, б.з. алгачкы ми¢ жылдыгында биригүү жолу менен азыркы кыргыз эли калыптанат.

Бул гипотезанын негиз салуучусу Н.А.Аристов болуп эсептелинет. Ал өзүнүн эмгегинде, байыркы кыргыздар б.з.ч. эле, тактап айтканда хундардын заманында те¢иртоолук жана енисейлик болуп экиге бөлүнүп калгандыгын жазат. Ал тарых булактарында батыш кыргыздар (Те¢ирТоо) өзүлөрүнүн бир уруусунун «усунь» деген аты менен белгилүү болуп калган. Ал эми чыгыш кыргыздары (Енисей) «кыргыз» деген өз аталыштары менен эле аталат деген ойду айтат.^[15] Т.а. Н.А. Аристовдун пикиринде байыркы усунь уруулары кыргыздар болушкан. XIX кылымдын окумуштуусунун бул гипотезасын андан ары өнүктүргөн изилдөөчү А.Н. Бернштамды, Н.А. Аристовдун илимий мектебинин өкүлү катары баалоого болот. Анын пикиринде Те¢ир-Тоо аймагына кыргыздардын бир бөлүгү э¢ алгач хундардын жана сак-усунь урууларынын курамында келиши мүмкүн. Бирок б.з.ч. мезгилден, б.з. ХV–ХVI кылымдарына чейин, б.а. бир жарым ми¢ жылдан ашуун убакыттын ичинде Түштүк Сибирдеги кыргыздардын айрым топтору мезгил-мезгили менен те¢ир-тоолук кыргыздарга келип кошулуп турушу менен кыргыз эли куралган^[16]. Түштүк Сибирден келген кыргыздардын топтору бир канча этаптарда т.а., б.з.ч. II–I кылымдардан кийин, б.з. V–VI, андан кийин VIII–Х жана ХV–ХVI кылымдарда Те¢ир-Тоого келгендиги көргөзүлгөн. А.Н. Бернштамдын бул көз караштары бир катар изилдөөчүлөр тарабынан кескин сынга алынган.

Чындыгында эки аймактагы бир этностун өкүлдөрү ар бир 500–600 жылдар аралыгында эч өзгөрүүсүз бири-бирине кошулуп турушу илимий эмес, а фантазиялык пикирге жакындашып кетет. «Аристов-Бернштам» гипотезасы реалдуу тарыхый чындыктан алыс жана объективдүү фактылар менен далилденбейт. Илимде усундардын кыргыз болгондугу далилсиз ой жүгүртүү катары кабыл алынат.

2. В.В.Радлов – Ч.Ч.Валиханов илимий мектеби: Кыргыздардын Түштүк Сибирден Те¢ир-Тоого жер которуусу «Улуу кыргыз кагандыгынын» мезгилинде, т.а., IХ–Х кылымдарда болуп өткөн. Бул гипотезанын негиздөөчүсү катары В.В.Радловду белгилесек болот. Анын пикиринде Борбордук Азиядагы кыргыз каганатынын саясий жогорулаш доорунда алардын, бир бөлүгү Те¢ир-Тоо аймагына чейин жетиши мүмкүн болгон^[17]. Бирок кийинки көз караштарында кыргыздар XII кылымда кара кытайлардын же XIII кылымда монголдордун кысымында, бир бөлүгү Түштүк Сибирдеги Минусинск өрөөнүнө, экинчи бөлүгү Те¢ир-Тоого жер оодарышса керек деген ойду жазган. В.Радловдун бул пикири кандайдыр бир де¢гээлде Ч.Валихановдун ой жүгүртүүсү менен дал келет^[18]. В.Радловдун кыргыздардын IХ-Х кылымдарда жер которуу идеясын бекем жактаган изилдөөчүлөрдүн бири Грумм-Гржимайло болгон. Ал кыргыздардын басымдуу көпчүлүгү X кылымда Түштүк Сибирден Те¢ир-Тоого жер которгон деп эсептеген.^[19] Бирок аларга Түштүк Сибирде кошуна жашаган, кийин XIII кылымда монгол чабуулдарынан улам жер которушкан буруттар кошулуп, кыргыздарга аралашып си¢ип кеткен деген жа¢ылыш ойдо болгон^[20].

В.Радлов негиздеген, кыргыздардын IХ–Х кылымдарда, балким XIII кылымга чейин Түштүк Сибирден Те¢ир-Тоого жер которуу гипотезасы бүгүнкү расмий тарых таанууда үстөмдүк кылат. Бул гипотезаны ар кандай өзгөрүүлөрү менен кийинки мезгилдин изилдөөчүлөрү О.Караев жана Ю.Худяков ж.б. колдоого алышат.

3. В.В.Бартольддун илимий мектеби: кыргыздардын Те¢ир-Тоо аймагына жер которуусун ХIV–ХV кылымдарга таандык катары карашат. Бул көз карашты алгачкылардан болуп акад. В.В.Бартольд билдирген. Белгилүү түрколог, кыргыздар жөнүндөгү жазма булактардагы маалыматтарды дыкат анализге алуу менен, орто кылымдардагы кыргыздар менен те¢ир-тоолук кыргыздар этногенетикалык тыгыз байланышта тургандыгын көргөзүп, аларды бир этностук бөлүк катары баалаган. Түштүк Сибирдеги кыргыздардын айрым чакан топтору X кылымда, ошондой эле кара кытайлар менен XII жана монголдор менен XIII кылымдарда Те¢ир-Тоого жер которушу мүмкүн деген ойду айткан^[21]. Бирок кыргыздардын XVI кылымга чейинки тарыхый маалыматтарда Те¢ир-Тоо аймактарында эскерилбегендигин жана алардын ошол мезгилдерге чейин Орто Азия калктарынан өзгөчөлөнүп, ислам динин толук кабыл албагандыгын аргументтештирип, кыргыздардын негизги массасы Те¢ир-Тоо аймагына XV кылымда гана жунгар калмактарынын кыймылы менен чогуу келиши жөнүндөгү гипотезасын айткан^[22].

Бул пикирди андан ары өнүктүргөн изилдөөчү К.И.Петров. Ал эмгектеринде кыргыз элинин түпкү ата-бабалары Енисей-Иртыш дарыяларынын аралыгын мекендеген кимак-кыргыз урууларынын ХIII–ХIV кылымдарда ИртышИле сууларынын ортосундагы жерлерге акырындык менен көчүп келүүсүнөн башталат деп жазат. Бул жер которуу, Моголстан мамлекетинин XV кылымдын 2-жарымында кыйрашы менен толук аяктаган. Ошентип, Те¢ир-Тоо аймагында Енисей-Иртыш эки суу аралыгын мекендеген уруулар менен Те¢ир-Тоолук жергиликтүү уруулардын жуурулушунан кыргыз эли калыптангандыгын белгилеген.^[23] К.И. Петровдун гипотезасы тарыхый фактырларды колдонууларда аша чаап кеткендигине байланыштуу, анын көз карашын Л.И. Потапов, С.М. Абрамзон, Ө. Караев ж.б. бир катар окумуштуулар сынга алышкан.

К.И.Петровдун көз карашын XX кылымдын 80-жылдарында советтик идеологияга негиздеп өзгөртүүгө аракет жасалган. 1984-жылы жазылган «Кыргыз ССРинин тарыхы» расмий чыгарманын 1-томунун авторлору, кыргыздардын этностук теги орто кылымдардагы кыргыздар менен бирге деген илимий пикир, жа¢ылыш көз караш деп баалашкан^[24]. Ошондуктан кыргыздарды Енисей боюндагы орто кылымдардагы кыргыздар менен байланыштырбаган, жа¢ы илимий көз караштар катары, 1984-жылы жарык көргөн «Кыргыз ССРинин тарыхынын» 1-томунда К.И.Петровдун гипотезасынын базасында жаралган жа¢ы пикир берилген. Бул көз караш боюнча, К.И. Петров белгилеген Енисей-Иртыш боюндагы кимаккыргыз уруулары деген тезис жокко чыгарылып, Енисей боюндагы кыргыз уруулары, Иртыш боюндагы кимактарга келгенде алардын курамына толук си¢ип кеткендиги баяндалат^[25]. Ал эми азыркы кыргыз эли – Алтай, Иртыш өрөөндөрүнөн чыккан кимак-кыпчак урууларынын базасында куралгандыгы айтылып, енисейлик кыргыздар менен болгон этногенетикалык байланыштары жокко чыгарылат^[26]. Бул көз карашты аталган авторлордун бири А.Мокеев 2010-жылы жарык көргөн өзүнүн монографиясында берген^[27].

Кыргыз элинин этностук тарыхын изилдөөгө арналган фундаменталдуу эмгекти С.М. Абрамзон 1971-жылы жараткан^[28]. Изилдөөчүнүн көз карашында кыргыз элинин этностук курамына кирген уруулар үч катмарга бөлүнгөн. 1- катмарга VI–ХI кылымдарда Борбордук Азияны мекендеген түрк тилдүү уруулар кирет. 2-катмарга XII–XIV кылымдардагы монгол тилдүү уруулар кошулса, 3-катмарды XV–ХVIII кылымдардагы Те¢ир-Тоодогу жергиликтүү уруулар түзөт^[29]. Бирок изилдөөчүнүн эмгегинде айрым мүчүлүштүктөр менен бирге, этногенез маселелерин ачык билдирүүгө саясий-идеологиялык кырдаал жолтоо болгондугу байкалат. Анын орто кылымдардагы кыргыздар менен болгон этногенетикалык байланыштарга үстүртөн токтолуп, «кыргыз» терминин этностук эмес, саясий термин катары түшүндүрүүгө аракеттенген^[30].

Жыйынтыктап айтканда, кыргыз элинин этногенетикалык байланыштары бүгүнкү мезгилге чейин толук изилденип бүтө элек. Жогоруда каралгандай, түрдүү көз караштар, бирин-бири жокко чыгарган пикирлер жашап келет. Бирок байыркы кыргыз уруулары менен Те¢ир – Тоолук кыргыздардын байланыштарын жалпылап караганда, изилдөөчүлөрдүн көз караштары негизги үч илимий мектептен турган топторго ажырайт.

[1] Миллер Г.Х. История Сибири.-т.1.-М.,Л.,1939. – Описание Сибирского царства и всех происшедших в нем дел от начала, а особливо от покорения его Российской державе по сии времена, сочинено Г.Ф.  Миллером.- Сп., 1787.

[2] Фишер И.Э. Сибирская история с самого открытия Сибири до завоевания всей земли российским оружием.- СПБ.,1774; Георги И. Г. Описание всех в Российском государстве обитающих народов, также их житейских обрядов, вер, обыкновений, жилищ, одежд и прочих достопамятностей.- Часть вторая. О народах татарского племени и других нерешенного еще происхождения северных сибирских. – Санкт-Петербург, 1776–1777. (2-е изд: Санкт-Петербург, 1779)).

[3] Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. (Соч. П.И. Рычкова 1762 ). – Оренбург, 1918; Татищев В.Н. История Российская с самых древнейших времен через 30 лет собранная и описанная покойным тайным советником и астраханским губернатором Василием Никитичем Татищевым. – Кн. 1.- М., 1768; Андреев И.Г. Описание Средней орды киргиз-кайсаков, с касающимися до сего народа, также и прилегающей к российской границе по части Колыванской и Тобольской губерний, крепостей дополнениями // Новые ежемесячные сочинения. – ч. CXVCXVIII. – СПб., 1795–1796,

[4] Валиханов Ч.Ч. Собр. соч. в 5-и т.-т.2- Алма-Ата, 1985.-С.58;65.

[5] Бичурин Н.Я. (Иякинф) Описание Джунгарии и восточного Туркестана в древнем и нынешнем состоянии.- СПБ. , 1829. – C. XVIII.

[6] Валиханов Ч.Ч. Собр.соч. в 5-и т.-т.2- Алма-Ата, 1985.- С.63-65.

[7] История Киргизской ССР:с древнейших времен до наших дней в пяти томах.- Т.1.- Ф., 1984.- С.35.

[8] О.э.-С. 47-50.

[9]  История Киргизской ССР…- С. 408-441.

[10] О.э…- С.50.

[11] Валиханов Ч.Ч. Собр.соч… т.2.- С. 57-65.

[12] ТКАЭЭ.-Т.З.-Ф., 1959.- С. 175-201.

[13] Бичурин Н.Я. (Иякинф) Описание Джунгарии…- СПБ., 1829. – C.XVIII.

[14] Худяков Ю.С. Кыргызы на просторах Азии. -Б., 1995.- С.7-47.

[15] Аристов Н.А. Опыт выяснения этнического состава киргиз-казаков Большой Орды и кара-киргизов на основании родословных сказаний и сведений о существующих родовых делениях и о родовых тамгах, а также исторических данных и начинающихся антропологических исследований//Живая старина.- Вып. ПМҮ – СПБ.,1894.- С. 450-451; 460; 464-465

[16] Бернштам А.Н. К вопросу происхождения кыргызского народа.// СЭ.- 1955. №2.- С. 20-25.

[17] Радлов В.В. Предисловие// Манас – героический эпос кыргызского народа.- Ф.,1968.- С. 18.

[18] Валиханов Ч.Ч. Собр. соч. в 5-и т.-т.2- Алма-Ата, 1985.- С.58;65.

[19] Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край.-т.2-Л. 1926.- С. 367.

[20]  О.э.- С. 445.

[21] Бартольд В.В. Сочинение.- Т.5.-М., 1968.- С.69.

[22] О.э. Соч.-т.2.-ч.1-М.,1963.- С. 39; 514.

[23] Петров К.И. К истории движения киргизов на Тянь-Шань и их взаимоотношения с ойратами.-Ф., 1961.- С. ?

[24] История Кыргызской ССР. -Т.1.-Ф.1984.- С.49.

[25] О.э.- С. 425-426.

[26] История Кыргызской…- С. 423-430.

[27] Мокеев А. Кыргызы на Алтае и на Тянь-Шане.- Б.,2010.

[28] Абрамзон С. М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи.- Л.: Наука, 1971.

[29] О.э.- Киргизы…- Ф.: Кыргызстан, 1990.- С. 30-41.

[30] О.э.- С. 8-19.

2. Байыркы жана орто кылымдардагы этностук процесстер

«Кыргыз»этноними б.з.ч. III кылымдын аягынан тарта тарых жазмаларында белгилүү. Ошол байыркы замандарда кыргыздардын алгачкы мекени Чыгыш Те¢ир-Тоодогу Иле дарыясынын түндүк тарабындагы Боро-Хоро тоо кыркасынын тескей жактарындагы Сайрам-Нур, Эби-Нур көлдөрү жана Манас дарыяларынан тартып Жунгар АлаТоосуна чейинки, т.а., Иле дарыясынан Ала-Көлдүн аралыгындагы аймактар болгондугу божомолдонот. Байыркы кыргыздардын этностук теги тууралуу так маалыматтар жок. Бирок илимий изилдөөлөрдүн негизинде, аларды алгачкы прототүрк урууларынын бири катары эсептөөгө болот. Б.з.ч. жазылган кытай булактарындагы маалыматтарда, хундардын (хунну, сюнну) көчмөн империясын негиздеген Модэ шаньюй алардын түндүк-чыгышындагы аймактарда жашаган элдерди б.з.ч. 201-жылы өзүнө каратканда, алардын арасында кыргыздар (гэгунь) менен кошо «хуньюй, кюеше, динлин, цайли(синьли) урууларын басып алгандыгы» баяндалат^[1]. Бул уруулардын түштүк жагында усундардын мамлекети болгон.

Бүгүнкү тарых илиминде прототүрк этногенези байыркы хун доорунан башталаары жана ал процесске хундардын тийгизген таасири талаш жаратпайт. Көрсөтүлгөн уруулардын арасынан динлиндер байыркы кыргыздардын жакын кошунасы болгон. Кыргыздар түндүктөгү кошунасы динлин уруулары менен өтө тыгыз аралашып жашагандыктарын тарых жазмалары тастыкташат. Динлин уруулары алгачкы түрк тилдүү (прототүрк) этностордон болгондугу илимде белгилүү. Динлиндерди кийинки кытай булактарында «теле» уруулары деп беришип, алар түрк тилинде «огуз» («өгүз», «тогуз-огуз» ж.б.) уруулары деп аталган. Кытай тарыхчылары динлиндер тууралуу «байыркы мезгилдеги чи-ди (кызыл-ди) уруулары, кытайлыктар тарабынан ди-ли деп аталып, кийин динлин деп жазылгандыгын кабарлашат»^[2]. Кийинки мезгилде аларды «гаогюй» деп атай башташат, себеби термин алардын бийик дө¢гөлөктүү арабаларын билдирген. «Гаогюйлар байыркы чи-ди урууларынын тукумдары. Башында аларды дили деген аташкан. Ал эми түндүктө аларды гаогюй динлиндери деп коюшат. Алардын тили хундардын тилине өтө окшош, бир аз гана айырмачылыгы бар»^[3], –  деген тексттен динлиндер түрк уруусунан экендигин, алар хундар менен бир тилде сүйлөй тургандыгын билебиз. Ал эми байыркы кыргыздар менен динлиндердин бир бөлүгү аралашып кеткендигин кытай булактары кабарлашат. Орто кылымдардагы тарых жазмаларында динлиндер көп сандаган уруулардан тургандыгы жана алардын арасында кыргыздардын болгондугу, байыркы кыргыздардын түрк тилдүү этнос экендигине багыт берет. Байыркы кыргыздардын тили боюнча ар кандай пикирлер айтылып келгенине карабастан, тарых фактылары боюнча алар байыркы мезгилде эле түрк тилинде сүйлөгөн этностордун (прототүрк) бири болгондугун баамдайбыз. Эрте орто кылымдардагы жазма булактардагы түрктөрдүн уламышында кыргыздар төрт уруу ашина-түрктөрдүн бир уруусу катары эсептелинген^[4]. Бул уламышта орто кылымдардагы ашина – түрктөрүнүн бабасы Ашинанын атасы Нодулушад төрт бир тууган болуп, бири Кыргыз (Цигу) болгон. Алардын бири ак кууга (куу-киши) айланып кетет. Экинчиси Афу жана Гянь дарыяларынын аралыгында жашап Цигу (кыргыз) аталды. Үчүнчүсү Чуси суусунун боюнда падышалык кылган, а акыркысы(э¢ улуусу) Басычу-сиши тоосун мекендеген деп айтылат^[5][6]. Бул уламыштагы ак кууну Алтайдагы Лебедь (Куу) дарыясы, кыргыздар жашаган Афу менен Гянь сууларын Абакан жана Кем (Енисей) дарыялары деген ойду биринчилерден болуп Н.А.Аристов жазган^[7]. Уламыш боюнча ашина-түрктөрү кыргыздарды өздөрүнө тектеш, жакын тууган этнос болгондугун көрсөтүү менен, байыркы кыргыздар түрк тектүү элдин бири экендигин маалымдайт. Дагы бир булакта кыргыздардын тили жана жазуусу байыркы уйгурлар менен өтө окшош деп айтылган^[8]. Ал эми уйгурлардын (хойху) тили түрк тилинде болгондугу тарыхта белгилүү. Алар тууралуу «уйгурлар (хойху) байыркы мезгилде дили (динлин), андан кийин гаогюй деп аталган элдин бир уруусу болот деген маалымат бар^[9]. Байыркы уйгурлар түрк тилинде сүйлөгөн эл болсо, алар менен тили жана жазуусу окшош болгон кыргыздар дагы түрк тилинде сүйлөгөн элдин бири экендиги билсек болот. Мындан тышкары эрте орто кылымдардагы кытайлар тарабынан жазылып калган кыргыздардын айрым сөздөрү (М: «ай» (жылдын айлары), «ай башы» (жылдын башандагы алгачкы ай) жана «бэй» (бий- бийлик ээси) терминдери)^[10] жана енисейорхон жазмаларындагы кыргыздардын тили жалпы түрк тилинде болгондугун күбөлөйт. Бул фактылар көрсөтүп тургандай байыркы кыргыз этносу алгачкы түрк тектүү элдердин башатында турган (прототүрк) уруулардын бири болгондугун айта албыз.

Дүйнөдөгү бардык этностор өзлөрү менен саясий, чарбалык жана маданий алака кылган элдер менен аралашып-жуурулушкандыктан, ар бир этнос көптөгөн этностук компоненттерден турат. Ошондуктан байыркы кыргыздар дагы Чыгыш Те¢ир-Те¢ир тоо аймагын жердеп турган доордо эле, ко¢шу уруулар менен этностук байланыш процессин кечиргендиги мыйзам ченемдүү көрүнүш. Биздин замандын башында усунь мамлекетинин түндүк тарабында уцзелер, кыргыздар («гяньгундар») жана динлиндер ко¢шу жашашып, кыргыздар аталган эки уруунун ортосунда жайгашкан. Кытай жазмаларында «кыргыздардын тандалма жоокерлери 30 ми¢ адамдан турат. Алар мал багышат. Ал аймакта кундуздар көп, жакшы жылкылар бар» деген маалыматтар жазылган. Бул кошуна үч ээликтеги уруулар бири-бирине таасир тийгизген. Алардын арасынан кыргыздар менен динлиндер өз ара аралашкан. Динлиндер кыргыздар менен гана аралашып кетпестен, өзүлөрү дагы эки «аймакка» бөлүнүп калган. Алардын биринчи бөлүгү Чыгыш Те¢ир-Тоодо кыргыздар менен кошуна жашашса, экинчи бөлүгү Байкал көлүнүн түштүгүндө жайгашкан. Чыгыш динлиндери б.з. I ми¢ жылдыгынын ортосунда шивэйлердин (шибээ) курамына кошулуп кеткен^[11]. Ал эми батыш динлиндер кийинки кылымдарда гаогюй динлиндери жана теле деген аттар менен белгилүү болгон. Араб тилиндеги тарыхый жазмаларда аларды «тогуз-огуз» деп аташат.

Байыркы заманда кыргыздарга саясий үстөмдүгүн орнотуп келген хундардын кыргыз этносуна тийгизген таасири талашсыз болуш керек. Себеби этностук процесстерге бир этностун экинчи этноско болгон саясий үстөмдүгү же экономикалык-чарбалык тыгыз жалпылыктары активдүү таасир бере тургандыгы илимде далилденген факты. Хун мамлекети байыркы кыргыздарга б.з.ч. мезгилдин аягынан тарта б.з. II кылымдарына чейин саясий үстөмдүгүн сактап келишкен. Ал гана эмес б.з.ч. I кылымдын ортосунда т.а., 49-жылы түндүк хундардын башчысы Чжичжи батыш тарапка жортуул жасап, Чыгыш Түркстан аймагындагы уцзе, кыргыз (цзянькунь), динлин үч ээликти багындырат. Жазма булактарда бир канча мезгилге чейин Чжичжи шаньюй өзүнө тиешелүү хун уруулары менен кыргыздардын жеринде жашап турган» деп айтылат^[12]. Кыргыздардын жеринен Чжичжи шаньюй Канцзюйдун башкаруучуларына элчилерди жөнөтүп турган, кийин түндүк хундарынын ордосу кыргыздардын жеринен батышка карай Канцзюйларга көчүп кетет^[13]. Кыргыздар менен хундардын мындай активдүү аралашкандыктары алардын этностук процесстерине өзгөрүүлөрдү киргизген. Булардан башка байыркы мезгилдеги кыргыздардын чыгышында ко¢шулары уцзе (Н.Я. Бичурин боюнча «угйе»), батышындагы канцзюй, түштүк тарабындагы усундар байыркы кыргыздар менен этногенетикалык жана маданий – чарбалык байланыштарда турушу мүмкүн. Кыргыздардын бул кошуналары тууралуу тарых маалыматтары сейрек болгондуктан, алардын теги жана тили боюнча көптөгөн талаштарды жараткан маселелер бар. Өзгөчө канцзюйлар жана уцзелер (угйе) тарыхта дээрлик белгисиз болуп калган.

Б.з. II кылымдын ортосунан тартып, Борбордук Азияда саясий кескин өзгөрүүлөр болуп өткөн. Бул мезгилде көчмөн хундардын империясы өзүнүн төмөндөө чегине жеткен. Алардын мамлекетин түндүк – чыгыштан келген мо¢гол тилдүү сяньбилер талкалагандан кийин, Борбор Азия мейкиндигиндеги элдерге сяньбилердин үстөмдүгү орногон. Хундар сяньбилерден же¢илгенден кийин, алардын ээлигиндеги этностордо аралашуу жана жер которуу процесстери башталган. Кытай жазмаларында III–V кылымдардын аралыгында кыргыздар сяньбилерге көз каранды болуп калгандыгын билдирген баяндар кездешет^[14]. Ал эми V кылымдын башында сяньбилердин бир бутагын түзгөн жужандардын каганы Хулюй «түндүктөгү» хэвэй жана йегу (кыргыз) урууларын баш ийдиргендиги айтылат^[15]. V жана VI кылымдын башында жужандар теле (гаоцзюй динлиндери) урууларын багындыруу максатында, алар менен тез-тез согуштарды жүргүзүп турган. Орус окумуштуусу Ю.С.Худяковдун пикиринде, дал ушул Чыгыш Те¢ир-Тоо аймгында болуп өткөн, көп сандаган жужан – динлин согуштарында «гаоцзюй динлиндери» байыркы кыргыздар менен аралашуусу мүмкүн эле^[16]. Сяньби жана жужандардын саясий үстөмдүгү байыркы кыргыздардын этностук өнүгүүсүнө таасир бериши ыктымал. V жана VI кылымдын башындагы жужан жана теле урууларынын узак мезгилге созулган согушу, аймактын этнографиялык картасын өзгөртүүлөргө алып келген. Жужан мамлекети теле урууларына үстөмдүктөрүн орнотүү максатында ашина түрктөрүн пайдаланышып, аларды V  кылымдын ортосунда, т.а. 460-жылдардын айланасында Гоачан аймагынан Алтайга көчүрүшкөн . Мына ушул жер которуулар жана жужан – теле согуштарынын кыргыздардын Чыгыш Тянь-Шань тоолорунан Енисей боюна көчүшүнө таасир берсе керек. Себеби, ашина түрктөрү Гоачандан Алтайга Чыгыш Тянь-Шандагы кыргыздар мекендеген аймак аркалуу өтүшү мүмкүн эле. Ю.С.Худяковдун божомолунда VI кылымдан тарта Түштүк Сибирдеги Енисей дарыясынын башкы алабын мекендеп калган кыргыздарды, ашина түрктөрүнүн башкаруучуларынын өкүлдөрү бийлешкен^[17]. Ал эми ашина түрктөрү тууралуу тарых жазмаларында: «Түрктөрдүн ата-бабалары батыш де¢изинин батыш жагында жашап, өзүнчө бир аймакты түзгөн. Алар «Ашина» деп аталган хундардын өзгөчөлөнгөн бөлүгү болгон»,^[18] – деп жазылат.

Байыркы кыргыздар сырткы дене түзүлүшү боюнча өзгөчөлөнүп: «алардын адамдары бойлуу келишип, сары чачтуу, кызыл жүздүү жана көк көздүү болушат»,- деген кабарлардан, европалык раса келбетинде экендигин билебиз. Бирок алардын арасында жергиликтүү калктар менен аралашуунун негизинде азиат кейпиндеги өкүлдөрүнүн болгондугун: «кара чач жаманчылыктын белгиси болуп, а кара көздөр (кытайлык аскер башчы) Ли Линдин тукумдары катары эсептелчү», – деген эскерүүлөр көргөзөт.^[19] Демек, кыргыздар байыркы мезгилде эле ко¢шу этностор менен жуурулушуп, этностук калыптануу процессин кечиришкен. «Алардын калкынын саны бир нече жүз ми¢ге жетет, ал эми жоого жарамдуу аскерлеринин саны 80 ми¢», – деген маалыматтар байыркы кыргыздардын аймактагы көп сандуу калктардын бири болгондугун кабарлайт.

Тарых булактарында VI кылымдын башынан тарта кыргыздар Енисей аймагынан эскериле баштайт. Мурунку жашаган Чыгыш Те¢ир-Тоо жергесинен ми¢деген километр алыстагы жерлерге көчүп келүү, кыргыздардын этностук курамынын кескин өзгөрүүлөрүнө алып келген. Б.з. VI кылымынан тарта Енисейдин Минусин өрөөнүнөн, Чулым өзөнүнүн башатына чейин орто кылымдардагы кыргыздарга мүнөздүү болгон «чаа тас» кургандары жана бир катар археологиялык эстеликтер ке¢ири тарай баштаган. Ушул мезгилден тартып, көрсөтүлгөн аймактын чет жакаларында жергиликтүү таштык маданияты, жарым-жартылай кыргыз маданияты менен аралаша баштаган белгилери байкалат. Кыргыздар Енисей боюна көчүп келгенден тарта, өздөрүнүн мамлекетин түптөй башташкан. Алар жергиликтүү токой урууларын баш ийдирип, бул уруктарга «кыштым» (букара болгон чоочун уруулар) катары салык салышкан. Кытай жазмаларында кыргыздар дубо, милиге, эчжи сыяктуу токой элдеринин адамдарын кармап алышып, чарбаларында кул катары иштете тургандыгы айтылган^[20].

Жужан мамлекетине каршы түрктөрдүн көтөрүлүшүнүн натыйжасында жужан бийлиги талкаланган. Бул кырдаалда VI кылымда Енисей боюндагы кыргыздар өз алдынча мамлекетин курушкан. Алтай тоолорунда түрк кагандыгы курулгандан кийин, 554–555-жылдары түрк каганы Мукан Саян-Алтай аймагындагы урууларды баш ийдирген. Алардын арасында «түндүктөгү цигуларды (кыргыздарды) багындырды» деген маалыматтан^[21], Мукан каган енисейлик кыргыздарга саясий үстөмдүгүн орноткондугун билебиз. Бул мезгилдеги саясий окуяларда түрктөр кыргыздардан согуш туткундарын алышкан. Аны 569-жылы Истеми-хан византиялык элчи Земархга «кыргыз элинен» алынган туткун кызды белекке бергендиги тастыктайт. Кыргыздар түрктөргө «курч темирден жасалган куралдарды» салык катары берип тургандыктан, Енисей боюнда темир устачылык өнүккөн. Улуу Түрк кагандыгы ички кризистерден улам 581-жылы экиге бөлүнөт. Кырдаалдан пайдаланган кыргыздар түрктөрдүн таасиринен чыгып, өз алдынчалыгын калыбына келтиргендигин, тарых жазмаларында 583-жылдан тарта Бобордук Азиядагы саясий окуяларда кыргыздар эскериле баштагандыгы көргөзөт. Кыргыздардын эркиндиги 629-жылга чейин сакталган. Себеби, ушул жылы кыргыздар аймакта күч алып келе жаткан, башында сейяньто уругу турган теле урууларынын бийлигин таанышкан. Бирок алардын үстөмдүгү узакка созулган эмес. 640-жылдардын ичинде Мо¢гол Алтайында турган ашина түрктөрүнүн башчысы

Чеби-хан «батышта гэлолулардан (карлук) тартып, түндүктөгү гегуларга (кыргыз) чейин» баш ийдиргендиги айтылат. 647-жылы кытайлыктар Чеби-ханды колго түшүрүп, анын ээлигин жок кылышкан. Ошентип, Чыгыш Түрк каганаты толук талкаланган. Орто кылымдардыгы кыргыздар 648-жылдын 758-жылга чейин саясий ар түрдүү кырдаалдарга карабастан, мамлекетүүлүгүн сактап турушкан. Чеби-хандын бийлиги талкалангандан кийин, 648-жылы кыргыздардын башчысы Шибокюй Ачжань жеке өзү баштап, кытай импероторуна барып жолуккандыгы белгилүү. Ушул убактан тартып, кыргыздар эл аралык мамилелерге активдүү катыша баштаган. Бул мезгилде кыргыздардын мамлекетинин саясий бийлигинин пайдубалы толук калыптанган. Мамлекет башында каган же ажо туруп, букара калктан кундуздун жана тыйын чычкандын терисинен салык алган. Мамлекет башчысынын көп сандагы куралдуу аскери болгон. Мамлекет кызматкерлери алты түргө бөлүнгөн: министрлер (бийлер), башкы командачылар, башкаруучулар, иш аткаруучулар, жол башчылар жана тегиндер (дагань). Бардык мамлекеттик маанилүү иштерди каган негизги үч министр Гйеси Бей, Гюйшабо Бей жана Ами Бей менен чечкен⁵¹.

682-жылы ашина түрктөрү Борбордук Азиядагы кытай үстөмдүгүн кулатышып, 2-Чыгыш Түрк каганатын калыбына келтиришкен. Түрктөрдүн күч алып кетишине алардын ко¢шулары каршы турат. Аймактагы гегомониялык үчүн күрөшкөн антитүрктүк коалицияга кыргыздар да киришкен. Орхон-Енисей жазмаларында түрктөр менен каршылашкан элдерге табгачтар, тогуз-огуздар, кыргыздар, курыкандар, отуз-татарлар, кара кытайлар, татабылар ж.б. көргөзүлгөн. Душмандарын же¢иш үчүн түрктөр көптөгөн жортуулдарды жасашкан. Алар 688-жылы тогузогуздарды (теле уруулары), 709-жылы кыргыздардын жакын ко¢шулары аз менен чиктерди талкалашкан. Мындан кийин 710–711-жылдын кыш айларында, калы¢ карды жиреп өтүшүп, түрктөр түн ичинде бейкапар жаткан кыргыздарга капыстан кол салышып кыргын кылышат. Бул согушта кыргыздар катуу талкаланып, алардын каганы

⁵¹  Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998.-т.1 – С.360-362.

Барс-бек каза болгон^[22]. Түрктөрдүн чабуулу кыргыздарды абдан алсыраткан. Бирок алардын мамлекетин толук жок кыла алган эмес. Муну кыргыздардын 722, 723,724, 747 жана 748-жылдары кытай мамлекетине барган элчиликтери көрсөтүп, алардын мамлекети жашап тургандыгын далилдейт^[23]. Мындан тышкары, 731-жылы өткөн түрк канзаадасы Күлтегиндин азасына «кыргыз ханынын атынан, анын өкүлү Чур-Тардуш-Ынанчу келгендиги» жазылып калган.

Кытай империясынан колдоо алган, башында уйгурлар турган тогуз-огуз (теле) уруулары 745-жылы 2-Чыгыш Түрк кагандыгын талкалашып, аларды саясий аренадан биротоло жок кылышат. Уйгурлар түрктөргө каршы чогуу күрөшкөн мурунку санаалаштарын, биринин артынан улам бирин басып алышып «Уйгур каганатын» түзүшөт. Уйгурлардын басып алууларына кыргыздар каршы турган. Алар 751-жылы чик, огуз жана карлуктар менен биргеликте уйгур каганы Баян-чорго (Моюн-чур) каршы согушкан. Бирок акыры, 758-жылы уйгурлардан же¢илген кыргыздар, алардын бийлигин таанууга аргасыз болот^[24]. Мына ошондон тартып, кыргыз мамлекети уйгур кагандыгына көз каранды болуп калган. Мындай абал VIII аягына чейин созулат. 795-жылы уйгурлардын йаглакар тукумунан чыккан акыркы каган Ачжо өлгөндөн кийин бул тукумдан мураскер үзүлгөндүгүнө байланыштуу, башка тукумдан (эдиз уругунан) аскер башчы Кутлуг каган болот. Мындай саясий окуялар уйгур мамлекетинде жа¢ы каганды мыйзамсыз бийликке келди деген каршылаштарды жараткан. Андан тышкары уйгур кагандыгы бул мезгилде карлуктар жана тибеттиктер менен согушуп жаткан. Ушундай ы¢гайлуу учурду пайдаланган кыргыздар уйгур бийлигине каршы көтөрүлүшкөн. Кыргыздар менен уйгурлардын чечүүчү салгылашуусунда уйгур каганы Кутлуг же¢ишке жетип, кыргыз каганы курман болот. Бирок кыргыздар же¢илгендигине карабастан, уйгурларга болгон каршы маанайы сакталып, алардын бийлигине коркунуч жараткан ири элдердин бири болуп кала берген. Кыргыздардын курал кармаганга жараган аскери, бул мезгилде 200 ми¢ адамдан ашуун экендигин кытай булактары эскеришет. Ошондой болсо дагы кыргыздар ар дайым эки багытта согуш жүргүзүп келгендигин VI–VIII кылымдардагы алардын тарыхы күбөлөп турат. Кыргыздар түштүк тарапта жужан, түрк жана уйгур сыяктуу уруулар менен такай жоолошуп келсе, түндүктө кытай булактарында «бома», ал эми түрк жазмаларында «ала» (алакчын) деп аталган эл менен тынымсыз согуштарды жүргүзгөн.

IX кылымдын башында ички саясий талаштардын натыйжасында уйгур каганаты өзүнүн төмөндөө тилкесине келип жеткен. Уйгур мамлекетиндеги кризис мезгилинде кыргыздар аларга каршы көтөрүлүшкө чыгып, 820-жылдардын ичинде кыргыздардын ажосу өзүн каган деп жарыялаган. 821-жылы уйгур кагандыгынын аймагына кыргыздардын санаалаштары тибеттиктердин аскерлери басып киргенде, уйгурларга чо¢ коркунуч жаралган. Кыргыздардын уйгурларга каршы согушу 20 жылга жакын созулат. Бул согушта карлук, даши, туфань жана тибет кыргыздардын санаалаштары болгон. Уйгур каганатындагы борбордук бийлик йаглакар жана эдиз уруктарынын өкүлдөрүнүн кагандык такты талашуу чыр-чатактарынан жана сарайдагы кутумдар менен тө¢көрүштөрдөн улам толук алсыраган. Акыры бийликти күчтөп басып алган узурпатор Гюй-ло-фуга каршы, кыргыздар менен согушуп жаткан уйгур аскерлерин жетектеген Гюй-лу Мохэ көтөрүлүшкө чыккан. Бул аскер башчысы кыргыздар тарабына өтүшү менен, кыргыздарга уйгурлардын борбору Карабалгасун шаарына жол ачылат^[25]. 840-жылы кыргыз ажосу 100 ми¢ атчан аскерлери менен, азыркы Мо¢голиянын борбордук аймагындагы Ка¢гай тоосундагы уйгурларды борбор шаарына кол салып, уйгур армиясын толук талкалаган⁵⁶. 840-жылдан 847-жылдарга чейин кыргыздар мурунку уйгур каганатынын аймагындагы элдердин бардыгын баш ийдирип, чыгышта Чо¢ Хинган тоолорунан тартып, батышта Иртиш дарыясы менен Чыгыш Те¢ирТоого, түндүктө Минусин өрөөнүнөн, түштүктө Гоби чөлүнүн түштүгүндөгү Эдзин-Гол (Кара-Мурэн) өзөнүнө чейинки аралыкта, окумуштуу В.В.Бартольддун аныктамасы боюнча «Кыргыздардын Улуу дөөлөтү» курулган. Ошентип, IX кылымдын экинчи жарымынан тартып орто кылымдардагы кыргыздардын этностук курамына зор аймактагы элдерден жа¢ы компоненттер кошулган.

VI–IX кылымдарда Енисей өрөөнүндөгү кыргыздар башынан көптөгөн тарыхый окуяларды кечириши менен бирге, аймакташ жашап, саясий, маданий жана экономикалык-чарбалык байланыштарда болгон этностор менен жуурулушкан. Бул кылымдардагы кыргыздардын этностук курамы, V кылымга чейин Чыгыш Те¢ир-Тоону мекендеген мезгилдеги байыркы кыргыздардан кескин айырмалана баштаган. Орто кылымдардагы кыргыздардын этностук процесстерине кошуналары чик, аз, курыкан, бома (ала) сыяктуу этностордун, о.э. кыргыздар басып алып кыштым катары пайдаланган, Түштүк Сибирдеги жергиликтүү дубо, милиге, эчжи ж.б. токой урууларынын катышы болгон. Албетте, бул процесстерде орто кылымдардагы кыргыздарга атаандаш болуп, аларга саясий үстөмдүгүн орнотууга аракеттенген жужан, ашина түрктөрү, 2-Чыгыш Түрк каганатындагы көк түрктөр, тогуз-огуз (теле) жана уйгур ж.б. көптөгөн калктардын кандайдыр бир де¢гээлде ээлеген орду болгон. Ошону менен катар саясий күрөштөрдө кыргыздар менен ымалада болгон карлук, туфань, отуз-татар, огуз сыяктуу аймакташ этностордун кандайдыр бир бөлүктөрү ассимиляция болушу ыктымал. VI-IX кылымдардагы кыргыздар жала¢ гана этностук калыптануу процессин баштарынан кечирбестен, алардын саясий-социалдык коому өнүгүп, мамлекеттик түзүлүшү калыптанган.

⁵⁶  Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998.-т.1 – С.363-364.

[1] Бичурин Н.Я. Собирание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена.- М.-Л., 1950.- Т.1.- С.50.

[2] Позднеев Д.М. Исторической очерк уйгуров: по китайским источникам.- Спб.,1889.- С. 11.

[3] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998.-т.1 – С. 218.

[4] Аристов Н.А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности.//Живая старина.- 1896.- вып. 3-4.- С. 279-280.

[5] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998.-т.1 – С.

[6] -226.

[7] Аристов Н.А. Заметки об этническом …- С. 279-280.

[8] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998.-т.1 – С. 361.

[9] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… –– Алматы, 1998.-т.1 – С. 217.

[10] – О.э. – С. 359-360.

[11] Таскин В.С. Материалы по истории древних кочевых народов…-С. 139

[12] Боровкова Л.А. Запад Центральной Азии во II в. До н.э. – VII в.н.э.- М.,1989.- С.61.

[13] О.э. … – С.61.

[14] Супруненко Г.П. Некоторые источники … – С. 239.

[15] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – С. 188.

[16] Худяков Ю.С. Кыргызы на просторах Азии.- Б.,1995.- С. 56.

[17] Худяков Ю.С. Кыргызы на просторах…- С. 58.

[18] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998.-т.1 – С. 224.

[19] О.э. – С. 359.

[20] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998.-т.1 – С. 362.

[21] О.э. – С.233.

[22] Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности.- М.- Л., 1951.- С. 38-39; 67.

[23] Супруненко Г.П. Некоторые источники по истории древних кыргызов//История и культура Китая.- М., 1974.- с. 241-242.

[24] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998.-т.1 – С. 321.

[25] Карабалгасун шаарынын экинчи аталышы «Ордо-балык» деп аталат. «Ордо» тїрк тилинде «борбор», ал эми «балык» мо¢голчо «шаар» деген тїшїнїктє болуп, борбор шаар маанисине ээ.

 

3. Кыргыз элинин этностук курамы жана калыптанышы

X–XIV кылымдарды азыркы кыргыз элинин этностук калыптануу мезгили же этностук калыптануу процесстери жүргөн мезгил деп атасак болот. Дал ушул кылымдарда азыркы кыргыз элинин этностук курамы толук куралып калыптанган. Тарых илиминде: тарыхый узак мезгилдерде бир аймакта жашаган, бир тилде сүйлөгөн, бирдей маданиятка жана психикага (менталитет) ээ болгон, о.э., бирдей типтеги чарба жүргүзгөн адамдардын жалпылыгынан этностор түзүлө тургандыгы негизги критерий катары эсептелинет. Ушул критерийлердин негизинде калыптанган адамдардын тобунда өзүн-өзү таанып билүү (өзүн идентификациялоо) менен, б.а., ар бир мүчөдө мен ушул этностун өкүлүмүн деп эсептеген а¢-сезимдин орношу аркалуу этностун калыптанышы аяктайт^[1]. Өзүн-өзү таануу этнонимдин аталышынан көрүнөт. Мисалы: мен кыргызмын же орусмун, англисмин, грекмин ж.б.у.с. Этностун тарыхы боюнча илимий теорияларда, калыптанган элдерди (этносторду) этногенездик формасы боюнча бир канча түрлөргө бөлүшөт. Эгер жалпылап алсак, алар «биринчи баскычтагы «(1) жана «экинчи баскычтагы» (2) этностук түзүлүштөрдөн турат. Айрым мезгилде буларга «супер этностук» баскыч дагы кошулат^[2]. «Биринчи баскычтагы» этносторго байыркы мезгилде, т.а. алгачкы жамаатык коомдо түзүлгөн этностор кирип, аларды «палоегенетикалык» этнос деп аташат. Ал эми «экинчи баскычтагы» этносторго орто кылымдарда (архогенетикалык) же жа¢ы мезгилде (неогенетикалык) пайда болгон калктар кошулат^[3]. «Супер этнос» баскычына азыркы замандагы элдердин арасынан бир этностун чегинен тышкары, жер бериндеги бир канча аймактардагы элдерге таасирин берген ири этностор (м: англис, орус, кытай (хань), араб ж.б.) кирет.

Бул илимий теориянын негизинде б.з.ч. мезгилде этногенези түптөлгөн байыркы кыргыздар 1-баскычтагы же палоегенетикалык этнос болуп, алардын этностук өнүгүүсү б.з. IX–X кылымдарга чейин жеткен. Палоегенетикалык этностун өзгөчөлүгү, бул коомдун этносоциалдык базасы уруулук-уруктук түзүлүшкө негизделинип, өзүн-өзү идентификациялоосу бекем болгон эмес. Ошондуктан бул этносторду айрым учурларда уруулар же уруулук бирикмелер деп да атап коюшат. Орто кылымдардагы ар кандай тарыхый окуялардан улам Борбордук Азиядагы 1-баскычтагы көчмөн элдерде этностук кайра курулуу же 2-баскычтагы этноско өтүү процесстери болуп өткөн. Бирок алардын көпчүлүгү 2-баскычка өтө албастан башка элдердин курамына жуурулушуп кеткен. Мисалы орто кылымдардагы кыпчак, карлук, түрк, түргөш, найман, огуз, ка¢лы сыяктуу көптөгөн 1-баскычтагы уруулук бирикмелер этнос болуудан калып, өзүлөрүнө тектеш кошуна элдер менен ассимиляцияланышып, алардын этностук компоненттерин түзүп калган. Ал эми кыргыздар болсо X–XIV кылымдарда башка элдердин өкүлдөрү менен синтезтелүү жолу аркалуу жа¢ы сапаттагы же «экинчи баскычтагы» этнос болуп кайра түзүлгөн. Тактап айтканда, X–XIV кылымдардагы этностук процесстердин натыйжасында азыркы мезгилдеги кыргыз эли калыптанган. Орто кылымдарда, этностук өзөгүн байыркы кыргыздар түзгөн жана аларга башка этностук топтор синтездешип аралашкандан кийин, «экинчи баскычтагы» же «архогенетикалык» азыркы кыргыздар түзүлгөн.

• кылымда енисейлик кыргыздар Борбордук Азиядагы зор аймактардагы элдерге саясий үстөмдүгүн орноткондон кийин, алар менен этномаданий алакаларда болушкан. Ал этносторго мурдагы «Уйгур каганатына» баш ийген тогуз-огуз, аз, чик, көк-түрк, отуз-татар, туфань, кун, кай, тумат, курыкан, кори, баргут, урасут, теленгут, токой элдерине окшогон көптөгөн калктар кирген. 840-жылы кыргыздар уйгур мамлекетин талкалагандан кийин, алар Түштүк Сибирдеги Абакандан азыркы Мо¢голиянын борбордук аймагына жер которушкандыктары, кыргыз тарыхын изилдөөчүлөрдүн көз жаздымында калып келген. Кыргыздар Түштүк Сибирдеги Минусин өрөөнүн мекендеп келгендиги белгилүү. Кыргыз ажосу уйгур кагандыгын кулатып, мурунку уйгурлардын жерине жалпы эли менен көчүп келгендигин тарых жазмалары тастыкташат. Уйгурлардын ордосу Карабалгасун шаары болуп, ал борбордук Мо¢голиядагы Ка¢гай тоосундагы Орхон дарыясынын баштапкы агымында жайгашкан. Кыргыздардын Ка¢гай тоосуна, Орхон дарыясынын жогору жагына жакын аймактарга көчүп келгендигин, кытай императорунун кыргыз ажосуна жазган каттарында көргөзүлгөн. Анда « силер ушул күздө уйгурлардын ордосуна көчүп келип, алардын Улуу мамлекетин толук талкалай тургандыгы¢арды уктук» деп жазылат^[4]. Бул маалымат 844-жылдын 22-февралынан 22-мартына чейинки мезгилде жазылган^[5]. Ал эми «Син тан шуда»: «…андан кийин ал (кыргыз ажосу) өзүнүн ордосун Лао-Шань тоолорунун түштүк тарабына (кү¢гөйүнө) көчүрүп келди. Лао-Шань тоосу Ду-мань деп да аталат. Бул тоолор мурунку уйгурлар жашаган жерден, аттын жүрүшү менен 15 күндүк жол»,деп берилет.^[6] Уйгурлардын ордосу жайгашкан Ка¢гай тоосунан түндүккө карай 15 күндүк жердеги Ду-мань тоосу, азыркы Танну-Ола тоо кыркасына туура келет. Кыргыздар мурда жердеген Минусин өрөөнү менен уйгурлар мекендеген Ка¢гай тоосунун ортосундагы аралык болжол менен алганда, аттын жүрүшү менен эки ай чамасындагы жол болот. Мындан көрүнүп тургандай, кыргыздар уйгурларды чапкандан кийин, Танну-Ола тоолорунун түштүк тарабына, Ка¢гай тоосунун түндүгүнө жер которушкан. Кыргыздардын «Улуу дөөлөтү» курулганда Борбордук Мо¢голиядагы Ка¢гай тоосун жердеп калышы, алардын этностук курамынын өзгөрүүлөрүнө шарт жараткан. Енисей боюндагы Минусин өрөөнүндө дагы кыргыздардын бир аз бөлүгү калгандыгы тарых булактары маалымдашат. Кыргыздардын айрым топтору аскердик жүрүштөрдө бул тарыхый окуяларда, чыгышта Манжурияга, батышта Чыгыш Те¢ир-Тоодогу Беш-Балыкка чейинки жерлерге жеткендиктери кабарланат.

Кыргыз каганаты X кылымдын 20- жылдарына чейин жашап турган. 907-жылы Манжуриядагы Чо¢ Хинган тоолорунун түндүк тарабындагы кара кытайлардын башчысы Абаоцзи (Елюй Амбагай) өзүн каган деп жарыялап, «Ляо» (кара кытай) мамлекетин негиздеген. Ал 916-жылы өзүн император атагандан баштап, мамлекетинин аймагын ке¢ейтүү максатында жортуулдарды көбөйткөн. Кара кытай императору 916- жана 924-жылдары эки жолу Мо¢голиянын аймагына аскердик жүрүш менен келген. Кара кытайлар ал жерде кыргыздарды жолуктура турган болсо дагы, эмнегедир кыргыздар эскерилбейт. Өзгөчө Абаоцзи 924-жылкы жортуулунда Орхон дарыясынын боюндагы уйгурлардын эски борбор шаарынын калдыктарына келип көрүп, ал жерден эмнегедир Ганьчжоу (Ганьсу) уйгурларынын башчысына кат жазат. Бирок ата-бабаларынын жерине кайтып келүүлөрүн өтүнгөн кара кытайлардын жол башчысынын чакырыгынан уйгурлар баш тарткан^[7]. Бул маалыматтар тастыктап тургандай, X  кылымдын 20-жылдарында борбору Ка¢гай тоолорунун айланасындагы аймактарды түзгөн кыргыздардын «Улуу каганаты» кыйрагандыгын көрөбүз. Каганат кара кытайлардын чабуулунан же алар келгенге чейин эле ички саясий кризистин натыйжасында кыйрашы мүмкүн болчу. Бирок кыргыздардын мамлекетин түздөн-түз кара кытайлар талкалады деген тарыхый жазмалар жок болгондугуна карабастан, бул процесске алардын тиешеси бардыгы байкалат. Балким кара кытайлардын кыргыздар менен согушун баяндаган маалыматтар бизге жетпей калышы ыктымал. Айрым фактылар кыргыздардын саясий бирикмеси кара кытайлар тарабынан кыйратылгандыгын кыйыр түрдө кабарлагансыйт. Алсак, кыргыздар үстөмдүк кылып турган Мо¢голиянын Ка¢гай тоолоруна келген кара кытай башчысы, ал жерде кыргыз бийлиги алар келгенге чейин эле жок болсо, эмнегедир жакынкы убакта бийлигин жүргүзгөн кыргыздарга эмес, андан 80 жылдан мурун жашап кетишкен уйгурларга кайрылгандыгы кызыгууну жаратат. Бул жерде Ка¢гай аймагын кыргыздардан бошоткон кара кытайлар, ал жерден кайтып кетишкенде кайрадан кыргыздар келип ээлеп албасына аракеттенип, кыргыздардын эски душманы уйгурларга кайрылышы мүмкүн. Кыргыз мамлекетин кара кытайлардын талкалагандыгына э¢ көп материалды кыргыз элинин фольклордук маалыматтары берет. Биринчи кезекте кыргыз элинин көөнөргүс көркөм жана тарыхый мурасы болгон «Манас» эпосунда кара кытайлар жөнүндө бай маалыматтар камтылган. Эпосто Манас баатыр башында турган кыргыздардын башкы душманы кара кытайлар болуп, кыргыз – кара кытай согушу эпостун сюжетинин негизги өзөгүн түзөт. «Манас» эпосунда кыргыздар менен кечки мезгилде узак убакыт согушуп, кыргыздардын фольклордук душманына айланган ойрот-калмактары, фольклордун мыйзамы боюнча трансформациялануу жолу менен өзүлөрүнүн мезгилинен бир канча кылым мурун болуп өткөн кара кытайларга барып кошулуп калганы болбосо, кыргыздарга каршы кара кытайлар менен кошо жүргөн элдер, X-XII кылымдардагы Ляо (кара кытай) мамлекетинин курамындагы шивэ (шибээ), солон, манчжур (манжуу), чжурчжэн (чүрчүт) сыяктуу Ыраакы Чыгыштагы этностор такма-так айтылат. Ляо мамлекетиндеги бул элдердин чогуу курамында, кыргыздар өзүлөрүнүн бүткүл тарыхында бир гана X кылымдын башында гана кагылышуусу мүмкүн эле. Ал эми бул убакыттан кийин мындай курамда ал элдер менен эч качан кезигишкен эмес. Манас баатыр кара кытайларга каршы согушкан жерлер дагы тарыхый реалдуулуктун негизинде Ка¢гайда, Орхон суусунда (Оркун дарыя) болуп өтөт. Эпостогу башкы душмандардын бири кара кытайлардын башкаруучу династиясы чыкан уруу Елюй (Жолой) ысымын алып жүрөт. Кыскартып айтканда, «Манас» эпосуна тарыхый өзөгү X кылымда кара кытайлар менен кыргыздардын согушунун базасында жаралган көркөм чыгарма катары баа берүүгө болот. Мындан тышкары кыргыз фольклорунда, капысынан э¢ көп сандагы адамдардын каптап кеткендигин туюндурган «кара кытайдай каптаган» деген ылакап колдонулат. Бул ылакап кыргыздардын башынан кечирген байыркы тарыхында алардын бир мезгилдерде кара кытайлардын каптоосунан чыккандыгынын далили. Жогорудагы кыргыз фольклорундагы маалыматтар X кылымдагы кыргыз мамлекети кара кытайлардын соккусунан улам кыйрагандыгына факты катары кызмат кыла алат.

Кыргыз кагандыгы кыйрагандан кийинки кыргыздардын тагдыры изилдөөчүлөрдүн арасында кайчы пикирлерди жана талаш-тартыштарды жаратып келе жатат. Изилдөөчүлөрдүн басымдуу көпчүлүгү «Улуу дөөлөт» кыйрагандан кийин Борбордук Азиядагы кыргыздар кайрадан түндүктү карай, Енисей дарыясы менен Саян тоолоруна кайтып кетишкен деп ой жүгүртүшөт. Мисалы Ю.С.Худяковдун пикиринде X кылымда кыргыздар ордосун Мо¢голиянын аймагынан Тывадагы (Тува) Кемчик суунун боюна (Енисейдин башаты) көчүрүшкөн^[8]. Чындыгында тарых булактарындагы фактылар башкача маалыматтарды беришет. Кыргыздар X кылымдын башында ири мамлекеттик түзүлүшүнөн ажырагандан кийин эки аймакка ажырап калышкан. Биринчи бөлүгү түндүк жактагы Енисей өрөөнүнө, экинчи бөлүгү Батыш Мо¢голиядагы Мо¢гол Алтай тоолоруна жер которушкан. Албетте Енисей боюндагы Минусин өрөөнүндө кыргыздардын кандайдыр бир бөлүгү мурун эле жашап турган. Себеби, IX кылымдын ортосунда кыргыз ажосу баш болгон кыргыз уруулары, уйгурлардын мурдагы мекени болгон Борбордук Мо¢голиядагы Ка¢гай тоолоруна көчүшкөндө, алар толугу менен таптаза көчүшү мүмкүн эмес эле. Каганат кулагандан кийинки Енисей тарапка кетишкен кыргыздар мурдагы Минусин өрөөнүнө жана ага чейинки Енисей дарыясынын башатындагы Кем (Улуг-Хем, Ха-Хем) сууларынын агымындагы Тыва (Тува) өрөөндөрүн жайлап калышы мүмкүн. Белгилей кетсек, батышка же Алтай тоолору тарапка кыргыздардын басымдуу көпчүлүгү, ал эми Енисей боюна салыштырмалуу аз санда кеткендигин айтсак болот. Анткени XVII кылымда Сибирди багындырган орустардын архивдик маалыматтары боюнча енисейлик кыргыздардын жалпы саны 15-25 ми¢ жандан ашкан эмес^[9]. Ал эми Мо¢гол Алтай тарапка кеткен кыргыздардын саны алардан алда канча эсе көп болушу мүмкүндүгүн Те¢ир-Тоо кыргыздарынын жалпы саны көргөзөт.

• кылымдан кийинки орто кылымдардагы кыргыздарга тиешелүү тарыхый маалыматтарды иликтөөдө, алар жөнүндө көптөгөн карама-каршы баяндарды жолуктурабыз. Мындай чаташуулардын келип чыгышы кыргыздардын эки аймакка бөлүнүп калгандыгына байланыштуу болуп, алар тарых даректеринде аралаштырылып берилгендигинен улам жаралышы мүмкүн. Мындан тышкары X кылымдан кийинки кыргыздардын тарыхына, андан мурдагы кылымдардагы тарых маалыматтары да аралашып колдонулушу таасир тийгизген. Бул маселе кийинки изилдөөчүлөрдүн жа¢ылышууларына жол берген.

X–XII кылымдардагы жазма булактар, өзгөчө мусулман авторлорунун маалыматтары Ка¢гай тоолорундагы кыргыздардын көпчүлүгү батышка карай, т.а., Мо¢гол Алтай тоолоруна жана андан батыштагы аймактарга карай жер которгондуктарын кабарлашат. X кылымдын ортосунда эле кара кытайлар менен кыргыздардын жалпы чек арасы болбой калган. Кара кытай мамлекетинин батыш чектери, жогоруда айтылгандай, Мо¢голиянын борбордук бөлүгүндөгү Ка¢гай тоолорунан өтүп, Чыгыш Те¢ир-Тоонун э¢ чыгыш четине чейин жеткен. Тарых жазмаларында Ляо мамлекетинин «батышында туцзюэ (түрк) жана хуэйхэ, түндүк-батышында оуцзюэлюй уруулары жердешет … оуцзюэлюйлердин батышында сяцзя (кыргыз), алардын түндүгүндө-туцзюэлердин шаньюйу турат.»^[10] Бул тексте Чыгыш Те¢ир-Тоонун чыгыш четине чейин жеткен, кара кытайлардын батышында Чыгыш Те¢и-Тоодогу уруулар хуэйхэ жана анын батышы болгон

Борбордук Те¢ир-Тоо жана Жети-Суу чөлкөмдөрүндөгү түрк уруулары аталып, алардын түндүк-батышындагы т.а., Батыш Мо¢голия менен Мо¢гол Алтай аймагындагы уруулардын арасында кыргыздар көрсөтүлүп жатат. Азыркы кыргыздардын фольклордук эс тутумунда, алар тарыхый бир мезгилдерде Алтай жана Ка¢гайды жердеп тургандыгын бекем сактап калгандыгын көрөбүз. Мисалы фольклордук уламыштарда, эпикалык чыгармаларда, санжырада, өзгөчө «Манас» эпосунда кыргыздардын Алтай (бул жерде Россиядагы Түндүк Алтай эмес, Мо¢гол Алтайы эске алынышы керек) жана Ка¢гай аймактарына байланыштуу баяндоолор арбын кездешет. Манас баатырдын туулуп өскөн жери Алтай болсо, ал согуш аракеттерин жүргүзгөн жерлер негизинен Ка¢гай тоолору, Оркун (Орхон) дарыясы жана ошол тараптагы аймактардан турат. Кыргыз элинин оозеки тарыхы болгон санжырада кыргыздар Те¢ир-Тоого «Алтай, Ка¢гайдан келгенбиз» деп эскеришет^[11]. Фольклордо Енисей же Кем, Кемчик суулары тууралуу эч кандай эскерүүлөрдун кездешпөөсү, ал жерлерди кыргыздар байыркы мезгилдерде жердегендигинен улам элдин эс тутумунан өчкөн. Ал эми андан кийинки мезгилдерде жашаган Ка¢гай, Алтай топонимдери салыштырмалуу фольклордо сакталып калган.

X кылымдан тарта кыргыздар тууралуу мусулман авторлору маалыматтарды бере башташкан. X–XII кылымдарда ислам дини тараган аймактын чыгыштагы э¢ акыркы чеги Борбордук Те¢ир-Тоодогу Иле дарыясы болгондуктан, көпчүлүк мусулман авторлору, ал аймактардан алыста турган Түштүк Сибирь тарапты жакшы билген эмес. Ошондуктан орто кылымдардагы араб-перси авторлору дээрлик Енисей боюндагы элдер жөнүндө жазышпайт. Бирок X кылымдан баштап, ал авторлор кыргыздар жөнүндө жаза баштаган. Мисалы IX жана X кылымдын баш чендеринде жашаган Ибн Хордадбех (820912), Ибн ал-Факих (жазган 903), Абу-л Фарадж Кудама Ибн Джафар (жазган: 928) ж.б. эмгектеринде «кыргыз» деген гана аталыш менен чектелишет. Ал эми кыргыз каганаты кулагандан кийинки мезгилде жазылган мусулман авторлорунун эмгектеринде кыргыздар жөнүндө маалыматтар кененирээк бериле баштайт. Мындай көрүнүш кыргыздардын ошол мезгилдеги мусулмандар жашаган Борбордук Те¢ир-Тоого чукул аймактарга жакындап жашап калгандыктарынан кабар берет. 930–933-жылдары жазып, кийин 950-жылы кайрадан редакциялап чыккан эмгегинде ал-Истахри «кыргыздар» Мо¢ол Алтайынан тартып, Чыгыш Те¢ир-Тоого чейин жашаган элдер менен кошуна жашагандыгын баяндайт. Анда кыргыздардын кошуналары батышта Иртыш дарыясынын орто¢ку агымындагы аймактарда жашаган кимактар, түштүк-чыгышында Чыгыш Те¢ир-Тоодогу тогузгуздар (уйгурлар), түштүгүндө азыркы Кыргызстандын түндүк аймагындагы хазлажия, ал эми түндүк-чыгышында мусулман авторлорунун түшүнүгүндөгү кургактыкты каптап турган чо¢ де¢из болгондугу жазылган^[12]. Тарыхый булактагы кыргыздар Енисей боюн мекендеген болсо, анда автор алардын кошуналары катары Чыгыш Те¢ир-Тоо менен Алтай аралыгындагы элдерди жазуусунун кажети жок болмок. Ошол эле автор X кылымдагы кыргыздардын мекенинин жанынан Иртыш дарыясы башталаарын кабарлайт^[13]. Бул маалымат кыргыздарды түздөн-түз Мо¢гол Алтай тоолору жана ал жерден башталган Кара Иртыш өзөнүнүн айланасындагы жерлерде жашагандыктарын тастыктайт. Ошол мезгилдеги дагы бир автор Ибн Хаукал толугу менен ал-Истахрини кайталайт. Бирок анда кыргыздардын кошуналарынын катарында, ал-Истахриде кездешпеген Жети-Суу чөлкөмүндөгү гуздар дагы көрсөтүлөт. Ибн Хаукалдын өзгөчөлүгү ал маалыматтарды жазганда, аталган аймактарды кыдырып келген айтып берүүчүнү так берген.^[14] Анын жазган текстинде жана картасында Иртыш дарыясы кыргыздардын өлкөсүнүн жанынан башталат^[15].

942-жылы Орто Азиядагы Саманилердин ордосу Бухарадан Чыгыш Те¢ир-Тоо аркылуу кытай мамлекетине элчилик сапар менен барган Абу Дулаф өзүнүн күндөлү гүнө көргөн-билгендерин жазып калтырган. Алардын арасында кыргыздар тууралуу дагы ке¢ири маалыматтарды берип, алардын мекени ат жүрүшү менен бир айлык жол экендигин эскерет. Андан тышкары кыргыздардын чарбасы, салты, тамак-ашы ж.б. жөнүндө жазган^[16]. Аталган авторлордун кабарлары X кылымдын 20–30-жылдардан кийин кыргыздар Батыш Мо¢голиядагы Алтай тоосунун тартып Тарбагатай жана Чыгыш Те¢ир-Тоонун түндүк чектериндеги тоолуу аймактарга чейин жайгашкандыгын күбөлөйт.

• кылымдын аягында кыргыздардын айрым топтору Борбордук жана Чыгыш Те¢ир-Тоого чейин кирип баргандыгын, ошол заманда жашаган авторлордун чыгармаларында кездешет. 982/83- жылдары жазылган, автору белгисиз «Худуд ал-алам» («Аалам чектери») жазмасында (бул эмгек илимий айлампада «Туманскийдин аноними»деген ат менен белгилүү) кыргыздар жогорудагы авторлор көргөзгөн координаттарда эле жайгаштырылат. Анда деле Иртыш дарыясынын башаты (Кара Иртыш) кыргыздар менен кимактардын чек арасындагы тоолордон башталат деп айтылган. (Кол жазмада Иртыш – «Рас» суусу деп берилген. Ал аталыш Итиль – Волга дарыясынын аталыштарынын бири болуп, орто кылымдардыгы мусулман авторлорунда Волга дарыясы (Итиль, Рас) Иртыштан башталып, Хазар (Каспий) де¢изине куят деген түшүнүк калыптанган)^[17]. Бирок ошол эле кол жазмада Чыгыш Те¢ир-Тоонун түштүк тарабындагы «Пенчул (Үч-Туфан) шаары карлуктардын аймагында болуп, аны мурдатан эле тогузгуздар (уйгурлар) башкарып келишкен, азыр болсо аны кыргыздар бийлейт»^[18] деген кабардан, кыргыздардын кандайдыр бир бөлүгү э¢ түштүктөгү аймактарга чейин жеткендигин көргөзөт. Болжолу ушул эле мезгилде, т.а., 981–984-жылдары Чыгыш Те¢ир-Тоодогу Гаочан уйгурларына келген Сун династиясынын өкүлү Ван Яньдэнин билдирүүсүндө ал жердеги уйгурларга баш ийген түндүк жана түштүк түрктөрү, чо¢ жана кичине чигилдер, ягма, карлук ж.б. элдердин арасында кыргыздар дагы эскерилет.^[19] Албетте негизги массадан бөлүнүп, өтө түштүк тарапка кирип барган кыргыздардын мындай майда топтору жергиликтүү элдер менен ассимляциялануу процессин баштарынан кечириши мүмкүн.
• кылымдын авторлору берген маалыматтар деле кыргыздарды Батыш Мо¢голиядан тартып, түштүккө карай Чыгыш Те¢ир-Тоонун түндүк бөлүгүндөгү аймактардан көргөзөт. 1049–1053-жылдардын аралыгында «Зайн алахбар» («Кабарлардын кооздугу») деген эмгекти жазган персиялык тарыхчы Гардизи Борбордук Азиядагы түрк тилдүү элдер жөнүндө маалыматтарды калтырган. Алардын арасында кыргыздар дагы эскерилет. Эмгекти изилдөөчүлөрдүн дээрлик көпчүлүгү, андагы маалыматтарды эмнегедир енисейлик кыргыздарга тиешелүү деген пикирди тутунушат. Бирок тарыхый жазманын текстине дыкат кө¢үл бурсак, анда кыргыздар жайгашкан аймак Мо¢гол Алтай тоосунан түштүктү карай Чыгыш Те¢ир-Тоонун түндүк жактарындагы жерлер экендигин байкоого болот. Кыргыздардын келип чыгышы жөнүндөгү уламышта, Гардизи алардын түпкү атасы кимактар менен тогузгуздардын (уйгурлар) ээликтеринин ортосундагы жерди мекендеп калгандыгын айтат. Мындан тышкары кыргыздардын гуздар (огуз) менен болгон согушу баяндалат^[20]. Мында Иртыш боюндагы кимактар менен Чыгыш Те¢ир-Тоодогу турфандык уйгурлардын ээликтеринин чектешкен жерлери Мо¢гол Алтай тоосунун түштүк чөлкөмдөрүнөн тартып, Тарбагатай жана Жунгар Ала-Тоолору жактагы Чыгыш Те¢ир-Тоосунун аймагы болушу мүмкүн. Ал эми огуздар Жети-Суу жана андан түштүк жактагы жерлерде жайгашкан. Гардизи кыргыздардын өлкөсүнө Турфан ойду¢ундагы Кочо шаарынан түндүктү карай чыккан жол бир жарым же эки жарым ай чамасында кыргыз каганынын ордосуна жете тургандыгын жазат. Эгерде Турфандан Енисей боюндагы Абакан өрөөнүнө ат жүрүшү менен түптүз эсептегенде дагы, бир жарым же эки жа рым айда жетүүгө мүмкүн эмес. Өйдө-ылдый маршруттар менен жүргөн кербен жолун эске алсак, жогоруда көрсөтүлгөн убакытта э¢ алысы Батыш Мо¢голия чөлкөмүнө гана жетүүгө болот. «Зайн ал-ахбарда» кыргыздардын өлкөсүнөн үч жол чыгып, батышка кеткени кимак менен карлуктарга, түштүккө кеткени уйгурларга, ал эми түндүк-чыгышка кеткени талаа аралап кетип, үч айлык жолдон кийин фури уруусунун жерине келе тургандыгы айтылган.^[21] Бул маалыматтарда кыргыз каганынын мекени батышта Иртыш дарыясынын боюндагы кимактар менен Борбордук жана Чыгыш Те¢ир-Тоодогу карлуктардын, түштүгүндө турфандык уйгурлардын ээликтеринин ортосунда көрсөтүлүп жатат. Кыргыздардын мекенинин түндүгүндө Енисей боюндагы фури урууларына чейин үч айлык жол болгондугу так берилген. Персиялык тарыхчы Гардизи өзүнүн эмгегинде X–XI кылымдардагы мусулман авторлору сыяктуу эле кыргыздарды Батыш Мо¢голиядагы Алтай тоосунун түштүк аймагынан тартып, Чыгыш Те¢ир-Тоонун түндүк тарабындагы тоолуу жерлерди мекендешкендигин билдиргендигин айта алабыз.

XI кылымда дагы бир автор Махмуд Кашгари Караханилер мамлекетинде жашап, 1072–1074-жылдардын аралыгында «Диван лугат ат-түрк» («Түрк сөздөрүнүн жыйнагы») эмгегин жараткан. Ал чыгармасында кыргыздарды таза түрк тилинде сүйлөгөн элдердин арасына кошот. Автор түрк тилдүү элдерди батыштан чыгышка карай, жайгашкан аймагына карата төмөнкүчө санайт: «Урумга (Византия) жакын жерде Бажанак, андан кийин Кифжак, Угуз, Йамак, Башгирт, Йасмил, Кай, Йабаку, Татар, Киркиз. Акыркысы бардыгынан Синге (Кытай) жакын», – деп жазат^[22]. Ал эми өзү кыдырган өлкөлөр тууралуу мындай дейт: «Түрктөр, түркмөн-огуздар, жикилдер (чигил), йагмалар, кыргыздар. Мен алардын калааларында жана талааларында болуп, тилдери менен ырларын билдим».^[23] Махмуд Кашгари түздөн-түз кыргыздардын өлкөсүндө болгондугу, кыргыздардын Караханилер мамлекетинен өтө алыс эмес экендигин көрсөтүп турат. Азыркы Кыргызстандын түндүк аймагында жашаган Махмуд, ми¢деген чакырымдар алыстагы Енисей дарыясынын боюна барбагандыгы анын чыгармасынан ачык байкалат. Алсак «Диван лугат ат-түрк» эмгегинде Енисей өрөөнүндө же андан чыгыш тараптагы элдер жөнүндө маалыматтар дээрлик кездешпейт. Экинчиден эмгекте кыргыздарга жанаша жайгашкан кай, йабаку, татар элдеринин бардыгы Чыгыш Те¢ир-Тоодо жашаган. IX кылымда кыргыздар Чыгыш Те¢ир-Тоону караткандагы маалыматтарда «Куча, Бешбалык, татар ж.б. беш урууну басып алгандыктары» айтылат^[24]. Кашгаринин эмгегинде Караханилер өлкөсүнүн түндүк-чыгыш чек арасы Иле дарыясы жана ага жамаатташ жерлер болгон. Кыргыздар андан анча алыс эмес Чыгыш Те¢ир-Тоонун түндүк чөлкөмдөрүндө каралган.

• кылымдын экинчи жарымы менен XII кылымдын башында жашап өткөн Шараф аз-Заман Тахир ал-Марвази өзүнүн «Таба’и ал-хайван» («Жаныбарлардын табияты») эмгегин 1120-жылдын тегерегинде жазып бүткөн. Бул тарыхый жазмада кыргыздардын түндүгүндө кимактар, түштүгүндө йагма менен карлуктар кошуна жашары айтылып, алар Алтайдын түштүгүнөн тартып, Чыгыш Те¢ир-Тоонун түндүк тарабындагы чөлкөмдө жайгаштырылат. Ал-Марвази кыргыздар жөнүндө бир топ кызыктуу маалыматтарды берет. Өзгөчө, кыргыздар мусулмандар менен ко¢шулаш жашагандан тартып, мурунку өлүктөрүн өрттөп салуу салты өзгөрүп, маркумдарды жерге коюуга өтүштү деген кабарынан кыргыздарга ислам дини тарай баштагандыгы байкалат^[25]. Аталган мезгилде исламдын чыгыштагы тараган аймагы Чыгыш Те¢ир-Тоодогу Иле дарыясы менен чектелген. Демек кыргыздардын мусулмандар менен кошуна жашашы Чыгыш Те¢ир-Тоодо гана болушу мүмкүн эле. Тарых булактары тастыктагандай X кылымдын башында белгилүү суфий аалымы шейх Мансур ал-Халладж Чыгыш Те¢ир-Тоодо диний мектеп не гиздеп, анын суфий миссионерлери X–XI кылымдарда ал жерлердеги көптөгөн каапыр түрк көчмөндөрүнө исламды таратышкан. Балким, ал мезгилде Чыгыш Те¢ир -Тоонун түндүк тарабындагы кыргыздарга Мансур ал-Халладждын шакирттеринин исламды жайылтыш мүмкүнчүлүктөрү бар болчу. Мындай пикирдин пайда болушуна кыргыз элинин оозеки тарыхы болгон санжырада ал-Халладждын өлүмүнө себеп болгон «ана-л-Хакк» (мен чындыкмын же кудаймын деген каймана мааниде) деген сөзү, кыргыздардын түпкү атасы катары Аналхак, Аналак деп айтылып калгандыгы түрткү болот^[26][27] .

Ал-Марвазинин эмгегинде Борбордук Азияда Х–XI кылымдардагы түрк көчмөн элдерине тиешелүү кызыктуу маалымат кездешет. Ал X кылымдын башында негизделген кара кытай мамлекетинин чабуулдарынан качып, батышка жер которушкан көчмөндөр тууралуу жазат. Андагы окуялар мындайча баяндалат: «Кытай жеринен кытай хандан качып кун (хун) уруулары келишти. Алар христиан-несториандар… Алардын артынан көп сандаган кай уруулары келген. Кайлар кундардан алда канча күчтүү болгондуктан алардын жайыттарын тартып алышты. Тигилер болсо шарилердин (сарылар) жерине кирип келишти, шарилер түркмөндөрдүн жерине кетишти, түркмөндөр гуздардын чыгыш аймактарына жылышты, гуздар Армян де¢изинин жээгине жакын жайгашкан бажанактарга (печенег) кетти». Тарых булагындагы бул окуяларды айрым изилдөөчүлөр XI кылымда болуп өткөн деп эсептешет^[28]. Бирок кээ бир фактыларга токтолсок, башкача жыйынтык жаралат. Жер которууга катышкан көчмөн уруулар, тарыхый жазмаларда XI кылымда Чыгыш Те¢ир-Тоонун жергиликтүү калктарынын бири болгондугун көрсөтүшөт. Ошол мезгилде жашаган Махмуд Кашгари «кай» уруусун жергиликтүү көчмөн түрк элдеринин бири деп жазып, аларды кыргыз, татар, йабакулардын батышына жайгаштырат^[29]. Текстте кун жана кай уруулары кытай (кара кытай) ханынан качып келгендиги айтылат. Кара кытайлардын Ляо мамлекети X кылымдын башында Борбор Азиянын аймактарын басып алып, ал жерлердеги кыргыздардын «Улуу дөөлөтүн» кыйраткан. Биздин пикирде ал-Марвази дал ошол X кылымдын башында кыргыз кагандыгы кулагандан кийин, аларга баш ийген көчмөндөрдүн кара кытайлардын кысымдарынан улам болгон миграциялык процесси тууралуу айтышы мүмкүн. Элдердин массалык жер которуулары жөн-жай жерден болбостон, кандайдыр бир саясий-чарбалык окуяларга байланыштуу жүргөн. Кыргыз каганаты кулагандан кийин Те¢ир-Тоо аймагына чыгыш жактан көп сандаган көчмөн түрктөр келип, алардын арасынан кара хандар династиясы чыккан хакандык түрктөр X кылымдын башында Караханилер мамлекетин түптөшкөн. Ал-Марвазинин чыгармасында ушул миграция айтылса, анда ошол эле процессте кыргыздардын чо¢ бөлүгү Борбордук Мо¢голиядагы Ка¢гай тоолорунан, Мо¢гол Алтай тоосунун батыш тараптарына жер которгондугу камтылат.

• кылымда кыргыздар Чыгыш Те¢ир-Тоонун түндүк бөлүгүндө, Мо¢гол Алтайына чейинки аймактарда көрсөтүлөт. Ушул кылымдын ортосунда чыгармасын аяктаган ал-Идрисинин эмгегинде кыргыздар жөнүндө салыштырмалуу көбүрөөк маалыматтар берилет. Анда кыргыздардын батыш чеги турфандык уйгурлардын, түндүк чеги кимактардын ээликтери менен чектешкендиктери көргөзүлгөн^[30]. Бирок XII кылымдын аяк жагында кыргыздарды найман уруусу Чыгыш Те¢ир-Тоонун түндүгүнөн жана Иртыш дарыясынын башатынан (Кара Иртыш) Мо¢гол Алтай тоо кыркасынын түндүк жактарына сүрүп чыгаргандыгы маалымданылат. Белгилүү тарыхчы Рашид аддиндин XIV кылымдын башында жазып бүтүргөн «Джами ат-таварих» («Тарыхтар жыйнагы») эмгегинде Чынгыз хандын заманынан мурдагы мезгилде наймандардын башчылары Наркыш-Таян менен Эниат-каан кыргыздарды талкалашкандыгын эскерет^[31][32]. Мындан кийин наймандар Чо¢ Алтай, Каракорум тоолорун жана Көк Иртыш суусун жердеп тургандыгы айтылат. Ал аймакта наймандардан башка дагы ка¢лылар дагы турушкан. Кыргыздар ушул окуялардан кийин Мо¢гол Алтай тоосунун түндүк-чыгыш тарабындагы тоолуу аймактар менен кыргыз- көлүнүн түндүгүндөгү жерлерге жылышкан көрүнөт. Рашад аддин: «Ирдыш-мурэн деген Иртыш суусу, бул суу менен кыргыздардын областынын ортосундагы тоолордо жана ошол өлкөнүн чектеринен тартып, Он-хан (кераиттер) жашаган Мо¢гол өлкөсүнө, ошондой эле уйгурлардын өлкөсүнө кеткен чөлгө (Дзосотын-Элисун) чейинки жерлерде» наймандар жашай тургандыгын жазган^[33]. Кыргыз областы менен Иртыш дарыясынын ортосундагы тоолор бул Мо¢гол Алтайы. Иртыш суусу Алтайдын кү¢гөй тарабынан башталып анын түштүгүндө башка тоо жок. Демек, XII кылымдын аягынан тарта (наймандардын согушунан кийин) кыргыздар Алтайдын түндүк-чыгышындагы Түргөн, Хархыраа (Каркыра) тоо кыркаларынан, КыргызНур көлүнүнүн түндүгүндөгү Хан-Хөхий (Хан Көкөтөй), Кыргыз жана Танну-Ола тоолоруна чейинки чөлкөмдөрдү жердеп калышкан. Рашид ад-дин «кыргыз областы» деп атаган бул аймак, азыркы Мо¢голиянын түндүк-батыш тарабында жайгашкан.

Кыргыз каганаты кулагандан кийин орто кылымдардагы кыргыздар экиге бөлүнүп калган. Бир бөлүгү Енисей дарыясынын башкы куймасы Улуг-Кем өзөнүнөн тартып, анын орто¢ку агымындагы Абакан түздүгүнө чейинки аймактарда турушуп, мезгилдин өтүшүнө жараша жергиликтүү уруулар менен аралашып, XVIII кылымдын башына чейин жашап турган Сибирь кыргыздарын түзүшкөн. Алардын кийинки тагдыры 1703-жылы Жунгар калмактары тарабынан Иртыш-Иле өрөөнүнө көчүрүлгөндөн тартып өзгөргөн. Сибирь кыргыздарынын көпчүлүгүн калмактар алып кеткенден кийин, калгандары кыргыздардын мурунку кыштымдары болгон жергиликтүү уруулардын арасына си¢ип аралашкан. Илеге көчүрүлгөн кыргыздардын айрымдары мурунку мекенине качууга аракеттенишип чачырашкан. Калгандары болсо калмак төбөлдөрү тарабынан эзүүгө алынып, бөлүнүп таркатылган жана согуштарда курман болушкан. 1858–60-жылдары Жунгар хандыгын талкалаган Цинь империясы калмактар менен кошо кыргыздарды дагы кырышкан жана кытайдын алыскы аймактарына депортациялашкан. Алардын калдыктары бүгүнкү Маньчжуриядагы фу-йу кыргыздары болуп саналат. Фу-йу кыргыздары калмактардын «өлөт» урууларынын топторуна аралаша XVIII кылымдын ортосунда маньчжурияга депортация болушкан. Сибирь кыргыздары өз алдынча эл болуудан калып, Түштүк Сибирдеги калктардын этностук компоненттериндеги «кыргыз» деген уруктарга (сөөк) айланышты.

Орто кылымдардагы кыргыздардын басымдуу көпчүлүгүн түзгөн экинчи бөлүгү X–XII кылымдардагы авторлор маалымдашкандай, Борбордук Мо¢голиядагы Ка¢гай тоолорунан батышка жер которушуп, алар Мо¢гол Алтайынан түштүктү карай, Чыгыш Те¢ир-Тоонун түндүк аймактарын жердеп калышкан. Алар келген аймакта тарых булактары көргөзгөндөй, кыргыздарга жанаша кимак, огуз, карлук, кай, басмыл, уйгур (тогузгуз) ж.б. уруулар жашаган. Кыргыздар жергиликтүү бул уруулар менен аралашуу процессин баштан кечиришкен. Ошондуктан X– XII кылымдарда кыргыздарда архогенетикалык (экинчи баскычтагы) этностун калыптануусунун биринчи этабы болуп өткөн. Жа¢ы аймакта кыргыздарга аралашкан этностордун басымдуу көпчүлүгү негизинен кимак-кыпчак уруулары болушкан. Түштүк-чыгышындагы тогузгуз-уйгурлар менен Дзосотын-Элисун чөлү аркалуу чектешкендиктен, алар менен аралашуу салыштырмалуу азыраак абалда болушу мүмкүн. Ал-Идрисинин маалыматтарында кыргыздардын ири төрт чеби (шаары) болуп, анын арасынан «Хакан Хирхир» («Каган Кыргыз») ал түзгөн картада берилип, текстте дагы кыскача түшүндүрмө менен коштогон^[34]. Гардизи Кочо шаарынан чыккан жол кыргыз хаканынын ордосуна алып келе тургандыгын баяндайт^[35]. Булардан батышка көчүп келген кыргыздардын саясий бийлиги жана мамлекеттик түзүлүшү жа¢ы аймакта да сакталып калгандыгын көрөбүз. Жергиликтүү калктар жүрүп жаткан этностук процессте субстрат, ал эми келгин кыргыздар суперстрат болуп катышып, саясий бийлик кыргыздардын колунда болгон. Түштүк Алтай, Чыгыш Те¢ир-Тоонун түндүк аймагындагы кыргыздарда этностук процесстин жүрүшү менен алардын коомунда жа¢ы этносоциалдык «о¢ канат жана сол канат» уруулук уюму түзүлгөн. Айрым изилдөөчүлөр кыргыздардын бул уюмун XVI кылымда пайда болгон деген пикирди жаратышкан. Бирок XVI кылымда жазылган Сайф ад-Дин Ахсикентинин «Маджму ат-таварих» («Тарыхтар жыйнагы») чыгармасында кыргыздын азыркы уруулук курамы дээрлик толук көрсөтүлгөн^[36]. Мындан «о¢ канат жана сол канат» уруулук курамы Сайф ад-Дин Ахсикентинин заманына чейин эле калыптанып бүткөндүгүн көрөбүз. Ахсикентинин эмгеги жарым легендалуу жана көптөгөн анахронизмден тургандыгына карабастан, андагы кыргыз элине тиешелүү тарыхый-этнографиялык маалыматтарды камтыгандыгы менен баалуу. Эгерде XVI кылымда кыргыз уруулары калыптанган уруулук бирикме катары эскерилип жатса, анда аны ушул мезгилде жа¢ыдан түзүлүп жаткан деп айтууга болбойт. Тескерисинче кыргыздардын «о¢ канат жана сол канат» уюмун Ахсикенти XII кылымда, т.а., 1127-жылы имам Ибрахим Султан Заранджиш тарабынан негизделген деп берет. Албетте, бул маалыматка толук ишенүүгө болбойт. Бирок анын көрсөткөн мезгили кандайдыр бир де¢гээлде, автордун мезгилиндеги элдик түшүнүктөрдөн улам пайда болушу мүмкүн. Ахсикенти кыргыздардын легендалуу түпкү атасы Ана-л-хактын бир уулу Лур-хан о¢ канаттын, экинчи уулу Лур-бузург сол канаттын башчылары болгондугун жазган^[37]. Чындыгында батыштагы жа¢ы жерлерге келген кыргыздар, жергиликтүү урууларды өздөрүнө си¢ирүү менен X–XII кылымдардын аралыгында, көчмөндөргө мүнөздүү болгон жа¢ы этно-дуалдык уюмду түзүшкөн. О¢ жана сол канаттарга бөлүнүү байыркы хун жана кыргыздардан бери эле көчмөн уруулук коомдо салттуу колдонулуп келе жаткан мамлекеттик түзүлүштөгү аскердик жана аймактык-админстрациялык бирдик болгон. Кыргыздардын о¢ канатына кирген уруулар келгин кыргыз урууларынан куралган суперстрат, сол канатка кирген уруулар жергиликтүү субстрат компоненттеринен куралгандыгы байкалат. Бул канаттар түстүк-семантикалык аталыштар менен дагы аталып, о¢ канат – «Ак уул», сол канат – «Куу уул» деген атка ээ. Сол канаттын «Куу уул» атынын мааниси кимак-кыпчактардын «куу», «сары», «шары» (орустар түрк тилиндеги «куу» түсүн, «половый-светло-желтый, блеклый» маанисинде колдонуп, кыпчактарды «половец» деп аташкан) деген кошумча аты менен байланышта пайда болушу мүмкүн. Кимак-кыпчак бирикмесинин  уруулары «куу» түсүн (агыш сары, м: куу сөөк, ак куу) ке¢ири колдонгон. Мисалы, куу-кижи, куманды, кумык, сары, сарык ж.б. Азыркы кыргыздардын сол канатына сегиз уруу киргизилет. Алардын басымдуу көпчүлүгүнүн, алсак, саруу, кушчу, кытай, басыз, төбөй жана мундуз урууларынын этногенези орто кылымдардагы кимак-кыпчак уруулук бирикмеси менен тыкыз этногенетикалык байланышта турат. Мындай фактылар кыргыздардын Түштүк Алтай тоолорунда жана Кара Иртыш боюнда кимак-кыпчактар менен ассимляция процессин өткөрүп, синтезделгендигин кабарлайт. Кыргыз элинин тарыхый-фольклордук чыгармаларында «кыргыз-кыпчак» сөз айкашы абдан кенен колдонулат. Ал эми о¢ канаттын «Ак уул» аталышынын этимологиясы «ак», «таза» деген түшүнүктөн жаралышы ыктымал. Бирок бул уруулук-дуалдык уюмдагы уруулардын генезиси бир кылка эмес. Алар тарыхый өнүгүү жолунда, сөз жок көптөгөн ар кыл этностук компененттердин аралашуусун баштарынан кечирген. Кыргыз элинин аталган этно-дуалдык уюмунун пайда болуу жана калыптануу процесстери X–XII кылымдарда болуп өткөн.

XIII кылымда жала¢ гана кыргыз элинин эмес, бүткүл Борбордук Азиядагы түрк-мо¢гол көчмөн калктарынын тарыхый тагдырына жана этностук өнүгүүсүнө таасирин тийгизген ири тарыхый окуя болуп өттү. Бул аймакта Чы¢гыз хандын көчмөн империясы түзүлгөндөн кийин, ал евразия континентиндеги көптөгөн калктарды басып алган, өтө чо¢ жана узакка созулган согуштарды жүргүздү. Чынгыз хан бул согуштарга түрк-мо¢гол көчмөн элдеринен «түмөндөгөн» эркектерди аскерге алган. Алардын көпчүлүгү үй-бүлөсү жана чарбасы менен алыскы аймактарга кетишип, ал жактан кайтпай калышкан же каза болушкан. Экинчиден, бүтүндөй бир калктарды толугу менен тукум курут кылган. Мисалы, Чынгызхандын айыгышкан душмандарына айланган меркиттер, татарлар, кийинчерээк кыпчактар толугу менен жок кылынган. Мо¢голдордун кыйраткыч жортуулдарынын мезгилинде Борбордук Азиядагы бир катар көчмөн калктар өз алдынча эл болуудан калып, башка элдердин курамына киришсе, ирилеринин саны кескин азайган. Кыргыздардын саны дагы бул катаал мезгилде бир кыйлага кыскаргандыгын жазма булактардагы маалыматтардан алабыз. Кытай жазмаларында Чынгыз хандын дооруна чейинки мезгилдерде кыргыздардын саны жөнүндө: « алардын калкынын саны бир нече жүз ми¢ге жетет, ал эми жоого жарамдуу аскерлеринин саны 80 ми¢», – деген кабарлар берилет^[38]. Ар бир жоокердин үй-бүлөсүндө бештен адам болгондо, алар төрт жүз ми¢ адамды түзөт. Орто кылымдарда саны жарым миллионго жакын калк өтө ири элдерден болуп эсептелинген. Кыргыздар саясий өнүгүүсүнүн жогорку чегине жеткен IX кылымдарда, алардын аскерлери жүз ми¢ден эки жүз ми¢ге чейин көргөзүлөт⁹³. Ал эми мо¢голдордун жортуулдарынан кийинки Юань династиясынын доорундагы маалыматтарда, кыргыздардын саны тогуз ми¢ түтүндү түзө тургандыгы же жалпы саны кырк беш ми¢ адамдан тургандыгы жазылган^[39]. Балким бул маалымат кыргыздардын кандайдыр бир бөлүгү тууралуу гана болушу мүмкүн, бирок мындан көбүрөөк санды көрсөткөн жазмалар кездешпейт. Келтирилген цифралар кыргыздардын Чынгыз хандын жортуулдарынан кийин кандай азайгандыгын күбөлөп, алардын Борбор Азиядагы ири элдердин биринен, калкынын саны азайган чакан элге айлангандыгын көргөзөт.

Мо¢гол жортуулдары кыргыздардын өнүгүүсүнө дагы таасир берип, алардын этностук курамына өзгөрүүлөрдү алып келген. Кыйынчылык кырдаалда кыргыздардын жана аларга тектеш, кошуна элдердин саны кескин азайгандыктан, алардын айрымдарынын майда топтору кыргыздарга кошулуп аралаша баштаган. Ошондуктан XIII кылымда кыргыздардын этностук процессинде жа¢ылануулар жүргөн. Чынгыз хандын аскерлери келген кезде кыргыздар эки аймакта жашап турушкан. Рашид ад-дин: «Кыргыз жана Кэм-кэмджиут бири-бирине жакын жайгашкан эки аймак; экөө биригип бир мамлекетти түзөт», – деп жазат^[40]. Мындагы Кэм-кэмджиут Енисей өрөөнүнүн аталышы экендиги талаш жаратпайт. Ал эми «Кыргыз» областы изилдөөчүлөрдүн арасында узак убакыттан бери, көптөгөн кайчы пикирлерди пайда кылып келе жатат. Алардын айрымдары бул аймакты Байкал көлүнүн батыш жээгиндеги Баргуджин-Токумга жакын жерден көрсө, кээ бирлери Енисей дарыясынын баштапкы агымы, азыркы Тыва (Тува) өрөөнүнө жайгаштырат. Бирок Рашид ад-дин эмгегинде аталган жерлер тууралуу так маалыматтарды калтырган. Анда Енисейдин башындагы өрөөн Секизмурэн (Сегиз-суу) деп аталып, ал суулар Кэм (Енисей) дарыясын түзөрүн айтып, ал жерлерди Ойрот уруулары мекендегенин жазган. Ойроттордон мурда аймак тумат уруусунун журту болгон экен^[41]. Ойроттор Абакан түздүгүн жердеген енисейлик кыргыздардын түштүк кошунасы катары көрсөтүлөт. Ал эми енисейлик кыргыздардын чыгышындагы Баргуджин-Токум жана аймакташ жерлерди көп сандаган кори, баргу, тумат, байаут ж.б. уруулар ээлеген^[42]. «Кыргыз» областы жайгашкан аймак жөнүндө Рашид ад-дин эмгегинде учкай эскерип кеткен. Ал Иртыш суусу менен Кыргыз областынын ортосунда тоо кыркасы жаткандыгын айтат^[43]. Иртыш дарыясы Мо¢гол Алтай тоосунун түштүк бетинен башталат. Мындан Алтай тоо кыркасынын түндүк тарабындагы Батыш Мо¢голиянын түндүк-чыгыш аймактары «Кыргыз» областы деп аталып жаткандыгын билебиз. Рашид ад-диндин бул маалыматы, X–XII кылымдардагы мусулман авторлорунун батыш кыргыздары жашаган жерлер жөнүндөгү кабарларына дал келет. «Кыргыз» областы батышта Кыргыз-Нур көлүнүн түндүк-батыш тарабындагы Хархыраа (Каркыра), ХанХөхий (Хан Көкөтөй) тоо кыркаларынан тартып, чыгышында Танну-Ола тоосунун батыш айматарынын кү¢гөй беттерине чейин жетсе керек. «Кыргыз областы» менен Абакандагы енисей кыргыздарынын аймагы Батыш Танну-Ола тоо кыркасы аркылуу чектешкендиктен, Рашид ад-дин ал жерлерди «бири-бирине жакын жайгашкан» деп айтышы мүмкүн. Мо¢голдор Батыш Мо¢голияга келгенде, ал жерде кыргыздар жашап тургандыктан аймактагы көлдү «Хыргас-Нур» («Кыргыз-Көл») деп атагандыгын болжолдосок болот. Себеби бул топоним мо¢гол эли тарабынан, алардын тилинде жаралган. Батыш Мо¢голиядагы дөрбөн-ойроттор ал жердеги эски көрүстөндөрдү «кыргыз көрлөрү» дешкени дагы жогорудагы ойлорду бекемдейт. Бул мезгилде кыргыздардын саясий биримдиги алсырап, алар бөлүнүп калгандыгын Рашид ад-дин белгилейт. Ал коён жылы (603-х.ж./1206-1207) Чынгыз хан кыргыздардын эки башчысына элчилерин жөнөткөндүгүн жазган^[44]. Кыргыз башчыларын каган эмес, иналдар деп атаган.

XIII–XIV кылымдарда кыргыздардын этностук калыптануу процессинин экинчи этабы болуп өткөн. Чынгыз хандын жортуулдарынан талкаланган элдердин майдаланган бөлүктөрү, тектеш элдер менен жамаатташ жашап, бири-бири менен жуурулуша баштаган. Сан жагынан кыскарган кыргыздарга дагы мындай этностук топтор келип кошулуп, аларга ассимиляцияланган.

Алардын көпчүлүгү мурдагы этнонимдерин унутушкан эмес. Алар ошол аталыштары менен кыргыздардын курамына кирип, кыргыз урууларынын санын толукташкан. Мисалы найман, кыпчак, ка¢глы (ка¢ды), төөлөс, меркит ж.б. Бул жөнүндө XVII кылымдын автору Хива ханы Абулгазы (Абуль-Гази): «Кыргыздар Огуз-хандын тукумунан тарайт; биздин убакытта алардын саны өтө азайды. Кыргыздарды мо¢гол жана башка уруулар оттонсуудан өткөрүп кырышып, алардын жерине келип туруп калышты жана алардын «кыргыз» деген атын алышты. Алар өзүлөрү кайсы уруудан экендигин билишет», – деп жазган.^[45] Абулгазы хандын кыска мөөнөткө болсо дагы кыргыздардын арасында жашап кеткендигин эске алсак, анда анын бул маалыматтары өтө баалуу. Мо¢гол жортуулдарынын заманында кыргыздардын курамына кирип баштаган уруулук компоненттердин аралашуу процесси XIII–XIV кылымдарда жүрүп, азыркы кыргыздын этностук курамынын калыптануусунун экинчи баскычы болуп өткөн. Бул уруулар андан мурдагы мезгилдерде (X–XII) калыптанып жаткан о¢ жана сол канат кыргыздардын курамына «булгачы» (ичкилик) деген ат менен кошулган.

Тарых жазмаларында алгачкы жолу «булгачы» аталышындагы уруулардын тобу XIV кылымдын аягында Аксак Темирдин аскерлери менен Чыгыш Те¢ир-Тоодо салгылашкандыгы тууралуу Низам ад-Дин Шами жазган^[46]. XVI кылымда Сайф ад-Дин Ахсикенти «булгачыны» кыргыздардын курамындагы уруулук бирикме экендигин көргөзгөн^[47]. Айрым изилдөөчүлөр кыргыздын «булгачы» бирикмесинин аталышын, мо¢гол доорундагы токой урууларынын бири «булагачин» менен байланыштырат^[48]. Алардан кескин айырмаланган көз карашты А.Мокеев билдирген. Анын пикиринде «булгачы» аталышы байыркы түрктөрдүн «булгак» (бөлүнүп кеткен, козголо¢чу) термининен жаралып, Могол бийликтерине баш ийбеген урууларды «козголо¢чулар» деп аташса керек^[49][50]. Бирок орто кылымдардагы ар кайсы этностордон бөлүнүп калган топторунан түзүлүп, кыргыздардын курамына кирген ичкилик урууларынын этногенезин эске алсак, бул аталыш «бөлүнүп калган», «булганыч», «таза эмес» деген мааниде пайда болушу мүмкүн. Адатта мындай этностук топторду «курама», «ар кошкон», «аргын» сыяктуу «булгачы» сөзүнүн синонимдери менен аташкан. Булгачы уруулук бирикмесинин дагы бир аталышы «тогуз уул» деп аталган. XVIII кылымдагы кытайлык жазмаларда кыргыздар өздөрү жөнүндөгү маалыматтарда, алар «кыргыз» жана «тогуз уул» болуп бөлүнөөрүн айтышып, «тогуз уул» бирикмесине ичкилик урууларын киргизишкен. Ал эми «кыргыз» бирикмеси о¢ канат жана сол канат болуп бөлүнгөндүгүн кабарлашат^[51]. XVIII кылымдагы кыргыздардын бул кабары «о¢ канат» жана «сол канат» кыргыз урууларына караганда «ичкилик» бирикмесиндеги уруулар, алардын курамына салыштырмалуу кечирээк киргендигин далилдеп турат. Ичкилик урууларынын «тогуз уул» болушун, орто кылымдарда түрк урууларын жалпы «тогуз огуз» б.а., тогуз уруу деген аталышы менен байланыштырса болот. (Байыркы кытай булактарында «теле» деп аталган түрк урууларын араб тилинде жазган авторлор аларды «тогуз огуз» деген термин менен аташкан). Кыргыздарга кошулган бул уруулардын жалпы теги орто кылымдардагы түрк урууларынан болгондуктан, кыргызча «тогуз урууну» «тогуз уул» деп айтууга жол берилет («ичкилик» жана «аркалык» аталыштары кечки мезгилдерде уруулардын географиялык жайгашууларына карата колдонуудан келип чыккан. «Ичкилик» – түштүктүк, «аркалык» – түндүктүк)^[52].

Мо¢гол Алтай тоосунан түштүк тарабынан тартып Чыгыш Те¢ир-Тоонун түндүк аймактарында X–XII кылымдарда башталган азыркы кыргыз элинин этностук калыптануу процесси, XIII–XIV кылымдардагы мо¢гол доорунда да уланып, жа¢ы этностук компоненттер менен толукталган. XIII кылымда Чынгыз хан каза болгондон кийин деле, кыргыздар мурдагыдай эле эки аймакта жашап турушкан. Мисалы, 1251-жылы Улуу кагандык такка олтурган Чынгыз хандын небереси Мэ¢гу Тулуй уулу, 1252-жылы эки түмөн аскер менен Бука-нойонду кыргыз жана кемкемджиуттун чек арасына жибергендиги баяндалат^[53]. XIII кылымдын экинчи жарымынан кийин Батыш кыргыздары мурдагы наймандардын ээлиги болгон Алтай тоосун ээлей баштагандыгы байкалат. Кытайдагы мо¢гол династиясынын тарыхын чагылдырган «Юань шиде» кыргыздар негизинен Алтай тоосунда эскерилет. Анда кыргыздар мурдагы наймандар жашаган жерде турушат деген маалымат бар^[54]. «Юань шини» Рашид ад-диндин кабарлары бекемдейт. «Джами ат-таварихте» бир тууганы Кубилай каан менен бийлик талашкан Арык-Буканын жайлоосу Алтайда, кыштоосу Теке менен Кыргызда болуп, аралыгы үч күндүк жол деп айтылат^[55]. Башкача айтканда, кыргыздар Мо¢гол Алтай тоосу менен Иртыш дарыясына жакын аймактарда эскериле баштайт. Чынгыз хандын мураскерлери башкарып турган мезгилде мо¢голдор кыргыздарды бөлүпжарып, аскердик конуштар катары ар кайсы аймактарга көчүргөндүгүн, алардын жерине да башка калктардын өкүлдөрү алынып келгендигин мо¢гол династиясына тиешелүү «Юань» тарых жазмалары кабарлайт.

Бул мезгилде батыштагы кыргыздардын арасында ислам дининин айрым элементтери тарай баштагандыгын тарыхый фактылардан байкоого болот. XIII кылымдын экинчи жарымында бийлик жүргүзгөн Кубилай каандын борбор шаарына кури (кори), бурку (баргу) жана кыргыздардан бир нече мусулман соодагерлери келгендиги баяндалып, алар каандын сый тамагын жегенден баш тарткандыгы үчүн жазага тартылгандыгы айтылат^[56].

Мындан кыргыздардын арасында мусулман динин тутунган адамдардын жүргөндүгүн билебиз. Ошол эле окуяларда Кубилайдын мусулман төбөлдөрүнүн арасында Омар Кыргыз ысымдуу инсандын болгондугу, мусулман дининде, ислам ысымын алган кыргыз адамдары жашагандыгын билдирет^[57] .

Енисейдеги кыргыздар менен Алтайдагы кыргыздардын ортосундагы аймакты Ойрот уруулары мекендешкен. Көп сандаган ойрот-калмактары XIV кылымдын экинчи жарымынан тартып саясий жактан күч ала баштаган. Алар Енисей дарыясынын башатындагы Саян тоолорунан түштүк-батышка карай жылып, Мо¢голиянын батыш аймактарын ээлешкен. Ал жердеги кыргыздар Алтай тоосунун түштүк тарабынан тартып, Тарбагатай, Ала-Көл жана Чыгыш Те¢ир-Тоонун түндүк жактарында көчүп-конуп жүрүшкөн. Түштүк Алтайдагы Кылжыр, Ак Каба, Кара Каба суулары жана Марка көлү сыяктуу жер-суу аттары, азыркы айрым кыргыз урууларынын ата-бабаларынын аттары менен аталышы, кыргыздардын бул аймактарда жашап кеткендигинин күбөсү боло алат. XIV кылымдын аягында кыргыз урууларын Чыгыш Те¢ир-Тоо аймагынан Аксак Темирдин тарыхчылары кыйыр түрдө эскеришет. Низам ад-Дин Шами Темирдин аскерлеринин кыргыздардын булгачы уруулары менен 1388/1389-жылы Жунгар Ала-Тоосу тарапта беттешкендигин жазса, Абд ар-Раззак Самарканди Темирдин небереси Искандар Чыгыш Те¢ирТоого болгон жүрүшүнөн Беш-Балыктык жана кыргыз сулууларын туткундаганын айтат^[58].

XIV кылымдын аягында Кытайды башкарып турган мо¢голдордун Юань династиясы кулагандан кийин, Мо¢голияда ойрот уруулары менен чыгыш мо¢голдордун ортосунда бийлик талашуу күч алат. Мо¢голдордун батыш тайпаларынан турган ойрот биримдигин дөрбөт, өлөт, хошут жана тыргоот (торгоут) урууларынан түзүлүп, аларды дөрбөн-ойрот (төрт ойрот) деп аташкандыгын көрсөткөн пикир илимде үстөмдүк кылат. Ойрот конфедерациясында чындыгында чорос, хойт, батуд, баргу, бурат, дөрбөт, өлөт, хошоут, торгоут ж. б. уруулар болгон. Кыргыздар бул ойрот-калмактардын батышында жанаша жашагандыктан, алар менен аймакташ болуп, чыгыш мо¢голдор менен бийлик талаш согуштарында ойротторду колдошкон. Кыргыздар 1399-жылы ойрот конфедерациясын түзүүдө жана андагы мамлекеттик системаны башкарууда саясий үстөмдүккө жетише алган. Ойрот-калмактары менен бир конфедерацияда болгондуктан, мо¢гол тилиндеги жазмаларда кыргыздарды «кэрэдгуд» деп аташып, аларды ойрот конфедерациясындагы уруу катары эсептешет. Бирок XV  кылымдын башына карата кыргыздардын этностук калыптануу процесси толук аяктап, курамында «о¢ канат», «сол канат» жана «ичкилик» уруулук бирикмелеринен турган триалдык (үчтүктүк) этносоциалдык уюму түзүлгөн. Бул мезгилде триалдык уюмдагы бардык этностук компоненттер өздөрүн «кыргыз» катары таануусу (өздөрүн идентификациялоосу) ишке ашкандыгын, кыргыздардын кошуна калктар менен болгон мамилелерин жана алардын ички саясий турмушун чагылдырган тарыхый даректер тастыкташат.

Мо¢голияда Юань династиясынын (1368-жылы кулаган) кытайдагы акыркы императору Тогон-Тэмирдин тукумдары бийлик жүргүзө баштаган. Батыш Мо¢голиядагы ойроттордун төрөлөрү өздөрүн бийликтин мураскерлери эсептешип, алардын бийлигине атаандашкан. XIV кылымдын аягында Мо¢гол Алтай тоолорундагы кыргыздар саясий жактан күч алган, алардын башчысы Мөнкө-Темир Батыш Мо¢голиядагы ойрот урууларын баш ийдире баштаган. Тогон-Тэмирдин Мо¢голиядагы урпагы Эльбек-хан ойроттордун хойт уруусунун төрөсү Хутхай-тафунун жардамы менен инисин өлтүрүп, анын аялына үйлөнөт. Бирок аял аны Эльбек-ханга жамандап өлтүртүп, күйөөсүнүн өчүн алат. Эльбек-хан жа¢ылгандыгын билгенден кийин Хутхай-тафунун уулу Батуланы өзүнүн кызына үйлөнтүп, ага «чинсанга» деген наам берет да, аны менен кошо төрт ойроттун бийлигин тапшырат. Муну уккан кыргыз Мө¢көТемир кол астындагы Батулага бийлик берип адилетсиздик кылгандыгы үчүн, Эльбек-ханга каршы кыргыздар менен ойротторду көтөрөт.^[59] Мо¢голия аймгында Чынгыз хандын тукумдарынан түзүлгөн Юань династиясынын өкүлү Эльбек-хан, Батула-чинсанга менен бирдикте кыргыз Мө¢кө-Темирге каршы аттанышып, аны «Угэчи-кашка» же «Гуйличи» деген ылакап аттар менен аташкан. Бул аталыштардын түз маанидеги котормосу «Уйчу-бек» же жөн эле «Уйчу» дегенди билдирип, кыргыз Мө¢кө-Темирдин Чынгызхандын тукумдары ээ болгон бийликке, анын укугу жок экендигин түшүндүргөн кемсинтүүдөн келип чыккандыгы байкалат. Чечүүчү салгылашууда кыргыздар менен ойроттор мо¢голдорду же¢ип, Мө¢кө-Темир Эльбек-ханды өлтүрүп, анын аялына үйлөнөт. Бул анын Чынгыз хандын тукумдарына күйөө бала катары бийликке келүүгө укук берген. Мө¢кө-Темир алгач, Эльбек-хандын ордуна жалпы мо¢голдорго анын уулу Гун-Тэмирди хандык такка отургузат. Бирок эки жылдан кийин абалын бекемдеп алып, Гун-Тэмирди тактадан кулатып, бийликти өзү ээлеген^[60]. Бул маалыматтардан кыргыздар 1399-жылы ойрот конфедерациясы (1399–1469-ж.) түптөлгөндө эле, анын башында тургандыгын көрөбүз. Ал эми 1402-жылы кыргыздардын башчысы Мө¢кө-Темир жалпы мо¢голдордун бийлигин колуна алганда, мурдагы Юань мамлекетин «Татар» б.а., «Түрк» мамлекети деп атагандыгын кытай жазмалары кабарлайт^[61]. Бул болсо кыргыздардын XV кылымдын башында өздөрүн мо¢гол-ойроттордон айырмалаган этносаясий түшүнүгүнүн калыптангандыгын далилдейт. Кытай булактарындагы кыргыздардын ойроткалмактардан айырмаланышынан тышкары, XV кылымдагы окуяларды баяндаган Мухаммед Хайдар, Махмуд ибн Вали ж.б. авторлор кыргыздарды белгилүү бир аймакты мекендеген, өз алдынча этнос катары, кошуна калктар дагы тааныгандыгын жазышкан. Мухаммед Хайдардын «Тарих-и Рашиди» эмгегинде моголдор кыргыздарды калыптанып калган өз алдынча эл катары кабылдап, алардын басып алууларынан Те¢ир-Тоодогу моголдордун саны кыскарып бараткандыгын айткан^[62]. Ал эми Махмуд ибн Вали көчмөн-өзбектердин ханы Абулхайыр-хан (өлгөн: 874-х.ж./1469–1470) акыркы аскердик жортуулун кыргыздардын жана калмактардын журттары тарапка уюштургандыгын жазган^[63] .

Ойрот конфедерациясын негиздеген кыргыз Мө¢көТемир 16 жыл ойрот-мо¢голдорду башкарып, ага каршы ойрот башчылары бир канча согуштарды жасагандыгына карабастан, бийлигин чы¢доого жетише алган. Ал Чыгыш Те¢ир-Тоодогу Хами жана Бешбалыктын базарларын көзөмөлдөөгө аракеттенген^[64]. Мө¢кө-Темир (Угэчи-кашка) 1415-жылы каза болгондон кийин уулу Эсеху-хан Батулачинсанганын жесирине үйлөнүп, дагы 11 жыл бийликте олтурган. 1426-жылдан баштап кыргыздардан бийликти ойрот төбөлдөрү алып, жалпы мо¢голдорду башкарып калышкан. Алардын арасында кыргыздар дагы аралашып, кыргыз түмөндөрүн Бебер, Абабарцы деген кыргыз кол башчылары башкаргандыгы эскерилет. Ойрот-мо¢гол конфедерациясы чорос уруусунан чыккан Тогондун уулу Эсен-хандын мезгилинде күч алып, алардын аскерлери 1449–1450-жылдары Пекинге жортуулга чыгып, борборду ала албагандыгы менен, кытай императорун колго түшүрүп алышкан. 1459-жылы Эсен-хан өлгөндөн кийин, кайрадан так талашуу күч алат. Ушундай күрөштөрдүн убагында такка Магу-кыргыз (кэрцзиси) деген келип, өлкөнү кайрадан «Татар» деп жарыялайт. Бирок ал бийликте көпкө турбайт, өлтүрүп коюшат^[65]. Ич ара чыр-чатактар ырбап турган мезгилде башында Мандухай-Сайн-Хатун турган чыгыш мо¢голдордун бириккен күчтөрү, 1468жылы Таш-Тураду деген жерде ойротторго кол салып, аларды талкалашкан. Ошентип 1399–1469-жылдары жашап турган «ойрот биримдиги» толук жок болгон. Батыш Мо¢голия менен Алтай тоосунун түндүк тараптарын жердеп турган ойроттордун бир бөлүгү түндүккө, экинчи бөлүгү батышка, негизги ири бөлүгү түштүк тараптагы Чыгыш Те¢ир-Тоонун Хами-Баркөл аймактарына оойт. Алардын алды¢кы топтору Лобнорго чейин жеткен. Ойрот-калмактарынын кысымы аркасында кыргыздар дагы түштүк тарапка жер которушат. Алар чыгышы Хамиден тартып, батышы Ала-Көлгө чейинки Чыгыш Те¢ир-Тоого ооп келишкен. Кыргыз элинин фольклорунда байыркы мекендеген жерлери жөнүндө «башы Бар-Көл, аягы АлаКөлдү жайлап жатканбыз» деген сөздөр менен баяндашат. Жетимиш жыл өмүр сүргөн ойрот бирикмесиндеги саясий бийликтин жарымына жакын убактысында үстөмдүк кылышкан кыргыздар, ойрот уруулары менен дайыма так талашуу чатактарын жүргүзүп келишкен. Конфедерациянын кыйрашына себеп болгон ички чыр-чатактарга дагы кыргыздардын активдүү катышы, аларды ойроткалмактары «бурут» деп аташына себеп болгон көрүнөт. («Бурут» калмак тилинде «күнөкөр» дегенди билдирет)^[66].

Ойрот конфедерациясы кулагандан кийин, XV кылымдын экинчи жарымынан тарта кыргыздардын Моголстандын аймактарына көчүп кирүү процесси башталат. Кыргыздар XVI кылымдын башында, Ысык-Көлдүн түндүк тарбындагы жерлерден, Нарын, Ат-Башыга чейинки аймактарды жайласа, ошол кылымдын экинчи жарымында Фергана өрөөнүнөн баштап, Каратегинден Памир тоолоруна чейинки тоолуу жерлерди өздөштүрө баштаган. Бул мезгилде алар жергиликтүү могол (мо¢ол) уруулары жана алардын мамлекеттик бийлигиндеги хандары менен ар кандай саясий алакаларды жүргүзгөн. Моголстандагы саясий кырдаалдарга байланыштуу көчмөн моголдордун айрым уруулары аларды жетектеген башкаруучуларынын айланасына топтолушуп, Фергана жана Чыгыш Түркстандагы Кашгар, Турфан, Ак-Суу сыяктуу шаарларда жашай башташса, көпчүлүгү көчмөн чарба жүргүзүү менен Моголстандын (азыркы Кыргызстандын аймагы) тоолорунда күн кечиришкен. Кыргыздар көчмөн моголдорду акырындап сүрүп чыгышкан жана алардын көпчүлүгүн өздөрүнүн курамына си¢иришкен. Мухаммед Хайдар: «916-ж.ж./ 1510–1511) жылдан тарта кыргыздардын айынан бир дагы могол Моголстанда жашай албай калышты», – деп эскерет^[67]. XVI кылымдан тарта кыргыздар Моголстандагы урууларды өздөрүнүн курамына си¢ирип ала баштаган. Азыркы кыргыз урууларынын көпчүлүгүнүн ичинде «могол» уруулук топтору кездешет. Бирок ошону менен кошо Моголстандагы уруулардан куралган уруулук бирикме, кыргыздардын курамына өз алдынча топ катары да кошулган. Алар буга чейин түзүлүп калыптанган кыргыздардын «о¢ канат», «сол канат» жана «ичкилик» уруулук бирикмелеринин ичинен, «о¢ канат» урууларынын курамына «Наалы эженин» тукумдары катары эсептелген мо¢олдор (мо¢ол), черик, ко¢урат, баарын ж.б. уруулары болуп киргизилген. Патриархалдык коомго негизделген кыргыздардын санжырасы, идеологиялык функцияны да аткаргандыктан, салыштырмалуу кийинки мезгилде кошулган могол урууларын түздөн-түз кыргыздардан чыгарбастан, алардын жээндери кылып Наалы эжеден таратат. «О¢ канат» бирикмеси адигине, тагай жана му¢гуш уруулук бирикмелеринен тышкары, наалы тобунун урууларынан куралат. Булар бир мезгилде тарыхый Моголстанда жашаган уруулар. Алардын этногенези орто кылымдардагы Те¢ир-Тоодогу жана Караханилер мамлекетиндеги түрк тилдүү көчмөн уруулары менен байланышат. Моголстандагы элдердин кыргыздардын уруулук курамдагы «о¢, сол» жана «ичкилик» бирикмелерден тышкары бөлүнүп турушу жана алар жээндердин урпактары катары эсептелиниши, кыргыз элинин «о¢ канат», «сол канат» жана «ичкилик» уруулук уюмдары XVI кылымга чейин эле түзүлүп бүткөндүгүн дагы бир жолу далилдейт. XV кылымдын экинчи жарымынан тарта Моголстандын аймагына келишкен кыргыз эли жергиликтүү урууларды ассимиляциялап алышкан.

XV–XVI кылымдарда Моголстандын аймагын басып алган кыргыздардын курамына жергиликтүү уруулар акырындык менен аралашып кошулган. Айрым изилдөөчүлөр бул көрүнүштү кыргыздардын этностук процесси али калыптанып бүтпөгөндүгүнүн белгиси катары карашат. Бирок моголдордун түпкү кыргыз урууларына аралашпай, алардан өзгөчөлөнгөн бирикмеде болушу, тескерисинче кыргыздардын этностук курамы Моголстанга келгенге чейин, б.а. XV кылымдын башында эле калыптанып бүткөндүгүн көргөзөт. Ал эми калыптанган ири этностор майда этностук топторду ассимиляциялап алышы табигый көрүнүш. Этностук процесстер тирүү организм сыяктуу, этностор жашап турганда этностордун аралашуусу, биринин экинчисине ассимиляцияланып кетиши дайыма боло бере турган кубулуш. Бул процесс бүгүнкү этностордун арасында дагы жүрүп жатат.

XV–XVI кылымдарда азыркы Кыргызстандын аймагына келишкен кыргыздар жа¢ы географиялык аймактарга ы¢гайлашуу менен, ал жерде жа¢ы саясий этно-дуалдык уюмду түзүшкөн. 1758–1760- жылдарда кытай империясы Жунгар хандыгын талкалагандан кийин, кытай мамлекетинин өкүлдөрү кыргыздарга жолугуп, алардан маалыматтарды чогулткан. XVIII кылымдагы кыргыздардын айтуусу боюнча алар Борбордук жана Батыш Те¢ир-Тоонун аймагына XV кылымдын орто чендеринде келишкен. Жа¢ы аймактарды өздөштүрүүдө кыргыздар өздөрүнүн уруулук бөлүнүштөрү боюнча ээлик кылгандыгын жана коркунучтардан сактаныш үчүн ар бир уруу чогуу көчүп-конуп жүргөндүгүн кытай жазмасы «Сиюй чжи» маалымдайт. Анда «…жа¢ыдан көчүп келген мезгилде, алар (кыргыздар) бириккен кошуундардын тарап кетишине жол беришкен эмес, ошондуктан алгачкы убактарда жайлоолорду жана тоолуу өрөөндөрдү абалга жараша пайдаланышкан. Жайыттарды атайын бөлүштүрүшкөн жана ээлеген аймактар менен тоолордун аталыштарына карата ар бир урууга ат берилген» деп жазылат^[68]. Арадан бир топ мезгил өткөндөн кийин, т.а., XVI кылымдын ортосунда жа¢ы саясий этно-дуалдык бирикме уюштургандыктарын ошол эле булак кабарлайт. «Сиюй чжиде»: «…акырындык менен элдин саны өсүп, бардыгына а¢чылык аймактар жетпей калган, ошол себептен алардын арасында жер үчүн күрөш башталган. Кийим-кечектин тартыштыгынан улам, өткөн-кеткендерди талап-тоноо адатка aйланган. Мындай башаламандыктан эч ким пайда көргөн жок. Мындан 220 жылдан ашыгыраак мурунку мезгилде, алар жалпы чогулуп, тынчтык сүйлөшүү жолу менен элди бирдей өлчөмдө те¢ экиге бөлөт. Эки бөлүктү бөлүп чыгарып, бай адамдардан эки жол башчы шайлап, ар бирине жерди, сууну, тоону көрсөтүп, ээликтерин чектешкен. Түндүк жана түштүк эки бутакка бөлүнүп, түштүгү Тогуз уул (то-го-со- хо-лэ), түндүгү Кыргыз (Кэ-эр-гэ-ци-сы) деп аталды. Бутактын аталыштары, мурдагы башкы уруулардын аттарынан аталган. Алардын ар-бири өз ичинде майда бутактарга ажырайт»^[69]. Булактагы «тогуз уул» жана «кыргыз» деген түндүк, түштүк уруулук бирикмелеринде, кийинки мезгилде «Адигине-Тагай» деп аталган дуалдык конфедерациясы жөнүндө айтылып жатат.

Бул эки бутак кыргыздардын о¢ канат жана сол канат уруулук уюмдары эместигин, андагы «тогуз-уул» – түштүк бутагына: кыпчак, каратегин, багыш, адигине, бөрү, найман, жору, төөлөс уруулары, «кыргыз» – түндүк бутагына: саяк, сарыбагыш, кытай, кушчу, саруу, мо¢олдор, солто, ават, мундуз, басыз, черик уруулары кире тургандыгы көргөзүп турат. Түштүк бутагындагы уруулар толугу менен азыркы «адигине» бөлүмүндөгү ичкилик жана о¢ канаттагы адигине уруулары, ал эми түндүк бутагында жала¢ азыркы «тагай» бирикмесине кирген о¢ канат жана сол канат уруулары көргөзүлгөн. Бул көрүнүш азыркы Кыргызстандагы түндүк, түштүк урууларынын географиялык-аймактык жайгашуусун толук кайталайт.

XVI кылымдын I жарымында болуп өткөн эки бутакка бөлүнүү процесси, кыргыз урууларынын Кыргызстандын аймагына алгач жашашкан принцип боюнча, оозеки маалыматтарда «ичкилик-аркалык», ал эми санжыраларда «адигине-тагай» деп аталган этносаясий бирикменин пайда болушун чагылдырат. Мындай пикирди, өз учурунда белгилүү изилдөөчү А.Бернштам туура баамдап, «адигине-тагай» уруулук конфедерацияларынын чеги катары Кара дарыяны эсептеген.^[70] XVI кылымда кыргыздардын о¢ канат уруулары сан жагынан көп болуп, калган уруулук бирикмелердин үстүнөн саясий үстөмдүгү болгондугу байкалат. Аймактык бөлүнүүдө о¢ канат ич ара экиге бөлүнүп, түндүгү тагай, ал эми түштүгүнө адигине-му¢гуш уруулук бирикмелери кирген. Тагай бутагына алардан тышкары сол канат уруулары кирсе, адигине бутагына ичкилик уруулары баш ийген. Жогорудагы маалыматтар кыргыздар Борбордук жана Батыш Те¢ир-Тоону мекендеген мезгилде эле, алардын көчмөн коомуна негизделип уюшулган саясий системасы (көчмөн мамлекеттүүлүк) иштеп тургандыгын далилдешет.

Кыргыз элинин этностук калыптануу процессин жыйынтыктап айтканда, азыркы кыргыз этносунун курамын орто кылымдардагы түрк, мо¢гол көчмөн урууларынан турган, көптөгөн этностук компоненттер түзөт. Анын өзөктүк негизи байыркы жана орто кылымдардагы кыргыздардын базасында куралган. Кыргыз элинин этностук процесси X–XII жана XIII–XIV кылымдарда болуп өткөн, «биринчи» жана «экинчи» мезгилдеги процесстер менен коштолгон. X кылымдын башында Борбордук Мо¢голиядагы Ка¢гай тоолорунан батышка Мо¢гол Алтайы менен Чыгыш Те¢ир-Тоонун түндүк аймактарына жер которушкан кыргыздар, жергиликтүү кимак-кыпчак жана огуз уруулары менен аралашып, аларды XII кылымдын тегерегинде өздөрүнө си¢иришкенден кийин, кыргыздардын о¢ канат жана сол канат этно-дуалдык уюму калыптанган. Бирок XIII кылымдагы мо¢гол чапкындарынын натыйжасында Борбор Азиядагы көчмөн элдерде этностук жуурулушуу процесси болуп өткөн. Ошол себептерден улам саны кескин кыскарган о¢ канат жана сол канат кыргыздардын курамына XIII–XIV кылымдарда булгачы (тогуз уул, ичкилик) тобундагы уруулардын бирикмеси кошулуп, XV кылымдын башы ченде алардын этностук калыптануу процесси толук аяктаган. Кыргыз элинин этностук аймагы катары Батыш Мо¢голия, Мо¢гол Алтай жана Чыгыш Те¢ир-Тоонун түндүк чөлкөмдөрүндөгү жерлерди эсептөөгө болот. Этнос катары түзүлгөн азыркы кыргыз элинин курамында байыркы кыргыздардан тышкары орто кылымдарда Борбордук Азиядагы түрк, мо¢гол уруулары, Караханилер каганатындагы айрым көчмөн элдердин этностук топтору кирген. Кыргыздардын Моголстанды басып алуусу менен, ал жердеги көп сандаган түрк тилдүү уруулар кыргыздардын курамына кошулган. Натыйжада азыркы кыргыз элинин жалпы этностук формасы келип чыккан.

[1] Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии (очерки теории и истории).- М.,1981.- С. 27-29.

[2] О.э. – С. 276-277.

[3] О.э. – С. 42.

[4] Ли Вэйгун. Хуйчан ипинь цзи//Материалы по истории кыргызов и Кыргызстана.- т.2.- Б.,2003.- С. 28.

[5] Восточные авторы о кыргызах:Сб./Сост., введ. и комм. О. Караева.- Б.,1994.- С. 25.

[6] Син тан шу// Материалы по истории кыргызов и Кыргызстана.-т.2.- Б.,2003.- С. 44.

[7] Бартольд В.В. Сочинения. В 9-ти томах.- Т. 2.- ч. 1.- М.,1963.- С. 498-499.

[8] Худяков Ю.С. Кыргызы на просторах…- С. 80.

[9] Абдыкалыков А. Переселение енисейских кыргызов в начале XVIII  в. и их историческая судьба // Этнические культуры Сибири. Проблемы эволюции и контактов. Сборник научных трудов. – Новосибирск, 1986. – С. 81-99.

[10] Таскин В.С. Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху.- М.,1984.-С. 213.

[11] Солтоноев Б. Кыргыз тарыхы.- Б., 2003.- Б. 107.

[12] Караев Є. Арабские и персидские источники IX-XII вв. О киргизах и Киргизии.- Ф., 1968.- С. 33-34.

[13]  О.э. – С. 39.

[14]  О.э. – С. 39-40.

[15]  О.э.- С. 41.

[16] Восточные авторы…- С. 50-51.

[17] Восточные авторы…- С.42.

[18] О.э.- С. 43.

[19] Материалы по истории кыргызов и Кыргызстана.- т.2.- Б.,2003.- С. 52.

[20] Восточные авторы…- С. 52.

[21] О.э.- С. 52-53.

[22] Махмуд ал-Кашгари. Диван Лугат ат-Турк/Перевод, предисловие и комментарии З.А.Ауэзовой. Индексы составлены Р. Эрмерсом.-Алматы, 2005.- С. 68-69.

[23]  О.э.- С. 54.

[24] Материалы по истории…- С.- 31.

[25] Арабские и персидские…- С. 53-55.

[26] Сыдыков О. Тарых кыргыз Шадмания: Кыргыз санжырасы.- Ф.,

[27] . – С. 26.

[28] Ахинжанов С.М. Из истории движения кочевых племен евразийских степей в первой половине XI века// Археологические исследования древнего и средневекового Казахстана.- Алма-Ата, 1980.- С. 47.

[29] Махмуд ал-Кашгари. Диван Лугат ат-Турк…- С. 69-70; 858.

[30] Арабские и персидские…- С. 57-60.

[31] Рашид ад-дин. Сборник летописей.-т.-1.- кн. 1.- М.-Л.,1952.- С.

[32] -136.

[33] О.э.- С. 136-137.

[34]  Арабские и персидские…- С. 59.

[35]  Восточные авторы…- С. 53.

[36] Материлы по истории киргизов и Киргизии.- вып.1 (МИКК-1).- М., 1973.- С. 207-210.

[37] МИКК-1.- С. 205-206.

[38] Бичурин Н.Я. Собирание сведений… – Алматы, 1998.-т.1. – С. 359. ⁹³ О.э.- С. 363-364.

[39] Юань ши//МИКК.-т. 2.- Б.,2003.- С. 53.

[40] Рашид ад-дин. Сборник…-т.-1.- кн. 1.- С. 150.

[41] Рашид ад-дин. Сборник…-т.-1.- кн. 1.- С. 118.

[42] О.э.- С.- 150.

[43] О.э..- С. 137.

[44] Рашид ад-дин. Сборник…-т.-1.- кн. 1.- С. 150.

[45] Родословное древо тюрков. Сочинение Абуль-Гази, Хивинского хана/Перев. и предисл. Г.С. Саблукова.- Казань, 1914.- С. 38.

[46] МИКК-1.- С.- 109.

[47] МИКК-1.- С.- 207-208.

[48] Петров К. И. К истории движения киргизов на Тянь-Шань и их взаимоотношений с ойратами в XIII–XV вв. Ф., 1961.- С.- 20, 181-182.

[49] Мокеев А. Кыргызы на Алтае и на Тянь-Шане. – Б., 2010.- С.

[50] -112.

[51] МИКК.-т. 2.- Б.,2003.- С. 94, 201-206.

[52] Жолдошов Р. XVIII кылымдагы кыргыз урууларынын жайгашуу ареалы//Кыргызстан жана Борбордук Азия – баарлашуунун мейкиндиги: Этностор аралык мамилелерди бекемдєєнїн єтмїшї жана келечеги. –Бишкек, 2015.- Б. 210-21б.

[53] Рашид ад-дин. Сборник…- М., 1960.-т.-2.- С. 138.

[54] МИКК.-т. 2.- Б.,2003.- С. 53.

[55] Рашид ад – дин. Сборник…- т.-2.- С. 200-201.

[56] Рашид ад – дин. Сборник…- т.-2.- С. 190.

[57]  О.э.- С. 190-192.

[58] МИКК-1.- С.- 109, 158.

[59] Кычанов Е., Бейшеналиев Т. Юань-Мин доорундагы кыргыздар// Кыргыздар:он тєрт томдук.- 2-т.- Б.,2011.- Б.520-521,

[60] Бейшеналиев Т. Кыргыз ханы Мєєкї-Темирдин ємїрї// Кыргыздар:он тєрт томдук.- 2-т.- Б.,2011.- Б. 532.

[61] О.э.- Б. 532.

[62] Дулати Мухаммед Хайдар. Тарих-и Рашиди (Рашидовая история): Перевод с персидского языка, 2-е изд.- Алматы, 1999.- C. 178, 426.

[63] Материалы по истории казахских ханств XV-XVIII веков (Извлечения из персидских и тюркских сочинений).- Алма-Ата,1969.- С. 358-361.

[64] Бейшеналиев Т. Кыргыз ханы Мєєкї-Темирдин..- Б. 536.

[65] Кычанов Е., Бейшеналиев Т. Юань-Мин доорундагы…- Б. 521-522.

[66] Абдыкалыков А. Переселение енисейских кыргызов… – С. 81-99

[67] Дулати Мухаммед Хайдар. Тарих-и Рашиди…- C. 426.

[68] Мокеев A.M. Этапы этнической истории и социальной организации кыргызского народа на Тянь-Шане в XVI-сep. XVIII вв. // НАН Республики Кыргызстан, 1991, №4.- С.43-44.

[69] Сиюй Чжи // МИКК, Т.2. – Б., 2003.- С. 202.

[70] Бернштам А.Н. Источники по истории кыргызов XVIII века// Вопросы истории, 1946.- № 11-12.- С.127.